Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 139 (всего у книги 339 страниц)

Глава 26
Этот ужин очень нужен

Мы заняли места за столом. Хозяйка устроилась спиной к окну и взмахом руки предложила своему помощнику сесть напротив. Он без смущения принял приглашение. И я задумался, насколько здесь пренебрегают условностями и этикетом, раз работник может так запросто ужинать за одним столом с управляющей конюшнями. Я внимательно присмотрелся к парнишке и отметил, что одежда на нем была крепкой, но не из дорогой ткани. Скорее добротной. Как и кожаные сапоги, носки которых немного сбились, но пятки не потеряли форму.

Коля был загорелым, с выгоревшими на солнце прядями аккуратно остриженных волос. Когда он улыбнулся, то показался совсем мальчишкой, но я слишком хорошо запомнил его взрослый взгляд, который он бросил на меня перед тем, как погас свет. Как и цвет глаз парня.

Это было странно. Вряд ли Коля был не человеком. Потому что тогда его не пустили бы сюда защитные руны. Да и подаренное Александром Морозовым кольцо никак не реагировало на Колю. Хотя мне уже начало казаться, что подарок попросту не работает в нашем мире. Поэтому я решил расспросить Авдотью про все замеченные мной странности. Но не сейчас. После ужина.

– Давайте поблагодарим Искупителя за то, что он дал нам этот день, – произнесла девушка перед тем, как приступить к трапезе. – Я благодарна за то, что дорога привела вас к нам. Вы оказались поблизости и отбили лошадь от волков.

– Она будет в порядке? – обеспокоенно уточнил Зимин. – Раны выглядели угрожающими.

– Лекарь сказал, что благодаря льду, который ваш миньон приложил к местам укусов, животное не истекло кровью. У меня бы не вышло доставить ее сюда без вашей помощи.

– Но отбить ее у стаи вы сумели бы, верно? – не смог смолчать я.

– Скорее всего да, – не стала отпираться девушка и улыбнувшись, продолжила, – Я живу здесь очень давно. Лес знаю. Волков не боюсь.

– А болота вас не пугают? – не стал ограничиваться в вопросах я.

– Меня пугает, что молодая кобыла не сможет вытолкнуть из себя слишком крупного жеребенка. Беспокоит, что в дальнем колодце вода становится солоноватой, – отозвалась Авдотья. – Я переживаю о том, чтобы мы смогли запасти достаточно сена для зимы, чтобы крыша в амбаре не протекала и зерно не заплесневело, чтобы генераторы не подвели. Как вы понимаете, господин, у меня хватает забот, кроме того, чтобы думать о болотах, к которым наши конюшни не имеют никакого отношения. Мы находимся от этих мест достаточно далеко, и мошка или вредные испарения до нас не добираются.

– А как же болотный народ, о котором говорят деревенские? – не унимался я.

– Вот их и спрашивайте об этом народе, – девушка подвинула к себе тарелку. – Я недолго прожила в деревне. Да и за пределы двора Никон меня никогда не выпускал. В его доме я исполняла всю возможную работу, которая была мне по силам. И даже та, с которой я не справлялась, все равно доставалась мне. Только делать ее приходилось долго. Иногда к ночи я так уставала, что падала спать на кровать прямо в одежде. А просыпалась задолго до рассвета, чтобы выполнить все наказы.

– Во сколько лет вы покинули отчий дом? – тихо поинтересовался Стас.

– Он мне не отчий, – отрезала Авдотья, а затем добавила более спокойным тоном. – Когда брату исполнилось четыре года, Двушкин завел себе первую полюбовницу. В тот раз барин во всеуслышание от меня отказался и сослал в город. Правда, ненадолго. Через месяц он приволок меня обратно в дом, чтобы я присматривала и ухаживала за его сыном. Потому что его зазноба не особо интересовалась ребенком и не заботилась о нем. Только поэтому этот человек поселил меня на конюшнях, а не выслал в город как сестер. Он хотел, чтобы всегда можно было притащить няньку обратно, если очередная претендентка на место его супружницы окажется бестолковой в замене пеленок или изготовлении целебных настоев.

– И многие оказались бестолковыми в этом деле? – поинтересовался я.

– Почитай все, – отмахнулась Авдотья. – Кому надо смотреть за чужим ребенком? А брат рос хилым и болезненным. С ним было тяжело. Пара «жен» Двушкина даже пытались парня извести. Посчитали, что без него жизнь в доме станет приятнее. Но я вовремя заметила неладное и после того сама следида, что мальчик ел и пил.

– А Двушкину вы про это рассказали? – уточнил я, и Авдотья хмыкнула:

– А то. Только вот он мне не особенно поверил. Обвинил, что сказки сочиняю, чтобы счастье его семейное разрушить.

– Даже так? – произнёс Зимин.

– Приемные матушки не испытывали ко мне сильной любви. Постоянно придирались, пытались возвысить себя, и утверждаться за счет девочки, которая не может дать отпор. А когда я отпор давать научилась – жаловались Двушкину. И наступал этап новых разборок. Только когда у меня кулаки стали тяжелее, чем у его бабенок, барин меня из дому насовсем выгнал. Но в это время брат уже стал взрослым.

Зимин покачал головой:

– Судя по вашему рассказу, лучше расти совсем без семьи, чем с такой. Выходит, Никона все устраивало?

– Его об этом и спрашиваете, – Авдотья пожала плечами. – Откуда мне знать, мысли этого человека? Он ко мне даже по имени никогда не обращался. Считал за бракованную.

– Простите, – смутился я.

– Вам незачем извиняться, – она грустно улыбнулась. – Вашей вины нет в том, что человек, который меня породил, оказался чудовищем. Мне повезло, что когда я стала чуть старше, то смогла уезжать надолго в Новорильск к тетке. А потом Двушкин понял, что я хорошо справляюсь с обязанностями, и оставил мне управление конюшнями. Конечно, по всем бумагам и по закону, я тут никто и никаких привилегий не имею. Но люди, которые здесь работают, уважают меня за то, что я знаю и умею, а не по праву фамилии. Мне этого хватает. Забот здесь всегда много. И беспокоиться о далеких болотах и о том, кто на них обитает мне некогда.

Какое-то время мы наслаждались едой. Пришлось признать, что приготовлено все было славно. Вкус мяса подчеркивали травы, а соли было ровно столько, чтобы рука не тянулась к баночке с этой специей.

– Хлеб у нас готовит Ванька, у которого в доме стоит большущая печка, – сообщил Коля, придвинув ко мне плетеную корзинку с нарезанными ломтями каравая.

– Он мужик крепкий. Да только пару зим назад в барской деревне упал с лестницы и стал хромым, – кивнула Авдотья. – И после этого не захотел там оставаться и попросился к нам. И мы его приняли.

– Там вроде неплохо относятся к тем, у кого здоровье пошатнулось, – нахмурился Стас. – Видели мы там одного…

– Митрича, – подсказал Коля и грустно добавил. – Хороший мужик был. Жаль, что с ним такая беда на болотах приключилась.

– На Ваню в деревне никто косо не смотрел, – мягко пояснила девушка. – Но и работы после травмы там для него не стало. И оставалось ему лишь плести корзины да спиваться. А здесь у нас всегда найдется применение крепким рукам.

На последней фразе Авдотья вдруг прямо посмотрела на Зимина, и как только их глаза встретились, потупилась.

– Вы не появляетесь в деревне, верно? – хрипло уточнил Стас.

– Двушкин не особо доволен, когда я заезжаю, – буркнула Авдотья. – Потому что считает, что я сманиваю сюда рабочих.

– А вы сманиваете? – хитро сощурился я.

– Не отказываю, если кто-то хочет уехать подальше от болот и зажить по-другому. Здесь тоже надо работать, много и честно. Деревня в основном снабжает нас сеном из заливных лугов и особыми травами, которые нужны для жеребят. И когда наступает большой сенокос мы все собираемся на одной территории, чтобы дело спорилось. Не смотрим, кто деревенский, а кто с конюшен. И свадьбы справляем. Бывает, что из деревни к нам приезжает жених, да тут и остается с молодой женой. А порой и мы туда провожаем девушку или парня.

– И много людей обитает в вашей вотчине? – спросил я.

– Почитай половина от тех, кто живет у Двушкина за забором. У нас здесь есть дома для молодых семей и общинные хоромы, где селятся свободные. Не так давно построили клуб, куда даже кино привозят поздней осенью и зимой.

– И дети у вас здесь живут? – изумился Стас.

– Как не быть? – смущенно покраснела Авдотья. – Мы даже школу хотели открыть. Да только Никон запретил. Сказал, что так мы и библиотеку решим завести. А там и до смуты недалеко.

Девушка вздохнула и покачала головой.

– Хорошо, что у нас поселился учитель грамматики и счета. Он бастард и жил раньше под столицей в господских конюшнях. Вел бухгалтерию. После смерти хозяина подался на поиски лучшей доли. Возраст у него приличный и для работ старик уже не годится. Однако нам повезло понять, что дедушка он большого ума и может говорить с детишками. Так он и стал вести у них занятия и готовить себе замену, на случай если Искупитель его приберет.

– Школа – дело нужное, – нахмурился кустодий. – И Двушкин не должен запрещать учить детей грамоте. Император ратует за просвещение народа.

– Только до Императора далеко, а до царя высоко, – буркнул Коля и тут же спрятал глаза от вмиг помрачневшей Авдотьи.

– У Станислава Викторовича хватает забот, – произнесла она ровным голосом. – Он к нам не раз заезжал, но отвлекать подобными разговорами человека, который приехал на отдых – неправильно.

– Вы добрая, – выдал Зимин, чем изрядно меня удивил. – Другая бы обязательно воспользовалась моментом и попросила у Великого Мастера не только школу, но и фамилию.

И от этой фразы Авдотья мигом вспыхнула:

– А что не так с моей фамилией? – со злобой в голосе уточнила она и ядовито спросила. – Или вам не по рангу сидеть за одним столом с Майской?

– Я не так давно ношу княжеский титул, – глухо пояснил мужчина. – Но будь иначе, то я посчитал за честь находиться в одной комнате с такой…

Он внезапно встал на ноги, отодвинув стул и отрывисто произнес:

– Извините, я не хотел вас обидеть.

Кустодий вышел из комнаты, а я едва не бросился следом.

– Я наверно не так поняла, – девушка обеспокоенно смяла салфетку. – Объясните мне, мастер, что я не так сказала?

– Он всю жизнь был Зиминым, – ответил я. – Точно знаю, что в его власти было сменить фамилию, чтобы никто не посмел относиться к нему с презрением. Но он выбрал другой путь. Как и вы.

– Нехорошо получилось, – девушка встала на ноги и выглянула в окно. Обеспокоенно произнесла. – Он отправился в машину. Неужели решил уехать в такую погоду?

– Станислав Александрович не настолько порывистый человек, – уверенно возразил я, но тут же подумал, что не знаю, на что способен мой напарник. – Я попрошу его вернуться в дом.

– Нет, – решительно заявила Авдотья. – Лучше это сделаю я. Он гордый человек и еще решит, что вы зовете его из жалости. А если он надумает остаться в своей машине ночевать, я ему заявлю, что составлю ему компанию. Ну не станет заставлять меня сидеть в этой коробке, верно?

Девушка храбро улыбнулась и направилась в сторону двери. Мы у Колей переглянулись.

– Вы тоже думаете, что эти двое вполне могут остаться ночевать в машине? – спросил его я.

– Авдотья точно может заупрямиться и из принципа сидеть в этой железке в грозу, – уверенно ответил парень. – Остается надеяться, что у вашего друга хватит здравого смысла увести ее в дом. Если же они одинаково упрямы, то сегодня я буду смотреть в ее комнате телевизор.

Парнишка состроил такую счастливую рожицу, что я невольно улыбнулся в ответ. И тут же подумал, что зрение могло сыграть со мной злую шутку. Вдруг мне и правда привиделись блики в его глазах. Гроза за окном была все ближе, и почти сразу за вспышками молний раздавались раскаты грома.

– Я могу проводить вас в вашу комнату, – предложил Коля. – Вы там освежитесь с дороги, переоденетесь и отдохнете. Вряд ли, конечно, наша одежда покажется вам достойной. Но поверьте, хоть мы тут не носим шелка, но и лохмотьях не ходим. Зря ваша подопечная решила, что здесь живут темные люди.

– Она мне не подопечная, – поправил я. – Не обращайте внимания на эту девицу. Она просто избалована. Да и вряд ли захочет остаться здесь надолго.

Парень нахмурился, а затем уточнил:

– Думаете, что она решит предложить себя в полюбовницы Двушкину?

– Меня это не особенно удивит, – вынужден был подтвердить я. – Марфушечка ничего не умеет и вряд ли захочет научиться. Да и работать она не любит.

– Надо будет предупредить ее, что незачем лезть в это болото.

Парень тут же осекся и пояснил:

– Я имею в виду, что ничего хорошего с барином ей не светит. Он хочет себе достойного сына, а на женщин, которые рожать будут, ему плевать. А те, кто понесут дочерей и вовсе… остаются ни с чем.

Последние слова он произнес почти шепотом и тут же всполошился.

– Заболтал я вас, господин. Надо посуду убрать, а потом проверить везде ли окна прикрыты.

Коле не удалось скрыть нервозность и сбить меня с толку. Я встал со стула и повернулся к нему. Затем скрестил руки на груди и вкрадчиво поинтересовался:

– А как так получается, что все дочки Двушкина оказываются сиротами? Неужто ни одна из девиц, из тех, что понесли, не захотела оставить себе дитя? Не пожелала дать дочке свою фамилию, а не обрекать несчастную на судьбу безродной?

– Вам лучше спросить об этом у Никона, – не оборачиваясь сказал паренек.

– То есть никто из его любовниц не забрал ребенка. Ни одна, – проговорил я словно сам для себя. – Отправили детей в город на воспитание, а затем нашли смерть на болотах. И все они плохо относились к мальчику.

Картина в голове начинала складываться. Правда, все мной представленное не поддавалась логике. Но это был единственный вариант, который мог ответить если не на все вопросы по убийствам, то на большинство.

– Все так, – согласился Коля, и тут же замолчал, запоздало поняв, что сболтнул лишнего. Но я уже хитро взглянул на него, а затем уточнил:

– Выходит, ты и есть тот самый сын барина?

Парень обернулся и испуганно посмотрел на меня.

– Все хорошо, – успокоил его я. – Мы пришли с миром. И просто хотим поговорить по поводу вашего отца.

Коля вздохнул, а затем все же кивнул:

– Двушкин – мой папенька. Вы верно подметили, мастер некромант. Давно догадались?

Последнюю фразу он произнес с явным любопытством. И я ответил:

– После того, как заметил твои сапоги. Они шились по ноге для своего владельца и вряд ли за кем-то донашивались. Такая обувка дорого стоит.

Парень покачал головой:

– Наблюдательный вы, – с восторгом произнес он.

– Если быть честным, до самого конца я не был уверен, – признался я. – Но после того как ты подтвердил мои предположения, последние сомнения отпали.

– Так о чем вы хотели поговорить? – с интересом уточнил Коля.

– Почему ты тут живешь, а не в доме отца?

– Никон вечно на меня злиться. Все ему во мне не так. И хожу неправильно и говорю не то. И слушаю его в вполуха. И отвечаю невпопад. А сестра меня привечает. Она мне работу доверяет, на лошадях ездить научила, ухаживать за ними. И никогда не звала убогим, как Никон. Не попрекала тем, что я не такой как все. Здесь люди на меня смотрят как на равного, не кланяются и не плюют через плечо, когда я отвернусь. Да и не нужен я папане. Он даже не спрашивает где я ночую и чем занят. Все мечтает получить от очередной своей полюбовницы настоящего наследника и тогда уж отказаться от меня с чистой совестью.

– А что ты знаешь, про призраков на болоте, – решился спросить я, не надеясь на чудо.

– Их там много, – подтвердил паренек. – И они меня недолюбливают. Шипят. Раньше еще меня гоняли, но теперь просто косятся зло, да ругаются. Но тихо.

Я удивленно поднял бровь:

– Выходит, ты гуляешь на болотах и можешь видеть призраков?

– Призраков вижу, – с неохотой ответил Коля. – Папаня говорит, это оттого, что у меня кровь порченая.

– Некромант с темной силой? – быстро уточнил я, но Коля покачал головой:

– Нет, мастер. Сила-то во мне до сих пор не открылась. Да и папенька говорит, вряд ли уже проснется.

Я усмехнулся. По всему выходило, что парень – шаман. Причем из сильных, как Фома, которому не нужны были ритуалы, чтобы разговаривать с Виноградовой. Настоящий шаман, в таком юном возрасте?

– Скажи-ка мне, дружок, – задумчиво протянул я, рассматривая паренька. – А на болотах ты не слышал странного шепота? Он как будто в твоей голове нашептывает всякое, да на глупости разные толкает.

– Люди в деревне говорят про такое, – согласился Коля. – Но только я его ни разу не слышал.

Он поспешно отвел глаза, и я понял, что парень лукавит. Поэтому произнес:

– Этот шепот сводит людей с ума. И если мы сможем разобраться с ним, в деревне перестанут пропадать селяне.

Коля замялся, словно подбирая слова, а затем с неохотой произнес:

– Не можете вы ничего с ним поделать, господин, – вздохнув, покачал головой он. – Это шепот не людей и не призраков. Это само болото с людьми говорит. Не любит оно живых. И хочет всех извести, чтобы земли свои обратно забрать.

Я задумался. В этих местах всякое может быть. Но все равно, во всей истории кое-что не сходилось. Самая малость, которой не хватало, чтобы вся картина сложилась. И я уточнил:

– А у этого болота есть какой-то… человеческий образ?

Парень с неохотой кивнул:

– Расскажешь? – попросил я.

И Коля начал говорить.

Глава 27
Вечерние беседы

Снаружи творилось жуткое. Молнии все чаще освещали небо, а от раскатов грома подрагивали стекла. Собеседник, казалось, не замечал этого. Он вернулся за стол, чтобы усесться за него и сложить перед собой руки.

Парень сосредоточенно рассматривал свои пальцы. Возникло ощущение, что он сдерживает изменение. И на мгновение мне стало не по себе от мысли, что Коля прямо сейчас может превратиться в хищника. Я все еще помнил огромного кота, в которого оборачивался Фома.

– Вы не удивились, когда я сказал, что вижу призраков. Стало быть, уже встречали таких, как я?

– Не стану лукавить, у меня есть знакомый, который тоже умеет общаться с мертвыми. И при этом он не некромант. К тому же иногда у него отрастают когти.

Я выразительно посмотрел на пальцы парня, на которых заострились ногти. Коля тут же спрятал ладони под столешницей.

– Когда в первый раз обернулся, то никто не понял, что это я и есть. Папаня так и вовсе за ружье схватился. Как только не пальнул в спину, – парень покачал головой, – не иначе Искупитель меня сохранил. Я драпанул что было силы, только пятки и сверкали. Когда уже оказался у болота, то очнулся. Да как в воду глянул, да морду свою увидел…

Парень махнул рукой и выглядел таким печальным, словно до сих пор и не смирился со своей природой.

– Несколько дней не мог вернуть себе человеческий вид. Все бродил по кромке леса и выл от страха. От голода желудок сводило. Я даже забылся и побежал за зайцем. А потом испугался сам себя.

– Плохо, что никто не смог тебе помочь с этим оборотом.

– Да кто ж может с таким подсобить? Я про перевертышей только в сказках читал. Да то ж выдумка. А тут сам шерстью покрылся и на четырех лапах носился по подлеску.

– И как вернулся в свой обычный вид? – полюбопытствовал я.

– Уснул, когда совсем умаялся, – хмыкнул парень. – Заснул без задних лап. А проснулся оттого, что попа голая замерзла. Кое-как нашел обрывки одежи, из которой выпутался зверем. Напялил и пошел в деревню. А там меня уже поминать собирались. Пирожков напекли, да лапши наварили. Увидели, что я приперся, и расстроились. Решили, что я стал таким же как Митрич. Да и вид у меня был уж больно жалкий.

– Ну, хоть пустили за ворота, – заметил я.

– У них вера такая, – кивнул Коля. – Не обижать убогих, которых им послал Искупитель. Но все же сложно радоваться, когда Митрич дурить начинает.

– Тут не поспоришь, – согласился я.

– Как поняли, что я не стал убогим, вроде немного успокоились. Но я после того часто уходил в поля. Брал с собой сачок, чтобы думали, что я бабочек ловлю. А на самом деле я менялся и бегал на четырех лапах.

– А говорят, что ты книжки пишешь, – напомнил я.

– Нет, – хмыкнул паренек. – Это я так сказал жрецу, чтобы он мне дал все книги, которые у него есть. Хотел выяснить, есть ли где упоминания про таких, как я. А чтобы никто не доставал, я ляпнул, что сам хочу научиться писать книжки. Отец разозлился, что я дома библиотеку собрал. Для него это первый признак это… самой… Анархии.

– Вот как, – я усмехнулся.

– Едва не спалил все свитки да брошюры. Потому я оттащил все бумажное обратно к жрецу и читал только у него дома.

– Между его запоями? – уточнил я.

– Да я к нему через чердачное окно пробираюсь, когда он уходит молиться за жителей деревни. К тому же, я ему суп варю, чтобы он не загнулся совсем. И ношу капусту, которая для него квасят местные бабы.

– Добрые жители, – согласился я.

– Что есть, то есть, – не стал спорить паренек. – так вот, о таких, как я нигде записей нет. Отец что-то может и знает. Не зря говорил про дурную кровь.

– Не там искал, – возразил я и тут же осведомился, – То есть Никон знает, что ты оборачиваешься зверем?

– Никогда я ему этого прямо не говорил. Как только начинаю эту беседу, он только злится, кулаком по столу кулаком бьет и уходит от меня подальше. Словно боится, что я это ему вслух скажу. Потому я перестал об этом даже заикаться.

– А сестры? Есть у них такие особенности?

– Девчонки что живут в Новорильске все человечки обычные, – заявил парень и прикусил губу.

– Значит, Авдотья не совсем человек? – тут же уточнил я.

– Никогда она не оборачивалась! – запальчиво воскликнул паренек. – Вы про нее плохо не думайте. Авдотьюшка самая лучшая. Она добрая, честная, настоящая…

– Да не собираюсь я ее ни в чем винить, – мягко успокоил я Колю, у которого глаза засветились совсем уж недобро.

– Ей и так в жизни досталось. Она всего добилась только потому, что труда не боится и с людьми умеет ладить. Знаете, как сложно бывает с мужиками? Иногда они начинают буянить. И Авдотья может и в рыло двинуть.

– В рыло? – ошарашенно переспросил я и покосился в окно, за которым стояла машина кустодия.

– По-другому порой нельзя, – парень пожал плечами. – Сеструха у меня крепкая и умеет на место поставить. Рука у нее тяжелая, но нрав справедливый. И все это знают.

– А если ей кто двинет? – все еще настороженно поинтересовался я.

– Значит, сам напросился, – Коля вздохнул. – У сестрицы один удар коронный, а второй похоронный. До увечий бить не станет, но вырубит до утра. Но потом и лед принесет и травы заварит, чтобы болезный быстрее в себя пришел.

Я вновь покосился в окно, теперь уже всерьез переживая за Зимина.

– И она всегда такой крепкой была? – как бы невзначай поинтересовался я.

– Бывшие папкины полюбовницы ее за косы таскали. А как исполнилось ей шестнадцать, так она двинула сначала одной, а потом другой. Да так, что те девки больше головы не поднимали. Никону это очень не понравилось. Но, мне кажется, он опасался, что и ему однажды прилетит. Он хоть руки на нас не поднимал, но обижал по-другому.

Коля вздохнул и покачал головой.

– Вы не думаете про Авдотью плохого.

– Я и про тебя дурного не думаю. И про сестрицу твою тоже. Но ты все же расскажи мне про болотные дела. Уж больно важными могут оказаться твои слова для того, чтобы восстановить порядок на болотах.

Парень вздохнул и начал одну очень интересную историю. И даже несмотря на то, что в этом повествовании было много домыслов, в моей голове сложились кусочки головоломки.

Тем временем стихия за окном разбушевалась не на шутку. Сильные порывы ветра гнули верхушки деревьев. И я всерьез забеспокоился, чтобы непогода не сорвала крышу дома. На землю обрушился поток воды, а через несколько минут в метре от окна уже ничего было не разобрать из-за стены воды.

Коля закончил свой рассказ, когда послышался стук входной двери, и в дом вбежали промокшие до нитки Зимин и Майская. Они выглядели раскрасневшимися, довольными, словно до того не в машине сидели, а ходили на танцы.

– Ну и погода, – пробасил кустодий. – Прямо настоящий ураган. Часто у вас такое бывает?

Он обернулся к Авдотье, с интересом ожидая ответа.

– Ну, здесь часто идут дожди, – сказала та с лукавой улыбкой. И я понял, что эти двое помирились.

– Ладно, мне пора. Нужно проверить окна, – Коля поспешно встал из-за стола и покинул комнату.

Я же сидел, откинувшись на спинку стула, и рассеянно смотрел перед собой, обдумывая сложившуюся ситуацию.

– Павел Филиппович.

Голос кустодия вырвал меня из размышлений. И я взглянул на стоявшего неподалеку Зимина.

– О чем задумались? – спросил он.

– Что, простите? – переспросил я.

– О чем ваши мысли? – терпеливо повторил Зимин.

– О сложившейся ситуации, – ответил я и вынул из кармана телефон. Открыл список контактов и принялся искать номер Нечаевой.

– Надеюсь, вы расскажете, о чем речь, – произнёс Зимин. – Но после того как я переоденусь.

– Идемте, я покажу вам комнату, – предложила Авдотья. И они направились к лестнице.

Я только подивился тому, как эти двое гармонично смотрелись рядом. Но тут же отогнал от себя лишние мысли и нажал кнопку вызова.

Трубку взяли почти сразу. И в динамике послышался знакомый голос, от которого на душе вмиг потеплело.

– Павел Филиппович, где вы? – начала Арина Родионовна, и голос у девушки был очень уж обеспокоенным. – На улице разыгралась такая сильная гроза!

– С нами все хорошо, – успокоил я Нечаеву. – Мы добрались до конюшен Двушкина и, кажется, нашли разгадку тайны этих болот. Как только гроза закончится, мы выберемся отсюда и будем думать, что делать дальше.

– Хорошо. Значит, все в порядке.

Голос Нечаевой стал спокойнее. И я уточнил:

– А какие у вас новости?

– Кажется, одна из молний попала в антенну, – неуверенно ответила Арина Родионовна. – Телевизор показывает только рябь. И Фома говорит, что от этого Виноградова не в духе и ворчит.

Я улыбнулся:

– Иногда мне кажется, что Любовь Фёдоровна просто боится грозы.

– Фома тоже так думает, – согласилась со мной Нечаева. – Но телевизор ее хоть немного успокаивал. Наверное.

– Итак, Павел Филиппович, что можете поведать? – послышался со стороны лестницы голос кустодия. Я быстро произнёс:

– Мне пора. Доброй ночи, Арина Родионовна. И передайте всем домашним, что я жив-здоров.

– Передам, – пообещала Нечаева. – А то все волнуются. И вам доброй ночи, Павел Филиппович.

Я хотел было сказать еще что-нибудь, но не стал. Завершил вызов, и убрал телефон в карман.

Зимин вышел в комнату, и я невольно усмехнулся, при виде кустодия. На мужчине был белый махровый халат, который был ему явно велик. И полы одежды волочились по доскам словно шлейф.

Заметив мой веселый вид, Стас недовольно нахмурился:

– Авдотья сказала, что у них в таких ходят после бани. Но моего размера, увы, не нашлось. По росту мне не удалось на плечи не натянуть. А тот, что на животе сходится —слишком длинный. И скажу я вам, Павел Филиппович, что лучше так, чем в мокром.

– Полностью с вами согласен, Станислав Александрович, – не стал спорить я.

– Я хоть и не слишком высокий, но все ж могу и неплохо навалять, ежели понадобиться, – воинственно заявил кустодий.

Затем прошел к столу и сел на стул, закинул ногу на ногу:

– Итак, я вижу, вам удалось что-то выяснить, – произнес он, глядя на меня испытующе. И я развел руки и признался:

– От вас сложно что-то скрыть.

Мужчина кивнул:

– Работа у меня такая. Итак, выкладывайте.

– Сначала я хочу кое-что уточнить у Александра Васильевича Морозова, – произнес и принялся искать нужный контакт. – Думаю, он разбирается в таких вещах побольше нашего.

– Думаете, в этом как-то замешаны эти мироходцы?

– Теперь уже уверен, – вздохнул я и нажал на кнопку вызова.

Трубку взяли почти сразу:

– Слушаю, Павел Филиппович, – послышался в динамике голос главы кустодиев.

– Добрый вечер, Александр Васильевич, – ответил я. – Я хочу уточнить: как можно разобраться с этой… нечистью, которая попала в наш мир?

– Что за нечисть? – мигом уточнил Морозов, и я уловил в его голосе любопытство.

– Пока не знаю, – честно ответил я и вкратце пересказал историю, которую поведал мне Коля.

– Способный мальчик, – протянул Александр Васильевич, когда я закончил рассказ. – Пожалуй, нужно подумать, как перевезти его в город.

В голосе Морозова звучал плохо скрытый интерес. Говорящий с призраками был полезен для кустодиев. Если парень сможет обучиться управлять духами, из него может выйти прекрасный оперативник.

– Имейте в виду, что неволить такого нельзя. Но я заметил, что мальчишка любознательный.

– Что вы, Павел Филиппович, – возмутился Морозов. – Неужто вы и впрямь думаете, что мы станем действовать так глупо? Нам нужны лояльные подданные империи. Мальчишке можно предложить учебу, достойную работу, титул и возможность дать фамилию сестрам. Добро за добро.

– Что по поводу нечисти? – напомнил я.

– А, да, – рассеянно ответил глава кустодиев. – Ждите меня на конюшнях. Как только закончится гроза – я приеду, и начнем поиски.

– Хорошо, – коротко ответил я и завершил вызов. Убрал телефон в карман и взглянул на Зимина, который тоже слушал историю, рассказанную мной Морозову.

– До чего же все-таки интересное место, – пробормотал кустодий. – А совсем недавно я думал, что повидал жизнь…

– Да, любопытные тут болота, – согласился я. – Если наблюдать за ними издалека. Нужно подумать, как спасти людей.

Зимин забарабанил пальцами по столешнице, а затем хлопнул по ней ладонью:

– Ладно, по поводу этого можно подумать, когда прибудет Александр Васильевич. Он человек умный.

– Осталась одна задача, которую мы так и не смогли решить, – пробормотал я. – Этот всадник в черном, который подчиняет людей своей воле. Про него парнишка не сказал ни слова.

– Может, какое-то порождение болота? – предположил Зимин. – Раз уж тоже охранных знаков боится?

– Вероятно, – согласился я. – Но в той хижине мы нашли отпечатки следов только двух людей.

– И то верно, – согласился Стас и встал со стула. – Ладно, пора идти отдыхать. Утро вечера мудренее.

В этом я был согласен с кустодием. Нехотя встал из-за стола и направился в отведенную комнату.

* * *

День выдался очень утомительным, и сил моих хватило только дойти до комнаты, раздеться, и без сил завалиться на кровать. Отметил про себя, что местные пользовались очень интересными одеялами. Они были сотканы из лоскутной ткани, и были ячеистыми, как рыбацкие сети, очень теплыми, но при этом, под ними не было жарко в такую прохладную летнюю ночь. И едва я укрылся им, как сразу провалился в глубокий сон.

Снилась мне поляна с огромным дубом. На широкой ветви которого удобно устроилась большая кошка. Заметив меня, она спрыгнула в высокую траву, и обратилась в Нечаеву.

В этот раз, подобный фокус меня не удивил. Я просто сел в траву и с интересом уточнил:

– Зачастили вы в мои сны, милая женщина-кошка.

Арина Родионовна лукаво улыбнулась и склонила голову:

– Это волшебное место, Павел Филиппович. Подчас сложно разобрать, где сон, а где явь.

– И то верно, – согласился я, вспоминая все, что удалось здесь узнать.

– Тут недалеко живет моя сестрица, Ягиня, – продолжила Нечаева. – Вот мне это место по душе.