Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 339 страниц)

Лисы и «Империал»

Алена была смущена предложением госпожи Сато, но ожидаемо согласилась его принять.

– Она зовет меня в дом компаньонкой. Обещает обучить манерам, которых мне не хватает. Будет платить жалованье, – пояснила мне Семенова, когда гостья ушла.

Я улыбнулся:

– Ты ведь понимаешь, что можешь отказаться в любой момент жить в их доме и вернуться сюда.

– Думаете, мне будет там плохо? – насторожилась Семенова.

– Я присутствовала при беседе этой лисы с нашей подопечной, – с готовностью заговорила Виноградова. – Она очень складно обещает. И я поверила. Но предлагаю ввести условие, чтобы Алена хоть изредка приходила к нам в гости. Чтобы Сато знала, что мы не дадим девочку в обиду.

– Любовь Федоровна считает, что условия хорошие и ты можешь их принять, – успокоил я Алену.

– А ваш призрак правда пойдет за мной? – робко уточнила Семенова.

– Она много чего умеет, – пространно отметил я и хитро продолжил. – Но любит обитать в этом доме. Потому, если ты не возражаешь, я хотел бы попросить ее остаться здесь.

– Хорошо, – девушка заулыбалась и пригладила подол платья. – Мне так повезло, что я к вам обратилась, мастер Чехов. Что вы обо мне позаботились. Всегда буду помнить вашу доброту, господин некромант.

– И я рад, что удалось помочь тебе. И Рахмату.

При упоминании цирюльника девушка вспыхнула и закусила губу.

– Помоги мне поговорить с ней, – попросила Виноградова, и я призвал тотем, чтобы подпитать ее силой.

Женщина появилась посреди комнаты и мягко улыбнулась Алене.

– Я соберу тебе приданое, чтобы ты не была бедной родственницей. И буду рада тебе в любой день, когда ты захочешь увидеться. Или просто помолчать рядом.

– Спасибо, – девушка вытерла слезинку, скользнувшую по щеке. – В батюшкином доме и поговорить-то было не с кем. У нас служанки работали сплошь злые, и от них мне тоже приходилось прятаться то в подполе, то на чердаке.

– Пойдем с тобой посекретничаем, – предложила призрачная дама и подмигнула мне.

Я наблюдал, как Семенова легко встала со стула и направилась в комнату бухгалтера. Словно та не была призраком, а обычной тетушкой, которая решила поделиться с ней житейской мудростью. Было в этом что-то трогательное и в то же время естественное.

Я же напитал силой нить, которая проявила Любовь Федоровну в этом мире, и отправился на первый этаж.

Иришка как раз домывала посуду и собиралась домой. Фома во дворе натирал боковину ласточки мягкой тряпицей и выглядел при этом на редкость довольным. Пританцовывая, зашагал к порогу и заглянул в почтовый ящик.

– Вашество, – позвал он, когда вошел в приемную, – вам пакет от этих нехороших людей.

– Каких? – не понял я.

– Семеновых, – пояснил слуга.

Он протянул мне конверт из крафтовой бумаги с фамилией отправителя и указанием получателя – «некроманту».

– Надеюсь, что они прислали документы Алены. Иначе придется ехать к ним домой, – произнес я, открывая конверт.

– Вряд ли они захотят новой встречи, вашество, – засомневался слуга, но все же ждал, пока я распечатаю послание.

В нем и впрямь оказались бумаги. Свидетельство о рождении с именем отца и матери, отметка от лекаря-душеправа, что девица душевно здорова, а также справка о том, что она не получала паспорт, потому как сама того не пожелала. В последнем я сильно сомневался. Скорее всего, Иван решил таким образом распоряжаться судьбой дочери и передать ее супругу, по сути, бесправной. Такие традиции еще существовали в забытых императором деревушках, где все еще поклонялись какому-нибудь болотному богу. И потому, что никто не запрещал так поступать, некоторые староделы все еще продолжали записывать детей своей собственностью.

– Надо справить Алене паспорт, – хмуро заметил я. – Подадим заявку от ее имени и проконтролируем получение. Не хочется, чтобы она оказалась в семье Сато без удостоверения. Как знать, как оно все обернется.

– Если вам лиса пообещала, что не обидит девчонку, то так и будет, – заверил меня Фома.

– Лиса? – я насторожился.

Парень пожал плечами, а потом фыркнул, словно запах в комнате его раздражал.

– Лисы просто так не появляются, вашество, – пояснил он. – Это не перевертыши, которыми рождаются.

– Я не слышал об этой расе, – смущенно признался я. – Может расскажешь?

– Отчего не рассказать то, – простодушно ответил Питерский. – Только вы учтите, вашество, что я вам поведаю то, что слышал сам. Поговаривают, что лисы никогда не рождаются. Ими становятся женщины, которым было горько. Те, с кем судьба была жестока, кого жизнь испытала болью. Они должны оказаться на грани отчаяния. И если не сломаются, не перестанут бороться, то им дается великое благо – выбор стать лисой. Хотя многие говорят, что это проклятье. На другом конце света их зовут демонами. Да вот только я считаю что байки это все, вашество. Про демонов.

– Ты встречал таких? – полюбопытствовал я.

– Любая настоящая ведьма обязательно лиса, – совершенно серьезно заявил Фома. – Их нельзя спутать ни с кем иным. Они по обычаю рыжие, хотя иногда бывают и другой масти. Такие ба… женщины наглые, сильные, – парень потер бок, словно вспомнил о чем-то не очень приятном. – Они бьются наравне с мужчинами и никогда не опускают глаза, ежели только не захотят сбить вас с толку. Говорят то, что думают, не пытаются нравиться, острые на язык. Одним словом – ведьмы.

– Так можно многих назвать, – возразил я резонно.

Помощник покачал головой:

– Не скажите, мастер. Лисы дарят счастье, когда сами довольны. Но ядовитые, будучи несчастными. Они травят все, к чему прикасаются, если живут худо. Потому ежели остаются одиночками, то часто уходят от людей в леса или селятся на отшибе. И становятся злыми как осенние мухи.

– Ты таких встречал? – все же спросил я.

– Было дело, – скривился Фома. – Та самая ведьма, которая лечила меня после раны, была лисицей. Шутила она до скрипа зубовного. Слова доброго не дождешься. Только если сама снизойдет до похвалы.

– Они врут?

– Лукавят, как продавцы в торговых рядах. Но без злобы. Любят загадки загадывать. Но уж ежели что лиса сама пообещает, то завсегда исполнит.

– А правда, что у них есть таланты?

– С ними травы говорят и деревья. Потому в лесах они как у себя дома. Лечить умеют и глаза всегда открытыми держат.

– Это как? – не понял я.

– Их не обмануть льстивыми речами или улыбкой. Лиса всегда чует, что у человека внутри.

– Верно, – я потер подбородок. – Значит, Алена пойдет в дом к лисе.

– А разве вы еще не поняли, вашество? – усмехнулся Фома и покачал головой. – Наша подопечная сама становится лисой. Потому и хорошо, что к своей товарке попадется. Та ее научит быть счастливой. Расскажет, как быть собой. И станет заботиться, чтобы та довольной была.

– Вот как, – изумился я, совсем иначе оценивая возникшую ситуацию. – Значит, нам не стоит беспокоиться о том, что Алена будет плохо жить.

– Об этом будет беспокоиться Рахмат, – важно кивнул парень и добавил, заметив мой удивленный взгляд, – видел, как он на нее смотрел. Прямо как в… – Питерский осекся и быстро закончил, – как я на рыбу.

Мне показалось, что он собирался сказать что-то совсем другое. Но уточнять, что именно, я не решился. Не уверен, что хочу знать правду. Не сейчас.

– А если лису придушить, чтобы не приносила несчастий? – спросил о другом.

– Мало дураков найдется, чтобы решиться ведьму убить. Говорят, их только сжечь можно. И даже после этого лиса переродиться, вернется и накажет тех, кто ее обидел.

– А если обидчиков не будет уже в живых?

– Эта найдет повсюду, – загадочно заявил Питерский и не стал ничего добавлять.

– Как так вышло, что никто про этих самых лис не знает?

– С чего вы взяли, что не знает? – удивился Фома. – Просто не говорят о них на каждом углу. А кому положено – все в курсе.

– Думаешь, и Синод?

– Эти наверняка в первую очередь обо всем ведают. Только бороться с этими ведьмами незачем. Чем сильнее будут лис преследовать, тем больше их будет появляться. Потому и неизвестно, кто выйдет победителем в этой войне. Проще оставить их в покое, и лис останется совсем немного. Ровно столько, чтобы люди перестали в них верить.

В очередной раз я подивился простой мудрости Фомы. В этот момент по лестнице сошла Иришка и парень повернулся к ней. На его лице появилось выражение мальчишеского восторга.

– Возьми «Империал», – посоветовал я. – Уже поздно и тебе не придется останавливаться на пропускных пунктах.

– Спасибо, вашество. Надо бы нам карточку и на Ласточку получить. Мне на ней спокойней.

– Почему?

– Проще как-то, – рассеянно пояснил парень.

Я хлопнул его по плечу и проводил взглядом. А потом направился в свой кабинет, чтобы открыть пакет, который мне отдала Арина Родионовна перед тем, как попрощаться после обеда. В нем нашлись копии, снятые с дела Волкова.

Дело было старым. Некоторых записей не хватало, как и страниц. Но из прочитанного я понял, что промышленник Пономарев подал жалобу на то, что у него вымогает деньги группа лиц. Однако далее упоминаний о группе больше не нашлось. И выходило, что Волков шел по делу как единственный подозреваемый. Вероятно, он взял вину на себя, чтобы получить меньшее наказание и выгородить соучастников. Сам потерпевший не смог указать на других фигурантов дела. Но Волкова уверенно опознал. По сухим заметкам дознавателя выходило, что злодей потребовал с Пономарева крупную сумму денег якобы в уплату долга. Но расписок, указывающих на существование долга не нашлось. А сам промышленник уверял, что никакого долга и вовсе не было. Времена тогда были лихие и никто с уверенностью сейчас не смог бы сказать кто из двоих лгал – Понамарев или Волков. Но нож, паяльник, лопата и пара мусорных пакетов в багажнике машины были именно у Волкова. И он довольно быстро сознался в вымогательстве, чтобы про лопату вопросов не возникало.

Я не особенно удивился, когда увидел фамилию следователя. Им был Чехов.

Сложив все бумаги стопкой, я отодвинул их в сторону. И задумался о том, что дело не столь однозначное, как казалось с первого взгляда. Покосился на стационарный телефон, который стоял на углу стола и понял, что хотел бы поговорить с этим человеком без протокола.

В углу комнаты вздохнул тотем, напоминая, что сила все также текла от меня к Виноградовой. Только я не замечал истощения, что странно. Обычно от такого длительного «кормления» я начинал слабеть. Быть может, дело в том, что мой резерв стал больше. Я вытянул перед собой ладонь и убедился, что она не дрожит. Того и гляди однажды я, как и бабушка, смогу поднять и удерживать целое кладбище в течение нескольких часов. Она не любила вспоминать об этом случае, считая, что не стоит давать мне лишний повод стремиться к подобным безумствам. Софья Яковлевна тогда чуть не выгорела. Но смогла защитить императорского племянника, на которого организовалось покушение. Я подозревал, что охотничьем домике на болотах был вовсе не племянник, а кто-то куда более важный для империи. Иначе бабушка бы не стала так рисковать своей жизнью. Зато после произошедшего она принесла клятву верности правящему роду и получила особый статус, при котором ни одна из служб не имела прав на ее талант и талант ее потомков. По сути, она подарила себе и мне свободу. Зная княгиню, иногда я задумывался, а было ли покушение или некромантка просто выбила себе право на свободную жизнь. Спрашивать ее об этом я, конечно же, никогда бы не стал. Но думать мне никто не запрещал.

Телефонный аппарат на столе внезапно разразился трелью. Я даже вздрогнул от неожиданности и снял трубку с рычагов.

– Павел Филиппович Чехов. Я вас слушаю, – произнес я немного охрипшим от долгого молчания голосом.

На другом конце провода громко дышали. А потом связь разорвалась и в ухо врезались короткие гудки. Я вернул трубку на место и подумал, что кто-то видимо ошибся номером. Но тут в кармане ожил мобильный. Звонила Софья Яковлевна.

– У аппарата, – произнес я.

– Где ты? Как… ты? – срывающимся голосом закричала она и я вскочил на ноги. – Паша?

– Все в порядке. Я дома. Что произошло?

– Искупитель… проклятье, – пробормотала она и мне показалось, что даже всхлипнула. – В новостях сообщили… И я подумала… какая глупость…

– Ты можешь сказать, что произошло? – упавшим голосом спросил я.

– На выезде из центра взорвали «Империал». Я и подумала, что это твоя машина. Наверно я старею…

Я выронил трубку и зажмурился, чтобы через секунду открыть глаза. Передо мной стояла Виноградова и кости ее черепа полностью проступили через кожу.

– Узнай о своим слухам, – просипел я. – Не умер ли Фома.

Любовь Федоровна запрокинула голову и мне показалось, что ее глазницы полыхнули тьмой. Призрак замерцала, истончилась и истаяла. А я наклонился и взял трубку, из которой доносился голос бабушки.

– Расскажи подробности, – потребовал я.

– В новостях показали машину. Говорят, ее разворотило взрывом.

– Жертвы?

– Павел, ты ведь дома?

– На ней был Фома. Я распорядился, чтобы он отвез… – в легких не осталось воздуха.

– Паша, давай сначала мы узнаем подробности. Все случилось буквально минут пять назад. Сейчас…

– Я обо всем узнаю. За меня не беспокойся. Все в порядке. Прости. Мне нужно позвонить кое-кому.

– Хорошо, – тут же отозвалась княгиня, которая уже успела собраться. – Будь благоразумен.

В комнате стало холодно, и из темной воронки в полу появилась костлявая фигура. Я не сразу узнал свою соседку. Она мало походила на человека. Выбравшись из вязкого ковра, она поднялась на ноги и оглянулась, словно не понимая, где оказалась. Уперлась в меня полыхающим мраком взглядом и оскалилась.

– Где наш Фома? – громко спросил я, добавив голосу металла.

Призрак тряхнула косматой головой. Волосы качнулись, обретая привычную форму, а потом и все тело призрака стало меняться.

– Нет его среди мертвых, – произнесла она незнакомым голосом, в котором звучало эхо сотни чужих голосов.

– Значит, жив, – кивнул я и набрал номер Морозова.

Тот ответил спустя пару гудков.

– Некромант, – вместо приветствия отозвался он. – Тебя не было в машине, верно?

– Нет. Что с Фомой?

– Одной жизнью у него стало меньше…

– Скотина! – заорала Любовь Федоровна, которая тоже припала к динамику ухом.

– Жив он, – тут же примиряюще продолжил мужчина, словно услышал голос Виноградовой. – И девица, которая была с ним вроде тоже. Взрыв был рассчитан на то, чтобы уничтожить заднее сиденье, где обычно устраивается княжич. Перегородка была опущена, и вся сила удара пришлась на диванчик.

– Где он? – уже спокойнее спросил я.

– Сейчас его забирают в лекарню. Прошу вас не выходить никуда, мастер Чехов. Есть подозрение, что после неудачного покушения его повторят.

– Надо забрать его домой, – завыла Любовь Федоровна, раскачиваясь. – Я не хочу, чтобы он лежал где-то там один…

– Хочу забрать своего помощника домой. И нанять лекарей, которые будут выхаживать его тут, – заявил я.

– Есть ли в этом необходимость? – засомневался Морозов.

– Или я сам буду дежурить в лекарне.

– Вот это уж точно лишнее, – недовольно проворчал мужчина. – Как же с вами тяжело, Павел Филиппович.

– Соболезную, – отозвался я.

– Будет этот увалень доставлен к вам с лекарем. И девица, которая все время пищит и бросается на всех. Сами с ней разбирайтесь.

Я отключил телефон и опустился в кресло. Только потом понял, что почти не дышал все это время.

– Его нельзя к лекарям. Там могут понять, что он не человек. И еще неизвестно, как на это отреагирует Синод, – заговорил я, ни к кому не обращаясь.

– Он живой, – прошелестела Виноградова. – Это главное.

Я поднял на нее глаза и увидел, что призрак почти стала собой прежней.

– Ты должен найти тех, кто это сделал, Паша. Найти и не позволить совершить подобное. Они должны понять, что нельзя грозить некроманту и тем, кого он считает своей семьей. Иначе завтра они придут и сожгут наш дом.

– Все верно.

– Пообещай мне, что ты сделаешь это, – женщина ухватила меня за руку, обжигая кожу ледяными пальцами.

– Обещаю, – сказал я, нисколько не сомневаясь, что не нарушу данное слово.

Все дома

Лекарская машина приехала примерно через полчаса. За все время, пока авто не вкатило в арку, Виноградова изводила себя и беспокойно летала по комнате. Иногда она пропадала, чтобы через несколько секунд явиться вновь. Я пару раз порывался попросить ее не дергаться. Но не решился, вспомнив, какой жуткой она выглядела, когда считала Фому умершим.

– Дома и стены помогают, – слышалось сквозь ее бормотания. – Я не дам ему здесь погибнуть. Буду следить… никому не дам обидеть…

– Все будет хорошо, – решился сказать я. – Он же не совсем человек. И быстро придет в себя.

Любовь Федоровна словно очнулась и посмотрела на меня дикими глазами, в которых качалась тьма. Потом тряхнула головой, будто отгоняя плохие мысли, и закивала.

– Ты прав, Павел. Прав…

Во двор вкатила лекарская карета и призрачная дама рванула сквозь дверь на порог. Я поторопился следом.

Из машины вышел высокий щуплый паренек в белой робе лекаря:

– Господин Чехов, – коротко поклонился он. – Мне велели сопроводить раненого…

– Раненого, – застонала Виноградова, беспомощно оглядываясь на меня.

– Как он? – контролируя голос, сухо уточнил я.

– Стабилен, – ответил парень. – И это странно. После взрыва совсем рядом…

Лекарь подал знак и из салона показались двое парней, один из которых совершенно был воздушником. Рядом с ним появились вихри-элементали, а лекарь взмахом руки легко извлек наружу носилки и те пронеслись в сторону дома. Виноградова зависла над накрытым простыней телом, очертила тонкими пальцами бледное лицо Питерского.

– Девицу пришлось отправить в лечебный сон, – продолжил лекарь. – Она не пострадала, потому как ваш слуга вытолкнул ее наружу и прикрыл собой. На самом деле это очень странно…

Я не стал слушать и дал прибывшим знак, чтобы Фому внесли в дом.

Как только Питерский оказался в холле, Виноградова отворила дверь в его комнату и быстро сдвинула в сторону стол с креслом. Так, что кровать слуги оказалась как раз посередине помещения.

– Призраки, – коротко пояснил я лекарю, который стоял, удивленно глядя на меня. – Мы живем одной семьей.

Парень побледнел и даже попятился. Но дверь за его спиной тут же с грохотом захлопнулась.

– Вам не о чем беспокоиться. Диких тут нет, – поспешно уверил я гостя.

– Как скажете, мастер. Меня, к слову, зовут Лаврентий Лавович, – он поправил на переносице очки в круглой оправе и нервно улыбнулся. – Меня отрядили к вам для помощи. Вы не смотрите, что я молод. У меня есть опыт…

– Мой хороший, – забормотала Любовь Федоровна, глядя на Питерского, которого переложили на застеленную белоснежной простыней кровать. – Пусть расскажет, что с нашим котиком.

– Давайте подробнее о состоянии Фомы, – попросил я лекаря, положив руку ему на плечо. – Мне важно, чтобы он получил лучшую помощь. За ценой дело не станет.

Лаврентий вновь нервно поправил очки и отбросил со лба отросшую челку. Лекарь был нескладным, с лохматой белокурой головой, которая давно нуждалась в стрижке. На нем была укороченная светлая ряса, которую он заправил под пояс штанов. На плече висела потертая брезентовая сумка, из нее торчал потрепанный корешок книги.

Парень заметил мой взгляд, неопределенно повел плечами и пояснил:

– Вы не смотрите, что я так выгляжу. Я смогу поднять его на ноги.

Взглянув в его почти прозрачные глаза цвета грязного мартовского снега, я вдруг поверил, что парень не врет. За скромной оболочкой ощущалась сила.

– За ценой не постою, – повторил я.

– Мне не это нужно, – неожиданно мрачно выдал парень и обошел меня, чтобы оказаться в комнате помощника. – Установите тут кушетку. Или раскладушку, – распорядился он, не обращаясь ни к кому конкретно. – Мне нужно быть рядом с больным, чтобы не пропустить момента, когда понадобится влить в него новую порцию силы.

– Будет сделано, – прошелестела Виноградова и откуда-то из подвала донесся звук падения чего-то тяжелого.

– Что вам еще нужно? – уточнил я.

– Еды, воды и покоя, – лекарь вновь вернул себе нервный вид. – И разберитесь с девушкой.

Я оглянулся, заметив, как Иришку вводят в приемную и усаживают на диванчик. Она вертела головой по сторонам и казалась потерянной. Очевидно, девушка не понимала, где находится.

– Скоро успокоительное снадобье перестанет действовать. И вливать в нее новую порцию отвара я не рискну. Она после такого количества никак не могла отключиться. Постоянно рвалась…

– Я с ней поговорю, – пообещал я.

Помощники лекаря быстро попрощались и вышли прочь. Я обернулся, оглушенный внезапной тишиной, возникшей в доме. Тишина эта длилась ровно пару мгновений, но за них я успел услышать хор далеких голосов, которые не принадлежали живым. Много мертвых кричали о чем-то, но в следующую секунду мир сдвинулся и время потекло по прежнему руслу. Я затряс головой, отгоняя морок, и обратился к стоявшему в комнате лекарю:

– Вы останетесь в доме до выздоровления Фомы?

Парень смущенно потер кончик носа. Немного помолчал, подбирая слова, но все же пояснил:

– Мне сообщили, что больному нужна неотложная помощь и постоянное наблюдение. Распоряжение пришло от кого-то очень важного. Я не знаю, что это был за мужчина. Но он казался весьма убедительным. Знаете, из тех, с кем не принято спорить. Высокий, седой…

– Александр Морозов, – догадался я. – Он был на месте происшествия?

Парень взглянул на меня со странным выражением осуждения на лице:

– Там было много мрачных пугающих людей. Почему-то оцепили целый квартал. Наверное, ждали воскрешения некроманта.

– Они решили, что я был в той машине, – догадался я. Парень пожал плечами и продолжил:

– Они даже не сразу поняли, что ваш помощник не умер.

И я быстро пересек комнату и сделал знак, чтобы Лаврентий не продолжал.

– Простите, что взваливаю на вас такой груз ответственности, мастер. Но все же в силу некоторых особенностей, должен узнать у вас. Как вы относитесь к призракам?

– Никак, – выдохнул парень. – Я ведь не некромант.

И в его голосе мне послышалась затаенная боль.

– В этом доме обитает призрачная дама. Она не желает зла хорошим людям, но если человек хочет пакостить…

– Если не ошибаюсь, здесь обитает сама Любовь Федоровна Виноградова? – живо отозвался Лаврентий. – Я знаю историю ее гибели…

– Мы не говорим об этом, – мягко прервал я лекаря. – Она очень привязана к Фоме. И будет помогать вам во всем.

– Это как? – удивился парень.

В этот момент из подвала вылетела сложенная раскладушка и стопка чистого постельного белья.

– Например, принесет вам все, что потребуется – еду или воду. Если вам понадобится отлучиться, то она присмотрит за Фомой. И позовет вас, если в этом будет необходимость. Вам не стоит бояться проспать нужный момент. Просто попросите вас разбудить в указанное время, и она все сделает.

– Как? – прошептал парень и в этот момент Виноградова толкнула его в плечо. – Искупитель…

– Ее зовут Любовь Федоровна, – поправил я и щелкнул пальцами, призывая тотем. Нить силы тут же помогла проявиться бухгалтеру.

Она сидела на краешке кровати рядом с Фомой и напряженно рассматривала его лицо. То казалось бледным и заострившимся. Под глазами залегли глубокие тени. А губы стали почти белыми.

– Искупитель, – вновь прошептал Лаврентий.

Он выглядел потрясенным, но не сводил глаз с моей соседки.

– Павел, передай ему, что я не причиню вреда, – не оборачиваясь, попросила Виноградова. – Если наш новый лекарь боится призраков…

– Я не боюсь, – ответил парень и сделал шаг к кровати.

Виноградова оглянулась и, наконец, поняла, что ее видят. Поднялась на ноги и подошла к лекарю.

– Прошу вас, Лаврентий Лавович, вылечите нашего Фомушку, – взмолилась она. – Я буду вам благодарна до конца времен.

– Я все для вас сделаю, – пообещал лекарь, прижимая стиснутые кулаки к груди. И, прежде чем я успел его остановить, добавил, – клянусь вам, Любовь Федоровна.

Женщина словно не заметила его обещания. Просто рассеянно кивнула и уточнила:

– Давайте я приготовлю вам чай. Вы наверняка и ужин пропустили со своей работой, все так?

– Да… то есть, не стоит беспокоиться, – тотчас забормотал Лаврентий.

– Бросьте, юноша. Мне важно чем-то заняться, иначе… я сойду с ума, – она оглянулась на Фому и на мгновенье показалась потерянной. – Он кажется мертвым. Такого быть не должно. Бедная Иришка. Она ведь…

Женщина прошла мимо нас к кухарке, которая все еще сидела на диванчике.

– Дорогая, пойдем, я заварю тебе чай. И уложу спать…

Девушка растерянно оглянулась и встала на ноги, чтобы пойти за призраком.

– Она такая… – Лаврентий смотрел вслед Виноградовой с щенячьим восторгом.

– Она о нас заботится, – согласился я, несколько смущенный сценой, которую наблюдал.

– Извините, я просто не ожидал, что увижу ее такой… – парень снял очки и принялся натирать стекла полой рясы.

– Вам что-то нужно?

– Мне обещали привезти кое-что из моих личных вещей. Ничего особенного, всего лишь несколько книг и домашнюю одежду. Если, конечно, вы не возражаете, мастер Чехов.

– В моих интересах обеспечить вас всем необходимым, – отозвался я, подходя к кровати, на которой неподвижно лежал Питерский.

Отчего-то он показался не таким здоровым, каким был всегда. Словно бы уменьшился в размерах. Даже кровать вдруг стала слишком большой для него.

– Я могу поговорить с вами откровенно, – глухо попросил я, обращаясь к гостю. – И прошу у вас обещания, что все, что вы услышите и узнаете в этом доме, осталось тайной для всех окружающих.

– Если это не грозит Империи, – оробел парень.

– Даю слово, что наши секреты вполне безобидны, – уверил я Лаврентия. – Но если кто-то узнает о вашем подопечном правду, то это может стать проблемой для него. А значит, и для меня.

– Тогда я обещаю вам, что сохраню в секрете ваши тайны. Все, о которых узнаю в этом доме.

Парень с готовностью ждал продолжения. Я замялся, подбирая слова, а затем произнес:

– Фома не совсем человек. Он принадлежит особому виду, которых в народе зовут шаманами-оборотнями.

– Вы серьезно? – парень обошел меня и по-новому посмотрел на Питерского.

– Он не оборачивается полностью. Но иногда у Фомы появляются кошачьи уши.

– А человеческие при этом остаются? – живо уточнил лекарь.

– Что? – опешил я.

– Ну, уши вырастают из человеческих или появляются на макушке, а обычные остаются на месте?

– Вроде остаются, – обескураженно ответил я.

– Значит, он не принял зверя полностью, – деловито пояснил Лаврентий, а потом уставился на меня с уже знакомым восторгом. – Вы хоть понимаете, насколько это потрясающе?

– Вы не сомневаетесь, что я говорю правду. Значит, уже встречали подобных существ?

– Только в теории, – вздохнул парень. – Мой учитель долгое время провел в экспедициях на Урале и уверял, что там живут подобные…

– Прошу вас запомнить, что никто не должен знать об этом, – строго продолжил я. – Иначе нам могут грозить неприятности. Вы же понимаете, что мир кое-как готов принять даже некроманта, если он ведет себя прилично. Но оборотня…

– Перевертыша, – поправил меня Лаврентий и пожал плечами. – Я никому не стану говорить об этом. Уверяю, что для меня это также невыгодно. И может навредить моей репутации. Я не хочу прослыть сумасшедшим, как мой наставник. Но вы ведь не станете возражать, если я воспользуюсь трудами своего учителя, чтобы понять, как лучше лечить вашего помощника?

– Не стану, – подтвердил я. – Наоборот буду весьма вам благодарен…

– Это моя работа, – отмахнулся парень. – Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы Фома скорее пошел на поправку. Спасибо, что открыли мне его тайну, мастер. Теперь мне стало ясно, как он смог выжить. Ведь после такого взрыва…

– Что вы успели заметить на месте происшествия? – решил я уточнить детали.

– Похоже, что в машину что-то подкинули через окно. По крайней мере, так говорил жандарм, который дежурил на месте преступления. Вроде как автомобиль остановился на светофоре, и кто-то смог пробить заднее стекло и закинуть туда бомбу. Представляете?

Я нахмурился:

– Кто-то сумел пробить бронированное стекло? Это невозможно.

– Взрыв раскурочил салон изнутри. Перегородка между водителем и задним диванчиком была опущена. И жандармы никак не могли взять в толк, как он успел среагировать, а затем еще и выжить с такими ожогами.

За спиной послышался жалобный звук посуды. Мы обернулись и заметили Виноградову, которая стояла на пороге. Она держала перед собой поднос и пыталась оставить на лице кожу. Однако кости выступили наружу, ужасающая рана на лбу казалась свежей. Стоило отдать должное Лаврентию. Он не испугался и не попятился. Вместо этого подошел к призраку и забрал у нее поднос.

– Спасибо за угощение, Любовь Федоровна. Я вам весьма обязан. С утра толком ничего не ел. Голова немного кружится от усталости. А мне сейчас надо восстановить силы.

– Постарайтесь не выгорать, юноша, – прошелестела призрачная дама, которая уже справилась с эмоциями. – Насколько глубоки ожоги?

– Будь он человек, то наверняка бы умер, – буднично продолжил Лаврентий, располагаясь в кресле. – Когда я прибыл на место, то с него успели стянуть куртку и футболку. Как мне сказали, кожи там почти не осталось.

Я осторожно посмотрел на хозяйку дома, но она устроилась на краю кровати Фомы и внимательно слушала лекаря.

– Однако, когда я приступил к его лечению, то все показалось не так уж страшно. Я ввел пострадавшего в сон, чтобы наверняка не очнулся во время транспортировки и лечения. И принялся вливать силу. Та девушка…

– Иришка, – подсказала Виноградова. – Эта его девушка, наша кухарка.

– Она пришла в себя быстро и кидалась на всех, требуя, чтобы мы его вернули. Насилу смогли ее скрутить и дать снадобье.

– А Фомушка все время беспокоится, что она к нему равнодушна, – женщина покачала головой.

– Скажите, а он вам кто? – неожиданно спросил Виноградову Лаврентий.

Та удивленно встрепенулась и посмотрела на гостя. Потом перевела взгляд на Питерского и вздохнула:

– При жизни у меня никого не было. Я долгое время была одна. Но сейчас… Он часть моей семьи. Также как и Павел.

Я подошел ближе к призраку и дал ей чуть больше сил, чем до этого. Женщина благодарно мне улыбнулась, а потом сама оборвала нить энергии, становясь невидимой для гостя.

– Не трать на меня слишком много, – пояснила она с грустной улыбкой. – Да и непривычно мне быть на виду. Лаврентий слишком уж странно на меня смотрит, не находишь?

Мне пришлось кивнуть, так как обсуждать поведение лекаря при нем было неудобно.

– Обычно Любовь Федоровна не показывается, – мягко пояснил я пропажу Виноградовой. – Но она может писать послания.

– Потрясающе, – с некой тоской проговорил лекарь и вздохнул. – У вас очень интересная жизнь, Павел Филиппович.

– Каждому свое, – ответил я и понял, что меня покинуло напряжение. Колени ослабли, и я тяжело опустился на стул, который стоял у стены.