Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 112 (всего у книги 339 страниц)

Семья в сборе

В арке, ведущей из холла, стоял, холодно улыбаясь, Филипп Петрович. Он был облачен в белоснежный костюм, который подчеркивал бледность его кожи и заострившиеся черты лица. Мужчина пересек комнату и обнял княгиню, чтобы коснуться губами ее виска.

– Как ты? – глухо спросил он.

– Уже лучше, – отозвалась женщина с непривычной для меня слабостью и тут же приосанилась. – Ты опоздал, сын. Какие-то проблемы?

– Ничего, с чем я не могу справиться, – ответил он и повернулся ко мне.

– Нам ведь не обязательно обниматься? – холодно уточнил я.

– Не обязательно, – подтвердил Чехов и добавил. – Это ли не прекрасно?

Князь взял со стола мою чашку и приблизил к лицу, чтобы принюхаться к напитку.

– Ты уже принес клятву?

– Не ждать же вас, господин Чехов, – отмахнулся я. – Вам не привыкать пропускать важные моменты, которые случаются с вашими близкими.

– Что поделать, раз уж я глава семьи, приходится правильно расставлять приоритеты, – не остался в долгу мужчина. – Но я готов подать тебе платок, если он нужен.

Мне подумалось, что даже к лучшему, что старшего Чехова не было здесь, когда меня не держали ноги. Не хватало еще его язвительности в тот момент моей слабости.

– Итак, мы всей семьей едем за город, – продолжил начальник охранки. – Прямо как хотел Павел – всей семьей проведем выходные на природе. Разве не замечательно?

– Искупитель, дай мне сил, – выдохнул я.

Филипп вскинул брови.

– Ты стал верующим? Надеюсь, ты не прибился к сектантам?

– И каждое воскресенье хожу в храм, чтобы поставить свечу за своего отца. Надеюсь, что он не загорится однажды от моего рвения. А то неловко получится.

– Ну…– начал князь, но в комнате повеяло холодом.

– Хватит, – весомо потребовала княгиня и хлопнула в ладоши. – Если решили посоревноваться в злословии, то поберегите силы для Охоты. Используйте свой яд против наших врагов. Попробуйте мыслить холодно. Нам важно не допустить промашки. Нельзя недооценивать противника. На этом погорели многие сильные.

– Ты права, – тут же отозвался князь, но бросил на меня острый взгляд, который давал понять, что он не сожалеет о колкости.

– А что будет, если жалоба будет доведена до поединка? – уточнил я. – Нас мало.

– Что значит «если»? – сощурился Филипп. – Ты считаешь, что у нас нет шансов в открытом бою?

– Я не настолько наивен, как вы полагаете, князь, – я, наконец, смог подняться на ноги и поправить полы пиджака.

Когда наши глаза оказались на одном уровне, мне стало легче.

– Нас всего трое… – начал было я.

– Четверо, – поправил меня старший родич. – Ты запамятовал о моей супруге, которая также приглашена на Охоту.

– Она согласилась сопроводить вас?

– Нас. И ты напрасно недооцениваешь Маргариту Ивановну. Она довольно сильная воздушница. Мы хорошо работаем в паре и мой огонь…

– Избавьте меня от подробностей, – я скривился, и Филипп потемнел лицом.

– Извинись, – холодно потребовал он.

Но я промолчал, не отводя взгляда.

– Я вас двоих запру в склепе, – процедила бабушка и строго добавила. – На ночь. А может, даже на пару. Может, вам станет стыдно перед мощами предков за то, что ведете себя как два обиженных ребенка.

– Я не собираюсь спускать мальчишке оскорбления в сторону своей супруги, – холодно произнес Филипп.

– Мальчишка – твой сын, – напомнила ему Софья Яковлевна. – И если ты и твоя избранница не заслужили его уважения, то это не его вина. А ты, – она посмотрела на меня с холодом, – извинись. И не смей плохо говорить о женщине за ее спиной. Ведь она не может привести тебя к ответу за такие слова. Имей смелость сказать ей в лицо все, что выдал ранее.

Мне стало неловко, и я пробормотал:

– Был неправ. Простите, Филипп Петрович.

– Принято, – так же негромко бросил он и тут же расправил плечи. – Минин владеет частью флота, который наш правитель с удовольствием примет в казну после поражения в качестве откупа за пролитую кровь.

– А он берет откуп? – удивился я.

– С проигравшей стороны, – с готовностью пояснила княгиня.

– Мы приедем в резиденцию и там будем соблюдать правила, – продолжил старший Чехов. – Нападать как варвары мы не станем. На провокации до объявления боев, если все же до этого дойдет, не реагируем. Император даст нам возможность решить все миром. Так скажем, он выступит судьей в нашем споре.

– В чем заключается спор? – полюбопытствовал я. – Официально.

– Официально то, что старший сын Минина был одним из тех, кто носил маску волка. Он позволил себе напасть на тебя в месте, где насилие недопустимо. Это оскорбление, нанесенное семье в присутствии Императора.

– Мы все решили на месте. И претензий я не имел.

– Если бы щенок оставил все позади. Не пытался бы выяснить кто скрывается за маской господина Смерть, – с хищной ухмылкой заговорил начальник охранки, – Если бы он не стал бахвалиться, что мог бы поколотить младшего Чехова, но тому просто повезло…

– И откуда он узнал, кто скрывается под маской? – въедливо уточнил я.

– Кто-то подсказал, видимо, – с наигранным безразличием ответил князь.

– Кто-то? – поддел я.

– Минин решил влезть туда, куда ему лезть не стоило. И вместо того, чтобы извиниться и смиренно ждать прощения, он допустил вторую промашку.

Мужчина прошел к каминной полке и осмотрел портрет своих родителей. Глаза его затуманились от воспоминаний. Затем он тряхнул головой и повернулся ко мне.

– Мерзавец всерьез решил, что может напасть на тебя и проучить. Он говорил об этом во хмелю, но при свидетелях. Такое не прощают, Павел Филиппович. Тебе стоит это понимать.

– Свидетели были не случайными. Верно?

– Ты хочешь обвинить меня в том, что я все подстроил?

– Я не обвиняю. Просто…

– Просто знай, что он подбивал своих дружков выяснить, кто скрывался под маской Кошки. Он и ее собирался навестить, если бы узнал имя.

Мое лицо застыло и, кажется, даже кровь отхлынула от него.

– Теперь ты понимаешь, о чем я говорю? Все еще считаешь, что стоило простить глупого парня? Не забывайся. Он не просто мальчишка из подворотни, который не умеет держать язык за зубами. Он служит в императорском полку. И рассуждал о твоем наказании не в питейной на рабочей окраине. Мерзкий выродок распустил язык в компании своих товарищей. Тех, кто завтра может решить, что Чехова можно ударить.

– Я понял, – мрачно бросил я.

– Не смей жалеть мерзавцев. Сегодня он плюнет тебе под ноги, а завтра решит, что может укусить тебя за эту ногу. Бей первым, чтобы выбить зубы, которые могут впиться в твое тело.

– Вот как? – мои глаза сузились.

– Так или иначе, это случилось бы. Не сегодня и не завтра, – тотчас пояснил князь с кривой ухмылкой, давая понять, что он в курсе моей осведомленности. – Но послезавтра они могут начать копать под действующего начальника. Ведь ждать, пока он сам уйдет в отставку никто не хочет.

– Вас дождешься, – фыркнул я, понимая, о чем речь.

– Ко всему прочему, князь Минин не желает терять одно не самое скромное предприятие.

– И какое же? – я нахмурился.

– Он желает прикрыть свечной завод, который через третьих лиц принадлежит одному небезызвестному некроманту, который успел прослыть едва ли не новым святым.

– Да что ж за…

– Не вздумай ругаться в моем доме, – шикнула на меня бабушка. – Ты сумел создать о себе очень благостное впечатление. Странные слухи ходят среди паломников. Поговаривают, что свечи с завода Чехова обладают особой силой привлекать благословение Искупителя. Как и благовония. Сейчас мы увеличили продажи почти втрое. И к концу года, думаю, выйдем на новый уровень. Не только северное направление будет обеспечено нашими товарами, но и восточное.

– Или ты считаешь, что стоит уступить Мининым? – деловито осведомился князь.

– Не считаю, – я пригладил волосы. – Мы готовы к этому разбирательству? Вы уверены, что мы справимся?

– У меня есть козырь в рукаве, – лукаво сообщила княгиня. – И не стоит забывать, что Император заинтересован, чтобы все обошлось малой кровью. Он даст нам шанс договориться. Есть вероятность, что Минины принесут нам извинения, отдадут восточное направление, чтобы мы обеспечивали паломников и храмы всем необходимым, и откажутся от притязаний на пост начальника охранки А также устроят своего племянника на дальний кордон азиатской границы.

– Это наши условия?

– Ты можешь добавить что-то от себя, – лениво обронил Филипп Петрович. – Например, что ты желаешь, чтобы младший Минин носил тебе почту.

– Доверять ему письма? – я иронично усмехнулся. – Нет. Я хочу поединка с тем, кто посмел грозить мне и той, которая была со мной. Тут не помогут извинения. Такие оскорбления надо смывать кровью.

– Вот это слова настоящего Чехова, – воскликнула бабушка и хлопнула меня по плечу. – Был бы жив мой дражайший супруг, он бы гордился нами.

Мне показалось, что отец на мгновенье напрягся, словно эти слова его задели, а потом кивнул.

– Итак, подведем итоги, – начал я, – мы будем жить в домике или в резиденции императора?

– Откуда ты знаешь о домике? – осторожно спросил князь.

– Призраки сказали, – пришлось признаться мне.

– Ты был неподалеку от резиденции? – недоверчиво уточнила Софья Яковлевна.

– Нет. Все проще и в то же время сложнее.

Я коротко рассказал о призрачных слухах и о том, как я узнал про дома.

– Никогда не думал, что призраки способны создавать слухи, – задумчиво протянул старший Чехов. – Это многое объясняет. И в то же время…

– Удивительно, что слухи завязаны на твоей соседке, – проговорила княгиня. – Обычно они разрозненны. Просто шум, который практически нельзя контролировать. Но Виноградова смогла настроить эфир на определенную волну и сделала тебе рекламу на весь Петроград.

– Просто она считает меня частью своего дома, – ответил я.

– Та самая Виноградова? – удивленно поднял брови начальник охранки. – Она не ушла за грань и все еще живет в своем старом доме?

– Не живет, – сказали мы одновременно с бабушкой и потом она добавила, – Обитает. Это слово правильное.

– Не стану я спорить с двумя некромантами, – мужчина поднял руки в жесте капитуляции и обратился к княгине, – Просто я удивлен. Она так долго остается в этом мире. А я помню, что ты говорила, что призраки со временем теряют себя и становятся лишь тенью себя прежних.

– Любовь Федоровна на редкость хорошо себя осознает, – с гордостью сообщил я и немного смутился изучающего взгляда главы рода. – Она владеет телекинезом.

– И привязана к помощнику Павла, – добавила Софья Яковлевна. – Думаю, нам стоит использовать этот козырь.

– Она считает тебя своей семьей? – переспросил Филипп Петрович.

– Да.

– И при принятии в должность она объявила, что становится частью семьи, – вспомнила княгиня. – Так что она вполне может сопровождать нас в резиденцию вместе со слугами. С меня и Павла возьмут слово, что мы не привели с собой призраков. А Фому об этом никто и не спросит.

– Правила нарушены не будут, если мы не станем делиться с ними секретами, – согласился Чехов. – А когда император откроет арену, слуг все равно отошлют. Но если все правда, то твоя соседка сумеет создать нужный слух среди свидетелей. Это поможет императору выбрать сторону, на которую он сделает ставку.

– Хорошо, – я натянуто улыбнулся.

– Не беспокойся ни о чем, – вдруг сказал князь. – Мы со всем справимся.

Я посмотрел на него и заметил темные круги под глазами, растрепанные волосы и кривоватый узел галстука, который он несколько раз успел оттянуть.

– Спасибо за доверие. Я не подведу семью, – сказал я с уверенностью, которой не испытывал.

Дорогие читатели.

Просим поддержать книгу лайком, комментарием и пожеланиями частых встреч) Мы пишем для вас с удовольствием.

Мрачные разговоры

Я оставил родственников в гостиной и вышел из дома через веранду. И сразу же оказался в саду, который раскинулся, насколько хватало взгляда. Налетевший порыв прохладного ветра растрепал мои волосы, забрался под одежду, заставив поежиться. Я поплотнее запахнул полы пиджака и застегнул пуговицы. Затем сунул руки в карманы и направился в сторону семейного кладбища, которое располагалось за густыми зарослями сирени. Бабушка считала, что аромат цветущей сирени очень подходит к виду мраморных надгробий и потому велела садовнику высадить кусты у склепов. Даже не представляю, как сложно работнику приводить в порядок это растение, которое всегда норовило захватить все свободное пространство.

Уже у железной ограды я заметил одного из призраков, который неподвижно стоял, глядя куда-то вдаль. Он и был похож на выключенный механизм, который застыл в процессе работы, когда его внезапно отключили от электросети. Но когда я подошел ближе, то понял, что он наблюдает за Фомой, который расположился неподалеку в просторной беседке, в компании Любови Федоровны.

– Не доверяешь посторонним? – спросил я вкрадчиво.

Он резко повернулся и его лицо исказила болезненная судорога. Стал виден разрез, который разделил его лицо на две части. Очевидно, я застал его врасплох. Впрочем, парень быстро собрался и вернул своему облику целостность. Попытался улыбнуться, но у него не вышло.

– Здравы будьте, княжич. Вы не подумайте ничего плохого. Просто…– он закусил губу, словно не решаясь продолжить.

Меня порой удивляли мертвые, у которых оставались привычки живых. Даже мимика была такой выразительной, словно передо мной не был дух погибшего много лет назад слуги. Этого парня я знал очень хорошо. При жизни его звали Толик. Он когда-то был соглядатаем жандармов и попал под руку разбойников еще во времена Смуты. В поместье он перекочевал с легкой руки некромантки. Она нашла вещицу, которая привязала его к почти полностью разрушенному дому и привезла ее сюда. Поначалу Толик боялся появляться у нас на глазах и наивно полагал, что мы его не замечаем. Но потом все же природное любопытство взяло верх, и он вышел на свет. Оказалось, что у этого призрака есть особенный талант, который понравился Софье Яковлевне. Парень был способен передвигаться по огромной площади, прилегающей к особняку. Но даже когда оставался на одном месте был способен слышать происходящее на другом конце поместья. Удивительно, но в доме его способности не работали. Обычно Толик обитал неподалеку от склепов, контролируя труд садовников, и присматривал за верандой. Бабушка не доверяла живым дружинникам охрану дома, искренне считая, что мертвые надежнее. И я был с ней согласен. С почившими было проще. Они понятнее.

– У вас давно не было новых духов? – уточнил я.

– Не в этом дело, – замялся парень и покосился на странную по меркам мертвых пару. – Он видит нас. Но он не некромант.

– Знаю, – ответил я.

– Разве такое бывает? – удивленно переспросил он. – То есть… как?

– Неисповедимы пути Искупителя, – я развел в стороны руки. – И у каждого свои таланты.

– И свои темные секреты, – продолжил Толик задумчиво и мне показалось, что он собирается что-то добавить. Однако он покосился на веранду и тут же закрыл рот. А потом и вовсе растворился в воздухе.

Я обернулся, почти не сомневаясь, что увижу княгиню. Так и вышло. Софья Яковлевна вышла на ступени крыльца и вынула из кармана телефон. В этот момент на лице бабушки появилось странное выражение, которое ей было несвойственно. Будто она в чем-то сомневалась. Софья Яковлевна поджала губы, нахмурилась, но все же быстро нажала на несколько кнопок и прижала аппарат к уху.

– Вы тоже любите наблюдать за людьми, когда они вас не замечают? – послышался за спиной тихий голос Толика. И к моему удивлению, он не звучал осуждающе.

Все выглядело именно так, будто я собирался подсматривать за княгиней. Потому я осторожно зашел за куст сирени и направился к знакомому склепу. Призрак шел рядом, хотя и оставался почти невидимым.

– Вы бываете здесь нечасто, – проговорил он, чтобы завести непринужденную беседу.

– Просто я стал взрослым, – ответил глухо.

– Всегда можно найти время для того, что считаешь важным, – отозвался парень. – Или для кого.

В его тоне послышалась тоска, но мы оба понимали, что причина была в том, что мертвые хотели помнить каково это – быть живыми. Именно поэтому они продолжали сохранять облик, в котором их застала смерть, лишь при дополнительном усилии скрывая раны, которые оборвали их жизнь.

– Мне оставить вас? – спросил Толик, когда понял, что я не поддерживаю беседу.

– Ты ведь все равно будешь неподалеку, – отмахнулся я.

– Быть может вы желаете скорбеть в одиночестве, – предположил призрак.

– Не о чем скорбеть, – выдохнул я, а потом добавил, едва слышно. – Но мне хочется побыть немного в тишине.

Толик понятливо кивнул и направился в сторону соседнего склепа, который казался куда более древним, чем тот, куда вошел я. Мне помнилось, что в нем стоял огромный каменный трон, от которого веяло запредельной жутью. Даже сейчас меня передернуло от воспоминаний об этом месте.

Внутри было холодно. Свет проникал сквозь вырубленные окна, в которые кто-то с хорошим вкусом вставил витражные стекла. Именно из-за них на полу расцветали яркие пятна красного и зеленого цвета. Когда я был моложе, красные блики напоминали мне лужицы крови. И я всегда обходил их, наступая на камни других оттенков.

Каменная женщина была там, где и должна находиться. В центре помещения высился постамент, на котором, сложив на груди руки, лежала, закутанная в ткань, фигура. Ее лицо было открыто, как и рассыпанные волнами волосы. Скульптор был достаточно талантлив, чтобы вдохнуть в статую жизнь. И образ умершей много лет назад женщины был настолько правдоподобным, что я каждый раз ждал, что каменные веки вот-вот поднимутся.

Я положил пальцы на жесткую ладонь и тихо произнес в пустоту:

– Здравствуй.

В отличие ото всех тех, кто ничего не смыслил в смерти, я точно знал, что мамы тут нет. Даже несмотря на то, что тело оставалось в каменном саркофаге, под неподвижной статуей. Но мне не нужно было говорить с призраком. Точнее, не нужен был диалог. Сомневаюсь, что он был нужен мне хоть когда-то.

Я сел на небольшую скамью, которая располагалась в нише чуть поодаль. С этого места был хорошо виден гроб, крышка которого была украшена статуей. Рассеянно заметил, что на полу сиротливо валяются несколько кусочков стекла, с которыми я играл тут, когда был маленьким. Странно, что никто их так и не убрал.

Прикрыв глаза, я какое-то время просто молчал, вдыхая воздух, напоенный ароматом мха и увядших цветов. Кто-то принес их сюда не так давно, чтобы поставить в вазу. Лепестки осыпались, орошая пол темными пятнами. Оставшиеся стебли топорщились длинными шипами, которые еще долго останутся острыми.

Здесь время текло иначе. Оно казалось тягучим, словно засахаренный мед. Порой я мог оставаться тут часами, а потом выяснялось, что снаружи прошло многим меньше.

Внезапно на лестнице раздались глухие шаги. В склеп вошел высокий мужчина, который нес в руках букет. Он не заметил меня и какое-то время простоял на нижней ступени, словно не решаясь нарушать покой этого места. Потом прошел мимо меня, не глядя по сторонам. Буднично сгреб сухие стебли из вазы, бросил их рядом. Над плечом гостя закружил феникс, и мужчина небрежно стряхнул с пальцев огонь, который сразу же сожрал сухостой. Князь же водрузил в вазу свежие цветы. В воздухе разлился медовый аромат, от которого закружилась голова.

Начальник охранки с прямой спиной стоял лицом к стене. И у меня появилось ощущение, что он боится поворачиваться к каменной женщине. Но вот он двинулся и обернулся. Прищурился от блика света, который отразился от осколка на полу и скользнул по его лицу. Потом фыркнул и пнул носком ботинка цветной кусочек. Подошел к гробу и кончиками пальцев провел по искусно выточенным прядям волос. Я точно знал, что когда проводишь по ним так легко, то локоны кажутся настоящими. Но стоит надавить сильнее, и ты понимаешь, что под твоей рукой камень.

Я не понял, чем себя выдал. Но князь вздрогнул и резко отвел руку, быстро убрав ее за спину. Потом вскинул подбородок, враз показавшись чужим и далеким.

– Зачем было заказывать такую тонкую работу? – спросил я, заставив отца повернуть ко мне голову.

– Она была моей женой, – спокойно ответил он. – И я мог позволить оплатить лучшего скульптора для посмертной статуи.

– Ты мог себе позволить заказать любимой женщине гроб, – повторил я, произнося каждое слово раздельно. – Звучит гордо.

– Не начинай, – напряженно предупредил мужчина. – Я не хочу вновь втупать в этот спор. Он ни к чему не приведет.

– Зачем ты приходишь сюда? Приносишь эти цветы? – я кивнул на букет, который стоял в вазе.

– Она их любила, – негромко ответил старший Чехов.

– Мне казалось, что ей нравились тюльпаны.

– С чего ты взял? – удивился отец и стало понятно, что он и впрямь думает, что я был слишком мал, чтобы помнить о матери.

– Именно тюльпаны она ставила в вазу в гостиной, – ответил я. – Их ей приносила цветочница по утрам.

Филипп Петрович растерянно взглянул на букет:

– Я не знал, – протянул мужчина. – Она никогда не говорила мне об этом.

– Может просто не хотела, чтобы ты посчитал, что она не ценит твои розы, – предположил я.

– Я слишком редко дарил ей цветы, – вдруг сказал он и вновь посмотрел на меня. – Не думай, что я не понимаю, то был не самым лучшим мужем. Я не заслуживал ее. Ни тогда, ни после. Особенно, когда не смог понять, что происходит с тобой.

Мне вдруг стало нестерпимо душно, и я поправил узел галстука, ослабляя его. Я не был готов к таким откровениям. Тем более у гроба матери. Казалось, что для серьезных разговоров мы выбрали самое неподходящее место.

– Я надеялся, что ты унаследуешь мою силу. Что станешь управлять огнем. Все говорило о том, что так и будет. Пламя не обжигало тебя. Ты наверное помнишь, как однажды сунул руку в камин, чтобы вынуть оттуда уголек?

– Быть может, это мама прикрыла меня воздушной стеной, – смутился я, впервые услышав об этом.

– Она не была искусной воздушницей, – сказал мужчина.

Я должен был разозлиться на эту фразу, тем более, памятуя, как он отзывался о своей нынешней талантливой супруге. Но не смог, заметив, как глаза отца засветились теплотой.

– Я никогда бы не согласился выбрать такую слабую одаренную, если бы руководствовался разумом, – продолжил он, словно позабыв обо мне. – Но она смогла коснуться моей души. И мне стало плевать, что наши дети не смогут наследовать ее дар. Я отчего-то поверил, что мой огонь окажется достаточно сильным, чтобы мой сын наследовал именно его, а не проклятый дар моей матери.

На последних словах его голос стал сухим и холодным. Князь вновь стал собой. И это меня внезапно успокоило.

– Какое разочарование, – понимающе кивнул я.

Князь резко дернулся, словно я его ударил.

– Ты не понимаешь…

– Понимаю, – с горечью возразил я. – Слишком хорошо осознаю, что не смог соответствовать твоим высоким требованиям. И поверь, я тоже об этом сожалею. Быть может, даже не меньше твоего. Вот только ничего не могу с этим поделать. Я такой какой есть. Моя сила темная. Так решил Искупитель.

– И ты делаешь все, чтобы усугубить положение, – с укором продолжил Чехов. – Чтобы доказать мне и окружающим, что мы разные. Тебе так отчаянно не хочется быть на меня похожим? Быть моим сыном?

– Ты даже мысли не допускаешь, что я ничего не доказываю, – горячо возразил я. – Что просто делаю то, что велит мне мое сердце. Что я решил слушать его, а не разум. И ты говоришь, что я не хочу быть похожим на тебя?

Я встал со скамьи и сделал шаг к отцу. Остановился в метре от него, рассмотрев морщинки в уголках глаз своего отца.

– Я твой сын. Хочешь ты этого или нет. Жаль, что ты никак не сможешь смириться с тем, что я отличаюсь от идеального ребенка. Таким, каким ты хотел бы меня видеть.

– Павел Филиппович…

– Филипп Петрович, – я прервал начавшуюся было проповедь и быстро взглянул на часы. – Было приятно встретиться с вами. Но увы. К великому сожалению, мне пора идти.

– Встретимся в резиденции императора, – бросил мужчина и отвернулся, враз потеряв интерес к беседе.

Не оборачиваясь, я направился прочь. И лишь оказавшись снаружи, позволил себе ускорить шаг. Мне хотелось оказаться от этого места как можно дальше. Чтобы не помнить, как пальцы моего отца касаются крышки гроба. Отчего-то перед моим внутренним взором вставал другой образ – как отец сжимает тонкое горло женщины, которая пытается вырваться.

Толик все также стоял чуть поодаль и смотрел в сторону Фомы и Виноградовой. Те не замечали слежки и продолжали о чем-то переговариваться.

– И как там дела? – с интересом спросил я, подойдя ближе к любопытному призраку.

– Увы, к сожалению, я не могу услышать, что происходит в постройках, – вздохнул парень, а потом опомнился и забормотал, – болтают о каких-то глупостях. Я даже не знаю, зачем они обсуждают ремонт.

– Домашние дела, – улыбнулся я, отчего-то ощущая тепло где-то за ребрами. – Скажи им, что мы уезжаем. Пусть подойдут к машине.

на лице Толика отобразился священный ужас:

– Я? Позвать их? – попятившись, пролепетал он.

– Не бойся, они тебя не укусят, – на всякий случай ободрил я слугу.

– Княжич, я не стану приближаться к этому странному парню. И уж тем более, к этой ужасной женщине.

– Это что за новости? – удивился я. – Ты сейчас отказываешься исполнить мою просьбу? И обзываешь моего бухгалтера ужасной?

– Но ведь… это же… – Толик принялся заламывать руки и мерцать словно выгорающая лампа дневного света.

– Иди уже отсюда, – произнес я устало и махнул рукой в сторону. Толика не пришлось просить дважды. Он рванул прочь и растаял в гуще сирени. Я же вздохнул и направился к беседке.