Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 339 страниц)

– И правда, закончена, – пробормотал я. – А как звали того помещика?

Залежный задумался, словно вспоминая имя:

– Епифан Федорович Белобородов, – ответил он наконец. – Правда, в жизни эта история закончилась немного по-другому, но…

В кармане художника зазвонил телефон и Антон поспешно достал аппарат. Лицо его буквально просияло. Парень нажал на кнопку приёма вызова:

– Да, дорогая? – начал он. – Нет… Да, подарил. Ну как я могу заставить тебя ждать? Уже бегу…Антон сунул телефон в карман и обратился ко мне:

– Простите, Павел Филиппович, в приятной беседе с вами я совсем забыл, что у нас с Настенькой ещё много дел. Мне пора бежать.

Он заторопился к порогу, на ходу указав на место на стене:

– Картина будет лучше всего смотреться там, уверяю. Свет будет падать правильно, и мазки краски станут казаться ярче и отчетливее. Ещё раз спасибо, мастер Чехов. Вы можете обратиться ко мне в любое время и я всегда напишу для вас что-то…

Залежный выбежал из офиса. Заскочил за угол, а потом появился на дорожке, с сорванной розой и гепардом рванул к арке. Мы смотрели вслед художнику в недоумении. Даже Виноградова не стала возмущаться варварскому воровству веточки шиповника. И лишь когда гость скрылся из двора, я потрясенно произнес:

– Как же крепко может объединить двух людей общий питомец.

Лицом к лицам

– Очень интересная картина, – задумчиво произнесла Арина Родионовна, рассматривая полотно.

Я только кивнул, и мозаика в голове начала складываться. Помещик! Как же я сразу не догадался.

Я вернулся в кабинет, сел в кресло и вбил в поисковой строке "Епифан Федорович Белобородов". И поиск выдал ту самую историю, которую мне не успел поведать Залежный.

"Кровавый спектакль мастера Белобородова".

"Сегодня в Сети я нашла одну очень любопытную легенду. И я решила её вам поведать. Итак, дамы и господа, присаживайтесь поудобнее, я расскажу вам историю, которая произошла в нашем княжестве меньше ста лет назад. В Лужском уезде жил один помещик"…

Я дочитал историю, усмехнулся, заметив подпись. Лена Райская. Журналистка оказалась куда проницательнее меня, и давно уже распутала всю историю. Откинулся на спинку кресла и вынул из кармана телефон. Нашел в списке контактов номер Зимина. Нажал на вызов.

– Слушаю, мастер Чехов, – послышалось из динамика.

– Есть разговор, – ответил я. – Мы можем прокатиться по городу и побеседовать?

– Само собой, Павел Филиппович, – коротко сказал Стас. – Для разговора с вами я всегда смогу найти время. Скоро заеду.

Он сбросил вызов, я же принялся искать ещё один номер в списке. На этот раз уже Витте. Трубку взяли почти тотчас:

– Добрый день, Павел Филиппович, – послышался из динамика голос лекаря.

– Лев Витальевич, у вас найдется минутка для разговора? – уточнил я.

– Конечно, юноша. Вас не смутит, что я сегодня дома? Моя супруга немного приболела и взял небольшой отпуск. Но с радостью приму вас в гости.

– Спасибо огромное. Я очень скоро буду.

Встал из-за стола и вышел из кабинета.

В приемной царило некоторое оживление. И организатором суеты была, как ни странно, Виноградова. В центре помещения стояла школьная доска, на которой мелом было выведено:

"Вправо".

"Левее"

"Нет, так не годится. Чуть ниже".

Около доски с довольным видом стояла Любовь Федоровна, которая наблюдала, как Фома, встав на стремянку, вешает картину.

– Так? – слуга придержал полотно и обернулся, ожидая команды Виноградовой. Но та покачала головой, а затем написала на доске:

"Чуть ниже и вправо".

Фома послушно передвинул полотно. Призрачная дама вполне могла бы сама повесить картину, используя силу. Но предпочла использовать помощь слуги. Видимо, ей нравилось ощущать себя живой. Она и впрямь казалась ярче, чем обычно.

– Кажется, скоро мое мнение в этом доме совсем не будет учитываться, – пробормотал я, глядя, как проходит работа.

– Ну что вы, Павел Филиппович, – отмахнулась жутко довольная собой призрак. – Раз уж я научилась общаться с живыми, пусть и при помощи письма, то могу взять на себя принятие несложных решений, касающихся нашего дома.

– И моего офиса, – возразил я.

Фома застыл, понимая, что между мной и Любовью Федоровной вышел спор. Призрак же недовольно нахмурилась. Но я только махнул рукой:

– Вешайте.

Направился к выходу. И уже у дверей услышал голос Арины Родионовны:

– Павел Филиппович, вы нас покидаете?

– Нужно завершить одно дело, – ответил я, открыл дверь и вышел на крыльцо.

Машина подъехала через пять минут и замерла напротив арки. Я спустился по ступеням, прошел по дорожке и сел на пассажирское сиденье рядом с водителем. Зимин уже по привычке проколол руку, взглянул на меня. Я кивнул. Потянулся было за захваченным в офисе ножом для бумаг, но кустодий меня остановил:

– Не нужно, Павел Филиппович. Я вам верю.

– А если я мимик? – провокационно уточнил я.

– Это было бы просто прекрасно, – с пугающей улыбкой ответил Стас. – Тогда вопрос был бы решен уже сегодня. Куда едем?

Я назвал адрес Льва Витальевича и кустодий без лишних вопросов завел двигатель. Машина выехала на дорогу.

– Вы хотели поговорить, – напомнил Стас.

– Да. Сегодня художник Антон Залежный принес мне одну занимательную картину. В качестве благодарности за то, что я помог ему избежать уголовной ответственности.

Зимин обернулся ко мне:

– И?

– На картине была изображена история одного помещика, – продолжил я. – Белобородова. Он жил под Лугой и был меценатом театра. И убивал актрис-простолюдинок, которые играли у него на любительской сцене.

Кустодий кивнул:

– Интересная история. Думаете, этот помещик как-то связан с нашими мимиками?

– Даже если и связан, ребенок Белобородова наверняка сменил фамилию, – ответил я. – Раскрылось все как раз перед революцией. А у потомка были средства и связи, чтобы избавиться от порочащей фамилии.

– Тоже верно, – согласился Зимин. – Выходит, наши мимики – внуки этого самого Белобородова?

– Один точно, учитывая, что он начал убивать ещё во времена Смуты.

– Интересно, кем был ребенок этого душегуба, – задумчиво протянул Стас.

Я промолчал. Хотя и начал догадываться, кем он был.

В кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Беловой. И нажал на кнопку приёма вызова:

– У аппарата.

– Ну и задачу ты задал, Чехов, – послышался из динамика бодрый голос Беловой. – Никак. Журналистка никак не связана с лекарней.

– Спасибо, – поблагодарил я подругу. – Но это уже неактуально почти все распутал. Осталось только поговорить с лекарем Витте по поводу журналистки. Скоро доделаю дела и поеду.

– Зачем тебе этот лекарь… – начала было девушка, но я уже сбросил звонок. И убрал аппарат в карман.

– Что по поводу журналистки? – уточнил Зимин.

– Райскую что-то связывает с лекарней Святого Николая, – после недолгого молчания ответил я.

Стас задумался. Затем вынул из кармана телефон, набрал номер:

– Привет. Слушай, сможешь узнать про одну девицу? Лена Борисова, работает в желтой газетенке. Она как-то связана с лекарней Святого Николая. Ага, спасибо.

Он сбросил вызов, убрал в карман телефон, и уставился на дорогу.

– Думаете, что тот, кто вам звонил – мимик? – уточнил он.

– Может быть, – пожал плечами я. – если так, то он постарается нас опередить и приехать к старику первым. Если нет – Лев Витальевич расскажет нам про журналистку.

Стас обернулся ко мне, и в его взгляде я увидел нечто похожее на одобрение.

– Вот оно что. Хитро, Павел Филиппович, – оценил он.

Машина притормозила у нужного дома. Мы вышли из авто и направились по дорожке.

– Неприятное местечко, – проворчал Зимин, поднимая воротник пиджака. – Какое-то конфетное все.

Витте нашелся там же, где я встретил его в прошлый раз. Он присел у клумбы, а рядом стояла корзинка с инструментами.

– Добрый день, Лев Витальевич, – поприветствовал его я.

Мужчина оторвался от своего занятия, взглянул на меня, затем перевел взгляд на моего спутника. На секунду нахмурил брови, будто вспоминая, где он мог видеть кустодия. А затем с добродушной улыбкой ответил:

– Добрый, юноша. И вам тоже добрый день, мастер Зимин.

– Узнали, значит, – буркнул кустодий.

– Ещё бы. Я писал заключение о вашей вменяемости. А дело было громкое.

– Ну спасибо, что не отправили в дом скудоумия, Лев Витальевич, – усмехнулся Зимин. – Там бы меня быстро превратили в овощ.

– Ну, признаться честно, вначале я хотел, поступить именно так, – без тени смущения ответил лекарь. – Ваш садизм и насилие, как единственный способ разрешить вопрос, не является нормой в обществе.

– Насилие? – Зимин невесело усмехнулся. – А пробовали ли вы, лекарь, несколько лет кряду работать с острожными и каторжниками? Они, скажу я вам, люди очень хитрые. И отвечать перед законом за свои проступки не всегда хотят. Врут тебе в глаза на допросе, юлят, извиваются.

– Не довелось работать с подобными людьми вплотную, – легко согласился Витте.

– Мягкость и вежливость такие люди чаще всего считают за слабость. А силу признают и уважают. Вот и приходилось иногда применять то, что вы называете насилие. Такие, как я необходимы на страже законов Империи. Так это работает. По-другому никак, лекарь.

– Тоже верно, – согласился старик, и мне показалось, что сделал он это для того, чтобы не обострять конфликт. Впрочем, я был уверен, что Зимин прекрасно все понял. – Идёмте в беседку. Чай уже вскипел.

– Охотно, – согласился я, и Витте тяжело поднялся на ноги, отряхнул колени от земли. Потянулся к корзинке.

– Давайте помогу, – охотно вызвался Зимин.

Он подхватил корзину и с улыбкой указал на тропинку:

– Прошу вас, ведите. Не бойтесь, не украду я инструменты. Сегодня я не ворую.

Витте направился по дорожке, мы пошел за ним.

На столе беседки на подставке уже стоял пузатый стеклянный чайник. Под ним танцевал огонек, который потух по щелчку пальца лекаря. Мы сели за стол, и Лев Витальевич на правах хозяина взял чайник и разлил чай по чашкам:

– Судя по тому, что вы прибыли так срочно Павел Филиппович, скорее всего вам нужна консультация по серийному душегубу? – уточнил он, чтобы сменить тему разговора.

– Не совсем, – покачал головой я. – Вы же работали в лекарне святого Николая, так?

– Совершенно верно, – подтвердил Лев Витальевич. – Это была одна из лекарен, где я трудился.

– Вы консультировали коллег. Никто не упоминал страдающую от душевной болезни журналистку?

Витте замешкался, и я поспешно добавил:

– Лев Витальевич, я понимаю, что клятва лекаря не велит рассказывать про тех, кто жалуется на хворь. Но сейчас в Петрограде два светлых мимика. И они нестабильны. В любой момент, убийства могут продолжиться.

Витте тяжело вздохнул и потер переносицу. Казалось, что он не был готов говорить, но все же решился.

– Хорошо, юноша, – произнес старик глухим голосом. – Мой ученик наблюдал одну девочку. Странный случай. По обследованиям она была абсолютно здорова. Но по некоторым признакам… скорее всего, хворь была наследственной, и Егор старался держать ее в стабильном состоянии. Чтобы болезнь не проявилась. Егор часто советовался со мной по поводу бедняжки.

Мы с Зиминым переглянулись:

– Я помню, вы советовали мне Егора Движнова как специалиста по скудомию, – осторожно напомнил я.

– Все верно, – подтвердил Витте. – Это он и есть.

– Вот оно что, – протянул Зимин, и в этот момент, в кармане кустодия зазвонил телефон. Парень вынул аппарат, взглянул на экран и поспешно произнес:

– Вынужден на время вас покинуть. Срочный звонок, нужно ответить.

Он отошёл в сторону, мы же продолжили разговор:

– А этот Егор, что вы про него знаете?

– Думаю, практически все, юноша, – ответил Витте. – Он рос в Новгородском приюте, выучился на лекаря. А затем перебрался в столицу. Очень одаренный мальчик. Поэтому я и взял его в ученики.

– А давно перебрался? – уточнил я.

– Сразу после того, как закончилась Смута. У него были отличные рекомендации, поэтому его тотчас взяли в лекарню, где я в то время был заведующим. После того как я перешёл в лекарню Святого Николая, сразу помог Егору перевестись.

– А в каком приюте он родился? – спросил я.

– Приют святого Сергия, – ответил Витте. – Отчего что вы так им заинтересовались, юноша?

– Да так, – протянул я. И в это время где-то за живой изгородью послышался голос Зимина.

– Добрый день. Ты ведь помощник адвоката? Я видел тебя у его дома.

– Здравы будьте, мастер, – послышался голос Фомы и сердце мое заледенело. – Меня послала сюда Любовь Федоровна. Она велела передать Павлу Филипповичу кое-что.

– Будет славно, если вы его отвлечете, – почти радостно произнес Стас. – А я попытаюсь договориться с лекарем, чтобы он выписал мне таблеточки.

Мы с Витте переглянулись, встали из-за стола и не сговариваясь направились по тропинке к выходу, где Зимин беседовал с моим слугой.

Гость молчал, видимо, смущенный вниманием мрачного Стаса. И в этот момент мы вышли из-за поворота и заметили интересную картину: на тропинке стоял Фома и мял в руках свою излюбленную кепку.

– Что случилось? – спросил я, привлекая его внимание.

– Беда, – парень с подозрением покосился на лекаря и кустодия. – Арина Родионовна ушла куда-то да так и не вернулась. Виноградова велела мне найти вас.

– Где машина? – тут же осведомился я.

– Оставил чуть дальше на парковке.

– Там же платная, – покачал головой Витте. – Лучше бы остановились у выезда, раз ненадолго. Никто бы не возражал.

– Не страшно. Там всего пять копеек, – парень махнул рукой, и в этот момент на манжете желтым светом блеснула янтарная запонка.

– Это он, – твердо заявил я и потянулся к своим тотемам.

Мы замерли, в упор рассматривая самозванца и тем самым нарушили его ритуал. Наверно от нашего внимания его маскировка дрогнула и поплыла. Парень щёлкнул пальцами, и личина Фомы спала. Лицо человека было будто размазано. А за его спиной расправив крылья, взлетел в воздух огромный ангел.

Зимин быстро активировал тотемы и бросил под ноги самозванцу морозную руну, но противник ловко скрылся в возникшей на дорожке ослепительной вспышке света. А через секунду прочь бросились десяток человек, которые были похожи друг на друга словно близнецы. И я понял: сейчас они выбегут из узкого прохода к парадной и бросятся врассыпную. Один из них совершенно точно станет настоящим, если вырвется. Упустим его и мерзавец после обязательно заляжет на дно.

Быстрым движением руки активировал тотемы, призвал пирата с дубинкой и скомандовал:

– Поймай!

Миньон кивнул и бросился вдогонку. Я же уже призывал леди Вой.

Миг – и передо мной на дорожке появилась бледная полупрозрачная девушка в белом платье. Ее даже можно было бы назвать красивой, если бы не обломки ребер, которые проглядывали через рваную ткань.

– Догони и спой для них, милая, – попросил я.

Баньши кивнула и взлетела над тропинкой. Быстро понеслась вслед убегающим.

Рядом послышался треск, и в спины понеслись ледяные иглы. Пара бегущих рассеялись при попадании острых сосулек. Ещё одного развоплотил призрак, который ударил одного из мимиков дубинкой по затылку, и иллюзия испарилась.

Довершила разгром леди Вой. Она спустилась на тропинку перед бегущими, подняла голову к небу и начала петь. И по округе прокатился визг, от которого заложило уши. Зимин пошатнулся, а Витте зажал ладонями уши.

Пират и остальные иллюзии рассеялись, и бег продолжил только один человек, который, видимо, успел сплести броню. Но даже со щитом, беглец запетлял по тропинке, словно пьяный заяц. Резко развернулся, взмахнул рукой, и баньши развоплотил сотканный из света молот, который врезался в грудь леди Вой, отправляя ту в межмирье. Я же поспешно призвал палача, который возник за спиной светлого и накинул на голову мимика мешок. Парень дернулся, вокруг него вспыхнула аура ослепительно белого света, палач задымился, но я добавил в миньона силы, поддерживая его.

А через секунду Зимин оказался рядом с мимиком. Быстро сплел ледяной кулак, который врезался в затылок светлого, пробив Броню и уронив его на колени. Я поспешил к кустодию, Стас же перекрыл парню путь к отступлению. Я взглянул на Зимина и тот кивнул, активировал ледяную ауру. И я жестом отпустил своего миньона.

Мешок пропал с головы мимика. Он стоял на коленях, выпучив глаза и тяжело хватая ртом воздух. А перед нами словно картинки в калейдоскопе менялись лица людей. Здесь были все, в кого оборачивался мимик. Мелькали лики убитых им актрис, какие-то мужчины, на секунду я заметил лицо Арины Родионовны. Секретарь жалобно взглянула на меня и произнесла:

– Зачем вы так, Павел Филиппович? Я же люблю вас, мастер Чехов.

Глаза секретаря заблестели, по щеке девушки скатилась одинокая слеза, но я не купился. И личина тут же сменилась на Алису Белову.

– Павел, ты что себе позволяешь? – грозно спросила одетая в форму жандарма девушка.

– Что с ним? – обернулся я к Зимину, который с интересом наблюдал за спектаклем.

– Он дезориентирован, – ответил кустодий. – Ваша баньши, видимо, пробила броню своим криком. А кулак, который должен был вырубить эту мразь, доделал дело. Поэтому он призывает всех, кого знал, в слепой надежде втереться в доверие. Сильный, падла. Ладно. Вам пора спать, мастер мимик.

С этими словами, кустодий по-простецки, с силой ударил мимика ногой в лицо. Калейдоскоп прекратился, светлый закатил глаза и обмяк на дорожке, раскидав руки.

– Это же…

За спиной послышался полный удивления голос Витте, про которого мы в пылу погони успели забыть.

– Егор Движнов, – продолжил лекарь, рассматривая распластавшегося без сознания на дорожке мимика. – Как он…

– Не он это, – ответил я..

– Как же… – старик осторожно подошел ближе и заглянул в разбитое лицо гостя. – Очень похож. Хотя, быть может, подбородок чуть мягче. Нос сломан и я не могу понять такой ли он…

Старик поморщился, неодобрительно посмотрел на Стаса, но тот не смутился.

– Но судя по тому, что вы спутали его с Егором, лекарь, который наблюдал нашего серийного убийцу, приходится ему братом. По отцу.

– Один есть, спокойно подытожил кустодий. – Осталось поймать второго.

Он достал тяжелые браслеты, перевернул лежавшего без сознания человека и заковал его. Затем выпрямился и произнес:

– Мастер Чехов, не могли бы вы призвать кого-нибудь из своих миньонов, чтобы доставить нашего преступника в машину? А то боюсь мои приспешники превратят его в ледяную статую.

Я кивнул и позвал призрачного помощника.

Ловля на живца, или рыбалка по-Чеховски

Призраков пришлось напитать силой, чтобы они смогли поднять тело и засунуть его на заднее сиденье машины. Зимин же обернулся к Витте и произнес:

– Лев Витальевич, я понимаю, что вас с Егором связывали теплые, почти родственные чувства. Он был вам как сын. Но прошу вас, не нужно делать глупости. Движнов очень опасный преступник, и если заляжет на дно после вашего звонка…

Он не договорил, но лекарь все понял. Тяжело вздохнул:

– Признаться, мне с трудом верится, что Егор замешан в чем-то серьезном. Он хороший человек, отличный душеправ. Я знаю его не первый год…

– Движнов покрывал этого серийного душегуба, – перебил я, кивнув на заднее сиденье, где лежал закованный в наручники мимик. – Он знал про невест, которых убил перевёртыш, но скрыл происходящее от жандармов. И это не было случайностью. Если же он делал это вынуждено, то все зачтется, уверяю.

Витте нехотя заговорил:

– Горько это признавать. Но полагаю, что вы правы. Егор не мог не понимать. Не мог…

Старик замолчал и тряхнул головой. Потом потер глаза, словно в них попал песок.

– Даю слово аристократа, что не буду сообщать ему, – сказал он глухо. – Пусть Искупитель решает его судьбу.

– Спасибо, Лев Витальевич, – поблагодарил я лекаря, и тот слабо отмахнулся.

– Простите, мне надо проверить Наденьку и… Простите…

Мы сели в машину, и когда авто уже отъехало от дома на приличное расстояние, боковым зрением я заметил в зеркале, что лекарь все ещё стоит на дорожке и с растерянным видом смотрит вслед нам.

– Тяжело ему это осознать, – пробормотал я.

– Такое бывает, – ответил Зимин. – С виду человек – настоящий мастер своего дела, с кристально чистой репутацией. Он постоянно рядом, ты учишь его чему-то полезному. А потом вдруг оказывается, что человек этот совсем не такой положительный, каким ты его видел. Люди умеют удивлять. Поверьте. Не хочу быть кликушей, но предположу, что однажды и вам, Павел Филиппович, придется столкнуться с тем, что рядом может оказаться мерзавец, которого вы примите за хорошего человека.

Я только кивнул, понимая, что Стас скорее всего рассказывал примеры из той жизни, когда он ещё был жандармом.

– К слову, о хороших, – Зимин усмехнулся, – как вы догадались, что Фома не настоящий. Признаюсь, парень так натурально смущался, что я успел поверить, то он и есть ваш деревенский помощник.

– Хотел бы я сказать, что заметил эти дурацкие запонки с янтарем, которые видел уже…

Я задумался, вспомнив, как заметил такие же на князе Пожарском, когда он пересек мой путь в ресторане «Званый ужин». Неужто это был мимик? Ведь кто-то же бросил ландыши Регине на сцену. При мыслях о девушке я вдруг смутился.

– Мой Фома никогда бы не стал отдавать деньги за парковку, если есть вариант поставить машину бесплатно, – пояснил я, поняв, что Стас ждет ответа.

– Итак, Павел Филиппович, признаю: эту часть плана вы реализовали прекрасно, – произнес кустодий, переводя тему разговора. – Теперь по поводу второй.

– С этим проще. Вы должны сообщить всем, что пойман серийный душегуб, которого содержат в одном из отделений жандармерии. И он сам придет.

Зимин покосился на меня:

– С чего такая уверенность?

– Он очень привязан к брату. Нашел его, хотя рос в приюте.

– Это не о чем не говорит.

– Заблуждаетесь, Стас, – возразил я и покачал головой. – Егор следил за своим родственником. Пытался сделать его стабильным. Наверняка подчищал за ним всю грязь, убирая трупы. Куда проще было бы убить родича и занять его место. Что мешало Егору стать аристократом по праву рождения, учитывая их внешнее сходство и его талант? Он вполне мог жить в свое удовольствие, представляясь братом. Но предпочел рисковать своим благополучием и оставаться бастардом.

– Может, он работу любит, – предположил кустодий, но прозвучало это неубедительно.

– Скорее всего, наш злодей попытается проникнуть в отделение, чтобы спасти брата. Потому что вытащить его из острога будет куда сложнее.

– А потом?

– Вывезет его за город, туда, где они прячут Райскую

– Зачем им прятать девушку? Думаете, что она жива?

– Подозреваю. Но не могу быть уверенным. Но она точно им не враг. И потому шанс, что девушка жива большой. Профессиональный душегуб вернётся в Петроград, чтобы закончить дело. Он попытается убить императора. А затем они исчезнут. Может быть, уедут в Европу. Я думаю так.

– И я с вами согласен, мастер Чехов, – задумчиво произнес Зимин. – Я с вами согласен.

Он достал из кармана телефон и принялся искать нужный номер в списке контактов. А затем нажал на вызов:

– Добрый день, мастер. У меня есть одна важная новость… Да, лучше обсудить при встрече. В старом гостевом доме… Хорошо, скоро будем.

Он сбросил вызов и обернулся ко мне:

– Да, и ещё немаловажная часть в вашем плане, Павел Филиппович. Ваш дом некоторое время будет под усиленной охраной. Потому что мимик может попробовать пойти по более простому пути.

Я только кивнул, мысленно посетовав на то, что не учел этой детали. Мимик может попытаться захватить в заложники близких.

Открыл было рот, но Зимин произнес, словно прочитав мои мысли:

– Патруль будет и у родового особняка.

– И за домом Суворова тоже желательно присмотреть, – добавил я.

Стас кивнул:

– Всегда думал, что у некроманта не должно быть друзей.

– Я тоже так полагал, пока не начал составлять список тех, кто может попасть под удар, – ответил я.

Кустодий усмехнулся, но не стал комментировать моих слов. Вместо этого произнес:

– Вы остаётесь с нами на время, пока не поймают мимика?

– Да. А ещё хорошо бы добавить в группу охраны Алису Белову.

– Я постараюсь, – уклончиво ответил Зимин.

Машина пересекла мост, въехала на остров Основателей. Когда у власти были Демидовы, на этом острове располагались особняки новой знати из гильдий Механиков, Учёных и Лекарей. После смены власти и прихода на трон Шуйских, старая аристократия Демидовых была уничтожена почти в полном составе. А кто уцелел в Смуту – перебрались жить на Петроградский остров или в городские квартиры.

Дорога была покрыта выбоинами. Разметка давно стерлась. Верстовые столбы оставались на месте, хотя явно нуждались в краске.

Мы проехали мимо темных домой, мрачно взирающий на мир заколоченными окнами. Выглядели они давно оставленными своими жильцами. На проржавевших воротах виднелись амбарные замки. Кое-где висели таблички, надписи на которых давно выцвели.

Зимин остановил машину у ворот одного из особняков. За его забором, на удивление целом, густо разрастался неухоженный сад. Корявые ветви тянулись во все стороны и казались тощими руками мертвецов. Зимин дважды просигналил, и ворота медленно начали открываться. И авто въехало на территорию. На местах, где раньше были клумбы, топорщились кусты дикого шиповника с алыми цветами, казавшимися пятнами крови. Я заметил несколько крупных псов с острыми ушами, которые внимательно следили за машиной.

Мы остановились перед домом. Круглая площадка была покрыта плиткой, которая когда-то составляла узор. Сейчас большая часть цветной глазури сошла, но в изображении угадывалась голова женщины с множеством змей вместо волос. По обе стороны от крыльца расположились фигуры рыцарей в широких плащах. Когда-то статуи казались величественными, но сейчас выглядели тусклыми и растрескавшимися. Очевидно, что однажды кто-то решил пошутить и расстреливал их, методично целясь в лица. Головы стали походить на жуткого вида обрубки.

Дом был двухэтажным с высокой мансардой под покатой крышей из черепицы, высветленной солнцем и дождем. Голубоватый камень стен казался слишком торжественным, даже несмотря на то, что местами его покрывал мох и тянущиеся к небу ветви дикого винограда. Окна были заколочены, но при ближайшем рассмотрении я отметил, что стекла были густо закрашены черным.

– Куда мы приехали? – уточнил я, оглядываясь по сторонам, когда покинул салон машины.

– В один из домов кустодиев, – ответил Стас, выбираясь наружу. – Официально, признан памятником исторического наследия и передан в дар одному фонду.

Он указал на табличку у двери, на которой красовалась надпись:

"Особняк Главы гильдии механиков, мастера И.В. Быстроглядова".

– А неофициально? – спросил я, и Зимин обернулся ко мне:

– Сейчас увидите. Помогите мне доставить нашего друга.

Мы вышли из машины, Зимин открыл заднюю дверь. Мимик пришел в себя и уставился на него непонимающим взглядом. За что снова получил удар по голове ледяным кулаком. Только в этот раз Зимин предпочел ближний бой. Поставил тотем, активировал плетение, и пальцы кустодия покрылись ледяной коркой.

– Н-н-не надо, – прошептал было мимик, но Стас его и слушать не стал. Грубо выволок пленника из машины, и ударил еще раз, целя в лоб. Мимик закатил глаза и обмяк. Зимин же взглянул на лежавшего на земле человека:

– Ну вот. Так будет проще. Сможете отнести его?

Я призвал тотемы, и притянул из межмирья зомби. Миньон появился передо нами, переминаясь с ноги на ногу, и вопросительно глядя на меня в ожидании приказа:

– Возьми его, – я указал на лежавшего без сознания мимика. – И отнеси в дом.

Я обернулся к Зимину.

– Я проведу, – ответил он.

– Оставишь тело там, где скажет этот человек, – добавил я, и зомби кивнул. Закинул щит за спину, поднял с земли душегуба, лениво забросил его на плечо. Обернулся к кустодию, и тот махнул рукой:

– Идём.

Стас поднялся по ступенькам, потянул на себя дверь, и вошел в гостиную. Зомби последовал за ним легко, совершенно не ощущал веса. Я оказался в доме, с интересом осматриваясь по сторонам.

Внутри дом оказался жилым, хоть и обветшалым. Под ногами хрустел рассохшийся паркет. Стены покрывала синяя краска, которая местами облезла и облетела хлопьями, оставшись лежать у плинтуса. Под потолком висел обломок люстры. Наверняка когда-то она была роскошной, но сейчас представляла собой жалкое зрелище. Широкая лестница вилась вверх, а на площадке, с которой она расходилась в две стороны когда-то размещался витраж. Сейчас его замалевали снаружи и солнце уже не раскрашивало пространство сквозь цветные стекляшки яркими лучами. Только камин не потерял своего величия. Даже несмотря на закоптившийся мрамор и покореженную решетку легко было представить, что напротив него было приятно устраиваться холодными вечерами.

– Положи его там.

Зимин указал на угол гостиной, и миньон послушно сгрузил мимика у стены, а потом я его отпустил. Кустодий сел в истертое кожаное кресло у столика и указал мне на свободное место напротив.

– Прошу, Павел Филиппович.

Я сел в другое кресло, и Зимин продолжил:

– Вы же понимаете, мастер Чехов, я человек подневольный. Поэтому, ваш план нужно обсудить с руководством. Уверяю, это не займет много времени.

– Понимаю, – ответил я.

Словно в подтверждение слов кустодия, снаружи послышался шелест колес по гравийной дорожке. А потом и радостный заливистый лай. Словно псы встречали своего доброго хозяина после долгой разлуки.

– Собаки его любят, – негромко пояснил Зимин.

– Потому я предпочитаю котов.

– Почему? – весело уточнил кустодий.

– Странные они, собаки, – я пожал плечами. – Покорные по своей натуре. Они будут верны человеку, которого считают своим хозяином даже если тот будет с ними жесток. А вот попробуйте пни кота и пушистый зверек обязательно припомнит зло. И совершенно точно не станет мурчать для того, кто его обидел.

– Знавал я одну кошечку, – собеседник прищурился, словно припомнив что-то приятное, – Была у нее татуировка на лопатке в виде котячьей морды. Так вот, она была не против, чтобы ее отходили плеткою и…

От продолжения этой истории меня спасла распахнувшаяся дверь и Александр Морозов, переступивший порог особняка. Мужчина был в неизменном длинном плаще и высоком черном цилиндре. Трость с уже знакомым мне навершием в виде головы змеи он нес в руке. С ним было ещё двое: мужчина лет тридцати, которого я раньше не видел, и девушка едва ли старше двадцати. Если незнакомец выглядел мрачным и отстраненным в своем строгом темном костюме, то девушка казалась напряженной и сосредоточенной. Она бросила на меня острый взгляд и тут же покосилась на начальника, будто ждала от него приказа. Но тот ее словно и не заметил.

Завидев меня, Морозов улыбнулся, снял шляпу и произнес хрипловатым голосом:

– Добрый день, мастер Чехов.

– Добрый, – ответил я.

– Это нужный нам светлый? – с любопытством уточнил Александр и указал на лежавшего без сознания мимика.