Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 339 страниц)

Только так…

Я включил компьютер, дождался, пока загрузится система. Затем открыл новый документ, и быстро набрал текст, который продумал ещё во время поездки. Досудебная записка была сухой и короткой. В ней я изложил суть претензии и добавил с мстительным удовольствием: «Довожу до вашего сведения, что трудоустройство Фомы Питерского в вашей компании в указанные им сроки могут доказать несколько свидетелей, которые смогут подтвердить указанные мною факты». Имена этих самых свидетелей я, естественно, указывать не стал. Перечитал письмо и довольно улыбнулся: пусть теперь начальник порта понервничает и гадает, есть ли у меня доказательства для суда или это просто блеф.

Нажал на кнопку печати и в приемной послышался шум включенного принтера.

Затем мне пришлось войти в сеть, чтобы отыскать Митю Самсонова сына. Как и ожидалось заметок о нем в официальных новостях не нашлось. Маленький человек жил в крупном городе и делал это на редкость тихо. В сводки происшествий не попадал и законы не нарушал. Однако я сумел обнаружить его анкету на сайте поиска работы «Раб точка ру». Со снимка на меня смотрел суровый мужчина с жутковатого вида шрамом на лице. Из информации под фото стало ясно, что жил он в общем доме на Карпатской. Местечко довольно мрачное, но вполне подходящее для одинокого работяги, который копит деньги и не тратит их попусту. В графе семейное положение значилось «одинок и не обременен детьми». Однако в контактах я нашел номер телефона и женское имя. По этим данным на "Раб точка ру" сайте нашлась другая анкета. В карточке был снимок русоволосой девицы семнадцати лет. Ниже следовал список искомых вакансий, в который значилась прачка, уборщица и другие профессии, не требующие особых навыков. Также оказалось отмечено место проживания – приют для девиц оставшихся без попечения взрослых. Это была дочь Мити, в чем я не сомневался. И дело не только в отчестве девицы. Уж слишком похожи были их лица, если не учитывать шрам мужчины.

Недолго думая, я набрал номер телефона и приложил аппарат к уху. После пары долгих гудков мне ответили.

– Алло?

– Здравствуйте, Глафира Митиевна. Вас беспокоит адвокат Павел Филиппович Чехов.

– Да? – испуганно отозвалась девушка.

– У меня для вас печальные новости о вашем отце.

Из трубки донесся прерывистый вздох.

– Мне доподлинно известно, что Митя, сын Самсонов погиб на работе в результате несчастного случая.

– Точно? – спросил голос. – Вы прямо знаете, что батька мой не живой?

– Простите, что сообщаю вам это по телефону, но мне необходимо ваше согласие на подачу заявления на выплату компенсации от порта вам, как единственной родственнице погибшего.

– Не понимаю, о чем вы, – девушка всхлипнула. – В порту мне сказали, что я батьке никто и со мной даже говорить не стали. Погнали взашей.

Я зажмурился, чтобы рассеять мутную пелену ярости, что качнулась перед глазами. Отчего-то ясно представил несчастную девушку, стоящую в воротах порта. И презрительные взгляды дружинников, которые просто вытолкали беднягу прочь.

– Мне жаль, что так произошло. Но это недоразумение, которое я хочу исправить.

– У меня нет денег, господин, чтобы оплатить вам работу, – сдавленно сказала Глафира.

– Я возьму с вас ровно одну копейку, чтобы мне стало дозволено сделаться вашим официальным представителем. Вы сможете внести эту плату в кассу моей конторы?

– Всего лишь копейку? – уточнила девушка. – Как же так, господин?

– Вы можете прийти по адресу конторы и оформить заявку через моего секретаря. Она примет заявление и оплату. И я отправлю претензию в порт. Если сможете сделать это сегодня, то дело решится быстрее.

– Разве так можно? – взволнованно спросила Глафира. – Разве так бывает?

– Ваш отец хотел, чтобы вы получили компенсацию, если с ним что-то случится. И раз беда произошла, то его воля должна быть исполнена. Я сделаю все, чтобы так и случилось.

Далее я продиктовал девушке адрес и часы работы кабинета. Она робко переспросила цену за услуги, явно обескураженная названной суммой. И только после моего заверения, что ошибки нет, немного успокоилась.

– Буду у вас в течение получаса.

– Это было бы идеально.

– А как его не стало? – спросила она, когда я уже был готов закончить разговор. – Мы мало общались. Так вышло, что познакомились совсем недавно, после смерти матушки. Я помогала ему устроиться в городе. Оформила анкету на «Раб точка ру», потому как сам он и не умел пользоваться сетями.

– Он очень тепло о вас отзывался, – легко солгал я.

– Он страдал? – выпалила девушка.

– Это был несчастный случай. И насколько я знаю ваш батюшка не мучился.

– Благодарю вас, Павел Филиппович. Век не забуду вашей доброты.

– Еще ничего не сделано…– начал было я.

– Никому до меня и дела не было, – взволнованно перебила меня Глафира. – А вы… вы…

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы восстановить справедливость, – сказал я спокойно и добавил, – спасибо, что доверяете мне это дело.

После того как положил трубку, я еще раз посмотрел на снимок девушки и покачал головой. Сироте остро нужна компенсация, которую порт должен был выплатить ей после потери отца. Уверен, что Митя оставил в договоре о найме упоминание о дочери, раз, будучи призванным мной, вспомнил об этом. И даже если этой графы в документе не было, по закону империи все не достигшие совершеннолетия дети имели право на выплату при внезапной смерти родителей на производстве.

Я составил второе письмо в порт, но уже от родственницы призрачного свидетеля. Где от имени дочери пропавшего указал, что Митя, Самсонов сын утоп во время несчастного случая на производстве, и снова упомянул таинственного свидетеля. Для правдоподобности добавил информацию про примерное место, где покоится труп. И что на это самое место указал таинственный свидетель.

Снова загудел принтер, распечатывая очередное письмо. Я же вздохнул и откинулся на спинку кресла. Если Глафира, как и обещала, придет сегодня и составит договор, то до вечера Фома отвезет письма в порт. А дальше дело техники. Если же и это не поможет, то придется прибегнуть к крайним мерам. И дело не в обещании призраку, которое я дал по всем правилам некромантов. Я произнес, что «сделаю все, что смогу». Это означало, что если возникнут препятствия, то мне можно отступить и отказаться от обещания.

Я вдруг отчетливо понял, что пойду до конца чего бы мне это не стоило.

– Только так и никак иначе, – задумчиво произнес я фразу, которую услышал недавно, и понял, что для меня эти слова сейчас прозвучали вполне разумно.

Взял с края стола папку, срезал бечевку канцелярским ножом и с хрустом разломил темную сургучную печать. В папке нашлось несколько листов. Протокол осмотра места происшествия, где было упомянуто, что вчера ночью, вернее, уже сегодня утром, в Рабочем районе был обнаружен труп гражданина Левина. Я внимательно прочел все до последней строчки и отложил документ.

Взял протокол задержания подозреваемого. Им оказался некий Гордей Петров. И этого самого человека мне нужно было защищать. С некачественной ксероксной копии на меня смотрел почти черный овал лица.

Третьей бумажкой был протокол допроса, в котором не было ничего интересного. Подозреваемый вину категорически отрицал. Дополнительных сведений не давал и в резкой форме настаивал на вызове адвоката. Поэтому повторный допрос был назначен на завтра. А дело в спешке передали первому попавшемуся свободному адвокату.

Последним было заключение мастера-эксперта, который признавал происшествие убийством, так как нападение на жертву было со спины, что не давало ей шанса на ответные действия по защите жизни.

Я отложил папку и вновь откинулся на спинку кресла. Дело об убийстве, да ещё на старте карьеры. Не ожидал, что мне придется столкнуться с таким так скоро. Очень интересно.

Убийством в империи считалось только бесчестное лишение жизни. К ним относились нападение со спины, похищение и убийство в плену, либо отравление ядом. В некоторых случаях убийством признавалась стрельба в спину. Каждый случай лишения жизни, будь то бастард, аристократ или простолюдин, рассматривался по отдельности. И в деле принимал участие мастер-эксперт, который мог подтвердить факт убийства. Только после этого жандармы заводили дело и приступали к расследованию. Остальные случаи лишения жизни, например, нападения аристократами друг на друга хоть и пресекались жандармерией, но преступлением не считались. При самом плохом раскладе, за убийство в честной драке виновник мог заплатить штраф в казну и виру семье. Но в таком случае семья потерпевшего могла не принять виру с извинениями и отомстить. Честное лишение жизни при этом вполне допускалось.

Отдельным пунктом шли дуэли, из которых семьи устраивали целые шоу. Перед дуэлью проводилась целая компания для привлечения внимания к событию. Иногда это занимало месяц, а то и больше. И как правило заканчивалось первой пролитой кровью или травмой.

В недалеком прошлом одна из дуэлей продолжалась почти полгода, и ее участники охотились друг за другом по всей столице. Поговаривают, что сам император следил за происходящим и ставил на победителя. Но официально правитель не заявлял о своем интересе.

В случае совершения тяжких преступлений рассчитывать на помощь коммерческого адвоката могли только аристократы. Бастардам и простолюдинам на время проверки по делу назначались стажёры и малоопытные адвокаты из коллегии Министерства Юстиции. Это была сделано для того, чтобы опытный специалист не препятствовал жандармам первые двое суток до предъявления обвинения. После выдвижения обвинения, бедолага мог сменить адвоката. Если кто-то в городе взялся бы его защищать. Потому что зачастую после обвинения человек был уже обречён на заключение в острог.

Я вздохнул и покосился на часы. Сегодня я хотел решить дело Фомы. Но мне нужно побеседовать с подозреваемым. Узнать, как все было, выбрать стратегию защиты, и решить несколько мелких вопросов. Сливать свое первое дело об убийстве я не собирался. Так что придется поторопиться.

Я хлопнул ладонью по столу, поднялся с кресла и вышел в приемную:

– Арина Родионовна, позвоните пожалуйста в Крестовский острог. Мне нужно поговорить с задержанным Гордеем Петровым.

Девушка кивнула и сняла с рычага трубку:

– Дело об убийстве? – как бы между прочим поинтересовалась она, набирая номер.

Но голос девушки едва заметно дрогнул. Стало ясно, что ей интересно содержимое папки, которую мне передали.

– Да. Мне досталось именно такое дело.

Девушка открыла было рот, чтобы что-то уточнить, но в этот момент, на другом конце провода раздался голос, и секретарша защебетала в микрофон трубки:

– Да, добрый день. Вас беспокоит офис адвоката Чехова. По поводу одного из задержанных. Гордея Петрова… Павел Филиппович хотел бы побеседовать со своим подзащитным до завтрашнего допроса… Да, Чехов назначен адвокатом гражданина Петрова… Хорошо, спасибо.

Она положила трубку на рычаги и обернулась ко мне:

– Сегодня до семи вечера.

– Отлично, – ответил я, и вытащил было из кармана телефон, но вспомнил, что теперь у конторы есть машина с личным водителем.

Вынул из принтера бумаги, расписался внизу каждого листа и попросил Арину Родионовну:

– Поставьте печати и запечатайте в конверт. Печать в моем кабинете…

– Я купила оттиск для справок и официальных писем, – мягко перебила меня секретарша.

– Вы просто чудо, Арина Родионовна.

Девушка зарделась, показавшись невероятно привлекательной, и я заставил себя отвести от нее взгляд.

– И еще, – я откашлялся, – сегодня к нам должна зайти девица с именем Глафира Митиевна. Оформите ее как клиентку агентства за номинальную одну копейку и примите от нее заявление. Я его уже написал. Глафире надо будет только поставить свою подпись.

Секретарша изучила документ и между ее бровей залегла складка.

– Есть вопросы? – озаботился я.

– Все в порядке, – ответила Арина рассеянно.

– Сиротка? – деловито осведомилась Любовь Федоровна, заглянув через плечо секретарши. – Да еще и за минимальную стоимость… а ты хорош, Павел Филиппович.

Женщина мне подмигнула и продолжила:

– Мы оформим помощь как благотворительную в интересах государства. Получим послабление в налогах и…

– Хорошо, – отмахнулся я от призрака. – Делайте, как посчитаете нужным.

Виноградова взмыла к потолку и исчезла в выбеленной поверхности.

Арина Родионовна смотрела на меня испытующе, явно ожидая пояснений.

– Любовь Федоровна довольна нашей работой, – сказал я и пожал плечами.

– О, – девушка не нашлась с ответом и села на свое место.

Открыла ящик стола, вынула конверт, вложила в него претензионные письма, ловко шлепнула на бумагу печать и протянула его мне:

– Прошу, мастер.

В этот момент в дверь постучали. Фома почти сразу открыл гостю и вежливо сообщил:

– Добро пожаловать в агентство адвоката Чехова.

– Ой, – послышался тонкий голосок, и я узнал свою недавнюю собеседницу.

– Глафира Митиевна, – позвал я девушку, подходя к порогу. – Вам не о чем беспокоиться. Это мой помощник.

– Здравствуйте, – пролепетала бледная гостья и неуверенно улыбнулась – Я с вами говорила…

Глафира была невысокой, крепко сбитой девушкой с обветренным лицом и натруженными руками. На ней было застиранное серое приютское платье с белоснежным накрахмаленным воротничком. Волосы оказались убраны под чепец. В ладонях она сжимала слегка потертый ридикюль.

– Все верно. Проходите, – я сделал приглашающий жест рукой. – Если у вас нет вопросов, Арина Родионовна оформит заявление.

– Мне неловко спрашивать у вас, господин, – пролепетала Глафира. – Вероятно, я должна буду вам выплатить процент из компенсации.

– С чего вы это взяли? – нахмурился я.

– Ведь вы с меня денег сейчас не берете, – пояснила девушка и села в кресло, вероятно от того, что ноги ее подкосились.

– Послушайте, дорогая Глафира Митиевна, – я сел в соседнее кресло. – Я веду дело, в котором ваш батюшка косвенно помогает.

– Он же почил, – прошептала девица и испуганно икнула.

– И его дух покинет наши пределы, когда справедливость в отношении вас восторжествует.

– Так вы тот самый… – прошептала гостья и стала еще бледнее, хотя казалось, что дальше некуда.

В этот момент дала о себе знать Арина Родионовна. Она откашлялась и решительно взяла дело в свои руки.

– Павел Филиппович, вот бумаги и я полагаю, что вам пора ехать.

От неожиданности я кивнул. Положил конверт в папку, обернулся к замершему в углу слуге:

– Фома ты же знаешь, где Крестовский острог?

– Знаю, барин. Как же не знать? – спокойно ответил тот.

– Тогда поехали, – сказал я и повернулся к Глафире. – Денег других с вас мы не возьмем кроме одной копейки. Да и берем мы ее лишь потому, что официально только так я могу представлять ваши интересы.

– Все верно, – улыбнулась секретарша и обратилась уже к гостье, – хочу предложить вам чай. Вкусный и крепкий.

Я понял, что вполне могу оставить девицу со своей сотрудницей.

– А эта секретарка важная фифа, – с уважением протянул Фома, когда мы оказались снаружи. – Вона как распорядилась. И ведь не возразишь – все верно сделала. Я уж думал, что та девчушка сейчас от нас побежит, только пятки сверкать начнут.

– Повезло нам с Ариной Родионовной.

– А еще она пирог от сегодняшней промакации совсем не стала есть. Сказала, что он для фигуры вреден.

– Вкусный пирог? – с тоской уточнил я.

– Не очень, – замешкался Фома. – Я его не стал вам оставлять, чтобы ваш желудок не портить. Все сам съел.

– Спасибо, – я едва скрыл усмешку. – Повезло мне с тобой.

– Факт.

Острожная беседа

Крестовский острог расположился на окраине Московского района. Свое название, он получил за внешний вид. Здание было построено из красного кирпича в форме креста. И с высоты птичьего полета выглядело как мрачное перекрестье. Каждое крыло здания было названо в честь одного из императоров-защитников отечества.

Небольшой храм на территории острога смотрелся странно. Против обыкновения его стены не были выбелены, а купола не сияли позолотой. Храм был сколочен из досок и окрашен серым. Куполов не было вовсе. Вместо них на покатой крыше был установлен крылатый ангел с мечом в руке. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что даже Искупитель не повернет свой лик к жителям. Лишь ангел мщения опустит на их поникшие головы меч возмездия.

Машина остановилась у металлических ворот, на створках которых красовался герб пятого отдела жандармерии, в ведении которого находились каторжные поселения да остроги.

Автомобиль оббежал юркий человек в синей форме и отметил что-то в небольшом блокнотике, который тотчас скрылся в кармане мундира

Ворота медленно открылись, пропуская авто на территорию. Фома с тревогой покосился на меня.

– Нехорошее это место, вашество. Не дай небушко попасть сюда в оковах.

– Не переживай. У тебя же есть адвокат, – обнадежил я парня и тот скривился, словно откусил лимон.

Автомобиль проехал дальше и остановился у пропускного пункта. Тотчас за бампером позади раскатали ленту из металлических шипов.

– Избави от такого зла, – прошептал Фома и коснулся торпеды с образами тремя пальцами.

– У меня назначена встреча с задержанным, – я опустил окно и протянул сидевшему в будке усатому сержанту документы. Охранник взял бумаги, внимательно изучил их. Потом осмотрел меня, бросил взгляд на боковину машины с хулиганской наклейкой и нахмурился. Но все же сделал отметку в журнале, и махнул рукой: проезжаете мол.

Фома остановился на парковке, рядом со служебными полосатыми машинами, и обернулся ко мне:

– Я вас здеся подожду, барин, – буркнул он.

– Не переживай ты так. Скоро поедем по делам дальше.

– Хорошо, вашество.

Я вышел из машины и поправил полы пиджака. Осмотрел административный вход в здание, отметив, что в нескольких метрах от него стоят вооруженные охранники. Они тоже оценили прибывший транспорт и один из парней направился в мою сторону.

– Все в порядке? – уточнил я, шагнув навстречу.

– Любопытный у вас транспорт, господин… – фраза прозвучала вопросительно.

– Павел Филиппович Чехов, – весомо произнес я и заметил, как парень перестал щериться. – И транспорт для поездки по рабочим районам очень даже подходящий. Попрошу вас не докучать моему водителю с вопросами относительно моего выбора машины. Это понятно?

Прозвучало немного высокомерно, но я понимал, что в мое отсутствие с этих мордоворотов станется прицепиться к Фоме. Себе же я сделал мысленную пометку как можно скорее сменить машину на подходящую статусу. Хотя и простой транспорт нам вполне может понадобиться. Только без меток анархистов.

– Извините, ваше сиятельство. Не извольте беспокоиться, – пробормотал охранник и ретировался к своим коллегам.

Я проводил его мрачным взглядом и направился к дверям отдела. Поднялся по потертым, щербатым ступеням крыльца, потянул на себя скрипучую створку.

На вахте дежурили трое бойцов, в одинаковой черно-синей форме с имперским двуглавым орлом. Все они были на вид довольно сытыми, и я бы даже сказал откормленными. Отчего-то мне подумалось, что при побеге кого-нибудь из камер никто из этой троицы не пробежит следом и ста метров. Но я мог и ошибаться. Как знать, вдруг у них кость широкая или мышцы крепкие.

– Адвокат Чехов. К Гордею Петрову, – коротко произнес я, доставая из кармана удостоверение.

Один из парней внимательно взглянул на протянутые корочки, кивнул:

– Идёмте, мастер.

Он коснулся кнопки, и турникет пискнул, пропуская меня в холл, в центре которого стояла статуя Немезиды. Только здесь богиня высилась с занесенным для удара мечом, словно собираясь вынести приговор. Выглядела она внушительно.

Парень свернул в западное крыло, отпер дверь, дал знак дежурившему на посту напарнику:

– Открывай.

Его коллега встал с потертого кресла, неспешно подошел к двери.

– Новый задержанный? – гнусаво протянул он. – У нас так-то мест нет. Все камеры переполнены. Ужно на головах друг у друга сидят.

– Нет, – отмахнулся мой провожатый. – Адвокат. Для беседы с подзащитным пришел.

– А, – коротко ответил жандарм, отпирая дверь.

Мы оказались в коридоре, по обе стороны которого тянулись железные двери камер. Залитый бетоном пол кто-то додумался покрасить в черный цвет. А в центре шла яркая желтая полоса, теряющаяся вдали. Источниками света тут были узкие лампы под колпаками из металлической сетки. Провожатый отпер крайнюю слева дверь, сделал приглашающий жест:

– Прошу, мастер. Сейчас приведу задержанного.

– Спасибо, – ответил я и прошел в большое помещение.

Здесь не было ни двухъярусных металлических кроватей, ни умывальника в углу. Только большой, обитый нержавейкой стол, да два прикрученных к бетонному полу стула. Я сел на один из них и поёжился от холода. Узкое окно под потолком было забрано решеткой и сквозь мутное стекло сочился скудный свет. Лампа над головой мерно гудела и время от времени едва заметно мерцала. Мне показалось, что тут очень отчетливо пахнет металлом, вот только пол был тщательно вымыт.

Я положил на стол папку с документами, принялся перебирать бумаги, в ожидании, когда приведут моего клиента. Едва случайно не задел тревожную кнопку.

Охранник вернулся через десять минут. Я не услышал его приближения и вздрогнул, когда дверь с лязгом отворилась. В кабинет втолкнули светловолосого парня лет двадцати. Рукава серой робы его были закатаны до локтей. И я заметил, что на левом предплечье парня были набиты синеватой тушью три карты. Тройка, семёрка и туз. На правой же красовался знак анархистов, под которым было написано: "Сыны".

– Вот, мастер. Как только закончите беседу – нажмите кнопку.

Я кивнул и попросил:

– Раскуйте его, если вам несложно.

Стражник округлил глаза и уточнил:

– Вы уверены, господин? Желаете, чтобы я с него оковы снял?

– Именно, – подтвердил я и нетерпеливо взмахнул рукой. – Если вас не затруднит, то можно все сделать скорее?

Мужчина пожал плечами: мол, дело ваше, мастер адвокат. Но вид его давал понять, что эта идея ему очень не нравилась.

– Если преступник возьмёт вас в качестве живого щита – то будет сами виноваты, господин адвокат, – все же предупредил он.

– Я вас понял.

– Руки! – приказал он, и парень безропотно протянул в его сторону ладони.

Конвоир щёлкнул ключом, и задержанный чуть слышно выругался, потирая затёкшие запястья.

Охранник вышел из помещения. Дверь захлопнулась, щёлкнул замок. И мы остались вдвоем с Петровым.

– Присаживайтесь, – я указал на свободное место напротив моего – В ногах правды нет.

– А она есть хоть где-то, господин хороший? – парень усмехнулся, сел на стул.

Откинулся на спинку, скрестил руки на груди, и с интересом уставился на меня.

– Меня зовут Павел Филиппович Чехов. Сегодня мне пришло назначение стать вашим защитником в этом деле.

Я постучал пальцем по тонкой папке.

– Защитник – звучит сильно, – хмыкнул Гордей. – А сколько дел подобных моему вам доставалось?

– Не стану лукавить, гражданин Петров, ваше дело об убийстве в моей практике первое.

– Ясно, – парень криво усмехнулся. – И закроете вы его прямо сейчас, верно?

Я проигнорировал выпад и взял в руки лист.

– Итак, Гордей, вы подозреваетесь в убийстве гражданина Бориса Левина. Статья четыреста пятьдесят восемь Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Вам грозит от десяти лет каторги.

Я взглянул на Гордея, но тот только равнодушно пожал плечами. Сейчас я заметил то, что при первом взгляде не бросилось в глаза. Петров явно был не из домашних мальчишек, которые хорошо учатся в школе и думают о своем будущем. Не из тех, кто идет в профессиональное училище, чтобы потом пополнить ряды работяг на заводе по соседству с отчим домом. Судя по многочисленным шрамам от ножа на его предплечьях, у него была бурная юность. Также на лице виднелся тонкий рубец, который криво вился от виска до подбородка. Парню когда-то повезло разминуться с оружием, которое могло оставить его без глаза.

Меж тем Петрова не смутило мое внимание.

– Вы курите, господин хороший?

– Нет. Не имею такой привычки.

– Жаль, – вздохнул парень. – И сигарет с собой вы, конечно же, не захватили?

– Нет, – я развел руки в стороны.

– Жаль, – повторил Гордей и как-то без злобы добавил, – в следующий раз, господин хороший, не пожалейте рубля и купите несчастному сидельцу пачку хоть каких-нибудь сигареток.

– А если мой клиент не курит? – спросил я с ленивой усмешкой.

– За сигаретку тут можно выменять кусок сахару или пару ломтей хлеба.

Я ни на секунду не поверил, что Гордей стал бы меняться на еду. Словно подтверждая мою мысль, он вынул из-за уха мятую сигарету, достал откуда-то из-за манжеты рубашки спичку, ловким движением зажёг ее о подошву ботинка и закурил.

– Первый раз слышу про этого вашего Левина, – он затянулся и выпустил клуб сизого густо пахнущего смолой дыма.

– Я адвокат. Приехал, чтобы обсудить линию вашей защиты, – напомнил я.

– Чехов, – парень задумчиво потёр ладонью острый подбородок. – Уж не сын ли Филиппа Чехова? Начальника охранки?

Он склонил голову и с интересом посмотрел на меня, ожидая ответа. И я кивнул:

– Он самый.

– Отец ловит нашего брата, а сын отпускает, – задумчиво произнес парень и снова затянулся. – Парадокс.

– Поверьте, отец тоже не в восторге от такого расклада, – отметил я.

Задержанный криво усмехнулся:

– Могу себе представить.

– Очень вряд ли. Итак, расскажите про случившееся, – сменил я тему разговора и сразу же предупредил. – Только максимально честно. Как на исповеди у жреца-синодника.

Парень пожал плечами и оглянулся, словно услышал кого-то за тяжелой дверью.

– Если вы не желаете со мной общаться, то давайте разойдемся. Я мог бы изначально не тратить на вас время и дождаться завтрашнего допроса. И уж потом явиться, чтобы отметить дело завершенным.

– Вот это меня и удивляет, Павел Филиппович, – он выговорил мое имя по буквам и посмотрел в упор.

Его словно выцветшие серые глаза казались неживыми. Наверно этот взгляд пугал обычных людей и парень ждал, что я дрогну. Но я был некромантом и привык смотреть в подернутые мертвой пеленой провалы в черепах. Меня не особо впечатлила попытка подавить меня разглядыванием.

– На этом мы завершаем наше знакомство? – с усмешкой поинтересовался я. – Проводить с вами весь вечер не входит в мои планы.

– Вам небось надобно вернуться в свой большой дом или встретиться с особенной красивой кралей из высокородных, – протянул парень с какой-то голодной завистью.

Я покачал головой и поднес ладонь к кнопке, чтобы вызвать конвоира.

– Да нечего особо рассказывать, – быстро проговорил Гордей, перестав играть в опасного мерзавца. – Я видел Борюсика в игорном притоне. Есть один такой во дворах, где доходные дома купца Афанасьева.

– Он играл? – тотчас уточнил я.

– Перекинулись в картишки, он, как водится, проиграл, – мой подзащитный вновь глубоко затянулся. – В картах ему никогда не везло. Потом я поехал домой. А куда отправился Борюсик, мне неведомо.

Я кивнул. Значит, парень был последним, кто видел погибшего.

– Вам грозит от десяти лет каторги, – напомнил я.

Ответом мне было равнодушное пожатие плечами:

– В моей семье все отбывали. Дед, отец, дядя, брат и отчим. Так что не страшно. Там меня встретят как родного. Выделят койку в теплом уголке и место за столом. Мамка будет слать посылки с конфетами. А я писать письма всяким бабенкам, которые хотят романтики из-за решетки. И будет у меня все как надобно, господин хороший. И кормить меня будут исправно. И одевать за счет ваших же налогов и марки выдавать для писем. Уж поверьте, не пропаду.

– Хотите сказать, что не стоит и пытаться вас защитить? – с неожиданной злостью выдал я. – Что я просто напрасно трачу на вас свое время?

– Вместо того чтобы тратить его на что-то более важное и наверняка более приятное, – продолжил за меня парень и в его голосе зазвенело отчаяние. – Нет. Не хочу я идти на каторгу ни за что. Ежели бы и правда убил я Левина этого никчемного, то другой разговор был бы. Но я его и впрямь его не трогал, господин хороший.

– Убитый много проиграл? – уточнил я, сменив тему разговора.

– Не особо, – ответил Гордей и шмыгнул носом. – Он остался мне немного должен. Но не такие деньжата, за которые ему стоит сунуть заточку под ребра.

«Да убитый ещё и денег должен был. Значит, и мотив есть», – подумал я с досадой.

– Левина застрелили, – на автомате поправил я парня, глядя в протокол осмотра.

– Может быть, – не стал спорить Гордей. – Но я бы заточкой пырнул. Так оно надежнее и дешевле. Выкинул потом в реку и живи красиво дальше. А пистолет жалко выбросить. Он денег стоит. И оставлять себе дороже.

– Логично, – кивнул я.

– Говорю же: я его не убивал. Да и видел его в последний раз в игорном притоне.

Я вновь мотнул головой:

– Хорошо. Кто-то может подтвердить ваше алиби?

Парень на секунду задумался, затем усмехнулся и покачал головой:

– Вы как будто не понимаете ничего, Павел Филиппович. Вы же знаете, что означает знак Сынов?

Он указал на татуировку анархиста.

– Смутно, – ответил я. – «Сыны» довольно крупная организация. Но о делах ваших я ничего не ведаю.

– Неужели? – недоверчиво прищурился Гордей, а потом добавил, – Вы счастливый человек. А быть может, все дело в том, что вам не пришлось расти на улицах.

– Время, гражданин Петров, – напомнил я. – Давайте по существу.

– Что ж, – вздохнул задержанный.

Он сделал последнюю затяжку, бросил окурок на пол, и затоптал его подошвой ботинка.

– У жандармов выпал шанс получить звонаря. И сейчас, они очень хотят узнать от меня как можно больше про дела нашей организации.

– Вот оно что, – пробормотал я.

– И выбор у меня невелик. Либо я рассказываю про Сынов что-то за старое, можно даже не особо важное, либо меня обвинят в убийстве, – закончил парень.

– Ну, обвинение очень хлипкое, – ответил я и отложил лист. – Прямых улик нет. Отпечатков на орудии убийства у жандармов нет, следов вашей крови или волос на месте преступления нет, свидетели которые видели, что именно вы убили Левина, тоже отсутствуют. Хотя свидетели могут появиться.

Парень цинично усмехнулся и с превосходством заявил:

– Нет, это вряд ли. Мало кому хватит ума пойти против одного из нас.

Я кивнул:

– Уже славно. Теперь главное – стойте на том, что вы никого не убивали. И возможно все будет хорошо.

– Возможно? – парень впервые искренне улыбнулся.

– Увы, стопроцентной гарантии дать не может никто, – я развел руками и добавил,– Но сделаю все, что в моих силах, чтобы вас выпустили из острога с извинениями. Для меня это дело может и первое. Однако, я пришел в свою профессию работать. Мне важно восстановить справедливость. Если вы не убивали Левина, то и сидеть за это преступление не должны.

Гордей кивнул:

– Ну и на том спасибо, мастер Чехов. Если это все…

– Пока все, – подтвердил я. – Мне важно было встретиться с вами и выяснить вашу позицию. К назначенному на завтра допросу я подготовлюсь лучше.