Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 213 (всего у книги 339 страниц)

– Подпишет, – заверил я Белову.

Алиса прошла к столу, села в кресло так, чтобы она была видна в кадре. Я же приказал духу:

– Ты будешь отвечать на вопросы мастера Беловой как будто их задаю я сам. И во время допроса ты будешь вести себя смирно и без шалостей. Понял?

– Конечно, мастер некромант, – кротко ответил призрак и покосился на пенек с небольшой трещиной на боку, который многозначительно рассматривал табуретку, стоящую в углу комнаты.

– Тогда сядь за стол, чтобы твое лицо было видно в кадре, – продолжил я, и Андросов выполнил мои требования. Шуйский же включил камеру. Довольно произнес:

– Призрака видно. Немного смазано, но вполне приличная картинка. Можно начинать.

И Алиса начала допрос.

Процедура вышла долгой. Потому что призрак вспомнил множество разных интересных подробностей. Причем сдал призрак не только людей, но и дела, которые покрывал Свиридов. Включая людей, которых убили монархисты по приказу судьи. И места, где эти тела были захоронены. Так что подробный протокол вышел не на одном листе. И когда Белова закончила, а Шуйский выключил камеру, я удовлетворенно подытожил:

– Вот с этим уже можно начинать работать.

Дмитрий Васильевич подошел к сидевшей за столом Беловой. Обеспокоенно спросил, положил руку ей на плечо:

– Все в порядке?

– Да, – рассеянно ответила та и попыталась было встать, но тут же рухнула обратно в кресло.

Выглядела Белова и правда неважно. Лицо девушки было бледным, на коже выступила испарина. Видимо, Алиса сильно волновалась во время допроса, хотя старалась этого не показывать. Да и допрашиваемый свидетель был весьма специфичным. Мне пришлось хорошо напитать Андросова силой, чтобы он был виден на съемке. А сильный призрак мог, сам того не желая, влиять на неподготовленного человека. Один могильный холод, который аурой окружает такого призрака, может действовать на нервы. Поэтому девушке пришлось тяжко.

Пенек ухватил чистый лист и принялся обмахивать Белову. Потом обернулся к Андросову и что-то недовольно проскрежетал. Но тот лишь развел руки в стороны, показывая, что не желал ничего плохого.

– Это пройдет, – успокоил я Шуйского. – Нужен горячий чай с сахаром. И целитель бы не помешал.

– Спасибо, Павел Филиппович, – ответил Дмитрий. – Ваш свидетель рассказал много интересного. Если найти места захоронений и допросить тех призраков, монархисты исчезнут с улиц. Это будет самое громкое дело со времен Смуты.

– Было бы неплохо, – ответил я. – Но работы предстоит еще много. Хотя предъявить обвинение судье можно уже сегодня.

– Этим и займемся, – заверил меня Шуйский.

Я отменил тотемы и направился к выходу. Уже у двери обернулся и произнес:

– Да, до суда призрак будет обитать у вас в отделении. Обеспечьте ему охрану, чтобы не произошло чего нехорошего. Я попрошу Фому Ведовича выделить в охрану Андросова надежных шаманов.

– Сделаем, Павел Филиппович, – в один голос ответили Белова и Шуйский. Я попрощался и покинул кабинет.

Глава 3
Переговоры

Я вышел на крыльцо отделения и усмехнулся, заметив на парковке машину с номерами семьи. Рядом с авто, прислонившись к капоту, стоял Фома. Прищурившись он смотрел в безоблачное небо. Кажется, следил за стрижами, которые описывали круги в высоте. Но заметив меня, парень быстро оставил свое занятие и улыбнулся.

– Как ты догадался, что я именно в этом отделе? – уточнил я, подходя ближе.

– Да я по делам был здесь, неподалеку, – ответил Питерский, махнув рукой куда-то в сторону. – Оформлял все нужные бумаги для осмотра императорской резиденции.

– И как успехи? – полюбопытствовал я.

Фома нахмурился:

– Нелегкое это дело, скажу я вам. Сперва нужно договориться о проверке с кустодиями. Но с этим проблем не было. К моей удаче Станислав Александрович быстро согласовал это мероприятие. Но потом понадобилось заполнить заявку и отправить ее секретарю. Мастер Зимин сказал, что решит этот вопрос в самое ближайшее время. Велел не беспокоиться и осваиваться на новом месте. Намекнул, что при случае может обратиться за ответной услугой.

– Ну, этого следовало ожидать. Неслучайно Александр Васильевич поставил его на свое место. Несмотря на то, что Станислав кажется простым парнем, он не зря ест свой хлеб.

– Полагаете, что с ним надо держать ухо востро? – насторожился Питерский.

– Бдительность стоит проявлять всегда. Но ставленнику Морозова можно доверять. Все же он – часть моей семьи, хоть и носит другую фамилию. И ты тоже не чужой мне человек. Не станет Зимин портить отношения с моей семьей, когда можно решить все мирно. Да и не будет он просить тебя о чем-то недостойном. Все же кустодии блюдут законы.

Мы переглянулись, понимая, что в сказанном мной есть большая для правды.

– Доверять, но проверять, – понятливо хмыкнул Фома. – К слову, а отчего многие кличут Станислава Александровича по старой фамилии? А он и не возражает.

Я оглянулся, убеждаясь, что у нашей беседы нет свидетелей. И лишь потом заговорил:

– Я видел достаточно тех, кто получил титул и после этого задирал нос. Они меняли дома, жен и окружение. Многие покупали членство в охотничьих или лодочных поселках. Хотя до того никогда не убивали кабана и не ходили под парусом. Были те, кто тотчас пытались заполучить в друзья сильных мира сего. И при этом забывали о тех, кто был с ними рядом до того, как они сами стали важными.

– Нехорошо это, – буркнул Фома.

– Не мне их судить, конечно, – я пожал плечами. – Все же я сам родился в уважаемой семье и потому мне не понять многих вещей. Как бы я ни пытался.

– Что есть, то есть, – кивнул собеседник. – Вы уж не обессудьте, мастер. Но не зря в народе поговорка ходит, что сытый голодного не разумеет.

– Все так. Однако даже сытость не затмевает мне глаза. И я вижу, что слабые духом люди, которые получили деньги или власть, часто начинают вести себя недостойно. И вроде придраться не к чему. Они следуют правилам и чтут этикет. Однако нет ничего хорошего в том, чтобы отворачиваться от близких или забывать свое происхождение. Ведь с титулом можно поменять фамилию. Многие берут новую, отрекаясь от своих предков.

– Зимин не носил фамилию своего отца. Ему досталась приютская, – напомнил Питерский.

– Именно потому я искренне восхищаюсь его силой. Он не стыдится своего прошлого. И хотя он официально и получил фамилию Александра Васильевича, но открыто заявляет, что не хочет, чтобы его воспринимали только как приемного сына князя. Он остается собой, даже несмотря на новый титул.

Я внимательно взглянул на Питерского, который стоял напротив, и негромко добавил:

– Ты такой же, Фома Ведович.

– Скажете тоже, – смутился парень.

– Ты мог взять благозвучное отчество, чтобы проще было сойти за «своего». Чтобы никто не задумывался, почему у твоего отца такое странное имя.

– Он был достойным человеком, – глухо проговорил парень.

– Уверен, что так и есть. Ты мог съехать из нашего дома в ведомственную квартиру. Наверняка тебе предлагали машину с водителем.

– Ну, это да, – смутился собеседник. – Но вы сейчас сказали, что я не стал съезжать с нашего дома. Нашего! То есть, вы сами меня за своего считаете. Это для меня не пустой звук.

– Только сильные люди не меняются, когда становятся важными или богатыми, Фома. Ты вот носишь галстук с моим гербом. Хотя мог бы заказать одежду со своим собственным.

– Чеховых уважают, – хитро прищурился парень. – И мне не помешает дать понять подчиненным, что мы с вами не чужие друг другу люди.

– Да ты коварный тип, – хохотнул я.

– Это меня Людмила Федоровна научила. Она сказала, что я всегда успею снять ваш герб. А пока он мне пригодиться.

– Ну и отлично, – ответил я и уселся на переднее сиденье. – Поехали домой. Там наверняка обед готов.

Питерский кивнул и занял место за рулем. И собирался было выехать с парковки, но в этот момент в кармане зазвонил телефон. Я взглянул на экран. Номер был незнаком. Я принял вызов и произнес:

– У аппарата.

– Доброе утро, Павел Филиппович, – послышался в динамике сухой мужской голос. – Простите, что потревожил вас…

– С кем имею честь говорить? – перебил я собеседника.

– С Анатолием Викторовичем Свиридовым, – послышалось в динамике. – Я хотел бы встретиться с вами, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

– Могли бы договориться о встрече с Еленой Анатольевной, – ответил я.

– Увы, моя дочь не берет трубку, – произнес собеседник. – Я даже начал переживать, не случилось ли с ней чего.

– Об этом можете не беспокоиться. Теперь княжна под защитой нашей семьи, – произнес я, и вышло чуть резче, чем хотелось.

– Я предполагал что-то такое, – ответил Свиридов. – Чего не сделаешь, чтобы убрать с поста входящего в совет судью?

– Вы сами лишили дочь семьи. И насколько я знаю, решили забрать у нее отчество. Когда она пришла ко мне за защитой, я просто не мог отказать беззащитной девушке.

– Не заблуждайтесь, мастер Чехов. Елена не такая уж безобидная, – возразил судья. – Когда-нибудь вы сами в этом убедитесь.

– Это все лирика, мастер Свиридов, – оборвал я собеседника. – Если вы еще не поняли, то и я не наивный мальчишка, за которого вы меня приняли. Полагаю, вы желаете встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию в ближайшее время.

– Забавную формулировку вы использовали, – язвительно заметил судья.

Мне подумалось, что у него не скоро получиться говорить без превосходства. Все же князь привык, что его слова имеют вес.

– Жду вас в течение часа в своем кабинете, – предложил я. – Вас устроит?

– Хорошо, Павел Филиппович. До встречи.

Судья завершил вызов. Я же убрал аппарат в карман и взглянул в окно.

– Планы изменились, вашество? – уточнил Фома, но я покачал головой:

– Едем домой.

Слуга кивнул, и машина выехала с парковки.

– Кто-то хотел назначить встречу в офисе? – поинтересовался Фома.

– Судья Свиридов, – ответил я, и Питерский удивленно поднял бровь:

– Зачем? Хочет нанять вас в качестве адвоката?

– Весь Петроград наверняка уже знает, что у меня конфликт с Анатолием Викторовичем, – ответил я. – Так что в случае найма меня в качестве адвоката, комиссия начнет новое дело еще до вынесения приговора. Да и не нужен я ему как защитник. С деньгами его семьи, мастер Свиридов может нанять целую армию опытных адвокатов.

– Тогда зачем ему с вами встречаться?

Я помедлил с ответом, а затем произнес:

– Скорее всего, с моей помощью судья хочет договориться о сделке.

– Почему с вами?

– Потому что Шуйский и группа следователей не пойдет на сделку, имея свидетеля, которому можно безоговорочно доверять. Призрак Андросова, который не лжет, устроит и судейский комитет. Тот быстро снимет Анатолия Викторовича с должности, и тем самым выпишет ему пропуск в острог. Но я могу ошибаться. Терпение, мой друг, скоро мы все узнаем.

Фома усмехнулся и кивнул. Вдавил педаль газа, и машина покатилась по шоссе.

* * *

– У тебя гости, Павел Филиппович, – произнесла Яблокова, едва я переступил порог дома. – Ждет в приемной.

– Надеюсь, вы угостили посетителя чаем? – уточнил я.

Людмила Федоровна недовольно поджала губы:

– Боюсь, в нашем доме нет такого сорта чая, который подошел бы ему по статусу, – ответила она. – Может послать Евсеева за упаковкой чая с рисунком слона на боковине? Заварю пачку на граненый стакан. Как принято в остроге.

Я усмехнулся:

– Не будьте так суровы с нашим гостем. Кто знает, возможно, он многое осознал и переосмыслил?

– Если бы он это сделал, то давно бы уже застрелился, не вынеся груза позора, как подобает дворянину и государеву слуге, – с презрением процедила Яблокова. – Но нет, он жив-здоров. И весьма упитан. У него хватило наглости попытаться раскурить трубку. Хорошо, что Ярослав оказался достаточно прытким и отобрал кисет.

– Гость был недоволен этим фактом? – осведомился я.

– Не в восторге, – согласилась женщина. – Но ему повезло, что я не велела нашему мальчику задать ему трепку.

Я только покачал головой, но ничего не ответил. Было приятно понимать, что Яблокова, наконец, приняла Ярослава в доме. Значит, у культиста теперь есть пропуск на крышу, откуда он будет любоваться городом.

Сам я прошел в приемную, где меня ждал Свиридов.

Анатолий Викторович облачился в малиновый пиджак и выбрал такого же оттенка галстук. Я невольно вспомнил, что похожая вещь была на Елене в нашу первую встречу.

– Доброе утро, – поприветствовал я гостя.

– Какое же оно доброе, Павел Филиппович? – ответил Свиридов и провел по волосам пятерней. На одном из пальцев мелькнул крупный рубин, обрамленный в золото.

– Самое что ни на есть доброе, – возразил я. – Сегодня восторжествовала справедливость, Анатолий Викторович. Вскрылась еще одна ячейка коррупции.

Гость косо посмотрел на меня и усмехнулся:

– Ну, говорить об этом пока рано, мастер Чехов. Комиссия еще не сняла меня с должности, а без этого дела не завести.

Свиридов говорил уверенно. Но в его голосе я уловил напряжение, которого раньше не замечал. Я прошел в свой кабинет и оставил дверь открытой, давая понять, что гость может войти следом.

Это было не вежливо. И мы оба это понимали. Однако, мне не хотелось играть с судьей в поддавки. Интуиция подсказывала, что каждый добрый жест он будет воспринимать как слабость. С подобными людьми стоит быть жесткими.

Я сел в кресло, откинулся на спинку и взглянул на вошедшего в комнату Свиридова. Тот лениво огляделся, оценивая кабинет. А потом снисходительно усмехнулся.

– Странный выбор мебели, Павел Филиппович. Могли бы прикупить что-то классическое. Стоило ли так открыто давать понять, что вы темный?

– Глупо скрывать цвет своей силы, – ответил я и криво улыбнулся. – Я некромант. И пытаться казаться кем-то другим мне незачем. В отличие от вас.

– Решили меня судить? – мужчина занял кресло и похлопал себя по карманам, видимо, ища трубку.

– Курить в этом доме нельзя, – заявил я.

– И вы откажете мне в такой мелочи? – мужчина удивленно вскинул брови.

– Вы ведь не перед казнью, мастер Свиридов. И это не ваше последнее желание. Вот окажетесь у эшафота и там попросите трубку и табак. Там вам позволят травиться.

Мужчина едва заметно побледнел, хотя и пытался сохранить лицо.

– Вы действительно полагаете, что меня может ждать разбирательство?

Я скрестил на груди руки и заговорил:

– Вы далеко не глупый человек. И если бы не понимали, что вас ждет, то не приехали ко мне так скоро. Со дня на день в комиссию отправят показания, которые займут целый том уголовного дела, до того много в нем эпизодов.

– В комиссии много судей. И они меня знают, – многозначительно заявил мужчина.

– Судьи не смогут проигнорировать полученную информацию. Даже если у вас есть компромат на каждого из них. В моей семье есть бывшая судья. И я знаю, как это работает, мастер Свиридов. Для начала вам грозит острог, Анатолий Викторович. И насколько я знаю, позиции ваших друзей в заключении сильно пошатнулись, так что поддержки вам они оказать не смогут. Более того, черносотенцы будут первыми, кто захочет вас зарезать. Вы не приносили банде кровавую клятву, а значит, молчать не будете.

Я развел руки, словно сожалея о незавидной участи судьи, и продолжил:

– Вы и сами это понимаете. Иначе зачем вам назначать мне встречу сразу же после того, как свидетель появился в отделе жандармерии?

Свиридов нехотя кивнул и, пожевав губу, проговорил:

– Вы юны, но мудры не по годам, Павел Филиппович. Я хочу договориться с вами о сделке.

Я удивленно поднял бровь и уточнил:

– А при чем здесь я? Я же не жандарм.

– Потому что Шуйский не пойдет на сделку без посредника. Князь слишком упертый, а дело выйдет довольно громкое. Дмитрий может себе позволить подождать пару лет, пока я буду сидеть в остроге в ожидании суда. Назначить мне охрану, выделить отдельную камеру, чтобы до меня не добрались разбойные люди, и вести дело. А вас он может послушать. Потому что без вас это дело развалится.

– Допусти, я попытаюсь, подчеркну: «попытаюсь» вам помочь, – протянул я. – Что вы можете предложить жандармам?

– Всю верхушку монархистов, – ответил Свиридов. – С железными доказательствами. Мое дело может потянуть за собой не менее громкое.

– «Черная Сотня» и так едва дышит, – возразил я. – А без вас она попросту распадется.

– На тихом распаде крупной банды сложно получить выгоду, Павел Филиппович. Например, кому-то не помешает повышение в должности, звание, титул. Многим пойдет на пользу, если лидеров банды показательно осудят и посадят в острог. Это понравится народу, который будет смотреть на это по телевизору. Им будет полезно осознавать, что закон восторжествовал. А смутные времена окончательно канули в прошлое.

Я поморщился: судья был прав. Но все же добавил:

– Шуйский и так узнает все имена монархистов, Анатолий Викторович. В остроге сложно держать язык за зубами и не рассказать все жандармам, особенно если ты не потомственный каторжанин. Вас и без этого разговорят.

Анатолий Викторович хитро прищурился:

– Пока верхушка Монархистов надеются, что все уляжется, и возвратятся старые времена. Но мое громкое показательное задержание изменит всю их уверенность. Часть людей помельче убьет сама «Черная Сотня», чтобы свалить все преступления на них. Те, что покрупнее сбегут за границу. Денег у монархистов хватит, чтобы прожить долгие годы в Британии, ни в чем себе не отказывая. А кроме лидеров банд, монархистов спонсировали чиновники, члены государственной думы, жандармы. Я знаю многих из них. Поэтому и говорю, что дело обещает выйти громким. А после моего задержания они покинут страну в течение суток. Уверяю вас.

Я тяжело вздохнул, внутренне ликуя, что мне не пришлось идти к Свиридову с этим предложением самому.

– Серьезное же змеиное гнездо разворошил один призрачный свидетель, Анатолий Викторович. Не находите? – усмехнулся я.

– Все любят деньги, мастер Чехов, – ответил судья. – А монархисты щедро платили. А еще они без лишних вопросов подчищали за многими старые ошибки. Все думали, что так будет продолжаться вечно. Пока вы не загнали Андросова в карточные долги и не продали долг…

– Уступил право требования долга, – поправил я Свиридова. – Продают семечки на базаре. Вы же юрист, называйте такие вещи правильно.

– Уступите право требования долга третьему лицу, – сухо повторил судья, а потом уточнил, – Которым окажется кустодий. Уж не знаю, что вы получили за это от кустодиев…

– Я поступил так лишь потому, что Андросов и его друзья запугали моего свидетеля по одному делу. Мне нужно было отыграть долг, а остальное вышло случайно.

– И что же это было за дело? – полюбопытствовал Свиридов. – Сделка с землей? Крупный спор в промышленной палате? Что-то связанное с нефтегазовой платформой?

Я усмехнулся:

– Вы думаете, что дело было на много тысяч? Нет, таких крупных дел за мою недолгую карьеру было всего пара. Мне нужно было поговорить с человеком, который скупал старые дома с плохой репутацией. А без приказа Андросова этот мужчина говорить со мной не мог. Таковы острожные понятия. Пришлось, как сказал бы один мой знакомый, «шпилить» в карты, чтобы отыграть долг. Игра же для каторжан святое.

– Дома с плохой репутацией, – растерянно повторил Свиридов и потер переносицу. – Позвольте полюбопытствовать, какова была сумма долга?

– Три тысячи, – ответил я. – Но в процессе я вошел во вкус, и Андросов остался должен мне несколько сотен.

– Грошовый долг, свидетель по пустячному делу и азарт уничтожили банду, которая существовала еще до Смуты, и повязала сетью половину Петрограда – пробормотал Свиридов пораженно, и я кивнул:

– Про такое надо сериалы снимать, не находите, Анатолий Викторович?

– Вы страшный человек, мастер Чехов, – сдавленно произнес гость и поднялся на ноги. Он прошелся по комнате и вернулся на свое место. – Жаль, что я не понял этого в начале нашего общения.

Я победно улыбнулся и положил руки на стол, сцепив пальцы:

– А теперь, мастер Свиридов, давайте обсудим, что вы хотите взамен на вашу информацию.

Дорогие читатели.

Мы благодарны, что вы остаетесь с нами и поддерживаете наше творчество.

Это для нас много значит.

Спасибо, что читаете наши истории, что помогаете верить в себя и вдохновляете писать больше и с удовольствием.

Глава 4
Гости приятные и не очень

Разговор с гостем занял чуть больше часа. Анатолий Викторович показал себя человеком собранным и дальновидным. Было заметно, что к разговору он подготовился основательно. Оставалось только досадовать, что судьба сделала нас врагами. Потому как мне показалось, что он многим походил на бабушку. Вот только княгиня Чехова никогда не стала бы сотрудничать с «Черной сотней». Она для подобных ходов была слишком порядочной. Даже несмотря на то, что от некромантов не ждут такого поведения.

Яблокова все же сжалилась и принесла чай. Гость окинул ее внимательным взглядом и догадался не обращаться как со служанкой. Он вежливо поблагодарил женщину за напиток. Та же закатила глаза и пробормотала что-то о порядочных арестантах и других, которым она бы и камня не подала.

– Интересные у вас соседи, Павел Филиппович, – заявил мужчина, когда Яблокова вышла из кабинета. – Полагаю, что ваша домоправительница из обнищавшего благородного рода.

– Она моя родственница, – лениво возразил я.

– Тогда понятно, откуда у нее эта стать, – с легкой улыбкой кивнул судья. – Породу видно сразу.

– Вы же знаете, что моя бабушка вовсе не благородных кровей, – оборвал я судью, слова которого отчего-то меня задели. – И я взял от нее цвет силы. Так что меня можно считать беспородным.

– Ваш дед произошел из великого рода, который когда-то мог претендовать на трон. Лишь его союз с простолюдинкой не позволил ему пытаться править империей. Быть может, именно это спасло вашу семью от ссылки или эшафота. Поверьте, будь вы слишком благородными, Станислав Викторович бы вас не пощадил.

– Не хотелось бы мне обсуждать государя, – нахмурился я, понимая, что разговор может оказаться опасным.

– Я не прошу вас соглашаться со мной, Павел Филиппович. Поверьте, я видел жизнь. И не просто так в свое время осел в Московии. Мне повезло, что у меня не было сыновей. А сам я вовремя присягнул на верность новому императору в смутные времена.

– Что не помешало вам связаться с бандой, – заметил я.

– Каждый выживал как мог, юноша. Вы родились в Смуту, но не застали ее в осознанном возрасте. Насколько я знаю, ваш отец потерял супругу…

– Моя мать погибла от болезни, – поправил я судью.

– Которая внезапно возникла и не поддавалась лечению? – осведомился собеседник и удовлетворенно усмехнулся, заметив, как я нахмурился. – В те времена можно было достать яды из разных уголков мира. Границы сделались ненадежными. Многие лекари готовы были продать свою преданность за пару сотен рублей. И я не уверен, что ваша матушка не стала жертвой отравителя.

– Мой отец бы узнал о такой возможности.

– Не обессудьте. Филипп Петрович хорош в своем деле. Но порой в своем глазу не замечаешь бревна. Он мог довериться не тем людям. Не видеть очевидного.

– Вы говорите так, словно знаете что-то о моей семье, – я постарался придать голосу безразличия.

– Я всего лишь предполагаю, – отмахнулся Свиридов. – У меня огромный опыт в судействе. И я видел некоторое… зло.

Мужчина отхлебнул чай и закашлялся.

– Крепковат настой, – прохрипел он, возвращая чашку на блюдце.

Я не стал пояснять, что судье, скорее всего, подали обычный для острога напиток. В моей чашке оказался вполне привычный мне чай, и я мысленно поблагодарил Яблокову за это.

– Простите, что заговорил о таком, – меж тем продолжил Свиридов. – Это не мое дело, конечно же. И, уверен, князь Чехов проверил все версии гибели своей супруги. Даже несмотря на то, что в то время работы у него хватало. К слову, он же вскоре привел в дом мачеху. Я не ошибаюсь?

На мгновенье мне захотелось ударить этого человека. Просто обойти стол и без благородных замашек вмазать ему по лицу кулаком. Чтобы стереть с него это снисходительное выражение. Чтобы кровью смыть.

– Вы осведомлены о жизни моей семьи, – вместо этого произнес я и сделал глоток из своей чашки.

– Перед тем как поселиться рядом и позволить Наташеньке вами увлечься, я выяснил все, что мог, – спокойно ответил Анатолий Викторович.

Я не сомневался, что он понимал, какие эмоции мне приходилось испытывать. Судья оставался собой даже в этой щекотливой ситуации. Про таких говорят, что исправить их может только могила. Я же точно знал, что не каждый гроб был способен на исцеление подобных людей.

– Наталья Анатольевна вернулась домой? – мягко осведомился я.

– Пока нет, – коротко отозвался мужчина.

– Полагаете, что ее союз останется крепким, когда Гагарины окажутся впутаны во всю эту историю? Насколько я знаю, их семья тоже сотрудничала с «Черной сотней».

Судья помрачнел.

– Но она сильная. Как и ваша старшая дочь, полагаю. Наверняка сможет пережить такой удар с достоинством. Жаль, что сестры больше не общаются. Думаю, было бы лучше, если они оставались близки. Елена Анатольевна вскоре перестанет быть Свиридовой. Вероятно, успеет взять другую фамилию до того, как…

Продолжение повисло в воздухе, и теперь уже мой собеседник выглядел немного нервным.

– Наташа перегорела и приняла свою силу полностью. Она сейчас перестала капризничать и срываться по пустякам. Мне жаль, что Елена не хочет понять ситуацию.

– Она достаточно умна и понимает ситуацию, поверьте, – резко возразил я. – Вы собирались продать ее. Без раздумий выставили ее из дома резиденции императора в тот день, когда был объявлен комендантский час.

– Девушки склонны все преувеличивать, – отмахнулся судья. – Никто не прогонял ее.

– Мне можете не врать, – холодно ответил я. – Знаю, у вас большой опыт в судействе. Но у меня не меньший опыт в искренних ответах. Поверьте, мертвые мне не лгут. И когда мне говорят неправду живые, я это кожей ощущаю.

Князь замер и поджал губы. Он не мог догадываться, что я преувеличиваю свой талант к распознаванию лжи. Но повода не верить мне у гостя не было. Потому он медленно кивнул и ослабил узел галстука.

– Я делал все, чтобы устроить судьбу своих дочерей. Елена могла стать для вас прекрасной партией. Она умна, достаточно воспитана, чтобы не раздражать такого как вы, влюблена в профессию и расчетлива. К тому же у нее прекрасная родословная. О чем еще может мечтать умный аристократ? Тем более темный!

Я покачал головой, досадуя, что никогда не смогу донести до судьи свою правду. Он не способен понять, что нормальные люди не мечтают о спутнице жизни, описание которой напоминает хладнокровную змею.

– Однако я не мог не заметить, что вы не отказали ей в помощи, – криво усмехнулся Свиридов.

– Не продолжайте, – я поднял ладонь, призывая гостя замолчать. – Иначе, клянусь Искупителем, я забуду о любой выгоде помочь вам и попрошу убраться прочь.

– Откуда в вас это, Павел Филиппович? – мужчина подался вперед, упираясь ладонями в подлокотники кресла. Костяшки его пальцев побелели. – Вы ведь жили в доме судьи. Одной из самых суровых. Вас воспитывала некромантка, от взгляда которой могли погаснуть свечи в храмах. Почему вы такой неправильный? Что с вами не так?

И именно от этих слов мне стало легче. Я взглянул на раскрасневшегося Анатолия Викторовича и покачал головой:

– Быть может, вы хорошо разбираетесь в законах. Но ничего не понимаете в людях, достопочтимый судья. Вы даже не смогли понять свою дочь. Есть вероятность, что и вторую тоже. Надеюсь, что вы и с ней не совершили ошибки, позволив выбрать не тот путь. Будет грустно, если я окажусь прав.

– Вы меня жалеете? – пораженно уточнил мужчина.

– Думайте, что вам угодно, – я закрыл блокнот, где до того писал заметки. – Вы все равно сделаете свои выводы. Мешать вам я не стану.

– Да что вы можете в этом понимать. Я жизнь прошел…

– Не мне вас судить, господин Свиридов, – примиряюще улыбнулся я. – Но вы прошли одну свою жизнь. А я прошел мимо сотен смертей. У меня другой опыт, который вам никогда не постичь.

Свиридов вскочил на ноги и сжал кулаки. Я тоже неспешно поднялся с кресла и застегнул пуговицу на пиджаке.

– Полагаю, мы все обсудили, – сухо заключил я. – Если это все, то вынужден с вами попрощаться. О результатах я сообщу вам позже.

Анатолий Викторович не хотел оставлять за мной последнее слово. Он явно собирался выдать что-то не самое приятное. И я был готов услышать все, что угодно. Но Свиридов вовремя вспомнил, зачем он приехал, и медленно выдохнул через нос. А потом натянуто улыбнулся и коротко кивнул со словами:

– Я и впрямь у вас задержался. Пора и честь знать.

Мужчина покинул кабинет. Никто из нас не пожелал протянуть другому руку для пожатия на прощание. Я выглянул в окно, провожая взглядом гостя, пока он не вышел из арки.

– Как прошло, вашество?

Я оторвался от созерцания, взглянул на Фому, который стоял на пороге кабинета.

– Этого человека не исправит даже топор палача, – вздохнул я.

– Однако он может стать от этого короче, – бесхитростно заметил Питерский.

– Живым судья окажется полезнее, – возразил я.

– Вам виднее, – парень усмехнулся и глянул через плечо. – Я пришел позвать вас отобедать. А то с этими заботами вы совсем забыли о хлебе насущном.

– Спасибо. Сейчас только решу одно дело, – ответил я, вынимая из кармана телефон. – Мне нужно поговорить с Шуйским.

– Готовить машину? – уточнил Питерский.

Я покачал головой:

– Пока нет.

Фома кивнул и вышел из кабинета. Я же набрал нужный номер. Трубку взяли почти сразу:

– Слушаю, Павел Филиппович.

– Ко мне в гости заходил Свиридов.

– Надеюсь, не пытался вас прибить? – совершенно серьезно спросил начальник охранки.

– Это было бы слишком даже для него, – хмыкнул я. – Однако либо у судьи есть дар предвидения, либо в третьем отделении нашелся осведомитель.

– Анатолий Викторович хотел нанять вас для своей защиты? – уточнил Дмитрий. Казалось, начальника охранки вовсе не удивили мои слова про осведомителей.

– Нет, хотел помощи в сделке со следственной группой. Судья знает слишком многое и способен предложить жандармам достаточно полезной информации.

В динамике на несколько секунд воцарилось молчание. А затем Шуйский протянул:

– Интересно. Я могу заехать к вам в ближайшие полчаса. Примите меня без очереди?

– Сегодня у меня выходной, – усмехнулся я и добавил, – но даже в рабочую смену для вас я всегда найду время, князь.

Шуйский завершил вызов, я же положил телефон на стол и задумчиво уставился в окно.

– Не могу понять, зачем тебе это?

Голос Яблоковой вырвал меня из раздумий. Я взглянул на Людмилу Федоровну, которая вошла в кабинет, и уточнил:

– О чем вы?

Женщина села в кресло и закинула ногу на ногу:

– Судья, поди, хотел через тебя выбить сделку со следствием, угадала?

Я усмехнулся:

– Вас не проведешь.

– Жизненный опыт, – ответила женщина и со смешком добавила, – и посмертный тоже.

– Или Козырев, который подслушал разговор и пересказал его вам, – возразил я и указал на Василия, который с невинным видом наблюдал за нами из стены.