Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 113 (всего у книги 339 страниц)

Рабочие моменты

Я подошел к Фоме и Виноградовой, которые при моем появлении прервали беседу. Женщина обернулась, и на мгновение на ее лице проступило беспокойство.

– Все в порядке? – спросила она. – Ты как?

Я криво улыбнулся:

– Все хорошо.

– А тот мальчик так к нам и не подойдет? – беззаботно осведомилась призрачная дама, кивнув в сторону кустов, за которыми прятался Толик.

– Да говорю же, что он нас испугался, – пробасил Фома. – Наверно все потому, что я ему не махнул рукой. Но только Любовь Федоровна сказала, что это неприлично.

– Не стоит ставить в неловкое положение слуг хозяйки, – назидательно заявила наша соседка и добавила, – В конце концов, мы в гостях. И если бы кто-то пожелал, то вполне мог к нам подойти. А раз не подошли, значит, так тому и быть.

– Он просто не хотел вас смущать, – сказал я и по хитрому взгляду Виноградовой понял, что она распознала мою ложь. – Но, пожалуй, нам пора возвращаться домой.

– В гостях хорошо, а дома все же лучше, – пробасил Фома, поднимаясь на ноги. Забывшись, он подал руку своей спутнице.

– Спасибо, – она улыбнулась и взмыла над скамьей, поправляя подол платья, которое навсегда останется идеальным.

– Как вы провели время? – осведомился я, чтобы отвлечься.

– Прекрасно. Мы прогулялись до пруда и вернулись в беседку.

Фома кивнул и добавил:

– Надобно сообщить Софье Яковлевне, что пирожки знатные. Все хороши. Мне пришлось попробовать каждый, чтобы в этом убедиться.

– Спасибо за старание, – я кивнул и помог собрать со стола приборы, чтобы сложить в корзинку.

– Ты не скучаешь по этому саду? – поинтересовалась Виноградова, старательно вышагивая рядом со мной.

– Не настолько, чтобы бросать наш дом, – произнёс я.

Этот ответ удовлетворил женщину, и она довольно усмехнулась. Но все же призналась:

– Я вспомнила наше с тобой знакомство и теперь понимаю, насколько смешно выглядели мои попытки тебя напугать. Ты вырос среди призраков.

– Вы старались, – ответил я. – И, к вашей чести, вам удалось напугать некоторых местных духов. А это дорогого стоит.

– Может, им просто любопытно, с кем вы прибыли в дом своей родственницы, – предположила Виноградова, но мне показалось, что она смутилась.

– Вероятно, так и есть. Все же, в этот дом духов приводит только Софья Яковлевна.

– Дурной пример заразителен, – пожала плечами призрачная дама.

Бабушка встретила нас на веранде и вежливо поинтересовалась, как отдохнули гости. Те уверили, что всем довольны и попрощались, чтобы направиться к стоянке, где их ждал автомобиль.

– Надеюсь, у нас будет время, чтобы поболтать по-приятельски, – заметила княгиня, обратившись к зардевшейся Любови Федоровне.

– Буду рада, – с улыбкой ответила Виноградова. – Спасибо за гостеприимство.

Как только мы остались одни, княгиня взволнованно уточнила:

– Ты встретил отца? Он направился в склеп, и я лишь потом догадалась, что ты, скорее всего, тоже там.

Мы оба знали, что она лукавит. Конечно, Чехова понимала, что Филипп Петрович найдет меня у гроба матери.

– Все в порядке, – ответил я и слабо улыбнулся. – Мы оба живы.

– Ты уверен, что сможешь биться с ним рука об руку, если понадобится?

– Считаешь, что без этого не обойдется? – нахмурился я.

Софья Яковлевна вдруг показалась мне незнакомой. Ее лицо заострилось, губы поджались, а между бровей залегла глубокая складка.

– Я живу долго, Павел. И многое повидала. Если бы ты знал, как мне хотелось, чтобы тебе не пришлось испытать ничего из того, что перепало на мою судьбу. Я бы многое отдала, чтобы ты не был собой. Чтобы тебе подчинился огонь, а не смерть. Насколько бы ты стал счастливее, мой мальчик.

– Я так не думаю, – уверенно возразил и подошел вплотную к бабушке, взял ее за плечи. – Я не хочу ничего менять. И никогда бы не выбрал себе другой судьбы. Чтобы тебе ни пришлось пройти, ты осталась человеком, которым я восхищаюсь. И если мне доведется стать хоть немного похожим на тебя, то я проживу жизнь некроманта не зря. К тому же если слухи о нас правдивы, и после смерти мы возвращаемся…

– Не проверяй это подольше, дорогой, – она тряхнула головой, словно попыталась отогнать дурные воспоминания. – Обещай мне, что ты не станешь рисковать жизнью.

– Клятвы приносить не буду. Я после предыдущей еще не отошел, – усмехнулся я и обнял женщину.

Она прильнула ко мне и позволила себе едва слышно всхлипнуть.

– Будь сильным, Паша. И мы справимся со всем, что нас ждет.

– Как скажешь, – согласился я и коснулся ее виска губами. – Я тебя не подведу.

– У тебя и не получится, – глухо произнесла она и мягко выбралась из моих объятий. – Ты помнешь мне платье.

– Ты выглядишь потрясающе. И даже складки на подоле не изменят этого факта.

– Льстец, – фыркнула женщина, но ее улыбка говорила, что она довольна. – у тебя есть мысль, какой подарок ты преподнесешь императору?

– Что? – опешил я.

– Да, принято ехать в гости не с пустыми руками. Обычно ему дарят что-то неприлично дорогое. Но от особенных гостей он ждет особых презентов. Если для тебя это сложно…

– Нет. Я придумаю, что-нибудь остроумное, – ответил небрежно.

– Не переусердствуй, – предупредила меня княгиня. – Помни – перемешать, но не взбалтывать.

– Что это значит? – не понял я.

– Играть с сильными мира сего надо осторожно. Чтобы ненароком не оказаться проигравшим.

– Я тебя услышал.

– Понял ли? – настойчиво переспросила женщина, и я кивнул:

– Да. Понял.

Я уже направился в сторону парковки, как остановился и повернулся к бабушке, которая не сводила с меня напряженного взгляда.

– Подскажи, кого боятся призраки?

– Злых некромантов, – ответила она не задумываясь.

Я кивнул и пошел прочь. Подумав про себя, что Виноградова точно не была некромантом.

* * *

Домой мы прибыли уже вечером. И всю дорогу я слушал рассказы Виноградовой о том, как же ей понравилась прогулка. Она восхищалась цветом зелени, подстриженными кустами, пением птиц и прочим.

Было заметно, что за долгие годы изоляции она соскучилась по внешнему миру. И совершенно забыла о своих недавних переживаниях и сомнениях.

Правда, ближе к концу поездки призрачная женщина говорила все меньше. И я заметил, что Любовь Фёдоровна устала. И едва машина свернула в арку, призрак, не дожидаясь остановки, просочилась сквозь дверь авто. Виноградова пересекла двор и исчезла в доме.

– Прибыли, вашество, -пробасил Фома, останавливая «Победу» у крыльца.

– Спасибо.

Я вышел из авто, поднялся по ступеням, открыл входную дверь. Прошел в приемную, сел в кресло, откинулся на спинку и взглянул на пустой стол, за которым раньше сидела Нечаева.

После того как я получил письмо о разбирательстве, прием пришлось приостановить до вынесения комиссией решения. Поэтому Арина Родионовна ушла в отпуск с сохранением заработной платы. Но секретарь все равно часто заезжала в гости. Жаль только, гостить у нее выходило обычно недолго. Мне было приятно ее общество, которое ненадолго могло вытащить меня из болота хандры.

Но в последние дни у Арины Родионовны были какие-то дела, про которые она не могла мне рассказать. Она лишь изредка ненадолго звонила да писала короткие сообщения. И от этого мне было как-то… Не по себе. Пришлось признать, что я не просто привык к Нечаевой, а привязался к ней. Несмотря на свои принципы.

Я вздохнул и устало прикрыл глаза, пытаясь привести мысли в порядок и выбросить из головы Арину Родионовну. Впереди тяжелый выезд на природу, который может закончиться скверно. Но надолго остаться в одиночестве не вышло.

Зазвонил телефон. На экране высветилось имя Регины, и я вдруг осознал, что все эти дни и думать о ней забыл. Девушка совсем не давала о себе знать, и я был только этому рад, как оказалось. Игнорировать ее было бы нелепо и глупо. Все же Регина ничего плохого мне не сделала, не считая того, что приходила во снах. Но не думаю, что это ее вина. Скорее все дело во мне.

Потому я принял вызов и услышал приятный голос, который как и всегда действовал на меня магически.

– Добрый вечер, княжич. Я не помешала?

– Здравствуйте, Регина. Нет, не помешали. Я вернулся с семейного обеда и как раз перевариваю его.

– Еду или разговоры? – спросила она со смешком и тут же пояснила, – насколько я знаю, семейные обеды устраивают не для того, чтобы есть. Они ведь созданы, чтобы напомнить друг другу об обязательствах или о наследстве.

– Ни того ни другого мы сегодня не обсуждали, – легко соврал я. – Просто моя бабушка решила, что нам пора увидеться.

– Только не говорите, что она надумала вас женить, – с притворным ужасом воскликнула девушка.

– К счастью, она решила не вмешиваться в мою жизнь и дать возможность не связывать себя узами брака, пока я не считаю, что пришло то самое время.

– Удивительно, – в голосе девушки скользнуло что-то напоминающее недоверие. – Обычно молодых наследников родов стараются как можно быстрее определить к другим наследникам.

– В моей семье все немного не так, как принято у других людей.

Моя фраза вызвала у девушки ступор и она какое-то время молчала. А потом спросила:

– Я была в отъезде. И вскоре вновь уезжаю, чтобы давать частные выступления. Сегодня я свободна и могла бы приехать.

Я сделал паузу, чтобы не обидеть певицу. Говорить ей «нет» по телефону было бы слишком пошло. Потому я вздохнул и медленно пояснил:

– У меня дела и ближайшие дни я буду весьма занят. К сожалению. Могу ли я пригласить тебя куда-то после того, как освобожусь.

– Ты можешь все, – лаконично ответила девушка, заставив меня закашляться.

– Я позвоню.

– Буду ждать. И еще, Павел… Филиппович, берегите себя. Вы мне должны желание.

– Хорошо, – ответил я и после этого в динамике раздались короткие гудки.

В дверь приемной постучали, и я с неохотой потер переносицу. Признаться, я думал, что дверь откроет Виноградова, но призрачная дама не спешила появляться. Стук повторился, и я вздохнул. Ну и черт с ним. Вряд ли на крыльце стоит курьер, который принес какую-нибудь хорошую новость.

В кармане зазвонил телефон, и я с неохотой вынул аппарат. Взглянул на экран, на котором высвечивался номер Иванова. С раздражением нажал на кнопку приема:

– У аппарата.

– Павел Филиппович, вы дома? – послышался в динамике голос жандарма. – Не могли бы вы открыть дверь?

– Это вы стоите на пороге?

– И вы мне не открываете, – недовольно протянул парень.

– Да, сейчас.

Я отменил вызов и хотел было встать с кресла, чтобы открыть гостю дверь, как в жилом крыле мелькнула тень. И Фома вышел к порогу. Осторожно отодвинул край занавески и выглянул в окно, чтобы посмотреть, кто прибыл в гости. А затем обернулся ко мне, и я кивнул:

– Все нормально. Открывай.

Слуга отпер дверь, посторонился, пропуская жандарма, и тот вошел в приемную. Он бегло осмотрел помещение, словно ожидал тут увидеть кого-то, кто мешал мне впустить его в дом. А затем направился в мою сторону:

– Добрый вечер, Павел Филиппович, – начал он, поравнявшись со мной.

– Добрый, – ответил я и встал с кресла. Протянул жандарму ладонь для приветствия. И Дмитрий ответил на рукопожатие.

– Чаю? – уточнил я, но Иванов покачал головой:

– Нет, спасибо. Я прибыл к вам по делу.

Я с интересом взглянул на гостя, ожидая продолжения. И жандарм произнес:

– Мне нужно забрать у вас тот амулет Искупителя.

– Вы стали верующим? И в храм теперь будете ходить по выходным. Пожалуй, я составлю вам компанию.

– И зачем же?

– Если от меня потянет дымом, вы мне поможете и тем самым спасете репутацию почти святого некроманта.

– Боюсь, что вы начнете сиять нимбом, – проворчал парень. – Но мне нужен кулон, к которому привязан этот Чума.

– А, да, – рассеянно ответил я и уточнил. – Делу против Самохвалова дали ход?

Жандарм кивнул:

– И боюсь, все обвинение будет строиться только на показаниях свидетеля. Потому что Самохвалов упорно отказывается от показаний. Если бы не ваш призрак, то и думать бы не стоило о том, чтобы вязать ему это дело.

– Хорошо.

Я прошел в кабинет, вынул из ящика стола потускневший от времени амулет, и передал его Иванову.

– Держите.

Жандарм с опаской взял предмет, повертел его в руке, рассматривая.

– Он не холодный?

– Призрак скорее всего во дворе, – предположил я.

– Скорее всего? Вы не следите за ним?

– И как вы себе это представляете? – хмыкнул я.

– Я даже не знаю, как это работает, – признался Дмитрий и осторожно убрал в карман амулет. – Благодарю, Павел Филиппович, – произнёс он. – У меня будет к вам еще одна просьба.

– Слушаю.

– Мне нужно будет написать ходатайство на вызов вас на допрос и в суд во время процесса. Как эксперта по работе с призраками. У жандармерии Империи нет опыта по работе с такими свидетелями.

– Ну, если это нужно, то я не против, – ответил я, и на лице Иванова проступила довольная улыбка:

– Благодарю вас, мастер Чехов.

– Мне нужно поговорить с Чумой, – произнёс я. – Дать ему пару наставлений, чтобы беспокойный призрак не хулиганил в хранилище улик.

При упоминании о хулиганящем призраке Иванов едва заметно побледнел, и я поспешно добавил:

– Все будет хорошо, – заверил я жандарма. – Такое ощущение, будто это единственный призрак, который будет жить в вашем отделе, право слово.

Лицо жандарма побледнело еще сильнее:

– А их там… Много? – слегка заикаясь, произнес он. – Я ведь думал, что вы шутите, пытаетесь меня попугивать.

– Нет. Это не так, – я улыбнулся. – В отделениях жандармерии, острогах и на каторгах всегда хватает темной, отрицательной энергии. Насилие, психологическое давление, издевательства и злоба задержанных будут притягивать духов.

Про подозреваемых, с которыми переусердствовали при допросе, и которые пополнили ряды местных озлобленных призраков, я говорить не стал. Но мне показалось, что жандарм сам прекрасно все понял.

– И… Как быть? – глупо уточнил он.

– Позвать жреца-синодника, чтобы он освятил помещения, – посоветовал я. – Но это поможет ненадолго.

– Спасибо за совет, Павел Филиппович, – произнёс собеседник, и я улыбнулся:

– Не за что. Идемте.

Я пересек приемную и вышел во двор. Прошел к машине, у которой дежурили Ярослав и Чума. Они играли в карты на капоте «Победы». Заметив меня, культист отвлекся от игры и произнёс:

– Приветствую, мастер.

– Добрейшего вечерочка, – с ухмылкой добавил Чума.

Я щелчком пальцев призвал тотем и напитал обоих призраков силой, заставив их проявиться в материальном мире. А затем обратился к Чуме:

– У нас был уговор. Ты помогаешь мне с делом Самохвалова, а я помогу тебе отомстить.

Чума кивнул:

– Было такое.

– Так вот, – продолжил я. – Благодаря твоим показаниям в суде, делу Антона Ниловича Самохвалова дали ход.

Лицо призрака исказила жуткая улыбка:

– Это ли не прекрасно? – зло прошипел он, и я кивнул:

– Но для того чтобы дело не закрыли за недостатком улик, тебе нужно будет дать показания на следствии. И на судебном процессе.

– Ну, второй раз уже не так страшно, мастер некромант. Сделаю.

– И до момента вынесения приговора тебе нужно будет жить в отделении жандармерии, – добавил я, но призрак только равнодушно пожал плечами:

– Ну, теперь-то меня маленько сложнее будет удержать за решеткой. Так что почему бы не посмотреть, как теперь жандармы работают.

На лице Чумы на мгновение проступило мечтательное выражение, и я продолжил:

– Но если ты будешь там плохо себя вести, и на тебя начнут жаловаться – мне придется приехать в отделение для беседы. Так что не хулигань.

Я погрозил призраку пальцем, и мечтательное выражение тут же исчезло с его лица.

– Понял-понял, мастер, – поспешно произнес он и поднял руки, демонстрируя открытые ладони. – Не хулиганить.

Я кивнул и обернулся к стоявшему рядом жандарму:

– Вот и хорошо. Ну все, профилактическая беседа проведена.

– Спасибо, Павел Филиппович, – растерянно произнес жандарм и неуверенно добавил, обратившись к Чуме:

– Ну? Идем, что ли?

– Как скажете, мастер начальник, – покорно согласился призрак.

Иванов развернулся и направился к машине. Тимур Востров последовал за ним, сложив руки за спиной на манер арестанта. Я же вздохнул и отменил тотем. И уходивший со двора призрак медленно истаял в воздухе.

Новый слуга

Следующие пару дней стали для меня настоящим испытанием. На следующий день после моего визита в особняк Чеховой, от бабушки прибыл водитель, который передал мне чемодан.

– Срочная доставка, – пояснил он в ответ на мое удивленное «что это»?

– Спасибо, – ответил я, принимая чемодан и передавая его Фоме. – От неси его в мою комнату.

– Слушаюсь, вашество, – ответил слуга, принял посылку и направился к лестнице.

Водитель семьи попрощался и отбыл, я же закрыл за ним дверь и направился к себе, чтобы узнать, что же такого было в этой срочной доставке.

Чемодан стоял у кровати. Я открыл его, вынул и разложил на матрасе дорожные костюмы, несколько тренировочных комплектов, белье и коробка с запонками, часами и зажимами для галстуков. На каждой такой вещице виднелся герб семьи. А на дне обнаружилась записка, написанная бабушкой от руки, которая гласила, что я обязан с гордостью демонстрировать свою принадлежность к роду Чеховых и ни в коем случае не пренебрегать этой необходимостью.

Я положил записку на стол и улыбнулся. На этот раз я решил не спорить с княгиней и оставил коробку на месте. Однако, к шелковым носкам приложил привычные хлопковые. Фома тоже получил приказ, который ему следовало исполнить. Слуга должен был доставить меня в резиденцию, а потом отбыть до новых распоряжений.

С утра, когда Питерский отбыл по своим делам, я спустился в приемную, чтобы там выпить чай и вновь просмотреть закрытые дела. Неизвестно, о чем могли спросить меня на комиссии и хотелось бы подготовиться, чтобы не ударить лицом в грязь.

Но едва я забрал из стола секретаря заявки и разместился в кресле с чашкой чая, в дверь кто-то робко постучал. Словно человек на пороге не решался сделать это резче. Я подошел к окну, чтобы взглянуть на гостя, но так и не смог узнать человека, стоящего на крыльце. Он был худым, со всклокоченными волосами, в темно-сером костюме, который был ему широк в плечах. За спиной у него была котомка, подозрительно напоминающая наволочку, в которую напихали вещей.

В проходе громоздилось несколько чемоданов, которые мне пришлось обойти. Я добрался до двери и распахнул ее.

– Здравы будьте, мастер Чехов, – человек стянул с головы мятую кепку и поклонился мне в пояс.

– И вам не хворать, – нахмурился я, не сразу признав в визитере знакомца.

Когда я видел его в последний раз, то лицо его было припухшим и покрытым желтоватыми кровоподтеками. Сейчас же Евсеев выглядел совершенно иным. Он был осунувшимся, сухим и немного усталым. Но казался здоровым. Я тотчас отошел в сторону и сделал приглашающий жест.

– Проходите.

– Благодарствую, барин, – мужчина вошел в холл. – Только вы зовите меня на «ты». А то мне прям хочется оглянуться и убедиться, что за мной никто не стоит второй.

– Как скажешь, – не стал спорить я. – Тебя уже выписали из лекарни?

– Да. У меня даже справка есть, – Евсеев вынул из кармана свернутую бумагу и протянул ее мне. – Вот! Тут сказано, что я излечен от хворобы и обязуюсь отмечаться весь год у лекаря десятого числа каждого месяца, чтобы тот мог удостовериться, что я не вернулся к прежнему.

– А ты не вернешься? – осведомился я.

– Что вы, барин, – вздохнул мужчина и почесал затылок. – Я ведь только сейчас все стал видеть жизнь, как оно есть. Раньше все даже жизнью назвать нельзя было. Так, существование от рюмки до рюмки. Утром похмелиться стопариком белой, в обед подлечиться кружкой пенного, а вечером набраться чем придется, пока ноги держать не перестанут. По выходным я пил так, что свободных дней и не помню. Просыпался под будильник, понимая, что уже пора выпить, чтоб поправиться да идти опять на работу. И вроде не пропойный пьяница я был, барин. Не тащил ничего из дому. Но ведь и не жил как человек. Последнюю книгу прочел еще когда школьником был. Да и то, потому что учителка была въедливая и заставила это сделать. А опосля я ничего, кроме этикеток с бутылок и табелей на работе не читал.

– Нехорошая жизнь, – признал я.

– И не говорите, – вздохнул мужчина, поправляя на плече котомку. – Мне и желать чего-то другого было некогда. Работа, питейная, лавка во дворе и дом – такая вот карусель меня завертела. А ведь когда-то я другой работы хотел.

– И какой же? – подивился я.

– Я хотел живность лечить. Всегда к этому тянулся. Да только на это учиться надобно. А я из простой семьи. Батя в свое время дал мне окурок, подзатыльник и совет. Сказал, чтобы шел на мануфактуру и не пытался прыгнуть выше головы. Говорил, что каждому надо знать свое место, а мне пророчил петлю на шее или острог. У нас в семье никто хорошей смертью-то и не помирал. И если бы не вы, мастер Чехов, то не было бы меня уже в живых. Я человек хоть и не шибко умный, но понимаю, что мне на вас молиться надо до конца своих дней.

– Сдается мне, что ты не так глуп, как пытаешься казаться, – возразил я с усмешкой. – И говоришь складно. Да и вряд ли глупый дошел до таких выводов, какие ты сделал.

– Мне книжка попалась хорошая под руку, – кивнул мужчина. – Лекарь позабыл ее на подоконнике. Я взял, чтобы вернуть. И перед тем как отдать, пролистал. Сам не понял, как начал читать. Лекарь тот ко мне подошел, но не стал ругать, что его вещь трогаю. А вместо того посоветовал начать с другой. И на следующий день принес мне несколько книг. Велел читать, а потом вопросы задавать, если чего не понял.

– И много вопросов пришлось задавать? – прищурился я.

– Поначалу стыдно было спрашивать. Но потом и впрямь начал любопытствовать. А лекарь тот, хоть и из благородных, но со мной говорил по доброму. Он же мне сказал, что каждый человек может жизнь заново начать. И сказал это так мудрено, но в душу мне запали эти слова.

– Какие?

– Что нельзя стать счастливым по чужой воле. Только самому захотеть надо. И он спросил, хочу ли я жить по-другому. А я что… – он пожал плечами. – Как вспомнил жену свою, змеюку. Работу постылую. Приятелей, которых трезвыми ни разу не видел. А если видел, то не узнавал…

Он повесил голову, словно сами воспоминания делали ему больно.

– Ни к чему я не стремился. Ничего не хотел по-настоящему. Жил как нелюдь. И только одно во мне оставляло человека, барин.

– Что же?

– Когда коты меня встречали и жались ко мне. Так доверчиво, словно я и впрямь чего-то стоил. Будто и не был потерянным и никчемным. Я их кормил, даже когда самому нечего было есть. На выпивке экономил, чтобы им рыбки прикупить.

Словно поняв, что разговор шел о них, с лестницы скатились пушистые питомцы. И с разбегу запрыгнули на гостя. Тот уронил котомку, из которой послышался стук и подхватил котиков. Потом уселся прямо на пол и притулился к стене.

– Похорошели вы при некроманте, – забормотал мужчина, вжимаясь лицом в кошачий мех. – Мои вы родные… простите за… какие ж вы мои…

Он сбивчиво что-то бормотал, но коты, кажется, понимали. Потому как мурчать стали намного громче. Будто не хотели, чтобы кто-то другой слышал то, что предназначено им.

В комнате проявилась Виноградова и прижала ладонь к губам. Наверняка открывшаяся ей картина произвела на женщину неизгладимое впечатление.

– Ну полно… Литрушечка… когтистенький ты мой…

Мужчина поднял лицо. Глаза его блестели, а на губах расцвела улыбка.

– Слов нет, как я рад, что они у вас все это время оставались. Я ведь так боялся, что жена оттащит их куда, да притопит.

Я даже сглотнул, понимая, что Евсеев хорошо знал свою супружницу.

– И ведь мне придется вас просить, барин, чтобы они у вас остались, – гость вытер рукавом слезы. – Я ведь из дома ушел…

Он посмотрел на котомку, которая и впрямь оказалась наволочкой с печатью лекарни.

– Не думайте, я не украл, – пояснил мужчина. – Мне лекарь дал книжку, кружку, чашку и ложку. Сказал, что для начала хватит.

– Хороший лекарь, – заметил я.

– Мне пока некуда забирать котов. Пока поселюсь в работном доме. Устроюсь. А уж потом…

– У меня другое предложение, – я присел на угол стола, чтобы Евсееву было не так неловко оттого, что сам он так и остался на полу. – К вашим котам мы привыкли. Они стали частью нашей семьи.

– Дома, – поправила меня Виноградова.

– Не отдадите? – понятливо кивнул мужчина и поджал губы. – Я не в обиде, барин. Все понимаю.

– Я не стану забирать у вас имущество, а коты им являются, если вы не знали.

– Какое ж это имущество? – опешил Евсеев. – Они ж личности.

– Оставляем его, – решительно заявила Виноградова. – Пусть и бывший пьяница. Но человек он перспективный. Я сама за ним буду присматривать. И нашему лекарю дадим задание следить за здоровьем нового работника.

– Мы хотим предложить тебе службу и проживание, – пояснил я гостю. – Устроим вас в пристройке. Будете за домой смотреть. Письма носить. Ходить в торговые ряды.

– Правда? – Евсеев недоверчиво захлопал глазами. – Вы меня к себе возьмете на службу?

– С испытательным сроком, – строго уточнил я.

– Официально? – отчего-то шепотом спросил мужчина.

– А как иначе? – удивился я. – Я все же адвокат и у меня все должно быть как полагается. В профсоюз вступишь.

– Я согласен, – выпалил Евсеев.

– И про оклад не спросишь? – сощурился я.

– Хороший человек, – резюмировала Любовь Федоровна.

– Вы не обидите, барин. Я это уже понял. Крышу мне дадите, работу достойную. Чего мне выкобениваться? И коты при мне… – последнюю фразу он произнес почти неслышно, вновь ткнувшись лицом в шерстку любимцев.

– Но главное, что тебе стоит учесть, что в доме живет призрак.

– Это я еще в прошлый раз понял.

Я призвал тотем и проявил Виноградову в реальном мире. К моему удивлению, мужчина не стал пугаться. А вместо этого быстро поднялся, спустив котов на пол, и поклонился.

– Любовь Федоровна все это время взяла заботу о ваших любимцах на себя. Они к ней тоже привязаны, – пояснил я.

– Этот дом принадлежит нам двоим, – с достоинством заявила призрачная дама. – Мы оба решили, что тебе стоит остаться при доме. Правила у нас простые – не пить, не разводить огонь вне камина или печки. Таскать ничего из дома не советую.

– Как можно, – мужчина отшатнулся и поспешно осенил себя знаком Искупителя.

– У тебя будет своя комнатка в пристройке. В личные комнаты без приглашения мы не ходим.

Я откашлялся, пытаясь скрыть улыбку и Виноградова закатила глаза:

– Иногда я забываю о правилах хорошего тона. Но мне простительно. Я долгое время жила тут одна и немного одичала.

– Неправда, – пролепетал впечатленный мужчина. – Вы очень и очень хороши.

– Да я не об этом, – Виноградова невольно приосанилась. – Иногда я могу заглянуть в гости. Но не злоупотребляю этим.

– Хорошо.

– Плату рассчитываю и выдаю я, – продолжила женщина. – Деньги на расходы также выделять буду я. Меня обычно не видно, но я выдаю инструкции записками.

– Хорошо, – повторил Евсеев.

– Кроме нас в доме живет Фома – помощник мастера Чехова. Также к нам приходит кухарка. Она девушка порядочная и принимает ухаживания Фомы. Так что приставать к ней не вздумай.

– Ни в коем случае, – закивал мужчина.

– И если ты передумаешь жить порядочно, то уверяю, мы сдадим тебя лекарям.

На это Евсеев усмехнулся и кивнул. Говорить он ничего не стал. И это сказало больше многих слов.

– Работа будет разная. И не столько тяжелая, сколько ответственная.

– Только у меня ничего нет, – виновато протянул мужчина. – Одежда моя вся пропала.

– Об этом не переживай. Вещами мы тебя обеспечим. Негоже, чтобы слуга некроманта ходил в чем попадя, – успокоила его Виноградова. – И кормить будем не хуже, чем котов.

В это время вернулся Фома и коротко поприветствовал гостя. Тот крепко пожал руку парню.

– Пристройка почти готова, – сообщил Питерский. – Там только осталось печку сложить. И мебель.

– Пока раскладушку выдадим, – распорядилась бухгалтер. – И постельное белье.

– Спасибо, – вновь повторил мужчина перед тем, как Виноградова повела его в пристройку.

Я же допил остывший чай и подумал, что дом наполняется людьми с катастрофической скоростью.

– Как же вы без меня там справитесь? – приговаривал Фома, поднося мой багаж к порогу. – Кто вам будет готовить?

– Не переживай об этом, – отмахнулся я. – Мы будем отдыхать там всей семьей. Я могу сам себя обслуживать.

Питерский многозначительно посмотрел на меня, чем изрядно смутил.

– Могу, – повторил я уверенно. – Просто с тобой я совсем расслабился. Но раньше я сам себе делал бутерброды, сдавал одежду в чистку…

Я запнулся, поняв, что начал оправдываться. От этого улыбнулся и качнул головой.

– Резиденция принимает только аристократов. Наши помощники и слуги могут приезжать, когда нам позволят их вызвать.

– Оно, конечно, чудно, – покачала головой Виноградова. – Но императору виднее. Он наверняка знает, что аристократы не такие бесполезные, как о них думают простые люди.

– Нехорошо вы говорите, – возмутился Фома. – Они же не виноваты, что много не умеют. Привыкли, что за них все слуги делают.

– Так, хватит, – усмехнулся я. – Никто из нас без слуг не погибнет от голода и холода. Поверьте, мы сможем и камин разжечь и постель заправить. А бабушка, к слову, прекрасно готовит.

– Святая женщина, – вздохнула Любовь Федоровна, а потом пригладила волосы и добавила, – И как ты там без моих мудрых советов обойдешься?

– Уж и не знаю, – ответил я совершенно искренне. – Зато я успею ужасно соскучиться. Но когда Фоме будет разрешено приехать, я хотел бы, чтобы вы тоже посетили резиденцию.

– Это было бы здорово, – Виноградова прижала руки к груди. – Я бы хотела посмотреть на всех этих важных людей, которые живут вдали от столицы.

Я взял кожаный саквояж, который приготовил заранее. В него я сложил личные вещи: записную книжку, небольшой мешочек с зубной щеткой, тюбиком мятной пасты, которой, наконец, заменили хвойную. На дне дорожной сумки лежал сверток из крафтовой бумаги, в котором был подарок для императора. Я могу бы купить для него что-то ценное. Вероятно, так и стоило поступить. Посетить лавку антиквара, чтобы выбрать какую-нибудь безделушку. Да только что-то мне подсказывало, именно так поступит большинство гостей. А мне стоило не быть как все. На это прозрачно намекнула бабушка. Игнорировать ее совет я не стал.

– Ничего не забыл? – подозрительно осведомилась Виноградова.

– Надеюсь, что на месте найдется то, что я с собой не захватил. К тому же, я ведь не в дикое место еду. Там резиденция императора.

– Но провиант все же взять с собой не помешает, – обеспокоенно заявил Фома. – Я сходил в мясную лавку, в которой работает та девица, что до того служила у Лопухиной.

– И зачем же? – удивился я.

– Набрал тушенки, вяленого и сушеного мяса. Еще солонины взял.

– Молодец, – похвалила его Любовь Федоровна.

– А еще Иришка помогла собрать специй, круп и овощей.

– Стоило ли беспокоиться, – задумался я, представив объем провизии, которую помощник загрузил в машину.