Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

– Вот и остаюсь, чтобы остальных уберечь. Кого смогу. Воришек сейчас не меньше, чем во времена Смуты. Да и лихие люди опять же нет-нет, да заходят. А я день и ночь на страже. Помогаю живым по мере сил.

– Благое дело, – согласился я, развоплощая портал.

– Дом Головина всё ещё стоит, мастер-некромант? – спросил вдруг дружинник хрипло, будто спрашивал не про здание, а про живого человека. – Его еще все сносить собирались, еще при моей жизни. Да все никак.

– Стоит, – ответил я с доброй улыбкой. – Куда ему деться.

Дружинник молча с видимым облегчением кивнул:

– Хоть что-то в этой жизни не меняется, – произнес он и прошел через стену в сторону банка. Я же обернулся к пню, который скромно стоял рядом со мной что-то пряча позади деревянной спины. Это «что-то» пищало.

– Буся, что ты там нашел? – осторожно уточнил я, подозревая, что ответ мне не понравится.

Пенек закатил горящие глаза и продемонстрировал мне толстую крысу. Бедняга смотрела на меня с видом мученицы. Она настолько была шокирована происходящим, что даже не сопротивлялась, бережно опутавшим ее корням. Очевидно, что у зверька вся жизнь проносилась перед крохотными глазами.

– Отпусти ее, – попросил я тотем. Он насупился и покачнулся всем телом, видимо, таким образом копируя мотание головой у человека.

– У нее ведь, наверное, семья осталась. Крысята будут скучать по маме, – продолжил я увещевать Бусю. – А у нас дома коты. Они ведь съедят эту… малышку.

Пенек тяжело вздохнул, погладил крысу и понес ее обратно к норе.

Я подумал, что надо почаще позволять тотемам играть дома с котами. Пряник любил, когда его гладят. А Литр с радостью будет охотиться за корнями. С этими мыслями я вышел со двора, обогнул здание, и вернулся в банк. Как раз в тот момент, когда в зал вышла управляющая. За ней по пятам следовал репортер, в руках у призрака была толстая папка, плотная, с потертыми углами.

– Всё в порядке. Подписи совпали. Кодовое слово верное, – отчиталась управляющая, все еще немного заторможенная от происходящего. – Ячейка была вскрыта, документы выданы… владельцу.

Я кивнул.

– Благодарю. И за процедуру, и за понимание.

С этими словами я развернулся и направился прочь из банка.

Глава 24
Дела прошлого

У выхода из банка меня поджидал сюрприз. У крыльца стояло несколько машин. Черных, с вмятинами, будто нарочно пыльных. Рядом дежурили парни в одинаково серой одежде. Настолько неприметной, что сама их неприметность начинала бросаться в глаза.

Я едва успел спуститься по ступеням, как одна из дверей распахнулась, и из машины практически выскочил Плут. Следом за ним, чуть медленнее, но с тем же напряжением в движениях, вышла Елена Анатольевна. Лица были собранные, глаза цепкие.

На Елене Анатольевне был красный пиджак. Но не тот, к которому привыкли все, кто знал её как княжну Свиридову. Цвет был другой – глубже, чуть уходящий в малиновый, без прежнего глянца. И, что характерно, заметить это мог лишь тот, кто знал, как отличить фамильный оттенок от просто эффектного.

Она подняла руку, поправила воротник пиджака. Движение было точное, почти нервное, как у человека, который привык держать лицо при любых обстоятельствах. Гордей, не теряя ни секунды, оказался рядом, выставил локоть, предлагая опору, будто они только что собрались идти на бал, а не встречать меня у банка.

Выглядело всё это довольно серьёзно. Настолько, что даже Плут умудрился ни разу не усмехнуться. А это, надо признать, само по себе уже повод насторожиться.

Я удивлённо приподнял бровь, внимательно осматривая прибывших, которые выглядели так, словно приехали вытаскивать меня минимум из осаждённого особняка.

– Садитесь в машину, Павел Филиппович. А мы отвлечем… – глухо предложила Свиридова.

– Кого? – я даже оглянулся, чтобы проверить, нет ли за мной погони.

– Мне позвонил Гришаня, – заговорщически сообщил Плут, понизив голос, будто вокруг могли стоять агенты с прослушкой. – Сказал, что вы, Павел Филиппович, решили… ограбить банк.

– Этого просто не может быть… – с лёгким трепетом выдохнула Свиридова, будто ещё не до конца исключала такую возможность, но очень надеялась, что всё обойдётся.

– Кто? Я? – переспросил я, с самым невинным выражением лица, на какое был способен в данный момент.

Свиридова, не обращая внимания на мой тон, кивнула и поджала губы:

– Гриша сообщил, что мастер Чехов сказал: ты, мол, мотор не глуши, я только быстро зайду и выйду. И призрака с собой взял.

Плут, меж тем, откинулся чуть назад, сложив руки на груди, и кивнул в сторону банка:

– Ну, а мы что? Мы люди ответственные. Услышав такое – сразу сюда. Машины, группа поддержки, красивая девушка для отвлечения внимания. Всё как положено.

Я посмотрел на него, потом на Свиридову, затем снова на Плута.

– Призрака я, между прочим, взял исключительно ради дела, – тихо заметил я. – В законных целях. И без всякого намерения творить беспредел.

– Наверное, ваш пособник хранилище вскрыл? – с интересом уточнил Гордей, глядя на меня пристально, словно всерьёз рассчитывал услышать, где именно спрятаны слитки золота и на каком этаже лежит мешок с облигациями. – Или для разведки?

В его голосе звучал вполне искренний интерес, с которым дети обычно спрашивают: «А что будет, если нажать вот сюда?»

Я несколько мгновений стоял, переводя взгляд с одного лица на другое, пытаясь осмыслить весь абсурд происходящего. Потом всё же позволил себе усмехнуться.

– Не думаю, что с моим опытом и навыками, да ещё и в одиночку, у меня получилось бы провернуть такое дело, – спокойно сказал я.

Плут и Свиридова переглянулись с молчаливым облегчением. На лице Плута появилась знакомая полуулыбка, а Свиридова, наконец, чуть расслабила плечи, как будто до этого весь путь сюда сдерживала дыхание.

Я мог бы пошутить по поводу сбежавших через заднюю дверь тотемов с деньгами, но пожалел своих приятелей – уж слишком серьёзно они восприняли возможность моего нового амплуа.

– Добрый день, мастера, – послышался за спиной знакомый голос Арины Родионовны.

Я обернулся. Она как раз спускалась по ступеням, лёгкая, собранная, с тем самым выражением лица, которое у неё появлялось каждый раз, когда она была чем-то чуть недовольна, но старалась не подавать виду. Пальто она уже сняла и держала в руках аккуратно сложенным, будто только что вернулась не из банка, а с приёма у министра.

– Мне пришлось немного задержаться, – пояснила она, подойдя ближе. – Нужно было поговорить с управляющей. Я посоветовала им нанять в охрану хотя бы пару шаманов. Чтобы отслеживали перемещения призраков.

Плут, стоявший чуть в стороне, при этом явно надеявшийся на скорый и тихий доход, скривился так, будто только что потерял выигрышный билет.

По всему его виду было понятно: у него уже была на примете пара знакомых, которые могли бы без особого шума «отследить» что угодно – и, возможно, даже продать это по итогам третьим лицам.

Но теперь этот нехитрый план, судя по всему, рухнул. Даже не успев родиться. Я наблюдал за этой сценой с лёгким внутренним удовлетворением.

– И правда, – пробормотал я, слегка растерянно.

Только теперь до меня дошло, что и сам мог бы сказать управляющей пару дельных слов. Особенно о призраке-жандарме, который в связке с шаманом мог бы принести куда больше пользы, чем просто блуждая по коридорам и пугая воришек. Почти идеальным ночным сторожем, которому даже не нужно платить зарплату.

– Отвезёте нас домой? – обратился я к Плуту, решив, что на сегодня с инициативами вполне достаточно.

– Охотно, – кивнул Гордей с лёгким наклоном головы, почти с шофёрской галантностью. – Прошу, мастер Чехов. Мастер Нечаева.

Он распахнул заднюю дверцу. Мы с Ариной устроились на мягком, траченном временем диванчике. Я разместился у окна, Арина села ближе к центру. Запах в салоне был лёгкий, с едва заметной ноткой ладана.

Плут обошёл машину, сел за руль. Свиридова, по-прежнему молчаливая, заняла место рядом, пристёгивая ремень с отточенной грацией, как будто это был вечерний наряд, а не простая безопасность.

Плут повернул ключ, мотор завёлся с лёгким урчанием. Машина плавно выехала на дорогу, вписываясь в поток.

– Кстати, когда я выходила из дома, – спокойно заметила Нечаева, глядя в окно, – там, недалеко от арки, была какая-то потасовка. «Сыны» с кем-то разбирались… шум стоял приличный.

Плут бросил на нас взгляд через зеркало заднего вида, и я сразу заметил, как уголки его губ медленно расползлись в лукавую улыбку. У него было выражение лица, когда человек одновременно и горд собой, и доволен происходящим, и немного хочет, чтобы его похвалили.

– Монархисты следили за нами от квартиры Грумова, – пояснил я, устроившись поудобнее. – Нужно было избавиться от «хвоста» до того, как мы приедем в банк.

– Красивое решение, – рассеянно произнесла Нечаева, всё ещё не отрывая взгляда от улицы. Голос у неё был спокойный, но в нём чувствовалось уважение.

– Это придумал Гришаня, – добавил я, как бы между прочим, не претендуя на лавры. – А «Сыны» оказались очень расторопны.

Девушка кивнула и перевела взгляд на папку, которая лежала у меня на коленях. Я провёл пальцем по корешку и тихо, почти себе под нос, произнёс:

– Скоро мы узнаем, чем так дорожило «Содружество».

Салон на секунду наполнился лёгкой выжидающей тишиной. Машина двигалась ровно, улицы мелькали за стеклом и день продолжался как ни в чём не бывало. Хотя кое-что в нём уже изменилось.

В кармане завибрировал телефон. Вынул аппарат, взглянул на экран. Номер оказался незнакомый. Я нахмурился и нажал на кнопку, принимая вызов.

– У аппарата, – сказал я ровно.

– Доброе утро, Павел Филиппович, – раздался в динамике негромкий голос. Не старческий, но и не молодой. Незнакомец говорил с той особенной хрипотцой, которая появляется у людей, много лет разговаривающих шёпотом.

– Доброе, – отозвался я, чуть медленнее обычного. – С кем имею честь?

В ответ послышался короткий смешок. Сухой, неуютный.

– Моё имя вам ничего не даст, мастер-некромант. Я лишь связующее звено.

И звоню, чтобы передать предложение от моего нанимателя.

Он сделал паузу, будто хотел, чтобы я выпрямился в кресле и внимательно вслушался в каждое слово.

– Вы передадите нам Грумова, – продолжил он, – а мы отказываемся от всех притязаний на земли мастера Кочергина.

В салоне повисла тишина. Плут не обернулся, но по тому, как он сжал руль, я понял, что он тоже всё слышал.

– Любопытная сделка, – произнёс я спустя паузу. – Мне нужно её обдумать.

– Думайте, Павел Филиппович, – отозвался незнакомец, и вызов тут же оборвался, без прощания.

Я медленно убрал телефон его в карман. Взглянул на папку, лежащую на коленях. Тонкая бечёвка казалась вдруг куда туже натянутой.

– «Содружество»? – догадалась Нечаева, чуть повернув ко мне голову.

Я кивнул:

– Видимо, монархисты решили на время умолчать о том, что провалили зачистку Грумова. А «Содружество», похоже, только сейчас узнало, что старый репортёр всё ещё где-то здесь, пусть и не совсем на этом свете.

На переднем сиденье Свиридова не обернулась, но голос её прозвучал чётко:

– И что они хотят?

– Обмен, – ответил я, глядя в окно, словно там могла быть подсказка. – Предлагают отказаться от претензий на земли Кочергина, если мы передадим им Грумова. Всё по-простому. Как на рынке.

– А кто такой Грумов? – уточнил Плут, всё ещё глядя на меня через отражение.

– Призрак, – спокойно пояснил я. – Репортёр, который много лет назад начал копать под «Содружество». Тогда его, как водится, убрали, но, как выяснилось, не до конца.

В машине повисла тишина. Даже мотор гудел ровнее, как будто тоже слушал.

Папка на моих коленях словно стала тяжелее. А воздух в салоне – плотнее.

– И что вы думаете? – спросила Свиридова, всё так же не оборачиваясь.

– Не отступать от плана, – ответил я без обиняков. – Того самого, что мы обсудили в ресторане. Сейчас особенно важно. Нам всем нужно выкупить свободу от Дубинина.

Плут чуть замедлил ход и свернул на боковую улицу. Возле арки, где недавно что-то шумело, теперь было тихо. Потасовка, устроенная «Сынами», закончилась. На месте остался только легкий хаос в виде пары перевёрнутых мусорных урн, да чьих-то забытых кепок. Рядом стоял микроавтобус жандармерии с характерной синей полосой и гербом. Внутри него, по всей видимости, уже сидели самые активные участники устроенного театра на свежем воздухе.

Я окинул взглядом сцену, ничего не сказал, но отметил, что сработали они быстро.

– Если вашим людям потребуется адвокат, – произнёс я, снова обращаясь к Плуту, – дайте знать.

Гордей не ответил сразу, но в зеркале заднего вида мелькнул его взгляд. Он не был благодарным или насмешливым. Просто внимательным…

Машина мягко свернула в арку, проехала по узкому проезду и остановилась у знакомого крыльца.

– Могу назначить пару человек, чтобы присмотрели за домом, – предложил он, выключая двигатель. Говорил спокойно, будто речь шла о видах на урожай, а не о потенциальной угрозе. – Мало ли, на что решатся монархисты. После сегодняшнего звонка я бы не удивлялся ничему.

Я на секунду задумался. Но покачал головой.

– Не стоит, – сказал я. – У меня своя охрана. Надёжная.

Плут пожал плечами:

– Как знаете, мастер Чехов. Предложение остаётся в силе. Если передумайте – дайте знать. И сразу уточню, что это вас ни к чему не обяжет.

Свиридова мягко тронула Гордея за локоть, выражая одобрение. А потом обернулась:

– Если вам понадобится консультация коллеги, то я буду рада оказать поддержку.

– Благодарю. Но надеюсь, что смогу справиться.

Я кивнул, открыл дверцу машины и выбрался наружу. Прохладный воздух сразу коснулся лица, пахнул пылью дороги и, как мне показалось, чем-то чуть дымным.

– Спасибо, что доставили до дома, – сказал я обернувшись.

– Всегда рад, – коротко ответил Плут, уже начиная что-то набирать на своём телефоне.

Я обошёл машину, открыл заднюю дверцу и протянул руку Арине. Она, не задерживаясь, вложила свою ладонь в мою. Я помог ей выйти, и мы вместе направились к дому.

За спиной снова заурчал мотор, и авто плавно тронулось прочь.

* * *

Приемная встретила нас тишиной. Дом будто затаился, прислушиваясь к нашим шагам.

– Напишите объявление, что адвокат Чехов сегодня не принимает, – тихо сказал я, разглядывая висящий на стене календарь с закруглёнными уголками.

Арина кивнула без слов и направилась к стойке, уже доставая ручку и листок из ящика. В привычном порядке, без лишних вопросов.

Я же прошёл в кабинет, толкнул дверь и закрыл её за собой. Тихо не защёлкивая. Комната встретила запахом бумаги, и еле уловимой пыли.

Сел за стол. Положил перед собой папку. Откинулся на спинку кресла, позволяя себе выдохнуть. И просто смотрел на документы. Может быть, именно в ней ключ ко всему. А может только пустые отчёты и пара обрывочных сведений, которые не дадут ни ясности, ни пользы.

И всё же, сколько бы я ни откладывал, оставался только один способ узнать. Набраться духу. И открыть.

Стук в дверь оторвал меня от размышлений. Я медленно выпрямился и произнёс:

– Войдите.

Дверная створка скрипнула, приоткрылась, и в кабинет осторожно заглянула Арина Родионовна.

– Я сделала всё, как вы просили, – сообщила она ровным тоном.

– Спасибо, – кивнул я, не двигаясь, по-прежнему глядя на папку, лежащую передо мной на столе, будто она была миной замедленного действия.

Арина на секунду задержала взгляд на папке, потом взглянула на меня. В её глазах промелькнула осторожность, и она, чуть склоняя голову, негромко спросила:

– Вы её… ещё не открывали?

Я покачал головой, немного устало, но без раздражения.

– Никак не решусь. Вдруг это просто ложный след.

Из угла кабинета донёсся недовольный фыркающий звук. Там проявился репортер, который выскользнул из фотокарточки, которую я вынул из ежедневника и разместил рядом с папкой.

– Ничего он не ложный! – раздался голос Грумова. Призрак уставился на меня, как обиженный учитель на ленивого ученика. – Стал бы я, по-вашему, арендовать ячейку в банке под всякую макулатуру?

Он покачал головой с таким выражением лица, что даже столешница, казалось, слегка смутилась.

– У меня, между прочим, профессиональная интуиция, – добавил он. – Да и платил я за хранение, между прочим, из собственного кармана. Ещё при жизни.

Я перевёл взгляд на Арину. Она еле заметно улыбнулась и тихо добавила:

– Надо просто проверить.

Я глубоко вздохнул, словно собирался не раскрыть папку, а распахнуть ящик с прошлым, который не факт, что стоило трогать. Потянул за бечёвки, развязал аккуратный узел, и крышка мягко легла в сторону.

Передо мной лежала увесистая стопка листов. Они были несвежими, с чуть потрепанными краями, будто каждый из них уже жил какую-то свою, отдельную жизнь. Я провёл пальцем по верхнему листу и начал их перебирать.

Рукописные заметки, с неровным почерком и выцветшими чернилами. Отпечатанные на машинке листы, старые выписки, договоры купли-продажи, акты передачи, с печатями и подписями поверх печатей.

Бумаги пахли архивом, чернилами, и палью. И чем дальше я листал, тем сильнее чувствовал, что это не просто бумажный мусор. Наконец-то боги улыбнулись, и мне удалось напасть на след.

– Ну? – с любопытством спросила Арина, немного привстав, чтобы заглянуть через стол. Голос у неё был почти нетерпеливый, но сдержанный – как у человека, который ждёт финала романа, но понимает, что спешить нельзя.

– Интересные записи, – пробормотал я, не отрывая глаз от очередного документа. – Очень интересные. Особенно для Суворова. Он вполне сможет признать старые сделки незаконными, а часть земель обратить в пользу Империи. Он, скорее всего, с удовольствием это сделает.

Я перевернул очередной лист и на секунду задумался.

Из угла раздался голос Грумова. Он не был громким, но в нём звучало что-то тяжёлое.

– Дело всей моей жизни, – сказал он с грустью.

Я отвёл взгляд от бумаг, позволив глазам отдохнуть от блеклого текста и перекошенных подписей. Репортёр стоял у окна с опущенными плечами, почти сливаясь с отражением стекла, и глядел во двор. В его голосе не было триумфа. Только усталость и едва заметная тоска. Та, что приходит, когда ты, наконец, дожил до развязки, но все, кто должен был её увидеть вместе с тобой, давно уже ушли.

– Вы можете довести его до финала, – сказал я спокойно, почти буднично. Но голос прозвучал твёрже, чем я ожидал.

Призрак обернулся, поднял на меня взгляд. На его лице мелькнула надежда, осторожная, почти испуганная.

– Это как? – уточнил он, с долей недоверия, будто всерьёз не рассчитывал, что кто-то предложит ему нечто большее, чем покой.

– Вы можете написать серию статей, – пояснил я, чуть откинувшись в кресле. – Если я напитаю вас силой, вы вполне сможете взаимодействовать с техникой. Набрать текст, сохранить файл. Вам может помочь Борис Николаевич, если понадобится. А потом мы вместе с вами отнесём материалы в редакцию. Думаю, что нам не откажут.

Он молчал, и тогда вмешалась Арина, с тем самым тёплым энтузиазмом, с которым она иногда одобряла мои безумные идеи.

– А можем даже в издательство, – добавила она с улыбкой. – Представьте, по вашему расследованию выйдет книга. С вашей фамилией на обложке. Пусть и посмертно.

Грумов на секунду застыл, как будто это был вызов. Потом медленно выпрямился, и в его глазах появился блеск, словно кто-то вернул ему голос и смысл.

Призрак вдруг стал чуть плотнее, как будто сама возможность завершить дело вернула ему очертания.

– Вы правда мне поможете? – спросил он, чуть приглушённым голосом, будто боялся спугнуть ответ.

– Правда, – кивнул я. – Хотя предупреждаю сразу: материал, скорее всего, сможет выйти только после того, как Суворов передаст дело в суд. Ну и писать вы будете долго. Очень долго. Это ведь не заметка на полосу, а целая история – с корнями, документами и тенями в подвалах.

– Все так, – согласился Грумов, и начал мерить шагами кабинет, как будто таким образом пытался расчистить пространство для мыслей. – Так… с чего начать… надо сначала структурировать – материалы, интервью, наблюдения… Ох, и стиль подтянуть, а то за столько лет язык, пожалуй, я мог подрастерять навык.

– Начать стоит с покупки оргтехники, – спокойно вставил я, наблюдая за его метаниями по комнате. – Арина Родионовна, вы ведь не откажетесь заказать для нашего репортёра компьютер?

Девушка, стоявшая у дверей, кивнула без лишних слов, но с лёгкой, понимающей улыбкой. В её взгляде читалось одобрение.

– Спасибо, – поблагодарил я Нечаеву, кивнув в её сторону, и позволил себе немного откинуться на спинку кресла. Спина уже ныла от утренней суеты, а мысли – от тяжести того, что ещё только предстояло сделать.

На столе передо мной лежали бумаги в деликатном беспорядке, который казался хаосом только со стороны. На самом деле я знал, где что лежит, и в каком углу прячется тот самый лист, который нужен будет в самый неподходящий момент.

Я провёл взглядом по машинописным строчкам. И произнес, скорее для самого себя:

– Итак, материала Суворову хватит. Больше, чем достаточно, чтобы начать проверки. А вот Дубинину… ему можно попробовать скормить махинации с землёй. Если он сможет доказать особо крупный размер и найти пару активных фигурантов – то у него будет шанс закрыть дело до истечения сроков давности.

– Кто такой Дубинин? – живо откликнулся Грумов, материализуясь у шкафа, словно специально прятался до этой реплики. И я заметил, как у него внутри что-то щёлкнуло – профессиональный интерес, очевидно, не ушёл вместе с телом.

– Новый начальник третьего отделения жандармерии, – пояснил я. – Вернее, исполняющий обязанности начальника. А для того чтобы это звание получить, ему нужно что-то очень громкое. Желательно, чтобы это дело попало в прессу.

Грумов понимающе кивнул, словно потеряв интерес к данному разговору.

– Неплохо было бы объединить усилия жандарма с Суворовым в рамках одного дела, – продолжил я, – Им обоим будет выгодно это завершить, и они не станут мешать, если мы подключимся.

Грумов остановился в центре комнаты, скорее всего обдумывая предыдущую книгу. Я же продолжал перебирать бумаги, аккуратно, без спешки, откладывая в сторону всё, что имело хоть какой-то смысл для Суворова. В какой-то момент стопка в левой части стола стала выше, чем в правой, и я понял, что основная работа сделана.

Когда папка опустела, я аккуратно закрыл её, провёл пальцем по краю и положил в ящик стола.

После этого достал телефон из внутреннего кармана пиджака. Осталось сделать ещё одну вещь. Перед тем как набирать номер Суворова нужно было кое-что уточнить.

Я снова взглянул на бумаги. Порой, чтобы всё сдвинулось с места, нужно не так много. Всего-лишь папка с забытыми документами, и один мёртвый репортёр, у которого всё ещё есть что сказать…