Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 136 (всего у книги 339 страниц)

Глава 21
Праздник на площади

Мы вышли из дома, и увидели горожан, собравшихся перед порогом жандармерии. И мне показалось, что здесь собралось все население городка.

Люди выглядели взволнованными, а некоторые и вовсе испуганными. На площади при этом царила напряженная и даже какая-то торжественная тишина.

Слышно было, как где-то неподалеку истошно закричал петух.

– Олег Олегович что ль сбежал? – тихо пробормотал Стас и я покосился на него с неодобрением.

На мой взгляд, время для шуток он выбрал не особенно удачное. Никто и нас не готовился в битве, так как это было бы нечестно.

– Убивать толпу безобидных горожан в наши планы не входило, – заметил Александр Васильевич и вопросительно взглянул на меня, – или у вас иное мнение?

– Нет, нет, мы с вами согласны, – быстро проговорил я.

– Не велите казнить, господа, велите слово молвить, – неожиданно прооорал кто-то и народ словно по команде рухнул на колени и уткнулись лбами в мостовую. Зазвенели вилы, падающие на камни.

Мы даже попятились от неожиданности. Несколько секунд ничего не происходило. Лишь ягодицы местного населения торчали словно грибы после дождя.

– Велите молвить, – раздалось уже глухо, откуда-то из толпы.

– Велим, – осторожно заявил Зимин и пожал плечами, – отчего не велить-то?

Тотчас на ноги подскочил тот рыжий вихрастый парень, который говорил с нами раньше. Тимка поклонился в пояс и откашлялся. Тотчас все остальные горожане стали подниматься на ноги. Кто-то быстро, а другие кряхтя и охая.

– Мы люди честные и работаем, не разгибая спин, чтобы не голодать и подати платить самому емператору, – парень начал издали. – Намедни к нам в город прибыли важные господа. Прибыли ин… – он почесал затылок и оглянулся на кого-то стоящего позади, чтобы получить подсказку, – канита.

– Что? – не понял я.

– Инканита, – повторил парень уже уверенно. – Тайно то бишь.

– Ясно, – важно кивнул Морозов, но в уголках его губ притаилась улыбка. – Инкогнито.

– Никто не проведал, что в самом деле к нам пожаловали господа, которые в родстве с емператором и под про… – он опять оглянулся, – … тексией самого Синода.

– Протекцией, – перевел я.

– Ведь только сам Синод мог послать к нам некроманта проклятого для уничтожения нашего доброго городка.

– Вы собирались уничтожить город? – удивленно осведомился глава кустодиев, глянув на меня, и поцокал языком. – Какой злой некромант нынче пошел. Прям беда лютая пришла и открывайте ворота.

– Мы люди хоть и простые, но покон знаем, – продолжил Тимка, ободренный тем, что никто не собирается его прерывать. – И помним, что за обиды, нанесенные важным господам положено платить. И раз вчерася так вышло, что самого князя Шуйского пришибли…

– Это он про Дмитрия Васильевича? – Морозов поднял брови.

– Он дома отсыпается после вчерашней… поездки сюда, – тихо буркнул Стас.

– Пили и на кулаках бились? Как всегда? – усмехнулся в полголоса Александр Васильевич.

– Надо было выпустить пар, – не стал отпираться Зимин.

– Так вот, – вновь привлек наше внимание Тимка, – раз обида была нанесена, и кровь пролита, то мы готовы оплатить долг как и положено.

– И как же у вас положено? – осведомился я.

– Кровь за кровь, – торжественно пронеслось над площадью.

– Чего? – не понял Стас. – Нам опять кого-то по морде бить надо?

– Мы вернем вам долг, чтобы город остался цел и жители не погибли под рукой господской. Примите жертву…

– Чего? – забеспокоился я.

– Погоди, наверно нам сейчас тыкву выдадут или поросенка, – успокоил меня новоявленный дед. – Не надо обижать простых людей и отказывать им в пустяковой просьбе. Учись дипломатии. Ты же будущий князь.

У меня было дурное предчувствие. И оно нарастало по мере того, как сквозь толпу в нашу сторону пробирались два здоровые детины, которые вели кого-то, ухватив за плечи. Вскоре прямо перед нами оказался тот самый кривой мужичок, который ранее опирался на костыль. Он был вымыт, криво острижен, облачен в простую льняную рубаху, босой, с заплывшим под синяком глазом и разбитой губой. Бедолага уставился на нас со священным ужасом и открыл было рот, чтобы сказать что-то. Однако не успел. Тимка продолжил вещать громовым голосом:

– Мы отдадим кровь за кровь. Выплатим долг. Каждый нанесет удар…

– Тыква, говорите? – язвительно уточнил я, повернувшись в главе кустодиев.

– Или поросенок, – растерянно кивнул он.

– … мы окропим землю кровью одного из наших братьев, которого мы омыли и подготовили для подношения… – орал уже Тимка истошно, а остальные образовали полукруг, в котором в ужасе сжался кривой мужичок.

Горожане ощерились в сторону несчастного вилами, топорами, и ножами, которые до того прятали под полами рубах.

– Кровь смоет с города вину… – заключил Тимка и его лицо приобрело свекольный оттенок. – Бей его!

– Стоять! – проревел Зимин и за его спиной из-под земли вырос огромный ледяной человек.

Рядом со мной появились два пня и видимые для всех Митрич с Гагрульей. А Морозов развел руки в стороны, и над жертвой растянулась сеть из мелких красных бусин.

– Тронете его и все тут ляжете, – продолжил Стас и я по его глазам понял, что он не шутит. – Ишь чего удумали, простого человека в жертву приносить!

– Надо барина на вилы поднять! – понял по-своему исполнительный Тимка и, не дожидаясь ответа, заорал, – На вилы Синькова и дочку евойную!

– И дом сжечь! – с готовностью подхватили добрые жители.

– Всем на колени, – прогремело над площадью, и разгоряченные горожане разом оказались на мостовой все в той же позе, в которой ждали права молвить слово.

– Если кто-то не подчинится – на каторге сгною, – продолжил уже обычным голосом Морозов. – Мы не ждем от вас жертвы. Я лично разберусь, кто вас научил этому варварству. В нашей империи такого уже много столетий никто не делает. Сразу после того, как скинули идолов и Искупителя признали. Или вы все еще поклоняетесь болотным богам и держите алтари в своих домишках? Быть может, тогда и впрямь вас всех надо подчистую истребить?

Бабы захныкали, мне даже показалось, что где-то в толпе заныли дети.

– Как часто вы приносите жертвы? Отвечайте!

– Никогда, господин, – поднял голову Тимка. – Так и некроманта у нас не бывало раньше. Это ведь неспроста.

Кривой мужичок понял, что убивать его не собираются, и подполз к нам поближе. Даже Митрич его не испугал, отчего я с невольным уважением посмотрел на выжившую жертву.

– Самосуды запрещены законом. Приношения жертв приравнены к ереси. И хоть такой статьи давно никто не нарушал, я распоряжусь, чтобы к вам прибыла проверка и выяснили, откуда ноги растут.

– Из попы, – охотно подсказал Тимка.

У ледяного великана треснула дубинка и кусок ее упал на мостовую. Народ одновременно вздрогнул и одна из баб звонко заголосила.

– Кыш, – распорядился Морозов и махнул рукой, рассеивая кровавую сеть.

Народ тотчас рванул прочь, сверкая пятками и голыми лодыжками, из-под приподнятых подолов юбок.

– Не отдавайте меня им, – взмолился мужичок, который просительно погладил носок моего ботинка. – Они ж у меня все из дома забрали, обувку и ту сняли. Я уже не жилец, господа хорошие. Не отсылайте меня прочь. Я вам пригожусь.

– Да чем ты пригодишься, – спросил внезапно появившийся рядом Олег Олегович.

Он был бледен и без медалей парадной китель выглядел не таким роскошным. Фуражка его съехала на бок, а воротник был расстегнут. Видимо, жандарм прятался где-то, потому как весь его белый наряд покрывала пыль, особенно досталось ткани на коленях и локтях.

– Пошел прочь. Чтобы мои глаза тебя…

– Рот закрой, – прервал Морозов жандарма и посмотрел на кривого. – Тебя как зовут?

– Гришаня, – проблеял тот.

– Иди к машине, Гришаня. И жди там, рядом с водителем. И если кто к тебе шагнет, скажи, что сам некромант тебя взял в услужение.

Мужичок икнул, покосился на меня, а потом обреченно кивнул.

– Да не боись, – приободрил его Зимин. – Не обидим мы тебя. Показания дашь и будешь жить, как захочется.

– Показ… что? – испугался мужичок и почему-то посмотрел на Митрича.

Тот лишь усмехнулся, явив крупные зубы.

Я убрал тотемы и миньонов. Мой напарник также отослал ледяного великана, от которого тянуло приятной прохладой.

– Зачем вам показания? – встрепенулся Синьков и поправил головной убор. – Ясно же, что эти недалекие испугались некроманта и наделали делов…

– Рот закрой, – повторил Александр Васильевич, и глаза его на миг стали черными. – Или я прямо тут начну выяснять насколько у тебя кровь красная.

– Да что вы такое говорите? – заблеял Олег Олегович. – Я, между прочим, в этом городе не последний человек. А раньше в посольстве в Азиатской империи служил…

Зимин вздохнул и отвесил жандарму легкий, но обидный подзатыльник.

– Не зли человека. Искупителем тебя прошу. Потом ведь поздно будет.

– Да хоть вы ему скажите, – Синьков капризно поджал губы, глядя на меня. – Я ведь не простолюдин какой-то. И титул мне был дарован за службу…

– Под боком у императорской резиденции приносят человеческие жертвы. Может еще и вызывают всяческих демонов с той стороны, – не унимался Морозов. – Это прямая угроза императору. И это дело кустодиев.

– Нет, вы не так поняли, – побледнел Олег Олегович, наконец осознав, чем все оборачивается.

– Молчите, – обратился я к Синькову и покачал головой. – Во имя Искупителя, не зарывайтесь глубже. И может быть мой родич не станет казнить вас прямо тут.

Жандарм сделался белее стены и ухватился за сердце. Попятился и уселся на лавку, которая стояла у порога. Рядом с ним оказалась полная женщина в сером платье и белом переднике. Она сурово взглянула на меня, словно я сделал что-то недостойное, а потом подала хозяину стакан с мутным квасом.

– Выпейте, ваше благородие, – проговорила она. – Вам нельзя волноваться. А то опять спать будете плохо, а потом и запор начнется как в прошлый раз.

– Твоя правда, – плаксиво ответил Олег Олегович и поинтересовался, – а где Марфушечка?

– Она изволила отбыть на вашем автомобиле.

– Дура баба. Там же бензина только до выезда с города доехать, – вздохнул мужчина и оперся на подставленную руку кухарки. – Отведи меня домой. И вели никого не пускать. Я сегодня хворый.

Я лишь подивился такому поведению.

– Он так давно живет в этой дыре, что не осознает, что его мир вскоре рухнет, – хмуро отозвался Морозов. – В той деревне Двушкина такая же атмосфера?

– Нет, – вынужден был признать я. – Несмотря на то, что дома и улицы там не такие чистые, а люди одеты в рубища, но они заботятся об убогих, как и завещал Искупитель.

– Ваша правда, – согласился Стас. – Все познается в сравнении. В той деревне у людей души почище будут, хоть руки в мозолях и ноги в грязи.

– Надо заехать к родственнице Двушкина пока мы тут, – предложил я. – Не хочется потом сюда возвращаться.

– Да, местечко здесь неуютное, – признал Морозов и скривился. – А с виду все так красиво. Ну, кроме ковров в гостиной этого Синькова.

– А чем вам не понравился ковер? – удивился Стас. – По мне так он задает тон всей комнате.

– Никогда, слышишь, никогда не вздумай застилась такой в гостиной моего дома. Даже когда я помру, и ты станешь наследником всего моего имущества. Лучше сожги дом, но ковров в него не таскай. А то еще и на стену повесишь, с тебя станется.

– Так с ними теплее, – возразил Зимин, но я заметил хитрый блеск в его глазах и понял, что он подначивает начальника.

– Я поторопился с твоим принятием в семью, – фыркнул Александр Васильевич. – Если бы ты такое ляпнул раньше, я бы сорок раз подумал прежде, чем давать тебе свою фамилию.

– Поздно, – протянул Стас и заулыбался.

– Доброта моя, – вздохнул князь и зашагал в сторону своей машины.

– Добрый он, – по-хулигански хмыкнул Зимин и пошел следом.

У автомобиля мы попрощались, и князь еще раз напомнил о том, чтобы на болота мы больше не ходили. Потом погрузил на переднее сиденье Гришаню, который ошарашенно осматривал салон и принюхивался.

– Ничего не бойся, – повторил Зимин, обратившись к нему. – Не обидят тебя. Подскажи нам, где живет родственница Двушкина с приемными детьми.

– Вон в тот проулок сверните, до конца доедете и дуйте направо. Как раз по Весенней улице до самого конца проезжайте и уткнетесь в ее домик. Там ограда белым окрашена и цветы на калитке намалеваны.

– Спасибо.

– Век вашей доброты не забуду, господа. Каждый день буду молиться за вас Искупителю.

– Усердно молись, Гришаня. Поверь, нам это не помешает, – попросил я и захлопнул дверь.

Машина начальника кустодиев покатилась прочь, а мы пошли дальше, к автомобилю Зимина.

– Не жалеете, что приехали со мной сюда? – осведомился кустодий.

– Вынужден признать, что вышло любопытно, – отозвался я. – А вчера вы не заметили ничего забавного? Когда встречались тут с местными боярами?

– Лаборатория здесь и впрямь работает нормально. Трудится в ней ссыльный жандарм из столицы. На свои деньги соорудил комнату, где проводит исследования. Принял у нас образцы, результаты принес в корчму, когда мы уже немного…

– Набрались, – подсказал я.

– Ну да, – мужчина почесал затылок. – Он еще добавил, чтобы мы осторожнее с местными были. Но мы не обратили на его слова внимания. Потому как мы все ж не лыком шиты. И бояться всякого сброду одаренным незачем.

– Ясно, – я неодобрительно поджал губы. – Вы хоть понимаете, что этот сброд мог вас опоить непойми чем, а потом спалить на костре?

– Теперь эта мысль пришла мне в голову. Но ведь не споили и не спалили. Что бубнить-то?

Я махнул рукой, смиряясь с тем, что Зимина уже не исправить. Машина тронулась с места, и вскоре мы катили в указанном Гришаней направлении.

В конце Весенней улицы нашелся дом с белой оградой, на которой кто-то кривовато нарисовал цветы яркими красками. Во дворе под старой яблоней сидела крупная женщина в длинном платье с запахом и странной чалме, под которой были скрыты ее волосы. Она приложила к глазам ладонь, чтобы загородить их от солнца и нахмурилась. Затем тяжело поднялась, опираясь на подлокотники кресла и зашагала к калитке.

Мы подошли ближе, и Зимин обратился к женщине:

– Здравы будьте, госпожа. Мы ищем тетушку господина Двушкина.

– Я и есть родственница этого подонка, – она уперла руки в бока и вскинула подбородок. – Только не говорите, что он сдох.

При ближайшем рассмотрении женщина оказалась немногим старше самого Никона. У нее было приятное лицо с прямым носом, пухлыми губами и глазами, вокруг которых собиралось множество мелких морщинок.

– Никон Двушкин в добром здравии, насколько нам известно. По-крайней мере, когда мы виделись в последний раз, то он был вполне себе жив, – сообщил я.

– Очень жаль, – женщина отмахнулась от бабочки, которая принялась кружиться у ее лица. – Так кто вы такие и что вам нужно?

– Мастер Чехов Павел Филиппович и Морозов Станислав Александрович. Мы хотели бы узнать кое-что о вашем родиче.

– Меня зовут Дарина Осенняя. Проходите, – она махнула рукой, приглашая нас во двор, и пошла в сторону беседки, в которой сидели девчонки разных лет.

При нашем приближении они затихли и с подозрением уставились на нас.

– Соберите книжки и заберите их в дом, – велела женщина. – А мне и гостям принесите чаю. Марьяша, вынь из духовки пирог. И покорми младших.

– Гостям подать? – робко спросила румяная девчушка в голубом сарафане.

– Гостям подавать не надо, – Дарина сдвинула брови у переносицы. – Они не выглядят голодными. И кормить их мы не станем.

– Мы не голодны, – подтвердил Зимин с неожиданной обезоруживающей улыбкой. – Главное, вы сами покушайте.

– Мои дети едят досыта, – с вызовом произнесла Дарина и поправила чалму.

Когда мы остались одни, женщина проследила, чтобы дети нас не слышали, и спросила:

– Не говорите, что вы решили забрать моих девочек.

– Нет, мы тут не за этим, – осторожно ответил я и уточнил, – а сколько у вас детей?

– Сейчас при мне живут девять малышек. Трое уехали в столицу учиться. Авдотья, работает при конюшне у папаши своего непутевого. Одна дочка пропала почитай год назад, когда убегла.

– Почему убежала?

– Влюбилась глупая, – вздохнула Дарина и устало улыбнулась. – Но я все жду, может еще и вернется.

Из дома вышли две девчушки, одна из которых принесла чайник, а вторая – чашки и плетеное блюдо с сушками.

– Нельзя же пустой чай пить, – важно пояснила она в ответ на мой удивленный взгляд. – А сушек у нас много.

– Умничка моя, – ласково отозвалась Дарина и потрепала малышку по голове. – Ступай к другим.

– Хорошо тут у вас, – отхлебнув чаю, сказал Стас. – И дети ухожены.

– Империя дает небольшую плату за содержание сирот. Я учу местных грамоте, за что градоначальник выделяет мне немного денег. У нас есть небольшой огород, сад и кролики, который мы держим на заднем дворе. Еще нам Авдотья помогает. Хотя я не прошу ее об этом. Но она девочка доброй души и не бросает нас в нужде.

– Племянник вам совсем не помогает?

– Нет. В нашей семье дочки завсегда лишние. Я и сама не была признана отцом. И по сей день ношу безродную фамилию. А вот сынов любили. Хотя Искупитель не давал больше одного мальчишки на поколение. Никону, вон, Глеба судьба послала. Парень он неплохой, вроде. Но нелюдимый и странный. Родился Глеб болезненный и слабый. Племянник злой был, что жена родила ему такого. Поколотил ее люто, так, что она убежала на болота да там и сгинула.

– Никон ее избил?

– Деревенские, конечно, правды про своего барина не скажут. Но в доме Авдотья нашла одежу в крови. Она тогда еще жила с отцом. И помогала ухаживать за мальчонкой. Потом Никон и ее выгнал. А в дом привел первую из своих девиц, которые потом менялись постоянно.

Глава 22
Преждевременные поминки

Какое-то время мы еще провели в беседке Осенней, а затем засобирались восвояси. Хозяйка извинилась за то, что не может нас проводить, сославшись на больные ноги.

– Годы дают о себе знать, – сказала она и тяжело вздохнула. – Я лишь надеюсь, что Искупитель даст мне сил, чтобы поднять девочек. А что до Никона, то я на него зла, в общем-то, не держу. Он хоть и подлец, да только таким его воспитал отец, мой брат. А того в свою очередь уродом вырастил дед. К тому же, Никон отдал мне своих дочерей. И жизнь моя уже не такая пустая, какой могла быть. Ведь с сиротской фамилией замуж я так и не вышла. Однако у меня есть своя большая семья, о которой я забочусь. Пусть живем мы не в достатке, но все же не бедствуем.

Зимин задумчиво кивнул и вдруг спросил:

– То есть, вы никогда не были замужем?

Женщина грустно улыбнулась.

– Не была.

А затем насупилась и поспешно добавила:

– Но за вас точно не пойду. Даже не просите.

– Почему? – усмехнулся Стас, который явно наслаждался этой беседой.

– Вы такой красивый, что я стану ревновать вас к каждой девице. К тому ж, слишком молодой для меня. И я с таким богатырем не справлюсь. Вас кормить придется по пять раз на дню.

Мы рассмеялись и мне подумалось, что детям и впрямь повезло оказаться в доме этой женщины. Попрощавшись, мы пошли к калитке, у которой кустодий обернулся и окинул двор задумчивым взглядом.

– Что-то не так? – осведомился я.

– Несправедливо, что такой женщине приходится выживать вместе с детьми, – протянул Зимин. – Будет славно, если Синод примет ее в настоятельницы и даст право открыть полноценный приют. Поверьте, Павел Филиппович, я сам жил в не самых хороших местах. И хорошо знаю, насколько ценны именно такие люди, как она.

– Думаете, что мы можем как-то поспособствовать улучшению ее жизни? – заинтересовался я.

– Раз она никогда не заключала брак, то может стать настоятельницей, – пояснил Стас. – И получить не только хороший дом, хозяйство и помощников, но и право содержать больше воспитанников. Которым будут предоставлять квоты на обучение. и подушное содержание от Синода. Если в приютах не воруют деньги, то из них можно выйти с профессией и без шрамов.

Мужчина едва заметно скривился и потер шею, словно она у него заныла.

– Если вам понадобится помощь… – предложил я и Зимин неожиданно хлопнул меня по плечу, а затем вышел за калитку.

– Помощь лишней никогда не бывает, – он вынул из кармана бумажник, извлек из отделения несколько купюр и сунул в прорезь почтового ящика, который висел на заборе. – Идемте, княжич. Нам еще надо встретиться с сынком Никона. И что-то мне подсказывает, что он еще тот фрукт.

– Возможно, вы правы.

Мы сели в машину, и тронулись в путь. Город мы проехали быстро, и едва авто миновало знак поселения, как дорога вновь сделалась неровной, и я пристегнулся. Спустя около часа, мы неожиданно увидели на обочине черную «Волгу» с мигающими габаритами. Она стояла с распахнутой дверью, и наружу торчали ноги в белых чулках и в розовых атласных туфельках.

– Это что за диво, – хмыкнул Зимин.

Он притормозил позади «Волги» и покосился на меня.

– Как вы полагаете, нам стоит помочь этой дамочке или лучше не трогать ее даже трехметровой палкой?

– Вы же понимаете, что судя по номерам это Марфушечка, дочь Синькова? – уточнил я.

Зимин хмыкнул:

– Тогда нам понадобится палка подлиннее. Метров восемь, – хмуро произнес он. – Негодяйка посчитала, что ее папашу хотят поднять на вилы. И смылась из города. Я ничего не упустил?

Он обернулся ко мне, ожидая ответа. И я произнес:

– Полагаю, так все и было. А вот топлива в баке хватило, чтобы выехать далековато за город. Но девицу жители тоже хотели… Того. На вилы. И вероятно, если бы Олег Олегович успел к машине первым, то уехал бы на ней сам.

– Но догадался бы заправиться перед этим, – предположил Стас и открыл дверь. – Идемте. Не бросать же эту дуру здесь.

– Она всегда может вернуться домой, – я пожал плечами и оглянулся, оценив длинную полосу дороги, которую мы оставили позади.

– На попутках? – хмыкнул Стас. – Это вряд ли.

Мы направились к машине. И у открытой двери «Волги» услышали странный звук, который очень напоминал рычание. Могучее и громкое. Мне даже подумалось, что в салон забралось дикое животное, которое пожирает несчастную девушку. Однако все оказалось куда проще. Марфучечка лежала на спине на заднем сиденье и храпела. И оставалось только диву даваться, как у нее получалось извлекать из груди такой мощный звук. Зимин даже осенил себя знаком Искупителя, прежде чем шепотом спросить у меня:

– Может, того, поехали дальше?

Я хотел было ему ответить, но не успел. Потому как коротко хрюкнув, Марфушечка резко села. Она обвела нас мутными ото сна глазами, а потом икнула. И стало ясно, что девица безобразно пьяна.

– То есть, себя она заправить додумалась, – покачал головой кустодий и толкнул носком ботинка пустую бутылку из-под крепкого напитка, которая валялась рядом с колесом, оброненная водительницей. – Видимо, в машине было только это.

Меж тем Синькова рассеянно пригладила сбившиеся волосы, поправила подол платья и обратилась к кому-то из нас:

– Я требую, чтобы вы сопроводили меня… ик…

– Куда? – осведомился я.

– К емператору, есстессно, – она выпятила нижнюю губу, став похожей на куклу, которых обычно таскают с собой детишки. Причем куклу эту до того долго полоскали в корыте с водой, отчего ее волосы сбились, а макияж потек.

– И зачем вам император, позвольте поинтересоваться? – Зимин отошел на шаг назад, очевидно, задыхаясь от плотного аромата перегара.

– Для защиты, ясно дело, – девушка попыталась выползти из салона, заелозив на сиденье, но быстро сдалась и осталась на месте. – Моего папеньку ироды проклятые, гнилозубые простолюдины подняли на вилы. И меня собрались порешить. Но я сумела вырваться из их грязных рук и подалась в бега.

– То есть…

– Я пострадала от этого… самого… произвола! – неожиданно взвизгнула девица и ударила кулачком себя по колену. Тут же ойкнула и обиженно насупилась.

– А почему сразу к императору? – терпеливо уточнил Стас.

– Потому что он должен позаботиться о сироте сваво слуги. Мой папенька получил титул за верную службу. А значит человек достойный. Я же евойная дочь. Единственная и родная кровь. И раз маво папеньку жизни лишили, то емператор должон обо мне побеспокоиться. Дать мне тоже чего-нибудь, чтобы я стала ровней… – она замолкла и скривила губы, словно собиралась заплакать.

– Погодите-ка, – внезапно догадался я. – Олег Олегович не может передавать титул по наследству, верно?

Марфушечка нахмурилась, словно бы вспоминая. А затем ответила:

– В семье должен быть один благородный. Так в его бумагах записано. Ежели я вышла бы замуж, то мне не был положен титул. А так как папеньку того… – она провела пальцем по горлу, – то я могу требовать его титул себе.

Зимин усмехнулся:

– Это немного не так работает, – ответил он.

– А это не тебе решать, – зло процедила девица, обратив на него взгляд. – Я слышала, что ты сказал, что сиротскую фамилию носил. И не тебе на меня рот открывать.

– Лихо, – оценил Стас. – Ваша правда, Марфушечка. Я не родился на батистовых простынях. Но леща за такие слова отвесить право имею. И совесть меня от этого поступка мучить не станет.

Девушка икнула от неожиданности и взглянула на меня в поисках поддержки. Но я только развел руками:

– Вы оскорбили княжеского сына, моего названного дядю. И не стоит ждать от меня защиты. Как вы правильно сказали, титула у вас нет. А значит, мы имеем право наказать вас как простолюдинку, которая пожелала нанести обиду благородному человеку.

– Я не простолюдинка, – пискнула она и принялась растирать ладони.

Между ними проскользнули искорки силы, и я тотчас щелкнул пальцами, чтобы призвать тотем. Не хватало еще пострадать от случайного всплеска силы этой пьяной девицы. Алкоголь был способен как усилить, так и ослабить одаренного. В таком состоянии с нее станется взорвать машину, к примеру. На удачу Синьковой, опьянение сыграло с ней дурную шутку. Девушка внезапно побледнела и выпучила глаза.

Зимин среагировал быстрее. Стас призвал тотемы, а затем отодвинул меня в сторону, схватил несчастную за воротник платья и выволок из салона наружу, чтобы нагнуть над травой. Почти тотчас создал под ней сугроб снега.

Девушка выплюнула нерастовренное внутри нее горячительное и закашлялась.

– Идемте, – сказал мне мужчина, направляясь к нашей машине. – Незачем наблюдать это безобразие.

Я обеспокоенно оглянулся на несчастную и робко уточнил:

– Мы же не бросим ее здесь?

– Как бы мне этого ни хотелось, но оставлять ее здесь нельзя, – с неохотой согласился кустодий. – Думается мне, что ночью здесь могут бродить волки. А эта дурочка до наступления темноты не дойдет до города при всем желании.

– Вы добрый человек, – отметил я.

– И в этом виноваты вы, Павел Филиппович, – фыркнул кустодий. – Вы на меня плохо влияете.

– Пусть так, – я улыбнулся и бросил косой взгляд на Марфушечку, которая растирала лицо пригоршней снега. – У вас есть опыт обращения с такими девушками?

– Просто опыт, – тяжело вздохнул он.

– Отвезем ее в деревню Двушкина? – уточнил я.

– Не думаю, что это хорошая идея, – покачал головой Стас. – Никон еще чего доброго решит и с этой глупышкой наделать сыновей. Нехорошо это, мастер Чехов. Не по вкусу мне такое поведение взрослого мужика.

– В резиденцию ее везти точно не стоит.

– Согласен, – кивнул кустодий и почесал затылок. – А потому пришло время заехать на конюшни и познакомиться со старшей дочерью Двушкина. Разузнаем у нее о брате, о погибшей мачехе и попросим приютить у себя Марфушечку до того, как за ней приедут из города. Думаю, что для Синьковой будет полезно подышать свежим воздухом, который она упорно именовала вонью. Может ей даже дадут немного потрудиться, чтобы отработать ужин. С дурной девки надо сбить спесь, пока она сама себе не навредила.

– Мне показалось, что вы на нее разозлитесь, – смущенно заметил я.

Зимин удивленно поднял бровь:

– На что? Она хоть и дурная, но я не скрываю, что и впрямь большую часть жизни провел с сиротской фамилией, которую дают тем, от кого официально отказались живые родители.

– Вы никогда не узнавали кто они? – спросил я раньше, чем успел остановить себя.

Мужчина отвернулся к солнцу и прикрыл глаза. Какое-то время он стоял так, позволяя ветру обдувать его лицо. И я подумал, что напрасно завел эту беседу. Но кустодий меня удивил:

– Пока я был совсем ребенком, то ужасно хотел узнать правду. Даже сам себе дал обещание, что обязательно найду мать и отца, чтобы посмотреть в их глаза. Хотел узнать, почему они не бросили меня, как многих оставляют у ворот приюта. Зачем оформили отказную и обрекли меня стать зимним ребенком. А потом подумал, а вдруг все вовсе не так, как мне кажется? Может мать не захотела оставлять меня на январском морозе, боясь, что я замерзну, пока жрецы найдут коробку со мной у дверей. Или она хотела, чтобы я нашел ее спустя годы и дал возможность снять с души груз.

– Может так и было.

Зимин вздохнул и покачал головой:

– Нет. Все было иначе. Мать хотела отомстить обидевшему ее любовнику. А тот не пожелал забирать ненужного ему отпрыска.

– Так вы все же узнали? – понял я.

– Конечно. Странно было не воспользоваться возможностью, учитывая, где я работал. И работаю.

– Вы поговорили с ними? – тихо спросил я.

– Мне хватило увидеть могилу покончившей с собой женщины и мужчину-пьяницу, в котором мало чего осталось от человека, – буркнул мужчина и пожал плечами. – И признать, что мой путь сделал меня тем, кто я есть. Видеться с братьями и сестрами мне незачем. Никто из них никогда не пожелал бы узнать, что мы родня.

– Мне…– начал я, но Зимин полоснул меня недобрым взглядом.

– Не вздумайте меня жалеть, Павел Филиппович. Мне этого совсем не надо. Поверьте, я бы не хотел другой жизни. И точно не пожелал бы поселиться в доме своего настоящего папаши, чтобы бояться, что меня отравят многочисленные претенденты на титул. Мне по вкусу свобода, которой у меня не было бы, если я остался с обиженной мамашей и недалеким батей.

На это я лишь кивнул и решил, что не хочу лезть к Станиславу Александровичу под кожу. В конце концов, он на самом деле не производил впечатления страдающего от тяжелой судьбы. Даже когда не был Морозовым.

– Вы меня здесь бросите, да? – раздался неуверенный и удивленный голос девушки, которая уже немного освежилась и подошла к нам ближе.

Она попыталась привести себя в порядок, собрав волосы в подобие косы. Но возможно, раньше за ней ухаживала прислуга и потому Марфушечка не сумела укротить прическу. А вот косметику с кожи она стерла снегом. И от этого ее лицо сделалось намного приятнее. Даже несмотря на красноту.

– Мы отвезем вас на конюшни.

Марфушечка попятилась:

– Зачем? – с недоверием спросила она и уточнила. – Сечь будете?

– Искупитель с вами, – фыркнул Стас. – Мы оставим вас там на ночь, пока вас не заберет кто-нибудь из Новорильска.

– Там убили моего отца, – она шмыгнула носом. – И вы отдадите меня этим душегубам?

– Да жив ваш батюшка, – с раздражением ответил я. – Никто его не пришиб и не поднял на вилы. Он отделался легким испугом и, возможно, расстройством желудка. Олег Олегович выпил квасу и пошел спать, насколько мы знаем.