Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Я замолчал, притворившись, что потерял интерес к разговору.

– Что… в худшем? – севшим голосом произнесла девушка.

– В худшем – вы станете батарейками, – спокойно пояснил я. – И призраки будут питаться от вас, погрузив в некое подобие транса. Совместных сил у них хватит, чтобы вас заморозить. Погрузить в состояние, когда вы будете все чувствовать, но сил на сопротивление не останется. Вас будут жрать годами.

Я сделал вид, что нажал кнопку вызова, и приложил телефон к уху.

– А куда вы звоните? – робко уточнил один из гостей.

– В жандармерию, – спокойно ответил я. – Я же предупреждал.

– Не нужно, мастер-некромант, – поспешно произнесла девушка. – Мы…

– Вломились в чужое жилье, – перебил ее я. – Кстати, если мастер Грумов окажется мне полезен, то в ваших уголовных делах появится отягчающее обстоятельство.

– К-к-к-акое? – с трудом проблеял один из гостей.

– С целью скрыть другое преступление, – пояснил я.

От троицы отделился высокий мужчина, который, судя по всему, был в группе за старшего. Ох заискивающе улыбнулся.

– Зачем же жандармерию, мастер-некромант, – вкрадчиво начал он. – Мы же живые люди. Можем договориться.

Я вздохнул, и убрал телефон в карман. Спокойно взглянул на непрошенных гостей. Только теперь понимая, что повадки этого «старшего» очень уж напоминали поведение каторжника. Скорее всего, он состоял в одной из банд. Что же, это объясняло, почему эти шаманы подписались на взлом. Я холодно осведомился:

– Зачем вам понадобился Грумов?

– Нас наняли люди из одной организации… – начал было парень.

– Из «Содружества»? – прямо уточнил я.

Гости боязливо переглянулись. Видимо, они не желали сдавать заказчика. Но и в острог им не хотелось.

– Этого мы сказать не можем, – набравшись храбрости, произнес один из гостей. Он шагнул ко мне и закатал рукав куртки, под которым виднелась татуировка «Черной Сотни». – Да и острогом нас не особо запугать. Пуганные. А если мы заказчика сдадим – кто с нами работать подпишется?

– Поверь мне, добрый человек, нынешняя каторга тебе не понравится.

Знакомый голос из прихожей заставил нас обернуться. В комнату, растолкав плечами, вошел Волков. Мужчина скрестил на груди руки, взглянул на шамана и продолжил:

– Меня зовут Юрий Волков. И меня знают во многих острогах и на каторгах Империи.

С этими словами он задрал рукав, показывая татуировку жнеца:

– И я могу вам гарантировать, что вас выпотрошат в Крестовском остроге. Возможно, даже в карантинной хате.

Мужчина побледнел и отшатнулся. А Волков перевел взгляд на меня и участливо спросил:

– Мешают, Павел Филиппович?

– Что вы, даже наоборот. Мне вдруг стало жутко интересно, зачем они пришли и кто их нанял… – протянул я. – Но увы, они не хотят говорить.

Юрий кивнул:

– Это вполне решаемо, – произнес он и вынул из кармана телефон. – Буквально через три минуты сюда приедет бригада очень злых людей. И…

– Да у нас самих внизу ждет… – начал было один из монархистов, но Волков его перебил:

– Два человека роли не сыграют. А прикрыть вас, сирот, никто больше не сможет. Спишут на местные разборки, да и все.

Монархисты снова переглянулись. А затем, старший тяжело вздохнул:

– Ладно, Павел Филиппович. Мы готовы на разговор. Но не под протокол.

Я кивнул:

– Словно высокорожденного.

– Нас нанял человек из «Содружества», – произнес шаман. – Особо в подробности он не вдавался, а мы и не спрашивали.

Я довольно улыбнулся:

– Ну вот, видите? Можете же, когда хотите. А кого вам заказало «Содружество»?

– Грумова. Бывшего репортера, – хмуро ответил шаман. – Они еще просили квартиру обыскать, чтобы найти папки про холдинг. Если они, конечно, в квартире.

Грумов зло оскалился и открыл было рот, чтобы ответить, но я знаком заставил его замолчать.

– Ну вот и молодцы, – подытожил я, обращаясь к шаманам. – Можете быть свободны. А своим заказчикам передайте, что призрак срочно понадобился адвокату Чехову, который взял его под защиту.

Шаманы переглянулись, явно не обрадованные таким поворотом событий.

– Ну, что замерли, дамы и господа? Свободны. У меня с репортером еще предстоит разговор. И он не для лишних ушей. Мастер Волков, проводите, пожалуйста, гостей на улицу. И мастера шаманы…

Гости уставились на меня.

– Не вздумайте делать глупостей. Если бы решите навредить своими ручными призраками моему товарищу, – я кивнул на Волкова, – или направите их через внешнюю стену, надеясь, что они успеют навредить репортеру… – судя по досаде во взгляде главаря, я понял, что раскрыл его план, – Я злопамятный. И обязательно вас накажу за подобную выходку.

– Накажете? – осторожно уточнил старший шаман.

– Сделаю своими призраками, – холодно пояснил я. – Вечно будете мне служить. И будете мечтать о том, чтобы я вас развеял. Я сделаю ваше посмертие поистине невыносимым.

Глава 21
Лед тронулся

Дважды шаманов просить не пришлось. Они поспешно покинули квартиру. И через несколько мгновений за незваными гостями захлопнулась входная дверь.

– Пожалуй, я за ними прослежу, – тихо сказал Волков. Его голос был сдержан, но в нём зазвучала та напряжённая энергия, с какой хищник чует добычу. Юрий поспешно направился прочь, на ходу вынимая из кармана пиджака телефон. Видимо, мой знакомец все-таки решил подстраховаться и позвонить своим товарищам, чтобы они помогли в случае чего.

В комнате повисла тишина, только занавеска медленно колыхалась от сквозняка. Призрак стоял у окна, растворённый в солнечном рассеянном свете. Бледный, полупрозрачный, с провалами темных глаз – Грумов выглядел спокойным, но в этой спокойствии чувствовалось столько тяжести, что у меня внутри невольно сжалось.

– Они… – начал было хозяин квартиры, и я кивнул:

– Приходили по вашу… душу. Видимо, «Содружество» зачищает все концы, даже самые старые. Раз вспомнили про вас.

Призрак рассеянно провёл рукой по подоконнику, совсем не замечая, как пальцы прошли сквозь дерево.

– Они еще вернутся, – тихо прошептал он, глядя в окно на улицу, где монархисты уже подходили к микроавтобусу. – И мне нечем будет им ответить.

Призрачный репортер с беспокойством взглянул на меня, словно ожидая поддержки. Солнечный свет проходил сквозь его плечо. Он казался прозрачным, но его глаза были живыми. Испуганными и полными памяти.

– Я готов взять вас с собой, – произнес я. – Если знаете, где находится предмет, к которому вы привязаны. В моем доме они до вас не доберутся.

На лице Грумова проступило что-то вроде облегчения:

– Сейчас, – пробормотал он, подходя к стеллажам. – Она была где-то здесь. Но после моей смерти… кто-то брал её в руки. Я чувствовал. Словно дёрнули за жилу, что осталась соединять меня с этим миром.

Его силуэт чуть дрожал, а в воздухе ощутимо похолодало. Призрак исчез в стеллаже, а через мгновение книги, стеклянные дверцы распахнулись, и пожелтевшие папки, стопки старых газет разлетелись по комнате. А через мгновение Грумов шагнул из стеллажа. Перед собой он бережно нес старую выцветшую фотографию, на которой подросток в шляпе держит за руку девушку.

Я заметил, как изменился призрак. Очертания Грумова будто стали плотнее, черты лица резче.

– Это она, – выдохнул он. – Пока она у меня, я помню, кем я был. Как жил. И за что умер.

Он молча передал мне фотокарточку. Бумага оказалась неожиданно тёплой, будто в ней ещё хранилось чьё-то прикосновение, или может быть, что-то другое – память, чувство, след давно ушедшего взгляда. В тот же миг призрак вздрогнул. Его силуэт потерял чёткость, как будто что-то резко потянуло его изнутри, за самую тонкую, незаметную нитку. Он замер.

– Это Фрося, – наконец заговорил он, глядя на снимок. Голос стал тише, спокойнее, с оттенком чего-то почти человеческого. – Мы познакомились, когда я был ещё гимназистом. Бойкая девчушка, вечно с распущенной косой и чернилами на пальцах. Стихи писала – тайком, на обрывках бумаги, и прятала их в книжки. Я влюбился в неё, как влюбляются мальчишки – сразу и бесповоротно. Мне тогда казалось, что с ней – целый мир, а без неё – пусто.

Он помолчал. Я не перебивал.

– Мы вместе выпустились из гимназии. Гуляли по набережной, мечтали. Хотели пожениться, несмотря на то, что её родня была против. Я был беден, а она из семьи с положением. Я ей не ровня, и это всем вокруг было ясно, кроме нас двоих. Но…

Он осёкся. И замер так, как умел только призрак – совершенно, будто время на мгновение перестало существовать.

Несколько долгих секунд он просто смотрел перед собой. Глаза оставались открытыми, но взгляд будто ушёл внутрь. Потом призрак заговорил снова, оставаясь всё таким же неподвижным:

– Мне показалось, что без семьи мне будет проще. Что свобода и карьера важнее. Я тогда был полон амбиций и глупостей. Думал, что стану известным, свободным, нужным. И сказал ей об этом не как размышление, а как принятое решение. Смело сообщил, что она мне мешает. Что держит на месте.

Он покачал головой, чуть заметно.

– Я, глупец, даже носовой платок с собой принёс. Подумал, что она разрыдается, а я дам ей платок, и это будет достойное прощание. Но Фрося не плакала. Она просто посмотрела мимо меня. И в этом взгляде было столько холода, что у меня внутри что-то сжалось. Я попытался заговорить, все исправить, взять слова обратно, но она уже отстранилась. Решительно вырвала руку из моей ладони. И ушла.

Он медленно опустил взгляд. Голос стал чуть тише.

– Я пожалел об этом почти сразу. Хотел вернуться, извиниться, но было поздно. Её родители только этого и ждали. Меня рядом с ней больше не было. Через несколько месяцев она вышла замуж, как говорили, за какого-то дипломата. Потом уехала. Слышал, в Мезоамерику. Кажется, стала там консулом после смерти супруга.

Я нахмурился. Имя сразу не всплыло, но фраза о женщине-консуле с холодным сердцем звучала знакомо. Я уже слышал об этом. И теперь, похоже, начинал понимать, о ком шла речь.

– Если я заберу фотокарточку с собой, то вы уйдёте со мной, – сказал я спокойно. – Но предупреждаю сразу: вы больше не вернётесь в эту квартиру. Никогда.

Грумов замер. Он смотрел на меня, и в этом взгляде была смесь удивления, сомнения, растерянности. Казалось, он знал, что когда-нибудь это произойдёт, но был не готов, что «когда-нибудь» наступит сегодня.

Он медленно перевёл взгляд по комнате. Тоскливо, как человек, которого выселяют из единственного места, где всё хоть как-то понятно. Его пальцы сжались, как будто он действительно прикасался к знакомым предметам – к книгам на полках, к старой скатерти на столе, к фарфоровой чашке с выщербленным краем. Повернулся в сторону окна, где под лёгким слоем пыли висела занавеска, и будто бы хотел потянуться к ней, но так и не решился.

Он снова застыл, как это умели только мёртвые – полностью, без малейшего движения. А потом заговорил, будто торопясь уйти от мысли о расставании:

– Наверное, вы хотите узнать, что мне удалось выяснить про «Содружество»?

Я кивнул. Спокойно, сдержанно, но с готовностью.

– Признаться, именно за этим я и пришёл, – сказал я. – Надеялся, что у вас есть хоть какие-то сведения об агрохолдинге.

На тонких губах Грумова появилась ухмылка. Она была мрачная и упрямая, с налётом удовлетворения, которое бывает у тех, кто, наконец, дождался своего часа.

– Я копал под них почти десять лет, мастер-некромант, – произнёс он, и в голосе его появился азарт. – Ещё со времён Смуты. Тогда многое было не на виду, но всё уже начиналось. И теперь, раз уж пришло время – я готов рассказать всё, что знаю.

Его голос стал более чётким, как будто решимость и жажда поквитаться делали его сильнее.

– Я бы с радостью послушал, – произнес я.

Призрак немного помолчал. Подлетел к окну, выглянул во двор, на облупленный фасад соседнего дома, как будто что-то там ещё связывало его с этим миром:

– Вы знаете хоть что-нибудь про «Содружество»? – не оборачиваясь, начал он. Голос его был глухим, чуть дрожащим, как у человека, вспоминающего нечто, что лучше было бы забыть.

– Расскажите всё, – тихо сказал я.

– Смута была лихим временем, которое поменяло многое, – начал Грумов после недолгой паузы. – Все грабили всё и всех. Некоторые люди высоко взлетели, и сейчас большие и уважаемые люди только потому, что тогда быстро отбросили понятия честь и совесть, и начали ловить рыбку в мутной воде. В руках нужных людей быстро скопились капиталы, которые пахли порохом, большой кровью и сотнями смертей. И эти капиталы нужно было как-то легализовать. И тогда нескольким светлым головам пришла идея, как легализовать капиталы.

– Земля, – догадался я, и призрак кивнул. Двинулся от окна к книжной полке. Его шаги были беззвучны, но воздух шевелился:

– Во владениях Демидовых были тысячи гектар земли. Большинство из которой была пахотной, сдаваемой в аренду от Империи. А в начале Смуты Демидовых не стало. И земля сделалась ничьей. Её можно было взять. А можно было купить за бесценок.

– И тут в схеме появился мастер Клыков?

Грумов снова кивнул:

– Андрей Миронович в те времена был никем. Так мелким государевым слугой в земельном реестре. Но он знал, где земли спорные, а где – непонятно кому принадлежат. Часть земель новый Император пытался реализовать под продажу мелким помещикам. Само собой за бесценок. Зачастую, такие помещики были ничем не хуже разбойного люда. И пытались отнять друг у друга лакомые куски. Часто, в результате такой дележки лилась кровь. Либо владельцы земель оказывались в остроге. И Миронов сперва помог «Содружеству» скупить ничейные земли через подставные компании. А иногда помещики умирали при странных, невыясненных обстоятельствах. И в результате несчастных случаев на воле или на каторгах. Один повесился в конюшне. Другой умер от укуса змеи. Третий сгорел на собственной мельнице

Я молчал. Внутри уже начала складываться картина. Я знал, что он скажет дальше.

– А когда самые лакомые куски из таких земель закончились, «Содружество» начало переоформлять спорные земли путем разных афер и мошеннических схем.

– Это многое объясняет, – произнес я.

Призрак подошёл ближе. Его глаза были пугающе живыми.

– «Содружество» вливало в купленные земли колоссальные средства, которые брали в банках в кредит. И тут основателям снова повезло. Потому что банки в Смуту открывали такие же мутные люди. И большинство банков, в которых были оформлены кредиты, обанкротились. Осталась только пара, но отдать им долги не было никакой сложности. А земли, для разработок которых по бумагам покупалась техника и нанимались люди, зарастала травой. До самого конца Смуты. Но люди, которые создали эту схему, получили чистые капиталы объемом в сотни тысяч. Миронов и остальные получили должности, титулы, и вышли в Высокий Свет. Все про это забыли. Все, кроме нового начальника третьего отделения. Который и возобновил расследование. Петля вокруг Миронова начала затягиваться. Приказчик понял: счёт подан, отвертеться уже не выйдет. Впереди бессрочная каторга и бесчестье для семьи. И Миронов выбрал путь из открытого окна.

Грумов замолчал. Комната словно стала холоднее. Я чувствовал, как между досок пола поднимается сырой воздух.

– У вас остались хоть какие-нибудь доказательства?

Грумов кивнул и посмотрел в окно.

– Да, – тихо ответил он после паузы. – Мне удалось кое-что собрать. Я спрятал все, но не здесь. Я понимал, что рано или поздно ко мне придут. Я арендовал банковскую ячейку. «Промышленный Кредитный», отделение на Литом проспекте. Она оплачена… ещё месяца на три.

– Этого может хватить, – ответил я.

Призрак усмехнулся, и в этом было что-то почти отцовское. Уважение.

– Пора, – сказал я. – Вы дадите показания. А ваши бумаги дадут делу ход. И эти организаторы не отвертятся. Даю слово высокорожденного.

Он кивнул – впервые за всё время уверенно.

– Только перед тем, как мы покинем вашу квартиру, я должен сделать кое-что важное, – произнес я и обернулся к призракам, которые застыли в стороне и с уважением смотрели на меня. Обратился к ним. – Я могу перевести вас за грань. Всех, кто желает.

Призраки некоторое время молча смотрели на меня. И я добавил:

– Те, кто хочет перейти, просто сделайте шаг вперед.

Первым двинулся старик в залоснившемся пиджаке. Он шел медленно, будто боялся споткнуться. Я призвал тотем, создал портал, и фигура старика растаяла в проёме, и на секунду в комнате запахло свежей землёй после дождя. Следом потянулись остальные. Кто-то с облегчённым вздохом, кто-то с тихим «спасибо». Через двадцать минут в комнате остался только десяток призраков, которые решили остаться. Я разорвал плетение потустороннего портала и устало произнес:

– Не балуйтесь тут. В Петрограде появилось отделение жандармов, которые занимаются призраками. Так что если будете хулиганить и стращать людей – на вас быстро найдут управу.

В подтверждение моих слов Буся затряс корнями. Призраки согласно закивали, давая понять, что согласны с правилами. Пенек довольно кивнул, словно послушание призраков было целиком его заслугой. Я решил не возражать, отправил гордый пенек в межмирье и сделал шаг к выходу, чувствуя, как холод от его присутствия стелется за моей спиной. Уже у дверей обернулся. Репортер стоял в паре шагов от меня. И мне показалось, что на миг его силуэт дрогнул, и я увидел молодого, уверенного человека, каким он, наверное, был в тот день, когда подписал свою первую статью. Но затем морок спал. И я вышел из квартиры.

Лестница показалась длиннее, чем была, когда я поднимался в жилье репортера. Я вышел из парадной, остановился на крыльце осматриваясь. Воздух во дворе пах сырой листвой. Черный микроавтобус монархистов уехал, на парковке стояло только несколько машин, у капотов которых топтались люди в камуфляжной форме. Волков выделялся на их фоне дорогим черным костюмом. Он стоял и общался с ребятами, но, заметив меня, прервал разговор. Уточнил:

– Узнали что-то?

Я кивнул:

– Даже больше, чем хотел.

– Тогда едем? – уточнил «кадет».

– Едем, – ответил я и сел в машину.

* * *

Солнце било в лобовое стекло, но в салоне было прохладно. Город за окном тёк, как вода: лениво, обыденно, в привычном ритме. В салоне стояла тишина, слышен был только шорох шин по мокрому асфальту и редкие удары дворников по стеклу нарушали этот гулкий вакуум. Сидевший за рулем Волков не расспрашивал о подробностях разговора с репортером. Я чувствовал его напряжение по тому, как он стискивал руль. Я заметил, как «кадет» то и дело косится в боковые зеркала.

– Хвост, – коротко сказал он. – Черная тонированная машина. Сидит почти от адреса. Едет на дистанции.

Я медленно повернул зеркало. Машина шла за нами как приклеенная, точно на одном расстоянии. Не приближаясь, но и не теряя нас из вида. Внутри что-то неприятно шевельнулось.

– Монархисты не медлили, – тихо сказал я. – Уже доложили, что мы унесли с собой нечто важное. И «Содружество» не могло не среагировать. Скорее всего, подрядило тех горе-шаманов или их друзей понаблюдать за нами.

Волков повернулся ко мне, уточнил:

– Что делаем?

Я пожал плечами:

– Спокойно едем дальше. Монархисты не скудоумные, чтобы нападать на нас по дороге. Скорее всего, в «Содружестве» решили, что мы можем привести их к тайнику репортера. Но мы поедем домой. Как и планировали.

Волков молча кивнул.

Улица впереди казалась длиннее, чем должна быть. В каждом переулке мерещился блеск стекла, у обочин стояли припаркованные машины с темнеющими окнами, за которыми можно было спрятать всё, что угодно: от скучающего водителя до притаившихся в засаде бойцов. Плечи сами собой напряглись, глаза начали цепляться за каждую вывеску, за каждый отблеск света на мокром металле.

Напряжение не спадало до момента, пока Волков не повернул к уже знакомой арке. Двор дома встретил тишиной. Даже вороны на яблоне сидели молча, вжимая головы в плечи. Только лужи блестели под солнцем, как зеркала. Волков остановился у крыльца, и я открыл дверь:

– Спасибо, что составили мне компанию, мастер Волков. Зайдете на чай.

«Кадет» покосился на открытое окно второго этажа. Из гостиной слышались голоса. И Юрий на секунду замер, будто вслушиваясь. А затем покачал головой:

– Нет, мастер Чехов. Мне пора.

– Как знаете, – ответил я и вышел из авто.

– Звоните в случае чего, – произнес Юрий, и я кивнул.

– Непременно.

Закрыл дверь, поднялся по ступеням крыльца и вошел в приемную. Дом встретил прохладой и тишиной. Я прошёл в кабинет, чувствуя, как следом тянется лёгкий озноб: призрак шел следом за мной, привязанный к фотокарточке, которую я нес в кармане. Закрыл за собой дверь. Репортер же проявился у стены и вопросительно посмотрел на меня, словно ожидая пояснений.

Я подошёл к окну. С улицы тянуло сыростью. Под кустом роз притаился Пряник, который пристально наблюдал за купающимися в лужах воробьями. В его позе было что-то угрожающе терпеливое.

– Мы начинаем, господин Грумов, – не оборачиваясь к призраку, сказал я. – Посмотрим, кто кого.