Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 225 (всего у книги 339 страниц)

– Понятно. Павел Филиппович, вам есть что возразить по существу?

Я встал из-за стола и одернул лацканы пиджака:

– Пока я слушал речь Егора Игнатьевича, у меня появилось несколько вопросов. Если мой оппонент не против, я бы задал их ему.

– Охотно выслушаю, – тут же ответил Егор Игнатьевич.

– Спасибо. Вы сказали, что ваш доверитель, цитирую «Забросил сети и вытащил их полными рыбы».

– Все верно, – подтвердил представитель ответчика.

– А затем к нему подошел мой доверитель и потребовал половину улова, – продолжил я. – Позвольте уточнить. Он подошел к лодке вашего клиента по воде?

Егор Игнатьевич замер, а затем осторожно ответил:

– Нет, мой доверитель ловил рыбу с берега.

– Сетью? – уточнил я.

– Все верно, – подтвердил юрист противоположной стороны. – Это никак не противоречит указу о рыбном промысле.

– И улов был хороший, если вы упомянули, что сети были полны рыбы, – уточнил я.

– Все верно. Вероятно, это и стало причиной конфликта. Истец, будучи рыбаком, просто позавидовал успеху моего клиента.

– Богатое же место на рыбу нашел ответчик, – протянул я. – Рыба сама в сети прыгает. А дело точно происходило в месте, где разрешена рыбная ловля? Не в заповедной зоне, и не на Мануфактурной стороне?

Представитель ответчика замялся, явно обдумывая ответ. Но ему на помощь пришел судья:

– Разве так не бывает? – удивился он.

– Бывает, – не стал отрицать я. – Например, в откровениях от учеников Искупителя было сказано, что их учитель ловил полные сети прямо с берега…

– Откровения учеников Искупителя базируются на воспоминаниях реальных событий, иначе Синод бы не принял их к учению, – тут же заявил Егор Игнатьевич и я недовольно поморщился, понимая, что сам дал ему козырь.

– Выходит, пока у истца и ответчика одинаковые позиции, – заключил судья. – Раз свидетели не заявлены, я хотел бы послушать мнение Павла Филипповича.

Я вздохнул:

– Мой доверитель упомянул, что в то время, пока ответчик ловил рыбу сетью с берега в оживленном судоходном районе, истец ходил по воде и загонял рыбу в сети. Так что фактически, истец помогал ответчику в ловле и тем самым…

– Да где ж это видано, чтобы человек по воде ходил? – удивленно перебил меня судья, листая дело. – Истец же простолюдин, и силой не обладает.

– А где видано, чтобы рыба у берега сама в сети вошла? – резонно заметил я, и судья задумчиво наморщил лоб. А затем произнес:

– Выходит, гражданский суд рассматривает дело между двумя одаренными Искупителем мучениками.

– Выходит, что так, – согласился я. – И дело нужно передавать в Синод, чтобы тот устанавливал правду среди отмеченных Искупителем людей. Или же они оба будут обвинены в ереси, и тогда…

Егор Игнатьевич побледнел, понимая, что если дело перейдет в Синод, его карьера будет завершена. Потому что перейдя на игру на этом поле, он сильно ухудшит положение ответчика, что прямо запрещено кодексом адвокатской этики. А еще он знал, что я только что пережил заседание комиссии. И ограничился выговором за то, что мой клиент попал в острог. Поэтому Егор Игнатьевич поспешно откашлялся и произнес:

– Возможно, в истории моего доверителя есть некая доля преувеличения. А еще, возможно, истец помогал ему в ловле рыбы. Просто ответчик запамятовал об этом.

– Выходит, вырученные за улов деньги нужно разделить? – уточнил я.

– Выходит, что так, – кисло согласился оппонент, и судья довольно стукнул по столу молотком:

– Суд удаляется в совещательную комнату, – провозгласил он, и мы быстро покинули кабинет.

Глава 24
Деловое утро

– Я много слышал о вас, Павел Филиппович, – начал Егор Игнатьевич, когда мы вышли в коридор. – И даже, признаться, обрадовался, когда узнал, что вы будете моим оппонентом в этом деле. Очень уж мне хотелось посмотреть, каков знаменитый адвокат-некромант в заседаниях. Я надеялся увидеть кого-то из ваших подопечных. Не каждый день в зале суда проявляются мертвые. Но признаться, даже без духов вы смогли произвести на меня впечатление. Хотя я не ждал много от того, кто по своей воле взялся защищать простолюдинов. Не подумайте, я не смею вас осуждать. Понимаю, что у каждого свой путь.

Я только пожал плечами:

– На этом заседании вы сами подали мне идею. Мне осталось лишь ее развить.

Егор Игнатьевич досадливо поморщился. Вынул носовой платок из кармана пиджака и протер взмокший лоб. Я же продолжил:

– Но даже без этой подсказки я бы попросил об отложении заседания, чтобы поискать призраков на том берегу. Так что…

– А вы уверены, что они там живут? – осторожно уточнил мужчина.

– Обитают, – привычно поправил я собеседника. – И да, мертвых хватает в любом месте. Стоит только постараться, и практически на каждой улице обязательно найдется кто-нибудь из тех, кому хочется поговорить и получить услугу от некроманта.

– Уникальную услугу. Хорошая способность для адвоката, разговаривать с мертвыми, – протянул мой оппонент. – Дает некоторые… бонусы.

Я не ответил. Только покосился на коридор, где уже начали собираться призраки. Но они отчего-то не решались подойти ко мне. Я мысленно порадовался, что они не стали поддерживать меня на заседании. Никогда не знаешь, чем может обернуться такая вот помощь.

– У этих бонусов есть достаточно неприятный побочный эффект, – проговорил я негромко.

Мужчина кивнул. Но мне показалось, что он пропустил мою фразу мимо ушей. Я невольно поймал себя на мысли, что по-настоящему внимательны к моим словам лишь мертвые.

– Скорее всего, вас ждет блестящая карьера, Павел Филиппович. И дело не только в вашем образовании, достойном происхождении и таланте. Есть у вас харизма, – произнес адвокат и вынул из кармана пиджака картонный прямоугольник. – Думаю, я не первый, кто делает вам такое предложение, но если захотите в нашу коллегию – я буду рад. И обязательно выступлю в поддержку вашей кандидатуры.

– Благодарю.

Я принял прямоугольник, повертел его в руках, заметив знакомый адрес, и убрал в карман. Но все же не выдержал и уточнил:

– Позвольте полюбопытствовать, госпожа Свиридова была в вашей коллегии, верно?

Егор Игнатьевич смутился. Не думаю, что ему часто удавалось испытывать подобную эмоцию. Однако стоит отдать должное профессионализму адвоката, который почти сразу вернул лицу благостное выражение.

– Да, Елена Анатольевна была самой молодой адвокатессой в нашем сообществе.

– Как так вышло, что ее попросили из коллегии? – спокойно продолжил я.

– Павел Филиппович, я наслышан о вашей с ней вражде…

– Я бы не назвал наши взаимоотношения враждебными, – возразил я.

– Насколько мне известно…

Мужчина осекся, наткнувшись на мой холодный взгляд.

«Так его, мастер», – раздался совсем близко свистящий шепот.

«Прикажите, и мы его…»

Я едва заметно покачал головой, и угодливые призраки тут же отступили прочь.

– Не ожидал, что вы станете верить городским слухам, – с вежливой улыбкой заговорил я.

– Елена Анатольевна допускала некоторые ошибки, – промямлил мужчина.

– Она мастер своего дела, – возразил я. – И я точно знаю, кто просил о том, чтобы ее выперли из профессии.

– Вы должны понять, Павел Филиппович, что никто не хочет проблем. Раз вы понимаете, кто решил подвинуть девушку, то осознаете, что бодаться с господином Свиридовым желающих не нашлось.

– Вам стоит признать, что она получила место не благодаря своему отцу.

– Что теперь об этом говорить, – усмехнулся Егор Игнатьевич. – Есть старая поговорка «баба с возу и кобыле легче». Елена Анатольевна многих раздражала своими успехами.

Было заметно, что наша беседа стала для него в тягость.

– Что ж, не особенно люблю быть тем, кто приносит плохие новости, – я позволил себе легкую полуулыбку, – но вынужден сообщить, что с Еленой Анатольевной вы здорово просчитались.

– О чем речь?

– Ее пригласили на работу кустодии.

Я с мрачным удовольствием наблюдал, как адвокат бледнеет и рассеянно ослабляет узел галстука.

– Остается надеяться, что княжна не злопамятная. И не станет отыгрываться на тех, кто поступил с ней несправедливо, – продолжил я.

– Вы уверены, что сами кустодии… – собеседник посмотрел на меня с надеждой.

– Конечно. Я дал Елене Анатольевне самые лучшие рекомендации, когда новый начальник организации спросил меня о хорошем адвокате, который сможет рьяно служить империи.

– Что ж, приятно знать, что девушка нашла себе хорошее место, – пробормотал адвокат, но искренности в его голосе не слышалось.

В коридор выглянула помощник судьи и пригласила нас в кабинет. Мы последовали за ней.

Судья уже сидел в кресле, перед ним лежало раскрытое дело. И едва мы заняли места напротив трибуны, он зачитал решение. Требования истца оказались удовлетворены практически в полном объеме. И судя по лицу Егора Игнатьевича, такое решение вполне его устраивало:

– Когда можно будет забрать решение? – поинтересовался он.

Служитель Фемиды с тоской покосился на гору папок на одном из столов и ответил:

– Недели через три.

Это было нарушением гражданского Кодекса Империи, по которому решение должно было быть выдано на руки в течение десяти дней. Но Егор Игнатьевич только кивнул, соглашаясь и с этим.

– Благодарю, уважаемый суд.

Он встал из-за стола, взял сумку и направился к дверям. Я последовал было за ним, но в этот момент за спиной послышалось:

– Павел Филиппович, можно уточнить у вас кое-что? По вашей специфике

Уже у дверей я остановился. Обернулся и произнес:

– Конечно.

– Сколько времени живут в этом мире призраки? – уточнил судья, когда я подошел ближе.

– По-разному, – ответил я. – Многих забирают сразу после смерти. В этом мире остаются только те, кого держат какие-то сильные эмоции. Или недоделанные дела.

– Ну, а вот если призрак, допустим, остался в этом мире, – полюбопытствовал собеседник. – Он будет находиться здесь вечность?

– Если призрак остается один, то быстро дичает, – ответил я. – А если ему нечем будет питаться, он ослабнет и впадет в спячку.

– Вот оно что, – пробормотал судья. – А эти призраки могут перемещаться по городу, например?

Я покачал головой и пояснил:

– Призраки привязаны к месту своей смерти. И не могут далеко от него отходить. Но некромант, или очень сильный шаман, способен найти предмет, к которому привязан призрак, и взять его с собой. Переместив таким образом и самого духа.

Судья откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел в одну, только ему видимую точку за окном.

– Спасибо, Павел Филиппович, – произнес он после долгой паузы.

– Если это все, то…

– Да, конечно, мастер Чехов. Идите.

Я кивнул, попрощался и вышел за дверь.

Коридор здания суда начал заполняться людьми. И как оказалось заседаний на сегодня было назначено достаточно. Просто нам повезло попасть в суд с утра. Люди собирались у кабинетов в ожидании, когда их вызовут. К обеду, скорее всего, в коридорах будет не протолкнуться.

Спустился в холл и вышел из здания и прищурился, глядя на залитую солнечным светом улицу. Затем зашагал в сторону парковки, где стояла машина моего сегодняшнего водителя.

Не сразу заметил Гришаню, который ожидал меня у капота авто. Вид у парня был немного встревоженный. Это меня насторожило. И я осторожно уточнил:

– Что-то случилось?

– Просто вы не предупредили меня, мастер, что, работая вашим водителем, придется общаться с разными типами, – просто ответил тот. – Вот и…

Сперва я усмехнулся, решив, что наступили странные времена, раз некроманта не считают страшным. И даже подумал, не стоит ли всерьез оскорбиться. Но лицо у водителя было бледнее обычного. А вспомнив, как Гришаня ведет себя на дороге и кто стоит за этим непростым человеком, я нахмурился и осторожно уточнил:

– И кто же смог тебя напугать?

– Скажете тоже, – приосанился парень. – Меня не так-то легко напугать, знаете ли. Вот только кустодии всегда стращали меня похлеще сказок о мстительных призраков.

– Это не сказки, – обронил я и открыл дверь, чтобы занять задний диванчик.

И только после того, как Гриша уселся на свое место, уточнил:

– Кто из кустодиев к тебе подходил?

От этой фразы водитель переменился в лице:

– А их у вас в знакомцах не один?

Парень стянул с головы кепку и пару раз махнул ею, чтобы создать сквозняк. Вот только меня этот трюк не особенно впечатлил. Я ждал ответа с истинным некромантским терпением. Поняв, что меня этим спектаклем, не пронять, Гришаня вернул кепку на волосы и поправил ее так, чтобы козырек съехал набок под особенным углом.

– Он представился Константином Михайловичем…

– Вальдоров, – процедил я сквозь зубы, а потом уточнил, – А как ты догадался, что он не просто жандарм? Неужто удостоверение показал?

– Мне не надо корочкой в морду тыкать, чтобы я понял, кто есть кто, – усмехнулся Гриша. – Ни один другой бы не стал смотреть так холодно и… знаете, оценивающе так. Этот Вальдоров настоящий кустодий.

– Скажи лучше, что кто-то из юристов ему поклонился или ты у него документ из кармана вынул, – предположил я и едва не засмеялся, когда глаза у парня пораженно распахнулись.

– Ну это было потом. Когда я обо всем уже догадался, – протянул Гришаня с кривой усмешкой.

– Так чего он от тебя хотел?

– Вот это и странно. Я на стоянке припарковался. И вышел зубы посушить с местными извозчиками. Болтали обо всем и ни о чем. Смотрю, а мужики как-то странно посматривают мне за спину. Я решил, что они со мной по скудоумию задумали пошутить. Так вот когда обернулся, увидел, что у моей машины хлыщ какой-то трется. И первой мыслью было свистнуть, чтобы спугнуть его. Но Искупитель меня удержал от такого опрометчивого поступка.

– Чего он от тебя хотел? – без тени улыбки спросил я. – Спрашивал обо мне?

– Этот самый Константин Михайлович представился мне по имени. А потом и впрямь начал расспрашивать. О том, как давно я за рулем. Сколько раз возил некроманта по делам. И куда пропал его бывший водитель.

– Что? – я нахмурился.

– Мне тоже поначалу подумалось, что этот господин по вашу душу пожаловал. Что именно его и выслеживают все ищейки Петрограда.

Я постарался сохранить невозмутимый вид, чтобы не показать удивления. Значит, о поисках Щукина знают не только жандармы.

– Я даже дал знак школярам, что здесь гуляют.

– Какой знак? – не понял я.

– Чтобы они маякнули тем, кому положено, что рядом с некромантом трется неизвестный господин.

– Так, – я скрестил руки на груди, ожидая интересного продолжения.

– Бросьте на меня так пристально смотреть, Павел Филиппович, – обиженно фыркнул парень. – Я ведь не преступник какой.

Тут бы я мог поспорить, но вместо этого просто кивнул.

– Но после новых вопросов я смекнул, мастер Чехов, что интересуется он не совсем некромантом. А спрашивает про вашего приятеля, который накануне вас домой привез.

– И чем он интересовался? – я подобрался.

– Спрашивал, встречал ли я здоровяка, который живет в доме адвоката. Уточнил, когда я видел его в последний раз. И был ли тот в плохом здравии.

Я нахмурился, не понимая, зачем эта информация Вальдорову. Да еще и от водителя, который толком не знает Фому.

– Я сделал вид, что споткнулся, и между делом вынул из его кармана удостоверение. И тут же уронил его на асфальт. Вроде как случайно выбил из чужого кармана.

– Как он тебе голову не оторвал за такую шутку, – я потер переносицу.

– Я осторожно все проделал, – усмехнулся Гриша. – Вы не думайте, что я дуралей какой. К тому же я смог провернуть это в свою сторону.

Я удивленно поднял бровь и уточнил:

– Каким же это образом?

– Вальдоров поднял документ и сунул в карман, – пояснил Гришаня. – А потом как-то странно посмотрел на меня и жутким голосом сказал, чтобы я забыл о разговоре, который состоялся меж нами.

– Что? – не понял я.

– Я поначалу хотел спросить, с чего это Константин Михайлович решил на меня жути нагнать. Не сразу понял, что этот кустодий всерьез уверен, что я послушался.

Я мотнул головой, понимая, что перестаю понимать суть рассказа.

– В каком смысле?

– В том самом, – Гришаня постучал пальцем по виску. – Этот Константин Михайлович решил, что смог внушить мне забыть о беседе. У него на лбу даже испарина выступила от старания. А затем он щелкнул пальцами перед моим носом и совсем другим тоном спросил, который час.

– А ты чего?

– Я же не дурак, чтобы расстраивать важного человека, – совершенно серьезно пояснил парень. – Потому глупо начал моргать и шарить по карманам, словно ища часы. Потом хлопнул себя по лбу и глянул на циферблат тех, которые у меня на запястье. А кустодий в этот момент внимательно следил за мной.

– Он догадался, что ты его обдурил? – осведомился я.

– Обижаете, Павел Филиппович. Неужто я такого франта не обману? А чтобы он даже сомневаться не надумал, что я о нем ничего не помню, при прощании еще раз у него карман обшарил.

– Чего? – пораженно переспросил я.

– И опять уронил ту корочку злосчастную. После такого поступка этот самый кустодий даже не сомневается, что я позабыл о том, что мы с ним обсуждали.

– А ты молодец, – похвалил я Гришаню, и тот просиял. – Значит, мастер Вальдоров пытался тебя загипнотизировать.

– Он немного прогадал, – беспечно отмахнулся парень. – Я хоть и без отчества, но все же талант у меня какой-никакой имеется. И потому на меня гипноз от одаренных лекарей не действует.

– Ты не так прост, – рассеянно кивнул я.

– Знаю, вашество, – вздохнул Гриша и добавил, – но думаю, мне повезло быстро сообразить, что надо придуриваться. С этого кустодия станется и по голове ударить, чтобы память наверняка отбить. У меня от него пупырчатые мурашки по спине пробежали. А это, знаете ли, не самое частое явление в моей жизни – чтобы кто-то мог меня вот так на… сторожить.

Парень собирался сказать «напугать», но вовремя прикусил язык и заменил слово на другое. Я же задумался, зачем Вальдорову понадобилась информация о Фоме. Тем более такая личная. Неужто он решил отыграться на шамане и попытаться отомстить ему за унижение. Мне отчего-то казалось, что этот кустодий должен быть выше подобных обид. Но с другой стороны, я плохо разбирался в живых. А если судить по мертвым, то они и десятилетия спустя могли продолжать копаться в своих комплексах.

– А вы правду говорили про мстящих призраков? – словно между прочим, спросил Гриша.

– В каждой сказке есть доля истины, – не стал врать я. – А духи иногда очень зациклены на сильных эмоциях, которые испытывали при жизни или в момент гибели.

– То есть призраки убитых всегда хотят мести?

– Если они не были запуганы при жизни и имели твердый характер, то да.

Я тут же нахмурился, вспомнив о том, что самый сильный призрак, которого мне довелось встретить, вовсе не была зациклена на мести. Людмила Федоровна не искала своего убийцу и не желала ему наказания. Все же стоило признать, что чужая душа – всегда загадка. И призрак сильной женщины не исключение.

– Спасибо за консультацию, мастер-некромант, – произнес Гришаня и деловито уточнил. – Как прошло заседание?

Я покосился на водителя и произнес:

– С какой целью интересуешься?

– Так узнать, чем дело закончилось, – не моргнув глазом пояснил водитель.

– Адвокат-некромант выиграл, – просто ответил я.

– Ну поздравляю, мастер, – с уважением протянул парень и быстро сменил тему разговора. – Куда едем?

– Домой, – ответил я и довольно откинулся на спинку сиденья. Гриша же завел двигатель, и машина выехала со стоянки.

Глава 25
О добром некроманте

Людмила Федоровна сидела в кресле гостиной и со скучающим видом читала периодику. Рядом на столике лежали маникюрные ножницы и несколько прямоугольных газетных вырезок. При ближайшем рассмотрении я смог понять, что утренняя почта оказалась испорченной.

– И зачем вам понадобилось кромсать бумагу? – уточнил я.

– Я попросила Евсеева добыть мне вторые «Имперские ведомости», – пояснила Яблокова. – Подшивка не пострадает. Но я решила начать собирать вырезки о Фоме и его новой службе. Уверена, репортажей о нем не будет в достатке. Скорее всего, он будет оставаться в тени.

– Вероятно, так и задумано, – я пожал плечами.

– Его детям будет полезно знать, какими важными делами занимался их батюшка.

– Детям? – поперхнулся я.

– Именно, – кивнула Людмила Федоровна. – От тебя мы с Софьей Яковлевной еще долго будем дожидаться малышей. Не удивлюсь, если ты станешь благородно ждать, пока твоя избранница завершит обучение. И лишь потом, наконец, оформишь отношения как положено. А случайно детей вы не заведете из принципа. Чтобы позлить княгиню и меня.

Я на это ничего не ответил, лишь откашлялся, чтобы скрыть улыбку.

– Знаешь, я тут поняла, что вполне готова помогать воспитывать внуков. Зря я, что ли, такая умная? – рассеянно продолжила женщина.

– Мне кажется, что вы вполне способны и своих детей воспитать, – беспечно заметил я.

– Павел Филиппович, – укоризненно покачала головой соседка. – Ну, вам стоит понимать, что для подобного действа мне надо состоять в браке. А для этого я слишком…

– Вы не старая, – вставил я и понял, что поторопился.

Людмила Федоровна повернулась ко мне и демонстративно изогнула бровь.

– Я хотел сказать…

– Ты сейчас ступаешь по очень тонкому льду, юноша, – холодно предупредила Яблокова.

– … вы будете лучшей воспитательницей для детей. И неважно чьих, – осторожно произнес я.

– А что по поводу возраста? – прищурилась Людмила Федоровна.

– Он у вас самый подходящий.

– Для чего? – продолжила давить соседка, но не стала дожидаться ответа и заявила, – Для брака я слишком мудрая.

– Да, – быстро кивнул я.

Однако Яблокова решила разъяснить свою позицию.

– Это в юности можно выскочить за любого парня с приятной мордашкой. Молодежь всегда глупа и наивна. В этом есть своя прелесть. Оба молодожена верят в любовь и в собственное бессмертие. Даже клятвы произносят не раздумывая о словах. Он считает, что никогда не изменит. Она уверена, что ни за что не разочаруется. Это потом приходит прозрение. Спустя время он понимает, что юность проносится мимо. Она замечает недостатки, которых раньше не видела.

– Звучит мрачновато, – хмыкнул я.

Яблокова вздохнула и грустно улыбнулась.

– Я верю, что тебя обойдет сия чаша. Твоя избранница не так проста, как кажется. Она не помнит своих прошлых жизней, но они у нее были. И этот опыт не зальешь корвалолом.

– А я сам?

– Ты некромант. И это делает тебя зрелым даже в твоем нежном возрасте, – женщина покачала головой. – Ты не имеешь своего опыта, но перенимаешь чужой.

– Пожалуй, – не стал спорить я.

– А мне поздно верить в чудеса, – продолжила соседка с задумчивым видом. – Когда-то я мечтала стать невестой. Считала, что буду хорошей женой и матерью. Однако, жизнь… точнее смерть, все расставила по своим местам. Я умерла и пролежала в гробу не один десяток лет.

– Но сейчас все изменилось, – напомнил я. – Вы живая…

– Уверен? – женщина взглянула на меня, и мы какое-то время замерли.

Я по обыкновению ждал, пока собеседница отомрет. А она по старой привычке не отводила глаз. Через какое-то время стало понятно, что проигравшего в гляделки не будет. И я потупил взор, чтобы Яблоковы не испытывал неловкость.

– Я привыкла быть мертвой, – произнесла она тихо и добавила, едва слышно, – Мне поздно начинать все сначала. Да и не с кем.

– Бросьте…– ответил я, чтобы развеять мрачность.

– Поверь, Паша, я сейчас в том прекрасном возрасте, когда не соглашусь на первого попавшегося, который носит штаны. Я понимаю свою ценность, знаю толк в жизни, даже несмотря на опыт долгого посмертия. К тому же я довольно богата. И это стоит учитывать.

– Разве это недостаток? – удивился я.

– Конечно, – рассмеялась женщина. – Мне не подойдет кто-то с меньшим капиталом. Ты представь, каково будет мужчине, которому придется мне соответствовать? Он не сможет тратить такие же суммы, как я. И даже простой отдых на Кислых Водах станет для него серьезной тратой. Ремонт дома, хороший гардероб, украшения, услуги достойного лекаря. И что ты прикажешь мне делать? Экономить на себе, чтобы не оскорблять бедного избранника? Или оскорбить его еще больше, предлагая взять все траты на себя?

– Вы же современная женщина… – начал было я, но Яблокова взмахнула рукой, призывая меня замолчать.

– Ни один мужчина не простит женщине более высокого статуса. Он предпочтет, чтобы дама была в беде и нужде. Чтобы ощущать себя рыцарем и хозяином положения. Иначе, мужчина станет завидовать, таить злобу. А там и до скандалов рукой подать…

Людмила Федоровна запнулась и вернулась к газете буркнув:

– Конечно, я могу заблуждаться. Но проверять свою догадку не стану. Лучше буду воспитывать котов и детей Фомы с Иришкой. А потом и твоих с Ариной. Я стану хорошей тетушкой, что будет баловать малышню, и рассказывать всякие истории, в которые невозможно верить будучи взрослыми.

Я решил не спорить и мудро заявил:

– Ваше право. Однако, я думаю, что вы довольно молоды, чтобы делать глупости и быть наивной.

Яблокова улыбнулась и сменила тему:

– Как прошло заседание?

– Победой для моего нанимателя, – ответил я и оглянулся. – А где все?

Людмила Федоровна оторвалась от газеты и с удивлением посмотрела на меня:

– Разъехались по делам. Или ты думал, они будут сидеть здесь весь день?

В последней фразе чувствовался подвох. И я не стал отвечать. Яблокова же настороженно прислушалась к чему-то, а потом поднялась на ноги, подошла к окну и довольно произнесла:

– Кажется, у семьи Чеховых скоро сменится водитель.

– Почему? – не понял я.

– Потому что этот нагловатый Гриша вероятно отправится на каторгу, – загадочно ответила Людмила Федоровна, с любопытством глядя на что-то происходящее на улице.

Эта фраза смогла меня заинтересовать, и я присоединился к соседке, чтобы выглянуть в окно. На выезде из арки расположились две машины, одна из которых принадлежала Грише. Сам парень уже стоял рядом и активно жестикулируя, выяснял что-то с водителем соседнего транспорта, интеллигентного вида мужчиной средних лет в сером пальто.

– Надеюсь, жандармы прибудут быстро, – продолжила Людмила Федоровна, с явным интересом следя за происходящим. – Потому что если твой подопечный убьет этого милейшего человека с подозрительными татуировками на кистях, то рискует надолго попасть на каторгу. Значит, у тебя будет шанс вызволить парня из острога. Не зря ж тебя считают одним из самых удачливых адвокатов Петрограда.

– Вы полагаете, что это хорошее развитие событий? – удивился я.

– Полагаю, за парня заплатят «Сыны». Деньги будут весьма кстати.

– Дело ведь не в деньгах? – предположил я.

– Ты прав. К нам вновь заглянет Гордей Михайлович. Быть может, даже я случайно приглашу в это время Елену Анатольевну на чашку чая…

Я вздохнул и произнес:

– Вы мрачный гений, Людмила Федоровна.

– А несколько минут ты уверял, что я могу позволить себе быть наивной, – усмехнулась женщина.

– Ярослав, Василий, – позвал я призраков.

Они появились в гостиной через несколько секунд, и я продолжил:

– Попробуйте прекратить этот безобразный конфликт, пока он не перерос в драку.

– Ой, да что страшного может случиться, если эти двое милейших людей подерутся? – возмутилась Яблокова. – За потасовку им грозит максимум штраф. Ну заплатят они в казну по рублю –другому. Не обнищают. Зато какое будет зрелище.

Оппонент Гриши тем временем нырнул в салон своей машины, и через секунду появился в поле зрения с битой, которые используют в игре в лапту.

– А вот это уже не совсем честно, – тут же заметила Яблокова и насупилась. – Так он покалечит нашего паренька. Может даже зубы ему погнет. А там между прочим один золотой. Попрошу Бориса Николаевича найти его потом на асфальте. Суну его в жестяную баночку, чтобы гремел. Будет игрушка для котов…

– Драка может закончится нанесением увечий, – возразил я, понимая, что Яблокова по своему обыкновению шутит. – Причем не факт, что эти увечья получит Гриша.

– Тогда это будет чистой воды самооборона, – парировала Людмила Федоровна. – И штраф платить не придется. Жандармы просто составят протокол и отпустят его на месте.

Гриша среагировал моментально. Он отшатнулся, разрывая дистанцию, и потянулся за спину, где за поясом брюк, под полой пиджака прятался его аргумент для разрешения спора. Я успел заметить рукоять пистолета. И это было скверно.

– Или превышение самообороны, и то если сильно повезет, – ответил я и обернулся к призракам. – Вы еще здесь? Быстро во двор, пока водитель не застрелил этого несчастного.

Призраки кивнули и исчезли в полу. Два полупрозрачных силуэта появились в арке, и оба бойца замерли, сверля друг друга злобными взглядами. Но к активным действиям они переходить не спешили. А через секунду, мужчина в пальто опустил биту и что-то произнес. Оппоненты пожали друг другу руки и сели в авто, разъезжаясь каждый в свою сторону.

– Ну вот, – вздохнула Яблокова. – Такое зрелище испортил, Павел Филиппович. Эх ты. До чего ж ты скучный некромант. Того и гляди крылья за спиной вырастут и нимб над головой появится. Сам не творишь интересные вещи и другим не позволяешь.

В последних фразах моей соседки слышалось явное осуждение. Но я пропустил его мимо ушей. Вместо этого пояснил:

– Это зрелище могло закончится перестрелкой.

– Тем более. Давно ты видел перестрелки белым днем в центре города? Хотя ты, наверное, этого даже не застал. А вот в Смуту такое случалось нередко…

Женщина вздохнула и мечтательно прикрыла глаза, вспоминая минувшие дни. На первом этаже дома же послышались голоса, которые активно о чем-то спорили. А вскоре призраки появились в гостиной.

– Я успокоил своего человека быстрее, – самодовольно произнес Ярослав.

– Еще чего, – возмутился Козырев. – Пока ты там что-то мямлил, я успел нашептать этому Гришане, чтобы тот успокоился и не хватался за пистолет. И он меня послушался, причем сразу. Учись, студентик, пока я жив… точнее, покамест я тут обитаю.

– Если бы я не успел внушить тому типу, что не стоит махать палкой, лежать твоему Гришане на мостовой с пробитой башкой, – не успокаивался бывший культист.

– Пффф, – отмахнулся Василий. – Юноша, до «лежать на мостовой» бы дело не дошло. А вот твой человек вполне мог бы лечь. Причем с дыркой в голове. Но если новый водитель Павла Филипповича гуманист, в чем я сильно сомневаюсь, то твоему человеку прострелили бы колено.

– Не знаю, что означает это неприятное слово «гуманист», но прозвучало это как оскорбление, – парировал Ярослав.

– Так ты книжки умные почитай, если при жизни образования получил три класса да два коридора, – невозмутимо ответил Козырев, явно довольный переносом конфликта в другую плоскость. – И все поймешь. В доме Павла Филипповича книг тьма. А заниматься самообразованием никогда не поздно.

Людмила Федоровна с интересом уставилась на спорящих призраков, явно ожидая последующей потасовки. Я же тяжело вздохнул:

– Что за день такой? Вокруг одна сплошная агрессия. Причем и между живыми, и между мертвыми.

– Да мы так, – поспешно ответил Козырев. – Скорее просто развлекаемся. Хотя Ярослав зря отказывается признавать, что я выиграл.