Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 286 (всего у книги 339 страниц)

Глава 17

Я очень зла на Джона Хэнтона и в силу испепеляющей меня ярости и обиды еще долго не захочу видеть этого мужчину.

Я не хочу его видеть, я не хочу с ним говорить, я бы хотела о нем даже не думать.

Как я зла! Но злиться на одного только Хэнтона я не могу, когда понимаю, что вина за случившееся прежде всего на мне. Понимаю это, и сразу опускаются руки…

В глазах Джона я все еще остаюсь двадцатилетней девчонкой, если говорить о возрасте биологическом, и эта девчонка повела себя неоправданно глупо и безответственно. Так думает Джон.

Боюсь, я не оставила ему выбора поступить иначе. Он дал мне шанс оправдаться, но я этим шансом не воспользовалась. Без разъяснения причин мои действия оправдывают звание эгоистичной идиотки или… как выразился Джон, безмозглой.

Мне хотелось бы рассказать Хэнтону обо всем, но не в моих интересах, если такой мужчина как он, вдруг решит, что делом Евы Нельсон мне заниматься не нужно. И, если бы он так решил, Джон не оставил бы мне и шанса. Я не могла так рисковать.

Как бы там ни было, я не жалею о том, что сделала, сожалею лишь о том, как…

Признаюсь, с моей стороны был упущен тот факт, что, пожертвовав деньгами со своего счета, я едва не пожертвовала собственной свободой. Перспектива вернуться в дом Стоуна с дальнейшим переездом в больницу Данфорда – это было бы слишком! Жаль, что я не подумала об этом раньше, тогда не раздумывая приняла бы предложенные Майклом Гроузом деньги.

Что со мной происходит? В прошлом работа обязывала меня внимательно относиться к деталям в любом деле, так почему теперь я спотыкаюсь не о грабли, что скрыты под высокой травой, а о слона, что лежит посреди дороги?

Я считала себя умной.

Знания о будущем дают некоторые привилегии, но, оттого что я очень плохо понимаю эту жизнь – людей, их нравы и обычаи, правила игры в целом – проблем возникает куда больше.

Существуя в этом мире, я действую на чистом энтузиазме, бесконечно допуская одну великую глупость – во многом руководствуюсь знаниями другой вселенной и слишком часто верю, что некоторые правила игры моей реальности якобы сработают и в этой.

Одиннадцатого февраля 1957 года, спустя неполных полтора года своего заточения, Ева Нельсон вышла за пределы психиатрической больницы Данфорд. Я беспокоилась, что для Евы не подготовлена одежда по сезону, но из больницы женщина вышла в зимнем пальто и в сапогах.

Не выходя из черной машины такси, смотрю, как Брюс Новак поддерживает Еву за руку и та неуклюже спускается по неровным ступеням. Ноги будто не слушаются свою хозяйку, и этому была причина: Ева задрала подбородок высоко вверх и смотрит на чистое и солнечное небо так, как если бы видела его впервые.

Я пробыла в больнице всего три дня, но покинув ее, пришлось привыкать к ощущениям, что способен испытать только свободный человек. А Ева провела в больнице полтора года… Каково сейчас ей?

Женщина широко улыбается, а по фарфоровым щекам катятся слезы. Она зачем-то оглянулась назад, на эти мрачные серые стены, но быстро отвернулась и ускорила шаг, как если бы санитары уже следовали за ней, чтобы вернуть обратно. Брюс Новак едва поспевает за женщиной.

Ева села рядом со мной, следом за ней в темный салон такси опустился Брюс. Заработал двигатель, машина затряслась и медленно поползла по неровной грунтовой дороге.

Ева смотрит на меня как благодарный щенок, что узрел своего спасителя от страшной и неминуемой смерти. Рука ее дрогнула, она вдруг чего-то испугалась, а затем набросилась на меня в крепком объятии, прошептав у самого уха:

– Спасибо.

На вокзале западного Данфорда Ева и Брюс Новак сядут на стилпоезд до Конектик.

Вокзал наполнен людьми, их голосами и, конечно, рокотом десятка мощных двигателей многотонных машин. Ева озирается по сторонам круглыми от потрясения глазами – она полтора года не видела столько людей в одном месте, не видела стен, что могли бы отличаться от больничных. Кажется, Ева Нельсон успела забыть, что такое жизнь и какой она может быть.

На тринадцатой платформе короткий зеленый стилпоезд готовится к отправлению – после первого гудка у входа в вагон встал проводник, а редкие пассажиры неторопливо подтягиваются на борт.

Мне хочется отправиться вместе с Евой и Брюсом и помочь подруге освоиться в новой для нее жизни, но я не могу этого сделать. Когда Джон Хэнтон намерен добиться от кого-то нужного поведения, этот мужчина умеет быть очень убедительным, так что за границу Данфорда мне нельзя. По-хорошему, мне и на вокзале задерживаться не стоит.

– У тебя должна быть хорошая квартира. Мне это обещали, – улыбаюсь я Еве и еще раз обняла подругу. За ее плечом вижу ленивую улыбку Брюса Новака. Я уже преподнесла мужчине тираду извинений и, вопреки страхам о кончине его карьеры, все оказалось не так плохо, как я думала.

Брюс заверил, что был бы глупцом, если бы отказался от шанса представлять интересы Евы Нельсон в суде. В каждом доме радио будет настроено на волну приема из зала суда, за слушанием будут следить в офисах и на улице. Имя этого мужчины станет известно всем. Есть ли способ лучше проявить себя, чем показать целой стране, на что способен?

Раздался второй оглушительный гудок, не могу поверить, что больше не вздрагиваю, когда слышу его.

Тепло прощаюсь с подругой и желаю удачи мистеру Новаку. Прежде чем вступить на лесенку-подножку стилпоезда, Ева задержала на мне долгий взволнованный взгляд, и я в прощальном жесте махнула ей рукой.

Женщина поднялась на стилпоезд, а я, не дожидаясь его отправления, направилась к выходу из платформы номер тринадцать. Вышла из вокзала западного Данфорда и села в черное такси. Теперь мне нужно успеть на встречу с Патриком Джеферсоном, он ждет меня в своем кабинете к двум часам. Взглянув на маленький циферблат наручных часов, удостоверилась, что время еще есть, но его мало.

Сейчас час пик, и встречное направление по Второй центральной улице уже стоит – отовсюду слышатся нетерпеливые автомобильные гудки; из машины такси вышел пассажир, он предпочел идти пешком. Движение на восток таких сложностей не испытывает. Пусть не так быстро, как хотелось бы, но мы движемся.

Спокойным задумчивым взглядом смотрю в окно. Смотрю на красочные витрины магазинов с огромными рекламными надписями, я смотрю на людей и на их красивую одежду, смотрю на машины…

Мужчина в длинном черном пальто вынимает из уличного автомата газету. Женщина в красной шапочке выходит из телефонной будки.

Мне вдруг стало грустно.

На этих улицах мне не увидеть машин будущего поколения, не увидеть людей, неразлучных с их карманными телефонами.

Я ничего не узнаю о жизни без утренней газеты…

Кажется, я начинаю тосковать по ней – по своей прежней жизни. Очень.

Любопытно, если я вернусь однажды, я буду так же смотреть на мир, как Ева смотрела сегодня на свой?

Вхожу в карусельные двери небоскреба и уверенным шагом направляюсь к лифту, выжимаю в нем семьдесят третий этаж.

В кабинете юриста мало что изменилось, повсюду бумаги, а на полу выстроены целые горы папок. Тем не менее, во всем этом хаосе есть порядок, и календарь на столе Джеферсона тому подтверждение, ведь сегодня действительно одиннадцатое февраля.

– Миссис Стоун, садитесь, – мельком взглянув на меня, сказал Джеферсон.

– Как ваши дела? – солидарно опуская всяческие приветствия, вежливо спрашиваю я и усаживаюсь на стул.

– Могли быть и лучше.

Настроение Джеферсона хуже обычного, и я спрашиваю, нахмурив взгляд:

– Что-то не так?

– Вы сняли со счета деньги, не поставив в известность ни меня, ни Хэнтона, – сердито говорит он, не поднимая на меня глаз – смотрит бумаги. Я напряглась. – Чтобы срочно поправить учиненный вами беспорядок, мне потребовалось оставить важные дела! А я этого не люблю, – теперь смотрит на меня, и взгляд у мужчины такой… мне бы хотелось, чтобы он опять смотрел на бумаги. – Что я вам говорил, когда забрал из больницы Данфорда?

– Быть осторожнее, – припомнив, говорю я.

– Нет! – завопил Джеферсон, а я едва не подскочила с места. – Я говорил, чтобы вы держались подальше от неприятностей, а вместо этого влипли в них по самые уши! Я велел обсуждать со мной любые решения, которые прямо или косвенно могут касаться Стоуна, но вы решили по-своему. Вся соль, Анна Стоун, в том, что ваши ошибки исправлять приходится мне! Ваши ошибки вредят мне!

Пухлые щеки юриста обрели пунцовый оттенок. С трудом, но я сохраняю спокойствие.

– По вашей милости я теперь без помощника, – уже тихо и с досадой бросил он, подразумевая уволенного Хэнтоном Брюса Новака.

Патрик упал на стул, платком убирает проступившую влагу со лба.

– Столько проблем от вас одной… – выдохнул Джеферсон, надев круглые очки.

– Мне жаль, – выдержав недолгую паузу, осторожно говорю я.

– Он сам виноват, – погруженный мыслями о помощнике, отмахнулся Патрик. – Глупый парень, ведь сам согласился помогать вам.

У меня было что сказать Джеферсону на это, но благоразумно предпочла помолчать.

– Перейдем к делу, – сказал он, подняв на меня глаза. – Двадцать четвертого марта на одиннадцать часов назначено слушание. Вы все еще живете в квартире Хэнтона?

– Да, – тихонько говорю я, почувствовав, как полыхнули щеки.

– В десять я приеду за вами, – говорит мне Джеферсон и, наставив на меня свой пухлый палец, строго добавил:

– И вы должны быть там! В его квартире и ни в каком другом месте, вы поняли меня, миссис Стоун?

– Я поняла вас, мистер Джеферсон.

– Хорошо, – с некоторым недоверием изрек он. Подумал немного и сказал:

– Вам потребуется купить в магазине подходящую для слушания одежду.

– У меня есть одежда.

– У вас нет одежды! – громче, чем следовало, возразил мне Патрик. – Посмотрите на себя, одеваетесь как провинциалка, а я хочу видеть на суде эффектную элегантную женщину, уверенную в том, что она делает.

– Хорошо…

– Вы должны выглядеть уверенной! – не успокоился Патрик. – Понимаете меня, миссис Стоун? – будто убежденный в ограниченности моего ума, говорит он.

– Я поняла вас, – с некоторым недовольством проговорила я.

– Начнется слушание, говорю я, а вы молчите, – продолжил он. – Даже когда вас спросят о чем-то напрямую, молчите, пока я не дам вам разрешения говорить.

– Даже когда ответа от меня потребует суд? – удивилась я.

– «Мне нужно посоветоваться с адвокатом» – это вы должны говорить, когда суд спросит конкретно вас, а затем вы дословно продублируете то, что скажу вам я. Это понятно?

– Понятно.

– Хорошо, – опять сказал Джеферсон. Как мне кажется, теперь в моих интеллектуальных способностях Патрик сомневается меньше. – На этом все.

Удивленно выгибаю бровь.

– Как все? – не поняла я. – А как же стратегия?

– Помните, что я от вас требую хорошего платья. Обсудите это с Хэнтоном и просите, чтобы он нанял вам стилиста.

– С этим разберусь… – рассеянно говорю я. – Но я о другом!

– Нет, – отрезал Патрик, скептически взглянув на меня. – Я сам позвоню Хэнтону, чтобы он все устроил. Теперь все.

В смятении выхожу из кабинета Джеферсона. Назначив встречу, все, что хотел сказать мне мой юрист, это то, что я должна переодеться для слушания и молчать на нем?

Это все, что от меня требуется?

Правда?

Даже когда вышла в прохладу улицы, у меня все рано сохранилось озадаченное выражение лица.

Глава 18

Как-то вечером на автоответчике для меня было оставлено сообщение от Дэйзи, она назвала день и время, когда состоится встреча со стилистом, упомянув, что этому человеку я представлена под девичьей фамилией Лоуренс.

Мне настоятельно рекомендовано не использовать фамилию Стоун во избежание встреч с репортерами.

И вот я здесь, стою на тротуаре у дома с круглыми фонарями.

– Мисс Лоуренс? – улыбается мне женщина.

Ничему не удивляюсь и даю в ответ положительный кивок.

Женщина продолжает улыбаться.

– Меня зовут Беки Джонс, сегодня я ваш стилист, но зовите меня просто Беки.

Беки – миниатюрная и очень худая женщина тридцати лет. При вытянутом лице ее неестественно впалые щеки не придают ей привлекательности. Беки Джонс обладает типичной внешностью современной кокетки. Она блондинка с помадой вишневого цвета на губах, а цвет ее ногтей точь-в-точь повторяет цвет ее губ.

– Итак, милая моя, я должна преобразить вас в жену нефтепромышленника, железнодорожного магната или в благочестивую супругу политика! – сжимает кулачки на руках, как если бы говорила о собственной мечте. Женщина оценивает мою внешность глазами художника. Причем безумного… – Красивые ровные волосы, хорошенький носик, с губами что-нибудь придумаем, но какой взгляд! Ножки ровные?

– Э… – заторможено промычала я, опустив взгляд на ткань светлых брюк. Когда окончательно понимаю смысл вопроса, четко говорю:

– Да.

– Чудно! Я уже вижу вас в элегантном белом платье, на невысоких каблуках и в эффектной красной шляпе с широкими полями. Подчеркнем глаза и не будем трогать губы, пусть на них сохранится непорочная естественность!

Беки в восторге от своей идеи.

– Нет! – категорично заявляю я.

– Хотите, чтобы губы были яркими?

– Нет, не хочу! – заволновалась я. – Образ тоже не подходит.

Женщина с пониманием выдохнула. По выражению ее лица понимаю, что она уже не в первый раз сталкивается с подобным упрямством в своей работе.

– Мисс Лоуренс, я понимаю, вы привыкли к чему-то… попроще, – Беки выразилась мягко, не как Джеферсон. Дружелюбно укладывает ладони мне на плечи и как змея-искусительница заглядывает в глаза. – Доверьтесь мне и вы ни о чем не пожалеете!

– Я понимаю, какая задача стоит перед вами, – осторожно снимаю ее ладони со своих плеч. Пытаюсь быть убедительной. – Но образ, который вы предложили, не подходит.

Беки Джонс складывает руки на груди и оценивает меня хитрым взглядом.

– Сделаем вот что, – бодро говорит она, наставив на меня свой тоненький указательный палец. – Я создам для вас образ, а вы его безропотно примерите. Если не понравится, мы придумаем что-нибудь еще. Идет?

Немного обдумав, заключаю, что на это можно согласиться.

– Идет.

На лице дамочки растянулась странная улыбка, как будто она ловко меня обхитрила в чем-то…

– И нам нужна блондинка! – громко заявила она.

– Нет!

Я решительно не позволю творить с собой все что угодно. Я согласна на компромисс и позволю ей предлагать, но последнее слово останется за мной и по-другому не будет.

Желтые фонари – один из элитных районов Данфорда. Уличные фонари здесь действительно желтые – поверх круглых ламп золотистое покрытие в виде тонкого кружева.

На этой улице в ряд стоят сразу три универмага. Тот, в который поднимаемся мы, называется Дэнтли.

– Шантик или Бияно? – пропела Беки. Эти слова ни о чем мне не говорят и, не дождавшись от меня ответа, женщина обернулась. – Шантик и Бияно, есть предпочтения?

– Это бренды? – уточняю я.

Женщина уставилась на меня с глупым выражением. Так можно было бы смотреть на человека, который вдруг понял, что Земля круглая.

– Предпочтений нет, – несвойственным ей голосом заключила она.

Иду вслед за Беки.

Я думала, что универмаг на Второй центральной, тот, что рядом с парком, огромен и роскошен, но Дентли его превзошел во всем.

Магазин из восьми этажей выглядит, как дворец. Внутренняя отделка преимущественно состоит из коричневого мрамора. Здесь высокие потолки и широкие золотые лестницы. Над головой горит хрустальная люстра – большая, но не слишком. Самую большую люстру я видела в ресторане «Мистраль», вряд ли ей подобную я увижу где-нибудь еще.

В холле магазина вполне можно было бы устроить бал и танцевать здесь вальс.

– В Данфорде есть хоть один универмаг не царского образца? – спрашиваю я.

В ответ Беки издала странный смешок.

– Милая моя, таких, как Дентли, всего четыре в Данфорде.

– Тот, что на Второй центральной рядом с парком?

– Самый скромный из четвертки.

У стойки администрации большой плакат. Магазин предлагает услуги носильщика покупок – на плакате изображен счастливый служащий в красной форме. Очень напоминает консьержа в гостинице, только без головного убора.

Беки повела меня в брендовый бутик Шантик. Мы вошли в небольшую овальную комнату, и нам навстречу вышла женщина в синем платье и в жемчуге; представилась Лили. Выслушав короткие инструкции Беки Джонс, Лили без промедления принялась их исполнять.

Я присела за чайный уголок, а внимательная помощница продавца приготовила для меня чай. Ее любезность оказалась очень кстати, и за чашкой вкусного чая я с любопытством наблюдаю за работой Беки.

Опытным глазом женщина просматривает швы изделий, нашивки и рюши, а когда прощупывает ткани, их плотность и качество, выражение ее лица становится восторженно безумным. На какой-то миг мне всерьез показалось, что Бэки Джонс… обнюхивает белое платье. Когда она похвалила непревзойденный запах новой ткани, я поняла, что мне не показалось.

Продавец Лили не устает предлагать Беки новые наряды, несколько моделей попыталась представить мне, но осознав, что мой интерес куда скромнее, оставила в покое и сосредоточила усилия на Беки Джонс.

Когда мой стилист определилась с выбором, она показала мне бежевое платье с большими синими пуговицами, к платью прилагался полосатый во всех оттенках синевы ремень. На кармашках крохотные бантики небесно-голубого цвета.

– Нет, – без сомнений, говорю я.

– Мы договорились, – напоминает мне Беки.

Упрямым взглядом смотрю на женщину. В игру гляделки победила она и я, скрипнув зубами, неохотно повинуюсь.

Я примерила платье. Оно подошло мне, но не понравилось. В нем я похожа на куклу.

– У тебя потрясающая фигура, милая! – радостно пропела Беки, едва я вышла из примерочной. Женщина обошла меня вокруг. – Но для этого платья нужна фигура, как бы сказать, повыразительнее, – деликатно намекнула она про мой невыразительный зад.

– Все равно для дела не годится, – спокойно замечаю я.

– Мы здесь не ради одного только платья, – тихонько рассмеялась Беки. Дает мне в руки другие наряды. – Моя задача – со вкусом пополнить ваш гардероб. Весь. Без ограничений…

Вот интересно, это намек Джона на мое чувство стиля?

Слова Беки Джонс произвели больший эффект на продавца Лили, нежели на меня. У женщины загорелись глаза, а улыбка стала шире.

Легко мы от нее точно уже не отделаемся. Взглянув на Беки, с тревогой понимаю, что обе женщины теперь в команде.

Я примерила несколько платьев подряд и украдкой взглянула на ценник одного из них. Шестнадцать тысяч баллионов!

– Милая, вы в восторге? – с нежностью спрашивает меня Беки. – У вас словно дыхание перехватило!

С круглыми от изумления глазами смотрю на Беки Джонс.

– Не от восторга, – заверила я женщину.

В бутике Шантик я перемерила массу платьев. Беки и Лили убеждают меня в необходимости нарядов, которые, несомненно, должны быть в гардеробе каждой женщины, а я устала предъявлять аргументы, почему наряд экстравагантен, смешон и просто мне не нравится.

Я устала и возненавидела примерочную размером с маленькую комнату. Мы здесь уже целую вечность!

Когда дело дошло до образа морской тематики, я осознала, насколько далеко мы ушли от ключевой задачи, и решилась, наконец, взять дело в свои руки.

– Попрошу внимания, – сказала я, и две женщины обратили на меня взгляды. Тихая помощница продавца где-то у меня за спиной, так что ее я не вижу. – Мне нужно платье темного оттенка, элегантное и простое. Никаких бантиков, рюшей и больших пуговиц, – теперь обращаюсь только к продавцу Лили. – У вас есть что-нибудь подходящее?

Беки сразу захотела что-то сказать по этому поводу, а я шикнула на нее. Женщина удивилась, как котенок, которого вдруг щелкнули по носу. Не факт, что она хотела о чем-то возразить, а я все равно шикнула на нее второй раз и не поленилась сделать это даже в третий, так и не позволив ей сказать слово.

Мои требования озадачили Лили. Задумчиво женщина говорит:

– Есть платье, соответствующее вашему запросу, но цвет у платья светлый.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Давайте посмотрим.

– Подождите минутку, – сказала Лили и вышла в соседнюю комнату.

– Прошлогодняя коллекция… – в ужасе ахнула Беки.

Когда Лили вернулась, она показала мне сразу два платья – золотое и кремовое. Золотое длинное платье с прозрачной шалью выглядит как вечернее и для дела, разумеется, не подходит, но в целях пополнения общего гардероба я попросила его далеко не убирать. А вот кремовое платье вполне может подойти.

У платья узкая талия, высокий воротник прямоугольной формы, низ – непышная юбка-колокол. Рукава короткие. Скучную строгость платья освежает серебристый, едва заметный рисунок на ткани в виде геральдической лилии.

Конечно, не то к чему я привыкла, но мне подходит.

– Что думаете, Беки? – спрашиваю я.

– Милая моя, вы очаровательны!

Продавец Лили тоже не отрывает от меня задумчивого взгляда. Улыбается.

Беки обошла меня вокруг и разжала заколку на моих волосах. Темные каштановые пряди рассыпались на плечах и спине.

– Как в этом платье смотрится брюнетка? – спрашиваю я.

– Восхитительно!

Воспользовавшись случаем, я обновила не только свой гардероб, еще я подумала о Еве Нельсон. Теперь и Еве будет в чем появиться на собственном слушании.

Разумеется, Беки я ни о чем не рассказала, а на ее вполне справедливое замечание, что наряд мне мал, даю простой ответ:

– Хочу.

Женщина топнула ножкой, а когда приготовилась возразить мне, я шикнула на нее, но в этот раз сделала это шутливо. Беки упряма, но, когда нужно, я тоже могу быть упрямой, причем очень. Так что Беки Джонс пришлось смириться.

Из универмага иду с кучей брендовых пакетов в руках. Я устала.

– А теперь в жемчужину! – пропела Беки и свернула к соседнему универмагу. В этот самый миг я споткнулась и растянулась на асфальте, но все равно выдавила свое категоричное:

– Нет!

Черная машина такси плавно движется по ночным улицам Данфорда, освещенный светом электрических ламп этот город не спит. Куда не взгляни, горят вывески, подсвечиваются рекламные плакаты, повсюду снуют люди, а дороги заполнены машинами.

В вечер пятницы в кинотеатры, рестораны и бары большие очереди.

В вечер пятницы я тоже еду отдыхать. Майкл заверил, что мне это нужно, и, не спрашивая ни о чем, прислал курьера, который вручил мне пригласительный билет в комплекс «Зеленый бриллиант» на Тридцать первой западной улице.

Я долго сомневалась, а стоит ли мне ехать?

По случаю десятилетнего юбилея в этот вечер комплекс собирает на свое торжество влиятельных и знаменитых гостей, и вот сейчас к зеленой ковровой дорожке выстроилась длинная цепочка из автомобилей.

Вдоль канатного ограждения толпятся люди, они кричат и тянут руки, когда по ковровой дорожке идет очередная знаменитость. Не имею представления, кем может быть фигура в белом смокинге в паре с ослепительно красивой женщиной в синем платье, но в том, что знаменитость именно мужчина, сомнений нет – толпа кричит только его имя.

Знаменитости появляются из респектабельных автомобилей или машин такси, они идут по ковровой дорожке, а толпа встречает их радостным воплем. Фотовспышки взрываются со всех сторон.

Из машины передо мной появились две низенькие женщины, в них я узнала главных героинь из телесериала, а рядом с ними, судя по всему, их мужья.

Очередь пройти по зеленой дорожке наконец подошла ко мне. Машина подтянулась к канатному ограждению, а служащий в зеленой форме открыл для меня дверь автомобиля.

В одном только золотом платье с легкой накидкой на плечах сразу ощутила прохладу улицы холодного мартовского вечера. Служащий спрашивает приглашение, и как только я протянула свое – «парное», он позволил мне ступить на зеленую дорожку.

Я не придумала, приглашение так и называется «парное», что означает «+1» к билету приглашенной персоны.

Смотрю на большое красивое здание. «Зеленый бриллиант» сияет в свете ламп и круглых прожекторов. Гостиница, ресторан, казино, и все в одном месте!

Прямо перед моим лицом возникла фотовспышка. Я привыкла к оглушающим гудкам стилпоездов, но от ярких и громких фотовспышек все еще вздрагиваю. К этому действительно нужно привыкать.

Поправляю меховой ворот своей накидки, осторожным взглядом смерив толпу. Я не улыбаюсь, потому что мне страшно. Так много людей прямо сейчас уставилось на меня!

Взяв свои страхи под контроль, иду по ковровой дорожке, постепенно увеличивая темп. Совсем скоро на моем лице появляется подобие улыбки.

Ну и чего я испугалась?

Я окончательно успокоилась и, преодолев половину пути, смогла даже почувствовать себя такой же знаменитостью, как и те, что прошли здесь до меня. Вот только не все фотографы спешат пускать в расход свои лампы, разглядев во мне отнюдь не знаменитость.

Уже внутри, не способная оторвать глаз от сдержанной роскоши зеленого холла, шевелю плечами, принудив зимнюю накидку соскользнуть с плеч по рукам. Подхватываю ее не я.

«Джон», – подсказывает мне мое сознание, и улыбаюсь. А когда обернулась, улыбка сразу исчезла с моего лица.

Предложив мне руку, легонько улыбнулся Алан Лонгер.

– Вы очаровательны, – с прохладой в голосе сказал он.

Оттого, что я оказалась с этим человеком вот так близко, в груди пугливо сжалось само сердце. Мне надо принять его руку? Я должна?

На нас обращены взгляды, и я понимаю, что оказалась в той ситуации, когда отступать некуда. У меня нет права на грубость, только не здесь…

Поджав губы, естественно и непринужденно укладываю свою руку на сгибе руки Алана Лонгера. За спиной взорвалась фотовспышка, за ней последовала новая. Закрыв мои пальцы ладонью другой руки, мужчина обернулся к репортерам, неминуемо увлекая меня за собой.

Я этого не хотела!

– Как зовут вашу спутницу, мистер Лонгер? – выкрикнул один из толпы. Сразу делает снимок.

– Как ваше имя, мисс? – кричит другой.

Репортеры, что сперва не обратили на меня внимания, теперь боролись за первенство сделать лучшую фотографию.

– Анна, – тихонько говорю я, когда вопрос повторился еще несколько раз.

Перевожу на Лонгера недовольный взгляд, а тот с усмешкой смотрит на меня сверху вниз.

– На этом все, господа, – властным тоном сказал Лонгер и, не выпустив моей руки, увел вглубь холла, к лестнице, куда репортерам вход уже закрыт.

И на том спасибо.

Тяну руку в попытке восстановить между нами дистанцию, но мужчина только сильнее сжал ее.

– Был уверен, что встречу вас здесь, – голос Лонгера звучит сухо и безжизненно. Настолько мертвым я не слышала его ни разу. – Собственно, в этом причина, почему я здесь. Вам это льстит?

– Мне все равно, – огрызнулась я. – Отпустите руку.

– Жаль, что не рассказали Джону о нашем маленьком приключении в стилпоезде, я был полон надежд сыграть на нервах Хэнтона.

– Сейчас вы успешно играете на моих. Пустите!

Мужчина тихо рассмеялся и смех при этом слышится снисходительным. Не сразу, но Лонгер сделал так, как я потребовала.

Наградив мужчину злым взглядом, торопливо прохожу вперед. Приподняв подол золотого платья, поднимаюсь по лестнице и только в коридоре второго этажа оборачиваюсь, чтобы удостовериться наверняка – Алана Лонгера позади уже нет.

Теперь мне понятен странный интерес этого мужчины ко мне. Если нужно вывести Хэнтона из состояния равновесия, нет ничего эффективнее, чем добраться до одной из его женщин.

Неподобающего отношения к Мелиссе Бауэр со стороны Лонгера ждать не приходится, но вот я – совсем другое дело. Со мной так можно.

Прислонившись к перилам второго этажа, с усилием прогоняю дурные мысли и смотрю, что происходит внизу.

Банкетный зал как на ладони. В смешанном порядке по залу расставлены круглые столы, вся посуда на белых скатертях – зеленого цвета. Даже на серебряных вилках есть россыпь из мелких крупинок изумрудного стекла.

Женщины в красивых платьях и дорогих украшениях, а мужчины в смокингах. Люди разговаривают, пьют шампанское и просто приятно проводят время.

Всматриваясь в интересные и бодрые лица, среди присутствующих нахожу Майкла Гроуза. На нем белый смокинг, зеленая рубашка и красная бабочка. Хочется немедленно спуститься и отругать его за этот ужас, но когда мужчина улыбается вот так бесподобно обворожительно как сейчас, забывается всякая критика.

Улыбка Майкла обескураживает, быть ее обладателем – настоящее преступление! У девушки в розовом платье, обществом которой так увлечен Гроуз, нет шансов. Без сомнений, пройдет не так много времени и она с восторгом упадет в его объятия.

Что ж, с Майклом поговорю позже, когда он будет не слишком занят…

С любопытством смотрю на гостей торжества, и взгляд мой наткнулся на Мелиссу Бауэр, ее красное атласное платье выделяется на фоне менее ярких нарядов. Рядом с ней Клайд Коллинс.

Может, меня обманывают собственные глаза? Я смотрю пристальнее, надеясь распознать в мужчине другого человека, но обмана нет. Без сомнений, я вижу Клайда Коллинса. С бокалом шампанского он что-то говорит Мелиссе, а та с приятной улыбкой проговорила ему что-то в ответ.

В моей голове все перемешалось, и я решительно не понимаю, что происходит!

«Клайд столько знает обо мне…», – с ужасом подумала я.

Отвратительное и скользкое чувство страха закралось мне в самую душу, заполнило все мои мысли.

Опять смотрю на мужчину и снова убеждаюсь, что глаза меня не обманули, там внизу действительно Клайд Коллинс. Возникла волнительная дрожь. Усилием воли заставила отвезти от него взгляд.

Я зашла в уборную на этаже и плотно закрыла за собой дверь. Вглядываюсь в бледное напуганное лицо и безумный взгляд собственного отражения в зеркале. Неужели это я?

Кручу вентиль крана. Аккуратно, чтобы не задеть макияж, увлажняю лицо холодной водой. Потребовалась минута, чтобы вернуть прежнее самообладание.

Опять уставилась на свое отражение в круглом зеркале.

Слишком много потрясений для одного вечера!

Выдохнув, принимаю твердое решение покинуть вечеринку.

Вышла из уборной. С прямой осанкой быстрым шагом спускаюсь по лестнице и прохожу к гардеробу, но, прежде чем забрать вещи, прошу служащего подать мне машину.

Женщина за стойкой гардероба ждет, когда я вручу ей номерок, которого у меня нет.

«Лонгер сдал мою накидку, но номерок не отдал», – вспоминаю я.

Найти Алана Лонгера и спросить с него свой номерок – это разумный шаг, но нутром чую, что эта самая неудачная идея, которую стоило бы воплощать в жизнь.

– Анна?

У меня сердце замерло, когда встретилась взглядом с синевой глаз Клайда Коллинса. В нескольких метрах от меня мужчина кажется удивленным, но не слишком. Улыбнулся мне, а в ответ мой взгляд стал еще более хмурым, чем был до этого. Резко развернулась и, позабыв о накидке, умчалась к выходу. Служащий торопливо открыл передо мной дверь, и каждой клеточкой тела я почувствовала дыхание ночи зимнего Данфорда.

С небес сыпется снег.

Уверенно шагаю по все еще зеленому ковру. Со всех сторон ослепили фотовспышки. Слышу возгласы репортеров вперемешку с обезумевшей толпой. Я надела маску невозмутимого покоя и заперлась внутри себя. Ничего не вижу, кроме открытой дверцы темного такси, ничего не слышу, кроме взволнованного биения собственного сердца.