Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 288 (всего у книги 339 страниц)

Айзек Берч взял короткую паузу, а после заговорил опять. Тон его голоса стал тверже.

– Томас Стоун, очарованный восхитительной Анной, проводит с ней много времени, но… влюбленные почти никогда не остаются одни. Подруга Анны, Шарлотта Хендриксон, всегда рядом. Строгих нравов Анна и распущенная Шарлотт. Не он соблазнил мисс Хендриксон, а она его!

Публика заголосила, и председательствующему пришлось вмешаться. С несколькими ударами молотка порядок был восстановлен.

– Да, была совершена ошибка, и Томас отчаянно сожалеет о ней! – громко объявил Берч. – Томас Стоун незамедлительно делает Анне предложение стать ему женой, но прежде разрывает всякие отношения с Шарлоттой Хендриксон, – затем говорит с сожалением. – Но Шарлотта не согласна! А Томас не может рассказать Анне правду в страхе ранить ее чувства.

Вся аудитория молча следит за Айзеком Берчем и за ходом его мыслей.

– Мистер Стоун покупает дом в Гринпарке. Милый дом вдали от Форклода и от Шарлотты Хендриксон. Разве стал бы мистер Стоун устраивать семейный очаг за три тысячи миль от Форклода, если всерьез был заинтересован во встречах с ней?

Оглядев присутствующих многозначительным взглядом, Берч продолжил:

– Накануне свадьбы Томас говорит девушке, что, несмотря на приглашение Анны, мисс Хэндриксон – нежеланный гость на свадьбе. Да, резко! Да, жестоко! Но необходимо… – Берч поднимает над головой желтый лист на всеобщее обозрение. – Мистер Стоун сообщает мисс Хендриксон о полном прекращении их отношений не по телефону и не лично, а телеграммой!

Секретарь принимает бумагу у Берча и предоставляет суду, затем дает возможность ознакомиться с ней мне и Джеферсону. На желтой странице, заляпанной чернилами пишущей машинки, значится следующее:

«Адрес: город Форклод, Лоуклау 14. Шарлотте Хендриксон лично в руки. Шарлотт, все должно закончиться. Я не хочу видеть тебя на своей свадьбе. Я не хочу видеть тебя в своем доме. Никогда». А ниже штамп службы, удостоверяющий подлинность текста письма.

Мой взгляд зацепился за название улицы «Лоуклау», а затем словно в лихорадке всплыли слова Берча: «подруги детства», «два соседних дома» и в ту же секунду я вспоминаю дом родителей Анны за номером 13.

Мне припомнились разорванные фотографии в альбоме.

Когда мне стало известно, что у Тома есть любовница, я догадывалась, что ею могла быть подруга колледжа, та, что на снимках. Но я и подумать не могла, что все вот так грустно…

Я считала, Анна вернулась в дом родителей за их поддержкой и теплом родных стен, но, быть может, она приехала к Шарлотте… И что потом?

Очень сильно болит голова.

Выходит, соседский парень, с которым изменила Анна – родной брат Шарлотты.

Мои размышления прервал холодный голос Берча:

– Несмотря на письмо Тома, Шарлотта приезжает на свадьбу. Анна не подозревает о коварстве подруги, для нее Шарлотта Хендриксон – желанный гость. За молчание девушки Томасу приходится идти на сделку с этой опасной женщиной, – говорит Айзек Берч. – Мисс Хендриксон не глупа. Стоун женат и ей принадлежать уже не будет. Она понимает, что в сложившейся ситуации придется смириться и отступить, но взамен требует от Стоуна, чтобы тот провел время, отведенное для молодоженов, не с женой, а с ней… Высокая плата, чтобы эта женщина никогда больше не появилась в его жизни и в жизни Анны. Таковы были условия Шарлотты Хендриксон, – философски заключил адвокат Берч. – Случается непредвиденное, и миссис Стоун узнает о связи мужа с Шарлоттой и… молчит. Почему? Холодная и отстраненная, регулярно исчезая из дома, оставляет домашний быт в состоянии полного хаоса. Томас, словно холостяк, вынужден самостоятельно готовить себе еду, приводить в порядок одежду… Миссис Стоун изменилась, а обеспокоенный супруг не знает причины.

Адвокат Берч берет в руки бумагу со стола:

– Это заявление мистера Стоуна о помещении жены в психиатрическую больницу Данфорда. Мужчина надел квадратные очки с большими линзами и зачитывает то, что изложено на бумаге:

«Ее странное поведение и мысли не оставляют мне возможности думать иначе. Моя жена нездорова. По-другому смотрит, иначе говорит, изменились осанка и походка, привычки и навыки. Изменился характер в целом. Жена стала жесткой, упрямой, решительной на безумства, что совершенно ей не свойственно. Совсем недавно мы обвенчались. По непонятным мне причинам она хочет развод». Это написано не только что! Здесь изложены аргументы, которые легли в основу нелегкого решения мистера Стоуна, – многозначительно заметил Берч. – Таким образом, уважаемый суд, не коварный муж упек несчастную жену в психиатрическую больницу, а озабоченный здоровьем жены супруг поместил ее туда.

В зале начались перешептывания. Председательствующий стукнул молотком по подставке, призвав к молчанию.

– Миссис Стоун обижена на поступок мужа? – продолжил Айзек Берч. – Безусловно. Но этого бы не произошло, признайся она мужу, что с ней происходит. Совместно они нашли бы способ справиться с последствиями семейной трагедии, зачинщиком которой является никто иной, как Шарлотта Хендриксон. Мистер и миссис Стоун приняли неверные решения и совместно должны преодолеть их последствия.

Высокий мужчина слегка развернулся к публике.

– Уважаемый суд, дамы и господа, считаю самым лучшим решением в столь деликатной ситуации дать супругам Стоун второй шанс обрести семейное счастье, – берет фотокарточку свадебного торжества в руки. – Взгляните на фотографию и вы увидите, Томас и Анна Стоун счастливы. Еще не поздно все поправить, но на это потребуется время.

Один из судьей ненамеренно делает легкий одобрительный кивок.

– Благодарю за внимание, – сказал Берч и вернулся на место.

– Речь ответчика заслушана, – бесстрастным тоном проговорил председательствующий и ударил судейским молотком по столу. – У суда есть вопрос к ответчику. Адвокат Берч, прошу подняться.

У меня замерло сердце. Его голос – волнительное напоминание, кто передо мной все-таки восседает.

Поговорить с этим человеком с глазу на глаз и найти способ сделать это становится навязчивой идеей.

– Вы убеждаете суд, что в период брачного отпуска встреча вашего подзащитного с Шарлоттой Хендриксон была последней, – говорит председательствующий Берчу. – Тогда объясните изображенное на фотокарточках, выполненных детективным бюро намного позже этого периода, – председательствующий вскользь демонстрирует представленную Джеферсоном фотографию, где Томас держит в объятиях Шарлотту, далеко скользнув рукой ей под юбку. Самая невинная из всех представленных. Кроме любовников на фотографии изображен снимок газеты январского выпуска.

Берч говорит невозмутимо:

– После того как миссис Стоун выписали из больницы в октябре 56–ого, она продолжительное время не проживает с супругом и не поддерживает с ним связь. Психиатрическая больница также не дает информации о ее месте нахождения, ссылаясь на конфиденциальность в соответствии с законом. Полиция подтвердила правомерность отказа руководства больницы, – Берч задумался. – Прямо говоря, у мужчины есть потребности… и если бы жена оставалась рядом, подобного бы не случилось.

Выражение лица председательствующего остается бесстрастным, а вот по залу разносятся неодобрительные настроения.

– По вашему запросу психиатрическая больница Данфорд предоставила выписку из документации миссис Стоун, – задумчиво комментирует председательствующий изложенное на бумаге. – Есть информация об аренде квартиры, состоянии личного счета в банке Данфорд, на основании чего миссис Стоун освободили из больницы в сопровождении… юридического консультанта Джеферсона, – председательствующий резко поднимает глаза к участникам процесса. – Садитесь, адвокат Берч, адвокат Джеферсон, прошу подняться.

Патрик подчинился, деловито ухватившись за края пиджака.

– Из каких средств миссис Стоун поддерживала состояние своего счета и выполняла обязательства по выплате арендных платежей?

– Из средств, полученных в рабочей командировке в Юдеско.

– Если брать во внимание одни только средства, полученные миссис Стоун в Юдеско, выходит, до служебной командировки она не могла выполнять обязательства по арендным платежам. Адвокат Джеферсон, вы можете что-нибудь по этому поводу пояснить?

– Существуют неподтвержденные доходы.

Возникла тишина. Председательствующий недоволен уклончивым ответом Джеферсона. Некоторое время спустя переводит твердый взгляд на меня:

– Истица Стоун, прошу подняться.

Выполняю требование председательствующего. Сверху взрываются фотовспышки.

– Тот же вопрос.

Меня спонсировал Джон, и я хочу об этом заявить прямо и открыто. Мои мысли, несомненно, отразились на лице, потому что Патрик отрицательно качает головой. Взгляд очень строгий.

Казалось бы, измена по обе стороны супружеской постели – безупречный вариант поставить точку. Ведь все так очевидно.

Сам председательствующий уже давно во всем разобрался…

– Мне нужен совет адвоката, – заявила я.

– Разрешаю.

Едва я села на стул, Патрик, склонившись к самому уху, тихо заговорил:

– На кону репутация Хэнтона и Мелиссы Бауэр.

– Я не назову имя.

– Тогда заявление будет бесполезно, – отрезал Джеферсон. – Если что-то пойдет не так, приоритет за вашей победой. Так распорядился Хэнтон. Но мы должны попытаться победить без его участия.

Выходит, Джон готов раскрыть свое имя, если того потребуют обстоятельства. Это очень приятная мысль.

– Вот почему вы не поговорили обо всем этом со мной заранее? – с претензией выдохнула я.

– У меня масса аргументов на этот счет.

Недовольно хмыкнув, поднимаюсь с места, громко заявив:

– Мне нечего сказать суду.

По залу прокатились разочарованные выдохи.

– Садитесь. Суд приступает к допросу свидетелей, – сказал председательствующий. Удар молотком. – Адвокат Джеферсон, приступайте.

– Благодарю, – сказал Джеферсон и вызывает к трибуне Стоуна.

Айзек Берч что-то шепнул Тому, и тот поднялся и неспешно подошел к трибуне.

– В январе вы встречались с Шарлоттой Хендриксон? – вопрос Джеферсона звучит как требование в приказной форме.

– Мой адвокат уже все сказал.

– Я слышал ответ мистера Берча, но мне нужен ваш.

– Анна ушла. Вот вам весь ответ.

– И вы решили связаться с той, что окончательно способна погубить вашу семью? – Джеферсону не нужен ответ Тома. Патрик сразу обращается к залу. – Супруги нет, поэтому мистер Стоун садится на стилпоезд и отправляется к мисс Хендриксон!

– Вы искажаете смысл моих слов… – попытался вмешаться Томас.

– Выходит, порыв разорвать отношения с Шарлоттой Хендриксон не столь решителен, как вы пытаетесь убедить в этом суд. Стоит супруге выйти за порог, и Том Стоун уже на пути к другой.

– Протестую! – вмешался Берч, но Джеферсона не остановить.

– Это доказывает, что для мистера Стоуна не изменится ничего! Этот мужчина продолжит изменять своей жене!

– Протестую! – опять проорал Берч.

Джеферсон обращается конкретно к Тому:

– Вас не устраивает наличие одной женщины в вашей жизни. Признайтесь же, мистер Стоун.

– Необоснованные умозаключения. Я протестую!

– Протест отклонен, – спокойно произнес председательствующий под стук судейского молотка. В этот момент на председательствующего недоуменно покосились судьи в зеленых мантиях.

– Мистер Стоун, – уже спокойнее говорит Патрик, отдернув за грудки свой пиджак. – Как часто вы встречались с мисс Хендриксон со дня своей свадьбы?

Томас недолго обдумывает ответ, а затем сухо:

– Дважды.

– Вас подводит память, – уверенно заявил Джеферсон и поднимает скрытые бумагами фотокарточки. Говорит громко:

– Только за январь и первую половину февраля Томас Стоун изменил своей жене восемь раз!

По залу пронеслась буря.

Председательствующий ударяет молотком, призывая к тишине. Тишина достигается не сразу.

Патрик передает доказательства на обозрение суда и ответчикам.

«Браво мистер Джеферсон. Браво!» – мысленно ликую я.

Джеферсон закончил допрос свидетеля, и аналогичное право перешло адвокату Берчу. Тот с невозмутимым видом приступил к допросу:

– Мистер Стоун, у вас есть работа?

– Да.

– Как вы распоряжаетесь зарплатой?

– Оплачиваю счета. Остальное предполагалось для семьи…

– У вас есть работа и вы несете деньги в семью. А что делает миссис Стоун?

– Ничего.

– Ничего – это очень много. Она готовит?

– Нет.

– Занимается домом?

– Нет.

– Она вообще находится в доме?

– Не всегда.

– И вам по-прежнему нужна Анна Стоун? – Айзек Берч изобразил замешательство, а Том без раздумий изрек:

– Да.

– Почему?

– Я люблю свою жену.

В искренность его слов можно даже поверить.

– Это невероятно, – изумлен Айзек. – Скажите, вам известно, зачем ваша жена ездит в Данфорд, пока вы трудитесь во благо семьи?

Том молчит. Голос Берча стал вкрадчивым:

– Или, точнее сказать, к кому?

По телу пробежал холодок.

– Протестую! – громко заявил Джеферсон, но он не успел обозначить суть протеста: раздался стук молотка и голос председательствующего объявил: «Протест отклонен».

– Я не знаю, – ответил Том. Голос его, казалось, лишен жизни.

– Вопросов к Томасу Стоуну у меня больше нет, – сказал Берч.

Патрик заговорил громко:

– После того как миссис Стоун узнала об изменах мужа ее пренебрежительное отношение к домашним обязанностям вполне оправдано! – заявил Джеферсон и вызвал к допросу следующего свидетеля:

– Кони Майклсон!

Послышался неспешный стук каблучков. Публика заерзала на своих местах, в любопытстве выгибая свои шеи.

– Представьтесь, – сказал председательствующий молодой женщине за трибуной. Я вижу только ее спину, но силуэт в целом кажется мне знакомым.

– Кони Майклсон.

– Чем вы занимаетесь, миссис Майклсон? – спросил ее Патрик.

– Я домохозяйка.

Джеферсон подошел к трибуне, доверительно заглядывая женщине в глаза. Дрожь в ее руках стала меньше.

– Расскажите суду, свидетелем какого события вы стали в вечер 7 сентября минувшего года, – мягко просит ее Джеферсон.

– Я живу по соседству с домом Стоунов, – сказала она. Голос женщины стал уверенней. – В тот вечер я вышла на кухню, чтобы выпить чаю, а потом… В окнах увидела, как мистер Стоун творит нечто непостижимое со своей женой.

– Что вы видели? – спокойно уточняет Патрик.

– Я видела как он проволок Анну по гостиной. Она сопротивлялась.

– Вы видели их лица, сможете описать их выражение? Какими были эмоции?

– Мне показалось, мистер Стоун был рассержен, а лица Анны я не видела.

– Так вам показалось или вы уверены, что видели именно то выражение лица Томаса Стоуна, каким вы его описали? – мягко уточняет Патрик.

– Том был рассержен. Я уверена в том, что видела, – твердо ответила женщина, и я вдруг прониклась к ней уважением.

– Благодарю миссис Майклсон, к вам у меня вопросов больше нет.

Председательствующий предлагает продолжить допрос адвокату Берчу.

– «Мистер Стоун творил со своей женой нечто непостижимое», – повторил слова свидетеля адвокат Берч. – Не слишком ли сильно сказано для семейной размолвки, в которой муж немного грубее, чем следовало, взял жену за локоть?

– Утром я видела миссис Стоун. У нее на руке был синяк, – сказала Кони. Ее голос дрогнул. – В тот вечер Томас Стоун скверно обошелся со своей женой. У меня в этом сомнений нет.

– Но вы этого не видели, – с прохладой в голосе уточняет Айзек Берч.

Миссис Майклсон ответила не сразу:

– Нет, не видела.

– А ваш муж видел эпизод в гостиной или синяк на руке миссис Стоун?

– Нет.

– А вы рассказывали ему об этом?

– Нет.

– А вы рассказывали об этом кому-то еще?

– Нет.

– Интересно, – многозначительно изрек Берч. – Я не знаю женщины, что сумела бы смолчать о столь пикантной районной сенсации.

– Значит, вы обделены женским вниманием, – сказала Кони, и по залу прокатился смешок. Торопливо добавила:

– Свидетелем ужасной сцены я стала случайно. Считаю, это не мое дело и я не вправе говорить об этом кому-то еще…

– Но вы говорите об этом здесь.

– Рассказать о том, что знаю, суду, не то же самое, что распускать сплетни на улице.

– Как долго вы живете в Гринпарке? – сразу спрашивает Берч.

– Два года.

– И знаете всех соседей?

– Большинство.

– Вы встречаетесь с другими домохозяйками за чашечкой чая, при игре в покер или за просмотром телепередач?

– Да, – с некоторой степенью осторожности сказала Кони.

– Во время этих встреч озвучивались слухи о возможных побоях в семье Стоун?

– Нет.

Берч резко развернулся к судьям.

– Уважаемый суд, разбираясь в деталях столь деликатного дела, следует быть осторожным! Я убежден в искажении действительности в показаниях свидетеля, потому как не верю, что в маленьком городке Гринпарк никто не видел последствий побоев миссис Стоун, в то время как они якобы были, не верю в отсутствие слухов и сплетен. Не верю! К свидетелю больше нет вопросов. Благодарю за внимание.

Не дожидаясь разрешения суда, Джеферсон поднялся с места.

– Мистер Берч говорит о стереотипах. Миссис Майклсон – женщина порядков, не свойственных большинству, поэтому ее слова следует подвергать сомнению? Создать районную сплетню на чужой трагедии не в характере этого человека. Вмешаться в чужие дела ее заставило только чувство долга в помощи правосудию, – сказал Патрик. Обращается к свидетелю. – Спасибо вам за ваше время. К вам вопросов у меня больше нет.

Прежде чем уйти, молодая женщина слабо улыбнулась, безмолвно пожелав мне удачи. Я не знаю Кони Майклсон, но, похоже, с ней была знакома Анна.

– Прошу выйти к трибуне Бенджамина Лоуренса, – громко объявил Патрик.

Боковым зрением из-под опущенных ресниц я посмотрела на отца Анны. Я подумала, что меня впервые подводит зрение и мне нужны очки. Бен выглядит не так, как в начале слушания. Прошло несколько часов, а его лицо стало бледным и нездоровым.

– Представьтесь суду, – просит председательствующий.

– Бенджамин Лоуренс.

– Кем приходится вам истица? – теперь спрашивает его Патрик.

Бен ответил не сразу и очень тихо:

– Она моя дочь.

– По закону к алтарю свою дочь ведет отец, – обыденным тоном говорит Джеферсон. – Такая честь выпала и вам 29 июля 56-ого года.

Патрик встал подле трибуны, прямо перед Бенджамином и спрашивает его:

– Мистер Лоуренс, вы находитесь в зале с начала слушания. Теперь, когда вам многое стало известно, вы отдали бы свою дочь в супруги этому человеку?

– Нет, не отдал, – осторожно произнес отец.

– А теперь, когда у вашей дочери появился шанс расстаться с этим человеком, вы поддержите ее в этом решении?

– Нет, – не раздумывая, говорит Бен.

В зале начались перешептывания.

Взгляд председательствующего стал тяжелым. Он делает запись в своих бумагах и вновь обращает взор к залу.

– Ваш зять изменяет супруге, поднимает на нее руку и оставляет в психиатрической больнице. Он пренебрегает ею! Почему вы против того, чтобы остановить это? – Джеферсон закончил фразу уже под стук судейского молотка.

– Вопрос снимается. Свидетель Лоуренс, можете не отвечать, – сказал председательствующий.

– Тогда задам вопрос иначе, – объявил Джеферсон. – 29 июля 56-ого вы отдали свою дочь в жены Томасу Стоуну, и это была ошибка, которую вы не совершили бы, будь вам известно о том, что вы знаете сейчас. Тогда скажите, мистер Лоуренс, почему вы так категоричны в решении не поддержать развод сейчас?

На отца жалко смотреть. Плохо подбирает слова, тяжело дышит.

– Я не оправдываю Томаса… Накануне я говорил с ним. Он убедил меня, что любит Анну, дорожит ею и готов сделать все, чтобы исправить…

– Любит и дорожит Анной? В день их свадьбы он убедил вас в том же, – с мрачным сарказмом изрек Патрик.

– Адвокат Джеферсон, – строго предупредил председательствующий.

– Я убежден, что у этой семьи еще не все потеряно, – повторил Бен слова Айзека Берча и особенно мрачно проговорил:

– Больше мне сказать нечего.

Я разочарованно опускаю взгляд.

Бедный Бен, у меня сердце разрывается, когда смотрю на обстоятельства его глазами. Горячо любимая дочь им самим же отдана в жены чудовищу. На это можно злиться. Но что делать, когда доподлинно известно, ведь дочь не лучше!

Его просят поддержать мой развод? Может, он так и поступил бы, но в глазах отца Анна и Том достойны друг друга. В глазах Бена поддержать мой развод означает лишить шанса хоть на иллюзию счастливого будущего. Особенно после всего этого…

– У меня к вам больше нет вопросов, – холодно изрек Джеферсон.

Адвокат Берч от допроса свидетеля отказался. Все, что ему было нужно, свидетель уже сказал.

Если Джеферсон говорил с моим отцом прежде, чем вызвать его на слушание, знал его позицию и имел представление о характере его ответов, то зачем ставить его в качестве своего свидетеля?

Следующим свидетелем Джеферсона стала Джина Лоуренс. Женщина поспешно вышла к трибуне. Вокруг глаз у нее затемнения, закрасить которые до состояния «бесследно» косметика не помогла. Она исхудала и теперь выглядит как женская копия Берча, только ниже ростом.

Джине Лоуренс Патрик задал, по сути своей, те же вопросы, что и Бенджамину. Вот только стратегия поменялась. Сперва он спросил о ее чувствах к дочери, подвел к эпизодам прошлого из далекого детства – в итоге женщина не сдержала слез. После чего Патрик спросил ее, готова ли Джина поддержать развод, чтобы я, Анна, опять стала счастливой.

Перемены в Джине Лоуренс меня поразили. Только что женщина с нежностью и теплом говорила о дочери, а теперь, когда Патрик задал конкретный вопрос, от этой женщины вдруг повеяло холодом. В отличие от отца, мать твердо и хладнокровно заявила, что на развод своей дочери не согласна. Объяснять причины она отказалась.

У Джеферсона закончились свидетели, и наступила очередь Берча.

Мужчина поднялся с места. Обратив на меня свой взгляд, вызвал к свидетельской трибуне.

– Анна Стоун, – говорю я, не дожидаясь вопроса председательствующего.

– Адвокат Берч, приступайте, – разрешил мужчина в бордовой мантии.

– В октябре 56-ого вас выписали из психиатрической больницы Данфорд. У вас есть договор аренды квартиры, у вас есть личный банковский счет с нужным остатком и вы беспрепятственно уходите из больницы, – Берч обернулся, обращаясь точно к председательствующему. – 120 000 баллионов, уважаемый суд, постоянный остаток на счету миссис Стоун! При любых расходах сумма возобновляется. Всегда.

На лице председательствующего не дрогнул ни один мускул.

Айзек Берч опять смотрит на меня, с удушающим холодком в голосе говорит:

– Кто обеспечил для вас квартиру, средства к существованию и дорогого адвоката, миссис Стоун?

– Друг, – просто и уклончиво говорю я.

– Друг, что вот так просто готов вам предложить сотни тысяч баллионов?

– В Юдеско мне предложили шестьсот тысяч, – спокойно говорю я. За трибуной чувствую себя уверенно. – Совершенно очевидно, я вселяю в людей энтузиазм решать мои финансовые проблемы.

По залу прокатился слабый смешок. Адвокат Берч юмор не оценил.

– Кто ваш любовник? – прямо спрашивает он.

– Протестую, – взвыл Джеферсон.

– Протест отклонен, – отрезал председательствующий. – Стоун, отвечайте на вопрос.

Смотрю председательствующему прямо в глаза – этот взгляд требует от меня ответа. Судьи в зеленых мантиях недоуменно переглядываются.

Председательствующий должен был принять протест, но не сделал этого. Он вытягивает из меня имя.

– Мистер Берч, если вы подозреваете меня в неподобающем поведении, предлагаю представить доказательства, аналогичные тем, что представил суду мистер Джеферсон, – подразумеваю я разоблачающие фотокарточки.

Уверена, взгляд у меня категоричен, прямого ответа адвокат Берч от меня не добьется. Он сам это понимает.

Айзек Берч обращается к судьям.

– Мною был выполнен запрос в банк Данфорд на раскрытие счета, с которого поступали средства на счет миссис Стоун, – выразительная пауза, и Берч поднимает со стола лист бумаги. – Но получил отказ ввиду банковской защиты привилегированных клиентов.

Берч передает доказательство на ознакомление.

– Это значит, – продолжил Берч, – человек, что принял на себя бремя расходов миссис Стоун, – влиятельное и состоятельное лицо, и этот человек не Томас Стоун.

В зале громко зашептались.

– Тишина, – раздался стук молотка, и публика притихла.

– Назовем отношения между этими людьми – дружба, – говорит Берч. – Прошу задуматься, что будет с этой женщиной, когда дружба с состоятельным и влиятельным лицом вдруг окончится. А это непременно случится! Что тогда будет с миссис Стоун?

Смерив судей и публику таинственным взглядом, мужчина продолжил:

– Следует быть реалистом, разведенной женщине найти мужчину, готового связать с ней свою жизнь, будет непросто, тем более после всего этого, – Берч взмахнул руками, подразумевая слушание и все, что на нем было сказано. – Эта женщина вернется к отцу и матери? Хорошо, если так, но что, если эти достойные люди не примут блудное дитя обратно под родительское крыло? Что тогда будет с Анной Стоун? А я скажу вам, эта женщина… – длинным и тонким пальцем указывает на меня, – пополнит ряды подопечных социальной службы!

В зале опять зашептались.

– Но есть другой путь! – уже мягче говорит Берч. – Можно сохранить брак и дать этим мужчине и женщине шанс на счастливую семейную жизнь. Томас Стоун готов к этому.

Айзек Берч опустился на место, объявив, что другими свидетелями к допросу не располагает.

Я тоже вернулась на место.

– Молодец, – тихонько похвалил меня Джеферсон.

Судьи зашевелились.

– Допрос свидетелей окончен. Суд вызывает за трибуну представителя социальной службы, – сказал председательствующий и ударил судейским молотком.

К трибуне вышел мужчина с важным видом и внимательным взглядом. Мужчина широкий и невысокий, с сильно выпяченной нижней губой. Коричневый клетчатый пиджак на нем выглядит очень старым, а еще он ему заметно мал.

Джеферсон тихо выругался.

Беру карандаш и на листе рисую символ – «?». Показываю Джеферсону и по его недовольному взгляду понимаю ответ – за трибуной не наш человек.

– Представьтесь.

– Итан Форс, – сказал мужчина шепелявым голосом. – Третий заместитель руководителя социальной службы.

– Представитель опеки Форс, – говорит председательствующий, – учитывая все, что вы видели и слышали по ходу слушания, каково будет ваше особое мнение?

– Социальная служба выступает за сохранность всякого брачного союза, – говорит Форс. – Во-первых, развод – явление ненормальное и опасное для морального облика общественности. Во-вторых, миссис Стоун может оказаться в приюте. В-третьих, я соглашусь с мистером Айзеком Берчем, считаю, эту семью еще можно спасти и органы социальной службы готовы оказать для этого поддержку.

Итан Форс призадумался.

– Впрочем, ввиду услышанного, добавлю…. – взглянув на меня, мужчина смачно причмокнул губами. Я нахмурилась. – Если миссис Стоун вернется под опеку своих родителей, что ж, это решение я мог бы поддержать.

Патрик заметно расслабился.

Мне до конца не понятны правила игры, но, судя по всему, мнение социальной службы способно сильно повлиять на исход моего дела.

Наступила тишина.

Председательствующий поблагодарил представителя социальной службы и предложил ему занять место в зале, напомнив ему, что до конца слушания его присутствие в зале необходимо.

Таким людям, как Итан Форс, не положены никакие вопросы. Никто не протестует, не называет такое мнение правым или нет и тем более не оспаривает.

Следом был вызван представитель религиозной общины.

Легким пружинистым шагом к трибуне вышел мужчина с гладко выбритым лицом и зачесанными набок седыми волосами. На нем светлый серый костюм и начищенные до блеска туфли.

То был священник южного церковного прихода, этот человек выступал гораздо дольше своего предшественника. Говорил о священных узах брака и их нерушимости, говорил даже о добре и зле. Священник явно увлекся выступлением, позабыв, что он находится не в церкви, но никто не мог прервать его и попросить перейти сразу к делу, поэтому все в зале терпеливо слушали сорокаминутную проповедь отца Габриэля и только в конце этой проповеди наконец прозвучало то самое особое мнение:

– Много греха в этом браке, но я верю, в нем же найдется искупление. Я не поддерживаю развод между супругами Стоун и предлагаю им свою помощь в том, чтобы найти прощение в их сердцах и обрести Бога.

Некогда лениво распластавшийся на своих местах судейский состав и участники слушания заерзали на местах, принимая рабочие позиции. За спиной публика делает то же самое.

Председательствующий поблагодарил отца Габриэля за уделенное суду время. Священнослужителю позволено покинуть зал, но он остался.

– Суд заслушал истца и ответчика, судом заслушаны все свидетели, а также приняты во внимание особые мнения органов социальной службы и религиозной общины. Теперь суд обращается к сторонам по делу. Вам есть, что добавить по существу? Истец?

– Нет, ваша честь, – ответил Джеферсон.

– Ответчик?

– Нет, ваша честь, – ответил Берч, а Томас отрицательно качнул головой.

– Суд объявляет часовой перерыв. Слушание возобновится в 16:20, – председательствующий ударил молотком. Судьи всем составом поднялись с мест и покинули зал суда в сопровождении конвортеров.

Позади зашевелилась публика.

Откуда-то издалека слышу обрывок фразы: «… она улыбается. Серьезный расчет…». И тут я осознала, что действительно улыбаюсь. Поднимаю взгляд к балкону, репортер ведет радиовещание с места судебного заседания.

Эти люди, там наверху, в работе, ведут записи и зарисовки. Молодой парень, юноша, вдруг отвлекся и, затаив дыхание, смотрит на меня, а я на него. Парень поспешно переворачивает страницу альбома и делает зарисовку моего образа: я, глядящая на него снизу вверх.

Возникло несколько фотовспышек.

Спустя полминуты молодой художник делает легкий благодарственный кивок. Опускаю подбородок и встречаюсь со взглядом Томаса – он задумчиво оценивает меня. С моего лица спадает спокойная улыбка, и Томас тут же уводит взгляд.

– Закончили? – уставился на меня Патрик. – Идемте.

Я поспешно поднялась и пошла за Джеферсоном.

– Куда мы идем? – на ходу спрашиваю я.

– Поесть и успокоить ваши нервы.

По лестнице поднимаемся в сопровождении конвортеров. Эти суровые и строгие лица не допускают к нам репортеров, что допущены к присутствию на слушании.

На третьем этаже, за закрытыми дверьми, Патрик оставил меня в помещении, предназначенном для отдыха участников слушания. В дальней стороне комнаты шведский стол.

Долго думать желудок не позволил. С болезненным урчанием подталкивает к столу с разными вкусностями, и я не отказала себе ни в чем.

Как только присела за стол, появились Томас и адвокат Берч. Адвокат на меня даже не взглянул, целенаправленно двинулся к столу, а Томас с каменным выражением лица подошел ко мне.

– Надеюсь, тебе понравилось в психушке… – склонившись ко мне, холодно проговорил Том, а я не свожу с него осторожного взгляда. – Если тот, кто спит с тобой, вздумает вытащить из нее снова, просто помни – единственная дорога ведет в Гринпарк, ко мне. Думай, Анна, где твоя жизнь будет меньше походить на ад.