Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 339 страниц)

– Здесь бьёт родник с целебной водой, который нашел Ипатий из Новгорода, когда шел в паломничество к могиле святого Луки, – пояснил монах. – Ипатий был крупным промышленником, но захворал, и ни один лекарь не мог его исцелить. Вот он и узнал, что Лука был при жизни целителем, и решил помолиться у места погребения святого о здравии. На этом холме он остановился отдохнуть и испить воды из родника. И от этой воды Ипатий почувствовал себя лучше. Он набрал ее во флягу и отправился дальше, к месту погребения Луки. А когда Ипатий вернулся в Новгород, оказалось, что он абсолютно здоров. Тогда промышленник понял, что это знак, который дал ему Искупитель. Продал все имущество, и отправился к этому роднику, чтобы построить здесь монастырь. А вскоре, к святому месту потянулись паломники. Многие оставались здесь после исцеления.

– Интересная история, – ответил я, рассматривая строения монастыря.

На обнесенной стеной территории был десяток построек. В центре высился большой собор, купола которого ярко блестели на солнце. А за зданием собора виднелись камни некрополя. Справа от него шло длинное одноэтажное строение братского корпуса. Слева была трапезная, рядом с которой расположился настоятельский корпус.

А в дальнем углу у стены приютилась скромная часовня. Свободная же территория была разделена на два больших огорода, где на грядках уже начинали всходить посевы.

– Тут живут люди, которых в миру ничего не держит. Кто-то потерял семью, другой честь перед народом, – мужчина окинул меня цепким взглядом. – Не думайте, что тут схоронены чьи-то тайны. Тут живут открыто и во всем уже повинились. Вы можете пройтись по всему монастырю, но не найдете здесь призраков.

– Вы так в этом уверены? – удивился я.

– Совершенно точно, – мужчина улыбнулся и мне показалось, что солнце стало светить чуть ярче. – Отсюда уходят без сожалений. Поверьте, мятущиеся души не остаются в этом благословенном месте.

На территории не было видно ни одного человека.

– А где все монахи? – уточнил я.

– В молельной, – был мне ответ. – После в трапезную пойдут. Не желаете присоединиться к братьям и отведать каши с медом?

– Благодарю, но я сыт. И не хочу смущать своим присутствием.

– Тогда я подожду Петра Попова на территории, если вы не возражаете, – произнес я.

Монах обернулся ко мне и спросил:

– Зачем ждать? Вот он я, Павел Филиппович. Сижу рядом с вами.

Я удивлённо посмотрел на него, и монах добродушно улыбнулся:

– Ваш отец, Филипп Петрович Чехов, был следователем по делу убийства Катерины Поповой, – произнес он. – Поэтому я был очень удивлен, когда постучав в двери монастыря, вы сказали, что являетесь адвокатом. Выходит, не пошли по стопам родителя. Искупитель помог выбрать другой путь.

Исповедь

Я замолчал, обдумывая услышанную информацию. Нужно было лучше подготовиться к встрече. Ведь можно было узнать имя следователя, который вел дело. Да и подробности произошедшего я тоже не выяснил.

– Простите. Я не узнал вас. На фотографии, которая нашлась в статье у вас совсем другое лицо.

Мужчина приладил окладистую бороду и усмехнулся.

– Тогда я был измучен и зол. Потому и выглядел иначе.

– Я хотел бы извиниться за ошибки, которые допустил мой отец, – начал я после недолгой паузы. – Когда настоящего душегуба поймаем, дело будет пересмотрено, и вы будете реабилитированы. С правом требования компенсации за безвинное заключение на каторге.

Петр покачал головой и улыбнулся:

– Что вы, юноша. На все воля Искупителя. Наоборот, я в чем-то даже благодарен вашему батюшке.

– За что? – удивлённо произнес я.

– Там, в каторжном храме я и пришел к Искупителю, – чуть помедлив, ответил мужчина и словно случайно поймал навязчивую пчелу, чтобы посадить ее на рукав рясы. – Так что в моем случае, ваш отец и судья и правда направили человека на путь исправления.

– Но вы же отбывали наказание за преступление, которое не совершали, – пробормотал я.

Петр вздохнул:

– Все непросто, Павел Филиппович. У вашего отца не было сомнений. Он свято верил в свою правоту и полагал, что я загубил супружницу. И только провидение отвело меня от этого поступка. Я ведь и правда мог убить Катерину. В то лихое время я был не самым законопослушным подданным Империи. И совершил немало дурного. Брал чужое, обижал невинных, ломал судьбы людей. Не всегда хороших, но это не умаляет моих грехов.

– Но убийство супруги не на вашей совести.

– Так что каторжный срок за смерть Катерины был не самым худшим вариантом. Если бы меня судили за все, что я совершил, мне грозила виселица. К тому же там, на каторге, я избавился от зависимостей. До заключения я любил вести разгульный образ жизни. Пить, употреблять всякое не особо полезное. Даже в остроге все это можно было достать, были бы деньги. А вот на каторге со всем запрещенным уже было не густо. Пришлось пройти сложный путь отказа от зелий и отрав.

– Да уж, история, – вздохнул я.

– Не самая редкая, во времена Смуты, – возразил мужчина. – Многих, с кем я работал, уже нет в живых. А я здесь. Значит, пока ещё нужен Искупителю и Империи.

– Вы не производите впечатления человека, который творил зло.

– Не доверяйте глазам, юноша. Под этой рясой кожа, расписанная скверными рисунками. И каждый раз, когда я снимаю ее для сна или омовения, то вижу следы прежней жизни.

– Что мешает вам свести татуировки? – отчего-то шепотом спросил я.

– И тогда станется, что их не было? – усмехнулся Петр.

– Вам так нужно напоминание о былом? – не понимал я.

– Я не стыжусь своего прошлого. Оно часть меня и часть моей дороги, которая привела меня в это место, в эту самую секунду, – монах вынул из спрятанного в кармане рясы небольшую баночку, открутил крышку и протянул ее пчелке. Та сразу же забралась на стеклянный край и уткнулась головой внутрь баночки.

– Это мед, – пояснил мужчина с улыбкой. – У меня сахарная болезнь. Иногда мне надо совсем немного меда, чтобы не потерять сознание. И некоторые пчелы прознали, что могут полакомиться сладким и просят у меня угощение.

– Чудеса, – улыбнулся я и уточнил, – и они вас не кусают?

– А должны? – мужчина сделал вид, что удивился.

Пчела тем временем взлетела и, навернув несколько кругов вокруг Петра, понеслась прочь.

Некоторое время мы молчали. А затем я уточнил:

– Вы вряд ли знаете, кто настоящий убийца вашей жены. Иначе бы рассказали все следователю. Да и времени с момента трагедии прошло много. Но может быть вы что-то знаете. Что поможет в поиске.

Петр задумался и между его бровей залегла глубокая складка.

– Я виноват перед Катериной, – начал он глухим голосом. – Знал ведь, что я ей не люб. Но с первой же встречи решил, что хочу сделать ее своей женщиной. Слушать ее отказа я не стал. Проявил упрямство и даже избил парня, который за ней увивался на тот момент. Ходил за ней и никого не подпускал близко. А потом напоил и… – мужчина вздохнул, – после содеянного предложил стать законной супружницей. Она плакала, а я считал, что бабья доля терпеть и никуда она не денется.

Мне нечего было сказать, и я промолчал. Но Петр и не ждал от меня слов. Он отвернулся, оглядывая покачивающуюся траву рядом с постройкой. А потом продолжил:

– Ребенка Катенька потеряла. И я до сих пор думаю, что она взяла на себя этот грех и выпила трав, чтобы дитя скинуть. Но виновата ли в том несчастная дева или вина на том, кто неволил ее и обижал? Тогда я подумал, что все к лучшему и ребенок бы все испортил. Вот таким я был глупым человеком. Купил Катерине колечко да браслет и прикрикнул, чтобы не ревела и наводила тоску.

– Мне жаль, – сказала я просто, и мужчина кивнул.

– Я подозревал, что у нее появился поклонник, – начал он. – Думал, поэтому она и собиралась подать на развод. Но боялась она меня и все никак не решалась. А может тот повеса и не звал замуж. И пару раз видел ее с мужчиной лет тридцати.

– Можете его описать? – живо поинтересовался я.

Мужчина пожал плечами:

– Да обычный. Светлые волосы, бородка. Никаких особых примет. Как я понял, он ходил вместе с Катериной к лекарю-целителю. Она к тому времени стала зависима от вина. Пила его без меры и однажды решилась бросить. Вот и ходила на прием. Видимо, этот мужчина тоже имел склонность пить. И пожелал лечиться. Там и познакомились.

Я кивнул:

– Ага. А где они проходили курс лечения?

Мужчина нахмурился, будто вспоминая, затем покачал головой:

– Этого я уже не упомню. Много лет минуло. И меня не особо интересовало, где лечится жена. Катя тогда уже жила больше сама по себе. Я даже не давал ей денег на содержание, хотя сам заставил ранее уйти из театра. Тот злосчастный сериал, который сделал ее знаменитой, был единственным доходным для нее предприятием. По чести сказать, я ведь сам толкнул ее на грех. Она была несчастной со мной. Я был скверным мужем. Потом нашел себе зазнобу в пригороде и начал к ней заезжать.

Я вздохнул:

– Ясно.

– Мой грех, – мужчина расправил рясу, обведя подушечкой пальцы вышитый знак на ткани. – Каждый день молюсь о душе Катерины и прошу Искупителя простить меня.

– Он ведь добрый, – неуверенно предположил я. – Значит, простит.

– Главное, простит ли человек себя сам, – мужчина несколько раз кивнул. – В душе человека целый мешок, в который он складывает страдания и боли. А все хорошее отчего-то тратит и не откладывает, – Петр светло улыбнулся. – Но я отвлекся. Что до того мужчины, который ухаживал за Катериной. Вряд ли он посещал занятия под своим именем. Тогда считалось зазорным лечиться от пьянства, – ответил Петр. – Да и тот лекарь уже мог завершить практику. Больше десяти лет прошло.

– И то верно, – согласился я.

Петр развел руками:

– Уж простите, мастер Чехов. Но больше я ничем не могу вам помочь. Хотя…

Монах задумчиво потёр ладонью подбородок. И я живо обернулся к собеседнику. А в душе начала разгораться угасшая было надежда.

– Пару раз я следил за ним. Дело не в ревности. Мне тогда не хотелось, чтобы Катерина стала счастливой. И потому надумал я прикончить соперника в парадной, подставив все под ограбление. Но он жил в городской квартире. В старом городе. На улице Литераторов. А там такой трюк провернуть было сложно. Потому я бросил эту затею и махнул рукой, решив, что при случае отыграюсь на супружнице.

Я с трудом сдержал довольную улыбку. В старом городе раньше жила вся аристократия и интеллигенция Петрограда. Были даже отдельные дома. Например, дом Музыкантов, дом Актеров, дом Оперы и Балета, дом Художников. Иметь квартиру в старом городе считалось престижным. Но купить там жилье, даже в Смутные времена, было очень сложно. Совет домовладельцев имел преимущественное право выкупа квартиры у собственника. И уже потом, на собрании, люди определяли, кому стоит продавать освободившиеся комнаты.

Значит, душегуб был из семьи людей искусства. Потому что в тех домах нельзя было снять квартиру. Только купить, или получить по наследству. Зато теперь понятна тяга душегуба к актрисам.

– А дом не помните? – с робкой надеждой уточнил я.

– Четвертый, – просто ответил монах. – Который дом Режиссера. Там ещё табличка была. И бюстик на фасаде. Я пока там бродил да планировал дурное, прочел, что это режиссер Роум. Запомнилось как-то.

– Больше спасибо, мастер Попов, – поблагодарил я монаха.

– Просто Петр, – поправил меня мужчина.

– Вы очень мне помогли, Петр.

– Не за что, юноша, – добродушно улыбнулся Петр. – Ступайте с миром.

Где-то за собором послышался звон колокола, и монах поднялся с лавки:

– Ну, и мне пора, – произнес он. – Идёмте, я вас провожу, мастер Чехов.

– Благодарствую, – согласился я, и мы направились по дорожке к выходу.

– И ещё, – как бы между прочим произнес Попов, когда мы уже подошли к воротам. – Уж не знаю, зачем вы слукавили, что эта ваша спутница ваш помощник, да и осуждать вас за этот поступок не буду. Искупитель вам судья. Только я бы на вашем месте не стал ей доверять. Уж очень мрачная у нее душа. Темная

– Ну, я тоже темный, – с улыбкой ответил я.

– Некромант, – спокойно кивнул монах. – Но в этом нет ничего дурного. Вам не о чем переживать.

– Как же нет, когда темноту противопоставляют свету Искупителя? Это против Его воли, – удивился я, и монах обернулся ко мне. Хитро прищурился:

– Это кто вам сказал, Павел Филиппович? Сила есть сила. И ее цвет выбирали не вы. Силой людей наделяет Искупитель. Стало быть, он решил, что вы будете темным. Он дал вам инструмент, а уж как вы будете им пользоваться, во благо, или во зло – решать только вам.

– Я вижу призраков и поднимаю мертвых, – напомнил я.

– Сила как нож. Вам решать перерезать ли им пуповину новорожденного, освободить залетевшую в сети птичку или убить кого-то. Нож не станет плохим в зависимости от того, чья рука его держит. Он всего лишь нож. И только ваша ладонь решит, как его использовать. Сегодня вы спасете одного человека, а завтра погубите другого. Вы просто тот, кто совершает поступок. И вот поступок может быть плохим или хорошим.

– Интересный пример, – растерялся я.

– Можно иметь темную силу, но при этом обладать светлой душой. Помогать нуждающимся. И я вижу, что вы знаете, что такое жалость и доброта. В вашей груди живет огонь, который многим будет не по вкусу. И однажды вы и сами можете подумать, что он вам не нужен. Но прошу вас вспомнить мои слова, – мужчина мягко тронул меня за плечо, – Потушить огонь проще, чем зажечь его вновь. И в темноте смогут заблудиться все, кого вы должны будете спасти.

Я опешил от этих слов и отчего-то смутился.

– У вашей спутницы же все наоборот. И душа черная, с грехами, которые уже не отмолить. Потому что она не захочет. Хотя я могу заблуждаться. Но все же видится мне, будто бес в ней.

– Поэтому вы не пустили ее во двор монастыря? – спросил я, и Попов кивнул:

– И поэтому тоже, Павел Филиппович. Настоятель не возражает, если женщины по необходимости проходят на территорию.

– Понял, – пробормотал я, хотя не был уверен, что понимаю, о чем речь.

– Ладно, удачи вам в поисках, мастер адвокат. Да, оставьте номер телефона. Может быть, я ещё чего вспомню.

– У вас здесь есть телефоны? – удивился я, и Петр усмехнулся и достал из кармана старый кнопочный аппарат с небольшим экраном.

– Ну, чай не в глуши живём. Пытаемся идти в ногу со временем. Интернет есть у настоятеля. А остальным он без надобности.

– Однако, – покачал я головой и продиктовал номер телефона. Попов кивнул, записал цифры в список контактов, нажал на кнопку вызова, проверяя, правильно ли записан номер. И в моем кармане зажужжал аппарат.

– Ну, удачи в поиске, Павел Филиппович, – попрощался монах и открыл заскрипевшую калитку, выпуская меня с территории. – Желаю вам добиться освобождения невинного. И если удастся найти того душегуба, то будьте осторожны. Тот, кто убил несчастную женщину, которая отвыкла доверять мужчинам, может оказаться опасен.

– Благодарю вас за помощь и добрые слова, – сказал я и пошел прочь.

Спиной я ощущал пронзительный взгляд, который, однако, не тревожил, а, напротив, успокаивал. Словно меня провожал до калитки родной человек. Странное ощущение не пропало, даже когда дверь со скрипом закрылась.

Райская ждала меня в машине. Я подошёл к авто, деликатно постучал в тонированное стекло со стороны водителя. Некоторое время ничего не происходило. А затем окно опустилось, и я увидел журналистку. Она растерянно хлопала глазами, глядя на меня:

– Вы уже вернулись, Павел Филиппович? – сонно уточнила она, и как мне показалось, голос ее прозвучал с едва заметной хрипотцой. Девушка откашлялась и продолжила. – А я задремала в машине. Сколько времени прошло?

Я взглянул на циферблат часов и удивлённо поднял брови: я пробыл на территории монастыря более часа. А мне показалось, что прошло не больше десяти-пятнадцати минут. Странно же идёт время за этими стенами.

Отчего-то вспомнились слова Петра, что жизнь на территории монастыря течет иначе. Неторопливо и размеренно.

– Я задремала, пока ждала вас, – ответила девушка и потерла ладонями лицо. – Вы смогли побеседовать с Петром? Что он вам рассказал?

– Ничего, – вздохнув, покачал головой я. – Слишком уж много времени прошло. Петр уже почти не помнит подробностей.

– Жаль, – ответила девушка. – Хотя, если быть с вами откровенной, я тоже думала, что он не расскажет ничего, что могло бы помочь в поиске.

– Тогда почему согласились ехать? – уточнил я.

– Лучше проверить все версии, – произнесла Лена. – Даже если та оказалась пустышкой. Садитесь в машину. Нам нужно возвращаться в город.

Я обошел авто и сел на пассажирское место. Лена же настроила водительское сиденье, которое было откинуто, повернула ключ в замке зажигания.

* * *

Обратную дорогу мы ехали молча. И у меня из головы не шел разговор с Поповым по поводу души. И его слова, что журналистка одержима бесом. Раз за разом я возвращался к этой мысли.

В бесов я не верил, хотя и слышал о случаях одержимости. Чаще всего, у человека менялись вкусы, привычки, даже голос. Если изменения в поведении представляли угрозу для окружающих или самого человека, одержимого отправляли в корпус скудоумия, где лекари пытались излечить болезного. Иногда у жрецов-лекарей это даже получалось, и человек будто бы снова становился собой. Но чаще всего, человек до конца жизни был заперт в четырех стенах одиночной палаты.

Всю дорогу я то и дело украдкой наблюдал за Райской. Но она вела себя как обычный человек. Уверенно управляла машиной, молчала и думала о чем-то своем. Лишь когда машина подъехала к арке моего дома, она обернулась ко мне и улыбнулась:

– Была очень рада знакомству с вами, Павел Филиппович.

– Я тоже, – ответил я.

– Надеюсь, мы сможем встретиться с вами ещё? – уточнила девушка. – Я бы с радостью послушала истории про призраков, с которыми вам довелось сталкиваться.

– С радостью, – ответил я. – Когда у вас будет свободное время…

– Для молодого и привлекательного адвоката я всегда смогу найти время, – мягко перебила меня девушка.

– Даже так? – удивился я.

– Мне очень приятна ваша компания, – ответила Райская и взглянула на циферблат часов. – Просто сейчас мне пора. Прошу меня извинить, но у меня ещё много дел. Нужно подготовить статью к завтрашнему выпуску. Иначе главный редактор снова будет ругаться.

Я кивнул:

– Понимаю. До встречи, Лена.

– До встречи, – ответила девушка. – Очень надеюсь, эта она будет скорой.

Я вышел из машины, свернул в арку, направившись домой. А авто выехало на дорогу и растворилось в потоке транспорта.

Нежданные гости

Я открыл дверь, вошёл в дом и громко произнес:

– Я вернулся.

Из левого крыла тут же выглянул встревоженный Фома:

– Вашество, пока вас не было, к вам посетители приходили.

Я нахмурился:

– Кто?

Фома задумался, вспоминая имя, но быстро сдался и покачал головой:

– Забыл. Сейчас, у меня записано.

Он вынул из кармана блокнот, принялся торопливо листать страницы:

– Князь Афанасий Петрович Пожарский, – прочитал он. – С сыном. Я вам звонил, вашество. Хотел узнать, когда вы вернётесь. А вы трубку не взяли.

Я вздохнул. И точно, ведь Пожарского освободили их острога ещё вчера вечером. Вытащил из кармана телефон. От Пожарского-старшего и правда было несколько пропущенных звонков, которые я не заметил ранее. Когда я прошел на территорию монастыря, то поставил телефон на беззвучный режим. И совсем забыл про это.

– Спасибо, Фома, – поблагодарил я слугу.

– Я сделал часть пунктов из списка Любови Федоровны, – отчитался парень. – Она проверяла работу, если была довольна – ставила напротив строчки крестик.

– А если была недовольна? – уточнил я.

– Не ставила, – парень пожал плечами. – Она у нас строгая.

– Так и было, – подтвердила возникшая в холле призрачная дама. – И проверяла очень придирчиво. Работой осталось довольна.

– Иришка приготовила обед и ужин, – продолжил доклад Фома. – И уже отбыла домой. Я ее отвез.

– Отлично. Значит, я наконец поужинаю, – довольно ответил я и поднялся в гостиную. Сел в кресло, откинулся на спинку. И подумал, что хорошо бы завтра наведаться в старый город. Вряд ли нужный мне человек живёт там до сих пор, но может быть получится найти какие-то записи про жильцов в домовых книгах. А ещё сегодня нужно поискать лекаря-специалиста по скудоумию. Или он сможет рассказать подробнее про серийных душегубов. Наверняка у таких людей были какие-то общие черты и особенности.

Фома подал ужин. Запеченный карп с укропом и рисом оказался аппетитным. И я едва дождался, когда мой помощник разложит салфетки. Потом мы приступили к еде. Любовь Федоровна заняла одно из свободных кресел за столом и с интересом наблюдала, как мы ужинаем.

– Коты уважают рыбу, – сообщила она. – Потому я намекаю Иришке, чтобы готовила ее чаще.

– Комки с рисом хороши, но я даже рад, что Иришка сделала рыбу такой, – словно услышав Виноградову, сообщил Фома. – Она, кстати, в восторге от вашей бабушки.

– Софья Яковлевна умеет быть приятной дамой.

– Она ведь правда предложила оплатить Иришке учебу, если она не сможет поступить на бесплатное место?

– Конечно, – кивнул я. – Мне стоило самому узнать о планах девушки на обучение.

– Она к этому сроку уже отработает испытательное время и станет частью штата семьи Чеховых, – важно отметил парень.

– Как и ты, – улыбнулся я. – И тебе тоже придется ходить на курсы этой осенью.

– Главное, чтобы я успевал исполнять обязанности, – грустно вздохнул Питерский.

– Все будет хорошо, – успокоил я его и решил отвлечь, – Ты пригласил Иришку в театр?

– Ох, – Фома покраснел и опустил глаза.

– Не решился?

– Решился, – пробормотал он.– Неужели отказала тебе?– Согласилась, – он робко улыбнулся. – Но я ведь даже не знаю, что туда одевать принято. И как себя вести. И…

– Главное, не пей коньяк в антракте, – усмехнулся я. – Что до одежды, то у тебя хорошие костюмы, которые вполне сгодятся для выхода в свет. Думаю, что Любовь Федоровна тебе поможет.

– Конечно, помогу, – оживилась Виноградова. – Я видела гардероб нашего кота и знаю, что там есть все, что нам нужно.

Я посмотрел на женщину с осуждением, но ей от этого было ни холодно ни жарко.

После еды слуга отправился доделывать поручения Виноградовой, я же вынул из кармана телефон и позвонил Пожарскому.

– Добрый вечер, Павел Филиппович, – послышался в динамике голос князя.

– Мой слуга сообщил мне, что вы приезжали ко мне, – ответил я. – Пришлось уехать по делам. Только недавно вернулся домой.

– Вчера вечером моего сына выпустили из острога, – начал Афанасий Петрович. – Благодаря вам, Павел Филиппович. Я хотел бы поблагодарить вас за это лично. И если вы не против – мы бы заглянули в ваш офис.

– Хорошо, – согласился я, прикинув, что весь завтрашний день я, скорее всего, тоже проведу в разъездах по делам.

– Спасибо, Павел Филиппович. До встречи.

Он нажал на отбой вызова. И я встал из-за стола и направился из гостиной.

– Куда собрался, Павел Филиппович? – уточнила Виноградова. – Опять по делам?

– Да, – не оборачиваясь, ответил я. – Мне нужно найти номер лекаря скудоумия.

– Вот что работа без выходных с людьми делает, – вздохнула женщина. Она встала с кресла и последовала за мной. – Хорошо, что сам решил пойти на консультацию. А не запустил состояние до того, чтобы голым по городу бегать. Видела я таких княжичей, которые творили всякую дичь в напудренных париках…

– Хорошая шутка, – оценил я. – Но увы. Мне нужна консультация по работе.

Любовь Федоровна немного помолчала. А затем неожиданно произнесла:

– По делу о невестах? Поищи в справочнике кабинет Льва Витальевича Витте. Он в свое время занимался экспертизами по делам о серийным убийствам лет тридцать назад.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я женщину.

– Да было бы за что, – отмахнулась Виноградова.

Я прошел в приемную, где нашелся Фома, который стоял на стремянке и прикручивал карниз с помощью отвертки.

Я взял со стола справочник, принялся искать нужную фамилию. Хотя надежды было мало. Если это Витте писал экспертизы тридцать лет назад, скорее всего, он уже бросил практику. Но к моему удивлению, лекарь все ещё оставался на службе. Его фамилия нашлась в заведующих лекарни Святого Николая. Я выписал рабочий номер в блокнот и принялся листать справочник в поисках домашнего телефона. После того как нашел, взглянул на циферблат наручных часов, раздумывая, не слишком ли позднее время для частного звонка. А затем вынул из кармана телефон и набрал номер.

Трубку не брали долго. Лишь на десятом гудке, в динамике прозвучал мужской голос:

– У аппарата?

– Лев Витальевич? – уточнил я, и услышав "он самый", продолжил. – Меня зовут Павел Филиппович Чехов. Я адвокат. И мне очень нужна ваша консультация. В частном порядке. К вам можно записаться, скажем, на завтра? В любое удобное для вас время.

– По какому вопросу, юноша? – живо уточнил лекарь. – Голоса в голове беспокоят? Или галлюцинации? Вам кажется, что в вашем теле живёт бес? Мне не доводилось работать с некромантами, но я готов принять вас в любое время.

– Нет, все куда проще, – вздохнул я. – Вы были экспертом по делам о серийных убийствах. Мне нужна консультация в этой сфере. Недавно мне попалось одно дело, и я думаю, что душегуб – ваш клиент. И орудует в городе уже давно.

– Эвона как? – в голосе Витте послышалось удивление. – В таком случае с радостью готов принять вас завтра у себя в гостях. В городской квартире. Скажем, в час дня.

– Мне подходит, – довольно ответил я. – До встречи, Лев Витальевич.

– До встречи, – юноша, – попрощался лекарь и вернул трубку на рычаги. Я положил телефон на стол и довольно улыбнулся.

– Что? Практикует ещё старый бес? – живо уточнила Виноградова.

– По счастью, да, – ответил я и откинулся на спинку кресла. – Договорились с ним на встречу завтра. Большое спасибо за совет.

– Надеюсь, он ещё в своем уме, и беседа с ним будет тебе полезна, – произнесла призрак.

Разговор прервал стук. И я с сожалением встал с кресла, подошёл ко входу и отпер дверь. На пороге стояли Пожарские. Младший сутулился и пинал несуществующий камушек на мощеной дорожке. На нем был лицеистский костюм. Его отец оказался облачен в светлый плащ, такого же цвета брюки и лаковые бежевые ботинки без шнурков по последней моде. Афанасий Петрович курил трубку и выпускал в небо густые клубы дыма.

– Добрый вечер, господа, – произнес я.

– Воистину добрый, Павел Филиппович, – князь шагнул мне навстречу и протянул руку для пожатия. И я пожал сухую ладонь. А затем посторонилась, пропуская гостей в приемную

– Работаете без выходных? – уточнил Афанасий Петрович, переступая порог.

Я пожал

– Не хочу откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Юрий прошел следом за отцом. Уже в приемной протянул мне ладонь для приветствия. Стиснул пальцы почти до боли и усмехнулся, заметив, что я не дрогнул. Парень заметно осунулся. Лицо его заострилось и мне показалось, что на скуле появился след, подозрительно напоминающий кровоподтек.

– Давайте выпьем чаю, – предложил я.

– Со слоном? – хмыкнул парень и неожиданно улыбнулся.

– Только если вы принесли такой сорт с собой, – ответил я и вернул улыбку.

Оба Пожарских не видели Любовь Федоровну, которая не отреагировала на появление посторонних.

– Молодому не помешает выпить горячего чаю, – заметила призрак. – Выглядит он уж больно болезненным. Заварник стоит на кухне, и даже пирог остался.

– Вы не возражаете, если мы пройдем наверх? – предложил я. – Там нам приготовили чай.

– Уже? – уточнил князь.

– У меня небольшой штат прислуги, но работу свою они исполняют как положено. Уверяю, чай вам понравится.

Мы поднялись по ступеням и вошли в гостиную. Прежде чем я успел пройти на кухню, оттуда выплыл чайник и чашки. Посуда разместилась на столике, рядом легли салфетки. Гости заняли кресла и настороженно проследили за появившимся блюдом с нарезанными ломтиками пирога с вишней.

– У вас работает мастер воздуха? – поинтересовался Юрий.

Виноградова лукаво покосилась на парня, внезапно оказалась рядом с ним и что-то шепнула на ухо. Юрий побледнел, вцепился пальцами в подлокотники и едва смог остаться на месте.

– Призраки иногда шутят, – я сурово посмотрел на Любовь Федоровну, но та лишь хихикнула.

– Вы держите в доме духов? – ошарашенно уточнил Афанасий Петрович.

– Я никого не держу. Призраки не питомцы, – я покачал головой. – Тут обитает прежняя хозяйка дома. Милейшая женщина.

– Уж не Виноградова ли? – изумился князь и принялся озираться. – Мы были с ней знакомы. Быть может, она и не вспомнит…

– Он мне с восьмого года три рубля должен, – прищурилась призрачная дама. – Проиграл на рулетке, да так и не занес.

– Любовь Федоровна вас помнит, – я спрятал в кулак улыбку и откашлялся. – Говорит, что вы уважали рулетку.

– Все так, – просиял мужчина, враз показавшись моложе. – И, кажется, даже задолжал рублик-другой.

– Три, – проворчала Виноградова.

– Любовь Федоровна великодушно прощает вам долг, – ответил я.

– Вы уверены? – гость засмеялся. – Зная Виноградову, я думаю, она помнит точную сумму и даже день, когда я должен был занести ей занятую купюру.

– В три рубля, – упрямо повторила женщина.

– После смерти приоритеты меняются… – начал было я, но Виноградова взяла все в свои руки.

Она вынула из кармана гостя блокнот и взяла с подоконника карандаш и записала на странице «три рубля передай от меня Прасковье на шпильки». Мужчина прикрыл блокнот, но я успел прочесть запись. Афанасий побледнел и воровато покосился на сына, который также внимательно смотрел на родича. Я же вопросительно взглянул на хозяйку дома. Она сурово поджала губы и бросила:

– Он знает о чем я, – с этими словами женщина покинула комнату.

– Вернемся к нашим делам, – предложил я и князь тотчас кивнул.

А потом все же не удержался и сказал:

– Никогда бы не поверил, если бы сам не увидел. Столько лет прошло, а она все помнит…

– Призраки бывают разные, – решил я окончательно сменить неприятную для мужчины тему. – А для живых есть жизнь и чай.

Юрий взял чашку и сделал глоток. Зажмурился от удовольствия.

– Отличный сбор.

– Благодарю. Мой помощник пополняет запасы в хороших лавках.

– Повезло вам со штатом, – похвалил князь и вернул чашку на стол. – Мы пришли, чтобы выразить вам благодарность, мастер Чехов. Знаю, наше знакомство не задалось. И мой отпрыск не водил с вами приятельство. Но я хочу открыть новую страницу наших отношений и предложить вам от лица Пожарских семьи дружбу.

– Спасибо. Мне лестно принять от вас это предложение. И оставить позади недоразумения, – при этом я посмотрел на младшего Пожарского и, к моему удивлению, тот не отвел взгляда.

Затем кивнул мне и мрачно произнес:

– Мне пришлось пересмотреть свои приоритеты.

– Острог не самое лучшее место для любого человека… – начал было я, но парень мотнул головой.

– Я понял, что те, кого я считал своим друзьями, оказались мне вовсе не близкими людьми. Некоторые дома для меня закрылись. От отца отвернулось несколько…