Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 285 (всего у книги 339 страниц)

Глава 15

С претензией Тома на мой личный счет в банке Данфорд моя жизнь стала сложней, в ней появилось много беспокойства.

У меня нет возможности использовать собственные деньги, и теперь я вынуждена начинать с нуля. Что мне теперь делать с делом Евы Нельсон, на какие деньги снимать для нее квартиру и содержать ее процесс? План разваливается на глазах.

Есть и хорошие новости. Брюс Новак в телефонном разговоре смог порадовать меня успехами. Бывший супруг Евы – очень недальновидный человек, ему не пришло в голову, что мисс Нельсон когда-нибудь сумеет покинуть стены больницы, поэтому он не стремился к конспирации личных активов и счетов. Мистер Новак получил все необходимое, чтобы вероятность победы Евы Нельсон на суде была очень высока.

В темном салоне такси в задумчивости поглаживаю гладкий камень бриллиантов на своем запястье. После разговора с Новаком мне вдруг ударила в голову мысль, что я должна увидеть Еву. Мне необходимо узнать о ее делах и убедиться, что мне тоже нельзя опускать руки.

С тоской понимаю, что для этого мне опять потребуется пройти через самое трудное – переступить порог психиатрической больницы Данфорд.

Когда машина остановилась, я вышла из салона. На фоне хмурого неба серое здание кажется еще мрачнее, чем есть. В груди возникло давящее чувство.

Со звонким ударом каблука иду по холлу.

– Анна Стоун к Еве Нельсон, – мой голос звучит жестко.

Женщина за стойкой регистратуры лениво подняла на меня взгляд, неторопливо выписала пропуск и протянула его мне. Не дожидаясь ее инструкций, я молча последовала за санитаром.

Зеленые еловые ветки с рождественскими украшениями развешаны на унылых больничных стенах. Как бы руководство проклятого места ни стремилось завуалировать мрак этих стен для редких посетителей, суть остается прежней: персонал не особенно радует улыбками, сумасшедшие чахнут на глазах…

Но только не Ева Нельсон!

Женщина улыбается, а живой блеск в ее глазах не оставляет сомнений, что жизнь для нее только началась.

– Ева, – поражена я. – Ты великолепна!

– Спасибо, – благодарит она и садится рядом со мной на диван.

Женщина поразительно преобразилась. На ее красивом лице нет никакого макияжа, а густые светлые волосы обрамляет тонкий черный ободок. Не могу поверить, что вижу на ее теле не кокетливый пеньюар, а обычную больничную одежду. В руках ее нет пачки сигарет.

– Ты выглядишь здоровой, – вдруг произнесла я, не сразу осознав смысл сказанных слов. – Прости, я не знаю, как еще назвать то, что вижу.

Ладонь женщины легла поверх моей руки.

– Думаю, мистер Коллинс доволен мной, – тихо прошептала мне она.

– Так это же очень хорошо, – заволновалась я. – Что он говорит? Есть успех?

– Я рассчитывала это узнать у тебя, – немного разочарованно сказала Ева. Помотала головой и добавила: – Нет, он мне ничего не говорит. Пациентам никогда ничего не говорят.

– Тогда попробую я что-нибудь узнать, – решительно поднялась с дивана, а Ева вскочила вслед за мной.

– Как, уже? – растерялась женщина.

– Мы обязательно с тобой поговорим еще, но не здесь. Сейчас я поговорю с мистером Коллинсом и… – я замолкла. У меня язык не поворачивается сказать ей, как сильно хочу уйти из этого места, в то время как самой Еве деваться некуда.

– Я понимаю, – сказала Ева, поняв выражение моего лица. Женщина улыбнулась и обняла меня, прошептав у самого уха:

– Спасибо, что пришла, – ее объятия стали крепче. – Спасибо, что делаешь это для меня.

В этот самый миг я что-то почувствовала. Как будто невидимая стена, что стояла между нами, вдруг исчезла, и я ощутила эмоции, что в совокупности своей означали одно – мне не все равно, что будет с Евой Нельсон.

Задача выручить ее преследовала собой первостепенную цель получить часть состояния этой женщины, а человеческое желание помочь последние месяцы оставалось чем-то второстепенным.

Что случилось теперь?

Переменные поменялись местами, и выручить подругу стало моей главной целью.

– Юрист собрал нужные доказательства, – не разжимая объятий, шепчу ей я. – За тобой большие шансы на победу. Не унывай, ты все делаешь правильно.

Разомкнув объятия, смотрим друг на друга.

– Покинь это место, и для тебя изменится все, – говорю ей я.

Мне больше нечего сказать. Попрощавшись, ухожу с тяжелыми мыслями.

На пути к выходу из комнаты какая-то сила вдруг заставила меня остановиться. Я обернулась: женщина сидит на диване и смотрит в окно. Я знаю, о чем думает сейчас Ева Нельсон: свобода где-то за окном, очень близко.

Когда берешь чью-то жизнь и судьбу под свою ответственность, сложно оставаться равнодушной. Причем совсем неважно, с какой целью ты это делаешь…

Я поднялась к Клайду Коллинсу, но принять меня он не смог. Сеанс терапии с пациентом он прервать не согласился.

Я не смогла поговорить с Коллинсом в стенах больницы – не скажу, что я этому сильно огорчилась, – зато он нашел возможность встретиться со мной в вечернее время в ресторане универмага на Второй центральной улице.

Не он предложил, это сделала я – неслыханная смелость для женщины этой реальности, но мне сейчас не до тонкостей общепринятого этикета. Уверена, Клайд Коллинс, владея эксклюзивным правом на информацию о моем прошлом и настоящем, понимает мой нрав и характер куда лучше, чем кто-либо еще.

В универмаге посетителей много, а в ресторане занят едва не каждый стол.

Один из столиков каким-то чудом достался мне, и вот я сижу у стены и дергаю потихоньку за веревочку зеленого торшера – желтый свет загорается и гаснет. Это от скуки.

Я больше не смотрю на часы. К опозданиям мистера Коллинса начинаю привыкать.

Когда мужчина наконец появился, облокотилась о спинку стула и хмуро говорю:

– Двадцать минут, мистер Коллинс… Я могла уйти.

– Вторая центральная стоит, – без досады в голосе подразумевает мужчина вечерние пробки. Садится за противоположную сторону стола. – Вы бы всерьез ушли, не удовлетворив своего любопытства о перспективах лечения мисс Нельсон?

– Ваша взяла, – говорю я. Подтягиваюсь вперед. – Ну так, каковы перспективы, доктор?

– Я не нашел признаков болезни мисс Нельсон, только отпечаток, что наложила на нее больница, но это поправимо, – уверенно сказал он. – Я проведу с ней еще несколько сеансов, продолжу снижать дозировку лекарств и к началу февраля намерен выписать.

– Это… очень хорошо! – едва сдерживаю нахлынувшие эмоции.

– О квартире и деньгах для мисс Нельсон напоминать не нужно. Вы и сами все знаете, – сказал Клайд.

– Безусловно.

Из каких средств теперь для нее все это обеспечить, пока не понятно, но время есть, что-нибудь придумаю.

– Я могу задать личный вопрос? – вдруг спрашивает Коллинс.

– Если прежде вопросы не были таковыми, то боюсь даже предположить, о чем вы спросите меня сейчас, – усмехнулась я.

– Почему вы помогаете мисс Нельсон?

– На это есть несколько причин, – говорю я и задумчиво подношу пальцы к губам.

Взгляд мужчины задержался на браслете на моем запястье, и я сразу опускаю руку к коленям.

– Вы хотите ей помочь, я это знаю, – говорит Коллинс, поднимает взгляд к моему лицу. – Но есть другая причина…

– Есть, – не сразу отвечаю я.

– И вы мне ее не скажете?

– Нет.

Подошел официант. Я заранее определилась с заказом, но именно сейчас мне взбрело в голову его немного изменить. К вкусному ужину горячий чай я заменила виски.

– Составите компанию? – предлагаю я Коллинсу. Мужчина в противоречивых раздумьях. – У вас уставший взгляд. Выпить бокал-другой вам нужно больше, чем мне.

Не сразу, но Коллинс подает положительный знак официанту и тот что-то пишет в блокноте.

– Вы странно смотрите на меня, – когда мужчина в белом смокинге ушел, сказал Коллинс.

– Да, – спокойно подтвердила я.

– Почему вы это делаете?

– Вы так много знаете о моей жизни, мистер Коллинс, не возражаете, если и я спрошу вас кое о чем личном?

Мужчина не выглядит удивленным.

– Я слушаю.

– Я так понимаю, миссис Коллинс в вашей жизни еще не появилась, – многозначительно смотрю на его безымянный палец без кольца. – Но наверняка есть та, которая вполне может ею стать. Мне очень любопытно, как эта терпеливая женщина относится к вашей работе?

– А что не так с моей работой?

– Вы заняты днем. По ночам, думаю, тоже… Вы даже собственные выходные жертвуете во имя работы.

– Моя работа – важная часть моей жизни, и, пока в ней не появилось иных перспектив, я доволен тем, что делаю. К тому же все не так грустно, как вы видите.

– Мистер Коллинс, в вечер пятницы ваша работа сидит напротив вас, – голос кажется серьезным, но я насмешливо щурю взгляд.

Вскоре появился официант. За вкусной едой, согревающим напитком и приятной компанией минуты плавно перетекают в час.

Если допустить, что меня и Коллинса не связывает никакая договоренность, то общество Клайда мне приходится по душе. Он интересный собеседник, мне нравится его слушать. Мне нравится с ним говорить.

Я охотно делюсь забавными эпизодами своего прошлого, в чем-то нелепыми и где-то смешными, рассказываю так, как если бы говорила о них кому-то из своей прежней жизни, весело и непринужденно, не придерживаясь никаких правил.

Признаться честно, мне не хватало этого.

В свободной легкой атмосфере тянется вечер.

Я не сдержалась и к всеобщему неудовольствию громко рассмеялась, когда мужчина поделился воспоминаниями юности в отряде скаутов у озера со смешным названием Какики.

Часы несутся слишком быстро! В ресторане становится меньше людей.

Увы, но и для хорошего вечера рано или поздно наступит момент, когда ему придется закончиться. А пока мне очень хорошо!

К началу новой недели первая полоса «Данфорд-пресс» не привлекает происшествием в горах Ханди, а знаменует открытие нового сталелитейного завода в пригороде. На фотографии молодой мужчина, а за его спиной завод с высокими металлическими трубами. Рядом с гордым владельцем стоит Алан Лонгер, как же без него, самовлюбленного, эгоистичного и жадного до власти мерзавца!

На страницах светских мероприятий черно-белые изображения с приема влиятельного политика в минувшую субботу. Среди известных лиц узнаю Джона Хэнтона, с ним под руку стоит его невеста. Мелисса очень красива.

Глубоко и тоскливо выдохнула. Откладываю газету и нервно перебираю пальцами камни браслета на запястье. Сколько угодно можно пытаться примириться с реальностью, где Джон принадлежит другой женщине, но желаемого результата не будет. Мои попытки провести черту в наших отношениях больше походят на самообман. С утратой моего счета в банке я остаюсь зависимой от денег Хэнтона. Остаюсь зависимой от него, и, пока это так, мне ли ставить условия в наших отношениях?

Неспешно подхожу к широкому окну. Данфорд давно проснулся, и одна из главных транспортных артерий города мчится, ускоряя темп.

Сегодня тот самый день, когда Патрик Джеферсон подаст заявление на бракоразводный процесс в Центральный судебный комитет. Сегодня день, когда настанет начало конца безумия, в которое втянула нас Анна Стоун.

Одно дело обрело ход, но другое пока еще стоит на месте.

Мне предстоит решиться на непростой для моей гордости шаг и попросить у Джона Хэнтона денег. Опять. Учитывая, как эффектно я отказалась от формата наших прежних отношений, прийти к Джону сейчас…Проклятие! Проще сквозь землю провалиться.

«Гордость Хэнтона» высокой темной башней тянется в небеса. Поднимаюсь по ступеням и ныряю в карусельные двери, сразу почувствовав тепло после морозной свежести улицы.

По обе стороны холла, рядом с винтовыми лестницами, стоят две великолепные рождественские елки. Высокие, зеленые и густо разряженные.

На позолоченных перилах лестниц растянуты толстые хвойные гирлянды. Под стойкой администрации висят такие же.

Здесь приятная атмосфера.

Металлические настенные часы над лифтами показывают, что до встречи с Хэнтоном осталось семь минут.

Речь с Джоном пойдет не о ста баллионах и даже не о пяти тысячах… Мне нужно двести тысяч, иначе Ева Нельсон не покинет психиатрическую больницу Данфорд.

Но как получить от такого мужчины, как Джон Хэнтон, столь крупную сумму на условиях полной конспирации?

В лифте выжимаю кнопку нужного этажа, полный людей в строгой одежде, он медленно ползет вверх. Нервно посматривая на золотистую стрелку, сильнее чувствую волнение от предстоящей встречи.

К тому времени, как лифт поднялся на девяносто девятый этаж, в нем осталась только я одна. Двери расступились, и удары о клавиши печатной машинки в приемной Хэнтона сразу стихли.

– Здравствуйте, миссис Стоун, – вежливо улыбнулась мне Дэйзи. Поднимает телефонную трубку и докладывает обо мне. – Можете проходить, мистер Хэнтон ждет вас, – опустив трубку на место, сказала она, и стук по клавишам печатной машинки возобновился.

Я подошла к двери, но рука моя задержалась на серебристой ручке и я обратила свой взгляд на Дэйзи. У меня не было возможности поблагодарить женщину раньше, но эта возможность появилась у меня теперь.

– Спасибо Дэйзи, – говорю ей я, и женщина резко подняла на меня большие зеленые глаза. – Спасибо за то, что ты не забыла передать мистеру Хэнтону мое сообщение из больницы. Если бы не ты, для меня все могло очень плохо кончиться.

На лице Дэйзи я всегда видела только ее рабочую улыбку – вежливую и приятную, и всегда одинаковую. Но не сейчас!

– Пожалуйста, – говорит мне она, и по тому, как она смотрит и улыбается мне, не остается никаких сомнений – этой женщине не чуждо ничто человеческое.

Не затягивая момент, я вошла в серый кабинет. Дверь за мной со щелчком закрылась, и Джон обернулся, оставив за спиной необъятную панораму облаков.

– Я успела забыть о твоем страшном окне.

– Тебя пугает вид из него? – мужчина неспешно проходит к рабочему столу и отодвигает для меня стул.

– Тонкое стекло между линией безопасности и пропастью за ним, – говорю я, опустившись на предложенное место. – Ты не думал, что твои посетители будут несколько неуютно чувствовать себя рядом с такой дырой в стене?

Уголок его губ легонько приподнялся вверх.

– С некоторыми из них я люблю подойти к нему вплотную, диалог получается… содержательным.

Хэнтон занял место босса по другую сторону стола.

– Я был удивлен, что ты записалась ко мне на рабочий прием. У тебя ко мне дело?

– Мне нужно двести тысяч, – сразу говорю ему я. Получилось резко.

– Зачем? – не выразив удивления, спрашивает Хэнтон.

– Личное дело.

В глазах мужчины сверкнула сталь.

– Попробуй снова.

– Я прошу о займе сроком на год. Это возможно?

– Для чего, Анна? – упрямо требует Джон.

– Я уже сказала тебе… – не уступаю я. – Ты хочешь, чтобы я солгала?

Мужчина облокотился о спинку кресла, сложив руки на подлокотниках. У него пытливый взгляд.

– Если мы говорим о займе под процент, мне было бы любопытно узнать, из каких средств он будет возвращен и какие для этого есть гарантии. Если я должен помочь на безвозмездной основе, то сделаю это не раньше, чем получу разъяснения о причинах финансового затруднения, – на короткое время Джон замолк, а когда заговорил опять, голос стал вкрадчивым. – Или о деньгах просит моя женщина? Ей готов дать нужную сумму, не спрашивая ни о чем.

Я облокотилась о спинку стула, а руки сцепила в замок перед собой.

Вот так Джон Хэнтон испытывает меня на прочность.

Отказаться от выбранной позиции? Вернуться к тому, как было, на его условиях?

Впрочем, когда приняла решение прийти к Джону, я была готова к этому, а теперь, когда от меня требуется только сказать «да»…

– В таком случае вы не можете мне помочь, мистер Хэнтон, – с тоской проговорила я и медленно поднялась с места. Чувствую в себе некоторое противоречие.

Хэнтон поднимается вместе со мной. Взгляд у мужчины такой, будто и он сам рассчитывал совсем на другой ответ.

– Анна, – прежде чем я вышла из кабинета, окликнул он. Я обернулась. – Двести тысяч – достаточно большая сумма. Может, есть что-то, о чем мне все же стоит знать?

– Не волнуйся, – говорю я. Даже получилось улыбнуться. – До встречи, Джон.

В ответ получаю хмурый кивок.

Итак, проблема остается нерешенной.

Деньги на счете, что открыл для меня Джеферсон, в предельной сумме мне все еще доступны и в ущерб себе я готова пожертвовать ими ради поставленной цели, но этого все равно недостаточно.

В поисках других решений мне на ум вдруг пришла идея поговорить с Майклом Гроузом. Быть может, он поможет?

Тяжело и громко выдохнула, и кое-кто из прохожих ненадолго обратил на меня взгляд.

Могу ли я просить у Майкла о таких одолжениях, ссылаясь на короткое знакомство при непростых обстоятельствах?

Глава 16

Накидываю зимнее пальто с меховым воротом, беру сумку и спускаюсь к машине такси.

У Майкла Гроуза плотный график, встреча с ним оказалась возможна только сегодня, спустя пять дней после звонка его секретарю.

Небоскреб с гигантской металлической вывеской над входом «Технология будущего» расположен в самой восточной части города и уступает по высоте всем существующим высоткам деловой столицы.

На тридцать шестом этаже у лифта меня встретила секретарь Гроуза. Взрослая и очень вежливая женщина проводила меня к кабинету своего босса, предварительно спросив меня о желании выпить чай. Поблагодарив ее, я отказалась.

– Анна, – улыбнулся мне Майкл, когда дверь за мной тихонько закрылась. – Рад тебя видеть!

– Я тоже рада, Майкл. Очень! – я бы с радостью обняла мужчину, но боюсь, это будет неприлично.

Кабинет у Гроуза овальный, небольшой, с двумя маленькими и вытянутыми окошками. Меж окон вывешен большой синий чертеж: это потерпевший крушение в горах Ханди «Прогресс».

В сторонке, рядом с большим, во всю стену, шкафом неприметно стоит бар с одиноко стоящим на нем графином виски. На рабочем столе много бумаг, а на самом его краешке – стопка небрежно сваленных газет и пустой бокал.

Кабинет Гроуза действительно очень мал. Такой кабинет подошел бы какому-нибудь менеджеру средней руки, но совсем не по статусу вице-президенту крупной компании.

– Как ты со всем справляешься? – спрашиваю я, подразумевая хлопоты, связанные с крушением стилпоезда.

Мужчина облокотился о край стола, сложив руки на груди.

– Экспертизы, расследования и всевозможные проверки позади, страховая компания готова к выплате. Осталось только восстановить репутацию, – с грустной усмешкой сказал он.

Теперь я могу видеть то, чего не смогли передать черно-белые фотографии газет. Майкл говорит и улыбается в привычной ему манере, но темные круги под глазами говорят о трудной и долгой работе. В последнее время мужчина мало отдыхает.

– Мне неловко просить тебя о чем-то в такое непростое время, – надломленным голосом говорю я.

– Все в порядке, – отмахнулся Гроуз. Лицо его мгновенно стало любопытным. – В прессе наткнулся на новость о предстоящем разводе. Я должен тебя утешить или поздравить?

– Инициатор развода я, но поздравлять пока не с чем.

Новость о предстоящем бракоразводном слушании семьи Стоун стала одной из городских сенсаций – это будет первое слушание своего рода за последние восемь лет!

– Ты удивительная женщина, Анна Стоун! – сказал мне Майкл. Мужчина выглядит уставшим, а улыбка все равно бессовестно обворожительна.

– И этой женщине нужна твоя помощь.

Улыбка на лице Гроуза стала гаснуть, а взгляд стал серьезным.

– Говори, я слушаю.

– Мне нужна квартира в Данфорде или Конектике с правом субаренды для подруги. Но, Майкл, оплачивать аренду ни одна из нас не способна, и в этом вся сложность.

– А что с чековыми расписками на шестьсот тысяч?

– Мой счет заморожен, – собираюсь с мыслями. – Майкл, тебе не обязательно что-то объяснять. Просто скажи «нет», если…

– После того, что случилось в Ханди, ты можешь просить меня о чем угодно, – с веселым смешком заявил Гроуз. – В Конектике есть арендный дом, он принадлежит семье Гроуз. Я распоряжусь, чтобы юрист подготовил договор на год. О выплатах не беспокойся.

– Спасибо, – давящее чувство в груди прошло, и я смогла вздохнуть легко.

– Тебе нужны деньги? – спрашивает Майкл.

– Нет, – с благодарной улыбкой верчу головой. – Ты уже сделал для меня очень много.

– Еще нет, – протягивает лист бумаги и ручку. – Напиши номер твоего телефона, юрист свяжется с тобой. Автоответчик?

– Есть.

– Очень хорошо.

Договор аренды на квартиру в Конектике юрист Майкла передал мне уже десятого февраля. В тот же день я незамедлительно позвонила Брюсу Новаку, и мы договорились о встрече через три часа в холле Центрального банка Данфорда.

Брюс Новак пунктуален. В холле банка он появился в синем полосатом костюме и с рабочим дипломатом в руках.

Коротко поприветствовав мужчину, вручаю ему договор. Новак быстро ознакомился с ним.

– Деньги? – спрашивает он.

– Их надо снять со счета.

Счет, с которого я собираюсь снять деньги, благодаря усилиям Джеферсона и возможностям Хэнтона привилегирован, поэтому на первом этаже нам делать нечего и на лифте мы поднялись на третий.

Когда мистеру Новаку стало известно, с какого счета я собираюсь снять деньги, мужчина стал подозрительным.

Служащий банка, седой мужчина с очень внимательными глазами и тихим голосом, назвал допустимый остаток на счету, предоставив мне выписку.

– К снятию сто двадцать тысяч, – едва взглянув на нее, спокойно говорю я. После снятия этой суммы на счету не останется совсем ничего.

Брюс Новак не сводит с меня тревожный взгляд.

– Вы уверены?

– Вполне, – смотрю на него, и уже тихо: – Я могу рассчитывать, что об этом никто не узнает?

– Джеферсон должен знать…

– Не должен, – отрезала я, понимая, что вслед за Джеферсоном обо всем узнает и Хэнтон. Этого не должно произойти! Я твердо решила, что для всех будет лучше, если я вернусь в дом Стоуна: опять попытаюсь поговорить с Томом, уйду с дороги Мелиссы Бауэр. Все не так плохо.

Оптимизм моих размышлений сильно притянут за уши. Я знаю это.

– Подумайте о том, что сделает ваш супруг, когда дверь за вами закроется и в доме с ним останетесь только вы. Без свидетелей.

– Вы ничего не скажете Джеферсону, – упрямо процедила я.

– Вы совершаете ошибку.

– Ваше слово, мистер Новак, – холодно потребовала я. Мужчина, нахмурив взгляд, не сразу и через силу дает утвердительный кивок.

К полудню я покинула толстые величественные стены Центрального банка Данфорда. Я сделала свое дело, остальное за Брюсом Новаком, Клайдом Коллинсом и Евой Нельсон. Больше от меня ничего не зависит в этом вопросе. Теперь мне остается только наблюдать за предстоящим громким процессом Евы Нельсон против Дориана Гордона.

Дело, что имело все шансы развалиться на глазах, теперь в полном ходу. От легкости чувств я словно воспарила в небо, пока не повисло другое ощущение, тяжелое и мрачное, что притянуло меня обратно к земле – уязвимость. Мой счет пуст, а это значит, что угрюмое звено банковской системы уже сейчас передает сведения об этом в социальную службу. Остается только вопросом времени, когда до меня доберутся, чтобы вернуть Томасу Стоуну.

В этот самый миг почувствовала себя вещью. Это отвратительно!

Мне не по себе. В груди все болезненно сжалось и стало тяжело дышать. Тяжело о чем-то размышлять, мысли как в тумане.

Я вернулась в квартиру Джона и лишь там обнаружила, что меня всю трясет от напряжения. Оглядываюсь по сторонам и не знаю, куда деваться.

Приняла прохладный душ – он привел меня в чувство. Горячий кофе помог хоть сколько-нибудь мыслить здраво, вот только трусливая дрожь в руках никак не проходит.

Любой шорох в коридоре или звук за окном – сразу представляются те, кто должен за мной прийти.

И вправду, нет ничего хуже ожидания!

Нервно меряю шагами гостиную.

«Может, будет лучше, если я сама приеду на Солнечную улицу в Гринпарк? – размышляю я. – Как бы там ни было, это будет не так унизительно, как может для меня быть, когда придет социальная служба».

Чему быть, того не миновать. Правильно?

Мне потребовалось всего полчаса, чтобы собрать вещи. Вещей у меня мало. Если быть честной, времени на сборы потребовалось бы меньше, не будь я так рассеяна.

А может, я нарочно все делаю так долго? Похоже, что так. Вещи уже собраны, а я не спешу уходить из квартиры Джона Хэнтона. Я уже давно могла бы выйти за дверь, но всякий раз нахожу повод побыть здесь еще немного.

Вот и теперь, я села на шелковые простыни и думаю…

Дом Стоуна по удобствам и комфорту никогда не сравнится с этой квартирой. Но разве в этом главный недостаток? Тома придется видеть чаще, а мне бы этого не хотелось… Любопытно, с нами снова будет жить его мама? В мои обязанности вновь войдут хлопоты по дому?

Проклятые шторы!

Подавив мрачный смешок, поднимаюсь с постели и иду к входной двери. Еще раз осмотрела породнившуюся мне квартиру и, наконец опустив ручку, открыла дверь.

– Кто вы? – удивилась я мужчине, что расселся на стуле по правую сторону от двери. Этот человек разгадывает в газете кроссворд.

– Вы не можете покинуть квартиру. Распоряжение Хэнтона, – скучным рабочим тоном произнес он, не подняв на меня глаз.

В кроссворде разгадано только четыре позиции, судя по всему, этот человек свой пост занял только что. Не задаю больше вопросов и закрываю дверь. Сумка упала в ноги, а пальто небрежно свалено поверх нее.

Может, я пропустила телефонный звонок, когда была в душе? Проверяю автоответчик – сообщений от Хэнтона нет. Подняла телефонную трубку и начала набор хорошо знакомых цифр, но остановилась, не завершив комбинацию…

Положила трубку на место. Дрожь в руках повторилась, но источником напряжения стало иное беспокойство, ведь теперь я жду визита Джона Хэнтона.

Но как он узнал? Новак не сдержал слова или Хэнтону все стало известно как-то иначе?

Впрочем, имеет ли это значение теперь?

Солнце уходит в закат, на Данфорд опускаются тени. В пять часов я готовила для себя ужин, когда за дверью послышались голоса. Я подошла к двери и прислушалась.

Представители социальной службы явились за мной. Я не открываю дверь, но продолжаю слушать разговор, из которого понимаю, что приставленный к двери человек предъявил доказательство возобновления моей платежеспособности – счет пополнен. Один из представителей службы изъявляет желание увидеть меня лично, на что получает решительный отказ. В конце концов, удовлетворившись врученной бумагой, представители социальной службы покинули этаж.

Я трусливо открыла дверь, встретившись с неодобрительным взглядом своего стража.

– Вернитесь в квартиру, – сказал он. – Мистер Хэнтон скоро будет.

Приказ как лезвие ножа у горла – холодное и опасное. Я незамедлительно сделала так, как было велено.

Если Джон хотел, чтобы я ни при каких обстоятельствах не покинула квартиру – ни сама, ни по воле социальной службы или кого-то еще – что ж, человек за дверью это может гарантировать.

Ждать долго и вправду не пришлось.

На город опустился легкий сумрак, когда в квартиру вошел Джон Хэнтон. Не снимая темного пальто, хмурый и мрачный, мужчина прошел вглубь гостиной и взял с шахматной доски две фигуры. С замиранием сердца слежу за тем, как он неспешно подходит ко мне.

Когда у Хэнтона вот такой тяжелый взгляд как сейчас – это беда; и я приготовилась…

Джон обходит стол и ставит передо мной одну из черных фигур – пешку. Осторожно заглядываю в холодный взгляд серых глаз и в тот же миг на гладкую поверхность стола опускается лист бумаги, испачканный чернилами печатной машинки.

– Отказ от распоряжения счетом в пользу Джеферсона, – непререкаемым тоном проговорил Хэнтон. Двумя пальцами подводит лист ко мне. – Подписывай.

Проскользив взглядом по машинописным строчкам, с презрением смотрю на мужчину.

– Но ведь речь не идет об одном только счете, я права?

Джон не изменился в лице.

– Подписывай, Анна.

Хэнтон собирается сделать то же, что и Стоун. Он намерен отобрать у меня все права на банковские счета – счета существующие и новые. Если Стоун готовится сделать это через суд, то Джон намерен получить желаемое прямо здесь и сейчас – от меня только требуется подписать бумагу, ту, что лежит сейчас передо мной.

Я не могу этого сделать, поэтому уверенно заявляю:

– Нет.

– Брюс Новак уволен с завтрашнего дня, – вдруг сказал Хэнтон, и у меня подкосились ноги.

Уперев руки о край стола, требую:

– Измени решение.

– Еще не поняла, Анна? – ставит вторую пешку на стол.

Взгляд у мужчины очень решительный. Ничто не заставляет меня думать, что Хэнтон может поступить как-то иначе, чем обещает.

Кто мог быть второй пешкой?

Для Брюса Новака уже все кончилось. Имею ли я право вот так запросто рисковать чужими судьбами, на которые Джон Хэнтон, безусловно, способен повлиять?

– Проклятие… – выдохнула я и вытянула пальцы к ручке. Сжав кулак до белизны костяшек, ставлю закорючку поверх подписи Джеферсона.

Джон забирает бумагу и прячет во внутренний карман пальто. Вид злой и угрюмый.

– Я заплатил два миллиона, чтобы вытащить тебя из больницы и наперекор самым смелым предположениям и подумать не мог, что ты посмеешь сделать что-то, что может вернуть тебя обратно, – сказал Джон. С недоумением смотрю на мужчину. – Под предлогом истерии, паранойи и прочей чертовщины Стоун запросто бы это сделал. Что скажешь, Анна?

Я сбита с толку.

– Я не знаю, что могу сказать… – надломленным голосом говорю я. В своем очередном гениальном плане я объективно упустила возможности Тома, о которых говорит сейчас Джон. Разве повторно такое могло случиться?

– Насколько был оправдан риск? – сурово спрашивает он.

У меня приоткрылись губы, но я не говорю ни слова.

Джон хмурится сильнее.

– Мне нужно убедиться, что ты не безмозглая идиотка и у того, что ты делаешь, есть оправданная цель. Ну же, Анна, я слушаю!

– Это нужно было сделать…

Мужчина смотрит с упреком.

– Твое содержание составит двести баллионов в неделю. Этого не хватит на что-то существенное, но на мелкие повседневные нужды сполна, – убирает бумажник во внутренний карман пальто, оставив наличные на столе.

Кажется, сам воздух отравлен его гневом, нашим разочарованием и моим сожалением.

– Кто такая Ева Нельсон? – прежде чем уйти, бросил он. Мною завладела смутная тревога, и в тот же миг Джон обещает:

– Разберусь сам.

Едва за мужчиной закрылась дверь, я упала на стул.

По моей вине Брюс Новак лишился перспективной практики в компании Хэнтона, а карьера для человека в этом мире – все равно что жизнь. Конец карьере – конец жизни.

Как с таким можно смириться?

Какие слова помогут донести молодому юристу всю глубину моего сожаления?

Поджав губы, смотрю в пустоту.

Как же сильно я жду того дня, когда посмотрю Джону Хэнтону в глаза на равных! День, когда этот мир больше не сможет диктовать мне условия.

Но это пока только мечта.