Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 339 страниц)

Колдовство, простыни и кризис среднего возраста

Заснуть получилось не сразу. Я долго ворочался, и голову лезли мысли про Арину и то, что произошло у ворот жилого комплекса. И только спустя час я, наконец, провалился в глубокий сон.

Проснулся я задолго до будильника. На удивление выспавшимся и бодрым. Встал с кровати, быстро привел себя в порядок, оделся и вышел в гостиную.

– Доброе утро, Павел Филиппович.

Любовь Федоровна уже сидела в кресле, а на столе стоял на подставке чайник, под которым горела свеча. А с кухни слышался звон посуды и тихий разговор.

– Фома помогает Иришке готовить завтрак, – пояснила призрак. – Как спалось?

Я сел в кресло напротив и налил в чашку горячий напиток. Сделал глоток и довольно ответил:

– Как младенец. Спасибо за чай, кстати. Очень вкусный.

– Рада, что понравился, – с улыбкой произнесла Виноградова.

С кухни послышались шаги, и на пороге появилась улыбающаяся Иришка, которая вытирала руки о полотенце:

– Вы уже проснулись, Павел Филиппович? А я слышу, что кто-то в гостиной говорит. Как вам чай?

– Вкусный, – ответил я и покосился на сидевшего в кресле призрака.

– Рада, что вам понравился. Скоро и завтрак будет.

Она развернулась и ушла на кухню. Я же покосился на призрака. И Виноградова развела руками:

– Я же не говорила, что сама мешала отвар. Зато я следила, чтобы сквозняк не затушил свечу.

Я сделал ещё один глоток и кивнул:

– И на том спасибо.

Виноградова покачала головой:

– Все-таки твоя секретарша на тебя плохо влияет. Ты даже ругаться не хочешь. Уж не знаю, что между вами произошло…

Я пожал плечами:

– Абсолютно ничего.

Любовь Федоровна недовольно поджала губы, но согласилась:

– Ну да. Ничего.

Разговор прервала Иришка, которая внесла в гостиную поднос, на котором была широкая тарелка с оладьями и небольшой соусник.

– Завтрак, мастер Чехов, – произнесла она и поставила поднос передо мной:

– Тогда зовите Фому к завтраку, – ответил я. – И сами садитесь. Чайник ещё горячий.

Иришка замялась, видимо, не решаясь исполнить мою просьбу, и я добавил:

– Так принято в этом доме.

Кухарка кивнула и снова скрылась в кухне. А через секунду за стеной послышались голоса. И Иришка вышла в гостиную уже с Фомой:

– Доброе утро, вашество, – поприветствовал он меня и сел за стол. Кухарка села рядом с ним, едва не зацепив Любовь Федоровну. Призрак успела взлететь к потолку в самый последний момент, прошипев проклятья. Правда, кухарка тут же вскочила, с удивлением глядя на сиденье:

– Какое оно холодное! – выпалила девушка. – Прямо ледяное.

– Сквозняк, – спокойно ответил я и кивнул в сторону открытого окна.

Девушка вернулась в кресло, поерзала, словно устраиваясь поудобнее. И смущенно произнесла:

– А теперь вроде нормальное.

– Давайте пить чай, – вклинился в разговор Фома.

Как мне показалось, слуга понял причину могильного холода кресельной подушки. И теперь старался сменить тему разговора. Он взял чайник и разлил по чашкам настоявшийся отвар.

– Спасибо, – поблагодарил я слугу и выбрал с блюда оладью. Обманул краешек в брусничный соус и откусил немного.

– Ну как? – тут же с волнением спросила Иришка.

Я прожевал кусочек, сделал глоток чая и ответил:

– Просто великолепно. Вы настоящий мастер.

Щеки девушки зарделись:

– Скажете тоже, – смущённо ответила она. – Какой я мастер.

– Самый настоящий, – заверил я кухарку и взял еще оладий.

За завтраком я успел предупредить Фому, что сегодня мы снова проведем день в разъездах. Слуга кивнул, и когда блюдо опустело, он поднялся с кресла и направился перегонять машину. Я же еще раз поблагодарил Иришку и спустился в приемную. Аккурат к моменту, когда в помещение вошла Арина Родионовна.

– Доброе утро, мастер Чехов, – поприветствовала меня девушка.

– И вам, – ответил я, и в комнате повисло неловкое молчание. Которое пришлось нарушить мне:

– Вы не передумали помогать мне в делах?

– Конечно, нет, – тут же ответила секретарь, и я кивнул:

– Тогда прошу. Фома уже наверняка подал машину.

* * *

Первым делом на сегодня я решил попытать счастья с крадеными простынями. Уже в автомобиле я вынул бумаги и позвонил Ольге Волковой, которая обвинялась в краже и должна была находиться под домашним арестом. Трубку взяли почти сразу:

– Алло, слушаю вас, – послышался в динамике настороженный голос.

– Нина Волкова? – уточнил я, и дождавшись в ответ «да», продолжил. – Меня зовут Павел Филиппович Чехов. Палата адвокатов и министерство Юстиции назначили меня вашим защитником от Империи.

– Чехов? – переспросила Нина. – Или самый, про которого говорят?

– Наверное, – ответил я, и в динамике послышался вздох облегчения:

– Хвала Искупителю. Он внял моим молитвам. Про вас говорят, что вы действительно помогаете людям, Павел Филиппович.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещал я. – Вы дома? Я хотел бы обсудить с вами линию защиты.

– Дома, – подтвердила женщина.

– Тогда я скоро приеду, – ответил я и нажал на сброс вызова.

Всю дорогу до нужного адреса мы молчали. И как мне показалось, секретарь чувствовала себя немного неуютно, сидя рядом со мной на заднем диванчике машины. Хотя Арина Родионовна и делала вид, что все хорошо. Обсуждать же все при Фоме мне не хотелось. Хотя, признаться честно, я был полон любопытства, что это был за трюк. По ощущениям, это «касание» было похоже на близость с женщиной. Только эффект был намного сильнее. Одно лёгкое касание мигом сняли напряжение, которое хоть и не особо ощущалось из-за каждодневной работы, но все же было. И сейчас мне было даже немного стыдно за свой поступок с Беловой. Ведь если бы в комнате не появилась Арина Родионовна…

Я отогнал от себя эту мысль. И Нечаева с удивлением взглянула на меня:

– Все в порядке, Павел Филиппович?

– А? – глупо переспросил я и кивнул. – Да. Я в порядке.

Секретарь открыла было рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумала. И остаток дороги до нужного адреса мы проделали молча.

* * *

Искомая квартира обнаружилась без особого труда. И Волкова открыла тотчас, как я нажал на кнопку звонка. Словно ждала визита прямо за дверью. Она затравленно посмотрела на меня и Арину Родионовну, а потом уточнила:

– Вы адвокат?

– Так и есть, – я вынул удостоверение, чтобы показать его женщине. – Павел Филиппович Чехов. Это моя помощница, госпожа Нечаева.

– Проходите, – смущенно пригласила нас хозяйка в дом и сдвинула ногой ряд стоптанной обуви, часть из которой была детской. – Извините, у меня беспорядок.

Женщина была одета в хлопковый халат с рисунком васильков, в стеганные тапочки сшитые вручную. Ее волосы были убраны под косынку и наружу выбилась лишь одна рыжеватая прядь.

На самом деле в квартире оказалась убрано. Ковровые дорожки хоть и были истерты, но пыльными не были На вбитых в стену крючках висели курточки разных размеров. Мебель была старой, но добротной. В коробке у стены лежали игрушки.

– У вас много детей? – мягко уточнила секретарша.

– Хватает, – вздохнула Волкова и грустно улыбнулась. – Искупитель наградил нас с супругом тремя сыновьями и двумя дочками. Все здоровенькие и умненькие. Мальчишки в секцию по плаванью ходят, а девочки в балетную школу. Хоть и дорого, но для детей денег жалеть не стоит.

Женщина предложила нам занять кресло и диван в гостиной. Согнала с пуфика на пол толстого полосатого кота и уселась на согретое питомцем место. Тот флегматично осмотрел меня, а при виде Арины как-то подобрался и нырнул под сервант.

– Уважаемая Нина, – начал я, открыв папку и вынув бумаги. – Вас обвинят в краже простыней у подданной империи Альбины Крупской. Она заявила, что вы забрали их из-под окон ее квартиры. Уверяла, что постельное белье сорвалось с бельевой веревки…

– Вранье, – Нина поджала губы и вынула из кармана хлопкового халата носовой платок и принялась мять его в сухих пальцах. – Альбинка выбросила их наружу, как делала уже не раз. Часто вышвыривала вещи на улицу из окна, чтобы потом их растаскивали все кому не лень.

– И вы решили забрать простыни, которые она выбросила? – уточнил я. – Вам они оказались нужны?

– Они мне всегда были нужны, – вздохнула Волкова и высморкалась в платок.

– Крупская заявила, что простыни у нее из персидского хлопка и стоят довольно дорого…

– Врет она все, – Нина покачала головой. – Никогда в моем доме не было таких. Простое у нас постельное, с нашенской мануфактуры.

– У вас? – растерялся я.

– Это белье я сама покупала пять лет назад. Вышивку по краю сама делала с буковками нашей фамилии. Оно лежало в шкафу в нашей с супругом спальне.

– Подождите, это ваши простыни? – спросила Арина Родионовна.

– Все так, – женщина встала на ноги и прошла в соседнюю комнату, чтобы вернуться через минуту. В ее руках была стопка постельного белья в мелкий цветочек. – Пододеяльники и наволочки остались дома, а простыни мой Темка унес к Альбинке.

– Темка? – я совершенно запутался и прочистил горло. – Давайте по порядку.

– Темка – это мой муж. Мы уже почитай пятнадцать лет в браке живем. Хорошо живем… точнее, жили, – глаза женщины наполнились слезами. – Около года назад, он начал болеть по-мужски. И заместо того, чтобы направиться к лекарям, пошел к колдовке этой проклятущей.

– Альбина – колдунья? – шепотом уточнила Нечаева.

– Такой ее считают все соседи. Спросите кого хотите, и вам скажут, что она порчи наводит и снимает их. И за это берет деньги немалые. Вот Темка и пошел к ней, чтобы избавиться от хворобы. А она, похоже, потребовала принести ей простыни, чтобы вылечить его. Вот он и отнес, не спросив меня.

– И что случилось потом? – проникновенно уточнила Арина Родионовна.

– Колдовка эта испортила Темку моего через эти простыни. Он словно с ума сошел. Стал хорохориться, купил себе мотоцикл, штаны срамные из кожи и куртку с замком наискосок. Волосы сбрил, оставив клок гребнем по центру головы. Уши проколол…

– Ужас, – вздохнула секретарша и прижала ладони к груди.

– Переехал жить в гараж. А с его больной спиной разве можно спать на раскладушке? Да и холодно там… – Нина всхлипнула. – Я ведь не сразу поняла, что Альбинка его испортила. А потом увидела простыни эти и как пелена с глаз упала. Я сразу поняла, кто виноват. Я сгребла белье, сунула в авоську и принесла домой. Тут уж проверила и точно поняла, что это мои простыни и есть. И вышивка на месте.

– Выходит, Крупская ведет прием как целительница?

– Колдунья, – поправила меня женщина. – Она и есть колдунья. И никакие эти простыни не персидские. Нашинские они, с мануфактуры Галицкого. И моей рукой они вышиты… Я свои простыни забрала. И отдавать их не стану. Я через них верну Темку своего в семью.

– Это как? – очень осторожно уточнил я.

– Я простыни эти выстираю с солью, как бабка учила. Потом отнесу на пустырь, залью водкой поминальной и сожгу.

– Чудесно, – восхитилась Арина и испытующе посмотрела на меня. – Крупская соврала, выходит?

– Разберемся, – я убрал в папку документы и забарабанил пальцами по кожаной обложке. – Говорите, что Альбина работает на дому колдуньей? И давно?

– Да сколько знаю ее – она принимает людей. И Темочка мой поверил, что Альбинка поможет ему.

– Разберемся, – повторил я и поднялся на ноги. – Я постараюсь договориться с Крупской. Думаю, что она заберет заявление и проблем у вас не будет.

– Альбинка злобная. Она не заберет, – вздохнула Нина. – Но может так и к лучшему. Темка узнает, что я в острог попаду, и вернется к детям. Не бросит же он их одних.

Я не стал говорить, что, скорее всего, Нине грозил только штраф. Попрощался с ней и направился к выходу. Арина задержалась и что-то сказала хозяйке квартиры. Та робко заулыбалась и поклонилась.

Когда мы вышли из парадной, встретили на дорожке высокого мужчину с выступающим пузиком и выбритыми висками. Он хмуро осмотрел меня и хотел было переступить порог. Но путь ему преградила моя секретарша.

– Извините, вы Волков?

Мужчина насупился и кивнул:

– Я и есть.

– Вам так повезло с супругой, – Арина неожиданно взяла Тему под локоть, и тот вздрогнул всем телом. – Такая достойная женщина – это подарок судьбы. И детишки у вас замечательные. Они так скучают по вам. Хорошо, что вы решили поддержать жену в это тяжелое для нее время.

– Тяжелое? – Тема напрягся, но девушка вновь заговорила, заставив его сосредоточиться на голосе помощницы.

– Она подумала, что вы в беде. И вам нужна помощь. Как достойная супружница, Нина решила спасти семью. Вам с ней повезло. Очень повезло. Она сокровище и вам стоит держаться за нее. Делать ее счастливой. Заботиться о ней и детях. Быть достойным мужем и отцом.

– Конечно, – пьяно согласился мужчина и ухватился за дверной косяк. – Вы правы. Мне повезло…

Нечаева убрала руку и отошла от Темы. Подошла ко мне и пожала плечами.

– Это было необходимо? – поинтересовался я.

– Я так захотела, – беспечно отозвалась девушка. – Несложно помочь человеку найти потерянную дорогу. Ему и впрямь повезло. Вспомните двор Евсеева. Там живут люди совершенно другого сорта. А Нина хорошая. Она любит мужа. Неужели их дети должны расти без отца?

– Не должны, – не стал спорить я и направился к машине, у которой нас ждал Фома.

Парень лузгал семечки, складывая кожуру в небольшой кулек из газеты. При нашем приближении быстро свернул его и сунул в карман.

– Куда теперь, вашество?

– Надо навестить местную колдунью, – сообщил я и назвал адрес.

– Это совсем близко, – кивнул парень и настороженно покосился на меня, – прям колдунья?

– Говорят, она наводит порчи, – с готовностью пояснила Арина Родионовна.

Парень осенил себя знаком Искупителя и пробормотал себе под нос:

– Вот зачем к такой бабе тащиться?

– Надо, Фома. Надо, – вздохнул я и сел в салон.

Через пару минут мы остановились у дома в пять этажей из светлых панелей. На балконах покачивалось постиранное белье, развешанное на веревках. На лавке рядом с нужной мне парадной сидели две бабушки в вязаных кофтах и цветастых платках. Пьяных здесь видно не было, и я сделал вывод, что тут жили люди более зажиточные, чем в квартале Евсеева.

– Здравы будьте, – поздоровался я с местными жительницами.

– И вам не хворать, господин хороший, – одна из старушек прищурилась и внимательно осмотрела костюм и туфли. – Вы часом не заблудились?

– Я прибыл к Крупской, – сообщил я.

При упоминании соседки бабушки синхронно сплюнули через плечо и закудахатали:

– Зачем вам эта зараза, господин? Она ж бедовая. Ничего хорошего ждать от колдовки проклятущей не стоит.

– Она колдует? – я сделал вид, что удивлен.

– Портит и глазит, – заявила бойкая старушка, толкнул локтем вторую.

– Точно-точно, – закивала та. – Синода на нее нет.

– Понятно.

Иногда у простолюдинов проявлялись некие зачатки силы. Но она была бесцветной и не требовала тотемов. И проявлялась только у женщин. Хватало ее на предсказания недалёкого будущего, заговоры от болезней, изготовление настоев на травах, привлечение удачи, и некоторые другие простые вещи. Правда, у каждой такой просьбы была своя цена. И платил ее просящий.

Я поднял голову, чтобы оценить балконы и заметил один, который не был забран стеклом. На перилах висел длинный прямоугольный ящик, засаженный геранью. На клумбе под ним виднелись тонкие окурки со следами яркой красной помады.

– Она живет на третьем? – спросил я.

– Точно-точно, – закивала бабушка. – Тама и обитает окаянная.

Я оглянулся на Арину Родионовну, которая стояла чуть поодаль. Было очевидно, что ей не нравились сплетницы на лавке. Потому девушка только после моего кивка подошла ближе и сухо поздоровалась.

Мы прошли к двери парадной и набрали на панели домофона номер квартиры Крупской.

– Кто? – недовольно каркнули из динамика.

– Добрый день, Альбина. Я к вам от Настены, – промурлыкала Нечаева и добавила, – примите, сделайте милость. Мне очень надо.

Женщина не открыла сразу же. Я подумал, что она подошла к окну и посмотрела на подъездную дорожку. Наверняка увидела «Империал», решила, что к ней прикатила богатая клиентка. Потому через секунд пятнадцать замок запищал, открываясь и в динамике благожелательно прозвучало:

– Третий этаж.

Мы вошли в темную парадную. Тут пахло свежей побелкой.

Почтовые ящики были набиты макулатурой, но грязи на полу не было. Мы поднялись по лестнице на третий этаж и остановились у двери, выкрашенной в красный цвет. В глазке качнулась тень, и щелкнула задвижка. На пороге стояла невысокая пухлая женщина с ярким макияжем. Ее веки были густо подведены темным, делая разрез глаз миндалевидным. Губы покрывала свежая алая помада. Темно-фиолетовые волосы были подняты наверх, свернуты в узел, который удерживала сеточка, расшитая жемчугом. Облачена Альбина оказалась в шелковый халат с восточным узором, подхваченный поясом с кистями на концах. На босых ступнях были вышитые атласные туфельки с острыми загнутыми носками. Несколько плетеных браслетов на запястьях казались слишком тяжелыми, как и перстни на каждом пальце. Уши оттягивали объемные серьги-кольца. В нос ударил вязкий сандаловый аромат духов и тонкий, едва заметный запах влажной земли.

– Добрый день, – низким голосом поприветствовала нас хозяйка квартиры и окинула оценивающим взглядом.

Одежда Арины не вызвала у Альбины особого восторга, а вот на моих запонках она задержала алчный взгляд. А на губах хозяйки квартиры заиграла довольная улыбка:

– Слушаю вас, мастер.

– Я пришел к вам за помощью, – начал я.

Женщина удивлённо подняла бровь:

– И чем я могу вам помочь?

Я замялся, словно бы подбирая слова:

– В последнее время в меня возникли некоторые проблемы в делах, мадам.

Альбина покачала головой:

– У вас их нет, мастер. Я вижу, что у вас есть проблемы несколько… иного характера. Но неужели вы хотите обсуждать их в присутствии вашей спутницы?

Она с интересом взглянула на меня. Секретарь тоже удивлённо покосилась в мою сторону. И я вздохнул:

– Вы и правда видите, что у человека на душе, мадам Альбина. Сами это подтвердили. И в связи с этим у меня возникает вопрос: а знает ли о ваших талантах Синод? И фискальная служба?

Губы хозяйки квартиры на секунду дрогнули. А затем она быстро ответила:

– Не понимаю, о чем вы.

– О том, что все ведьмы должны иметь патент Синода, – спокойно ответил я. – И платить налоги.

– А, вы про это, – протянула дама. – Все есть. Я даже могу показать и патент, и сертификат…

– Значит, вы обучались у кого-то со степенью наставника, – кивнул я. – И он обязан был вам объяснить, что колдуньи должны знать некоторые заповеди. Например о непричинении вреда или ущерба. Или увечий и смерти. Дар, данный вам Искупителем, не должен использоваться во вред.

– Я…

– Вы попытались развести семью. Может быть Тема вам приглянулся. Или вас зависть взяла, что у них все ладно. Этого я не знаю. Вот и сделали отворот, и ушел мужик в гараж жить.

– Так он и сам этого хотел, – равнодушно ответила Альбина.

Я покачал головой:

– Неправда. Не хотел. Иначе бы не стали вы писать заявление, чтобы от Нины избавиться. Простыни эти вам даром нужны не были. Скорее всего, вы Тему к себе приворожить хотели. Да не смогли, потому что он сопротивлялся и к вам не ушел. Не до конца ритуал сработал. А мужик пожил один в гараже и к жене вернуться решил. Вот вы и обозлились. В могилу ее свести вы не сумели или побоялись. А может быть ритуал долгий. А вот в острог упрятать несчастную женщину на несколько лет решились. К тому же Нина подобрала простыни, которые вам принес ее муж. Не удивлюсь, если вы их скинули нарочно, чтобы она увидела эти самые простыни.

– Это ваши домыслы, – мягко улыбнулась Альбина. Но ее глаза блеснули нехорошим, злым огнем. – Вы ничего не докажете.

– Возможно. Но брак между людьми заключается в храме перед лицом Искупителя. Таково синодное уложение. И вмешательство в такие дела другого человека путем магии равняется вмешательством в соглашение людей и высших сил. За нанесенный семье вред вам грозит суд. И постриг в монахини. Для искупления грехов и спасения души. Лет на десять.

Мадам хищно усмехнулась:

– А вы и доказать это сможете?

– Я нет, – признался я. – А вот призраки, которые живут в вашей квартире – могут. В суд я их призвать не смогу, но они укажут на другие факты чёрной волшбы. И уже их я наверняка смогу доказать.

Лицо дамы исказилось от злобы:

– Вы бы поосторожнее с такими заявлениями, мастер, – прошипела она. – Я ведь и вас проклясть могу.

На это я вздохнул:

– Я не ваш безобидный сосед, который боится доложить о вас синодникам. Я некромант, мадам Альбина. Проклятия на меня не действуют. Но вот духи, которые живут в вашей квартире, могут меня послушаться. И навредить вам. Ненароком.

Мадам побледнела и попятились. А затем выдохнула:

– Что вам надо?

– Заберите заявление о краже, – мягко попросил я. – Не берите на душу грех. И больше никогда так не делайте.

Альбина замялась, скривилась, словно надкусила лимон, а затем с неохотой ответила:

– Хорошо. Будь по-вашему.