Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 339 страниц)

Достойная оплата труда

Дверь квартиры закрылась. Я же вздохнул: осталось только присмотреть за приказчицей, чтобы она не сорвалась. Хотя вряд ли Жанна ещё хоть раз сунется в чье-нибудь арендованное жилье. Стражей она запомнит надолго.

Из стен вышли призраки.

– Отлично справились, – похвалил их я.

«Теперь твоя очередь выполнить сделку, некромант», – был мне ответ.

– Помню.

Я призвал еще несколько тотемов и активировал плоскость портала, при помощи которого уходил в междумирье.

Способность «Врата Харона» присутствовала у некроманта по умолчанию. После обретения силы, любой одаренный получал необходимый минимум заклинаний, которые он мог использовать. Через эти врата, темный одаренный мог попасть в междумирье. И был способен ненадолго забрать оттуда духа. Или отправить в зал ожидания призраков, которые желают добровольно покинуть мир. Ритуал выжигал слишком много силы, и на уровне мастера его можно было сменить на «астральный переход». Но для перевода нескольких призраков он не подходил.

В стене появилась полупрозрачная арка, за которой виднелся зал ожидания.

– Прошу, – я сделал приглашающий жест рукой.

«Удачи, некромант», – прошелестела девушка с раной на горле. Она шагнула в портал, проходя сквозь дымку. Миг – и она уже стояла с той стороны. Обернулась, помахала рукой остальным. И те, кто собирался покинуть Петроград, по одному направились к арке. У двери на ту сторону они останавливались, коротко прощались, и шагали в портал.

Наконец, последний призрак, мужчина с пакетом на голове, перешёл на ту сторону, и я развеял портал. И арка сошлась в точку, не оставив на стене даже следа. Тяжело выдохнул и вытер выступившую на лбу испарину. Обернулся к оставшимся в комнате бойцам:

– Не передумали?

Коротко стриженые парни переглянулись и покачали головами:

«Нет, мастер».

– Тогда повторяйте за мной, – произнес я. – Послужили при жизни и ещё послужим в посмертии.

Парни в один голос повторили слова клятвы. Миг – и на призрачных телах проступили рунные рисунки. И на лицах парней появились довольные улыбки:

«Выходит, сработало, мастер»? – уточнил один из них.

Я кивнул. Коснулся призраков ладонью, отправляя их в болото, где находились остальные бойцы. И обратился к последнему:

– У меня есть ещё одна просьба.

Парень склонил голову, выражая интерес. И я продолжил:

– Присмотри за этой приказчицей. Жанной. Если она снова начнет по квартирам без ведома жильцов ходить – дай знать.

Парень пожал плечами:

«Если сил хватит, то сделаю, мастер. Я ведь никого не пугаю и живу мирно. Меня редко замечают живые».

– Как тебя зовут?

«Артемий», – произнес парень, спустя пару мгновений размышлений.

Стало понятно, что он начал забывать свое имя. Такое случалось с призраками, которые долго пребывают в одиночестве.

– Я найду способ подпитывать тебя.

Призрак шагнул к стене и растворился, оставив меня в квартире одного. И я вынул из кармана телефон. Нашел номер Киры и нажал кнопку вызова.

– Слушаю, мастер? – послышался из динамика встревоженный голос девушки.

– Дело сделано, – произнес я. – Можете возвращаться.

Кира была на пороге через десять минут. Было заметно, что она волновалась и теребила ленту в косе. Девушка вошла в квартиру, осмотрелась, заметила оставленный на столе надкушенный бутерброд и скривилась. Опасливо посмотрела на меня.

– Жанна вас более не побеспокоит. Не переживайте, она не вернётся в вашу квартиру, – заверил я клиентку. – И доставлять вам проблем тоже не будет.

Миронова облегченно вздохнула:

– Даже не знаю, как вас благодарить, мастер Чехов, – произнесла она. – Я уже не ведала, как избавиться от этой напасти.

Я только улыбнулся:

– Такова моя работа. Решать проблемы обратившихся ко мне клиентов.

– И ещё, – девушка замялась, словно подбирая слова. А ее щеки покрылись румянцем.

– Все останется в тайне, – ответил я. – Этому меня обязывает статус дворянина и кодекс адвоката.

– Спасибо вам, – пробормотала Миронова.

– Что не сделаешь ради будущего лекаря, – ответил я.

– Чуть не забыла, – девушка вытащила из сумочки кошелек, открыла его и достала несколько купюр. – Вот, держите.

Она протянула мне деньги. Восемь рублей. За несколько часов работы.

– Не нужно. Давайте лучше подпишем заявку на закрытое дело, – ответил я и вытащил из кармана сложенный лист. – Вот.

Девушка оторопело застыла с деньгами в руке. Несколько секунд смотрела на меня, словно не понимая, что делать дальше. Наконец убрала деньги в сумочку, взяла лист, прочитала текст. Положила документ на стол, взяла из подставки ручку и быстро расписалась.

– Благодарю, – я забрал лист, сложил его несколько раз и убрал в карман пиджака. – Единственное, о чем я хотел вас попросить.

– Да?

– Не могли бы вы рассказать своим подругам по большому секрету, что на крыше здания по ночам появляется призрак, который приносит удачу.

– Правда? – у девушки округлились глаза.

– Его не нужно донимать, иначе он покинет этот дом. Но раз в неделю, в один только субботний день можно прийти к двери на крышу и попросить его о помощи.

Кира закивала, и я понял, что парнишке обеспечено питание на ближайшие годы. И он наверняка станет помогать студентам, если такие, как Жанна надумают их обижать.

– Ну, мне пора идти, мастер Миронова, – я слегка склонил голову.

– Да, хорошо, – растерянно протянула девушка. И я направился к двери.

* * *

Фоме я позвонил, когда уже вышел из башни.

– Слушаю очень внимательно, вашество, – послышался в динамике голос слуги.

– Пора возвращаться в офис. Дело закрыто.

– Скоро буду на парковке, – быстро произнес Фома, и я нажал на отбой, сбрасывая вызов. И направился к воротам комплекса.

Дежуривший там дружинник окинул меня ленивым взглядом и открыл створку, выпуская меня с территории. Я поблагодарил его кивком и неспешно прошелся до торгового центра.

Слуга уже ждал меня у машины на парковке:

– Надо было адрес назвать, вашество, – посетовал он, распахивая дверь. – Я бы прямо у ворот вас забрал, раз дело сделано.

– Гулять полезно, – ответил я и сел на переднее пассажирское сиденье.

Фома удивлённо взглянул на меня, но спорить не стал. Закрыл дверь, обошел авто и сел за руль. Повернул ключ в замке зажигания и уточнил:

– Домой?

– Да. Там я заберу закрытые заявки, пересядем на «Империал» и поедем в министерство.

Слуга кивнул, и машина выехала с парковки.

Всю дорогу до дома мы молчали. Меня слишком измотала работа с призраками, и я задремал. Фома же старался меня не тревожить. Только когда машина въехала в арку, помощник тихо произнес:

– Прибыли, вашество.

Я с неохотой открыл глаза и попросил:

– Готовь «Империал».

Слуга кивнул, а я выбрался из машины. Ехать в министерство не хотелось. Внутренний голос настойчиво зашептал: «Брось все. Лучше иди и отдохни. Сперва горячая ванна, затем чашка чая, а после несколько часов сна». Мысль была настолько манящей, что я с трудом смог ее отогнать. Лениво размышляя об отдыхе, я отпер дверь офиса. Поднялся по ступеням, чтобы добраться до своей комнаты. Мне захотелось умыться и сменить рубашку. Что я и сделал. От ледяной воды быстро пришел в себя, а свежая одежда приятно легла на кожу.

– Неважно выглядишь, – послышался голос призрака, который повис передо мной в воздухе.

– У вас есть не очень приятная привычка появляться в моих покоях без предупреждения.

– Брось, Павел Филиппович. Неужто тебе есть что от меня скрывать? Я могу сделаться прозрачной, если тебе станет от этого легче.

Призрак истаял в воздухе, оставив видимой только улыбку.

– Я вам покажу, как это выглядит.

Решительно заявил я и направился в соседнюю комнату, на ходу завязывая галстук.

– Не смей…– донеслось мне в спину.

Открыв дверь, я переступил через порог и замер. Кровать так и осталась неразобранной. На столике у окна стоял большой оцинкованный таз, наполненный водой. И в нем торжественно покачивался венок из красных цветов. Мятая ленточка лежала в мусорной корзине.

– А говорили, что вам не нравятся гвоздики, – растерянно сказал я.

– Цветы ни в чем не виноваты, – назидательно протянула Любовь Федоровна. – И я бы разобрала эту конструкцию, но некоторые стебли очень короткие. А мне ужасно не хочется, чтобы цветы завяли. А так они какое-то время будут жить.

– Понятно.

– И не вздумай сказать об этом своему помощнику, – призрак стала темнеть, что говорило о том, что она злится.

– Это будет нашей с вами тайной, – быстро пообещал я.

– Хорошо, – примирительно улыбнулась женщина и поправила волосы, закрыв на лбу рану. – Я поняла, что к тебе надо являться со стуком и по приглашению.

– Буду вам весьма благодарен, – я все же не смог сдержаться и добавил, – Фома написал вам послание, имея в виду, чтобы вы надолго оставались в доме и не развеивались.

– Без его пожеланий обойдусь, – фыркнула женщина и толкнула ведро ногой.

– Я просто хочу мира в нашем доме.

– В моем, – проворчала женщина, но сделала это для проформы. – Лучше расскажи-ка мне, адвокат, чем занимался? Почему выглядишь таким усталым?

Любовь Федоровна с интересом смотрела на меня:

– Подрабатывал на переправе между мирами, – нехотя ответил я и направился в приемную.

Хозяйка дома поплыла рядом.

– Понимаю. Ох уж эта работа на дежурствах. Платят поди копейки. Вот и приходится нежить переводить. Много заработал?

Я покачал головой:

– Все по бартеру. Услуга за услугу.

– Вот чудак-человек, – вздохнула призрак. – Мог ведь и награду какую попросить к услуге. Все одно им больше обратиться не к кому.

– Я идейный некромант, – ответил я и взял со стола секретарши папку. – Вот отвезу закрытые заявки и получу от министерства причитающееся.

– Лучше бы вы Павел Филиппович в инквизиторы пошли, – посетовала призрак, устроившись на стуле Арины. – Один мертвый за гривенник, два за…

– Жрецы не очень жалуют людей с моим даром. К тому же если бы я прервал юридическую династию – отец бы меня убил. И это не фигуральное выражение.

– А, ну ежели так, – понимающе протянула Любовь Федоровна и откинулась на спинку стула. – Зато сейчас-то он поди в восторге.

Я остановился у двери. Обернулся и открыл было рот, чтобы ответить, но в последний момент решил промолчать.

– Меж тем касса наша не пополняется и денег в сейфе я не наблюдаю, мил некромант, – продолжила женщина и нахмурилась. – Иными словами: где деньги, Чехов?

– Деньги, полученные от Рипера…

– Пойдут на оплату заработной платы сотрудникам, закупке расходных материалов.

– Так много? – нахмурился я.

– В приемной нужен гарнитур из шкафчика на несколько вешалок и полок. Чтобы плащик повесить посетителю. Чай не в тропиках живем. Полочку для шляп. Небольшое зеркало, чтобы привести себя в порядок какой-нибудь даме, пришедшей на прием. И вешалку для зонтиков. Можно поставить высокое ведро для них…

– Женщины, – вздохнул я и возвел глаза к потолку.

– Приму это за благодарность, – усмехнулась хозяйка дома.

– Но это ведь не может стоить настолько дорого.

– Ты не в курсе, что твой слуга надумал гараж во дворе соорудить? – хитро осведомилась женщина.

– Знаю.

– А то, что надо получить разрешение от градостроительной инспекции?

– Не подумал, – согласился я и почесал в затылке.

– И от официальной владелицы дома, – скривилась Любовь Федоровна. – В общем, деньги эти считай уже определены в дело.

– С вами разориться недолго, – хмыкнул я.

– Глупости. Я тебя по миру не пущу, княжич.

– Спасибо за напоминание. Я привезу немного наличности, чтобы было что хранить в сейфе.

– Замечательно, – по слогам выговорила призрачная дама и буквально засияла от восторга. – Жду.

Вышел из приемной и запер офис на ключ.

Машина уже стояла у крыльца. Фома открыл дверь, и я сел на переднее сиденье. Бросил папку на задний диванчик.

– Едем на Елизаветинскую. Дом двадцать четыре, где ворота с гербом, – произнес я, когда слуга сел за руль.

– Понял, вашество, – ответил тот и завел двигатель.

* * *

Здание министерства Юстиции располагалось неподалеку от собора святого Луки. На пересечении Елизаветинской улицы и Михайловского проспекта. По соседству со зданием городской прокуратуры. Дороги были чисты, и путь не занял много времени. Едва авто подъехало к воротам, как сработали датчики и створки начали медленно открываться, впуская нас на территорию.

– Прям магия, – восхитился слуга.

– Ага. И называется она «номера семьи Чеховых», – ответил я и указал на свободное место. – Останови вон там.

Слуга кивнул и припарковал машину у крыльца.

– Я ненадолго, – предупредил я и вышел из авто.

В просторном холле здания дежурили несколько жандармов.

– Чехов. В канцелярию, – произнес я и достал из кармана удостоверение. Один из жандармов внимательно посмотрел на документ, кивнул и нажал на кнопку турникета, пропуская меня в холл, в центре которого стояла статуя Немезиды.

Канцелярия расположилась на первом этаже. Я свернул в правое крыло, быстро нашел нужный кабинет, трижды стукнул в створку. И дождавшись приглушенного «Войдите», повернул ручку двери и вошёл внутрь

Кабинет был небольшим. Стойка, за которой стояла сотрудница в форме Министерства, а за ее спиной тянулись стеллажи, на которых хранились тысячи томов заведенных и закрытых заявок. Девушка была приятной, со светлыми волосами. Мне подумалось, что она хочет казаться старше своих лет. Именно для этого нацепила очки в тяжелой темной оправе, которые, впрочем, ее не портили.

– Добрый день, – вежливо поприветствовал я делопроизводителя и положил на стол папку. – Павел Филиппович Чехов. Привез ордера, выданные министерством.

Девушка внимательно взглянула на меня, открыла папку, забрала бумаги.

– А, простите, совсем забыл. Вот ещё одна.

Я достал из кармана свернутый документ с заявлением Мироновой и передал его девушке.

Делопроизводитель с неприязнью покосилась на мятый лист, осторожно взяла его двумя пальцами за край и положила к остальным. Пересчитала заявления, вынула из ящика стола бланк и принялась заполнять бумагу. Я же терпеливо ждал, рассматривая тяжёлые дубовые стеллажи.

– Ни одного иска в суд? – удивлённо уточнила она, отложив ручку.

– Что? – не понял я.

– Среди ваших заявок нет исков в суд по защите прав, – протянула девушка и подозрительно взглянула на меня.

– Стараюсь решить дело в досудебном порядке, – ответил я. – Проведение досудебной работы важная часть нашего ремесла. К тому же суды перегружены. И дело простолюдина может тянуться год. А то и больше.

К тому же министерство платит только за первые два дня ведения дела и заявление в суд. А дальше оплата идет только за дни заседаний. Которых за год может быть пять-шесть.

Девушка не ответила. Просто кивнула, взглянула на лист и протянула его мне:

– Подпишите в месте, где галочка.

Я послушно поставил автограф напротив вписанной от руки фамилии, посмотрел на итоговую сумму нескольких дней трудов.

Консультации министерство оценивало в тридцать пять копеек каждую. Дни представительства шли по полтора рубля. Так что итоговая сумма вышла невеликой.

– Деньги поступят на счёт, указанный в заявлении в конце месяца, – пояснила девушка.

– Большое спасибо, – улыбнулся я и убрал квитанцию в карман.

Сотрудница кивнула, сложила заявления с приколотыми к ним ордерами в папку и ушла куда-то вглубь лабиринта, враз потеряв ко мне всякий интерес. Я же вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

* * *

Анна Львовна Давыдова остановилась за стеллажом, дождалась, пока дверь за посетителем не захлопнулась. Осторожно выглянула из своего укрытия, проверяя, ушел ли молодой адвокат. А затем вынула из кармана форменного кителя телефон и открыла список контактов. Набрала нужный номер и поднесла трубку к уху:

– Ко мне сейчас приходил Павел Чехов, – понизив голос произнесла она, как только мужской голос в динамике произнес «у аппарата». – Паренёк закрыл все ордера.

– Все? – удивлённо переспросил собеседник.

– Так точно.

– Но… как он успел?

– Говорит, провёл хорошую досудебную работу, – ответила делопроизводитель. – Только среди ордеров я видела обращение о взыскании заработной платы. И компенсации за смерть в ходе несчастного случая. И все это без обращения в прокуратуру или Рабочую инспекцию. А еще…

– Дело Соболева, которое он не довел до Торговой палаты, – перебил ее мужчина. – А парень хорош в ведении переговоров. Спасибо за информацию, Анна Львовна.

– Служу Империи, – отчеканила девушка, и в трубке послышались короткие гудки.

Визиты вежливости

Я вышел из здания министерства, сел в машину, откинулся на спинку сиденья. На сегодня все дела сделаны. Сейчас я вернусь домой, приму ванну, выпью чай и лягу спать…

Мечты прервал писк телефон. Я вынул аппарат из кармана, взглянул на дисплей, на котором высвечивалось сообщение от Беловой. Я открыл его. Строка содержала адрес и два имени.

– Куда ехать, вашество? – уточнил севший за руль Фома. – В офис?

Я покачал головой:

– Покой нам только снится. Нам нужно на Баррикадный проспект. Дом сорок три.

Слуга нахмурился:

– Вашество, это же Работный район. Ехать туда вечером пятницы добрые граждане не рискуют.

– Нет, я хочу закрыть все дела сегодня.

Слуга пожал плечами:

– Воля ваша, барин. Но если нас найдут утром в канаве – не говорите, что я вас предупреждал.

– Не переживай, я мастер-некромант, – успокоил я слугу.

– Да я-то что? Я ничего. Баррикадный так Баррикадный, – произнес Фома, завел двигатель, и «Империал» выехал за ворота.

* * *

Машина остановилась у небольшого ларька с надписью «Выпечка от Котиковой», перед которым расположились на высоких ножках несколько круглых столиков. У одного из них стояли трое мужиков с пивными кружками. На столешнице светлела картонная тарелка, на которой лежали тощие чебуреки.

– Здравы будьте, отцы, – окликнул их Фома, опустив стекло. – Подскажите, где можно машину оставить, чтобы случайно кто не зацепил?

– А кто тут может зацепить? – хитро прищурился один из мужиков, в замасленной куртке.

– Мальчишки могут, по глупости. А мне потом перед барином не откупиться, – вежливо продолжил помощник.

– Суровый барин-то? – спросил второй абориген, утерев рот рукавом.

– А бывают другие? – благодушно уточнил парень.

– Поставь на площадке, где мужики такси держат. Дай Петрухе рупь, и он от этой машинки даже летучую мышь отгонит.

– Скажешь тоже –рупь, – хохотнул слуга. – Я за рупь наждак зубами на лету остановлю.

– А ты не так прост, как кажешься, – хохотнул работяга. – Дай ему двадцать копеек и скажи, что от Митрича. И можешь не беспокоиться – никто не тронет транспорт.

Когда мы отъехали в указанном направлении, я спросил:

– Почему ты хочешь оставить машину на стоянке?

– Вашество, – вздохнул парень, – мы ж к семье усопшего едем. А там могут и поминать.

– И что? – не понял я.

– Пьяные там скорее всего, – терпеливо пояснил Фома. – А хмельным простолюдинам может не понравиться, ежели к ним подъедет барин. Да еще и с вопросами об усопшем.

– Об этом я не подумал, – признался я.

– А без машинки мы подойдем спокойно. Вас и вовсе могут принять за франта с работы этого самого убитого. И мы осторожно все вызнаем и по-тихому краями разойдемся.

Машина на самом деле в этом месте выглядела слишком заметной. Фома вырулил к стоянке такси, которая оказался пятачком за каким-то административным зданием. Ограда была условной и представляла собой ржавую сетку. На выезде на старом потрепанном кресле, которое кто-то, видимо, вынес на мусорку, под выцветшим пляжным зонтиком сидел парень в тельняшке. Завидев нас, он поднялся на ноги и взялся за свисток, который висел у него на шее.

– Здарова Петруха, – выкрикнул ему Фома и махнул рукой. – Меня к тебе Митрич послал, чтобы машинку оставить на часик-другой.

– Рупь, – нагло заявил рябой парнишка и приосанился.

– Десять копеек сейчас и десять, когда вернусь, – строго обрезал Фома. – А если попортишь машину – шкуру с тебя спущу.

– Тридцать, – насупился Петруха и важно вытер красный нос.

– Двадцать, – не уступал помощник. – И две сигареты, ежели ты не малой.

– Не малой, – тотчас оживился Петруха. – Мне уже девятнадцать годков.

– Не врешь? – словно сомневаясь спросил слуга.

– Вот те зуб, – паренек ловко щёлкнул ногтем большого пальца по одному из передних зубов. И я заметил, что некоторые резцы у парня уже отсутствовали. Видимо, обещания, подкрепленные такой серьезной клятвой, он исполнял не всегда.

Я вышел из салона и спокойно дожидался, когда водитель припаркует машину между двумя блестящими желтыми такси. Петруха окинул меня оценивающим взглядом и тотчас отвернулся.

– Половину вперед, – напомнил он Фоме и получил монеты, которые сунул в передний карман потертых джинсов. – Ежели через пару часов не вернетесь, рупь будет.

– Губу закатай, – насупился помощник. – Еще десять копеек добавлю. А рупь, если на ночь оставлю.

– Договорились, – щербатый протянул руку и ощерился в довольной улыбке.

– Ежели тебя на месте не будет, и собаки не пустят к машине, мой напарник убьет их силою, и мы уедем без оплаты, – подытожил Фома и стиснул ладонь Петрухи.

Тот скис и поплелся в сторону своего кресла, бормоча себе под нос про злобных дядек, которые не дают ему жить в довольствии.

– Как ты про собак понял? – спросил я, когда мы отошли подальше.

– Я их чую, – спокойно пояснил Фома и тотчас добавил, – Свисток у него на шее висел, разве вы не видели?

– И что с ним не так? – не понял я.

– Его слышат только псы, – помощник усмехнулся. – Да и на охранника пацан не похож. Такого по голове огреть каждый может. Кто бы стал доверять стоянку дрыщу, если бы у него помощников не было?

– Ясно. А ты думаешь, что он ушел бы на ночь, оставив собак у машин?

– Наверняка с Митричем тем в сговоре. И разделил бы с ним тот рупь, который с нас к утру получил.

– Хитро, – оценил я. – И ты неплох.

– Это оттого что пришлось помотаться, вашество, – вздохнул Фома. – И вы не подумайте, что люди эти плохи. Просто тяжело им живется и с чужого взять пятак-другой – не считается зазорным.

– Учту.

Мы дошли до рядов пятиэтажек, которые были обсажены высоченными березами. Стволы ближе к земле были исписаны ножичками, и хранили имена многих аборигенов и их зазноб, вырезанных рядом со знаком плюса. У каждого подъезда, которые тут по привычке Петрограда все равно именовали парадными, стояли широкие лавки. Местами доски сидений на них были выломаны, и ушлые жильцы выносили табуреты, чтобы поставить внутрь металлических конструкций.

В песочнице на детской площадке, огороженной сеткой, копалась детвора под присмотром суровой тетки с котом на поводке. Полосатый питомец – единственный, кто проявил к нам интерес. Он повернул пухлую морду и проводил нас внимательным взглядом.

Я сравнил адрес, написанный на листке, с табличкой на доме.

– Нам сюда, – указал я на дорожку, тянущуюся вдоль стены.

Мы свернули и вскоре остановились у распахнутого подъезда. То, что родня Левина жила тут, сомнений не было. На лавке развалился мужичок в приличном когда-то костюме. Ткань знатно выгорела на одном плече из-за того, что вещь, вероятно, долго висела спинке стула, и солнце нещадно жарило пиджак. Рядом со спящим сидел мальчонка лет пяти и увлеченно играл в змейку в кнопочном телефоне, цепочка от которого тянулась к ремню на штанах храпящего гражданина. Пацан тоже был одет официально – в рубашку и серые брюки с отглаженными стрелками. На карманах штанов виднелись жирные пятна, очень похожие на отпечатки пальцев, а на салфетке поверх колена лежал источник пятен – румяный надкусанный пирожок.

Окна одной из квартир второго этажа оказались распахнуты. Из большого неслась хмельная беседа, а из другого тянулся запах кипящего борща. Тучная женщина оперлась богатой грудью на подоконник кухни. Она флегматично пила компот из запотевшей литровой банки и закусывала обжаренным до золотистой корочки куриным окорочком. Ее лоб обхватывала черная лента, которую тут принято было носить в знак траура.

– Здравы будьте, тетушка, – Фома уважительно стянул с головы кепку и поклонился.

– И тебе не хворать, – ответила она без особого интереса. – На поминки пришли чо ли?

– А тут Левина Бориса родичи?

– Тута, – женщина залпом допила компот, потом сунула в рот остатки куры вместе с костью. Та жалобно захрустела между зубами.

– А где можно увидеть родственников? – осведомился я и женщина осмотрела меня с живым интересом.

– Вы за долгами пришли, что за Бориской остались? – зычным голосом уточнила женщина и в квартире мигом смолкли разговоры.

В другом окне появилась пара голов, которые тотчас скрылись из виду.

– Что вы, матушка, – возразил Фома. – Как можно так подумать…

– А чего думать, раз такие разряженные франты являются на ночь глядя? Ждать хорошего от таких вот гостей не приходиться.

В этот момент из подъезда показалась несколько широкоплечих парней в светлых рубашках, которые им были маловаты. Не удивлюсь, что местные жители покупали костюмы только к выпускному или к свадьбе. И надевают их к каждому подходящему событию, к которому можно было отнести и поминки. А скорее всего, в этих самых костюмах их и похоронят.

– Эти чо ли за долгом пришли? – заревел первый парень, который скатился со ступеней порога.

Я понял, что слушать нас никто не собирался, и уже потянулся к тотемам. Но тут неожиданно вперед прыгнул Фома. И я только диву дался, с какой скоростью двигался неповоротливый увалень. Слуга схватил парня за плечо и резким рывком перекинул его через бедро. Потом вывернул ему руку и до хруста потянул вверх.

– Стоять! – рявкнул до того спокойный помощник и хмельная компания замерла. – Ежели кто попробует напасть, я сперва его поломаю, а потом и вам всем глотки повыдергаю. А тем, кому не успею, барин вырвет ноги. Силой. Он когда в раж входит становиться диким. Никого не пощадит.

Баба в окне охнула и запричитала:

– Убивают! Люди добрыя! Помо…

– Заткнись, – сурово потребовал Фома и выгнул руку своего пленника сильнее.

Тот взвыл, и баба замолчала на полуслове, словно кто-то выключил громкость.

– Мы не за долгами пришли, – спокойно произнес я и вызвал тотемы, которые остались невидимыми для публики.

Однако их почуяли животные и несколько собак поблизости отчаянно заскулили. А мимо пронесся толстый кот, волоча за собой поводок. За ним лосем сквозь кусты прорвалась тетка и даже не обратила внимание на раскинувшуюся перед подъездом картину.

– Мурзик, вернись! – густым басом орала она.

– Я б не вернулся, – мужик на лавке внезапно открыл глаза.

Он сел, недовольно фыркнул и вырвал из ладони мальчонки телефон и тотчас сунул его в карман. Мужчина обвел пространство проясняющимся после сна глазами.

– Бать, они пришли за долгом Бориски, – плаксиво сообщил проснувшемуся здоровяк с лицом, покрытым оспинами.

– Да не за этим мы явились, – уже с раздражением произнес я. – Нам Борис ничего не должен. Мы пришли помочь с погребением. И оплатить расходы.

– Дак это с работы, – взвизгнула тетка и тотчас заорала на собравшихся на крыльце, – вы чего удумали? Зачем людей кинулись гробить? Ась?

– Тетя Клава, мы ж не…

– А ну! Пошли отседава, дурачье пьяное! – продолжала орать тетка, будто позабыв, что именно она вызвала сюда эту толпу.

– Хорошая сигнализация, – проворчал Фома, выпуская парня из захвата. – Жаль, что нам такая не по карману.

– Почему? – уточнил я негромко.

– Не прокормим, – буркнул помощник и поправил полы пиджака.

Очнувшийся после сна меж тем, встал на ноги, и попытался отвесить мальчонке обидный пендель. Но тот оказался вертким и сбежал.

– Простите господа дорогие, что встрели вас неподобающе. С энтими бабами всегда проблемы… – мужчина сурово взглянул на окно, в котором вела дозор тетка Клава.

– А я чо? – невозмутимо отозвалась она. – Кто ж знал…

– Цыц. Не видишь чтоль, что ко мне люди пришли поговорить о сынке моем непутевом.

– Вы отец Бориса, Тарас? Приношу свои соболезнования… – начал я.

– Да все мы знали, что Борька плохо кончит, – прервал меня мужчина. – Непутевым он был и завсегда искал, где поживиться. Пока остальные братья на заводе трудились, Борька то в карты играл, то таскал, что плохо лежит.

– Непутевый, – вторила Тарасу женщина со второго этажа.

– Иди отсель, пока не поднялся и тапком по морде не надавал, – хрипло выкрикнул ей Тарас.

– Допрыгни сначала, – флегматично отозвалась Клава и добавила вполголоса, – я тебе коленки-то в обратную сторону выверну, ежели получится.

– Так что я не шибко удивился, когда Борьку то угробили, – продолжил старший Левин.

– Вы заказали кремацию, – мягко напомнил я. – И вышла она у вас дорогой.

– Да? – мужик рассеянно почесал затылок. – Можа и так. Я не знаю.

– Как так?

– Да просто, господин хороший, – мужик икнул и ткнул себя кулаком в грудь. – Пришел к нам с Клавкой хлыщ. Сказал, что со службы евойной.

– Как его имя?

– Не представился, – сообщила трезвая Клава. – И выглядел он подозрительно.

– Тьфу на тебя, – сплюнул Тарас.

– И в чем именно? – спокойно спросил я

– Серый он какой-то, неприметный и вроде как простой, а сам все спиной стену мерил и не позволял никому за спину эту самую зайти. Его внучок наш хотел обойти, так мужик ентот аж взвился.

– Дура-баба, – презрительно скривился Тарас. – Просто хлыщ не привык к трудовому народу и смущался.

– Дело говорю, – тетка насупилась. – Не понравился он мне.

– Но деньги ты у него взять не постеснялась, – выпалил Левин старший и поджал губы.

– Какие деньги? – осведомился я.

– Да там энтих денег было то всего ничего, – затараторила Клава, едва не вываливаясь из окна. – Дал он нам десять рублев, чтобы хоть какие поминки справили. Сунул бумажку для подписи, чтобы сожгли тело. Но пообещал, что после кремации привезет пепел в урне и даст еще немного деньжат.

– Привез? – коротко уточнил я.

– Нет, – хмуро отозвался Тарас. – Мы позвонили в жигальню ту, где мертвых огнем палят. А там сказали, что пепел высыпали уже. И никто его вести к нам не собирался.

– И чо бы ты с ним делал? – взвилась Клава, очевидно, не в первый раз обсуждая эту тему.

– Нельзя так, – зло процедил работяга. – Чтобы в сортир высыпали останки. Надо по-человечьи.

– Никто там не выкидывает прах в отхожее место, – внезапно подал голос Фома. – Было распоряжение, чтобы коробку ту отвезли на залив.

– Точно? – оживился Тарас и в глазах его мелькнула влага.

– Потому мы и приехали, – поддержал я легенду Фомы. – Прах Бориса развеяли над водой вместе с другими членами профсоюза.

– Так вы из профсоюза, – охнул мужчина и принялся поправлять воротник рубахи. – Клавка, неси водки…

– Простите, добрые люди. Но нам надо еще вернуться в офис. Мы к вам последним заехали и привезли выплату по смерти, – строго произнес я.

– А я говорил, что Борька за голову взялся, – всхлипнул Тарас. – И профвзносы платить начал.

Я вынул из кармана портмоне и отсчитал сотню, которую вручил растроганному Левину.

– Так много? – поразился он.

Внезапно рядом оказалась Клава и сгребла деньги, чтобы тотчас сунуть в декольте.