Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 339 страниц)

Кровавый ритуал

Повестка на допрос от Иванова так и не пришла. На всякий случай я позвонил Пожарскому и уточнил, получил ли он бумагу на сегодняшний допрос. Но Юрий Афанасьевич с удивлением в голосе ответил, что никаких документов из отдела жандармерии он не получал. Потом напряженно уточнил, все ли в порядке.

– Если получите повестку, сообщите мне. Все вопросы будем решать по мере поступления, – добродушно попросил я, сбросил вызов, и положил телефон на стол.

Выходит, повестка либо ещё не выписана, либо потерялась по дороге. Придется звонить Иванову. Хотя, делать этого мне очень не хотелось.

Лежавший на столе аппарат ожил, вырвав меня из размышлений. Я взглянул на экран, на котором высвечивался номер Беловой. Взял трубку, нажал на кнопку приема вызова:

– У аппарата.

– Привет, Чехов, – послышался из динамика знакомый голос девушки.

– Привет, – осторожно ответил я, и мой тон, видимо, насторожил Белову.

– Что-то случилось, Павел Филиппович? – обеспокоенно уточнила она.

– Пока ничего. Но я с опаской жду сегодняшнего допроса. Иванов до сих пор не прислал повестку.

– Допроса, – задумчиво протянула собеседница, а затем в ее голосе послышались нотки удивления. – По делу Пожарского? А разве Иванов тебя не предупредил?

– О чем?

– Его срочно вызвали в отдел кустодиев. Так что допрос, скорее всего, переносится. Можешь немного успокоиться.

– Жаль, – ответил я. – Значит, сегодня мы с тобой не увидимся.

– Может быть, я заеду к тебе в гости, – хитро ответила девушка. – Расскажу, что удалось узнать. Если твой домашний призрак не будет нам мешать.

– Я поговорю с Любовью Федоровной и попрошу не выходить из своей комнаты, – заверил я Алису. – И с нетерпением буду ждать встречи.

– Хорошо, Павел Филиппович, – излишне радостно произнесла девушка и быстро добавила. – Ну все. Мне пора. До встречи.

– До встречи, – ответил я и сбросил вызов. Вернул телефон на стол.

В то, что со мной говорила Белова, верилось слабо. Что-то в ее интонациях показалось мне не правильным. Но звонить Иванову я не торопился. Возможно, и жандарм и моя подруга уже отдыхают где-то в подвале загородного дома. А мимик сидит в кабинете жандарма. И поменять образ с Алисы на Иванова, чтобы ответить мне, много времени не займет. Хотя с другой стороны, звонившая мне Белова же вроде в курсе нашего вчерашнего разговора. Но пообещала заехать ко мне вечером, чтобы что-то рассказать.

Я растрепал волосы, понимая что вся ситуация напоминает театр абсурда. С такими темпами я стану параноить по поводу каждого встречного.

Телефон снова зазвонил. Я взглянул на экран, на котором высвечивался номер Стаса Зимина. Взял трубку, нажал на кнопку, принимая вызов:

– У аппарата.

– Есть разговор, мастер Чехов, – послышался из трубки хриплый голос. – И в связи с тем, что наш общий знакомый может притворяться кем угодно, предлагаю поговорить не по телефону, а при личной встрече.

– Согласен, – с облегчением ответил я.

– Хорошо. Могу заехать за вами, Павел Филиппович. Или вы сами назначить удобное для вас место встречи, и мы доберемся туда каждый своим ходом?

– Давайте встретимся в городе, – предложил я. – Например, в кафе "Аврора". Через час.

– Хорошо, – согласился Зимин и оборвал звонок.Я же встал из-за стола и нашел номер Иванова. Нажал на вызов.

– Здравствуйте, Павел Филиппович, – послышался из динамика недовольный голос жандарма. – Что вам надобно?

Я решил попробовать начать разговор, сделав вид, что Белова мне не звонила, и о совещании Иванова у кустодиев я не знаю. Проверю, как отреагирует жандарм:

– Мастер Иванов, увы, но я до сих пор не получил повестку с датой и временем допроса.

– Простите, Павел Филиппович, – ответил Дмитрий, но раскаяния в голосе я не услышал. – У меня появились срочные дела. Вы же не думаете, что в Петрограде ничего не происходит?

– То есть, допрос переносится? – сухо уточнил я.

– Кто вам сказал? – удивился Иванов. – Я уже оформляю бумаги на вторую половину дня. И направлю их вам.

– К сожалению, сегодня во второй половине дня у меня никак не получится прибыть на допрос, – продолжил я. – У меня встреча по поводу взрыва машины у здания Сената.

– Какой машины? – всполошился Дмитрий. – Какая встреча?

– Ну, по делу о террористическом акте, в результате которого погиб губернатор, – терпеливо пояснил я. – Кустодии…

– Удобно прикрываться специальной службой, мастер Чехов, не так ли? – раздраженно произнес в динамике Иванов и я подумал, что сымитировать подобное невозможно. – Очень, знаете ли, удобно.

– Если хотите, я могу принести вам бумагу о том, что был на встрече. Или сообищть кустодиям, что не могу явиться к назначенному времени, потому что жандарм Дмитрий Иванов не способен определиться с временем допроса, – ответил я, и собеседник резко меня перебил:

– Давайте перенесем допрос на среду, Павел Филиппович. И я очень надеюсь, что на этот день у вас вдруг не окажется срочных дел, встреч с почившими родственниками или самим Искупителем.

Он сбросил вызов, я же довольно улыбнулся. Как я и полагал, Белова оказалась фальшивой, и ни на какое совещание Иванов не поехал. Просто забыл выписать повестки. Выходит, поддельная Алиса знала про сегодняшний допрос. И вполне вероятно осведомлена о связи Райской и больницы святого Николая. На всякий случай я позвонил на номер подруги. Но как я и подозревал, аппарат оказался выключен. Значит, телефон Беловой был украден и выброшен после того, как выполнил свою роль. Неужели мимику больше нечем заняться, как сводить с ума одного адвоката? «Некроманта», – тут же поправил себя я. Именно моя сила была опасна для мимика и он вполне мог решиться вывести меня из равновесия, чтобы я начал делать ошибки.

– До среды дело Пожарского стоит закрыть, – едва слышно пробормотал я и встал с кресла. – Ну, или я окажусь в доме скудоумия.

Убрал телефон в карман и вышел из кабинета. В приемной попросил сидевшую за столом Арину Родионовну:

– Перенесите, пожалуйста, всех посетителей на три часа дня и позже. Сейчас мне срочно нужно отлучиться.

– Хорошо, Павел Филиппович, – ответила секретарь и неожиданно, девушка встала со стула и ухватила меня за руку. – Погодите минутку, мастер.

Нечаева завернула лацкан моего пиджака и приколола на обратную сторону круглый картонный значок, которые обычно раздавали уличные зазывалы.

– Что это?

– Игла, – смущенно пояснила секретарша. – Если понадобится проверить кого-то.

– Спасибо, – улыбнулся я и, перехватив ладонь девушки, сжал ее пальцы.

– Будьте осторожны, Павел Филиппович, – ответила она и вернулась к своему столу.

Я вышел на крыльцо, размышляя, не прогуляться ли до "Авроры". Заведение было недалеко, а погода на улице была хорошая и располагала к прогулкам.

– Собрались куда, вашество? – послышался за спиной голос Фомы.

– Думаю добраться до ресторана, где у меня назначена встреча, – ответил я.

– Машина нужна, вашество? – тут же живо уточнил Фома. – Прокачу с ветерком.

– Ну, давай прокатимся, – согласился я.

– Тогда сейчас подгоню "Империал".

Фома обогнул меня, спустился по ступеням и направился к парковке. Я же принялся ждать, пока слуга перегонит машину. И в этот момент, в арку двора свернула знакомая мне фигура. Наталья Анатольевна Свиридова, собственной персоной. Она была облачена в строгое деловое черное платье и темно-красный пиджак, который удивительным образом сделал ее похожей на старшую сестру.

– Доброе утро, Павел Филиппович, – с улыбкой произнесла она и помахала мне рукой.

Я медленно попятился, переступив за порог дома, и нарочито громко произнес:

– Доброе, Наталья Анатольевна. Надеюсь, вам не потребовалась консультация адвоката?

Девушка остановилась у крыльца, и с приятной улыбкой ответила:

– По счастью, нет. Была в вашем районе, решила заглянуть в гости. Водитель остановился снаружи, за аркой. Но я к вам всего на пару минут, Павел Филиппович, – княжна крутила на пальце тонкое колечко. – Я хотела бы извиниться за то, что не смогла прибыть к вам в субботу. Ну и за свое неподобающее поведение тогда, у кафе. Эти события не связаны между собой. Но так вышло…

Щеки девушки стали пунцовыми, и Наталья Анатольевна опустила взгляд.

– Все хорошо, – успокоил я гостью. – Но, к сожалению, принять в гости я вас не могу даже на минуту. Прошу меня простить. Я тороплюсь на срочную встречу. Перенести ее или отменить нет никакой возможности.

Девушка робко подняла взгляд и напряженно посмотрела на меня:

– Вы правда не держите на меня обиды, мастер Чехов? Мы сможем общаться как раньше?

– Сможем, – ответил я и спустился по ступенькам к девушке. Покосился в сторону парковки, где у "Империала" топтался Фома. Боковым зрением заметил, что Арина Родионовна и Виноградова уже стоят в приемной, рассматривая гостью. И то, что секретарь и призрак до сих пор не подняли панику, внушало надежду, что стоявшая передо мной Свиридова была вполне настоящей. Ну, или наша с Нечаевой теория про призрака, который видит истинную сущность мимика, не работала. Впрочем, это можно было легко проверить.

Я подошёл к одному из кустов шиповника, осторожно сорвал бутон розы, и вернулся к девушке:

– Вот. Примите это в знак моей дружбы.

Гостья улыбнулась, и взяла покрытый шипами стебель. И тут же вздрогнула. И едва не выпустила цветок из рук:

– Ой.

Толстый острый шип распорол кожу, и на ладони Свиридовой выступила капля крови. Лицо девушки на секунду исказила гримаса боли, но маскировка не спала. Выходит, гостья настоящая. И я с искренним беспокойством тут же взял ее за руку:

– Давайте обработаем рану. Простите мне мою неловкость.

– Пустяки, – отмахнулась девушка и знаком поставила тотем. – Я же природница.

Ее ладонь засветилась зеленоватым свечением, и ранка тотчас полностью затянулась.

– Все же у зелёной силы есть свой плюс, – отметил я, рассматривая место прокола.

Девушка кивнула. Провела ладонью над бутоном, и цветок послушно расправил лепестки. И Наталья восхищённо вздохнула:

– Какая красота! Удивительный оттенок. Словно раньше цветок был красным а потом выцвел. Посмотрите, какие розовые разводы вдоль лепестков.

Она поднесла распустившуюся розу к лицу, вдохнула запах. И я подумал, что она сейчас очень красивая. Но говорить вслух этого не стал.

– Спасибо, Павел Филиппович. И я очень рада, что вы не держите на меня зла.

– Мне приятно, что мы с вами друзья. Простите, Наталья Анатольевна, но мне правда нужно ехать.

– Хорошо, – радостно ответила девушка. – Я понимаю. Мне тоже пора к сестре. Она обещала показать мне место своей работы. До встречи, мастер Чехов.

Наталья Анатольевна развернулась, и, осторожно сжимая в руке подаренную розу, вышла из арки.

– Хитёр, Павел Филиппович, – покачала головой стоявшая на пороге Любовь Федоровна, и в ее голосе мне послышалось уважение. Я только печально усмехнулся и сел в машину, которую подогнал к крыльцу Фома.

* * *

Ресторан «Аврора» располагался неподалёку от одноименного корабля, который в свое время дал знак того, что трон заняла семья Демидовых. Заведение казалось удобным тем, что зал делился на несколько небольших закрытых кабинок на четыре персоны. В каждой такой кабинке можно было перекусить и обсудить дела без чужого внимания. Дополнительный полог безмолвия, который можно было заказать у распорядителя для каждого столика, делал переговоры еще и совершенно секретными.

Чёрная "Волга" кустодиев уже стояла на парковке, около дверей ресторана. Фома припарковался рядом, обернулся ко мне и уточнил:

– Я вас здесь подожду, вашество.

Я кивнул выбрался из машины и прошел к дверям, где меня уже встретила улыбающаяся распорядительница:

– Добрый день, мастер…

– Чехов, – подсказал я. – Павел Филиппович Чехов.

Девушка светилась со списком на листе и произнесла:

– Вас уже ожидают. Идёмте, княжич.

Она направилась вглубь зала. Я последовал за ней.

Зимин и Морозов уже расположились в одной из кабинок. Сотрудница открыла передо мной дверцу, приглашая войти:

– Прошу, мастер.

Я поблагодарил девушку и подошёл к столу. Сел в свободное кресло и с интересом посмотрел на кустодиев:

– Ну, господа, быть может начнем разговор со своеобразного ритуала? – с усмешкой начал Александр.

Он вытащил из лацкана пиджака булавку с невзрачным серым камнем, ткнул иглой в тыльную сторону ладони. Поморщился от боли. На коже выступила красная капля. Но лицо кустодия не изменилось. Следующим ритуал повторил Зимин, но он использовал привычный ему нож и под кончиком лезвия появилась алая полоска. Я снял значок с отворота лацкана, закатал рукав пиджака и расцарапал тыльную сторону предплечья у запястья иголкой. Зашипел от острой боли. Взглянул на собравшихся за столом.

– Забавно, что дети таким вот образом скрепляют клятвы, – заметил Морозов с кривой усмешкой. – Может воспользуемся моментом и пообещаем что-нибудь?

Зимин шутку оценил и мотнул головой:

– Кровь, тьма и некромант – не самое безопасное сочетание. Я бы предпочел обойтись без громких слов.

Я уже внимательно посмотрел на Александра, пытаясь вспомнить, говорил ли он что-то о своем таланте. Спрашивать об этом было в высшей степени неприлично и потому я лишь стер кровь с кожи салфеткой.

– К слову о мимиках, – начал я. – Разве нельзя просто назначить какую-нибудь кодовую фразу, и использовать ее?

Морозов покачал головой:

– Увы. Вместе с личиной, мимик может украсть и часть воспоминаний. Так что идея хоть и хорошая, но нерабочая.

– Вот как, – удивленно произнес я.

Зимин кивнул:

– Увы, мастер Чехов. Так что кровопролитие будет единственным способом идентификации личности до тех пор, пока мы не поймаем мимика.

Разговор прервал робкий стук в дверь кабинки. Мы переглянулись.

– Войдите.

Створка открылась, и на пороге появилась официантка. В руках у нее был поднос, на котором стоял чайник и три чашки.

– Ваш заказ, мастера, – с улыбкой произнесла она.

Девушка прошла к столу, поставила перед нами поднос и вышла, закрыв за собой дверь. Мы же снова переглянулись и покосились на чайник. Александр сделал жест, и поднос накрыло небольшим черным непроницаемым куполом.

– Вот теперь можно и поговорить, – довольно произнес он.

– До места назначения Райская не добралась, – начал Зимин. – Машину нашли за городом. Кто-то перегнал ее в лес и завалил ветками. Сама Райская пропала. В машине не нашли следов крови или борьбы. Словно девушка просто скрылась. Ее объявили в розыск. Мимики тоже могут залечь на дно.

Я покачал головой:

– Вчера вечером кто-то украл у моего секретаря телефон и оставил мне послание. Голос был в точности похож на голос Нечаевой. Естественно, сама девушка не знала, что мне звонила. А сегодня утром, мне позвонила подруга по лицею и сказала, что сегодняшний допрос по делу Пожарского переносится. Тот должен был проходить у Иванова, но сам жандарм был очень удивлен, когда я ему позвонил.

Зимин удивлённо поднял бровь:

– Видимо, вы сильно разозлили одного из мимиков, – протянул он. – Или обоих. И чем быстрее мы их поймаем…

– Тем быстрее вздохнем спокойно, – ответил я.

Морозов кивнул:

– Верно мыслите, Павел Филиппович. И я настоятельно рекомендую вам объединить усилия с нами, а не пытаться работать в одиночку. У нас есть ресурсы, которыми мы можем с вами поделиться.

– А также помочь вам в некоторых ваших делах, – добавил Зимин. – Например, Пожарский уже сегодня будет выведен из дела.

Предложение выглядело очень заманчиво, но я понимал, что плата может оказаться высокой. Становиться должником кустодиев не хотелось.– То, что Пожарский пока главный подозреваемый служит для меня хорошим стимулом. Вот если бы вы смогли перенести первый допрос, скажем, на неделю.

– Сделаем, мастер Чехов, – быстро согласился Морозов.

– Спасибо.

– Ну что вы, Павел Филиппович, – улыбнулся Александр. – Взаимопомощь – это движущий фактор развития нашего сотрудничества.

– Полностью с вами согласен, – ответил я.

– Вам удалось ещё что-то узнать по делу мимиков? – уточнил Зимин, но я покачал головой:

– Пока нет. Но как только узнаю что-нибудь новое – обязательно сообщу.

– Хорошо, мастер Чехов.

– И ещё, – произнес я и встал из-за стола. – Следите за своими телефонами. В последнее время их стали очень часто воровать. У мимика весьма ловкие руки.

На этом мы распрощались и я покинул кабинку. Вышел из "Авроры" и направился к "Империалу".

Любовь творит всякое

Телефон пискнул в кармане, когда машина уже въехала в арку. Я вынул аппарат, взглянул на него и недоверчиво хмыкнул: на экране высвечивалось системное сообщение:

"Абонент Алиса Белова появилась в сети".

Такого хода я не ожидал. А через секунду, аппарат зажужжал, и на экране появился номер Алисы. Я нажал на кнопку приёма звонка:

– У аппарата.

– Ты мне набирал, Чехов? – послышался в динамике немного уставший голос Алисы. – Если ты про информацию, то я успела узнать только про актрису. Она скончалась от хронического алкоголизма полгода назад.

Машина остановилась, и Фома молча вышел из салона, оставив меня одного.

– Да я не по этому поводу звонил, – Начал я и поспешно добавил. – Но спасибо. Ты звонила мне днём.

– Что?

В голосе Алисы послышалось неподдельное удивление.

– Ага, – подтвердил я. – Сказала, что Иванов перенес допрос. И обещалась заехать вечером в гости.

– Павел Филиппович, ты как себя чувствуешь? – удивление в голосе Беловой мигом сменилось на беспокойство. – Температуры нет? Я сегодня до обеда пыталась про Райскую узнать.

– А телефон?

– В ящике стола оставила, в кабинете, – ответила девушка.

– И не побоялась, что украдут? – усомнился я.

– Чехов, если ты забыл, то я тебе напомню: твоя подруга работает в третьем отделе жандармерии. Воровать и отбирать деньги и ценности у своих здесь не принято. Иванов, кстати, ничего не отменял. Но был очень зол. И уж точно я не собиралась ехать к тебе вечером. Хотя…

Я моментально пожалел о том, что сказал Алисе про планы ее "двойника". Неизвестно, как девушка отнесется к тому, что у меня временно живёт Нечаева. А рассказывать про мимика, который мне уже в каждом прохожем мерещится, мне не хотелось.

– Нет, точно не сегодня, – с неохотой сообщила Белова. И я с трудом удержался от вздоха облегчения.

– Хотя, признаться, я очень переживаю за твое самочувствие, – поспешно добавила девушка. – Но увы. Сегодня вечером у меня неотложные дела.

Последнюю фразу она произнесла несколько загадочно, но уточнять какие именно дела назначены сегодня на вечер у Беловой, я не стал. Не хватало еще, чтобы она решила, что я настойчиво интересуюсь ее личной жизнью. Как знать, как к этому может отнестись мимик, который ходит с ней где-то рядом. Будет лучше, если он решит, что Алиса в моей жизни не самый важный человек.

– Ладно, Павел Филиппович, – понизив голос, быстро произнесла Белова. – Мне нужно бежать. Дракон явился.

Она сбросила вызов, и я убрал телефон в карман. Машина стояла у крыльца, и я покинул авто. Зачем-то обошел дом, отметив, что трава нигде не примята и шиповник был целым. Окна были надежно заперты. Остановился у розового куста и задумчиво погладил цветок пальцем. На лепестках и правда были разводы, словно кто-то размазал по белой поверхности акварельную краску.

– Я собирался в торговые ряды, – подал голос Фома, который наблюдал за мной от порога.

– И зачем?

– Вы ж хотели, вашество, побаловать нашу женщину цветами. И велели купить гвоздики, чтобы посадить их под окном.

– Глупости, – я нахмурился. – Гвоздики подходят для похорон, и Виноградовой они не понравятся. Совершенно точно. Ты все перепутал.

– Так и есть, вашество, – довольно усмехнулся парень и я, наконец, понял, что он меня проверял.

– Молодец, – похвалил его я. – Бдишь.

– А вы меня не проверили, – укоризненно сообщил помощник. – Мне Любовь Федоровна выдала булавку. Я так понял, чтобы колоть палец. И хоть мне это ужас, как не нравится, но раз надо…

– Сейчас я совершенно точно уверен, что это ты самый и есть, – успокоил я парня.

Поднялся по ступенькам и вошел в приемную. Арина Родионовна сидела за столом и что-то отмечала в журнале. Заметив меня, она оторвалась от своего занятия и внимательно взглянула в упор. И как мне показалось, в ее больших глазах на секунду промелькнуло недоверие. Но требовать от меня причинять самому себе боль, она не решилась. Просто молчала, испытующе глядя на меня и пытаясь понять, я ли это или мимик. В приемной повисло неловкое напряжение. И я тяжело вздохнул. Вытащил из подставки нож для бумаг, закатал рукав пиджака, и уколол себе руку.

– Ты, Чехов, никак в мазохисты подался? Мог бы меня попросить подтвердить, что ты есть ты, – послышался сбоку удивленный голос Виноградовой.

И я обернулся к хозяйке дома, размышляя: если мимик украдёт вещь Любови Федоровны, сможет ли он стать призраком? Или он примет только ее физическую форму? И вздохнув, ответил:

– Временно и вынужденно, Любовь Федоровна. Не стоит нервировать сотрудников.

Нечаева удивлённо посмотрела на меня, но я промолчал. Зато пояснила Любовь Федоровна. Лежавшая на столе ручка взлетела, и на одном из чистых листов появилась надпись:

"Павел Филиппович подался в мазохисты. Его надобно отвести к лекарю".

Нечаева улыбнулась и как мне показалось впервые без напряжения в присутствии призрака. Быть может так получиться, что эти дамы смогут даже подружиться. По крайней мере, тот факт, что хозяйка дома уступила гостье свою комнату, уже говорил о многом.

Я прошел в свой кабинет, захлопнул дверь и сел в кресло. Открыл верхний ящик стола, вытащил ежедневник, открыл на чистой странице и принялся записывать все, что знаю про мимика. Вернее, мимиков.

Итак, у одного из мимиков явная тяга к актрисам. Я задумчиво постучал кончиком ручки по столу, а затем включил компьютер. Дождался загрузки, открыл поисковик и вбил фамилию и имя матери Райской. Результат меня удивил.

Дама не была похожа на погибших невест даже отдаленно. Невысокая, худенькая, с острыми чертами лица, тонкими губами, сжатыми с жесткую линию. Волосы у нее были русые, уложенные в пучок на затылке. Обычная девушка, лицо которой не коснулись руки пластического лекаря. Даже в образе в гриме она не походила на Попову. Это было удивительно. Хотя… быть может, поэтому она и осталась жива?

Актрисы… все упиралось в актрис. Может быть, его отец был режиссером? Или меценатом кино или театра? И парень с детства был причастен к магии кинематографа. Итогом этой причастности стала ненависть к актрисам похожим на Катерину Попову. Вернее, мимика тянуло к таким, а потом любовь резко сменялась на ненависть. И вот на вопрос, почему ему нравятся именно девушки типажа Катерины, я ответить не мог. Хотя был уверен, что ответ на этот вопрос будет ключевым. И мозаика сложится. Что ещё? Любит символизм. Явно нездоров, но не состоит на учёте лекарей скудоумия. Болезнь досталась мимику по наследству. Имеет домашнего лекаря, который наблюдает за его состоянием. Скорее всего, тот связан с ним клятвой верности семьи или даже является родственником. Любой другой уже давно бы доложил о чудачествах пациента и не стал бы соучастником преступлений. Ведь если укрывательство вскроется – лекарю очень не поздоровится. Но при этом второй мимик, возможно, не аристократ, раз работает лекарем. Человек высокого ранга вряд ли стал бы покрывать душегуба.

– Дворянин и бастард, – задумчиво пробормотал я, глядя на лист. – Оба светлые. Редкое дело.

Что ещё? Райская скорее всего узнала от матери имя отца, нашла его, а сама бывшая актриса после встречи с дочерью быстро допилась до погоста. Жаль, что с момента смерти прошло так много времени. Если призрака Брумской ещё можно поискать, то тело точно ничего уже не расскажет.

Я отметил Брумскую на странице знаком вопроса. Вряд ли дух женщины остался в этом мире. Но проверить можно. А ещё надо передать Зимину весточку про светлых аристократов, которые не состоят на службе. Причем, лучше всего как из старых семей, так и новых. И сделать это нужно очень осторожно. Мимики и так разбегаются из города как тараканы. Непонятно, почему этот псих остался. Хотя второй тоже должен быть в Петрограде. И наверняка готовится к назначению нового губернатора. Уехала только Райская. Потому что она была слабым звеном. А может быть и не уехала. А уже лежит в каком-нибудь болоте и ее дух бродит рядом, жалея, что не может написать о себе статью.

Ладно, все это прекрасно. Но нужно проверить квартиру этой самой Вольги Брумской. Узнать адрес и осторожно попытаться вытащить призрака, не посещая жилище.

Размышления прервал осторожный стук.

– Войдите, – не отрывая взгляда от рисунка, произнес я.

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула Арина Родионовна:

– Павел Филиппович, к вам гости, – начала она.

Я отвлекся от записей и взглянул на стоявшую на пороге секретаря:

– Кто?

– Художник, – ответила Нечаева. – Тот самый.

– Залежный, – произнес я. – Антон Залежный.

– Да, – девушка подошла ближе и прошептала, – Виноградова обещала его проверить, о чем сообщила запиской. И гость пришел с подарком.

Я удивленно поднял бровь:

– Вот как?

Девушка восторженно кивнула, и я встал из-за стола. Вместе с секретарем вышел в приемную, где у входа уже переминался с ноги на ногу художник. Он с интересом рассматривал картины, а рядом с гостем крутилась призрак. И едва я вышел, Виноградова пролетела сквозь посетителя, отчего тот вздрогнул и едва не выронил огромный, завёрнутый в бумагу прямоугольник, который держал в руках.

Любовь Федоровна же вылетела из его тела и покачала головой. И я с трудом сдержался от довольной усмешки: какая же хитрая женщина. Сильный призрак мог создать холодную ауру от выгорающей силы. А ещё, это вызвало состояние сильной мгновенной тоски. И пустоту в душе. А это наверняка сбивало концентрацию. Залежный же вздрогнул, покачнулся, но не стал другим человеком.

– Добрый день, Антон.

Парень выглядел куда лучше, чем в нашу первую встречу. Лицо его было свежим, волосы уложены, сам Залежный был гладко выбрит, одет в светлый костюм, хорошо сидящий на фигуре. Также от художника пахло приличным парфюмом.

Я подошёл к гостю, протянул ему ладонь для приветствия. Залежный смущенно замялся, но все же ответил на рукопожатие, крепко сдавив мои пальцы.

– Добрый день, Павел Филиппович. Я ещё раз хотел бы лично поблагодарить вас за то, что вы спасли меня от острога и каторги. Знаете, эта история все же оставила след.

– Какой же?

– Обо мне заговорили. Кое-кто подумал, что я совершил какое-то страшное преступление.

– Сожалею.

– Что вы, – счастливо улыбнулся он. – Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Мои полотна, которые были выставлены, раскупили в считанные часы. Владелец галереи прикатил в мой поселок, несмотря на не самую лучшую репутацию этого местечка.

– Напрасно наговаривают. У вас отличный поселок, – возразил я.

– Согласен, – усмехнулся Залежный. – Так что я продал почти все свои полотна. Оставил лишь несколько, которые дороги моему сердцу. И которые еще в работе.

– Теперь в вашей студии стало просторно, – заметил я с улыбкой. – Но я уверен, что вы сможете написать много новых картин.

– Сейчас я вдохновлен как никогда, – согласился со мной парень. – Жизнь моя изменилась кардинально. Вся эта история с Бобиком стала для меня поворотной. И вами, мастер Чехов, вела рука Искупителя. Еще пару недель назад я был в отчаянии, Павел Филиппович. Вы не поверите, но я был должен денег всем соседям.

Я сделал удивленное лицо, надеясь, что не выгляжу совсем уж глупо.

– И некоторые из них, хоть и терпеливы, но все же не бесконечно.

– Вы такой талантливый. Вряд ли кто-то решился бы причинить вас настоящий вред.

– Люди бывают жестоки, – парень пожал плечами. – И попробуй им не вернуть пять-шесть рублей в течение нескольких месяцев, как они начинают грозить. Несмотря на то, что деньги я отдавал, когда они появлялись. И не прятался. Залежный всегда возвращает долги, – Антон вскинул подбородок и гордо подбоченился.

– Я в вас не сомневался, – серьезно кивнул я.

– Понимаю, что я перед вами в неоплатном долгу, Павел Филиппович. И точно осознаю, что вы сделали для меня много. Но что может предложить своему спасителю скромный художник? Кроме собственного таланта. Примите, господин адвокат. Держите.

Он протянул мне сверток. И лицо у него при этом было настолько счастливое, что я на секунду опешил.

– Спасибо, – ответил, принимая прямоугольник. – А что это?

– То, что, как я надеюсь, украсит ваш офис, – гордо ответил Залежный. – Я вдохновенно работал по двадцать часов, чтобы вручить ее вам быстрее. Открывайте, господин Чехов. И я вам подскажу: она очень подходит тематике вашего дара.

Он обвел рукой помещение и поспешно добавил:

– Хотя, признаюсь, полотна на стенах приемной весьма хороши.

Арина Родионова протянула мне ножницы и я перерезал бечевку. Осторожно развернул бумагу.

В моих руках оказалась картина. На полотне было изображено стоявшее на холме горящее поместье, рядом с которым стояла толпа людей. В руках у людей были вилы, топоры и факелы. От поместья же бежал, оглядываясь, мужчина, за которым гнались семь призраков жутких женщин. Полотно производило впечатление. И несмотря на темные цвета и мрачность композиции, выглядело интригующим. Казалось, что пламя факелов слегка покачивается, а одеяния призраков мерцают.

– Как вам? – довольно осведомился Залежный, нисколько не сомневаясь в том, что мне должно понравиться.

– Очень… красиво, – произнес я и живо уточнил. – А кто это?

Антон сделал загадочное лицо:

– О, Павел Филиппович, за этим полотном кроется трагическая и кровавая история. Я узнал ее, когда гостил у своего товарища в одном поселке под Лугой, – парень уселся на диванчик и принял от секретаря чашку с чаем. – Я тогда хандрил и думал, что совершенно исписался. Знаете, у каждого порядочного подданного нашей империи обязательно должна хотя бы раз в год наступать такая пора, когда хочется лишь тосковать, ничего не делать и возможно даже пить горькую. Признаюсь, тогда я открыл для себя настойку на антоновке с липовым медом. Удивительный напиток, который мне, городскому человеку, открыл глаза на деревенские красоты. Скажу вам искренне, что с ним мир казался ярче и сочнее. Местные дамы становились изысканными красавицами, – он откашлялся и извиняюще взглянул на Арину Родионовну, – Но я, пожалуй, увлекся. Мой добрый приятель поведал мне одну историю, которая случилась в их краях в начале прошлого века. Она вдохновила меня так, что я решил написать эту картину. Но никак не понимал, чего именно на ней не хватает. И только познакомившись с некромантом, то есть, с вами, понял, чего именно. Призраков! Души убитых преследуют душегуба, не давая ему покоя. Но он их не видит, и полагает, что это совесть изводит его. Этакий символизм. Как вам? По-моему с ними композиция наконец закончена.