Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 339 страниц)

Александр удивленно взглянул на меня. Мне же в голову вдруг пришла одна идея:

– Мастер Морозов, у вас есть списки ликвидированных народовольцев? Дела, отчеты. Мне нужен огневик. Желательно в ранге мастера.

– Найдем, – ответил кустодий.

– Я был бы вам очень благодарен.

– Вы ничего не едите, – сурово заметил Александр. – Софья Яковлевна сетовала, что вы плохо питаетесь. И я намерен при случае проследить за тем, чтобы вы ели.

– Этого только не хватало, – улыбнулся я. – Поверьте, с меня довольно одной заботливой родственницы.

– К слову о родственниках, – заметил Стас, посмотрев в экран телефона, – глава охранки заказал столик в этом заведении и скоро прибудет. Это случайность?

Я пожал плечами:

– Вовсе нет. Мне тоже хочется позаботиться, чтобы мой отец был сыт. Наслышан, что в последнее время он пропускает обеды. И было бы славно угостить его сегодня чем-то питательным.

– Закажите кролика в хересе, – посоветовал Александр, доедая последний бутерброд на тарелке. – Думаю, ваш батюшка оценит тонкий вкус и изысканный аромат блюда.

– А я решил, что хере… – начал было Стас, но умолк под укоризненным взглядом начальника.

– Вы порой бываете ужасно бестактным, – пожурил его Морозов, но в его глазах плясали черти. – Нам пора, Павел Филиппович. Не хотелось бы нервировать князя Чехова своим присутствием. Тем более, когда в вашей семье назревает херес с кроликом.

Через минуту я заказал две порции рекомендованного главой кустодия блюда. Все же старик, похоже, впрямь знал толк в хорошей еде и не стал бы советовать что-то невкусное.

Князь Чехов явился без опозданий, когда стол уже освободили от пустой посуды. Мужчина вошел в заведение размашистым шагом. Игнорируя распорядителя осмотрелся и направился ко мне. Подошел, занял место напротив и нетерпеливым взмахом руки отослал подошедшего было официанта.

– Подавайте, – велел я смущенному парню и повернулся к отцу. – Скверно выглядите, князь.

– Плохо спал. Видимо, погода играет со мной злые шутки, – дежурно отозвался он. – А вы выглядите на удивление свежо.

– Возраст, – бросил небрежно. – С годами я стану больше походить на своего отца. И усталость будет заметна невооруженным взглядом.

Отец недовольно поморщился:

– Павел Филиппович, у вас дурное чувство юмора.

– Недостаток воспитания сказывается, – небрежно ответил я и склонил голову к плечу. – Как насчет обеда? Мы давненько с вами не вкушали пищу за одним столом.

– Полагаете, стоит? – неожиданно глухо уточнил мужчина и посмотрел на часы, которые вынул из кармана.

Я помнил, что под крышкой когда-то была фотография моей матери. Мне удалось усмирить болезненное любопытство и не перегнуться через стол, чтобы взглянуть на месте ли снимок.

– Боюсь, что после трапезы меня будет мучать несварение, – скривился мужчина.

– А вы не бойтесь. Страх – плохое чувство. Когда-то мой папенька уверял, что испытывать его – большой грех. И вынуждал меня стыдиться детских страхов.

– Я не знал, что происходит, – неожиданно резко выдал собеседник и, захлопнув крышку часов, сунул их в карман. – Полагал, что все, что с тобой происходит – лишь детские капризы. Если бы я понял, что ты…

– Ваш кролик в хересе, – возвестил официант, прервав откровения Чехова, и поставил перед нами тарелки, с который поочередно снял крышки. – Повар просил передать вам свое почтение и булочки с пастой из ароматных трав.

Филипп Петрович закатил глаза, всем своим видом показывая, что он думает о булочках и травах.

– Передайте наше почтение повару, – дружелюбно попросил я.

Чехов все же решил разделить со мной трапезу и вынул салфетку из кольца, чтобы заправить ткань за воротник рубашки.

– Позволь спросить, ты был на карнавале к Голицыных? – уточнил у меня начальник охранки.

– Да, – коротко ответил я.

– Господин Смерть, полагаю? – продолжил собеседник.

– Так решила моя спутница, – не стал отрицать я.

– И вы оказались втянуты в недоразумение с господами, украсившими свои лица масками волков.

– Такое случается, – заметил я, прикрывая глаза, потому что мясо оказалось более чем вкусным. – Но да, конфликт был обозначен. Однако разрешен на месте с помощью…

– Не называйте, пожалуйста, при мне имя этого человека, – попросил начальник охранки и изумленно заметил, – действительно вкусно. Повар и впрямь хорош. Так приготовить кролика – надо иметь большой талант.

– Рад, что вы оценили, – улыбнулся я.

Мужчина вернул мне бледную улыбку, которая тут же растаяла.

– Я выясню, что за люди пытались напасть на вас на приеме. И проверю, не они ли решили довести дело до конца.

– Вы полагаете, что они посмели бы? – нахмурился я.

– Павел Филиппович, волчьи маски принадлежат приближенным самого…– он многозначительно приподнял бровь. – Эти люди не привыкли получать по носу.

– Но никто… точнее, почти никто не знает о произошедшем, – я продолжал размышлять вслух.

– Они знают. Каждый из волков знает, что их поставил на место юноша в маске Смерти. И обстоятельства неважны.

Мужчина скривил губы в усмешке.

– А забавно вышло, признаю. Господин Смерть, – он покачал головой и положил в рот кусочек мяса.

– Сам бы я не выбрал такую маску, – признался я.

– И напрасно, – внезапно удивил меня князь. – Выглядело эффектно.

Меня не поразило, что начальник охранки знает, как я смотрелся. Быть может, он сам был на приеме. А может, получил снимки с мероприятия, где фотографировать было запрещено.

– Я проработаю эту версию. И выясню, не с этой ли стороны произошло покушение.

– Благодарю, – коротко ответил я.

– Мы семья, – заявил Филипп Петрович, блеснув глазами, так похожими на мои собственные. – Никто не смеет нам грозить или вредить

«Кроме нас самих», – с грустью подумал я.

Разговоры на кладбище

Обед закончился в дружелюбной обстановке. И я даже не мог припомнить, когда мы вот так сидели за одним столом и говорили. К тому же Филипп Петрович оказался доволен подданными блюдами.

– Давно так хорошо не ел, – признался он и словно нехотя вынул из кармана часы, чтобы взглянуть на циферблат. – Жаль, что время бежит так быстро.

– Могу ли я…

Я протянул руку, чтобы взять часы, и заметил, как отец смутился. Таким я его не видел. Решил уже убрать ладонь, но в мои пальцы лег теплый диск часов. Я развернул их к себе. Снимок матери потускнел за все эти годы. Бумага слегка потеряла цвет, но образ оставался узнаваемым.

– Ты мог бы поменять фото.

– Нет, – резко произнес отец, выхватил из моей руки часы и бережно закрыл крышку. – Не мог.

Он сунул вещицу в карман, и мне вдруг стало важно понять, почему сидевший напротив меня мужчина продолжает избегать моего взгляда.

– Твоя мать подарила мне эти часы.

– Знаю, – тихо сказал я.

– И поначалу она сунула под крышку нашу общую фотографию. Свадебную, кажется. Но я сменил ту картинку на этот снимок.

– Почему?

– Она тоже спросила меня об этом, – наконец Филипп Петрович встретился со мной взглядом. – Отчего-то решила, что я не хочу видеть нас вместе. Но правда была в том, что я не желал отвлекаться на другого человека, когда можно было смотреть на нее.

Мужчина резко опустил голову, а потом вновь взглянул на меня. Глаза его были сухими и темными.

– Она была особенной, Павел. Была той, кто согревала меня одним лишь своим дыханием. И когда она ушла, все вдруг стало другим. А я сделался прежним. Тем, кем был до того, как встретил ее.

– Мне жаль… – растерянно произнес я.

– Не о чем жалеть. Ты ведь некромант. И должен понимать, что есть вещи, которые не стоит менять.

– Конечно, – кивнул я, понимая, что сейчас не время для важных разговоров.

Но когда мы вышли из ресторана, Филипп Петрович тронул меня за локоть и сказал:

– Береги себя, сын.

Я удивленно поднял брови, а мой рот невольно приоткрылся.

– Постараюсь, – ответил я, представляя, как же тяжело дались отцу эти слова. Все время, сколько я помнил, старший Чехов был очень скуп на выражение эмоций. Особенно переживание и похвалу.

Отец кивнул, хлопнул меня по плечу и протянул на прощание ладонь. Я ответил на рукопожатие, и Чехов направился к припаркованной неподалеку машине с номерами семьи. Я же вынул из кармана телефон и собирался было вызвать такси. И в этот момент с парковки выехало авто, которое остановилось рядом со мной. Водительское стекло опустилось, и я увидел улыбающегося Зимина:

– Такси на Бобровку заказывали? – произнес он, пытаясь имитировать какой-то странный говорок.

Я убрал телефон в карман, открыл пассажирскую дверь и сел на сиденье.

– Решил не забирать вас, когда рядом был ваш отец, – пояснил Стас. – Мне кажется, Филипп Петрович меня недолюбливает.

– Ну что вы, мастер Зимин, – произнёс я. – Мой отец говорит о вас исключительно с уважением. Очень тепло отзывается о вашей карьере.

Кустодий кивнул бритой головой:

– Конечно, Павел Филиппович. Так и есть.

Я уловил в голосе криомастера сарказм, поэтому попытался сменить тему:

– Мастер Морозов попросил вас быть моим помощником?

Кустодий пожал плечами:

– Я вызвался сам. Рядом с вами в последнее время очень уж интересно.

Глаза Зимина странно блеснули при упоминании об интересе. И мне почему-то показалось, что сейчас криомастер напоминает мне гончую, которая почуяла кровь. Кажется, он был бы только рад, если бы какие-нибудь глупцы решились напасть на меня в его машине.

– Ну, куда едем, Павел Филиппович? – обернувшись его мне, живо уточнил кустодий.

Я задумался. Время до вечера еще оставалось. А дела кабинета адвоката Чехова были не разобраны.

– Вы готовы отвезти меня по делам, которые не касаются покушения?

– Конечно, Павел Филиппович. Я всегда хотел узнать о быте некроманта. А еще очень интересуюсь, насколько вы сильные.

– Мы?

– Ну, некроманты, – пояснил мужчина. – Простите мне мое любопытство. И если я перехожу черту, только дайте знать, и я замолчу.

Вид кустодия был до того взбудораженным, что я не смог не улыбнуться.

– Спрашивайте. Что вам интересно.

– Вчера к Александру Васильевичу ночью заявилась некая дама.

– Так, – усмехнулся я.

– И вела она себя весьма нагло. Я прям восхитился, чесслово. Видели бы вы, как она ухватила за ухо Констатина, когда тот не захотел впускать ее к начальнику.

– Бедняга, – сокрушенно проговорил я, пряча усмешку.

– Он потом еще часа два пытался отпиться восстанавливающим отваром. Весь побледнел и заикался, словно бился до того с парой десятков бойцов. Знаете, я бы и сам не решился сопротивляться такой даме, когда от нее буквально повеяло холодом. Как ей удается справляться с мастерами стихий? Она ведь некромантка, а мы живые.

– Софья Яковлевна – легенда, которая одним взмахом ресниц способна поднять мертвеца.

– Красивая, это факт, – кивнул Зимин.

– Немного больше почтения, – возмутился я. – Между прочим, она моя бабушка. И я говорю о трупах из могилы!

– Да и я об этом, мастер Чехов, – покладисто кивнул Стас. – Не подумайте плохого.

– Так вот, она некромантка высшего порядка. И способна призывать любого призрака без особых усилий. А вам стоит знать, что мертвые довольно своеобразно воздействуют на живых. К примеру, они легко могут выкачивать из человека жизненную энергию.

– Любые призраки? – удивился собеседник.

– Нет. Но у княгини Чеховой есть множество фамильяров, которыми она управляет…

– Взмахом ресниц, – продолжил за меня Зимин. – Значит, она и впрямь могла уложить в могилу Морозова?

– Она так сказала? – удивился я.

– Выкрикнула, – признался водитель. – Когда зашла к нему в кабинет, то поначалу говорила негромко. А потом разошлась. И так красиво причесывала начальника, что мы аж заслушались.

– А он что?

– Был с ней вежлив. И все пытался увещевать по-хорошему.

– С княгиней так нельзя. Бабушка не любит, когда с ней сюсюкаются. Да и мало кто до такого додумался.

– Значит, зря начальник ей с утра цветы выслал, – произнес кустодий чуточку разочарованно.

– Она любит ромашки, – зачем-то соврал я и постарался ни одним мускулом на лице не показать, насколько эта ситуация кажется мне смешной.

– Так куда едем, ваша светлость?

В деле Волкова фигурировал какой-то свидетель, чьи показания были приведены в материалах. Еще было бы неплохо пообщаться с подельниками «октябриста», если, конечно, они еще живы и не в остроге. Потому что дело с вымогательством было каким-то… странным. Что-то в нем не сходилось. Но пока я так и не понял, что именно.

Все данные по этому делу хранились в кабинете моего дома, и я взглянул на часы. Стрелки подбирались к одиннадцати. Пока я найду что-то в деле, пока пробью адреса, пока доберемся… нет, это может подождать до завтра. Первое заседание суда все равно будет ознакомительным. После чего назначат дату для разбирательства.

Вторым же срочным делом дали были бомбисты. Не то, чтобы не нравилась компания Зимина, приставленного ко мне на момент следствия, но решить этот вопрос нужно было как можно быстрее. Поэтому я обернулся к сидевшему за рулем Стасу и осторожно уточнил:

– Данные по огневикам хранятся в каком-то секретном архиве?

Водитель кивнул:

– Данные засекречены, Павел Филиппович. Но вам же нужны мертвецы или призраки этих самых огневиков?

– Все верно.

Кустодий завел двигатель, и авто выехало на шоссе.

– Куда направляемся? – уточнил я.

– На одно кладбище, – ответил Зимин. – О нем мало кто знает, и там хоронят врагов, которые желают смерти императорской семье.

– Вот как? Зачем же такие сложности?

– Потому что такие люди должны быть преданы забвению, – просто ответил кустодий. – При нужном умении мастера слова могут превратить таких террористов в мучеников, героев и борцов с режимом. Да и семьям проще считать родственника пропавшим без вести, чем покрыть позором род.

– В принципе логично, – протянул я, начиная понимать, к чему ведет криомастер. – Тяжелая у вас работа, мастер Зимин.

– А кому сейчас легко, Павел Филиппович? Империя только оправляется после Смуты, а это тяжелый и долгий процесс. В стране хватает представителей дворянских семей, которые многое потеряли после смуты и сейчас очень хотят вернуть старые позиции, хватает оппозиционеров и просто недовольных.

– Чем недовольных? – не понял я.

– Этот вопрос исследуют многие представители из душеправов Синода, Павел Филиппович, – ответил Стас. – Порой смотришь на человека, который спонсирует народовольцев, и диву даешься. Во время Смуты он подсуетился и получил предприятие, мануфактуру или сеть лавок. Есть дом, деньги, возможность заиметь титул, а что-то его все равно не устраивает.

– Может быть они хотят новой Смуты, чтобы удвоить капиталы? – предположил я. – Если Император погибнет, фракции дворян начнут борьбу за власть.

Зимин нахмурился, а затем кивнул:

– А вот с этой точки зрения я не думал. Может быть, вы и правы.

Я же задумался о том, что сеть революционного движения куда больше, чем я предполагал. Хотя я никогда не слышал в новостях про раскрытие подпольных ячеек. Или тем более про промышленников, которые финансируют террористическую сеть.

Поглощенный этими мыслями я не заметил, как машина выехала на окраину города. Свернула с шоссе на неприметную дорогу, которая вела к участку, огороженному глухим бетонным забором. На одной из плит ограждения был привинчен большой плакат:

«Жилой комплекс „Град“. Проект доходных домов купца Ильина. Запуск в эксплуатацию…».

Табличка была старой, и некоторые буквы стерлись, так что общий смысл можно было разобрать с трудом. Срок запуска же вообще затерся так, что дата так и осталась для меня загадкой.

– Только не говорите, что вы закатываете трупы в фундамент, – произнёс я, когда машина подъехала к воротам. Где-то за забором тут же залаяли собаки.

– Такая идея была, но от нее пришлось отказаться, – ответил Зимин и просигналил. – Мастер Морозов выступил против и сказал, что хоронить людей в бетоне бесчеловечно, и идет вразрез с учением Искупителя. Он почему-то испытывает к бетону стойкое отвращение.

Створки тем временем начали медленно открываться. И я заметил на территории троих неприметно одетых людей, которые встречали прибывших. То есть, нас.

Машина въехала за ворота, остановилась на парковке. Кустодий заглушил двигатель и обернулся ко мне:

– Прибыли, мастер.

Он вышел из авто и направился к охранникам. Остановился рядом с людьми, о чем-то с ними заговорил. А затем они направились к дому, стоявшему справа от стены.

Я открыл дверь, покинул авто, осмотрелся. Территория дальше заросла высоким бурьяном, сквозь который с трудом проглядывались покосившиеся штабели строительных материалов.

– Идемте, мастер, – окликнул меня Зимин и я направился за кустодием по едва заметной дорожке.

Широкая полоса бурьяна, в которой прятались паллеты с потрескавшимся кирпичом, мешками застывшего цемента и затвердевшими рулонами рубероида вывела нас на поле, разделенное на участки. У каждого стоял знак Искупителя и порядковый номер.

– Здесь кустодии приводят в исполнение приговор тем из народовольцев, кому удалось выжить при штурме ячейки, – пояснил Зимин.

Я осмотрелся. Поле было большим. А крайние к нам участки имели номера за тысячу.

– Почему бы просто не сжигать трупы? – уточнил я.

– Потому что дым с заброшенной стройки привлечет внимание, – пояснил Зимин. – И с подачи журналистов, объект превратится в мистическое место, куда полезут толпы любопытных. В Империи страсть как любят очевидное-невероятное. Про русалок всяких, или лесовиков.

– Тогда почему не арендовать участок за городом?

– Потому что за городской чертой есть шанс нападения друзей этих вот товарищей, – Стас кивнул на участки. – Информация о том, что та или иная ячейка рассекречена, очень быстро распространяется по городу. И люди, которые стоят за автономной бандой террористов, вовсе не хотят, чтобы их имена всплыли во время допроса. В городе на шум перестрелки отряд жандармерии прибывает за пять минут. Этого не хватит, чтобы вытащить пленных из заблокированной бронированной машины. А вот на загородной дороге жандармы могут не приехать вовсе. Поэтому покровителям проще бежать из Империи, чем пытаться отбить пленных.

Я кивнул. Хотя мне показалось, что Зимин не договаривает. Но расспрашивать кустодия я не хотел. Стас все равно не отступится от легенды, которую мне скормил. А если отступится, и я вдруг ненароком узнаю секретную информацию, хуже от этого будет только мне.

– Мне нужно имя огневика. Любого.

– Гаврила Московит, – ответил кустодий.

Я кивнул. Щелчком призвал несколько тотемов, активировал «Фонарь Харона». И в тумане начали появляться призраки. На удивление, силуэтов, которые присосались к нитям силы, было немного. Видимо, у кустодиев был свой человек в Синоде, который за большие деньги мог развоплотить часть призраков площадным «Освящением» или «Кольцом Света». А может быть, у кустодиев был даже свой шаман.

Фигуры побрели в мою сторону, и я быстро произнес, надеясь, что искомый мной призрак здесь:

– Гаврила Московит. Мне нужен Гаврила Московит.

Фигуры остановились, а затем один шагнул вперед. И я поспешно отсек остальные линии силы. Напитал нужную фигуру, вытащив его в материальный мир, и убрал «Фонарь». И Зимин с интересом уставился на стоявшего перед ним парня.

– Спрашивай, некромант, – начал тем временем призрак.

– Ты огневик ранга мастер? – быстро уточнил я.

– Да, – был мне ответ.

– Был бомбистом у народовольцев?

– Все верно, мастер некромант, – подтвердил Гаврила.

– Каждая из ваших ячеек сама собирает бомбы?

Московит напрягся, явно не желая отвечать. Но все же с неохотой произнес:

– Нет, мастер.

– А кто? – тут же влез в беседу Зимин.

Гаврила обернулся к нему, и в глазницах мелькнула ярость. Он рванулся к кустодию, щелкнул зубами. Зимин не отшатнулся, но ладони Стаса сжались. У ног появились элементали, а кулаки тотчас покрылись коркой льда. Но я поспешно произнес, обращаясь к духу:

– Стоять!

Призрак замер. И я понял, что допрос нужно заканчивать как можно быстрее. Дух впитывал силу, и скоро я мог с ним не совладать. Да и остальные силуэты были достаточно сильны, и могли помочь товарищу. А биться с полным кладбищем мне совсем не хотелось:

– Кто делает вам бомбы? Имя?

– Имени никто не знает. Он работает под прозвищем «Часовщик», – после недолгой паузы ответил призрак.

– Бомбы необычные?

– Усиленные способностями. Часовщик называет их «механизмы с секретом».

– Что нужно для активации? Просто бросить в цель?

– Огневик и любой другой мастер, в зависимости какой требуется эффект. Земельник, воздушник, криомастер или природник. Для каждого нужны особенные инструкции.

– И что это за эффекты?

– Земельники разрушают броню, если она есть. Воздушники ускоряют или замедляют реакцию взрыва, криомастеры усиливают эффект от осколков. Чтобы уничтожить несколько целей.

Призрак говорил все медленнее, явно сопротивляясь моей воле. Тянул время, жадно напитываясь силой. Менялся и взгляд, из тусклого превращаясь в более осмысленный и злой.

– А природники? – быстро произнес я.

Гаврила усмехнулся:

– Развоплощают сущность и душу, мастер некромант. Чтобы тот, кого убили, не смог вернуться с той стороны и отомстить.

– Что за инструкции?

– Ритуал. Обряд за определенное время до подрыва. Иначе не сработает.

Призрак недоговорил. Защелкал зубами и бросился ко мне. И я поспешно разорвал плетение.

Зимин среагировал мгновенно, словно на автомате.

Призвал зомби со щитом, и миньон принял на себя атаку Гаврилы. Ударил в ответ, оставив мечом широкий след на груди Московита. Я же создал призрачный череп и запустил его в сорвавшегося с цепи призрака. Снаряд с воем ударился в противника, щелкнул зубами, перекусив духа пополам. И разорванное надвое тело упало на траву, превращаясь в пепел. Я же тяжело дыша остановился, быстро оглядываясь по сторонам. Но желающих атаковать больше не было. Только после этого я отправил защитника в межмирье и отменил тотемы. Обернулся к Зимину и произнес, утирая выступившую на лбу испарину:

– Вам лучше бы освятить кладбище, мастер кустодий. Иначе, может случиться беда. Призраки питаются от мертвечины, а ее в этой земле очень много.