Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 120 (всего у книги 339 страниц)

Следом на арену опасливо спустились секунданты. Они замерли у края, не отходя от деревянного забора.

– Господа, приготовьтесь, – произнёс Морозов, и бойцы выставили тотемы.

Рядом с Зиминым возникли две ледяные глыбы, которые завозились, обзаведясь руками и ногами. Судя по вихрям-элементалям, которые завертелись рядом с Епифан, тот был воздушником.

– Начали, – скомандовал Александр.

Минин наконец поднял вихрастую голову. Взглянул на противника горящими багровым огнем глазами. А через секунду в руке парня появился словно сотканный из воздуха топор с мутным камнем в рукояти. Точно таким же камнем, был украшен нож культиста Ярослава.

Епифан растянул тонкие губы в хищной ухмылке. И мне показалось, что его рот перепачкан кровью. Он крепче сжал пальцами рукоять, и оружие загудело. Лезвие заискрилось крошечными молниями. И его окутал вихрь. А затем, Минин рывком бросился к Зимину.

Каким бы буйным не был бык…

Минин двигался очень быстро, но кустодий успел среагировать. В руке Зимина появился длинный, созданный изо льда клинок. Но Стас и не думал блокировать атаку противника. Вместо этого, он щелчком бросил себе под ноги ледяную ловушку и замерцал, покрываясь сияющей броней. Опустил руку с мечом и спокойно стоял, ожидая атаки. Лицо молодого мужчины стало умиротворенным. Будто он находился не на арене, а проводил тренировку с манекеном.

Минин оказался рядом, и ловушка с треском взорвалась. В воздух взметнулись ледяные иглы. В пространстве повисла пелена мелкой мглистой пыли. Но через долю секунды Епифан с ревом вынырнул из нее. Замахнулся, и топор опустился на броню. Лезвие оружия загудело, послышался хруст, в воздух полетело замороженное крошево. Окружающий лезвие вихрь бешено вгрызся в броню. Лед замерцал и раскололся. И Зимин поспешно отбросил от себя противника одним мощным ударом в челюсть. Парень отступил на пару шагов, с трудом удерживая равновесие. Кустодий же двинулся к нему, взмахнул мечом. Но лезвие встретилось с подставленным под удар топором. Лед со звоном прыснул в стороны.

Зимин с силой топнул, и из земли рядом с Епифаном вынырнули несколько ледяных шипов. Один из них задел ногу Минина и рассыпался, врезавшись в броню. Епифан отскочил в сторону, оскалился, явив свету окровавленные зубы. С его губ на песок капала розовая пена.

В толпе наблюдателей вскрикнула какая-то впечатлительная особа. Но думаю, даже если она решит потерять сознание, это вряд ли кого-то заинтересует. Взгляды всех свидетелей и дуэлянтов были прикованы к происходящему на арене. Я вдруг понял, что мои губы пересохли, а волосы на затылке приподнялись.

Епифан замахнулся топором и бросился на Зимина.

Стас повел рукой и перед ним появилась мощная ледяная стена, в которую врезался Епифан. Боец взмахнул топором, прорубая себе дорогу, и лед лопнул, осыпавшись блестящим водопадом замороженной воды. И Минин с ревом вырвался из ледяного клуба. Взмахнул рукой, и Зимина окутал вихрь. Но Стас ловким прыжком выскочил из ловушки. И поднял меч, подставляя его под удар топора. Отвел лезвие в сторону, и кулак кустодия с треском замерцал, покрываясь ледяной коркой.

Удар пришелся в скулу Епифана. И должен был сбить его с ног, но Минин устоял. Только отшатнулся. Затем провел ладонью по рассеченному лицу, стирая вязкую кровь. Взглянул на кустодия и криво усмехнулся. В его груди зародилось рычание, которое не имело ничего общего со звуками, которые производят люди.

Зимин снова замахнулся, но берсерк растопырил пальцы, и резкий порыв ветра отбросил кустодия. Ладонь Епифана засветилась, и парень метнул в Стаса несколько острых воздушных вращающихся серпов, заставив кустодия поспешно укрыться за большим ледяным щитом. Лезвия врезались в защиту и растворились, откалывая куски.

Через долю секунды, в щит со звонким звуком врезалось лезвие топора. И в защите появилась глубокая трещина. Зимин отскочил в сторону, жестом создав рядом с собой ледяную лужу. Но Епифан, не мешкая, вступил на нее. Стас победно усмехнулся, и из ледяной глади проступили острые пики. Однако берсерк шел по скользкой поверхности, не обращая на них абсолютно никакого внимания. И шипы разлетелись в пыль под его босыми ступнями. И мне показалось, что Епифан даже не набросил на себя броню. Это было совсем уже странно.

– На него почти не действуют способности силы, – едва слышно пробормотал я.

Минин же уже вновь атаковал Зимина. Меч и топор опять встретились, и клинок кустодия разломился. Один из осколков ударился в деревянный забор и глубоко увяз в нем. Епифан издал торжествующий крик, будто опьяненный кровью бык. И взмахнул топором, собираясь покончить с противником. Но кустодий ушел в сторону и метнул в соперника веер ледяных игл. Часть из них врезалась в Минина и разлетелась в пыль, лишь замедлив бойца. Но крошево собралось в одну длинную спицу, которая впилась в глаз Епифана. Острое жало вышло из затылка, и боец остановился, с занесенным над головой топором. Воздушный вихрь, окутывающий лезвие, рассеялся. С кончика иглы сползала вязкая красная капля. Епифан продолжал стоять, а потом его повело, и парень тяжело завалился лицом в песок арены. Но призрака я так и не увидел.

Над ареной повисла тишина. И я заметил ошарашенные лица Мининых. Князь тяжело дышал, его покрасневший лоб покрывала липкая испарина.

– Каким бы буйным не был бык, на банке пишется «тушенка», – тяжело дыша прохрипел Зимин, глядя на поверженного противника.

Тимофей вышел из Императорской ложи, быстро спустился на песок арены, подошел к неподвижно лежащему Епифану и хотел было присесть, чтобы проверить его состояние. Но в этот момент Зимин ухватил его за плечо и рывком задвинул себе за спину.

– Погодь поперек лезть в пекло, – беззлобно проворчал он.

И все потому, что мертвец зашевелился.

Толпа на трибунах охнула. Даже мне на миг стало не по себе. Вряд ли человек смог бы жить с торчащей из затылка сосулькой. Берсерк попытался было подняться с песка, но в руке кустодия появился ледяной меч. Зимин шагнул к Епифану, взмахнул оружием и опустил его на шею противника, и голова Минина с перекошенным в беззвучном крике ртом, покатилась по песку.

– Надеюсь, теперь точно все, – прохрипел кустодий и сплюнул красную слюну. – Хотя с безголовыми бойцами мне сражаться еще не приходилось.

Тимофей справился с потрясением, расправил плечи и подошел к трупу. Присел рядом с телом. Поставил тотем-ангела, провел над обезглавленным рукой. И потянувшиеся к Епифану светлые нити почернели.

Время замедлилось, и в песке арены появился провал, из которого выбрался душелов. В плаще, шляпе и со смотанной на поясе цепью. Призрак шагнул к нему, и душелов провел его к порталу. Уже у ямы обернулся, улыбнулся нам с бабушкой, и коснулся полей шляпы кончиками пальцев. И я кивнул, приветствуя проводника. Душелов же взглянул на стоявшего у края арены Александра Васильевича и коротко поклонился. Причем сделал он это, как мне показалось, с уважением. Это уже было странно. Но еще более старым удивительным было то, что Александр Васильевич ответил ему таким же поклоном. А затем, душелов толкнул призрака в портал и шагнул туда сам. Провал закрылся, и время возобновило обычный ход.

Я взглянул на главу кустодиев, но тот неподвижно стоял у края арены, будто ничего не произошло. Тимофей поднялся на ноги, обернулся к ложе, где сидел Император, и громко объявил:

– Противник мертв. Поединок окончен победой семьи Чеховых.

Станислав Викторович поднялся на ноги. Осмотрел арену, задержав взгляд на князе Минине, который не отвел глаза. Император улыбнулся Зимину, а потом развел руки в стороны и ударил в ладоши. Хлопок был оглушительным. Станислав Викторович продолжал ударять в ладоши, ускоряя темп, пока толпа не арене взорвалась аплодисментами и криками поддержки.

Зимин же уважительно поклонился правителю, развернулся и зашагал прочь. А за ним последовали секунданты. Минины же подхватили мертвеца и поволокли его с арены. На песке оставалась широкая темная полоса.

* * *

Император распорядился, чтобы все гости собрались в шатре на обед, который подадут через час. Это не походило на приглашение, скорее на приказ. Впрочем, проголодавшиеся аристократы были только рады разделить трапезу с императором.

– Мне надо увидеться с Шуйским, – сказал я отцу.

– Я видел, как он направился к резиденции, – ответил он. – Скорее всего, Святослав Викторович пристроил его на кухню.

– Прислугой? – удивился я.

– Ничего странного в этом нет, – пожал плечами начальник охранки. – Все живущие в хозяйском доме служат по мере своих сил и способностей. Кухня – это одно из самых почетных мест. Куда лучше, чем мытье полов и туалетов.

Я кивнул и направился в сторону особняка. Дружинники поприветствовали меня и пояснили, как пройти в хозяйственную часть дома.

Я не сразу узнал Иванова. Вернее, уже Шуйского. Он был причесан, держал спину прямо и был одет в тренировочный костюм. Парень стоял у стола и нарезал помидоры. Но на поясе жандарма был повязан кухонный передник.

– Дмитрий Васильевич? – осторожно позвал я.

Парень застыл, словно олень в свете фар. А потом повернулся ко мне, покраснел и нахмурил брови. Я же наоборот, всеми силами пытался сохранить на лице серьезное выражение:

– Что это на вас? – я указал на передник. – Вы не подумайте, я не имею ничего против, когда мужчина готовит. Правда сам не умею…

– Вы когда-нибудь стирали вещи вручную? – перебив меня, зло прошипел жандарм. – Мне пришлось отстирывать от штанов томатный сок. Это было ужасно.

Я кивнул:

– Сложно обходиться без слуг.

– И без прачечной, куда моя домоправительница относит белье по пятницам, – согласился следователь. – Я-то думал, что мне придется тут предстать пред очами императора. Познакомиться с людьми, которым я не был представлен с новой фамилией. В конце концов, меня должны принять в высокое общество. Но я совсем не был готов к этому…

Дмитрий снял с себя фартук и скомкал его, и направился прочь из кухни. Я последовал за ним. Мы оказались снаружи, подальше от других гостей, которые работали на кухне. Иванов продолжил:

– Я живу в каморке под лестницей, подаю Святославу Викторовичу завтрак и стою рядом со столом до тех пор, пока он не утолит голод. После чего я подаю ему салфетку и отодвигаю стул, – парень возмущенно засопел.

– Вы ведь понимаете, что это испытание? – мягко произнес я, понимая, что гордость молодого князя задета. – Что император проверяет вас на смирение и крепость духа. В этом месте нет слуг, и их функции выполняют аристократы.

– Он хочет меня унизить, – процедил парень. – Думает, что меня можно сломать поручениями и заданиями. Но знаете, я ведь не родился с золотой ложкой во рту.

Шуйский криво усмехнулся и продолжил:

– Моя мать не была официальной фавориткой князя Шуйского. Его супруга считала, что мы с матушкой всего лишь временное увлечение. И только потому, что у них не было сына, я стал наследником рода.

– Какая разница, что думает та женщина, – мрачно уточнил я. – И весь остальной свет? Ваш батюшка сделал вас своим наследником. Он прописал это в завещании и признал вас. Слово князя Шуйского стоит дорого.

– Он умер, – глухо проговорил Иванов и его плечи дрогнули. – Я убеждал себя, что мне плевать. Что от его смерти я только выиграл. Но на самом деле… – он поднял на меня глаза, – я не был готов стоять у его могилы. Мы ведь с ним так ни разу и не поговорили. Я не знал, выбрал ли он меня наследником, потому что считал достойным или оттого что у него не было другого выбора.

– Выбор у него был, – возразил я. – Он мог бы оставить все своей супруге. Но решил иначе. А значит, верил в правильность своего выбора.

– Вы в этом уверены? Или решили меня пожалеть? – колко осведомился жандарм.

– Он не задержался на этом свете, – напомнил я. – Я видел, как он уходил. Его душа была спокойна. А значит, решение было осознанное и не вызывало у него сомнений.

От этих слов парень посветлел. Коротко кивнул и сунул скомканный фартук в карман.

– Мать любила князя. И никогда не говорила о нем плохо. Хотя не принимала его помощи. Даже когда она нам была нужна. После смерти матери я не стал отказываться от высокого покровительства. Решил, что имею право взять то, что дают.

– Вы же знаете, что о вас говорят? – вкрадчиво спросил я.

– Что? – насторожился Дмитрий.

– Вы заработали себе репутацию. Никто не посмеет сказать, что молодой Шуйский купил должность главы отдела. Вы достойны своего места под солнцем. Вы могли бы пойти легким путем, но выбрали иной.

– Без отца меня бы не пустили так высоко, – с горечью признал парень.

– Будь вы олухом, не помог бы даже сам император, – возразил я. – Вам бы выдали почетное место главного архивариуса и выплачивали жалование, пока вы не получили наследство и не ушли на покой.

– Возможно, – он пожал плечами.

– Как вы надумали поступить со вдовой своего отца? – решил я сменить тему.

– Я не хочу воевать с женщиной, – отмахнулся парень.

– Но и оставлять змею на груди недальновидно, – заметил я.

– Потому я отослал ее в небольшой городок у моря. И оно не северное, – тут же уточнил он. – Там хороший особняк и виноградники, которые обеспечат женщине безбедную жизнь.

– Щедро, – кивнул я.

– Она все же была женой князя. И наши разногласия не повод оставлять ее без содержания. В конце концов, я не чудовище, которым она меня считала. Мы могли бы с ней поладить. Слуги отзываются о ней с теплом.

– Вы уже переехали в особняк Шуйских?

Иванов замялся и неожиданно признался:

– Не могу себя заставить остаться там насовсем. Тот дом просто огромен. И все в нем какое-то чужое. Вы наверняка выросли в таком, Павел Филипович. А мне довелось жить в небольшом домике в тесном переулке с окнами, выходящими на табачную лавку. И быть может, снаружи особняк казался жалким, но был уютным и теплым. Когда матери не стало, я переехал в квартиру. Я уверял себя, что мне просто не хотелось беспокоиться о ветхой крыше и проседающих балках. Но на самом деле оставаться там в одиночестве было невыносимо.

– Вам пора принять наследие своего отца. И семейный особняк тоже. Слуги будут вам рады, поверьте.

– И почему вы в этом уверены?

– Потому что они тоже осиротели. Представляете как им страшно остаться без хозяина и не знать, что будет с ними дальше. А вдруг наследник решил выгнать всех взашей? Или надумает устроить в гостиной протитутошную?

Парень подавился и посмотрел на меня как на сумасшедшего.

– Но в любом случае, вам придется подумать об этом после того, как императорская охота завершится. Ведь может статься, что мы проиграем и вам придется отдать свое имущество Мининым.

– Вы верите, что меня это не пугает? – признался парень и криво улыбнулся. – Я не пропаду даже без всего того добра, что внезапно свалилось мне на голову.

– Это еще одно доказательство тому, что ваш отец знал, кого вписать в завещание.

– Хороший вы человек, Павел Филиппович. Как вас угораздило-то? – хмыкнул парень и вынул из кармана передник. – Но имейте в виду, если вы кому-то расскажете о том, что видели меня в этом…

– Мы не можем рассказывать о происходящем тут никому, – напомнил я.

– И только это вас останавливает? – развеселился Дмитрий. – Я не хотел бы, чтобы о моей службе тут узнал… кто-то.

Я понял, что он имел в виду вовсе не своих подчиненных. Речь шла о Беловой. Я понимал, что это не мое дело, и потому сказал:

– Никто не узнает.

– Хорошо, – мой собеседник опустил голову, словно отгораживаясь от возможного продолжения этого разговора. – Спасибо, что помогли мне. И что поддерживаете сейчас, мастер Чехов. Мы неправильно начали наше знакомство и славно, что нам удалось это исправить.

– Спасибо, что решили выступить за мою семью, – ответил я. – Признаюсь, для меня это было неожиданностью. Я не знал, что вас призвали свидетелем.

– Я должен признаться, что для меня это шанс заявить о себе. Ведь ни для кого не секрет, что я всего лишь бастард. Мне никто не даст возможность достичь высот моего отца. Я не получу такую же должность, какая была у него. У меня нет семьи, и никто не встал бы плечом к плечу со мной, начнись подобная заварушка с моим участием.

Я вынужден был согласиться:

– Все так.

– А с участием в дуэли самих Чеховых и Мининых у меня появилась возможность показать себя, – продолжил Иванов. – Мне надо дать понять окружающим, что я чего-то стою. И если они решат бросить вызов Шуйскому, то им придется подумать о том, что за молодого князя могут вступиться те, кого он поддержал ранее.

Я довольно усмехнулся:

– Вы опасный человек.

– Мне надо выжить, Павел Филиппович, – признался парень. – Я планирую остаться на своем месте, которое мне досталось. И мне нужны надежные друзья.

– Они у вас есть, – я протянул ладонь следователю, и он ответил крепким рукопожатием.

Допросы и откровения

Шуйский вернулся в хозяйственное крыло, пообещав прийти после обеда на тренировку.

Я же хотел было направиться в особняк. Но в этот момент в кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался домашний номер. Нажал на кнопку приема звонка:

– У аппарата.

– Я проверила приюты, которые ты назвал, – послышался из динамика голос Виноградовой.

– И? – уточнил я.

– Бастарды Мининых и правда там числились, – ответила призрак.

– Вот как, – протянул я. – Признаться, не ожидал.

– И до сих пор там обитают в виде призраков, – продолжила Виноградова. – Ни один из них не дожил до выпуска. Но по документам все парни выпустились.

– Такое часто случается, – ответил я.

Подобное и правда происходило часто. Нередко настоятельницы приютов скрывают факт смерти воспитанника, и продолжают получать выделяемые Синодом деньги, присваивая их себе. Эта схема работала еще со времен Смуты. Правда, в последние годы за приюты взялась охранка. И такие случаи происходили все реже. Но все еще «мертвые души» встречались.

– Значит, настоящих Мининых подменили, – продолжил я. – Кто забирал документы из приюта?

– Руслан Нилович Минин, – ответила Виноградова. – Две недели назад.

– Спасибо, Любовь Фёдоровна, – поблагодарил я.

– А у этих твоих бастардов есть какие-то… особые приметы? – полюбопытствовала Виноградова, когда я уже хотел было завершить вызов.

– Да… Глаза багровым светиться начинают, когда они в ярость впадают, – начал перечислять я. – А, у одного еще восьмерка перевернутая на плече выжжена была.

В динамике повисло напряженное молчание. Призрачная дама сопела в трубку, словно забыла, что не нуждается в воздухе.

– Восьмерка, говоришь? – протянула после долгой паузы Виноградова. – Если это то, о чем я думаю, все плохо, мальчик. Очень плохо.

– Почему? – тут же поинтересовался я.

– Павел Филиппович, – послышался за спиной знакомый голос, и я обернулся.

Александр Морозов стоял в нескольких шагах от меня. И заметив, что я обратил на него внимание, он улыбнулся и направился в мою сторону.

– Спасибо, Любовь Фёдоровна. Я вам перезвоню, – быстро попрощался я, завершил вызов и убрал телефон в карман.

Глава кустодиев подошел ко мне:

– Павел Филиппович, у меня есть к вам пара вопросов. Найдется время для короткой беседы? – начал он.

Я кивнул:

– Конечно. Правда, великий мастер пригласил всех на обед…

– И пожалуй, опаздывать не стоит, – заметил мужчина.

В шатре были все гости. Я и Морозов вошли последними под пристальными взглядами присутствующих.

– Вас было всего четверо, – задумчиво протянул император, обращаясь к Филиппу Петровичу – И все же вы были готовы в таком составе требовать сатисфакции.

– Даже будь я последний в роду, то призвал бы к ответу тех, кто посмел усомниться в моем праве занимать свое место в Империи, – сухо сообщил князь.

– А вы? – неожиданно спросил у меня правитель. – Уверены, что не погибли бы, выступив в одиночку.

– Смерть – это только начало. Я бы возвращался ровно столько раз, сколько понадобилось, чтобы объяснить, что некроманта не стоит задевать.

За столом повисла мертвая тишина, которую разбавил звук упавшей на тарелку вилки. А потом раздался смех императора. За ним неуверенно захихикали люди, сидящие напротив моей семьи.

Не смеялись только трое. У бабушки на губах зазмеилась предвкушающая улыбка, от которой кто-то из Мининых закашлялся.

– За вас будет биться женщина. Разве это честно? – спросил парень, в военном кителе.

– Вы можете позвать на помощь пару своих родичей, если вам не повезет попасть на поединок против меня, – легко отозвалась Чехова. – Я даже могу убрать руки в карманы, раз вы так беспокоитесь.

Император даже хрюкнул от смеха.

– Свет много теряет без вас, Софья Яковлевна. Вы великолепны.

– Это вы еще ее стряпню не пробовали, – добавил я.

– Вы кухарите? – спросил глава семьи Мининых, который сидел ближе всех своих родичей к императору.

– Кроме прочего, – бабушка склонила голову к плечу. – Князь, а вы полагаете, что аристократ должен быть беспомощным в быту?

– Есть работа, которая должна быть исполнена теми, кто в ней сведущ.

– То есть обслуживать себя вы не умеете? Досадно. А вот мой сын способен нарубить дров для камина. Вручную.

– В домах можно использовать силу, – скривился мужчина и попытался поправить узел галстука, которого у него не было.

Очевидно, что он не привык облачаться в более свободную одежду. Мужчина был крупным, с загорелым лицом, с выгоревшими ресницами, обрамляющими водянистые серые глаза, коротко стриженными волосами и губами с опущенными уголками.

– Иногда стоит вспоминать, что мы прежде всего люди и лишь потом – аристократы, обладающие талантом, – равнодушно произнес старший Чехов. – И ко всему прочему, разве не стоит экономить силы для чего-то более важного? Или обогрев дома такая сложная миссия для славного рода? Можете прислать к нам кого-то из своих сыновей, и я научу его рубить дрова. Это не очень сложно. Думаю, кто-нибудь из вашей семьи наверняка справиться.

Я обратил внимание на правителя. Тот сидел, подпирая кулаком подбородок, и наслаждался происходящим. Его глаза сияли удовольствием. Отчего-то я подумал, что примерно так же ребенок радуется сказке на ночь. Мужчина встретился со мной взглядом и негромко спросил, заставив всех враз замолкнуть:

– А вы умеете что-то делать руками, Павел Филиппович?

– Я не настолько искусен, как Софья Яковлевна в готовке. И не так ловок, как Филипп Петрович, чтобы разносить поленья одним ударом. Но когда я взрывал крыс, то убирал за собой самостоятельно.

– У вас не было слуг? – едва заметно содрогнулся мужчина.

– Это была моя оплошность, моя ответственность. Полагаю, что каждый должен уметь нести ее за свои поступки. К тому же, это научило меня не бояться крови и быть осмотрительным, работая с мертвыми.

– Так крысы были мертвы, когда вы их взрывали? – выпалил Тимофей, стоящий за плечом правителя.

– Естественно. Поступать так с живыми существами я бы никогда не стал.

– Вам не по вкусу убивать? – осведомился император.

– Какая честь вступать в поединок с тем, кто беспомощен?

– Некоторые считают, что в этом нет ничего страшного, – правитель посмотрел на мою бабушку.

– Вы вновь решили вспомнить тот досадный случай? Ваша собака на меня напала, – фыркнула княгиня. – Между прочим, она была в холке больше метра. И натаскана нападать на человека. Ну, и я испугалась.

– Не хотел бы я вас случайно напугать, – заметил мужчина и дал знак, подавать еду.

– Никаких случайностей, – Софья Яковлевна обозначила вежливый кивок. – Но мне и впрямь жаль того пса. Если бы у меня было время подумать, хотя бы пару мгновений, то я его просто обездвижила.

– Мне тогда тоже показалось, что пес повел себя странно. Быть может кто-то его натравил на вас, – нехотя отозвался император. – Но мне приятно знать, что садистов в вашей семье нет.

При этих словах Маргарита Ивановна нахмурилась и покосилась на меня.

– Вы считаете иначе? – тут же осведомился император.

– В нашей семье нет тех, кто наслаждается чужой болью.

– А смертью? – взгляд Станислава Викторовича стал цепким.

– Смею предположить, что сложно не получать удовольствия от использования своей силы. И признаться, я не представляю, каково это – любить смерть и не испытывать отвращения к призракам.

– Полагаю, что это просто, – предположил император. – Их можно принимать как питомцев или детей. Даже если они не ваши, их не обязательно пинать.

К счастью, рядом со мной стоял стакан с водой, и я сделал несколько глотков, чтобы не закашляться. Маргарита Ивановна сохранила на лице добродушное выражение. Она это умела.

В этот момент в шатер внесли блюда под крышками и принялись расставлять их на столе. Это заставило присутствующих оживиться. Видимо, дворяне и впрямь не были особо искусны в охоте и изрядно проголодались. В воздухе появился аромат свежего хлеба, тушеного с пряными травами мяса и орехового соуса.

– Предлагаю всем гостям оценить скромные, но вкусные кушанья, – предложил император, обводя руками роскошный стол.

Сам же он словно потерял ко всему интерес. Вяло поковырялся в тарелке и затем поднялся на ноги.

– Не отвлекайтесь, господа и дамы. Вкушайте и отдыхайте. Полагаю, что вечером нас ждет новое событие. Князь Шуйский может также быть свободен от своих обязанностей по дому. Сегодня у него наверняка найдутся дела поважнее.

Как только император вышел из шатра, за столом повисла тишина. Чехов бросил салфетку на тарелку и поднялся на ноги. Вся семья и кустодии последовали за ним. Мы молча покинули шатер и направились в сторону дома.

– Дмитрий Васильевич, – обратился к Шуйскому начальник охранки, – приглашаю вас на обед и тренировку в наш дом.

– С удовольствием принимаю ваше приглашение, – ответил парень и расправил плечи.

– А я хочу украсть у вас Павла Филипповича ненадолго, – неожиданно заявил Морозов. – Вы не против составить мне компанию, княжич?

– Хорошо.

Мужчина улыбнулся и указал рукой в сторону тропинки:

– Тогда идемте.

Мы неспешно направились к дорожке, которая вилась между деревьями.

– Павел Филиппович, вы не заметили призраков погибших Мининых? – обернувшись ко мне, начал Морозов.

– Конечно заметил, – не стал отрицать я. – Петра и Ивана я сам переправил на ту сторону. Это вышло как бы само собой. Я лишь потом подумал, что их стоило допросить. Но они выглядели такими потерянными, такими несчастными. И я почти интуитивно создал портал и отправил их в межмирье.

– Вы всегда так легко создаете места ухода для призраков? – словно между прочим поинтересовался Морозов.

– На самом деле нет, – я зябко повел плечами. – Не помню, что потратил на это силы. Я был оглушен боем.

– Первое убийство, – понимающе кивнул мужчина. – Вы хорошо держитесь, княжич.

– Некогда переживать, – отмахнулся я, а потом продолжил, – А Епифана забрал душелов. Полагаю у него в этом мире дел не осталось. Впрочем, вы и сами его видели.

Морозов поднял бровь и совершенно натурально изобразил удивление:

– Кого?

– Душелова, – спокойно уточнил я. – Перед уходом из мира он вас поприветствовал. И сделал это с уважением. Уж не знаю почему.

– Ну…

– Вы можете мне ничего не пояснять. В конце концов. у каждого есть свои скелеты в склепе.

– Жаль, что призраки ушли, – немного разочарованно протянул кустодий, явно для того, чтобы сменить тему разговора. – Если бы призраки остались в этом мире, дело было бы куда проще.

– Мне удалось кое-что узнать, Александр Васильевич, – произнес я. – По поводу этих бастардов-берсерков.

Мужчина с интересом взглянул на меня, ожидая продолжения.

– В общем, настоящие бастарды Мининых не дожили до выпуска, – произнёс я. – А пару недель назад, глава семьи забрал из приютов документы.

– Чтобы легализовать берсерков, – понятливо кивнул Морозов.

– Выходит, они не родные? – поинтересовался я, и глава кустодиев замялся, не ответив сразу же.

– Родные, – произнес он после недолгой паузы. – Их проверяли жрецы-синодники.

– Тогда откуда они… – начал было я, но Александр меня перебил:

– А вот это мы сейчас попытаемся узнать.

Мы остановились массивных ворот двухэтажного особняка, который стоял у самого леса. Дом окружал высокий забор из кирпича, из-за которого виднелся только верх черепичной крыши.

– Прошу.

Александр Васильевич потянул на себя тяжелую дубовую створку, и сделал жест ладонью, приглашая меня войти.

Я шагнул за ворота и оказался на территории кустодиев. Сад состоял из редких диких яблонь. А трава между ними обладала сочным оттенком яркой зелени, которую мог создать только талантливый природник. Мы шагали по широкой дорожке выложенной гранитными плитками. Дом был капитальным, из серого камня, без балкончиков и мансарды. Но с широкой верандой, на которой стояли плетеные кресла.

Мне стоило догадаться, что у кустодиев есть свой дом на территории императорской резиденции. Потому как сложно было представить Морозова или Зимина живущими в каморке под лестницей. Я покосился на идущего рядом мужчину и отметил, что он забыл о трости, с которой я видел его ранее.

На крыльце стояло несколько человек, неприметных на первый взгляд. Заметишь такого на улице, и через минуту забудешь его лицо. Впечатление усиливала серая одежда и одинаковые стрижки.

Мы обогнули дом. На заднем дворе стояли манекены, видимо, для тренировки. А рядом располагалась зона для медитации. Я смог рассмотреть сад камней, вокруг который кто-то умело расчертил полосы на песке. Чуть поодаль в небольшом пруду плескались карпы.

– А у нас на заднем дворе стоит чурка для рубки поленьев, – поделился я с улыбкой. – Начальник охранки там машет топором в свободное время.

– Ваш отец – достойный человек, – неожиданно выдал Александр Васильевич и сурово свел на переносице брови. – В свое время я не смог уберечь тех, кто мне был дорог. Их убили враги семьи. Мой брат отослал своего сына в… далеко от себя, чтобы его не постигла участь моей семьи. Не знаю, правильно ли он поступил. Но не прошло и дня, чтобы я не думал, как могла бы сложиться судьба моих детей, если бы я отправил их подальше от себя. Если бы я не был так самоуверен. Знаю, это не мое дело. Но полагаю, что отец отправил вас к бабушке, не только потому, что не мог справиться с вашей проснувшейся сутью. Есть вероятность, что он убрал вас с линии огня. Времена тогда были суровые. Вас могли бы убить, чтобы добраться до него. А когда он прилюдно выбрал не семью, а работу, вы оказались в безопасности.

Я стоял, глядя в сторону и не видя там ничего. Перед глазами дрожала странная темная пелена. Меньше всего я ожидал от Морозова подобной откровенности. И совсем не хотел слышать его видение моих семейных отношений с родными.

– Вы помните своего отца? – спросил я сухо.

– Да, – коротко ответил мужчина.

– Он был достойным человеком?

– Да. Но отцом был негодным. Он стравливал меня с братом. И побаивался моего дара. Отчего-то решил, что я обязательно захочу забрать у брата титул.