Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 297 (всего у книги 339 страниц)

– Чужачка! – крикнул детский голос позади меня. Я обернулась.

Толпа детей подросла, среди мальчишек появились девочки. Теперь мальчик постарше выступил с монетой вперед.

Отдаю вторую сережку, взамен которой получаю округлую железную валюту. Серьги стоят много дороже тех денег, что предложил мне этот город взамен. Но я в Стилдоне. У вещей здесь другая ценность и цена.

Грязная монета с шумом провалилась в щель телефонного аппарата.

– Стюарт Смит.

– Анна Лоуренс.

– А, мисс Лоуренс, – голос служащего банка Илсити заметно смягчился. – Не смог до вас дозвониться вчера. Документы готовы, когда вам будет угодно встретиться?

Какая хорошая новость!

Едва не бросила мгновенное «завтра», но я успела объективно взглянуть на вещи, поэтому говорю сдержанное:

– В четверг, к десяти часам.

– Очень хорошо. Тогда жду вас в четверг.

– Договорились, мистер Смит. Хорошего вам дня.

– И вам, мисс Лоуренс.

Я положила телефонную трубку первой, но руки с нее не сняла. Подумала немного. Улыбка медленно сползла с моих губ.

– Проклятие! – опять выругалась я. Разочарованная отсутствием еще одной монеты, вынула таинственный номер телефона из кармана брюк. Тот номер, что обнаружили в палатке Сида.

Мне нужно сделать еще один звонок. Сейчас.

Я припомнила, что в бардачке в машине остались мои наручные часы.

Мне жаль с ними расставаться.

Опять смотрю на листок бумаги в своих руках. Что, если это номер телефона не принадлежит нанимателю Сида? Даже если это не так, что я буду делать, когда узнаю…

Меня рывком вытянули из телефонной будки и опрокинули на горячую от солнца землю. Пятясь назад, в горячей лихорадке оцениваю, кто меня швырнул и с какой целью.

Передо мной двое, мужчины, высокие и крепкие. Один в длинных лохмотьях, другой в одних только штанах, с совершенно голой и грязной волосатой грудью. На лицах незнакомцев сильная растительность, а волосы спускаются ниже плеч.

Во всей их внешности меня особенно пугают их глаза, внимательные и голодные, эти глаза открыто заявляют о скверной стороне их намерений.

Мое сердце выдало неровный ритм.

Я резво вскочила на ноги и ринулась к машине. Успела открыть дверь, но не успела упасть в салон, чтобы укрыться в нем. Меня схватили за плечи и рывком швырнули в сторону. У меня не было шансов сохранить равновесие. Я шмякнулась подбородком о землю и застонала от боли.

Моя шея…

После падения с большой высоты на заводе Стилдона шея еще несколько недель не давала мне покоя. Теперь она ноет и стонет. По сравнению с этой болью ушиб плеча почти не замечаю.

Большие сильные пальцы сомкнулись на вороте рубашки и потянули меня вверх. Снизу вверх смотрю в эти холодные и голодные глаза. Испугалась и с размаху ударила неприятеля ладонью по лицу, оставив на виске мерзавца кровавый след от ногтей. Взгляд незнакомца стал злым.

За свою выходку я сразу получила удар в живот и упала на колени.

Безнадежно.

Из глаз покатились слезы – их источник не боль. Боли больше нет. Есть ужас понимания того, что со мной будет.

Негодяи стоят надо мной, говорят о чем-то. Не могу разобрать их слов. Мне вообще трудно расслышать что-то еще, кроме отвратительного звона в собственных ушах.

Я вскрикнула, когда меня подняли как тряпочную куклу и перевалили за плечо. Меня несут куда-то.

– Нет, – сдавленно взмолилась я. – Пустите!

Я хныкала и умоляла, но бродяги остались глухими к моим мольбам.

Я с шумом втянула в легкие как можно больше воздуха и закричала в пустоту мертвых улиц:

– На помощь!

Ответом мне была тишина. А разве здесь может быть как-то по-другому?

– Помогите, – в отчаянии совсем тихо умоляю я.

Когда я окончательно поверила в безнадежность своего страшного положения, раздался выстрел. В тишине этот звук прогремел как гром среди ясного неба. В следующую секунду меня сбросили с плеча и я упала на спину, ощутив под собой твердость горячей земли. Еще я ощутила пронзительную боль в шее. Опять. Но несмотря на это, я быстро вскочила на ноги.

Человек с голой грудью, что нес меня на плече, смиренно поднял руки вверх под прицелом Джона Хэнтона. Другой мерзавец держится за окровавленную руку. Джон уверенно приближается, и оба не сводят с Хэнтона глаз. Блеск серых глаз решительный и злой.

Еще никогда прежде я не была так рада этому мужчине, как радуюсь его появлению сейчас. Я вообще никому не была так рада… Никогда в своей жизни!

Тороплюсь к Джону.

Мужчина заглянул мне в лицо, и сталь его глаз обрела зловещий блеск. Хэнтон сделал три решительных шага к мерзавцу, которому не досталась пуля. Переложил пистолет в другую руку и, сомкнув пальцы в кулак, нанес моему обидчику крепкий удар по лицу. Тот не устоял. Он рухнул на землю и не спешил подниматься опять.

– Идем, – сказал мне Хэнтон. Мужчина не торопится прятать оружие, оно остается заряженным в его руке.

Мы прошли десять метров прямо по улице, а потом обогнули разрушенный дом. На солнце сверкнул блеск хромированной стали. Золотистый «Шальдо» Джона припаркован сразу за красным седаном. Хэнтон открыл для меня дверь, и я опустилась в темный салон автомобиля. Сам Джон сел за руль.

– Моя машина, – заволновалась я, когда «Шальдо» проехал мимо красного седана у телефонной будки.

– Забудь о ней.

Мужчина осторожно выруливает по небезопасным дорогам города, а за его пределами, стремительно набирая скорость, машина цвета золотистой бронзы несется прочь из Нового Стилдона. Впереди старая разбитая дорога и чистое голубое небо.

– Как тебе в голову могло прийти отправиться туда одной? – злится Хэнтон.

Тыльной стороной руки стираю кровь на лице. Джон открыл бардачок и протянул мне кусок темной ткани.

– Звонила мне оттуда же? – вспомнил он мое приглашение приехать в Стилдон.

– Гостиница в тридцати милях, половина пути по бездорожью…

– В неудобствах твое оправдание? – в ярости бросил Джон. – Ты могла погибнуть!

Это не самое плохое, что могло случиться со мной.

– Ты прав во всем, – немного обдумав, виновато говорю я. – Я пренебрегла своей безопасностью.

Возникла долгая тишина.

– Может, для тебя все не так безнадежно, – поразмыслив, уже спокойно высказался Джон. Взглянул на меня. – Что с шеей?

– Болит.

Мужчина нахмурился.

– Сегодня я возвращаюсь в Данфорд. Ты летишь со мной.

– Хорошо, – безропотно согласилась я. Так даже будет удобно, тем более что машины у меня больше нет. – Но прежде мне нужно вернуться на буровую, поговорить с Арчи Томпсоном.

Страх еще долго будоражит потрясенное сознание. Когда думаю о том, что могло бы быть, если бы Хэнтон не выручил меня… Впрочем, лучше совсем не думать об этом.

– Спасибо, Джон, – тихо говорю я. Искоса смотрю на его строгий профиль. – Кажется, я снова у тебя в долгу.

– Еще расплатишься, дорогая.

Я неторопливо увела свой взгляд к окну.

Я в Стилдоне уже шесть дней. Среди развалин и пустоши мои глаза тщетно выискивают то, чего здесь найти невозможно: новые дома, белый забор и вид свежей краски; людей в красивой одежде.

Мне не хватает утренней прохлады и тумана.

Мне вдруг представился Гринпарк, но не таким, какой он есть на самом деле, а таким, каким он мог бы стать. На фоне этого маленького городка мне представился большой черный джип, представились люди в объемных наушниках, с телефонами или плеером в руках… Наваждение охватило только на мгновение, но увидела все это будто наяву.

Виски пронзила острая боль, голова вдруг стала тяжелой.

Устало прикрываю глаза, и где-то в глубинах моего сознания появились тихие звуки красивой музыки. Спокойная и лишь изредка торжественная мелодия ускользает как отголосок прошлого за границу невидимой стены. Эта музыка… мы с ней были так долго разлучены, ведь она не принадлежит этому времени.

С тоской слышу ее чистое звучание как прощальный жест моей прошлой жизни.

Заболела сама душа. Я не согласна!

Я упрямо следую за мелодией в туманных коридорах своего сознания. Я не хочу ее отпускать.

Мелодия становится громче, растекается как кровь по венам, заполняя меня новым смыслом, возвращая к истокам…

В какой-то момент легкость пропала, и постепенно я стала чувствовать тяжесть собственного тела. По ногам пробежал холодок.

Веки приоткрылись. Перед глазами расплывается туман.

Я проснулась в неестественном положении, с запрокинутой назад головой – заныло тело. Устало потерев глаза подушечками пальцев, удивленно понимаю, что четкость зрения не восстанавливается в полной мере.

Меня охватила волнительная дрожь.

– Нет… – сдавленно прохрипела я. Дрожащими пальцами поднимаю с клавиатуры очки.

Дыхание частое. Биение сердца сильное. Мне не с первого раза удается подняться с компьютерного кресла.

Смотрю вокруг обезумевшим от потрясения взглядом.

Квартира моих родителей не претерпела серьезных перемен за время моего отсутствия: все те же старенькие обои, неновая мебель… увешанная семейными фотографиями стена в гостиной. Фотографий стало больше.

На той стороне комнаты есть зеркало. С опаской подхожу к нему и оцениваю собственное отражение: я по-прежнему брюнетка, но с короткими волосами, завитыми в стиле пятидесятых. Стиль в одежде очень женственный. Без сомнений, дело рук Анны.

Возникло радостное чувство, что не пришлось разбивать сердце матери своим исчезновением. С души спал тяжелый груз, а взамен появился новый, тяжелее предыдущего. В сознании поднялся образ Коллинса, а следом резкие черты лица Хэнтона. В следующую секунду пронзительная боль ранила само сердце, а из глаз заструились слезы и стало трудно дышать. Я упала на колени.

– Джон, – задыхаясь в собственных слезах, прохрипела я.

Я вцепилась ногтями в собственные волосы, болью желая унять большую боль.

В голову приходят тысячи мыслей, они сменяют друг друга со скоростью молнии. Я едва поспеваю осознавать и понимать их.

– Это нечестно! – взревела я. Что за злая шутка судьбы?! Я построила целую жизнь и теперь ее бесцеремонно отобрали у меня. Опять!

Я помню, как тосковала по своим очкам и былым привычкам, связанным с ними, а теперь я со злостью смотрю на квадратные изгибы прозрачных линз, и только невероятная сила воли не позволяет мне раздавить их в собственной ладони.

Послышался скрежет, и я мгновенно затихла. Поднявшись с колен, подхожу к двери в тесной прихожей. Узнаю звук поворота ключа в старом замке.

Кажется, я перестала даже дышать, когда распахнулась дверь и на пороге я увидела…

– Мама.

Удивленная, а затем потрясенная мать бросилась ко мне. Тяжелые сумки остались на пороге.

– Что с тобой?! – вскричала она, обхватив мое лицо руками. Стирает слезы с моих щек, тревожно заглядывая мне в глаза.

Она не выглядит женщиной, что долгие месяцы оплакивала свою дочь. Слава богам за это!

Я радостно улыбнулась.

На моих щеках остались только слезы радости. В груди возникли нежность и тепло, когда упала в объятия к этой суетливой и любящей меня больше жизни женщине.

Я устыдилась прежних мыслей и эмоций.

– Мама, – прошептала я, изголодавшись по запаху ее парфюма. Глаза прикрыты. – Моя любимая мама, прости меня.

«Что ты такое говоришь?» – теперь, как далекое эхо, слышу ее голос.

Веки открылись, но перед глазами возникла одна только пустота.

Больше не слышу слов матери.

Я падаю в бездонное черное дно. Слышна только оркестровая музыка.

Я падаю все ниже, минуя целые года, а звуки веселой музыки становятся громче.

– Она зашевелилась, – сквозь темноту слышу низкий женский голос.

Моих ушей по-прежнему касается веселая и живая музыка оркестра «Твини». Я люблю их музыку. Еще я слышу работу двигателей самолета. Я приоткрываю веки. Близняшки перед глазами постепенно становятся одним человеком.

– Мисс Лоуренс, вы слышите меня?

– Я вас знаю, – тихо сказала я и скривилась, почувствовав металлический вкус во рту. – Вы бортпроводница на борту Джона Хэнтона.

Женщина широко улыбнулась мне.

– Миссис Кетч, – вспомнила я.

Я взглянула в круглое окно с синими занавесками. Самолет уже в небе.

Огляделась, рассеянно обнаружив, что сижу в кресле. На столике рядом со мной стоит радио. Веселая композиция оркестра «Твини» вот-вот подойдет к концу.

Послышались тяжелые неторопливые шаги.

– Как ты? – серьезно спрашивает Джон, опустившись на одно колено рядом со мной.

Смотрю на Хэнтона, как на призрак. Моя ладонь нежно легла ему на висок.

– Джон, – выдохнула я, пальцами проскользив по несовершенному рельефу его лица. Убедившись, что он настоящий, с облегчением заключила:

– Это ты.

Миссис Кетч больше не улыбается.

– Как ты себя чувствуешь? – заволновался Джон.

Коснувшись кончиками пальцев своих губ, поняла, откуда такой привкус во рту. Пытаюсь подняться, но Хэнтон остановил:

– Тебе лучше не вставать.

– Я хочу умыться, – говорю я, и тогда мужчина нехотя помог мне подняться.

Закружилась голова. Мне нехорошо. А когда сделала несколько шагов, то стало еще хуже… Я успела вбежать в уборную.

Сознание в огне. Даже руки затряслись.

Миссис Кетч поспешно принесла мне воды. Джон в уборную не вошел.

Я умыла свое лицо. Сделала несколько глотков воды и вернула миссис Кетч стакан. Украдкой посмотрела на взволнованное лицо доброй женщины и сразу попросила ее оставить меня одну. Миссис Кетч после некоторого замешательства сделала так, как я просила.

Когда в маленькой комнате осталась только я одна, выдохнула.

Голова кружится меньше.

Я взглянула на отражение в зеркале. У меня бледное измученное лицо, здоровой я совсем не выгляжу. А еще у меня разбиты подбородок и губа.

Мой взгляд очень медленно переместился к волосам.

Волосы удлиненные, коротких завитушек больше нет, как было только что…

Мне опять стало плохо.

– Мама, – едва слышно проговорила я. Сердце сжали тиски.

Моя мама. Я коснулась ее и даже говорила с ней…

Это знак, что скоро мне предстоит вернуться, или это прощальный подарок судьбы?

А может, это случайность?

Я была дома. Коли так, где тогда в тот момент была Анна?

– Джон, – зову я, покинув уборную. Я обнаружила мужчину в светлом кресле, над головой у него синие инициалы «Д.Х.». Он напряжен. – Что со мной случилось?

– Ты была без сознания.

– Все время от самого Стилдона?

– Да.

Голова кругом, и я присела в широкое кресло. Миссис Кетч поставила на стол теплый чай.

В этот самый миг в моем сознании возник образ председательствующего в красной мантии. Строгий человек с холодными глазами. Нас что-то связывает. Когда мы близко, моя собственная душа будто узнает в нем душу родственную… Это чувствую я. Это чувствует он. В этом нет сомнений!

Через несколько дней после окончания судебного процесса со Стоуном я попыталась встретиться с председательствующим, но в судебном комитете меня не пропустили дальше канцелярии. В ресторане «Мистраль» председательствующий встретиться со мной не захотел. Меня вежливо попросили уйти.

На какое-то время я оставила попытки искать встречи с этим странным человеком. Но после того, что было со мной сегодня… мы непременно должны встретиться и поговорить. Это нужно как-то устроить.

По прибытии в Данфорд темный «Прайд» Хэнтона доставил нас сразу в больницу. В больнице Данфорда приятная атмосфера. Здесь светлые розовые стены и дружелюбный персонал. Меня усадили в черное кресло с большими колесами и покатили в кабинет врача.

Седой и серьезный, врач осмотрел меня быстро. Еще он задал несколько вопросов, на которые я ответила предельно честно. Когда осмотр закончился, доктор вышел в коридор вместе со мной и сразу предложил мне вернуться в кресло на колесиках.

Спорить бесполезно, это правило.

– Ушиб шейных позвонков. Ушиб сильный. Еще я предполагаю сотрясение головного мозга, – говорит врач Джону. Я смотрю на мужчин снизу вверх. – Мистер Хэнтон, обращаю ваше внимание, что шея травмирована не сегодня, согласно пояснениям мисс Лоуренс. После сегодняшнего инцидента травма усугубилась. Ей лучше остаться в больнице.

– Надолго? – сразу спрашиваю я.

Взгляд врача метнулся ко мне.

– На двадцать дней.

«Двадцать дней? Да вы смерти моей хотите!» – ужаснулась я.

– Джон, я не согласна.

Хэнтон в раздумьях, а мой взгляд быстро становится злым. Всем своим видом показываю, что остаться в больнице на двадцать дней – совершенно неприемлемый для меня вариант, особенно сейчас.

На губах Джона взметнулся уголок.

Теперь он смотрит на врача.

– Что думаете о ее лечении вне больницы?

Врач только слегка развел руками и спокойно ответил:

– Допустимо при условии, что будут исполняться рекомендации. Но в таком случае больница снимет с себя всякую ответственность за здоровье мисс Лоуренс.

Меня все вполне устроило. Джона… не очень. Он остался не слишком доволен тем, что увозит меня из больницы в том состоянии, в котором я нахожусь сейчас.

И все равно он это делает.

Когда мы вышли на улицу, обнаружила, как на замену жаркому солнцу вдруг пришла приятная прохлада. Небо над головой стало серым. Будет дождь.

Не спеша и осторожно сажусь на заднее сидение автомобиля. Не водитель «Прайда», а сам Хэнтон закрыл за мной дверь.

Мотор заработал громче. Машина тихонько выехала в общий автомобильный поток. Джон смотрит прямо перед собой, а мой взгляд переместился к многолюдным улицам Данфорда.

– Нужно ехать по Южной улице. За город, – подсказываю я водителю направление к своему домику у реки.

– Мы едем в другую сторону, – пояснил Джон. Больше не смотрю в окно. Мой взгляд уткнулся в Хэнтона.

– На Северо-западную, шесть, в твой особняк?

– Там за тобой присмотрят.

По прохладному тону понимаю, что его решение не обсуждается и тем не менее говорю:

– Завтра вернется Клайд. Он врач.

– Психиатр, – удивительно спокойно парирует Джон. – Он не сможет обеспечить для тебя необходимый уход.

– Этого ты не знаешь.

– И проверять не стану.

У меня было что ответить на это, но я благоразумно решила помолчать. Мои губы опять сомкнулись. Мой взгляд вернулся к окошку.

Машина движется на северо-запад.

Я отвыкла от особняка Хэнтона, забыла обитателей и порядки этого дома. Забыла даже о высоких потолках и богатстве домашней обстановки. Пришлось снова удивляться и, когда я немного запрокинула голову, чтобы посмотреть на высоко расположенные картины, шея протестующе застонала.

Я скривилась, возложив прохладную ладонь себе на шею.

Джон велел мне следовать за ним.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж.

Когда мужчина отпер дверь, я недоуменно посмотрела на Хэнтона. Вошла в комнату, и стало совсем неловко.

– Это же твоя спальня, – осторожно заметила я.

– Тебе не о чем беспокоиться, – спокойно сказал Джон. – Располагайся.

Я прошла в комнату. Осматриваюсь. Эти ковры, эти окна… постель, навеяли массу воспоминаний, некоторые даже вгоняют в краску. В смятении смотрю на Хэнтона.

– Ложись в постель, – сказал Джон. – Ужин тебе принесут в комнату.

Мужчина вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Когда я осталась в комнате одна, первым делом пошла в ванную, чтобы смыть с себя грязь Стилдона. Я бы хотела смыть с себя даже воспоминания.

Потянулась к сережкам, чтобы снять их, не сразу вспомнив, что все мои украшения остались на раскаленном солнцем юге: браслет, серьги, часы. Я отдала Стилдону даже машину. Едва не отдала собственную жизнь…

Я провернула вентиль крана, на меня полилась приятная вода.

Теплый душ. Какая радость!

Я могу прямо сейчас ощущать, как мои чувства приходят в порядок. Даже боль в теле стала тише. А когда былой груз напряжения был сброшен, я упала на кровать, обессиленная событиями этого непростого дня.

Я не могу радоваться обнаруженной нефти, у меня не получается страдать из-за ужасных событий в Новом Стилдоне, я могу думать только о своем возвращении…

Вопросов возникло в голове немыслимо много – только вопросы и никаких ответов. Что именно спровоцировало новое путешествие и что стало причиной почти мгновенного возвращения обратно?

Стресс?

Удар по голове?

Нефть?

Или дело в воспоминаниях?

За окном солнца больше нет, стало совсем темно. Сгустились черные тучи. Посыпалась морось.

Я закуталась в мягкие белые простыни. По щеке стекла слеза…

«Мама», – в мыслях вижу ее лицо, ее тревогу и вспоминаю запах ее парфюма. Я никогда не смогу перестать скучать по ней и по отцу.

Я страдаю сейчас без родных и буду страдать, оказавшись рядом с ними.

Сейчас мне страшно, оттого что, быть может, я никогда больше не увижу ни мать, ни отца, а если повезет случиться этому, то буду страшиться мысли, что никогда больше не вернусь сюда, в этот удивительный и нелепый мир, где останутся Джон Хэнтон, Клайд Коллинс, Ева Нельсон.

Еще здесь останется новая, построенная и заслуженная мною жизнь, какой бы тяжелой и несправедливой она ни казалась…

Это уже моя жизнь.

Я устала. Закрыла глаза и очень скоро под монотонный шум теперь уже сильного дождя заснула.