Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 266 (всего у книги 339 страниц)

– Что? – вырвалось у неё. – Никто не смеет отказывать племяннице императрицы! Я лучшая партия в Империи! Я сама даю вам своё сердце и не приму отказа!

Шуйский медленно повернул голову и смерил её взглядом. Холодным, оценивающим, словно рассматривал не девушку, а загадку, решение которой было очевиден.

Император приподнял бровь. В его голосе, когда он заговорил, чувствовалась сталь и неудовольствие:

– В чём причина вашего отказа, Дмитрий Васильевич? Аль девица собой не хороша? Или происхождение её недостаточно благородное? Или приданое маловато?

Он говорил, будто играл, но каждый в зале слышал: это не шутка. Он не хотел конфликта. Не хотел публичного унижения племянницы своей супруги. И в его тоне уже звучало сожаление, что он вообще позволил Екатерине начать этот разговор.

– Вам бы, Дмитрий Васильевич, подумать надо над таким предложением, – продолжил он, чуть тише, но с нажимом. – Не каждый день достойная девушка предлагает вам союз.

Шуйский напрягся, хотя лицо его оставалось спокойным.

– Есть не менее достойная девушка, – отчётливо сказал он. – И ей я уже предложил руку и сердце.

По залу прошёл нервный шорох. Кто-то ахнул, кто-то наклонился вперёд. Император подался вперёд, глаза его сузились.

– Более достойная, чем племянница моей супруги?.. – проговорил он медленно, почти шепотом. Но в голосе была угроза, от которой в зале похолодало.

Шуйский не отвёл взгляда.

– Вы назвали её достойной. И я с вами согласен. Алиса Белова стала моей невестой накануне церемонии.

Наступила мёртвая тишина. Лица вокруг бледнели. Люди смотрели то на Императора, то на Шуйского, то на Белову.

– Без титула⁈ – пронзительно пискнула Екатерина Юрьевна. – Да как можно⁈ Она всего лишь…

Император встал. Медленно, величественно. Тень от него упала далеко на ковёр. Он смотрел на Екатерину долго и без слов.

– Молчи, – произнёс он наконец. Тихо, но так, что даже стены будто сжались, а слова отозвались эхом в каждом сердце. – Ты сейчас можешь сказать то, что будет не смыть простым извинением.

Екатерина осеклась, прикусила губу. В её глазах смешались слёзы, гнев и полное непонимание, как мир посмел пойти не по её сценарию.

В зале наступила тишина, похожая на хрупкое стекло, которое треснет, если сделать хоть один неверный шаг.

Император медленно повернул голову к Беловой. Зал затаил дыхание. Алиса стояла неподвижно, но смотрела на Шуйского так, что даже у самых скептичных и суровых лиц на миг дрогнули глаза. В её взгляде было столько пронзительной нежности, что возразить этому значило бы пойти против самой сути всего человеческого. Даже у повелителя, привыкшего ломать судьбы словом не нашлось аргументов.

Он покачал головой, будто признавая поражение в этой странной дуэли, и сказал с тем весом, который невозможно было игнорировать:

– Князь нашел себе спутницу по сердцу. Как и подобает настоящему мужчине, мой племянник сделал свой выбор.

В воздухе повисла пауза и у меня по спине пробежал мороз:

– Вы понимаете, что не сможете дать госпоже Беловой свою фамилию и княжеский титул, потому как ее собственный дарственный титул останется с ней до самой смерти? – спросил он с показным безразличием. – Ее супруг не может быть выше ее по сословию, а вы, Дмитрий Васильевич, сын великого князя.

Лицо Екатерины Юрьевны расцвело от злорадной улыбки. Шум пробежал по залу, словно ветер, ворвавшийся в окно. Гости подняли головы, кто-то замер с раскрытым ртом.

Шуйский не отвёл взгляда от Беловой. Его голос прозвучал твёрдо, без колебаний:

– Значит, я верну себе фамилию моей матери. И буду надеяться, что моя избранница не откажется моего предложения.

Слова прозвучали как вызов и как клятва.

– Не откажусь, – сказала Алиса уверенно.

– Это значит…– начал император и замолк, давая словам обрести вес.

– Мое слово не платок. Я не стану забирать его обратно, – ответил Шуйский и наконец посмотрел на Станислава Викторовича. – Лишь с этой девушкой я проведу жизнь. И приму все невзгоды, которые нам суждены.

Император сделал шаг вперёд. Все приготовились к громовому удару, но произошло иное. Он обнял князя. Движение было неожиданным, почти человеческим. Склонился к его уху и сказал что-то так тихо, что никто не услышал. Дмитрий лишь слегка кивнул.

Отстранившись, Император уже громко, на весь зал провозгласил:

– Благословляю этот союз. Быть Алисе княгиней Шуйской по всем законам Империи. Их дети получат титул по праву рождения.

Он протянул руку в сторону девушки. Алиса шагнула ближе, её рыжие волосы показались пламенем. Император взял её ладонь и вложил её в руку Дмитрия.

– Пусть будет так, – сказал он, и голос его прозвучал как печать.

Зал дрогнул. Кто-то вздохнул облегчённо, кто-то сдержал раздражение. Император развернулся и пошёл прочь по красной дорожке. Его белый плащ мягко скользил по ковру, как водная гладь за кормой корабля.

Екатерина Юрьевна сделала шаг за ним, будто хотела что-то сказать. Возможно, собиралась умолять или возмутиться. Но император резко отмахнулся от неё, как человек, уставший от чужой глупости.

– Не сейчас, – бросил он с раздражением. – Не смей.

И пошёл дальше.

Я сидел, не двигаясь, пока всё это происходило. Но внутри уже всё подсказывало, что если я не встану сейчас, будет поздно. Я поднялся, стараясь не привлекать внимания, и быстро пошёл следом за Станиславом Викторовичем, пока за ним ещё не захлопнулись двери, за которыми догонять уже бессмысленно.

Глава 36
Аудиенция

– Павел Филиппович…

Резкий и хрипловатый знакомый голос заставил меня обернуться. В нескольких шагах от меня стоял Зимин. Неподвижный, будто изваяние, но глаза криомастера светились вниманием.

– Я заметил, что ваша спутница прибыла в цветах семьи Чеховых, – продолжил новый начальник службы кустодиев, и в уголках губ мелькнула едва заметная улыбка. – Поздравляю вас. Достойный выбор.

– Спасибо, – ответил я и сам удивился, как тихо прозвучал мой голос. Мысли то и дело возвращались к двери, за которой только что исчез Император. А я упускаю единственную возможность поговорить с монархом по поводу «Содружества».

– Вам не о чем переживать, – словно прочитав мои мысли, хмыкнул криомастер. – Идёмте.

Оно обогнал меня, направился к дверям. Я последовал за ним. Зимин толкнул створку, едва приоткрыв ее. И я не удержался, заглядывая в коридор.

Сердце предательски дрогнуло. Император величественно и неспешно ступал прочь. И сейчас он очень напоминал мне оживший памятник, про который я в детстве читал в одной из сказок. Тот, что сошел с постамента и гулял по ночному городу в поисках маленького мальчика, который летал верхом на гусе.

Зимин мягко удержал меня на месте, не позволяя шагнуть следом за императором.

– Одну секунду, – пробормотал он. – Рановато.

И в этот момент я с удивлением заметил, что кустодий упорно избегает смотреть в спину главы Империи.

А через секунду, откуда-то из-за угла навстречу Императору вышел Морозов в своей неизменной шляпе и черном плаще, что так контрастировал с обликом повелителя империи. И со стороны это все выглядело, как будто встреча была абсолютно случайной. Хотя любой бы понял, что пройти мимо охраны и оказаться на пути Станислава Викторовича мог бы далеко не каждый.

– Добрый день, Ваше Величество, – начал Александр, снимая шляпу и склоняя в приветственном жесте седую голову.

Император остановился. Он взглянул на бывшего кустодия с живым интересом. И меня поразил контраст между ними. Широкоплечий Станислав Викторович был выше Морозова на голову, и вполне мог позволить себе смотреть на него сверху вниз. Но… во взгляде Императора не было ни тени превосходства. Лишь уважение.

– Добрый день, Александр Васильевич, – ответил он мягко. – Не думал, что вам будет интересно получение титула Беловой. Знакомы с её семьёй?

– В общих чертах, ещё со времён Смуты, – сухо отозвался Александр.

Станислав Викторович коротко усмехнулся:

– Ну, раз семья ещё не в ссылке и не в Мрачном Замке, то мне не о чем переживать.

– Что вы, – Морозов лениво махнул рукой. – Мирные люди. Ратуют за императора и Империю.

– Побольше бы таких, – хмыкнул повелитель и, будто спохватившись, уточнил: – Как поживает ваша семья? Все ли ладно с вашей супругой?

Я аж приоткрыл рот от удивления: Станислав Викторович вел себя не как монарх. Разговор звучал так, будто беседа старых товарищей. И в голосе императора проступала искренняя заинтересованность. Я вдруг чувствовал себя почти посторонним. Горло сдавило, и я поймал себя на том, что слушаю чужой разговор, затаив дыхание.

– Слава Искупителю, у нас всё хорошо, – ответил Морозов. – Моя дорогая жена велела передать вам сердечный привет. Спасибо, что поинтересовались. Я дорожу вашим вниманием.

– Прекрасно слышать, когда у преданной Империи семьи всё хорошо, – произнёс Станислав Викторович без высокомерия или сарказма.

– Я хотел бы попросить вас уделить пару минут для личного разговора, – поспешно произнес Морозов, явно понимая, что диалог подходит к концу.

Император удивлённо приподнял бровь:

– Вот как? Вы не из тех, кто просит по пустякам. Так что признаться, вам удалось меня заинтересовать. Слушаю вас, Александр Васильевич.

Морозов откашлялся, замолчал на секунду. Было видно, что он тщательно подбирает слова перед тем, как начать разговор. Император уловил это и махнул рукой:

– Говорите как есть, Александр Васильевич, – с улыбкой произнес он. – Забудьте о протоколе. Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы расшаркиваться.

– Спасибо за понимание, ваше величество. Одному моему знакомому удалось найти кое-какие материалы по агрохолдингу «Содружество». Думаю, вас заинтересует то, что он обнаружил.

Я с удивлением увидел в руках старшего родственника папку, которая совершенно точно должна была оставаться в моем кабинете, внутри запертого ящика стола.

Станислав Викторович не торопился заглядывать в папку, словно в ней могла быть ядовитая змея. Он задумчиво потер подбородок, а зачем уточнил:

– Вы о самом крупном агропромышленном комплексе Империи? Я правильно вас понял?

– Всё так, – кивнул Морозов.

– И кто же тот храбрец, что кинул вызов этой компании? – император чуть наклонил голову, и в голосе проступила насмешка. – Хотя… кажется, я знаю ответ.

Он резко обернулся и пристально взглянул на дверь, за которой мы с Зиминым стояли, затаившись будто гимназисты рядом с учительской, в которой проходит собрание об отчислении неуспевающих.

– Прошу, хватит прятаться, – мягко усмехнулся он. – Подойдите, Павел Филиппович. И вы тоже, Станислав Александрович.

Зимин послушно распахнул дверь и вышел. Я шагнул следом, пытаясь дышать ровно.

– Итак, Павел Филиппович, рассказывайте, что именно вам удалось узнать? – мягко произнес император, едва я поравнялся с ним. И я заметил в его голосе хорошо скрываемый интерес.

– Не так много, – начал я, но Станислав Викторович усмехнулся так, что сомнения тотчас растворились:

– Но это наверняка неопровержимые доказательства. Иначе ваш родственник не стал бы меня беспокоить.

– Вот, – я взял папку из рук Морозова и протянул ее императору. – Расследование одного журналиста о том, как «Содружество» зарождалось в годы Смуты.

Станислав Викторович развязал тесемки и принялся задумчиво перелистывать страницы.

– Интересно, – пробормотал он наконец и взглянул на меня. – Да, эти люди поступили некрасиво, разворовывая земли Империи. Но здесь старые дела, сроки давности по которым вышли. Если мы будем судить людей за былое, в остроге окажется половина купцов и промышленников, которые тогда начинали. Мы правовое государство, и сроки давности придуманы не зря.

– Но это даст нам повод начать проверку и оспорить сделки, – с жаром сказал я, ощущая, как в груди вспыхивает знакомый огонёк упрямства.

Император на секунду сдвинул брови, словно обдумывая. Но все же кивнул:

– Идея хорошая. Но тогда «Содружество» потеряет лишь часть земель. В чём выгода для Империи?

Он внимательно посмотрел прямо на меня, ожидая ответа.

– Если проверки начнут прокуратура и Третье отделение, можно найти дополнительные улики. А затем вы можете издать закон о приватизации земель «Содружества» на основании того, что сделки были проведены с многочисленными нарушениями и даже тяжкими преступлениями. Этого хватит для того, чтобы обратить имущество «Содружества» в пользу Империи.

Станислав Викторович несколько секунд молча изучал моё лицо, а потом уголки его губ дрогнули и поднялись:

– Ваша организация потеряла очень ценного кадра, Александр Васильевич, – обернувшись к Морозову, произнес он.

– Думаю, мастер Чехов продолжит помогать мастеру Зимину как консультант, – поспешно ответил Александр. – В случае необходимости. Как в деле с мимиками.

– Все так, – с готовностью кивнул я.

– Хорошо, мастер Чехов, – произнёс Император. – Вы вам удалось провести огромную работу в кратчайшие сроки. Хотя, думаю, в этом деле не обошлось без призраков.

– Так и есть, – признал я. – Эти призраки готовы дать показания против «Содружества».

– Хорошо, – согласился Император. – Но если вы нашли неопровержимые улики, зачем вам просить личной аудиенции? Вы могли бы передать все данные в прокуратуру и жандармерию.

– Потому что есть сведения, что эти ведомства могут закрыть глаза на многие нарушения, – ответил я. – И эти улики попросту пропадут.

– Налицо заговор против активов Империи, – хрипло заметил Зимин.

– Если так – вы правы, – согласился Император. – Хищение активов Империи – страшный грех. Хуже только измена. Это дело пойдёт под личный контроль кустодиев, Станислав Александрович. И вы будете ответственными за проведение этих проверок. Назначьте оперативную группу, в которую войдет человек из вашего ведомства, начальник Третьего отделения… и…

Император перевел взгляд на меня:

– Может быть, подскажете кого-то еще. Если вы назовете человека, значит, вы ему доверяете. А такое очень важно в предстоящем деле. Если этот клубок раскрутится, могут пострадать очень многие. И думаю, не только промышленники, но и аристократы.

– Все эти улики мы нашли с Алексеем Суворовым, – откашлявшись, начал я.

– Сыном адвоката Суворова, который решил встать на защиту законов государства, – кивнул Станислав Викторович, и в его голосе я на долю мгновения услышал разочарование. Видимо, император относился к адвокатам так же, как мой отец. Глава империи же передал Зимину папку и продолжил. – Что же, если вы ручаетесь за него… запишите княжича в группу, мастер Зимин. И помните: это дело должно быть на особом контроле. Если это все, то прошу меня простить. У меня еще много дел. И кстати, Павел Филиппович. Поздравляю вас с помолвкой. Семья Нечаевых идеально вам подходит. Это будет хорошим союзом.

– Спасибо, – растерянно ответил я, и голос, как мне показалось, прозвучал слишком тихо. Император почти повернулся, но вдруг спросил, не глядя на меня:

– Зачем вам это расследование, Павел Филиппович? Вы хотите славы? Или вам мало народной любви?

Я ответил не задумываясь:

– Они поверили, что стоят выше закона. Что могут брать чужое, идти по головам добрых подданных.

– Дело в поданных? – спокойно уточнил император.

– Я видел человека, у которого они собрались отнять землю. Он честный трудяга, выращивает овощи, платит работникам жалованье и верит в справедливость. Все еще верит.

– Вера не должна быть уничтожена, – едва слышно заметил император, все еще не глядя на меня, а потом он неспешно направился дальше по коридору, оставив нас.

– Что же, – с облегчением, которое он не стал скрывать, проговорил Морозов. – Кажется, вышло так как мне хотелось.

Я только кивнул, не в состоянии подобрать слов. А если бы я даже их подобрал, то все равно не смог бы ничего произнести. В горле словно встал ком.

– Да… ну и задачку вы мне задали, Павел Филиппович, – пробурчал Зимин. Но я уловил в его тоне не осуждение, а хищное удовлетворение. Он понимал, что если всё пройдёт как нужно, больше всех, как руководитель группы, выиграет именно он.

– Служу императору и Империи, – с трудом прохрипел я.

– Похвально, – кивнул криомастер. Он дружески хлопнул меня по плечу, и от этого жеста, Морозов воровато оглянулся и поморщился.

– Вы бы поосторожнее с резкими движениями. Личная охрана императора хоть и не слышит наших голосов, но вполне видит каждый жест.

– Ладно, – выдохнул я, чувствуя, как ноги становятся ватными. – Спасибо, Александр Васильевич, что устроили эту встречу.

– Я не люблю мелькать на виду у нашего императора. Незачем напоминать о себе без особых на то причин. Но на этот раз мы с Софьей Яковлевной решили, что оно того стоит. Вам пора возвращаться в зал. Не стоит оставлять свою невесту в окружении посторонних людей.

Александр пожал мне ладонь, и мы с Зиминым направились к дверям.

* * *

Зал церемонии практически опустел. Лампы уже погасили, и пространство погрузилось в мягкий полумрак. Высокое общество перетекло в фойе, где звенели бокалы и мелькали белые перчатки лакеев. Слуги в парадной форме снимали ткани, сворачивали ковровые дорожки; от скручиваемой шерсти шёл сухой, немного пыльный запах.

Мы прошли по центральному проходу. Привратник услужливо распахнул створки, и нас обдало тёплым светом фойе. Таким ярким, что я невольно зажмурился.

В дальнем от нас углу, на небольшом подиуме, играли музыканты, и мелодия растекалась по помещению.

В центре зала тянулись длинные столы, на которых были расставлены напитки и тарелки с закусками. Свет ламп бликами плясал на хрустале и серебряных приборах. Гости уже разбились на группы по интересам и обсуждали прошедшую церемонию и активно делились новостями. Иногда люди лавировали между компаниями, сдержанно улыбаясь и тепло приветствуя друг друга. А в воздухе витал густой шлейф духов и искрящихся напитков.

– Павел Филиппович.

Знакомый голос прозвучал справа, и я обернулся. В нескольких шагах стоял Суворов. И вид у парня был одновременно любопытно-вопрошающим и растерянным. Словно он хотел спросить, как прошла встреча, но опасался.

– Всё хорошо, Алексей Михайлович, – успокоил его Зимин. – Дело передано под особый контроль службы кустодиев. Так что никто не станет мешать проведению проверок. Если, конечно, не мечтает побывать в Мрачном Замке.

При упоминании острога кустодиев, криомастер усмехнулся, заставив моего товарища побледнеть.

– А… – с трудом выдавил он.

– Станислав Викторович велел добавить вас в группу. По личной рекомендации Павла Филипповича. – продолжил Зимин. И мне подумалось, что последнюю фразу он нарочито выделил, словно намекая, что я оказал Суворову очень важную услугу.

Алексей перевёл на меня полный растерянной благодарности взгляд. Было понятно, что он боялся надеяться на такой исход дела и теперь осознал всю ответственность, которая возлегла на наши плечи.

– Спасибо, мастер Чехов, – пролепетал он, и я улыбнулся, чувствуя, как, наконец, отпускает то сильное напряжение, которое осталось после короткого разговора с Императором.

– Было бы за что. У нас общий интерес. Почему бы не помочь друг другу?

С этих слов напряжение, казалось, окончательно спало. Суворов впервые за весь разговор неуверенно, но всё-таки улыбнулся. И на миг в шумном, ярком фойе стало чуть светлее.

Фойе переливалось светом хрусталя, голосами, мягкими улыбками и бокалами шампанского. Устало шуршали платья, мундиры сверкали орденами, а аристократы, стараясь выглядеть невозмутимо, на самом деле только и делали, что обсуждали произошедшее.

– Вот ведь, – пробормотал Зимин, не отрывая взгляда от витражей, – Теперь эта история с племянницей станет обсуждаться и все наконец забудут, как я уволок на плече благородную девицу из Яблоневого сада и не стал на ней жениться.

– Император умеет выбирать интонации, – заметил я, обводя взглядом зал и ища Нечаеву.

Суворов молчал, чуть нахмурившись. Он был напряжён, будто всё ещё ждал какого-то подвоха.

И в этот момент мы увидели их. Нечаева шла первой. За ней, чуть в стороне, шагал князь Шуйский, рядом с ним шла Алиса.

Она оставалсь в белом плаще. В том самом, вручённым ей Императором, чтобы прикрыть ее серый мундир и подчеркнуть, что теперь она тоже часть аристократии. На лице девушки читалось волнение человека, чей мир изменился и не будет прежним.

Когда они подошли, Алиса робко кивнула Зимину.

– Станислав Александрович.

Потом подалась к Суворову и протянула ему руку. Тот аккуратно взял ее, словно боялся сжать слишком сильно. А потом, задержав дыхание, шагнул вперёд и крепко обнял ее.

– Прости… – сказал он уже после отстраняясь. – Дмитрий Васильевич, простите. Просто я… я так рад, что Алиса… я рад за вас. И благодарен. И…

Он запнулся. В словах запутался, как мальчишка, и, кажется, готов был провалиться сквозь пол от собственной растерянности.

Шуйский смотрел на него без иронии, без снисходительности. Он протянул Суворову руку и с теплом произнес:

– Надеюсь, что мы с вами станем добрыми приятелями.

Суворов моргнул. Кажется, он не ожидал такой реакции. А князь добавил, глядя прямо и просто:

– Алиса Николаевна всегда отзывалась о вас с особым теплом. А её друзья – мои друзья.

Воздух между ними сразу стал легче. Суворов пожал его руку. Алиса смотрела на них и, наконец, впервые за весь вечер искренне улыбнулась.

Я стоял рядом и думал, что в этом фойе, среди золота, шампанского и шелестящих слухов, наконец-то случилось что-то простое и настоящее. То, ради чего вообще стоило проходить через весь этот спектакль.

Мы оставались небольшой тёплой группой, когда к нам подошел мой отец.

– Добрый день, – произнес он негромко и пожал руку сначала Зимину, потом Шуйскому, а затем Суворову. После обозначил поцелуй над перчаткой Нечаевой.

– Вы восхитительны, – сказал он Арине Родионовне, и на его губах появился намек на улыбку.

Затем отец беззастенчиво забрал у меня папку с документами и пояснил:

– Будет спокойнее, если я сам доставлю ее в ваш дом, Павел Филиппович. Никто не посмеет попытаться меня ограбить.

Я кивнул, согласившись, что только безумец посмел бы тягаться с князем в открытом поединке.

– Я вас сопровожу, – все же предложил Зимин и пояснил, – Мне так будет спокойнее. Не хватало еще, чтобы вы устроили пожар в центре города.

Алиса, собравшись с духом, вдруг повернулась к моему отцу и заговорила:

– Филипп Петрович… – голос у неё был тихим, но не дрожащим, – я хочу сказать вам спасибо.

Отец посмотрел на неё с привычным спокойствием.

– Вы не были обязаны, – продолжила она, глядя ему в глаза. – Вы могли остаться на своём месте и просто наблюдать. Но вы подошли. Отвели меня к трону.

Она замолчала на секунду, собираясь с мыслями, и добавила почти с улыбкой, но по глазам было видно, что это вовсе не шутка:

– Скорее всего, я бы просто не дошла. Свалилась бы прямо на дорожку. И не от слабости, а от… от того, что внутри просто всё выгорело за один момент.

Слова повисли в воздухе признанием.

– Каждому человеку в определенный момент нужна поддержка, – сказал отец и посмотрел на Шуйского. – Вы выбрали достойную девушку. И повели себя как и было должно.

Я шагнул к Шуйскому и протянул руку:

– Рад за вас, Дмитрий Васильевич. Искренне.

Он пожал мою ладонь.

– И я рад за вас, Павел Филиппович. И за Арину Родионовну. Вы… гармоничная пара.

Я почувствовал, как Нечаева рядом слегка вздохнула. Она чуть опустила глаза, на ее щеках проступил румянец.

Потом она подняла взгляд, уже без стеснения, и спокойно взяла меня за руку. Не для того, чтобы выглядеть ближе. Просто потому, что хотела.

Мы стояли в своей компании. Напряжение, наконец, начало отступать, и в воздухе стало чуть легче дышать. Алиса, кажется, впервые за вечер позволила себе просто улыбаться. Даже мой отец теперь смотрел не как надзиратель, а как человек, который разрешил себе быть немного наблюдателем.

И тут к нам, как всегда без предупреждения, подошёл Фома Питерский.

– Ну вы, конечно, молодцы, – начал он с ходу, хватая бокал с искристым напитком у проходящего официанта. – А я вот только что насилу отбился от дамы в свадебном платье.

Все удивлённо повернулись к нему. Алиса даже приподняла бровь.

– Она что, к вам?.. – не удержался Суворов.

– Ага, – кивнул Фома с деловитым видом. – Екатерина Юрьевна перебрала с хмельным и заявила, что готова выйти замуж за первого встречного. И, вот ведь не повезло, что первым встречным оказался я. Как раз из уборной выходил и не подозревал, что судьба мне уготовила такой «подарок».

Шуйский тихо хмыкнул.

– Ну и что вы ей сказали? – спросил я.

Фома пожал плечами.

– Я, значит, ей говорю: «Я почти женатый человек. У меня невеста есть.» А она, серьёзно так, мне в ответ: «Невеста – не стена. Отодвинется.»

Мы не сдержались и засмеялись.

– А дальше? – уточнил я, вытирая уголок глаза.

– А дальше, – Фома довольно прищурился, – я ей зубы показал. Свои. Настоящие, шаманские.

– Ты что, прямо там?.. – выдохнула Арина.

– Угу. Полный набор с клыками. Она как завизжит – не поверите! Подскочила так, будто к ней под подол крыса забежала.

Суворов подавился от смеха.

– А рядом как раз оказался Вальдоров, – продолжал Фома, ничуть не сбавляя темпа. – Я его к ней и толкнул. И говорю: «Вот, мол, кто вам подходит – интеллигент, с образованием, происхождением, герой, кустодий, отличный воин. Ну и вообще… подходящий такой шикарной даме жених». А этот самый Константин вместо того, чтобы по-тихому ретироваться – схватил эту даму, чтобы она не свалилась. Она сразу смекнула, что такого кавалера надо держаться.

– Ну ты интриган, – выдавил я, смеясь.

– Ага, – самодовольно кивнул Фома. – Устроил судьбу, так сказать, порядочных людей.

Шуйский усмехнулся. Алиса прикрыла рот ладонью, но в глазах её плескалось искреннее веселье.

А я, глядя на них всех, подумал: слава Искупителю, в этом вечере есть место не только для интриг, угроз и дворцовых трагедий… но и для живых людей, таких, какими они должны быть. Со смехом, с зубами, с нелепыми диалогами. И с чувством, что впереди всё-таки что-то хорошее.

– Да-а… – протянул Зимин с довольным выражением лица. – Вальдорову, честно говоря, и впрямь давно пора оставить за спиной холостяцкую жизнь. Возраст обязывает, да к тому ж такой титул пропадает. И потом, если не отобьётся от Екатерины Юрьевны, ну… так им двоим и надо.

Я улыбнулся, а потом к собственному удивлению даже на секунду почувствовал жалость к бедняге Вальдорову. В голове сразу возник образ: он, как мышь в ловушке, аккуратно сопровождает Екатерину Юрьевну, которая, несмотря на недавнюю сцену, по-прежнему уверена, что может взять судьбу за горло.

Но тут же я вспомнил, как Вальдоров в своё время позволил себе свысока говорить о Питерском с тем самым снисходительным тоном, которым настоящие дворяне размазывают грязь ботинку. И понял: пусть теперь сам выкручивается.

Судьба, как оказалось, отлично работает без посторонней помощи. И если она решила познакомить этих двоих поближе – ну что ж, посмотрим, у кого нервы крепче.

– Ладно, – сказал Зимин и взглянул на моего отца, который ощущал себя не в своей тарелке на этом празднике жизни. – Мы с князем Чеховым отбываем. Бумаги вернем в ваш стол, Павел Филиппович, как положено. Оставляю вас под ответственность Суворова. Он тут один без невесты и наверняка сохранит голову холодной.

Отец молча кивнул и последовал за Зиминым. Их фигуры быстро растворились в гуще гостей – уверенные, прямые, с холодной решимостью людей, которые всю жизнь умеют делать то, что нужно.

Мы остались. Я, Арина, Алиса с Дмитрием, Суворов, и, конечно, Фома, у которого в руке оказался бутерброд.

Настроение в компании было светлым, тёплым – таким, каким оно и должно быть, когда повод есть и люди рядом свои.

Я обвёл взглядом фойе и вдруг заметил у дальней стены знакомый силуэт. Вальдоров, одёрнув мундир, галантно подал руку Екатерине Юрьевне, и та как ни в чём не бывало приняла его предложение.

Она не торопилась. Напротив, шагала медленно, чуть наклоняясь к нему, словно невзначай, и смотрела с живым интересом. Как на лошадь на ярмарке: не сказать, что всем довольна, но уж больно хочется понять – хороши ли у коня зубы. Мне дама не показалась хмельной. И я даже подумал, не инсценировала ли она свои притязания на Питерского, чтобы получить внимание Константина.

– Ну что ж… – пробормотал я, отставляя бокал. – Пусть сами разбираются. Нам бы только не мешали.

Фома, услышав мои слова, усмехнулся и, не оборачиваясь, буркнул:

– Если повезёт, может, через годик позовут на свадьбу. Только я бы данное событие пропустил. Так, на всякий случай.

Мы тихо рассмеялись. И в этот момент я почувствовал, что впервые за весь день мне было хорошо в этом слишком белом костюме.