Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

– Славно тут у вас… – улыбнулся Питерский. – А поначалу мне подумалось дурное.

– Вы можете пройтись по поселку и убедиться, что у нас не происходит ничего дурного. Только прошу не подходить к босым ребятам. Это новенькие. Обувь им выдадут только через неделю, а поначалу они работают в столовой. Там им доверяют мыть посуду и готовить еду.

– Они могут быть опасны? – насторожился я.

– Могут захотеть сбежать с вашей помощью. Будут врать или грозить. Рекомендую сразу кликнуть кого-то из работников.

Нечаева тут же поднялась и поправила юбку.

– Я бы размяла ноги, – сообщила она и выразительно посмотрела на Яблокову. – Пройдемся?

– Я с вами, – отозвался Питерский.

Спустя минуту мы остались с хозяином поселка наедине. Сосновцев усмехнулся, бросив на меня испытующий взгляд.

– Вы ведь неслучайно приехали сюда, Павел Филиппович, – сказал он. – Полагаю, кто-то попросил вас выяснить судьбу кого-то из наших гостей?

– Мне и впрямь хотелось с вами встретиться, – согласился я. – Но причина моего визита вовсе не в вашем госте.

– Любопытно, что же вас тогда привело ко мне? – мужчина отпил чай и вернул чашку на стол. Взглянул на меня, с интересом ожидая ответа.

– Надеюсь, вы простите мне эту маленькую хитрость. Я был вынужден искать с вами встречи и воспользовался тем, что моя помощница отправлялась в ваш поселок.

– Не утруждайтесь объяснениями. Вы не сделали ничего дурного. К тому же мне было интересно с вами познакомиться, мастер Чехов. Об адвокате с совестью в Петрограде ходят легенды.

– Только не говорите, что вы верите в слухи, – усмехнулся я.

– Иногда лишь им и стоит верить, Павел Филиппович, – ответил Сосновцев. – Но ведь вы прибыли сюда не для того, чтобы порадовать старика своим светлым ликом.

Я покачал головой, оценив шутку хозяина поселка. Мне вовсе не хотелось говорить с ним о его отпрыске. Что-то мне подсказывало – сыном своим Сосновцев не гордится.

– Речь об Антоне, верно? – посуровел мужчина.

И я кивнул:

– О нем…

Плечи собеседника резко опустились. Михаил Сергеевич пожевал губу, а потом заговорил охрипшим голосом:

– Антон родился поздно. Беременность далась супруге тяжело. Лекари буквально ночевали у порога нашей спальни. Мальчик родился болезненным. Жена в нем души не чаяла и не позволяла наказывать за провинности. Мы много раз ругались с ней из-за его проделок. Я даже грозил ей разводом, да только все без толку. Супружница буквально закрывала стервеца собой, когда я пытался его отчитать. Придумывала ему различные оправдания. Но я тоже был хорош – надо было решить все быстро и жестко. А я в душе надеялся, что оно само как-то сложится. Полагал, что Антон захочет стать достойным человеком. Но все вышло иначе. И это моя вина.

– Он жил в вашем поселке? – негромко спросил я.

– Жил, – кивнул мужчина, глянув на меня хмуро. – И не один раз. Да только все это напрасно. Я тот самый, про кого говорят «сапожник без сапог». Но что бы там не натворил мой сын – я отвечу за него по всей строгости. Потому что его характер – моя вина.

– Он ничего не натворил, – быстро произнес я. – По крайней мере мне ничего об этом неизвестно. Но вышло так, что вашего сына предложили кандидатурой в супруги для моей хорошей подруги.

– О ком же идет речь? – оживился Сосновцев.

– Алиса Белова, – пояснил я.

– О как! – ахнул собеседник. – Я знаком с ее отцом. Хороший человек. И дочь у него достойная. Неужто ему наконец удалось накопить на титул?

– Удалось, – кивнул я.

– Значит, ему выдвинули условия, чтобы капиталы остались в знатной семье… – пробормотал мужчина и посветлел лицом. – Это же хорошая новость!

– Не совсем, – попытался я остудить пыл Михаила Сергеевича. – Девушка не хочет брака. Она желает остаться свободной.

– Да все это глупости, – отмахнулся мужчина. – Антон у меня бедовый, это правда. Но хорош собой и к девкам подход знает. Годная девушка сможет исправить его. Сумеет присмотреть, уследить и…

Я покачал головой. Потому что был уверен, что все это глупости. Каждый человек сам решает свою судьбу. Ни одна женщина, какой бы замечательной она не была, не сможет исправить мерзавца. Но хозяин поселка воодушевился и даже посветлел лицом.

– До получения титула мы не можем свататься. Иначе брак будет неравным, и Белов нам этого не простит, – продолжил мужчина и бросил на меня короткий взгляд.

– Вы же понимаете, что вашего сына не исправит брак, – заявил я. – Он лишь испортит жизнь хорошей девушке и сделает ее несчастной.

– Такова бабья доля. Многие живут как получается, и ничего, – сурово возразил мужчина и поджал губы. – Она родит нам внука. И даже когда Антон совсем уже скатится, то у нас останется наследник. Алиса станет нам как дочь. Супруга не будет ее обижать. Я за этим прослежу. Белова нам внука родит, а уж мы с женой его воспитаем. А Алисе купим квартиру в городе. Выделим содержание. Может какой-нибудь цветочный магазин ей подарим, чтобы ей не было скучно. И моя супруга наконец перестанет корить себя, что извольничала Антона. Займется внуком и снова станет собой прежней. Много ли бабам надо для счастья?

Я вновь покачал головой и поднялся на ноги. Мысленно вычеркнул фамилию из списка Алисы – этот претендент не откажется от ее руки. А значит, надо искать другого.

Глава 15
Срывая покровы

Сосновцев вызвался показать мне поселок и предложил остаться у него в гостях на обед. Но я быстро откланялся, сославшись на дела в городе. Услышав это, хозяин поселка покачал головой:

– Вы все спешите, молодой человек, – произнес он. – А напрасно! Было бы неплохо, если бы наши гости встретили вас. Им не помешало бы знакомство и беседа с хорошим человеком.

– Не уверен, что могу называть себя таким, – честно ответил я.

– Вы беспокоитесь, что разочаруете кого-то, если вас будут считать хорошим? – с интересом уточнил мужчина.

– Я знаю, что в каждом человеке есть как светлое, так и темное, – подумав, ответил я. – И точно осознаю, что обладаю и тем и другим. Но мне не хочется, чтобы от меня ждали чего-то одного и отрицали второе. Сейчас в Петрограде обо мне ходят слухи. Говорят, что я добрый и порядочный. А что случится, когда мне придется защищать кого-то, кого подданные Империи сочтут злодеем? Если я помогу злодею остаться на свободе?

– Вас простят, – предположил Михаил Сергеевич.

В ответ я усмехнулся:

– Даже если я не буду ощущать себя виноватым? Моя работа – защищать людей, и не всегда мои клиенты будут порядочными. Один мудрый человек сказал мне однажды: те, кто так рьяно чествует меня сегодня, с таким же азартом будут бросать в меня гнилые помидоры завтра.

– Может оно и так, – кивнул Сосновцев. – Но народ по природе своей добр. Помните об этом. И даже если не будете испытывать вину – признайте ее. Сильного забросают камнями, а вот слабого пожалеют. В народе говорят, что «повинную голову меч не сечет». И вам будет достаточно опустить взгляд и покаяться.

Я пожал плечами и продолжил за него:

– Или же стать настолько сильным, чтобы никто не посмел бросить в меня камень.

– Знаете, Павел Филиппович, лаской и добротой можно добиться большего, чем болью и угрозами.

– Недавно на моих глазах поймали беглого парня. Его связали блокирующей силу веревкой, а потом всыпали розг… – Я покачал головой. – Вы сами предпочитаете использовать кнут, а не пряник.

– Мастер Чехов, вы увидели лишь одну сторону монеты и решили, что все сразу поняли. Поверьте, здесь мы не заставляем людей страдать. Да, новеньких приходится удерживать, наказывать, вынуждать работать. Потому что иначе они не встанут на путь исправления. Только страх заставляет их делать первый шаг. Но потом все меняется.

Мы прошли по берегу реки, мимо домов с закрытыми окнами.

– Новые гости не видят здесь красоты. Они кривятся от запаха навоза, нехотя едят простые блюда, сетуют на то, что трудиться им сложно… Но спустя недолгое время они понимают, что обслуживать себя не так уж тяжело. Для начала они моют посуду и заправляют постель. Моются без помощи слуг, набирающих им ванны. А видели бы вы, как они удивляются обычной бане!

Мужчина указал на строение чуть поодаль, из трубы которого поднимался дымок.

– Новички любят портить общественные вещи. Они ломают стулья, лавки, разбивают двери. И спустя время сами все это чинят. Пусть не совсем умело, но старательно. Потому что никто за ними тут ничего делать не станет.

– И у них получается? – спросил я.

– Не сразу. И не все. Но когда проведешь ночь в доме без двери, когда в столовой приходится моститься на сломанной лавке и вместо целой посуды тебе подают черепки, то волей-неволей захочешь починить эти вещи.

– Логично, – кивнул я.

– Когда у них не получается, мои работники намекают, что о помощи можно попросить. Гордецы не сразу решаются на подобное. Но немного погодя все же понимают, что сделать это придется. И новичку помогают. Причем охотно. Делают это не только мои люди, но и соседи. Они хорошо помнят, как сами оказались здесь. И потому понимают, какие эмоции обуревают избалованных парней. Еще у нас принято хвалить друг друга за заслуги. Тут каждое достижение замечают. И неважно – пришил ли гость пуговицу или вынес мусор из своего дома.

Мы остановились у небольших мостков, которые уходили в воду. На них расположилась пара молодых людей с удочками.

– Клюет? – негромко уточнил Михаил Сергеевич.

– Не особенно, – признался один из рыбаков и внимательно посмотрел на меня. – У нас новенький?

– Это посетитель, – сообщил Сосновцев. – Павел Филиппович Чехов.

– В самом деле? – оживился парень и встал на ноги. Стряхнул с коленей песчинки, поправил ворот рубахи и подошел ближе.

– Неужто нас почтил своим присутствием сам некромант? – весело спросил он и взглянул на хозяина поселка. – Михаил Сергеевич, может все же уговорите его пожить с нами? Я бы послушал истории про мертвых и иной мир.

– В этих историях нет ничего интересного, – ответил я, невольно улыбнувшись. – А вот научиться удить мне и впрямь не помешало бы. Однажды я встречал рыбака, который очень захватывающе рассказывал о ловле рыбы.

– И почему вы не научились у него? – живо осведомился гость и потер обгоревший на солнце нос.

– Он оказался убийцей, и мне пришлось помочь отправить его в острог, – честно ответил я.

– А говорите, что ваши истории неинтересны! – восхитился парень. – Меня зовут Леонид.

– Просто Леонид? – удивился я.

– Здесь мы с гостями обходимся без отчеств, – пояснил Сосновцев. – Общаемся по-свойски.

– Но когда мы встретимся в Петрограде, я представлюсь вам как положено, Павел Филиппович, – улыбнулся парень.

– Вам тут нравится? – спросил я, повинуясь порыву.

– Здесь хорошо. Спокойно. Никто от меня ничего не ждет. Разве только надо в свою смену отработать на ферме и наколоть дров в пятницу.

– Мой отец любит колоть дрова, – поделился я. – Понимаю, странное занятие для князя…

– Ничего странного, – возразил Леонид. – Махать топором полезно. Из головы улетучиваются все дурные мысли. Хорошо сделанная работа не только утомляет, то и вызывает удовлетворение.

– Вы правда так думаете? – удивился я.

Парень понимающе улыбнулся и пригладил растрепавшиеся волосы.

– Вам, наверно, кажется, что мы тут отбываем наказание. Быть может, в самом начале так оно и есть. Но потом жизнь расцветает иными красками. Я только здесь впервые услышал, как поют соловьи. Хотя в загородном доме моего отца они тоже наверняка есть. Но там окна всегда закрывали на ночь, чтобы в них не дуло. Еще я именно тут понял, что многое умею и могу. Что я вовсе не бестолковый…

Парень замолчал и покосился на Михаила Сергеевича.

– Ты можешь оставаться тут сколько захочешь после того, как договор будет завершен, – по-доброму заявил мужчина.

– Нельзя всю жизнь прятаться, – с неожиданной горечью ответил парень. – И отсюда я не смогу исправить все, что натворил там, за границей лодочного клуба.

Леонид развернулся и пошел прочь, не попрощавшись.

– Он пробудет тут до осени, – проговорил Сосновцев, когда наш собеседник ушел достаточно далеко. – Быть может еще вернется сюда. Но хотелось бы верить, что ему это не понадобится.

Мы пошли дальше и вскоре увидели моих спутников, которые устроились на самодельной лавке под старой яблоней и наблюдали за пасущимися овцами. Животные прядали ушами и подозрительно косились на Фому с Ариной Родионовной. Но не убегали прочь. Пастух же подошел к Яблоковой и о чем-то с ней беседовал.

– Ваша знакомая, Людмила Федоровна, на самом деле не актриса? – вновь поинтересовался Сосновцев.

– Нет, вы ее с кем-то перепутали, – легко отмахнулся я.

– У меня обычно хорошая память на лица, – задумчиво проговорил мужчина. – Но я уже очень давно не выбирался в свет. Потому и впрямь могу ошибаться.

– Спасибо вам за беседу и откровенность, – сказал я, меняя тему. – Извините, что побеспокоили вас. И надеюсь, что снадобье Нечаева вам поможет.

Михаил Сергеевич нахмурился, словно я сказал что-то лишнее, а потом рассеянно улыбнулся

– Мне было приятно с вами встретиться, Павел Филиппович. Я смог сам убедиться, что порой слухи бывают правдивы, и в Петрограде живет человек, который и светлый и темный одновременно.

– Теперь вы меня смутили, – я пожал плечами.

– Если все пойдет как надо, то, быть может, мы сможем чаще видеться, – воодушевленно произнес мужчина. – Как я понял, вы дружны с дочкой Белова. И если все сложится между ней и Антоном, то вы познакомитесь с моим сыном. Ему будет полезно общаться с порядочным человеком.

Я не стал ничего говорить, понимая, что мое мнение не понравится Сосновцеву. Он привык общаться с сыновьями важных людей, а дочерей, видимо, считал пустышками, которым кроме цветочков и платьев ничего не нужно. Я знавал таких людей и понимал, что мужчина не поменяет своего мнения. Как говорит моя бабушка: старого пса не научить новым трюкам.

В этот момент Яблокова засмеялась, и ее смех прокатился по поляне, заставив овец поволноваться. Молодой барашек встрепенулся и рванул в сторону женщины. В тот же самый момент Фома легко сорвался с места и в несколько прыжков оказался между Людмилой Федоровной и животным. Барашек сбился с шага и попятился. Неподалеку грозно зарычал крупный белоголовый пес. Питерский резко обернулся к собаке и зашипел, заставив четырехногого охранника жалобно заскулить.

После произошедшего Фома поправил полы пиджака и подошел к опешившему пастуху.

– Вы хорошо знаете этого парня? – сдавленным голосом уточнил Сосновцев.

– Он будет заведовать особым отделом охранки, – твердо сказал я. – По рекомендации самого Морозова.

Михаил осенил себя священным знаком и пробормотал что-то о путях Искупителя. А потом доверительно сообщил мне, понизив голос:

– Хорошо, что таких гостей у нас не бывает. Иначе мне пришлось бы закрыть лодочный клуб…

Я не стал спорить и дал знак своим спутникам, что пора нам отправляться восвояси. На этот раз Михаил Сергеевич уже не просил нас задержаться – он уважительно попрощался с Фомой, поклонился Арине Родионовне, но все же не сдержался и вновь взял ладонь Яблоковой в свою, чтобы слегка коснуться губами ее пальцев.

– Было очень приятно познакомиться с вами, Людмила Федоровна. И простите мне мою дерзость, но я хотел бы узнать, не знаком ли вам Федор Карамазов?

Женщина не дрогнула. Ее губы продолжали улыбаться, но я заметил, как в глазах соседки полыхнуло пламя.

– Не знаю, о ком вы, – ответила она беспечно и кокетливо повела плечами. – Это кто-то из героев Смуты?

– Можно и так сказать, – пробормотал Сосновцев смущенно. – Извините старика. Я вас утомил. А ведь вам еще предстоит дальняя дорога.

Мы дошли до парковки, заняли свои места в салоне, и машина тронулась в путь. Я заметил, что Яблокова нервно посмотрела в боковое зеркало, в котором маячил хозяин поселка.

– Я могу вернуться сюда ночью и перегрызть ему горло, – в шутливой форме предложил Фома, обращаясь к соседке.

– Не стоит, – не улыбаясь, ответила женщина.

– Что вас так разозлило? – спросил я.

– Полагаю, он узнал меня. Потому что назвал имя моего отца. Именно Федор Карамазов был моим папенькой. Когда-то он оставил мою мать, чтобы навсегда исчезнуть из Империи. История эта была громкой. Даже после покупки титула моя мать не стала менять мне отчество, потому как очень любила своего пропавшего супруга. Я плохо его помню, ведь я была еще совсем ребенком, когда мы виделись в последний раз.

– Ваш отец не был аристократом? – простодушно удивилась Арина Родионовна.

– Нет, дорогая, – не обиделась Яблокова, с теплом посмотрев на девушку. – Он был бастардом. Но очень любил мою мать и сумел покорить ее своим характером. Мама говорила, что никто не заставлял ее так смеяться, как Федор.

– Он не мог узнать вас, – вдруг выдал Питерский, который до того хмурил брови. – Сосновцев неглуп, и если бы заподозрил вас в воскрешении, то наверняка не стал бы задавать такого вопроса. Он бы промолчал и сделал выводы.

– И зачем тогда он спросил про Федора?

– Думаю, что он решил, что вы дочь Любови Федоровны, которая дала вам отчество деда.

Мы переглянулись, постепенно осознавая сказанное Питерским.

– В этом есть рациональное зерно, – медленно проговорила Нечаева. – Он увидел женщину, похожую на Виноградову, с ее отчеством, но возрастом куда моложе. Можно предположить, что вы родились во времена Смуты или незадолго до нее…

– Искупитель с вами – мне нельзя дать так мало лет! – смутилась Яблокова и пригладила волосы. – Даже с учетом того, что сила не дает одаренным стариться…

– А ведь ты прав, – поддержал я Фому и бросил на бухгалтера оценивающий взгляд.

Яблокова фыркнула и закатила глаза.

– Сосновцев и не станет распускать сплетен, – заметила Нечаева. – Он не захочет ссориться с вами, Павел Филиппович, и точно не пожелает портить отношения с моим отцом, который один во всей Империи способен справиться с его подагрой.

– Хорошо иметь такие важные фамилии, – заметил Фома, усмехнувшись. – А я скоро тоже буду с отчеством.

– Неужели? – восхитилась Яблокова, забыв о своих переживаниях. – Тебе нужны деньги на оплату? Я могу помочь.

– Я сам расплачусь, – пробасил Питерский. – Павел Филиппович сказал, что я могу использовать имя хоть самого императора. Но я хочу носить отчество по имени своего отца, это будет правильно.

– Молодец, мой хороший, – Людмила Федоровна, прижала ладони к груди. – Как же это славно. Иришка знает?

– Еще нет, – смутился парень. – Я только недавно открылся ей в том, что не совсем человек. Не хочу пугать ее своим титулом. Вдруг она решит, что ей такой парень не нужен?

– Глупости какие! Как это ты можешь быть ей не нужен? – возмутилась Яблокова. – Я лично выделю ей приданое, чтобы девочка не считала себя бедной родственницей.

– Она может не принять такого жеста, – осторожно заметил я.

– Брось, – отмахнулась женщина. – Мне еще никто не отказывал в том, чтобы заплатить. А уж взять деньги я смогу уговорить даже святого. Поверь, я умею вести переговоры.

– Мне не нужно ее приданное, – растерянно пробормотал Фома.

– Оно нужно девушке, а не ее мужу, – строго заметила Людмила Федоровна. – Хороший супруг никогда не станет распоряжаться приданым жены в своих интересах. Деньги помогут девушке быть уверенной в своем будущем, в случае если брак окажется неудачным.

– С чего это он будет неудачным? – возмутился водитель и немного резковато надавил на педаль газа.

– Речь не о тебе, Фомушка, – тотчас примирительно заворковала Яблокова. – И думаю, что Иришка тоже возмутится моим предположениям. Поверь, ничто так не сближает молодых, как кто-то сомневающийся в их чувствах. Девушка будет доказывать не только мне, но и самой себе, что вы идеальная пара.

– А вы хитрая! – прищурился шаман.

– Спасибо, – довольно усмехнулась женщина.

Я подумал, что Питерский очень удачно затеял этот разговор, который помог бывшей призрачной даме забыть о своих переживаниях. Помощник бросил на меня косой взгляд и неожиданно подмигнул.

– А как насчет обеда? – робко спросила Нечаева. – Ужасно хочется есть.

– В какой ресторан едем? – сразу осведомился Фома.

– Лучше в заведение попроще, – предложила Яблокова. И пояснила свой выбор: – Хочу посидеть на веранде, чтобы можно было смотреть на прохожих.

Мне нравилось, что женщина буквально на глазах переставала быть затворницей. Если так пойдет и дальше, то вскоре она начнет бегать на свидания! И почему-то вместе с этой мыслью перед моим мысленным взором появился образ отца.

Машина проехала по центральной улице столицы, свернула в переулок и остановилась у кафе с верандой, огороженной узорчатой решеткой.

– Я слышал, что тут готовят рябчиков, – сказал Фома и неуверенно улыбнулся. – Вам должно понравится.

– Паркуй машину и присоединяйся к нам, – распорядился я.

– Мне надо экономить, вашество, – смутился парень.

– Я угощаю, – заявила Яблокова. – Будем есть рябчиков с шампанским! А потом закажем медведей и цыган.

– Тут нет такого пункта в меню, – засмеялся Фома.

– За деньги найдут медведя и на велосипеде, – фыркнула женщина. – Один раз живем!

Нечаева улыбнулась и возразила:

– Никто из здесь присутствующих не относится к живущим один раз. Мы все как минимум единожды переходили за грань.

Людмила Федоровна покосилась на Арину Родионовну и пробурчала:

– Вам премия не нужна? Я ведь могу вам плату за сверхурочные урезать, если будете со мной спорить.

– Не спорим! – решительно заявил я, открывая дверь. – Рябчики на велосипедах и медведи в шампанском ждут нас!