Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 159 (всего у книги 339 страниц)

– Нет, – выкрикнул я и, кажется, моему голосу вторили другие.

Пространство содрогнулось. Звуки утонули в нарастающем гуле, походившим на шум ветра. Стены дома застонали и заскрипели. Стекла дрогнули в рамах. Любовь Федоровна стояла посреди комнаты, и ее фигура засияла странным потусторонним светом, какой обычно источал фонарь Харона. Виноградова зажмурилась, и по ее щеке скатилась искра. Которая почти сразу же потухла. И в комнате стало темно, словно весь свет покинул этот мир.

Глава 32 Легенды не уходят

Я прижал к себе Арину Родионовну, которая замерла, спрятав лицо на моей груди. Фома тонко, ранено вскрикнул и бросился к гробу. А отец остановился в центре комнаты, где мгновение назад стояла призрачная дама. Морозов ухватил князя за плечо, видимо, беспокоясь, что тот столкнется с духом и ощутит его ледяное прикосновение. Но Любови Федоровны в холле уже не было.

– Зачем? – застонал я, ощущая, как в груди бешено бьется сердце.

– Верни ее, – вдруг заявил отец и обернулся ко мне. – Ты ведь можешь сделать это?

– Что? – растерялся я.

– Ты некромант, – повысив голос, холодно пояснил Филипп Петрович. – Так сделай то, что умеешь. Верни ее назад.

Арина вцепилась в меня тонкими пальцами и горячо зашептала:

– Попробуйте привести ее обратно. Я буду тут и позову, если вы забудете обратную дорогу.

Я решительно отодвинул от себя Нечаеву и щелчком пальцев призвал тотемы. Сразу восемь пней выбрались из-под пола. И прямо в том месте, где только что стояла Виноградова замерцало огромное зеркало портала. Оно загудело, набирая силу, и я запоздало понял, что влил в него слишком много энергии.

– Все отойдите подальше, – приказал я низким голосом, и живые расступились.

Сквозь мутное марево замерцал вокзал. Я раздвинул штору между реальностями и шагнул в проем портала. На мгновенье грудь сдавило от холода, который царил в зале ожидания.

– Любовь Федоровна, – остановившись у входа громко произнес я. – Вернитесь домой.

Мой голос разорвал сонную тишину. И ко мне обернулись сотни бледных лиц.

– Вернитесь домой, – повторил я. – Или клянусь Искупителем, я пройду за вами по всем станциям.

Я лихорадочно всматривался в толпу, но не видел среди растерянных призраков женщину в синем платье, которая была мне нужна. Я вобрал в себя тьму, которая тянулась нитями из пней за спиной, и повторил:

– Любовь Федоровна. Погуляли и хватит. Возвращайтесь домой.

– Я могу пойти за тобой, некромант, – вдруг послышался тихий шелест и из толпы вышла молодая девушка с копной золотистых волос.

– Возьми меня, – попросила полноватая женщина в косынке.

– Некромант, тебе только баба надобна? – раздался совсем близко голос мужика в телогрейке. – Я на гармони играю лучше всех на деревне. Давай я у тебя поселюсь. Как будет грустно, я буду песни петь…– Меня выбери, – пробасил кто-то поодаль.– Меня… Меня… – понеслось отовсюду.

– Мне нужна Виноградова, – отчеканил я, понимая, что тьма влечет ко мне всех мертвых поблизости. – Если вы не явитесь, то я сам вас поищу тут…

Я шагнул вперед и ощутил, как меня кто-то грубо схватил за плечо. А потом резко дернул назад. Так сильно, что меня вынесло из портала с такой скоростью, что воздух вырвался из легких облачком пара. Я упал на спину и не сразу понял, что надо мной склонилась Арина Родионовна.

– Очнитесь, Павел Филиппович, – испуганно запричитала она.

Я поднял руку, чтобы коснуться ее щеки, и понял, что моя ладонь покрыта инеем.

– Закрой этот портал, пока оттуда к нам не полезли мертвые, – приказал Александр Васильевич, закатывая рукава. Его предплечья покрывали светящиеся символы, похожие на те, что я видел в подвале на полу.

– Поторопись, – зло прошипел Морозов. – Они чуют силу и убьют всех в комнате, чтобы добраться до тебя.

Отец подскочил и рывком поставил меня на ноги.

– Давай, сын.

– Она там, – прохрипел я. – Я должен позвать ее снова…

Внезапно меня окатило горячим ветром, который содрал с кожи ледяную корку.

– Она бы никогда не позволила тебе быть там так долго, – уверенно заявил Чехов и встряхнул меня за плечи. – Немедленно закрой это зеркало.

Я сфокусировал взгляд на поверхности портала, который покрывал черный узор. Тонкие нити силы тянулись из пальцев Морозова и не позволяли мертвым разорвать тонкий барьер между нашими мирами. Но закрыть проход Александр не мог.

Оборвать связь с порталом вышло легко. Я просто взмахнул рукой и проем в другой мир истаял. Кустодий почти сразу же свалился на пол и перевернулся на спину.

Отец помог мне удержаться на ногах и убедился, что я не упаду.

– Мне стоило попробовать еще раз, – упрямо заявил я.

– Портал за тобой стал смыкаться, – ответил отец. – Ты принялся затаскивать туда свои тотемы.

Я оглянулся, боясь увидеть обмороженные и почерневшие пни. Но они стояли целые рядком и гордо блестели багровыми глазами.

– Она не отозвалась, – глухо сообщил я.

– Значит, ее там не было, – просипел Александр. – Потому что на твой зов явились даже посторонние. И едва не ломанулись сюда.

– Но тогда где она? – я пьяно качнулся и оперся о сильное плечо родича.

– Вашество, а разве такое может быть, что мертвые дышат? – раздался удивленный голос Фомы.

И все в комнате повернулись к нему. Парень стоял у расколотого гроба и держал за руку мертвое тело. Которое, впрочем, без стеклянной перегородки казалось живым.

– Она дышит? – надтреснутым голосом уточнил я.

Фома бережно поднес свою ладонь тыльной стороной к губам Виноградовой. А затем ответил.

– Так и есть. Дышит.

– Нас сожгут, – обреченно прохрипел Морозов, медленно поднимаясь с пола. – И не посмотрят на чины и звания. Некроманту еще могли простить воскрешение юной княжны в монастыре. Но если он начнет делать такое в своем доме, то ему стащат во двор половину кладбищ. И объявят святым. Это ничем хорошим не кончится.

– Все шутите? – сурово отозвался Филипп Петрович.

Кустодий поправил на себе одежду, стряхивая с предплечий пепел, в который превратились надписи на его коже.

– Какие уж тут шутки, – ответил он. – Никто не должен узнать о том, что Виноградова жива… Она точно жива?

Старик довольно бодро прошел к гробу, наклонился над телом и осторожно прижал пальцы к шее, где должен был ощущаться пульс. Довольно усмехнулся:

– От нее пахнет ее духами. И сердце определенно бьется. Павел Филиппович.

Он обернулся ко мне и уточнил:

– У ваших восставших трупов сердце работает?

– Нет, конечно, – шокировано пробормотал я, и Александр Васильевич кивнул.

– Значит, я прямо сейчас проведу обряд принятия клятвы о неразглашении. Если хоть кто-то из присутствующих проболтается о случившемся, то…

– Давайте без угроз мастер Морозов, – ровным голосом потребовал князь Чехов. – Просто мы все будем держать язык за зубами. И я уверен, что никто не нарушит слово. Я так понимаю, что все присутствующие здесь заинтересованы, чтобы тело не уничтожили. А нас самих не сожгли. Верно?

– Она живая? – всхлипнула Нечаева и обратилась ко мне, – Как вы это сделали?

– Если даже свидетели этого события считают, что это дело рук некроманта, то синодники решат также, – покачал головой Морозов.

– А как так вышло? – девушка неуверенно улыбнулась.

– Еще ничего не ясно, – ответил кустодий. – И обо всем этом мы поговорим в другой раз. Когда на пороге не будут маячить жандармы и обыск. А сейчас надо решить, как спрятать Виноградову.

– Если хочешь спрятать что-то или кого-то, то лучше сделать это на самом видном месте, – заявил я.

– Что это значит? – уточнил отец.

– Ей нужно сменить одежду и оставить в комнате наверху. Никому и в голову не придет, что это Любовь Федоровна. Даже несмотря на внешнее сходство, неужто кто-то может предположить, что она не умерла и осталась в том же возрасте, в котором…

– … умерла, – закончил за меня Фома.

– Надо бы сделать ей документы, – поддержал идею Морозов.

– У меня есть пустой формуляр паспорта, – с готовностью предложил я, вспомнив, как забрал его из тайника одного из фигурантов дела.

– Я даже не буду спрашивать откуда, – покачал головой отец.

– И знаю, какое имя надо будет туда вписать, – продолжил я, не обратив внимание на замечание отца. – Именно на него оформлена часть дома и вложения в банке.

– Интересно у вас все тут задумано, – усмехнулся Чехов. – А я-то был уверен, что мой сын далек от всяких мутных схем. Ведь именно поэтому он решил выбрать путь, отличный от пути отца.

Я пожал плечами и просто ответил:

– Так сложились обстоятельства.

– Я не виню тебя. И сам знаю, что такое особые обстоятельства.

Мужчина подошел к Виноградовой и неуверенно уточнил:

– Так она просто спит?

– Надо вызвать лекаря, – произнёс Филипп Петрович.

– Какого? – вскинулся Морозов.

– У меня есть знакомый лекарь, который связан договором с семьей, – ответил я. – И он знаком с некоторыми секретами этого дома.

– Преступные связи, – закатил глаза Александр Васильевич. – До чего же славная у нас семейка.

– Вы хотели сказать «у вас», – хмыкнул я.

– Мы теперь повязаны, внучек, – подмигнул мне глава кустодиев и деловито продолжил, – Любовь Федоровну надо отнести наверх. Переодеть и стереть макияж. Также нужно убрать осколки стекла.

– Я уберу так, что ни кусочка не останется, – заверил Фома.

– Я отнесу ее наверх, – вызвался Филипп Петрович и отодвинул Питерского.

Мужчина бережно взял Виноградову на руки, и мне подумалось, что она кажется слишком хрупкой и беспомощной. Синее платье в свежих следах крови, которая пролилась много лет назад, выглядело жутковато. Однако князь не замечал этого, привлекая женщину к себе.

– Я сменю одежду, смою макияж, – заявила Арина.

– На меня не смотрите, – вздохнул Александр Васильевич. – Я слишком стар для всего этого… И счастливо женат.

Последнюю фразу кустодий сказал мне почти на ухо, когда убедился, что нас никто не слышит.

Вскоре мы остались с Морозовым вдвоем.

– Вы думаете, что она вернулась в свое тело? – задал я самый важный для меня вопрос на данный момент.

– На вокзале ее точно не было. Не позволила бы она вам почти сгинуть там, юноша, – посерьезнев, ответил Александр.

– Вы выдернули меня с той стороны? – уточнил вдруг я.

– А на что еще нужны темные родственники, – отмахнулся Морозов, потирая бледные ладони. – Я и забыл, как бывает холодно в таких местечках. Но мы обсудим это как-нибудь в другой раз. Мне стоит уехать отсюда, чтобы никто не догадался, что мы знаем о происходящем расследовании Свиридовых и были готовы к визиту жандармов. Отца тоже выпроводи. Незачем ему тут светиться. А сам позвони лекарю и пусть он подтвердит, что давно уже лечит эту даму. Что до Арины Родионовны, то я бы посоветовал ей сделать вид, что она тут работает…

– Вы на что намекаете… – возмутился было я.

– Пусть встретит жандармов как ваш секретарь, – пояснил кустодий и похлопал меня по плечу. – И добавит убедительности в голос, когда это понадобится.

Я покосился на родича, понимая, что он знает об особых талантах Нечаевой.

– Поверьте, Павел Филиппович, я не враг вам и этой девушке. Скажу вам больше: какое-то время она провела в моей организации, когда явилась в наш мир. Мы убедились, что она не представляет опасности для всех нас. И определили ее в семью надежного человека.

Я недоверчиво посмотрел на кустодия и улыбнулся.

– И не надо считать меня монстром только потому, что я темный, – заявил Александр Васильевич. – Может, я и не самый добрый человек в этом и других мирах, но ни за что не стал бы вредить ребенку. Если бы она не подошла для этого мира, то я нашел бы для нее другой. А раз Арина прижилась, то оставалось лишь присматривать за ней.

– И вы не задумывались над тем, чтобы использовать ее таланты для организации? – удивился я.

– Вы напрасно считаете меня недальновидным, юноша, – возразил мужчина и направился к выходу. – Поверьте, такие, как она должны быть свободны, чтобы в мире оставалась гармония. Принуждать сильных владеющих опасными талантами всегда очень плохая идея. Меня однажды тоже пытались заставить. И даже уничтожили тех, кто был мне дорог. И это все плохо закончилось.

– Для вас? – насторожился я, и Морозов усмехнулся:

– Со мной все хорошо, как видите, – ответил он. – Я жив, здоров и достаточно упитан. А те, кто выступил против меня, умирали множество раз, пока я не устал их возвращать, до тех пор пока от них самих остались лишь пустые оболочки, а души превратилась в жалкие тени.

– Вы воскрешали их? – заинтересовался я. – По-настоящему?

– Мы разные, Павел. Несмотря на то что оба темные. Но у меня совсем другие возможности. Однажды я расскажу тебе все. Или нет, – кустодий пожал плечами. – Сначала я спрошу разрешение у твоей бабушки. Не хочется оставаться без завтраков. Знаешь, какие она жарит котлеты?

– Знаю, – вздохнул и вдруг подошел к нему ближе, чтобы коротко обнять. – Спасибо, что спасли меня. Пусть и ради котлет.

– Ты бы вернулся, – глухо проговорил Морозов, но мне показалось, что он сам в этом сомневался.

Я разжал объятия и шагнул назад, успев заметить, как Александр потер глаз.

– Не забудь выгнать отца. Сдается мне, что он захочет навещать больную.

– Вы тоже это заметили? – нервно уточнил я.

– Тут только слепой не увидит, – вздохнул мужчина и добавил, – не знаю, чем все это обернется. Но уверен, что случайности неслучайны.

Морозов отвернулся и тяжело зашагал по тропинке.

А еще сегодня попрошу картофельное пюре, – он не оборачиваясь, едва слышно произнес он. – Гулять так гулять.

Я проводил родича взглядом и вернулся в дом. Призвал из межмирья девушку в изодранном подвенечном платье и попросил:

– Поможешь убрать стекло?

– Да, хозяин, – ответила она, и мне послышалось удивление в голосе миньона.

– Скажи, ты счастлива оставаться в межмирье? – внезапно спросил я.

Она помолчала, словно не понимая, о чем речь. И я было подумал, что зря затеял этот разговор, но девушка подошла ближе:

– Нам хорошо, – прошелестела она. – Вы давно к нам не заходили, мастер. А сейчас на болотах красиво. Весна, много трав и цветов.

– А раньше такого не было, – удивился я.

– Может потому, что раньше и вы не были счастливы, – сказала девушка и улыбнулась, уточнив у Фомы – Куда убрать стекло?

– Сюда, в ведро, – встрял в разговор Фома.

Мертвая не стала оставлять без внимания слова помощника и закружилась, собирая осколки.

– Морозов уже уехал? – спросил отец, спускаясь по ступеням.

Он мельком взглянул на новоявленную уборщицу, но не казался впечатленным. Вот что значит – сын некромантки.

– Да, – ответил я. – Да и тебе пора. Скоро утро. И сюда приедут с обыском жандармы

– Я не могу поверить, что она, скорее всего, вернулась в свое тело, – пробормотал князь и растрепал волосы на затылке. И мне показалось, что он сделал это именно так, как обычно делал я.

– Уверенности нет, – осторожно сказал я.

– Ты не ощущаешь ее в доме? – обернувшись ко мне, уточнил отец.

Я прислушался к пространству и понял, что не слышу ничего. Но это не давало ответа.

– Она всегда была другой. Никогда не брала у меня силу, как остальные. Не была голодной или жадной. И…

– Ты позволишь мне приехать позже, чтобы узнать, как идут дела? – неуверенно спросил отец и потер лицо. – Знаю, что это звучит странно. Безумно…

– Ничего странного нет в том, чтобы ты приехал в дом своего сына, – ответил я, понимая, что он имеет в виду совсем другое.

– Спасибо, – кивнул Чехов и направился к порогу. Уже у выхода остановился, обернулся. – Знаешь, я недооценивал тебя. Сегодня я понял, что мы похожи больше, чем мне казалось. Мне тоже однажды пришлось бороться за ту, кто был мне дорог.

Мне хотелось, чтобы он остался и рассказал все, о чем молчал все эти годы. Но я понимал, что времени на это нет.

– Мы обсудим это в другой раз, – сказал отец и растянул губы в усталой улыбке. – У нас будет время для разговора, сын.

Он похлопал меня по плечу, а потом привлек к себе, крепко обняв.

– В этом нет моей заслуги, Паша, но спасибо, что стал таким, – буркнул князь мне на ухо и развернулся, чтобы уйти в рассветные сумерки.

Я стоял и смотрел ему в спину, жалея, что мы потратили так много времени на препирания и колкости. Затем тряхнул головой и вздрогнул, когда услышал за спиной голос Питерского:

– Вы бы посторонились, вашество. Я ведра вынесу. А то проснется наша женщина и будет ругаться на бардак.

– Она может и не проснуться, – осторожно сказал я.

– Не быть такому, чтобы она ушла совсем, – возразил помощник. – Мы ведь все тут остались. Она сама сказала, что дом там, где хочется жить и не надо умирать. Вот.

Фома быстро пошел прочь, в сторону мусорных баков, которые располагались за двором. А я подумал, что парень дело говорит. Вынул телефон из кармана и набрал номер лекаря. Тот ответил спустя пару гудков:

– Здравствуйте, Павел Филиппович, – послышался в динамике встревоженный сонный голос. – Что-то случилось?

– Случилось, Лаврентий Лавович, – не стал отпираться я. – Прошу вас приехать к нам как можно быстрее. Одному из домашних требуется ваша помощь.

– Надеюсь, ничего критичного. Потому как я смогу добраться к вам только через полчаса-час. Точно не нужны помощники для определения болезного в лекарню?

– Нет. Мы справимся без лекарни. По-семейному.

Глава 33 Лекарь для усопшей

Я заглянул в комнату Виноградовой, чтобы убедиться в том, что мне все не привиделось. Женщина лежала на кровати и выглядела совершенно живой. Одежда на ней была уже другой. Сейчас на хозяйке дома была ночная сорочка с хлопковым кружевом по вороту.

В углу комнаты, в кресле сидела Арина Родионовна и с тревогой смотрела на неподвижно лежащую на кровати Виноградову.

– Она приготовила мне эту вещь для сна, – пояснила девушка, когда я вошел в комнату. – Вот я и подумала, что будет уместно одеть ее в это.

– Спасибо, Арина Родионовна. Чтобы я без вас делал?

– Я очень испугалась, когда вы едва не ушли в то страшное место окончательно, – нахмурилась девушка. – Хорошо, что господин Морозов сумел вытащить вас из портала. Иначе бы вы навсегда остались там.

– Простите, я обещал вам, что буду осторожным. Но…

– Ситуация так сложилась, – закончила за меня Нечаева и тут же уточнила, – Если Любовь Федоровна не там, то она, вероятно, вернулась в свое тело?

– Возможно, – я не хотел обнадеживать девушку. – Очень надеюсь, что Лаврентий Лавович сможет помочь нам это понять. Он хороший лекарь и, быть может, разберется во всем.

– Она дышит. Это удивительно, – секретарь устроилась на краю кровати и принялась обтирать влажной салфеткой лицо Виноградовой. – Столько лет провести в том гробу…

– В ящике, – автоматически поправил я Нечаеву.

Арина Родионовна выпрямилась и взглянула на меня. Уточнила:

– Вы когда-нибудь видели подобное?

– Вы помните тот ящик в монастыре? В котором хранили отравленную княжну?

– Полагаете, что этот такой же гроб… то есть ящик?

– Думаю, суть у них одинаковая. Там были артефакты. Которые помогали держать девочку в стазисе. А тут роль охранных вещей выполнил перстень.

Мы взглянули на ладонь Виноградовой. На тонком пальце украшение смотрелось особенно крупным. И как мне показалось, камень едва заметно мерцал.

– Александр Васильевич уверяет, что этот артефакт имеет свою волю и сознание, – произнес я. – И полагаю, что подобной вещицей обладает тот, кто стоит за развоплощением призраков в Петрограде.

Арина поежилась:

– Звучит жутковато.

– Не думаю, что эта вещица станет относиться к нам недружелюбно, – успокоил я собеседницу. – Иначе Морозов бы не оставил нас с ней наедине. А забрал бы ее. Или обезвредил.

– Нам повезло, что глава кустодиев на нашей стороне, – согласилась девушка. – Как вы думаете, если он узнает о моих особенностях…

Нечаева опасливо покосилась на меня и закусила губу.

– Вам незачем об этом беспокоиться, Арина Родионовна, – успокоил я ее. – Морозов сказал, что знает о вашем происхождении.

Нечаева напряженно уставилась на меня:

– Как так? – пробормотала она. – Как он догадался?

– Как я понял, он знает об этом с момента вашего появления в нашем мире.

Девушка поднялась на ноги и прошлась по комнате, словно пытаясь сбросить напряжение.

– Он не собирается использовать вас во благо своей организации или каким-то образом ограничивать, – успокоил ее я.

– Неужели? – с сомнением уточнила Арина. – И что ему помешает?

– Здравый смысл, – уверенно ответил я. – Он понимает, что не стоит дергать кошку за усы. Осознает, что это чревато неприятностями.

– Быть может, все дело в том, что я работаю на вас, – предположила гостья, но я покачал головой:

– Полагаю, что он мог бы завербовать вас задолго до того, как мы с вами познакомились. Но Александр Васильевич – мудрый человек.

Девушка мне не ответила, лишь слегка нахмурилась, думая о своем. Я же взглянул на висевшие на стене часы:

– Скоро у нас будут гости. Предполагаю, что жандармы явятся утром, чтобы наверняка застать меня дома. Они будут обыскивать жилище на предмет трупов.

– Каких? – пораженно осведомилась Нечаева.

– Их тут нет, – спокойно сообщил я. – Так что нам не о чем беспокоиться.

– Кто-то прознал, что в подвале хранилось тело Виноградовой? – вновь спросила девушка.

– Нет. Присядьте, я расскажу вам все по порядку, чтобы между нами не было никаких тайн.

Арина опустилась в кресло у окна и сложила на коленях ладони, в которых она сминала носовой платок. Я подвинул второе кресло, чтобы оно оказалось прямо напротив гостьи. Устроился в нем, чтобы быть ближе к собеседнице, и тихо принялся рассказывать ей о том, что происходило в доме все эти годы. Если откровенно, то я ожидал, что Нечаева ужаснется или начнет коситься на Виноградову с неприязнью. Но девушка лишь иногда кивала, не перебивая меня.

– Мы не ожидали увидеть в подвале этот гроб…

– Ящик, – поправила меня девушка и мягко пояснила. – Раз в нем не было мертвеца, то это не гроб.

– Когда Любовь Федоровна разрушила ящик, она ожидала, что тело рассыпется прахом и она уйдет за грань, – поправившись, продолжил я. – Но вышло все иначе.

– Ей не стоило решать все за нас всех, – неожиданно заявила девушка. – Мы не посторонние, и такие вещи нельзя делать без обсуждения.

– Согласен, – с облегчением кивнул я.

– Спасибо, что поделились со мной всей историей, Павел Филиппович. Я понимаю, что вы этим выразили глубокое доверие. И я его не подведу.

Я взял ее ладони в свои и мягко коснулся кончиков пальцев губами. И произнес:

– Знаю. Простите, что прошу вас об этом, но не могли бы вы остаться в доме, когда придут жандармы с обыском?

Мне показалось, что Арина слегка покраснела:

– Конечно. Не думали же вы, что я сбегу, побоявшись очутиться в центре скандала?

– Не думал, – согласился я.

– Любовь Федоровна мне не чужая. Полагаю, мы можем выдать ее за совладелицу дома, которая занемогла.

Я с облегчением вздохнул и произнес:

– Вы все правильно поняли.

– Вы ведь уже вызвали лекаря? – с тревогой уточнила Нечаева. – Было бы неплохо, если бы он смог подтвердить, что некоторое время следит за ее состоянием. Хотя не думаю, что кому-то будет дело до живой, если жандармы придут искать мертвых.

– Я прибыл, – раздался из холла громкий голос лекаря. – Кто занемог? Почему меня не встречают?

– Поднимайтесь на второй этаж, – попросил я, и с лестницы послышались громкие шаги.

– Пришлось нанять извозчика за двойную плату, Павел Филиппович, – раздался за дверью голос лекаря. – Думаю, что Любовь Федоровна будет недовольна тем, что ей придется возместить мне стоимость поездки.

– Как раз сейчас она ни слова вам об этом не скажет, – уверил я парня ровно за секунду до того, как он заглянул в комнату.

– А что тут… – начал было он и замер, выронив из руки саквояж. – Искупитель! Как такое возможно?

– Вы знаете эту женщину? – хитро уточнил я.

– Павел Филиппович, вы за кого меня принимаете? – внезапно строго оборвал меня Лаврентий Лавович. – Я знаю, как выглядела Виноградова вплоть до изгиба ушной раковины. Я изучал ее фотоснимки, портреты и даже пару скульптур, которые выставлены в императорском саду в виде древних богинь.

– Серьезно? – поразилась Арина Родионовна.

– Вы изъяли тело из склепа? И решили использовать тело Виноградовой как ранее ту девицу, которую приводили на допрос… Но это кощунство. Я вам не позволю! – парень снял очки и протер их углом выбившейся из-под ремня рубашки. – Не позволю совершить это святотатство. Чтобы вы не задумали, господин некромант, я не дам вам использовать останки Виноградовой.

– Это не останки, – терпеливо вставил я.

– Даже если они были обработаны всякими химическими препаратами, это не делает их подобием игрушки. И я не позволю…

В глазах лекаря мелькнули искорки разгорающейся злобы. И я быстро смекнул, что дело идет к конфликту. Видимо, Лаврентий Лавович решил вразумить нас путем старого доброго насилия. И отбить тело мертвой, как он считает, Виноградовой. Чтобы перезахоронить.

– До чего ж он хорош, – вполголоса восхитилась Нечаева, привлекая внимание гостя.

Лекарь резко сдернул с себя пиджак, и из его кармана на пол посыпалась мелочь. Монетки зацокали по доскам, и женщина на кровати резко выдохнула. Лаврентий на мгновенье растерялся, и я поспешно произнес, пытаясь предотвратить назревающий конфликт:

– Мы думаем, что она живая.

– Кто? – ошарашенно переспросил парень.

– Любовь Федоровна, – мягко заговорила Арина, отодвигая меня в сторону. – Она все это время находилась в стазисе. И, кажется, на ней все это время был какой-то артефакт, который не давал ей уйти за грань. Если вы перестанете нервничать и взглянете на нее трезво, то заметите, что она дышит. У нее теплая кожа и сердце бьется.

– Это очень дурная шутка, госпожа Нечаева.

– Никто с вами не шутит, и вы сами можете это проверить, – уговаривала его девушка своим особенным голосом, от которого у меня по коже пробежала волна мурашек. – Мы ведь для этого вас и позвали, чтобы вы определили живая ли она, или это какая-то особенность мертвого тела.

– А где призрак? – подозрительно осведомился парень и вновь принялся вытирать запотевшие стекла очков.

– Мы полагаем, что внутри тела, – пояснил я.

– То есть… – руки Лаврентия задрожали. – Вы же не хотите мне сказать, что некромант на самом деле воскресил мертвого?

– Придите в себя, – взмолился я. – Меня пугают подобные фразы, пусть даже сказанные в шутку или по недоразумению. Некромант не может воскрешать плоть. И то, что произошло с Виноградовой…

Лаврентий Лавович вскинул руку, призывая меня замолчать, и свел брови у переносицы. Затем подошел к брошенному на пол саквояжу и поднял его.

– Ни слова больше. Я должен сам осмотреть болезную и решить, жива она или это всего лишь имитация. Заодно я постараюсь определить, есть ли внутри нее душа.

– Постараетесь? – переспросил я, и гость недовольно вздохнул:

– Не давите, мастер Чехов. Для меня это все еще кажется невероятным. И если вы и впрямь желаете, чтобы я во всем разобрался, то дайте мне время и место.

– Нам нужно выйти из комнаты, – понятливо закивала Нечаева.

– Нет, – переполошился лекарь. – Останьтесь, Арина Родионовна, прошу вас.

– Вы боитесь, что она встанет и начнет вас кусать? – предположила девушка.

– Глупости, – отмахнулся парень. – Мне нужен свидетель, который сможет подтвердить мои слова…

– Вы не сможете никому об этом рассказать, – сурово заявил я.

Лаврентий взглянул на меня, и его лицо выражало эмоции ребенка, который не понимает простых вещей:

– Почему? – глупо уточнил он. И я принялся терпеливо объяснять:

– Потому что при жизни Любовь Федоровна ввязывалась во всякие сомниетльные дела. И у жандармов могут появиться вопросы относительно тех событий. У некоторых преступлений не истек срок давности.

– И это если не учитывать, что Синод может объявить произошедшее темным искусством, противоречащим основе нашего мира, – добавила Нечаева.

– Ее могут сжечь, – изумленно ахнул парень и прикрыл рот ладонью. – Этого нельзя допустить. Я не позволю…

– Да мы помним, что вы готовы драться за свои убеждения, – серьезно кивнул я. – А я, к слову, не ожидал от вас такой воинственности, Лаврентий Лавович. Вы мне казались человеком мира.

– Я способен на поступки, – он шмыгнул носом и принялся закатывать рукава рубахи. – Раз свидетели не нужны, то вы можете заниматься своими делами. А я займусь тем, что умею – попытаюсь вылечить женщину. Если она и впрямь живая.

– К слову, если вас кто-то спросит о том, что эта женщина, то ее зовут Людмила Федоровна Яблокова.

– Серьезно? – подозрительно уточнил парень.

– Это ее второе имя, – пояснил я. – И думаю, только вы заметили, что оно чем-то схоже с ее настоящим. Для всех прочих – это просто имя, на которое будут выписаны документы. А вы запишите это имя в своих бумагах осмотров.

– Вы решили, что я заведу на нее карточку, и отмечу, что веду ее по болезни некоторое время? – оскорбленно спросил Лаврентий.

– А вы так не сделаете? – удивилась Нечаева.

– Сделаю. Но неприятно осознавать, что вы даже на мгновенье не засомневались в моей порядочности.

– Именно на нее мы и рассчитывали, – успокаивающе протянула Арина Родионовна. – Мы тут все не чужие друг другу люди…

Парень тряхнул головой и подозрительно покосился на мою помощницу. Я подумал, что есть вероятность того, что на лекаря может не полностью действовать талант Нечаевой.

– Вы ведь и сами желаете Любови Федоровне только хорошего.

Он покачал головой и поправил меня:

– Людмиле Федоровне. И сейчас вы мешаете мне провести осмотр.

За спиной Лаврентия Лавовича возникла фигура человека с распахнутыми крыльями. И я даже слегка отшатнулся, оценив то, какой мощью потянуло от миньона лекаря.

– Останьтесь, – попросил я Нечаеву. – Вдруг Лаврентию Лавовичу понадобится ваша помощь.

– Не понадобится, – отстраненно сообщил парень и небрежно махнул нам рукой. – Не отвлекайте. Как закончу, то выйду, и мы все обсудим.

– Мне надо в душ, – тихо сказала мне Арина, когда мы вышли из комнаты. – Чтобы освежиться перед визитом жандармов.

В ее руках я увидел вещи, в которых девушка приехала накануне.

– Если вас устроит ванная в моей комнате… – я смутился и добавил, – в гостевой давно перекрыты вентили на трубах и, боюсь, там долго будет сходить вода со ржавчиной.

– Выдайте мне полотенца, Павел Филиппович, – девушка спрятала улыбку в уголках губ. – Обещаю, что не стану грызть вашу зубную щетку.

– У меня ужасная зубная паста с запахом сосны, – зачем-то признался я.

– Не понимаете вы всей ее пользы, – возразила Нечаева. – Это я предложила пасту Фоме, а он купил и для вас.

– Так вот кому я обязан этой гадостью, – хмыкнул я.

– Я сама ею пользуюсь. Она чудесно действует на десны и на зубы. И у нее вкус леса.

Для себя я решил обязательно купить другой тюбик, а эту жуткую хвойную пасту оставить для котов и кошек.

В моей комнате не было бардака, и я мысленно поблагодарил Виноградову, которая следила за порядком. Свежие полотенца нашлись в комоде.