Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

– И с его театра не вышел никто из гостей? – догадался я, и Любовь Фёдоровна кивнула:

– Верно. А затем, в деревне разом пропали все люди. Их криков нет в межмирье. Значит, они до сих пор живы. Или ведут некое подобие жизни.

– А что с ними стало? – уточнила Арина Родионовна.

– Карло где-то смог раздобыть ритуал, который переносит души живых в тело куклы, создавая послушных одушевленных, – догадался я. – Труппу для своего нового театра.

– Какой ужас! – ахнула Нечаева.

– И куда делся Карло и его театр? – уточнил я.

– Какое-то время труппа колесила с гастролями по Империи, судя по слухам, – ответила Виноградова. – И каждый раз, после выступлений пропадали люди. Но кто станет искать забулдыг или девиц, которые недавно вышли из приюта?

– Это не могло длиться бесконечно, – предположил Фома.

– Карло однажды просто пропал. Никто особенно его не искал. И скорее всего, он и его театр скрылся в какой-нибудь глуши.

– А затем, возможно, и ушел из этого мира, – пробормотал я, но Любовь Федоровна меня услышала. И кивнула:

– Скорее всего.

– Ну и история, – покачал головой Фома. – Аж кровь в жилах стынет.

– Но где он мог найти и изучить этот ритуал? – уточнила Нечаева.

– Скорее всего, у шаманов Мезоамерики, – ответил я. – По слухам, там любят обряды и ритуалы, во время которых льется кровь.

– Так и есть, – подтвердил голос со стороны выхода, и все обернулись. Из стены приемной выглядывало улыбающееся лицо призрака-культиста.

– Ярослав, – прошипела Виноградова и направилась было к стене. – Вот пакостник. Стоило только пустить на порог, как он лезет под стол, а потом и на стол!

Улыбка мигом исчезла с лица Ярослава.

– Да я что? – поспешно забормотал он. – Снаружи скучно. А вы тут компанией собрались. Мне интересно стало. Вот я и решил послушать. Я же вас защищаю, вроде как. Вы же не дали мне указания убраться подальше.

– И так понятно было, что нечего тебе сюда… – начала было женщина, но я ее прервал и спросил у помощника:

– Что ты знаешь про этот ритуал?

– Что в Мезоамерике нет веры в Искупителя, – ответил парень и пробрался в дом, став у стены. – У них там вместо него полсотни кровавых божков, которые любят жертвы. И в обмен на эти жертвы они щедро делятся с живыми поклонниками проклятыми знаниями. Ни один из этих ритуалов не разрешил бы Синод. Вот этот ритуал по переселению, судя по всему, из-за океана к нам прибыл.

– И откуда ты можешь это знать? – подозрительно прищурилась Виноградова. – Может, ты и сам промышлял чем-то похожим?

– Да ни в жизнь! – возмущенно вскинулся парень. – Я порядочный культист. Жертвы приносил обычные, без всяких гадских ритуалов.

– Дожили, – проворчала хозяйка дома. – Порядочный культист. А потом что? Честный вор, добрый душегуб?

– У каждого свои недостатки, – проворчал Ярослав и покосился на меня в поисках защиты.

– Ну, чего вы так негодуете, Любовь Федоровна? – обратился я к соседке. – Все не без греха. Ярослав исправляется. И если вы возьмете его на поруки, то он станет хорошим помощником.

– Посмотрим, – фыркнула женщина, но гнать призрака не стала.

Я задумчиво забарабанил пальцами по столу. А затем обернулся к Виноградовой:

– Любовь Федоровна, вы сможете узнать, где находился тот театр? Уж очень хочется посмотреть на дом этого помещика.

Виноградова недовольно поджала губы:

– Проклятое там место. Не совался бы ты туда.

– Не думаю, что Карло и его проклятия до сих пор там, – ответил я. – К тому же в случае чего я вызову помощь новой части семьи.

Виноградова вздохнула и с неохотой ответила:

– Ладно. Я попытаюсь.

– Я поеду с вами, – решительно заявила Нечаева. – Только…

Она выглянула в окно, где уже вовсю сгустились сумерки, и робко произнесла, обернувшись ко мне:

– Можно я останусь ночевать здесь? А то после таких историй ехать домой… боязно.

Я улыбнулся:

– Конечно. Если Любовь Федоровна позволит пустить гостя в одну из комнат.

– С радостью позволю, – тут же согласилась призрак.

Глава 29 Сказочный вечер

Сначала мы разошлись по комнатам, а потом, переодевшись и освежившись, собрались в гостиной. Фома вызвался приготовить закуски, а Любовь Федоровна даже вынесла из своей комнаты самое дорогое. Телевизор.Арина Родионовна облачилась в простое, отороченное хлопковым кружевом домашнее платье, которое ей наверняка выдала хозяйка дома. И я отметил, что девушке оно невероятно шло. Гостья переступила через поро, г и на мгновенье мелькнула ее стопа в коротком носочке. Это показалось мне милым. Я улыбнулся и произнес:

– Ни разу не видел вас без обуви.

Девушка на мгновение смутилась, а затем ответила:

– Знаю, что это неприлично, но за день у меня ужасно устали ноги. Обычно я обуваю удобные туфли. Но сегодня…

Я вдруг вспомнил Белову, которая явилась спасать меня однажды в красивой и ужасно непрактичной обуви. Тогда я впервые понял, что между Алисой и Ивановым проскочила искра. Неужели Арина старалась казаться мне более привлекательной?

– Вы всегда прекрасно выглядите, – поторопился заявить я, чтобы не возникло странной паузы.

– Говорят, что красота требует жертв, – пожала плечами девушка, и я улыбнулся:

– Только если их станут приносить вам.

Сам не ожидал от себя таких слов. Но атмосфера в гостиной вдруг стала очень теплой. За окном сгустились серые Петроградские сумерки. По воде катились лодки. Прогуливающиеся пары казались почти призрачными.

– Я нарезал фрукты, которые Иришка велела есть по вечерам, – раздался голос Фомы, который разрядил обстановку. – Но это не очень сытно, и потому я настрогал нам разного сыру.

– А я решила подать немного горячительного, – заявила Виноградова, которая внесла бутылку уже знакомого мне вина.

– За десять рублей? – напомнил ей я.

– Не трави душу, – хмыкнула женщина и тут же добавила. – Один раз живете. Хотя, почти все в этой комнате могут со мной поспорить.

Мы с Ариной переглянулись. А Фома деликатно откашлялся. Затем поставил тарелки на столик и пригладил волосы на затылке.

– Наверное, мне надо признаться госпоже Арине Родионовне, что речь обо мне, – начал он. – Я знаю, что вам про это никто не сказал, потому что уважают мою тайну и честную жизнь…

– Частную, – поправила его Любовь Федоровна.

– И ее тоже, – кивнул парень, а потом продолжил, – Я родился в далекой деревеньке. И жизнь там была куда суровее, чем в городах или в столице. Жили мы у старинного леса, у которого не было ни конца ни края.

– Да ты садись, – попросила его Любовь Федоровна и подвинула поближе кресло.

Питерский кивнул, но не торопился занимать место. Он положил свою большую ладонь на спинку кресла и торжественно продолжил:

– Места там заповедные и тихие. Но жители моей деревни никогда не были простыми смертными. С виду они были обычными, ежели не замечать силы богатырской и роста великого. Даже девицы у нас довольно крупные. Я тоже ростом вышел немалым. И потому и выжил в той деревеньке, несмотря на то, что здорово отличался от остальных жителей.

– И чем же? – подала голос заинтригованная Нечаева.

– В той деревеньке у нас почитай в каждом дворе рождались шаманы.

– Настоящие? – восхищенный шепотом уточнила девушка, схватила меня за ладонь и обратилась, не отводя взгляда от Фомы. – Представляете?

– И я должен был стать одним из них, – продолжил Питерский. – Тем, кто оборачивается в медведя или волка. Волки оставались в деревне, потому как они живут стаями. А медведи чаще всего уходили в чащу, чтобы там совладать со своим зверем и вернуться с прирученным хищником. Или не вернуться совсем.

Этого даже я не знал и притих, внимая рассказу Фомы. К тому же девичьи пальцы в моей ладони продолжали греть сердце.

– Я мечтал однажды стать своим в этой деревеньке. Хотел стать важным и нужным. В моих чаяниях я ходил вместе с ними на охоту и добывал для семьи мясо и рыбу. Но вышло все не так, как мне хотелось.

Парень переступил с ноги на ногу, словно ему было неловко в человеческом теле.

– Мой отец был великим шаманом. Он владел зверем, которого никто в наших местах больше не смог приручить. В нем жил огромный пятнистый кот, которого кличут снежным барсом. Он пришел в нашу деревню, чтобы найти себе пару и забрал мою мать в свои пределы, несмотря на то, что она не владела зверем. Но случилась беда и отец погиб. Мама от горя не смогла надолго его пережить. Только и сумела подарить мне жизнь и ушла в чертоги наших пращуров. Меня вернули в деревню матери, потому как мой дед по отцу сказал, что чует во мне силу, которая превзойдет его собственную. И он боялся, что станет меня ненавидеть за это. Или зверь в нем попытается погубить меня. Не знаю, почему ему пришли эти видения. Ведь я так и не смог приблизиться к его величию. Не сумел стать кем-то подобным своему отцу.

Мы молча и с удивлением смотрели на парн, потому как на моей памяти такие долгие речи Фома не выдавал.

Нечаева сама не заметила, как сжала мои пальцы почти до боли.

– Я рос беспокойным, хворым и вечно голодным. Пришлось много работать, чтобы не зазря есть хлеб. От работы я никогда не отлынивал. И завсегда учился всему, чему только мог. Но судьба сыграла со мной злую шутку. Когда пришло мое время найти своего зверя – я занемог. Пришла лихорадка, и меня знобило так, что зубы бились друг от друга с лязгом. Как не сломались, не знаю.

Парень повел могучими плечами, словно отгоняя плохие воспоминания.

– Я заполз в амбар и зарылся в сено, чтобы хоть немного согреться. И уже думал, что небо готово сжалиться надо мной и послать смерть. Я не чуял себя от холода, хотя тело мое горело. И в этот момент меня нашел…

– Кто? – громким шепотом спросила Нечаева.

– Обычный дворовой кот, – вздохнул Фома и тут же добавил, словно защищая своего спасителя. – Он долго жил со мной. Приходил, когда вздумается и уходил, когда желал. Я его кормил, когда охота ему не удавалась. А чего не пожалеть животинку? Мне от небольшого куска прока никакого, а котеич наестся краюшкой хлебушка и дрыхнет довольным. Так вот, он один пришел, когда я умирал. Забрался ко мне на грудь и грел собой. Я приходил в себя и терял сознание. А старый Мурзик мурчал и перебирал на моей груди когтистыми лапами. Только это не давало мне уйти. Отчего-то я подумал, что если хоть кому-то не все равно на мою никчемную жизнь, то стоит за нее побороться…

– А скажи-ка мне, Фома, а после того, как ты очнулся, этот самый кот показывался тебе на глаза? – тихо осведомилась Арина.

Парень нахмурился, а затем ответил:

– Один раз только на опушке леса я его и заметил. Кот махнул хвостом и был таков. И больше не пришел.

– А ты уверен, что кто-то другой видел этого кота кроме тебя? – вновь спросила девушка и напряглась в ожидании ответа.

– В той деревеньке котов не так уж много было, если честно. А Мурзик со мной жил почитай всегда. Только после того, как я выздоровел от той лихорадки, он ушел в лес. Говорят, что коты уходят когда стареют, чтобы никто не видел, как они околеют. Наверно они так своих людей жалеют, чтобы нам больно не было.

Парень вздохнул и внезапно потер глаза, словно в них что-то попало.

– И после этого ты не изменился, верно? – продолжала допытываться Нечаева.

– Каким был, таким и остался. Только стал быстрее заживлять синяки и ссадины. Да стал ловчее. Конечно, сил не прибавилось, как у тех же волков.

– Собаки они и есть собаки, – проворчала Любовь Федоровна.

– Но с тех самых пор от меня уже ничего хорошего не ждали. Выгнали из деревни, посчитав бедовым. А я что… ушел. Кота у меня уже не было. А значит, и держаться за старый дом на отшибе было незачем. Помыкался да и пришел в Петроград, – парень как-то по-особенному улыбнулся и виновато продолжил, – прибился к княжичу и стал обживаться. И не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда машину прежнюю взорвали, я долго провел в лежке. Приснилось мне дивное. Вроде как лес, а в нем изба. Дева в той избушке и медведь вокруг ходит и охраняет…

– А ты там котом оказался, верно? – Нечаева уже не скрывала эмоций.

Ее губы дрогнули и растянулись в улыбке.

– Точно. Котом и был, Арина Родионовна. А вы откуда про это ведаете?

– Потому что настоящий шаман рождается не младенцем, – девушка гулко сглотнула. – Он должен пройти тяжелый путь лишений, чтобы стать достойным духом великого дара. К нему приходит первородный зверь, которого нельзя узнать. Он принимает обличие простой зверушки, которую легко обидеть или прогнать. Великий дух проверяет своего человека, пытает его душу, чтобы убедиться, что смертный достоин дара.

– Говорю же, то был Мурзик. У него и ухо было рваное, и хромал он на заднюю лапу, – упрямо возразил Фома.

– Но он поделился с тобой даром жизни, – горячо возразила Арина Родионовна. – И дар этот открывается только на грани между жизнью и смертью. Ведь когда та машина взорвалась, ты не о себе думал. И не себя спасал, верно?

– Иришку, – густо покраснел парень.

– И потому ты обрел истинного себя, – заключила Арина. – И теперь ты настоящий шаман. Первородный, а не оборотень, как твои соплеменники.

– Скажете тоже, – смутился Фома.

– Они приручают своего зверя. А твой всегда внутри тебя, и тебе не больно взывать к нему. Обычные перевертыши пользуются рисунками, каждый раз ломают свои кости, когда их зверь прорывается наружу. А истинному шаману все это не нужно. Они приходят как ветер и утекают водой…

Я вспомнил ту старуху у игорного дома, которая общалась с нами, а потом просто исчезла. И удивленно уставился на своего помощника.

– Ты когда в кота обращался, то не выглядел страдающим. То есть тебе не было больно?

– Просто все так быстро получилось, – смущенно пояснил парень. – Я как-то и не думал…

На его макушке появились довольно крупные уши.

Нечаева вскочила на ноги и приглушенно ахнула.

– Вы не бойтесь, Арина Родионовна…– начал было Питерский.

Но девушка обошла столик и крепко обняла его, приподнявшись на носочки.

– Не боюсь, – приглушенно сказала она. – Мне ли бояться брата своего? Я ведь тоже когда-то жила неподалеку от той избушки. И тоже была в кошачьем обличии то ли день, то ли вечность. А тот кот, которого ты принял за Мурзика всегда живет с моей сестрой. И он часть ее души и часть духа того заповедного леса, который, как ниточка, держит на себе все миры, словно бусины.

Фома настороженно повел ушами и вдруг принялся принюхиваться.

– Я ведь не узнала тебя, – продолжила Арина и отстранилась, чтобы всмотреться в лицо парня. – Не поняла, что ты кот. А ты ведь не мог не догадаться…

– Я думал, что вы такая же, как в моей деревне. И просто не хотите про то рассказывать, – признался Фома и покраснел. – Ведь никто бы из простых не смог бы так уговаривать, как вы. – У каждого Баюна свои таланты, – хитро усмехнулась Нечаева.

– Ты один обо всем догадался и не стал рассказывать? – изумилась Любовь Федоровна. – И этому человеку я хотела подарить когтеточку!

– А что у вас тут происходит? – раздался голос от лестницы, и мы все разом повернулись к нежданному гостю.

Фома тряхнул головой, Арина отошла от него и поправила воротник платья. Любовь Федоровна стала почти прозрачной, а потом налилась цветом, словно была живой. А я коротко кивнул и спросил:

– Привет, отец. Звонок сломался?

– Я дважды нажал на кнопку, а потом понял, что дверь не заперта. Если откровенно, то я решил, что у вас что-то случилось. Пошел на голоса. А у вас тут… Что происходит?

Он удивленно осмотрел нас.

– Мы устроили спектакль, – тотчас отозвалась Любовь Федоровна и одарила Филиппа Петровича широкой улыбкой. – Не желаете с нами посидеть по-домашнему?

Я приготовился к тому, что отец вежливо откажется, но он меня удивил и мягко уточнил:

– А могу ли я попросить чаю? Ужасно устал после сегодняшнего дня.

– Может, вы желаете отужинать? – сразу же предложила Виноградова.

– Только отошел от стола, если откровенно. А вот чая не хватает.

– Подождите несколько минут, – попросила призрачная дама и направилась к кухне.

– Быть может ваш помощник этим займется. А мне хотелось бы поговорить с вами и сыном.

– Я, пожалуй, помогу с чаем, – поняла намек Нечаева и вышла из гостиной вместе с Питерским.

– Павел Филиппович, надеюсь, что вы понимаете, что принимать в такое позднее время гостей чревато слухами? – осторожно уточнил князь.

– Девушка ночует со мной в комнате, – вступилась за Нечаеву призрачная дама. – И я гарантирую, что ничего дурного в этом доме не произойдет.

– Вашему слову я верю, – Чехов усмехнулся и добавил, – Я надеюсь, что у моего сына хватило ума пригласить девушку в яблоневый сад?

– Все так. Мы идем туда вместе, – ответил я, догадавшись, что бабушка уже успела обо всем сообщить князю.

– Одобряю, – коротко кивнул отец и тут же сменил тему. – Но я не стану учить тебя, с кем общаться или нет. Каждый сам должен выбирать спутницу, службу и веру. В этом я уже убедился. Однако, мне пришлось приехать к тебе без предупреждения именно потому, что есть вероятность, что тебе попытаются навязать кое-что из перечисленного. Или кое-кого.

– Речь о Свиридовых? – сухо уточнил я.

– Значит, с тобой уже связались? Сам судья или его дочь?

– Елена приезжала некоторое время назад, – с неохотой ответил я.

– И вела себя очень вызывающе, – понизив голос, чтобы не услышала Арина Родионовна, добавила Виноградова. – Но я могу свидетельствовать, что ничего недостойного не произошло и дама уехала, не получив повода, который бы обязал княжича на ней жениться.

– Вот и славно, – кивнул мужчина и бросил на мою соседку внимательный взгляд. – Я рад, что мой сын под вашим присмотром. О вас ходят самые невероятные слухи, но я знаю правду.

– Да? – робко уточнила женщина.

– И я не мог не заметить на полу вашей гостиной отметки мелом. Это ведь места, где спрятаны тела убитых?

Я невольно сжал кулаки. Виноградова замерцала и спустя мгновение вновь улыбнулась.

– Вас не обмануть, Филипп Петрович. Да, под метками глубоко под домом спрятаны тела тех, кто не захотел коптить небо нашего мира.

– Ни слова больше, – попросил я женщину.

– Узнаю адвоката, – усмехнулся отец. – Но я здесь не как начальник охранки. К слову, я уже сложил полномочия и вскоре приму новую должность.

– Тогда зачем вам знать о телах? – я подался вперед.

Виноградова всплеснула руками и встала на ноги.

– Давайте начистоту, откуда вы узнали об этом маленьком секрете?

– Секрет о более чем двадцати трупах не такой уж он и маленький, – резонно возразил отец.

– Крестики посчитали? – усмехнулась Любовь Федоровна.

– Я провел свое расследование и убедился, что в этом доме пропадали люди. И их потом нигде не находили.

– Вы меня за это осуждаете? – Виноградова сложила на груди руки. – Арестуйте меня за это, господин Чехов.

Мужчина резко встал с кресла и уставился на собеседницу. И я узнал старого Чехова, который возглавлял охранное отделение – холодного и неподкупного. Любовь Федоровна замерла, словно зверек попавший в свет фар. Она завороженно смотрела на князя и ее глазах вспыхнул жутковатый постусторонний свет. Но это длилось только миг. А затем Филипп Петрович ответил:

– По моему мнению, за тех людей, которые здесь хранятся, Империя должна выдать вам орден. И я вовсе не собираюсь вас судить.

– Правильно, вы ведь не судья, – напомнила ему соседка.

– А Свиридов – судья, – выпалил Филипп Петрович. – И он откуда-то знает о телах в вашем доме.

Эта новость стала откровением не только для меня, но и для Виноградовой.

– Так вы пришли нас предупредить? – растерянно спросила Любовь Федоровна.

– Не совсем. Я пришел предложить вам помощь.

– Неожиданно, – протянул я, все еще ощущая в воздухе напряжение.

– Ничего неожиданного. Я защищаю свою семью.

– Но никто не смог бы обвинить меня, – напомнил я. – Тела пролежали в доме достаточно долго. Я могу дать слово аристократа, что не ощущал ни одного из призраков этих несчастных.

– Любовь Федоровна тоже часть нашей семьи, – глухо проговорил гость. – И сегодня я узнал, что некто хочет доказать, что привидение в этом доме убивает людей и угрожает гражданам Империи. И в случае если под домом найдут тела…

– Это будет первым делом в Империи, в котором попытаются доказать виновность призрака.

– И ты сам создал прецедент, когда привел на судебное заседание призрака в качестве свидетеля, – напомнил отец. – И призраки из нелепых городских легенд быстро стали явью. Так что теперь законодательство начинает быстро меняться. И скоро все нужные поправки примут. Дальше дело техники. Синод получит финансирование для создания специально обученного подразделения, и начнется работа.

– Вот оно что, – пробормотал я. – Но кто выступит развоплотителем? Синодники не видят призраков. А значит, не смогут попасть наверняка. Мастер Морозов не даст соврать.

– На первый раз, развоплотителем выступит кто-то из некромантов. У нас в Империи их целых два, если ты не забыл, – устало выдал отец и продолжил, – Они узнали твою болевую точку, сын. Думаю, что Свиридов будет судействовать в этом деле.

– И что ты предлагаешь? – осторожно уточнил я, и мужчина пожал плечами:

– Способов много. Думаю, вы сами про них знаете.

– Филипп Петрович, вы предлагаете уничтожить улики? – протянула Виноградова с хитрой улыбкой.

– Именно это я и предлагаю, – ответил отец. И это признание заставило меня удивиться.