Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 339 страниц)

– Не спорьте. В знак уважения за вашу будущую помощь моему кабинету.

– Не откажусь, – улыбнулся я и убрал портмоне в карман. – До встречи, Михаил Александрович.

И направился к выходу из ресторана.

* * *

Стас Зимин сидел в кресле квартиры в Новом Городе, разминая запястья, на которых все ещё виднелись следы от наручников. Перед ним лежало несколько заполненных от руки листов.

Дверь в квартиру, которую Зимин не запер, открылась, впуская в гостиную гостя.

Это был мужчина лет пятидесяти. Лицо пришедшего испещряли морщины, а в бороде и волосах серебрилась седина. Не спрашивая разрешения, он прошел в гостиную и сел в кресло:

– Стареешь, Стас. Теряешь хватку, – начал гость, закинув ногу на ногу.

– Иванов как клещ, – буркнул Зимин.

– Никого не напоминает? – усмехнувшись, прямо спросил гость.

– Напоминает. Меня, – не стал отрицать Стас. Он взял со стола несколько листов и протянул их пришедшему:

– Вот все отчёты.

Мужчина благодарно кивнул, взял бумаги, положил их на колени. И с интересом посмотрел на Зимина:

– Ну, расскажи своими словами.

– Этот ваш Чехов – кремень, – начал Стас. – Продержался на допросе и не раскололся. Выкрутился, не сдав ни себя ни меня. Хороший боец. Троих подосланных вырубил меньше чем за минуту. Мне только добить осталось. Ранг мастера, да и некромантия дает эффект неожиданности. Не понимаешь, с чего начнет и чем закончит. В меру добрый, но когда надо умеет запугать. Причём к делу подходит творчески. Той приказчице по делу Мироновой про стражей наплел и фокус со стенами показал, так что она теперь к лекарям душевным записалась. И про воровство даже не заикается. Зато в Искупителя уверовала и дала щедрые пожертвования жрецам. Перевоспиталась в общем. И все после одной встречи с Чеховым.

– Думаешь не сорвется?

– Видел я эту бабу. Вид у нее больно блаженный. Чехов ее как спичку поломал. А ведь она в остроге раньше работала, шмонала посетителей.

– А Иванов? – хитро прищурился мужчина.

– Этот как пес. Если вцепился не оторвешь. Карьерист, видит цель – не видит препятствий. Под покровительством отца, и не считает зазорным обратиться к нему за помощью. Нарушает закон, но за взятки не выпускает. Так, по мелочи. Проститутошная да игорный дом под ним есть в районе Мойки. Хитрый как демон. Может и надавить, и заболтать и запугать. Работает с человеком по ситуации. Стелет красиво и складно, даже я чуть было не повелся.

– Но на Чехове не сработало? – перебил Стаса гость.

– Тот в принципе непробиваемый. Да и закон знает. Быстро ориентируется по ситуации, когда прижмёт. А когда не надо, то дальше своего носа не видит. Ну или вид делает. Слуга у него не совсем обычный, так Чехов этого даже не замечает.

– Хорошо, – довольно пробормотал мужчина. – А по поводу слуги свои нюансы есть. Да и не желает Фома нашему Павлу Филипповичу вреда. Наоборот, за него всей душой стоит, и жизнь за Павла отдаст, если надо будет, за то что он его с улицы взял. Порода такая. Продолжай.

– Иванов – земельник в ранге мастер, но в бою я его не видел. Судя по тренировкам в зале, зверь тот ещё. Меня напоминает в юности.

– И что скажешь? – уточнил гость.

– Иванов при одном упоминании о Чехове в такую ярость впадает, что пена с губ срывается. Очень скоро их дороги снова пересекутся. Оба роют под Васильевскую лавку. И когда нароют, то даже я не знаю, на кого бы поставил, – честно ответил Зимин.

– Хорошо, – задумчиво пробормотал гость, глядя в панорамное окно. – Пусть схлестнутся. А победителю мы предложим сделку, от которой он не сможет отказаться.

Кухаркино дело

Фома был счастлив покинуть платную стоянку.

– Ты очень болезненно относишься к тратам, – заметил я.

– Я бережливый, – ответил парень. – Деньги не с неба падают. Одно дело платить за что-то полезное, но ежели на глупость всякую пускать…

– Вот поэтому ты и пришелся по душе Любовь Федоровне, – я усмехнулся и посмотрел в окно. – Ты успел перекусить?

– У нас сегодня промокация выходного дня будет, – довольно улыбнулся парень. – Дома всегда вкуснее.

– Я тоже пропустил завтрак и неудобно было на встрече заказывать себе блюда.

– Почему неудобно? – с интересом уточнил парень.

– Мы договорились пересечься за чаем.

– И ваш приятель был бы против, ежели вы заказали себе чего-то поесть?

– Так не принято, – терпеливо пояснил я. – Было бы невежливо, если я заказал еду, а приглашенный мной гость не был бы голоден. И ему пришлось наблюдать за мной, пока я ем.

– Чудные у вас правила, вашество. Я вот думаю, ежели ты хочешь есть, то ешь.

– Вот потому тебе и надо обучиться манерам. Бабушка права.

Я ожидал, что Фома смутится, но он довольно ощерился.

– Учиться я люблю. Это всегда к месту. Никогда не угадаешь, что надобно будет в жизни знать. Я вот однажды ногу распорол на охоте. Обычно все заживало хорошо. Но в тот раз что-то не срослось. И лекарь предложил мне ногу енту оттяпать.

– О как, – поежился я.

– И пришлось мне попроситься на постой к одной бабульке, которая лесу жила, да травами правила здоровье. Еле доковылял до ее избы. Поначалу бабка та меня погнала. Говорит, мол, зачем мне лишний рот. Ты ж непутевый… – парень горько вздохнул, словно вспомнил еще о чем-то не особенно приятном. – А я пообещал ей крышу поправить, как на ноги встану. Крыша у нее просела так, что до весны бы не устояла и рухнула.

– И ты это понял, – кивнул я.

– Соврал я бабке той, – не стесняясь сообщил Фома и пояснил, – выбора у меня не было. Если она бы не взялась меня лечить, то обратно в деревню я не выбрался. Так и сгинул в том леске. И нашли бы от меня только косточки. Потому как волков в тех местах хватало.

– Дела, – протянул я, раздумывая о том, что, по сути, мало знаю о своем помощнике.

– Так вот и взялась та бабуся мне ногу пороть…

– Что? – уточнил я.

– Она уже зажила и пришлось шкуру распороть, чтоб рану прочистить. Ох и орал же я, вашество, – хохотнул парень. – Так что даже мыши со двора сбежали. Но бабулька та дело свое знала… Через пару недель я даже смог вставать на больную ногу. Потом и крышу ей поправил, и забор. И даже баню завалившуюся поставил.

– Повезло вам встретить друг друга, – кивнул я.

– Меня та бабуся научила кой-какие травы распознавать и правильно их заготавливать. Там особая наука, вашество.

– Так ты травник?

– Немного, – скромно признался помощник. – Уходить мне пришлось, когда поправился. Потому что успел вызнать, то и запомнил. Но потом пару раз пригождалось мне сорванные травы.

– Потрепала тебя жизнь, – скорее для самого себя произнес я.

Фома с какой-то невыразимой тоской вздохнул и опустил кепку, чтобы я не смог рассмотреть его глаза через зеркало заднего вида.

– Тяжело иногда приходилось, вашество. Но я крепкий. Меня так просто не прибить.

– Я хочу, чтобы ты остался в моей семье так долго как сам пожелаешь, – деловито продолжил я. – Школа для помощников принимает учеников любого возраста. Там тебя научат простым правилам этикета, манерам и основам законов. Если что-то ты уже знаешь, то сдашь экзамен…

– Экзамен? – осторожно уточнил парень. – Прям как в енституте?

– Почти, – я скрыл улыбку. – И я сразу хочу тебе сказать, что даже если ты чего-то не сможешь сдать, то это не страшно.

– Но мне же тогда корочку не оформят, – нахмурился слуга.

– А мне она и не нужна, – беспечно отмахнулся я. – Ты парень смышленый и главное ухватишь. Этого будет достаточно.

– Хорошо, – с облегчением улыбнулся Фома. – А то я переживал, что ежели не подойду, то вы меня того – турнете.

– Нет уж, – я покачал головой. – Такая корова нужна самому.

Деревенская шутка пришлась по душе моему помощнику, и он расслабился.

– Вы и сами, вашество, иногда говорите не по городскому.

– Это ты верно подметил. Каждое лето бабушка увозила меня в деревню. Там и воздух был другой и люди иные.

– Бабушка у вас строгая, – заметил слуга.

– Она справедливая и просто так никогда домашних не тиранила. Но и спуску не давала, если что не так.

– Как она на меня тогда глянула…– парень передернул плечами. – Меня аж пробрало. Будто все кости вынула и обратно вложила.

– Она сильная некромантка. К тому же долго работала судьей и опыт у нее будь здоров.

– Адвокат лучше, – пробормотал парень и смущенно пояснил, – защищать людей куда приятнее, чем решать их судьбу.

– В этом ты прав. Такой ответственности и врагу не пожелаешь.

– Хорошо тем, кто продажный, – беспечно развил свою мысль помощник. – Там уже совести нет и ничего не мучает. А ваша бабуля из другой породы.

– И ты так просто это понял? – удивился я.

– Я ж с ее дружиной во дворе успел поговорить. Они мне много чего поведали. И уважают она вашу Софью Яковлевну.

Фома притормозил у пекарни и обернулся ко мне, сияя глазами.

– Я возьму свежих булочек, вашество? Вам точно не помешают.

– Конечно, – согласился я.

Фома вышел из салона и побежал к небольшому магазинчику с вывеской «Хлеба всякие». Я проводил его взглядом и в очередной раз поразился тому, как Фома умел общаться с людьми и вызывать доверие. У него был природный дар располагать к себе собеседников. Или это свойство характера заставляло людей ощущать к нему симпатию.

Когда парень вернулся в машину, то жевал рогалик и протянул мне кулек с сухариками, присыпанными тмином.

– Погрызите, вашество. Еще горячие, только из печи.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я и на пару минут оказался занят.

У въезда в арку Фома на мгновенье затормозил и нахмурился.

– Кто-то у порога ждет, – сообщил он, закатывая машину во двор.

Я стряхнул крошки с колен и бегло осмотрел лицо в зеркало. Не хотелось мне выглядеть небрежно при внезапных посетителях.

На ступенях порога и впрямь сидела гостья. Ею оказалась невысокая приятной полноты женщина в бежевом платье и стеганном цветастом жилете, какие обычно носили работницы швейных мануфактур. Светлые песочного оттенка волосы были собраны под косынку. В руках женщина держала ридикюль, сшитый из лоскутков того же цвета, что и жилет. Она поднялась на ноги и одернула платье, приводя себя в порядок. Судя по смятому краю подола, ждала она нас долго.

– Здравы будьте, господин адвокат, – женщина поклонилась и прижала сумку к груди. – Простите, что пришла к вам в выходной. И без записи. И…

Она перевела дыхание, очевидно, пытаясь справиться с волнением.

– Добрый день, – я тепло улыбнулся посетительнице. – Меня зовут Павел Филиппович. А как вас величать?

– Зинаида Лыкова, – женщина вновь поклонилась.

– Давайте пройдем в дом, – предложил я. – Вы не откажетесь от чая с булочками?

Только тут я заметил у самой двери корзину, прикрытую салфеткой.

– Это я вам принесла, – покраснела Зинаида. – Хотела угостить. А тут какая-то еще женщина пришла и накричала на меня, что я без очереди… Но я так и не поняла, что за очередь.

– Не берите в голову, – отмахнулся я. – А вот авансом оплата не обязательна.

Я отпер дверь и взял корзину.

– Прошу вас, Зинаида.

Гостья переступила через порог и вытерла подошвы ботиночек о коврик.

– Какая приличная женщина, – воскликнула Любовь Федоровна, подлетая ко мне. – А еще тут приходила одна некультурная бабень. Орала как потерпевшая. Я ей отвесила подпопник у выхода со двора, чтобы придать ускорение.

Я приподнял бровь, чтобы показать эмоции, но Виноградова не смутилась.

– Ту кухарку в дом не приму. Так и знай. Не хватало нам в доме хамоватых селянок.

– У вас здесь красиво, – подала голос гостья.

– Если не возражаете, то пройдемте на кухню, – я направился по лестнице наверх. – Вы уж простите, но я с утра без завтрака. Лишь успел чай выпить…

– А давайте я вам на стол накрою, – неожиданно вызвалась женщина и тут же пояснила, – вы не подумайте плохого, Павел Филиппович. Я много лет работаю в едальне при мануфактуре и все сделаю в лучшем виде.

Не успел я оглянуться, как Зинаида оказалась у стола и привычным движением повязала передник, который висел на крючке. Потом вымыла натруженные ладони и принялась разбирать корзину, которую забрала из моих рук.

Я извинился и отошел в свою комнату, чтобы сменить пиджак и наскоро умыться. Взял блокнот с отрывными листами для коротких записок и карандаш.

– Извините, что не принимаю вас, как полагается, – пояснил я, возвращаясь на кухню. – День выдался насыщенным. С самого утра образовались дела…

Я замер на пороге, оглядывая стол, на котором уже разместились тарелки и блюда.

– Посуду я взяла на полке, – смущенно пояснила женщина.

– Там такая была?

– Кое-что я принесла свое, – призналась Зинаида. – Запеканка лучше сохранила тепло в керамическом судочке.

– Как скажете, – я сглотнул голодную слюну.

– Чайник я поставила на плиту, – добавила гостья. – Скоро вскипит.

– Она ничего не украла, – сообщила Виноградова, которая подозрительно осматривала еду. – Признаю, что выглядит все очень даже неплохо. Я бы и сама отведала, будь хоть немного живой. Но придется есть тебе и твоему увальню. Он, кстати, какую-то доску притащил и носится с ней, примеряя над аркой.

Я присел на стул, не уставая удивляться.

– Вот только салфеток у вас я не нашла, – подала голос Зинаида.

В этот момент боковой шкафчик отворился и с верхней полки соскользнуло несколько льняных полотенец. Они пролетели по воздуху и оказались на краю стола. Я было приготовился к женскому крику, но Зинаида удивила спокойной репликой:

– Хороший ящик. Не увидела его за холодильником.

Тут закипел чайник и гостья закинула в заварник щепоть трав, а потом несколько сушеных ягод из баночки, которую принесла.

– Барбарис и изюм, – пояснила она мне и робко улыбнулась. – Мой муж покойный очень уважал чаевничать. И научил меня заваривать знатный…

Женщина на мгновенье запнулась.

– Давно его не стало? – спросил я глухо.

– Почитай десять годков. Но жили мы хорошо. И потому я часто его вспоминаю добрым словом. Ой, – спохватилась Зинаида, – что ж я вам мешаю трапезничать. Вы ж сказали, что проголодались.

– Составьте мне компанию, – предложил я.

– Только если чай, – потупилась женщина. – У меня аппетита нет, когда я нервничаю.

– Значит, можете рассказать, чем я вам помогу. Если вас не смущает, что я буду… трапезничать.

– Как скажете, Павел Филиппович, – женщина села на стул и сложила на коленях руки. – Я много лет кухаркой работаю в едальне при мануфактуре. Работникам готовлю. Иногда и подавать приходится, когда разносчики не выходят на смену. Не так давно у нас сокращения начались. Поговаривали, что уволят только новых работников. Но куда там, – женщина вздохнула и покачала головой. – Приехали новые хозяева. Ходили такие важные и решали, какие цеха будут сдавать в аренду, а которые пустят под склады.

Я кивнул, понимая, что при этом испытывали сотрудники.

– А потом началось, – Зинаида заерзала на стуле. – То поймали заведующего закройного отдела с ворованной ватой. То начальника цеха готовой одежды с мешком пуговиц.

– Считаете это странным? – нахмурился я.

– На кой Проньке эта вата? Да и ваты у них отродясь не водилось. Да и Леньке пуговицы эти даром были не нужны.

– Думаете, что их подставляют? – предположил я.

– Конечно, ваша светлость, – женщина поднялась и наполнила одну из чашек чаем. А мне подвинула корзинку с хлебом. – Ведь при сокращении положено платить компенсацию. Но всем, кого поймали на чем-то недостойном, предложили написать заявление на увольнение по собственному желанию. При таком-то раскладе ни о какой компенсации и речь не идет.

– И многих уволить успели?

– С десяток самых видных, – вздохнула Зинаида. – А других по-тихому попросили.

– А что профсоюз?

– Профсоюз тут бессилен. Так нам и сказали: раз сами написали заявление по собственному, то и претензий никаких к нанимателю нет. А как нет? – гостья возмущенно стукнула кулачком по столу. – Понятно же, что так всех и выкинут на улицу. И плевать им, что мы эту мануфактуру за свой дом считали и работали честно столько лет. Вчера несколько работников с красильного цеха просто молча ушли, сдав пропуска. И никто не знает, как их сподобились подставить.

– Считаете, что подставили? – насторожился я.

– У каждого из них семьи. Кто б в своем уме ушел просто так. Да и утром один из работников вернулся хмельным и кричал у ворот, что найдет управу на мошенников. Дружинники вышли и накостыляли дуралею, а потом отвели к остановке трамвайной.

– Ясно, – я задумчиво пережевывал запеканку. – Значит, избавляются от работников, вынуждают увольняться по своему желанию, чтобы не выплачивать деньги за сокращение штата.

– Вот и вы все поняли, господин Чехов, – воскликнула женщина, не заметив, видимо, что сама мне все это рассказала.

– Вот, возьмите, – я протянул ей блокнот и карандаш. – Запишите название мануфактуры, имена всех уволенных, кого помните, свои данные…

Женщина заметно занервничала, но взяла блокнот.

– Павел Филиппович, не губите, но прошу вас понять меня правильно. Я к вам пришла неофициально именно потому, что не хочу огласки. Если узнают, что я обратилась к адвокату, который помогает простолюдинам, то со свету сживут.

– Не переживайте, – успокоил я гостью. – Я не стану говорить о вас. И если замечу на территории мануфактуры, то сделаю вид, что не встречал прежде.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула женщина.

– Но мне нужна информация для того, чтобы знать, с чего начать. Как я понял, помощь надобна не только вам, но и тем, кого уже успели выгнать.

– Правду про вас говорят, – пробормотала женщина и украдкой смахнула с щеки слезинку.

– Про некромантов хорошего не говорят, – заметил я осторожно.

– А вы другой, – вдруг заупрямилась Зинаида. – Слухи ходят, что адвокат Чехов простого человека уважает и не позволяет работяг обижать.

Я покосился на Любовь Федоровну, которая сидела на подоконнике и делала вид, что не подслушивает разговор. Уверен, в этих самых таинственных «слухах» есть заслуга Виноградовой. Не могли же так быстро узнать обо мне только после дела в порту и в Васильевской лавке. Остальные мелкие ситуации я даже в расчет не брал.

– Вот, – женщина протянула мне листок, густо исписанный круглыми буковками. – Я и с другой стороны написала.

– Отлично, – я вложил страницу в блокнот и сунул тот в карман. – Значит, буду разбираться.

– Только вот какая оказия, – женщина покраснела и закусила губу. – Мне ведь платить вам нечем, ваша светлость. Я вдова и денег полученных по потере кормильца хватило только на учебу дочки.

– Началось, – вздохнула Любовь Федоровна.

– Но я могу вам предложить свои услуги. Я готова приносить вам свою домашнюю готовку каждое утро хоть цельный год.

– Дожились. За еду работать предлагают адвокату, аристократу, некроманту…

Я осмотрел стол, который казался поистине царским. Отметил супницу с густой похлебкой, остатки запеканки, салат нарезанный тонкой соломкой с домашним соусом и кусочки золотистого картофеля обсыпанные ароматными специями, обложенные ломтиками телятины.

– Уточните, какой у вас оклад на мануфактуре?

– Тридцать пять, вместе с доплатой за выслугу лет, – едва слышно сказала женщина. – Если вы дадите рассрочку, то я готова платить каждый месяц…

– У меня к вам странное предложение, которое может устроить всех, – я утер рот салфеткой. – С мануфактуры вас все равно скорее всего уволят. Хотя я сделаю все, чтобы вам выплатили компенсацию.

– Спасибо.

– Но мое предложение заключается в другом. Я ищу в дом кухарку и домоправительницу. Мы живем тут вдвоем с помощником. И по будням к нам приходит секретарша. Нам нужна порядочная, умная и не болтливая женщина, которая не станет удивляться некоторым странностям в доме, – я многозначительно посмотрел на шкафчик в углу кухни.

– Правда? – прошептала Зинаида.

– Оформим договор. Буду платить вам пятьдесят рублей в месяц, если вы будете вместе с готовкой сдавать и забирать вещи в чистку раз в неделю. Если возьмете на себя уборку дома, то обсудим доплату…

– Я согласна! – выпалила женщина и добавила уже спокойнее, – И уборку тоже возьму на себя.

Уволенный модист

Проводив гостью, я вошёл в гостиную и уставился в окно.

– Выпустили все-таки тебя? – послышался ехидный голос призрака.

– Да. Правда без вашего трюка с фонарем мне пришлось бы тяжко.

– Можешь не благодарить, – отмахнулась Любовь Федоровна.

Призрак вошла в комнату и села на диванчик. Я обратил внимание, что с каждым днем ее движения выглядит более естественной. Я сел напротив, заняв кресло.

– Спасибо вам огромное, – честно ответил я. – Уж не знаю, как благодарить вас за такую заботу.

– Все ты знаешь, – усмехнулась женщина. – Розы у окна должны быть белыми. На крайний случай розовыми.

– Вы не любите красные?

– Они похожи на кровь. И не особенно приятно будет смотреть на такой оттенок.

Я не стал напоминать, что в тазу в ее комнате был венок именно такого цвета. В конце концов, она женщина и имеет право на капризы.

– Так значит решил взять в дом эту Зинаиду.

– Хорошая кухарка. И не испугалась, когда вы вынули полотенца из шкафчика. Видно, что женщина ответственная.

– Это все верно и тут с тобой даже спорить не стану. Но не думаешь ли ты, что нехорошо вышло с претендентками, которые носили в дом пробники своей стряпни. Напомню: бесплатно носили.

– Как-то я об этом не подумал, – искренне признался я. – А ведь и правда Зинаида не из числа претенденток.

– Получается, что конкурс ваш ненастоящий, – подытожила призрачная дама. – И хоть я экономить люблю. И государство обмануть в налогах не против. Но дурить работящих людей не умею. И тебе не советую.

– Как поступить, чтобы все было по совести? – спросил я.

– Что бы ты без меня делал? – Любовь Федоровна буквально расцвела. – Было бы неплохо, если всем, кто готовил все эти дни ты, княжич, выплатил компенсацию. А те, кто закупил продукты и собрался готовить в ближайшие дни, пусть принесут свои блюда, за которые получат плату. Ведь понятно, что Зинаида еще не уволилась и приступить к работе сможет не сразу.

– Спасибо за мудрый совет, – я пригладил волосы. – Вот только не уверен, что Фома все бумажки с контактами кухарок сохранил.

– Естественно, – женщина закатила глаза. – Потому я все записки скопировала в свою книгу приходов. – О как. Зачем? – удивился я.

– Потому что я привыкла, чтобы все было как надо. А вдруг бы вы с Фомой отравились? Или кто из кухарок заявил претензию? Мало ли…

– Вы просто находка, Любовь Федоровна.

– И тебе повезло, что мы живем в одном доме, – продолжила женщина с улыбкой. – К слову, а что эта за вещица?

Я взглянул на прозрачный пакет, в котором лежала расписка данная родителям Левина, и пуговица. Оказалось, что я бросил это в гостиной, когда избавлялся накануне от испачканной в крови одежды. Я взял пакет, открыл его, вынул пуговицу, повертел ее в руке. Круглая, инкрустированная агатом и логотипом мастера-портного в виде вензеля.

– Очень интересно, – пробормотал я, задумчиво рассматривая находку.

– Что? – не поняла призрак.

– Пуговица, – пояснил я. – С логотипом. Смотрите.

Я указал на вензеля мануфактуры, а затем повернул пуговицу плашмя. Любовь Федоровна встала с кресла, приблизилась ко мне.

На перламутровом торце шла вытравленная золочёной краской надпись: «Мануфактура Игоря и Олега Николаевых».

– Ее потерял тот, кто приходил подписывать заявление о кремации к семье Левина. Подозреваю, это тот самый убийцы, – пояснил я. – Это оригинальный костюм. На подделке могут поставить только логотип. Такое травление тяжело наносить в подвальных условиях.

– Ага, – кивнула женщина и рассеянно посмотрела на меня, – и что это тебе даёт?

– Такие костюмы шьют под заказ, – пояснил я. – Снимают мерки, подбирают ткань, и модист создаёт эскиз. А затем уже отдают готовую работу заказчику. В городе только один офис и несколько мастерских. И данные каждого клиента вписывают в книгу, вместе с мерками.

– То есть этот тип, которого ты ищешь, может быть записан в журнале модистки, верно?

– Очень на это надеюсь. В любом случае иных зацепок у меня нет.

Я взял со стола расписку, встал с кресла, подкинул пуговицу, поймал ее на лету, зажал в кулаке и направился к выходу.

– Ты куда? – послышался за спиной удивленный голос призрака. – Только же приехал.

– Поговорить с Николаевыми, – не оборачиваясь, ответил я.

* * *

Я спустился в офис, взял со стола адресную книгу, нашел контакты мануфактуры. Вынул из кармана телефон и набрал нужные цифры. Трубку взяли почти сразу:

– Мануфактура братьев Николаевых, – послышался в динамике приятный женский голос.

– Добрый день. Хотел бы заказать у вас костюм, – начал я. – Если я приеду к вам сегодня…

– Конечно! – перебила меня оператор. – Мы работаем до семи вечера. Как вас записать?

– Павел Филиппович Чехов, – ответил я.

– Ждём вас, – отозвалась девушка, и я сбросил звонок. И принялся искать в списке контактов номер Фомы.

– Слушаю, вашество, – сказал в трубку слуга, выходя из подвала.

– Фома, нам нужно съездить в одно место. В центре. Проспект Ольги Великой, – я смотрел через арку, как парень собирает в ладонь с коленей опилки и делает это так ловко, чтобы ни одна пылинка не упала на пол.

Я сбросил вызов, и помощник ударил себя по лбу.

– Приучили вы меня говорить по этой трубке.

– А что ты там делал?

– Буфет, – выпалил слуга, но глаза выдавали, что сказал он неправду.

– Хочет тебя удивить, – шепнула мне Любовь Федоровна. – Вывеску выточить надумал. И устроил в подполе мастерскую. Я его пугала, да все без толку. Не боится он меня вовсе после случая с сейфами.

– Кстати, а с ключами от сейфов как дела обстоят?

– Я заказал заготовки в кузне, – пояснил парень. – Отмычки нужны длинные и таких найти не вышло. После получения я выточу указанные госпожой Виноградовой выемки и зазубрины.

– Отлично.

– Нехорошо, что деньги в доме без сейфа хранятся, – вздохнул помощник. – Здесь бывают посетители. Вдруг кто проберется наверх…

– Я ему что – шутка какая-то? – возмутилась Виноградова.

– Так у нас призрак в доме.

– Женщина, – поправил меня Фома. – Нельзя рассчитывать на нее в таких вопросах. Она же не собака, вашество.

Тут даже я не нашелся с ответом. Любовь Федоровна замерла на месте с открытым ртом. И не решившись возмутиться просто растворилась в воздухе.

Я же хмыкнул и вышел из офиса. Фома обогнул меня, и остановился рядом с припаркованным «Империалом».

– Прошу, вашество, – гордо произнес он, открывая передо мной дверь.

– Спасибо.

Я сел в машину, Фома знанял место за рулём. Завел двигатель, и авто выехало со двора.

Офис мануфактуры братьев Николаевых занимал несколько этажей делового центра на проспекте Ольги Великой. Во время правления Демидовых, этот район был застроен мануфактурными зданиями, которые не смогли пережить смуту и кризис. Теперь же здесь расположились офисы торговых контор. Среди мануфактур высилось и семиэтажное нужное нам здание.

В холле дежурил скучающий дружинник. Он уточнил, к кому я прибыл и, услышав ответ, подсказал нужный этаж. И сразу потерял его мне всякий интерес. Я же пересёк холл, вызвал лифт. Створки лязгнули, впуская меня в просторную кабину. Вошёл внутрь, выбрал кнопку нужного этажа. И кабина поползла вверх.

Офис мануфактуры расположился на пятом этаже. Шестой и седьмой занимали студии модистов. В холле меня уже встречала улыбающаяся девушка-администратор:

– Мастер Чехов? – уточнила она, и едва я кивнул, продолжила:

– Прошу за мной.

Она указала в сторону стойки, и я последовал за ней.

– Какой костюм вы хотите? Я про стиль, покрой, ткань, – начала было она, перебирая журналы с образцами.

– У вас можно пообщаться с модистом? – уточнил я, перебивая девушку.

Та нахмурилась, но кивнула:

– Разумеется. Вы можете выбрать определенного мастера, и обсудить с ним все интересующие вас вопросы. Кто из них вам нужен? Вы определились с именем?

– Тот, кто пошил вот этот костюм, – я достал из кармана пуговицу и выложил ее на стойку. Девушка взяла кругляш, повертела его в руке. Вздохнула и вернула его мне:

– Не знаю, где вы ее взяли, но это работа мастера Константина Веленцева. К сожалению, он давно у нас не творит.

– Вот как? – удивился я. – Почему же?

Девушка покачала головой:

– Этого я вам сказать не могу, мастер Чехов.

– Хорошо, – вздохнул я.

– Мы можем предложить вам работы десятка других модистов, – начала было девушка, но я заявил:

– Увы, мне очень понравился именно этот покрой.

Администраторша застыла, словно обдумывая, стоит ли говорить. А затем все же решилась:

– Права на этот покрой принадлежат нашей мануфактуре. И вы можете…

– Я не хочу костюм, который уже есть у кого-то, – отрезал я. – Мне нужна одежда руки этого мастера.

Девушка тяжело вздохнула, быстро поняв, что уговорить избалованного аристократа у нее не получится:

– В таком случае мы ничем не можем вам помочь, мастер Чехов…

– Всего хорошего, – сказал я, забрал со стойки пуговицу, сунул ее в карман и направился прочь.

* * *

На пороге делового центра стояли и курили две девушки. И выглядели они, мягко скажем, необычно. Пряди волос были выкрашены в разные цвета, а одежда была им явно не по размеру. Словно бы вещи достались им от старших братьев. Ну или сестер. Плечи огромных кофт болтались почти на уровне локтей, широкие рукава были закатаны, чтобы не спадали на ладони. Свободные синие штаны из плотной ткани держались на бедрах, открывая полоски бледной кожи поясниц. А завершал образ тяжёлые красные ботинки с логотипом «Лекарь Мартин». Такие обычно носили портовые рабочие, чтобы сорвавшийся с крана ящик не раздробил стопу. Толстая кожа и металлические вставки на носах надёжно защищали ногу.

Рядом с девушками стоял Фома и вполголоса обсуждал что-то с барышнями. Вид у помощника при этом был довольный. Как у кота, который объелся сметаны. Девушки мило улыбались и хихикая рассказывали что-то парню.

– Быстро вы, вашество, – произнес слуга, едва только я вышел из здания.

Девушки обернулись, и я заметил на их лицах одинаковый черный макияж. Словно бы они прибыли в деловой центр прямо с похорон. А на поясах висели прикрепленные пропуски на работу. Судя по пластиковым карточкам, трудились они модистками на мануфактуре.

– Доброго дня, барышни, – поприветствовал я их.

– Здравствуйте, мастер Чехов, – почти в один голос ответили те.

– Заказали костюм? – поинтересовалась одна из барышень.

Я покачал головой:

– Увы. Мастер, работа которого меня заинтересовала, больше не числится на вашей мануфактуре.

Девушки настороженно переглянулись.

– Дарья и Валентина как раз домой собирались, вашество, это я их заговорил, – начал Фома и быстро мне подмигнул. – Их в выходной на мануфактуру эту вызвали. Может быть отвезем их до дома?

Я посмотрел за девушек. Те снова переглянулись и кивнули:

– Мы не против, мастер Чехов, – ответила одна. – Я Дарья. А это моя подруга Валентина.

Вторая девушка кивнула.

– Меня зовут Павел Филиппович Чехов, – представился я. – Ну а Фому вы уже знаете.

Девушки посмотрели на стоявшего слугу и улыбнулись: