Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 236 (всего у книги 339 страниц)

Глава 15. Волшебная тетрадь

Приговор оглашали долго. Судья монотонно перечисляла эпизоды преступлений, в которых обвинялся Анатолий Викторович. Сидя на одном из стульев в зале суда, я слушал речь скорее тезисно. По итогу Свиридов избежал наказания по части эпизодов в связи с истечением срока давности. Но по содействию разбойному делу его признали виновным, с учетом снисхождения. Судья отметила, что Свиридов много лет верой и правдой служил Империи. Также она сделала акцент на том, что ее бывший коллега оказался втянут в темные дела против своей воли. Мне подумалось, что судья мысленно ставила себя на место преступника. Быть может, у нее самой за все время службы случались истории, в которых приходилось переступать на темную сторону.

Пару раз я ловил на себе ее тяжелый взгляд, но она тотчас отводила.

– …и назначить ему наказание в виде бессрочной ссылки со сроком надзора жандармерии в двадцать лет, – закончила судья и отложила на стол листы. – С сохранением дворянского титула, но лишением всех заслуг и регалий, полученных на посту судьи, и с пожизненным запретом занимать указанную должность.

В зале раздались тихие шепотки. Я довольно вздохнул: такой приговор устраивал всех. Из влиятельного человека, Анатолий Викторович превратился в обычного старика, который будет тихо доживать свой век за пределами столицы. А еще теперь Свиридову нужно будет встать на учет в отделе жандармерии по месту пребывания и отмечаться там трижды в неделю. Скорее всего, он переквалифицируется в купцы или промышленники, потому что про конфискацию имущества и денежных средств судья в приговоре не упомянула. Но при этом его дочерям ничего не помешает построить карьеру в любой сфере.

Я осмотрел сидевших в зале людей. Белова и Шуйский, который расположились рядом друг с другом, не могли сдержать довольных улыбок. Невольно я отметил, что они хорошо смотрятся вместе. Только слепой не заметил бы, что князь посматривает на свою спутницу с гордостью. Дело дошло до суда, а значит, скоро следователя по этому делу ждет повышение.

Удовлетворенным казался и Свиридов, который, очевидно, не собирался обжаловать приговор. Он не был дураком и понимал, что избежал незавидной участи каторжника. Полагаю, Анатолий Викторович уже распланировал свою жизнь на ближайшие десятилетия и не боялся будущего.

Заседание закончилось. Свиридов поднялся на ноги и неспешно качнулся с пятки на носок. Потом повел плечами, будто разгоняя кровь в застывших от долгой неподвижности мышцах. Затем он неспешно застегнул пиджак и поправил узел галстука. Лишь очень внимательный человек смог бы заметить испарину над его верхней губой. Он утер ее платком и сунул его в карман пиджака. А потом повернулся ко мне. Я не ожидал, что бывший судья подойдет ко мне, и торопливо поднялся на ноги.

– В молодости меня тоже не подводили колени, – негромко заметил Анатолий Викторович с усмешкой. – Сейчас же, поднимаясь с кресла, я замечаю, что ноги уже не такие крепкие, как раньше.

– Вы еще не так стары, – ответил я с вежливой улыбкой.

– Согласен. Впереди у меня годы. И я потрачу их на себя. Наконец, смогу заняться садом, как когда-то хотел. Быть может, даже выведу особенный сорт яблок, – он хитро прищурился. – Еще вчера я принадлежал не себе, а службе. А теперь все изменилось! Так что вы оказали мне услугу, Павел Филиппович. Я это понял не сразу. И однажды даже смогу смириться…

Он замолчал, бросив короткий взгляд на Нечаеву, которая встала рядом со мной.

– Я могу поздравить вас с помолвкой, – усмехнулся бывший судья.

– Нас, – подала голос девушка, и Свиридов коротко кивнул.

– Желаю вам долгих лет и всего прочего… – произнес Анатолий Викторович, отчего-то не решаясь посмотреть на мою невесту. – А мне, пожалуй, пора.

– Доброго пути, – пожелал я, надеясь, что Свиридов не захочет подать мне руку.

Мы ограничились кивками, и бывший судья бодро зашагал к выходу. Он покинул помещение без конвоя. А следом за ним потянулись его адвокаты и сопровождение.

– Как вам? – спросил я у Нечаевой.

– Интересное заседание, – ответила девушка. – Не думала, что обычный судья может обвиняться в таком количестве преступлений. Получение взятки, участие в разбойной организации, сокрытие улик… Ему повезло, что у части деяний истек срок давности. Иначе досудебное соглашение могло бы и не сработать.

Я только кивнул. Судья вполне была способна вынести вердикт по своему усмотрению, заподозрив заговор между обвинением и защитой. И посчитав соглашение слишком мягким, дать Свиридову вполне реальный срок на каторге.

– Поэтому Свиридов и нанимал адвокатов. А потому он был так рад, услышав вердикт.

– Спасибо, что взяли меня с собой на заседание, – произнесла Арина Родионовна. – Это был очень интересный опыт.

– Рад, что вам понравилось, – ответил я. – Но мне хотелось бы посещать с вами другие мероприятия. Надеюсь, что в ближайшее время у нас получится выбраться куда-нибудь в приличное место. Идемте?

Я предложил руку Арине Родионовне. Девушка положила ладонь на сгиб моего плеча, и мы направились к дверям, где и столкнулись с Шуйским и Алисой. Те ожидали нас у выхода.

– Поздравляю вас с раскрытым делом, – начал я, поравнявшись с ними.

– И вам спасибо, что помогли найти свидетеля и выступить экспертом на заседании, – ответила Алиса, поправляя воротник кителя.

– Может быть, отметим это? – спросил Дмитрий, и я удивленно поднял бровь. Такое предложение от начальника охранного отделения было, мягко скажем, необычным.

Взглянув на часы, я с сожалением покачал головой:

– Увы, после обеда у меня назначен прием, который пришлось перенести из-за сегодняшнего заседания.

– Что ж, быть может, в другой раз, – вздохнул Шуйский, и мне показалось, что в его голосе послышалось искреннее сожаление.

– Давайте выберем день? – предложил я.

Дмитрий Васильевич улыбнулся:

– Зная ваш плотный график, этот другой раз может наступить очень нескоро.

– Или вообще никогда, – добавила Белова с нервным смешком.

– Ну, церемонию вступления в титул я точно не пропущу, – ответил я. – Кстати, когда состоится сие мероприятие?

– Приказ о награждении уже подписан и направлен в канцелярию императора, – ответил за девушку Шуйский. – Так что надеемся, что уже скоро.

– Вы оставите свою фамилию? – спросила Нечаева.

– Батюшка тоже отчего-то решил, что я захочу сменить фамилию, – усмехнулась девушка. – Но я оставлю все как есть. Мой отец – достойный человек, хотя теперь он решил, что покупать титул ему незачем.

Белова улыбнулась и пожала плечами.

– Он ведь хотел сделать это для меня. Чтобы я получила отчество. Ему самому оно было незачем.

– Ваш батюшка достойный человек. Это главное, – вдруг заявил Шуйский. – Оттого, что у меня появилось отчество, я не стал другим человеком. Я остался собой.

Алиса дернулась, словно собиралась обнять князя, но остановилась и нервно поправила упавший на лоб локон рыжих волос.

– Вы правы, – согласился я, и мы обменялись с Беловой взглядами, которые говорили больше слов.

Она протянула мне руку, и я с чувством ее пожал. Мы зашагали по коридору в сторону выхода.

На крыльцо здания суда мы вышли аккурат в тот момент, когда машина Свиридова выезжала за ворота. Оцепление жандармов не пропустило посторонних к зданию, так что на выходе бывшего судью не окружили любопытные репортеры.

– Скорее всего, они попытаются узнать подробности заседания у особняка, – пробормотал Шуйский, наблюдая, как толпа провожает черное авто.

– Думаю, вы номер два в их списке, – произнес я. – Как группа, которая смогла распутать сложное дело о взяточничестве и сращивании системы с криминалом.

– Буквально герои, которых заслуживает этот город, – вставила Нечаева.

– А если вы появитесь перед репортерами вдвоем… – продолжил я подливать масла в огонь.

Шуйский и Белова переглянулись. И Алиса зябко поежилась, словно ей на миг стало холодно. Видимо, такой расклад не вписывался в их планы.

– Надеюсь, отдел по работе с репортерами уже назначил конференцию, – произнес Шуйский, и Алиса как-то странно покосилась на него.

Мне подумалось, что вчерашняя лицеистка и стажер жандармерии очень боится выступать на конференции и отвечать на неудобные вопросы.

– Эх, назначить бы специального человека для общения с репортерами! – произнесла Белова. – Чтобы не отвлекать жандармов от работы.

– Хорошая идея, – ответил Дмитрий. – Человека, который умеет общаться с репортерами от лица жандармерии. Кого-то способного складно говорить и разбираться в законах.

– И еще этот человек должен вызывать доверие и нравится людям, – подхватила Алиса.

– Такое предложение нужно обдумать, – кивнул князь, бросив на меня проницательный взгляд.

На этом мы и попрощались. Я сослался на прием, который должен был вот-вот начаться, и мы с Нечаевой направились к машине. Шуйский с Беловой покинули территорию вместе с жандармами.

Уже на парковке я понял, что Арине Родионовне будет некомфортно в одном салоне с Гришаней. Поэтому пришлось вызвать такси, хотя моя спутница и противилась такому решению.

– До офиса ехать не так долго, – растерянно произнесла она. – Все будет хорошо.

Но я все же махнул рукой свободному извозчику, и он тотчас подкатил к нам.

– Мне будет спокойнее, если вам не придется ехать с этим человеком в одной машине, – пояснил я.

– Вы не доверяете мне или ему? – уточнила девушка, усмехнувшись. – Полагаете, что я попытаюсь выцарапать ему глаза?

– Пока Гришаня для нас посторонний, – честно ответил я. – И в свете того, что я о нем узнал, не хотелось бы, чтобы он делал выводы относительно вашей природы. Не удивлюсь, если его натура пожелает спровоцировать нападение.

– Очень может быть, – нехотя согласилась девушка и позволила мне открыть перед ней дверь в салон.

– Встретимся в офисе, – произнес я на прощание. Сам же направился к машине Гришани.

– Ну? Как прошло? – живо поинтересовался парень, едва я сел на задний диванчик.

– По плану, – ответил я. – Свиридов получил бессрочную ссылку с запретом занимать судейский пост и рекомендациями тихо встретить старость где-нибудь в Московии. Под пристальным присмотром жандармов.

– Ага, – пробормотал водитель, заводя двигатель. – Вот оно что.

Голос парня прозвучал слегка расстроенно. Но свои истинные эмоции Гришаня умело скрыл. Машина неспешно покатила к офису, я же откинулся на заднее сиденье и довольно вздохнул. Одно дело, наконец, завершилось. Теперь необходимо провести прием клиентов, а затем разобраться с полным странностей делом Миши…

А еще надобно как можно быстрее найти Щукина, который отчего-то упорно не хочет покидать город, чтобы залечь на дно. И как я не старался попытаться понять его, мотивы бывшего жандарма оставались для меня загадкой. Он не сможет подобраться ко мне или бабушке. Маргарита находится в монастыре, и даже если Щукин соберет целую армию призраков, они не смогут попасть на святую землю. Отца же охраняли шаманы нового отделения. И Щукин уже наверняка об этом знает. Знает он и то, что по его следу идет не только жандармерия, но и кустодии. Но тем не менее продолжает напоминать о себе.

– Прибыли, мастер.

Погруженный в раздумья, я и не заметил, как машина въехала в арку двора, но голос Гришани привел меня в чувство.

– Спасибо.

Я вышел из авто, поднялся по ступеням крыльца и открыл дверь в жилое крыло, чтобы оттуда наблюдать за тем, что творится в приемной:

– Будете мне дерзить, я вас совсем отменю!

Голос Яблоковой был первым, что я услышал от дверей. У стола секретаря стояли двое мужчин, один из которых, судя по одежде и манере держаться, был явно из аристократов. Это был мужчина за сорок. Он стоял ко мне вполоборота, и я мог рассмотреть на его холодном лице гримасу презрения. Вторым же был парень лет двадцати, явно секретарь первого. В руке он держал кожаный портфель. За столом же, откинувшись на спинку кресла, сидела Людмила Федоровна, и вид у нее был раздраженным.

– Отмените? – не понял аристократ.

Яблокова открыла верхний ящик стола, достала тетрадку с черной обложкой, на которой было выведено белым карандашом «Тетрадь отмены».

– Впишу вас в эту вот тетрадку, и вы никогда не попадете на прием к мастеру Чехову, – язвительно произнесла она, повертев книжицей перед гостями. – Павел Филиппович – лучший адвокат города, даром что стажер. К нему запись за полгода. Поэтому хамов и грубиянов я записываю в эту вот тетрадку. Если ваше имя в ней окажется, то будь вы даже хозяином Камчатки – к некроманту нашему не попадете. Это я вам гарантирую. Но вы можете проверить…

С этими словами женщина медленно распахнула тетрадь и взялась за ручку.

– Как правильно: «аблигация» или… – пробормотала она себе под нос.

Мужчины быстро переглянулись, презрительная маска мигом сползла с лица аристократа:

– Зачем же сразу отменять? – залебезил он, пытаясь изобразить некое подобие смирения. – Простите, наше знакомство началось не с того. И я приношу свои искренние извинения. Надеюсь, вы примете это в знак примирения.

Он кивнул спутнику, и тот достал из портфеля коробку конфет и бутылку янтарного напитка. Яблокова со скучающим видом приняла дары, небрежно бросила конфеты в верхний ящик стола, а бутылку повертела в руке.

– Десятилетний, – тоскливо вздохнула она. – Ладно, вы прощены. Приходите…

Она открыла лежавшую на столе белую тетрадь, принялась листать страницы.

– Ага, вот. Есть окно в шесть вечера, – произнесла она. – Могу записать вас. Но имейте в виду, прием будет в порядке живой очереди. И перед вами скорее всего будет… торговец рыбой с рынка на Невской. Фамилия у него шикарная – Крохоборов. Замечательный человек, скажу я вам! Принес для некроманта здоровенную копченую рыбину. Такую, которая будет на столе не один день появляться. И каждый раз Павел Филиппович будет вспоминать о таком заботливом клиенте. Я так точно напомню. Понимаете, за каким человеком вы в очереди стоите?

– Записывайте, – обреченно произнес мужчина. – Тогда до встречи?

Он улыбнулся, и в этот раз улыбка вышла более убедительной.

– До нее самой, – холодно ответила Яблокова, не удостоив аристократа взглядом, и мужчины направились к выходу.

Я отошел к лестнице, чтобы не попасть в поле зрения незнакомцев.

– Что за баба… – прошипел дворянин.

– Прошу вас, тут же могут быть призраки, – взмолился секретарь.

– И что? – не понял начальник.

– Вдруг доложат через некроманта о том, как вы отзывались…

И только когда дверь за ними закрылась, я вышел из своего укрытия.

– Как прошел прием?

– Ох и сложная это задача, Павел Филиппович! – произнесла Яблокова. – Должен ты мне теперь по гроб жизни. И после него тоже. Ты же некромант. Прут, торопятся, всяк старается без очереди пролезть. Но я устроила прием в порядке записи. Начнется с часу дня. Но теперь пойду я, пожалуй. Там уже по телевизору сейчас «Несчастливы порознь» начнутся.

– Что? – не понял я.

– Да сериал один интересный, – ответила Яблокова. Она встала с кресла, потянулась, поправила пояс платья. А потом открыла верхний ящик стола и принялась выкладывать на стол конфеты, шоколадки и прочие сладкие лакомства. Из-под стола она вынула банку с медом и небольшой мешок с печатью чайной компании.

– А что за тетрадь отмены? Много там несчастных накопилось? – поинтересовался я, сделав вид, что не заметил, как Яблокова спокойно забирает собранную с посетителей мзду.

– Добрая я сегодня, – вздохнула секретарь. – Так что никого. Так, больше говорила, чтобы страху нагнать. Ярослав!

– Здесь я, – тут же откликнулся появившийся из стены призрак.

– Найди какую-нибудь корзину для податей, – распорядилась Яблокова. Бывший культист кивнул и исчез.

– Неплохие сборы, – отметил я.

– А нечего было хамить, – ответила Людмила Федоровна. – Все отчего-то думают, что секретарь – это вышколенный обслуживающий персонал, с которым на повышенных тонах говорить можно. Были бы чуточку вежливее, глядишь, и не пришлось бы откупаться. Вот будет им наука!

– Вот.

Призрак поставил на стол плетеное лукошко, в которое Яблокова сгребла подношения. Пару шоколадок она вернула в стол, видимо, для Арины Родионовны, и обратилась к культисту:

– Передай Евсееву. Пусть возьмет себе все, что пожелает. Остальное отнесет в приют для детворы. А вот это, – она ткнула пальцем в мешок с чаем, – в лавку на углу. И пусть велит им продавать этот мешок всем, кто хочет угодить мастеру Чехову. А потом мы будем им эту гадость возвращать за полцены.

– Плохой чай? – усмехнулся я.

– Гадость редкая. Даром что дорогая, – кивнула Яблокова, сунув подмышку бутылку с хмельным. – А это мне смазывать… царапины всякие сердечные. Ладно, Павел Филиппович, это было, как говорит молодежь, очень сложное и интересное испытание. Но мне пора. Ярослав, передай Борису и Василию, что сериал скоро начнется.

– Все уже ждут вас у дверей комнаты, – ответил культист.

– Тогда идем, – распорядилась Яблокова и направилась к лестнице.

Призрак последовал за ней с корзиной в руках, оставив меня в приемной одного.

Глава 16. Дела

Прием продлился до самого вечера. И по счастью я обошелся только консультациями. В основном они были банальными и не требовали особенных советов.

Но вот один из клиентов смог меня озадачить. Он пожаловался на обман и просил консультации по разводу.

– Я когда надумал жениться, то девица показалась мне достойной и тихой, – сообщил мужчина средних лет в добротном костюме с заплатками на локтях и начищенных до блеска ботинках. – Мне подумалось, что с ней не будет проблем. Я даже согласился на то, что приданого у нее практически нет. Всего ничего – захудалая деревенька где-то неподалеку от Новорильска на три двора. Знаете, наверно, какое это захолустье?

– Наслышан, – скупо отозвался я.

– Девица хоть и без отчества, но с хорошим образованием, из приличной семьи титулованного военного. Книги любит. Скупает их пачками и ставит на полки, – с некой долей гордости сообщил посетитель. – Музицирует еще. Хоть и не особо талантливо. Но старательно. Я даже купил пианино. А комнату завесил коврами, чтобы звуки оставались внутри. Да и супружница моя очень уважает ковры.

– Так в чем же проблема? – терпеливо уточнил я. – Пока вы говорите лишь комплименты своей супруге.

– Все так, – вздохнул клиент и вынул из кармана часы. В свете солнечных лучей заискрились бриллианты. – Мне казалось, что, взяв себе жену из провинции, я обрету покорную и тихую девицу. Однако меня обманули, Павел Филиппович!

Яблокова старательно записала напротив имени клиента «ворчливый и сам не знает, чего ему надобно». И мне подумалось, что она была права. Но я все же решил выяснить подробности

– Евгений Савельевич, вы имеете в виду репутацию девицы? С ней что-то не так?

– Ее папенька был переведен на службу куда-то ближе к границе. И он пожелал оставить дочь в столице. Я полагал, что папенька еёйный просто души не чает в дитятке и не хотел, чтобы бедняжка страдала от казарменной жизни. Но сейчас мне думается, что старый черт просто сбагрил мне эту…

Мужчина покраснел и ударил кулаком себя по колену.

– Простите мне мою несдержанность, мастер Чехов. Но я надеялся, что мой первый и единственный брак принесет мне радость. Однако в моем доме поселилась капризная и взбалмошная девица, которая не умеет вести хозяйство, не желает уважать мою маменьку, и к тому же, мне кажется, что она таскает из буфета хмельное. Не много. Но сам факт, что дама позволяет себе такое – это возмутительно.

– Ужас, – я покачал головой и спрятал улыбку за покашливанием в кулак.

– Развестись с ней я не могу, потому как заключил с его папенькой соглашение.

– Вы же не получили приданое, – нахмурился я.

– Тесть вынудил меня подписать бумаги о том, при разводе я должен буду выплачивать бывшей супруге алименты до тех пор, пока она не выйдет замуж повторно на тех же условиях. Проходимец заявил, что таким образом он страхует будущее своей единственной драгоценной дочери. Я был очарован ею, Павел Филиппович. Девушка и впрямь хороша собой, и при встречах она молчала. Лишь кивала, со всем соглашаясь. А стоило нам расписаться и приехать в дом к маменьке, как она открыла рот.

– Так может, вам стоит выплатить ей содержание. Если она молода и красива, то вполне может найти себе другого супруга.

– Никто в здравом уме не жениться на этой даме, – простонал мужчина. – Таких дураков в Петрограде больше не найти.

– Напрасно вы так считаете, – возразил я и добавил, – Дураков в столице достаточно.

– Она будет довольна алиментами и не станет искать супруга.

– Насколько она молода? – уточнил я.

– А вы не женат? – тотчас оживился клиент. – Марфушечка на самом деле не такая и дурная баба. Может, с молодым супругом она и расцветет.

– Марфуша? – переспросил я и сглотнул.

– Красивое имя, – закивал мужчина.

– Из Новорильска, – я откашлялся.

– Из него самого. У нее кристальное прошлое. Никаких порочащих связей…

– Я могу вам дать хороший совет, Евгений Савельевич, – перебил я мужчину. – Вам необходимо действовать с хитростью, если вы решите сбыть с рук свою супругу.

– Слушаю, – клиент подался вперед, переместившись на самый край сиденья кресла.

– Наймите умную служанку. Такую, чтобы имела опыт работы в более богатом доме. И дайте ей задание, рассказывать о роскошных приемах, на которых вы никогда не бываете. О балах, о раутах.

– И чем мне это поможет?

– Раз Марфуша достаточно хитра, чтобы молчать до поры до времени, то сумеет держать свой норов в узде. И сама захочет себе более богатого мужа.

– Считаете меня недостаточно хорошим? – неожиданно возмутился Евгений Савельевич.

– Вы намерены развестись, – напомнил я.

– Ну… да, – произнес он с горьким вздохом. – И как я смогу убедить нового дурака, чтобы тот подписал контракт и избавил меня от этого сокровища?

– Поводите девушку по салонам и ресторанам. Покажите ее свету. Раз она красива, то это поможет найти того, кто оценит ее внешность. Но сначала пригласите ей учителя по этикету.

– Тут вы правы. Марфуша бывает обескураживающе откровенной. Ей не помешают уроки.

– Займитесь ее образованием и дайте ей понять, что это нужно для того, чтобы войти в высшее общество.

– И думаете, она променяет меня на кого-то другого? – клиент обиженно надул губы.

Я обвел фразу «сам не знает, чего ему надобно» ручкой и поставил рядом восклицательный знак.

– Решать вам, – я пожал плечами. – Вы ведь недовольны супругой.

– Маменька говорит, что содержать жену очень дорого. Вот я и подумал…

– Вы не бедны, – я усмехнулся, взглянув на часы, которые мужчина тотчас вернул в карман.

– Все так, – кивнул Евгений Савельевич. – У семьи есть доля в пароходстве. Но мы привыкли жить в строгости. Но вот с этим соглашением я просчитался.

Евгений Савельевич еще поворчал немного и ушел. Я недоуменно посмотрел ему вслед и мысленно пожелал удачи с Марфушей, от которой он вроде как и не хотел избавляться. И понадеялся, что судьба никогда не сведет меня с этой особой.

Очередной клиент был обижен соседом, который решил также торговать рыбой, но принялся подсовывать в товар конкурента тухлые тушки морских гадов.

– У него есть талант хроноса от деда. Не особенно сильный, но для того, чтобы заставить испорченную рыбу не источать запах хватает. Вот он сунет эту рыбину ко мне на прилавок. А та через час начинает невероятно смердеть. Это плохо для продаж. Все покупатели от меня разбегутся от такой славы.

– Что ж, – я протянул торговцу картонный прямоугольник. – Покажите соседу мою визитку и намекните, что если каверзы продолжаться, то к нему пожалует в гости сам некромант. И конечно же, мы подадим на него в суд. А если это его не отрезвит, то дайте понять, что о его проделках хроноса вы сообщите… – я понизил голос, чтобы произнести почти шепотом, – кустодиям. Они ведь ведут учет людей с этим даром.

– Правда? – изумился клиент.

– Главное – говорите это негромко и оглянитесь на последнем слове, словно опасаетесь, что вас подслушивают.

– Спасибо, Павел Филиппович.

Торговец был в восторге и заговорщическим тоном сообщил, что исполнил наказ секретаря и теперь станет отвозить излишки улова в приют:

– Это ваше право, – смутился я.

– Ваша помощница мне глаза открыла. Сказала, что доброе дело не обязательно должно приносить прибыль.

Я откашлялся, подумав, что воскрешение изменило Людмилу Федоровну. Раньше она тряслась над каждым рублем, а сейчас рекомендует заниматься благотворительностью. Крохоборов поблагодарил меня за консультацию и покинул кабинет.

Последними же посетителями был тот самый аристократ, которого я видел в приемной, когда вернулся домой.

– Добрый вечер, Павел Филиппович, – поприветствовал он меня, входя в кабинет. – Меня зовут Егор Федорович

– Полянский, – продолжил я, рассмотрев герб на пиджаке. – Прошу, проходите.

Я указал на свободное кресло, и мужчина прошел в кабинет:

– Могу ли я полюбопытствовать, где ваш предыдущий секретарь? – уточнил он, усаживаясь в кресло. – Когда я был у вас днем, в приемной меня встретила другая женщина.

– Она вынужденно подменяла моего секретаря, – ответил я. – Нас с Нечаевой вызвали на судебное заседание, и…

Лицо мужчины погрустнело. Я лишь в этот момент заметил, что на нем свежая рубашка, в кармане пиджака шелковый платок, а волосы недавно уложены у цирюльника.

– Жаль, – со вздохом произнес он. – Такая роковая женщина. Вы не подскажете ее контакты?

– Хотите нанять ее в секретари? – удивился я.

Мужчина вздохнул и развел руки в стороны, словно признаваясь в том, что я открыл его тайну.

– Хороших секретарей мало, – ответил Полянский. – Они буквально на вес золота. А здесь…

Мужчина аж закатил глаза:

– Она ломает все шаблоны, которым учат в школах секретарей. Быть безукоризненно вышколенным, пытаться угодить и прочее. Ваша Елисеева… кажется, так она представилась, она настоящая. Живая. И этим она подкупает. Она презирает титулы и общается со всеми одинаково, словно имеет право говорить что пожелает. Да, сперва ее манера разговора вызывает шок. И даже злость. Но затем я осознал, что со мной никто так не говорил со времен Смуты. Лишь тогда люди позволяли себя не замечать чужих титулов. Это были лихие времена, но было в них что-то дикое и необузданное. Что-то свежее, будто ветер в парусах после долгого штиля. Ваша Елисеева – невероятная женщина…

Он мечтательно протянул последнюю фразу. Из чего я сделал вывод, что мастер Полянский хочет видеть Яблокову не только в качестве секретаря. Хорошо, что Людмила Федоровна решила назваться другой фамилией и сменила облик с помощью кудрей и макияжа, устроив этот перформанс.

– Увы, я не могу разглашать личные данные, – произнес я, стараясь добавить в голос как можно больше сожаления.

– Понимаю, – со вздохом ответил Полянский. – Придется нанимать сыщика. Жаль, очень жаль.

Я только покачал головой. Удивительно, как за столь короткий период Елисеева смогла очаровать аристократа из старой семьи. Да еще и каким способом: просто нахамив ему. И теперь же Егор Федорович готов даже нанять сыщика, до того его занимала личность Яблоковой. Мне подумалось, что это может стать проблемой.

– Итак, по какому вопросу прибыли? – уточнил я, чтобы перевести тему разговора.

– А, да пустяк. Хочу попросить вас поработать консультантом, – ответил Полянский. – Я наслышан, что вы работаете с Галицким, и Кристина Николаева, которая хотела поглотить его мануфактуру, отстала от несчастного промышленника.

– А у вас есть какие-то проблемы? – спросил я, слегка хмурясь.

– Не у меня, – произнес гость. – Я же потомственный дворянин, а значит, работаю на государевой службе. Но у меня есть знакомый, который пытается отбиться от нападок одной крупной организации.

– Вот как? – удивленно поднял я бровь. – И что же это за человек? Промышленник?

Полянский досадливо поморщился и ослабил шейный платок, который, вероятно, давил ему на горло. Стало очевидно, что мужчина старательно выбирал наряд, чтобы прийти сюда во второй раз.

– Не промышленник. Землевладелец. Одна очень крупная агропромышленная компания хочет подмять его маленькое предприятие. А знаете, как бывает в таких случаях. То у животных чуму найдут, то вдруг земля становится жутко вредной и не дает хороших трав. И даже талантливые природники не могут с ней сладить. Я же, увы, никак не могу ему помочь.

– Что за землевладелец? – уточнил я.

– Михаил Кочергин, – ответил мужчина. – Он владеет землей за городом и пытается развивать свое хозяйство. Хочет поставлять в столицу свежую продукцию высокого качества.

– Хорошо, пусть приходит, – согласился я. – И мы все обсудим. Простите, Егор Федорович, но я хочу пообщаться с ним лично. Решать дела надо с заказчиком. Посредничество тут может пойти во вред клиенту.

– Понимаю. Про вас ходит молва, что вы беретесь только за дела людей, чьи права реально нарушены. Так сказать, защищаете невинных. И не станете портить себе репутацию, влезая в грязное дело.

– Стараюсь помогать людям по мере возможности, – сухо ответил я.

– Спасибо, Павел Филиппович.

Мужчина и встал с кресла. Вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и положил его на край стола:

– Вот.

Но я только покачал головой:

– Не нужно. Я еще не решил, браться ли за это дело.

Полянский улыбнулся, выдержал паузу и нехотя забрал конверт.

– Это всего лишь плата за отнятое у вас время, – мужчина усмехнулся.

– Если желаете, то можете отдать эти деньги приюту, – предложил я.

– Я против подобного расточительства. Сирот содержат на наши налоги. Полагаю, что этого достаточно.

– Как скажете, – кивнул я.

– Все же, про вас говорят правду, – произнес мужчина и направился к порогу.

Я же откинулся на спинку кресла и вздохнул. До чего ж разные люди проходят через мой кабинет. А через несколько мгновений, дверь открылась.

– Павел Филиппович, судя по записям госпожи Елисеевой, – девушка мне подмигнула, давая понять, что оценила выходку Яблоковой, – прием на сегодня окончен. Я заполнила все карточки и закрыла дела. Кроме мастера Полянского.

– Он приходил просить за своего знакомого, Кочергина, – ответил я. – Так что пока я еще не решил, стоит ли за это дело браться.

– Михаила Кочергина? – уточнила девушка.

– Знаете его? – заинтересовался я.

– Исключительно из городских сплетен, – ответила Нечаева. – Он один из немногих помещиков, которые все еще пытаются сопротивляться натиску агропромышленных компаний.

– Вот оно что, – пробормотал я. – Ладно, обсудим проблему Корчагина при встрече. Если работа закончена, может быть, выпьем чаю?

– Я уже и стол в гостиной накрыла, – послышался из приемной голос Яблоковой. – Вас ждут бутерброды с копченой рыбой. И скажу я вам – они шикарные.

– Идемте, – улыбнулась девушка. И я встал с кресла.

* * *

Звонок телефона застиг меня, когда мы уже поднялись с Ариной Родионовной в гостиную. Я вынул аппарат из кармана, взглянул на экран. Удивленно поднял бровь: