Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 106 (всего у книги 339 страниц)

Моцарт и Сальери

Доставщик и правда ждал меня в гостиной. Спокойно пил чай и беседовал о чем-то с Лаврентием Лавовичем. Заметив меня, он поставил чашку на стол и вскочил с кресла:

– Павел Филиппович, я установил телевизор и антенну. Ну, точнее установил не совсем я, – быстро поправился он и покраснел.

– Любовь Федоровна не выпустила его на крышу после того, как оттуда упал кусок черепицы, – пояснил лекарь. – Сказала, что если он сорвется, то еще одного призрака она в доме не потерпит. Поэтому все работы на высоте Виноградова провела сама.

– Но я собирался все сделать самостоятельно. И не виноват, что ваша хозяйка меня туда не пустила.

– Все в порядке. Я все равно оплачу вам заказанную услугу.

– Ваша хозяйка уже отдала деньги. В общем, телевизор работает, – улыбнулся Митя. – Подпишите, пожалуйста, бумаги.

Он взял лежащие на краю стола листы и протянул их мне:

– Где галочки, – пояснил парень.

Я принял бумаги, пробежал глазами по строкам, поставил подписи и передал документы парню.

– Больше спасибо, мастер Чехов, – произнес Митя, вынул из кармана мятую кепку, поклонился и быстро направился к лестнице.

– Спасибо вам за то, что проконтролировали работу, – произнес я, обращаясь к лекарю. – Простите, сегодня у меня появились срочные дела.

– Пустое, Павел Филиппович, – отмахнулся гость и отпил из чашки чай.– Вы один из самых востребованных адвокатов города, так что я прекрасно понимаю, что у вас плотный график.

– Да какой я востребованный, – усмехнулся я.

– Бастарды и простолюдины просто мечтают попасть к вам на прием, – заверил меня доктор. – А уж слухов про адвоката, который защищает простолюдинов и не проигрывает дела по Петрограду, ходит великие множество.

– Не думал, что известность придет так быстро, – вздохнул я.

Беседу прервал звонок телефона. Я вынул из кармана аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Беловой. Удивленно поднял бровь. С тех пор как Алиса начала появляться в обществе Иванова, она мне не звонила. Нажал на кнопку приема вызова:

– У аппарата. Интересно, что случилось, раз ты вспомнила о старом друге?

– Случилось то, что мне пришлось выйти на работу в свой выходной, – послышался из динамика голос девушки. – А еще, начальник велел отправить карету за его сиятельством. Потому что оказалось, что мастер Чехов не умеет водить.

– Умею, – ответил я. – Просто использую свой талант извозчика только в крайнем случае.

– Потому поторопитесь, княжич. Карета ждет вас у парадного входа.

– Сию минуту, – ответил я, завершил вызов и убрал телефон в карман.

– Простите, Лаврентий Лавович, – обратился я к лекарю. – Рад был с вами пообщаться, но мне пора бежать по делам.

– Понимаю, – ответил гость, взяв печенье из вазочки. Судя по тому, как он вольготно расположился, уходить лекарь не торопился.

Я покинул гостиную, спустился на первый этаж, и вышел во двор, где собрались все домашние. Фома и Виноградова наблюдали за работами, а новые призраки расположились у капота машины, и увлеченно играли в карты, время от времени косились на транспорт с синей полосой на борту, которая была припаркована у арки.

Я сбежал с крыльца, прошел к авто. Стекло водительской двери опустилось, и из окна показалась улыбающаяся Белова:

– Спецтакси заказывали? – поинтересовалась она, отбросив ото лба челку.

Я кивнул, открыл дверь и сел в салон. Девушка завела двигатель, и машина выехала из двора.

– Как дела? – завел я беседу.

Алиса пожала плечами:

– Да хорошо. Только работы много. Никогда бы не подумала, что служба в жандармерии настолько тяжела.

– Еще очень опасна, – добавил я. – И практически не видна обывателю.

– Твоя правда, мастер Чехов, – согласилась Белова.

– Что там у вас? – решил я сменить тему разговора.

– Дмитрий надумал самостоятельно взять и расколоть этого вашего отравителя, – ответила Алиса. – И с задержанием проблем не возникло. Только вот признаваться он не хочет. А применять к нему все способы допроса он не может.

– Понимаю, – ответил я.

– Пришлось просить о помощи тебя, – продолжила девушка.

– Наверное это решение далось твоему начальнику нелегко, – усмехнулся я.

– Я бы не сказала, – возразила Алиса. – В последнее время, Дмитрий говорит о тебе с уважением. Поэтому мне даже не пришлось уговаривать его позвонить тебе.

Я хмыкнул:

– Вот как? Интересно, с чего бы?

Девушка не ответила. Хотя по ее виду я понял, что она просто не хочет говорить.

Остаток дороги до отдела мы скоротали светской беседой обо всем и в то же время ни о чем. Наконец, Белова остановила машину на парковке, заглушила двигатель. И обернулась ко мне:

– Прибыли, барин.

– Благодарю вас, барышня.

Я вышел из авто, дождался Алису, и вместе мы направились к отделу.

У дверей я остановился, вспомнив о главном. Обернулся к Алисе:

– Куда выходят окна кабинета?

– Тебе зачем? – насторожилась девушка.

– Буду подсматривать, как твой начальник ведет допрос, – ответил я. – В отделе стоят руны, блокирующие силу. А мне надо напитать призрака. Если, конечно, Иванов забрал искомый предмет и оставил его в кабинете.

– И то верно, – согласилась девушка. – Идём.

Мы обошли отделение, остановились под нужным окном с открытыми створками:

– Здесь.

Я щелкнул пальцами, призывая тотем, создал «Фонарь Харона», и за кирпичами поступил красный силуэт, который направился на огонек силы. И едва призрак проступил сквозь стену и оказался передо мной, я облегчённо вздохнул. Уж не знаю как, но Иванов нашел нужную кружку. Направил к Сеченову нить силы и произнёс:

– Добрый день, мастер.

– Добрый, добрый, господин некромант, – ответил тот. И вид у ученого был очень довольным.

– Мне нужна ваша помощь. Сейчас Сергеев сидит на допросе в кабинете жандарма.

– А то как же, – довольно кивнул Сеченов. – Видел. И очень надеюсь, что отсюда он уедет прямиком в острог.

– Для этого мне и нужна ваша помощь, – продолжил я. – Вы – единственный свидетель преступления. Сейчас я призову вас в мир, и по моему сигналу вы войдете в кабинет. И дадите показания против Сергеева. Хорошо?

– Конечно-конечно, мастер некромант, – ответил призрак.

Я напитал духа силой, заставив его проявиться в мире, и продолжил:

– Когда я скажу «один свидетель», вы войдете в здание.

– Понял, – ответил Сергеев, и я обернулся к Беловой, которая молча смотрела на происходящее:

– Вот теперь можно идти.

* * *

Иванов ожидал нас в кабинете Он сидел за столом, спиной к открытому окну, и вертел в руках ручку. И уже от дверей я заметил ту самую кружку, которая стояла на краю стола. Отравитель сидел в кресле напротив.

Заметив меня, Дмитрий добродушно улыбнулся:

– Добрый день, Павел Филиппович, – произнёс он.

Сергеев обернулся к нам. Мужчина был еще не стар, но при этом выглядел нездоровым. Невысокий, тучный, с давно немытыми волосами, которые торчали неухоженной паклей. Одежда была пошита из хорошей ткани, но была мятой и несвежей. Из-под расстегнутого пиджака виднелась лабораторная куртка. А на ногах были резиновые тапочки, в которых никто в здравом уме не стал бы выходить в люди. Мужчина подслеповато прищурился, поправил на переносице очки в толстой роговой оправе и гулко сглотнул. На лице ученого читалась легкая тревога.

– Думаю, что мне нужен адвокат, – поспешно начал он, но я мягко возразил:

– Пока он вам без надобности. Вам же не предъявили обвинение, так?

Роман неуверенно кивнул, и я продолжил:

– Значит, Дмитрий просто ведет с вами приватную беседу. Хотя, если вы настаиваете, что вам нужна защита, то, вероятно, вы знаете что-то, о чем неизвестно жандармам. Это так?

– Нет, – поспешно ответил мужчина и снял очки, стекла которых запотели.

Он вынул из кармана носовой платок и принялся вытирать линзы. Вместе с тряпицей на пол посыпались скомканные фантики от леденцов, скрепка и желтая капсула, похожая на желудочное средство, которым пользовался мой преподаватель по этике.

– Мне не нужна защита, так как ничего плохого я не делал, – проворчал ученый и вернул очки на переносицу.

Я спокойно сел в кресло и кивнул жандарму:

– Прошу, не обращайте на меня внимания. Я тут останусь только как наблюдатель.

Жандарм продолжил разговор:

– Итак, вы сказали, что были довольны совместной работой с мастером Сеченовым, так?

– Так, – подтвердил Сергеев. – Я человек неконфликтный.

– И не испытывали к коллеге зависти? Не хотели присвоить совместную разработку себе?

– Нет, что вы, – замахал руками Роман. – Без него я никогда не смог бы довести дело до финала.

– Все документы по вашему общему делу хранились в одном месте?

Сергеев замолчал и насупился, задумавшись.

– Сеченов иногда работал над проектом по ночам. Даже когда я уходил домой, – посетитель вздрогнул, словно сказал что-то лишнее и тут же добавил, – Я тоже часто оставался. Даже кушетку поставил в кабинете. Но Сеченов буквально горел проектом. Может быть у него были какие-то свои личные записи, о которых он не успел рассказать.

Иванов постучал кончиком ручки по столу, привлекая внимание ученого:

– Хорошо. Наверное, за долгие годы работы вы успели сдружиться?

– Ну… – замялся Роман и бросил взгляд на кружку, которую, кажется, не узнал. – Наверное, можно сказать и так. Мы несколько раз вместе встречались в харчевне, что располагалась неподалеку от лаборатории. Там мы даже пили горячительное и обсуждали проблемы.

– Даже так?

– Как все, кто вместе работает, – добавил Сергеев и поправил оправу, которая и так оставалась на месте.

Иванов удивленно поднял брови:

– Ну почему же? Я вот, например, не очень люблю некоторых коллег. Даже тех, кто хорош в своем деле. Это нормально. Конфликты в коллективе неизбежны. Все мы разные, каждый живет по своему графику и в своем ритме. Вы же можете иметь разные взгляды не только на какие-то события в обществе, но и на работу.

– Ну да. Быть может вы и правы, – неуверенно ответил Сергеев.

– Быть может? – ласково уточнил жандарм. – Или такое случается?

– Вы правы. Такое частенько бывает. Вы знаете, сейчас со мной работает отвратительный юноша. Он носит серьгу в ухе, слушает жуткую музыку, и я лично видел у него на плече какую-то ужасную татуировку. И при этом мерзавец вполне себе неглупый. Страшно понимать, что уходит целая эпоха приличных людей. Раньше было по-другому.

– Непонимание ведет к неприязни. Я вот иногда ловлю себя на мысли, что хочу убить кого-нибудь из коллег, с кем у нас разные взгляды на работу. У вас такого не бывает?

– Нет, – мужчина вновь снял очки и принялся натирать стекла тканью. – Что вы, мастер. Я человек порядочный и мирный. Все же я не подросток, чтобы допускать такие мысли.

– А когда вы работали с Сеченовым?

– Нет, что вы, мастер Иванов, – поспешно ответил Сергеев, но голос его едва заметно дрогнул. Мужчина уже внимательнее присмотрелся к кружке.

Иванов вздохнул:

– Вы поразительный человек. Мне бы ваше терпение.

Сергеев промолчал, подозрительно глядя на жандарма. А Дмитрий продолжил:

– А еще, на работе часто случаются конфликты. У вас были конфликты с Сеченовым?

– Нет… – начал Сергеев, и заметив удивление на лице жандарма, быстро добавил:

– Не знаю. Точнее, не помню. Прошло так много времени. Иногда я забываю, что ел на завтрак или когда менял носки.

– Странно, – протянул Дмитрий. – Обычно такие конфликты хорошо запоминаются. Люди испытывают злобу или стресс. Яркие эмоции.

Роман потер ладонью подбородок:

– Мы оба были добросердечными людьми, для которых наука была важнейшим в жизни, – ответил он. – Наверное, поэтому и сработались.

Иванов кивнул:

– Понимаю. И никто никого не притеснял, не пытался быть главным?

– Нет, что вы? – воскликнул Сергеев, и как мне показалось, в голосе молодого мужчины прозвучали нотки возмущения. И Иванов почуял их, словно натасканная на красные грибы собака. Он впился в эту тему стальной хваткой:

– Сеченов же был старше вас. Старая школа. У него было больше опыта, знакомств, связей, последователей. Больше научных работ. Наверняка его и назначили главным.

– Нет! – выкрикнул парень и ударил по подлокотнику кресла. – Да, он был старше. Но работ было больше у меня! Я весьма талантлив. И на многое способен!

Роман понял, что погорячился и принялся утирать рукавов выступившую на лбу испарину.

– А вас поставили к нему в подчинение, – с сочувствием произнес жандарм. – И при этом вы уверены, что между вами не было конфликтов. Хотя даже сейчас вы полагаете, что вы умнее, чем он.

– Я не только полагаю. Но и на самом деле умнее! – вновь вспыхнул Сергеев. Лицо его раскраснелось и темные пятна пошли вниз по шее.

– Понимаю, – невозмутимо продолжил жандарм. – Раз смогли всех обмануть. Ловко все провернули, правда.

Роман открыл было рот, но промолчал. Но по его виду было понятно, что жандарм почти разбередил старую рану.

– Кстати, если бы эксперимент увенчался успехом, то результат скорее всего назвали экспериментом Сеченова-Сергеева, – словно между прочим произнес Иванов. – В честь погибшего ученого. И его имя было бы первым как дань уважения великому человеку.

На лице Сергеева проступила гадкая ухмылка. Он враз перестал казаться растерянным и отстраненным. Мужчина откинулся на спинку кресла, и скрестил руки на груди:

– Этот разговор не имеет смысла. Дальше я продолжу только в присутствии адвоката. Потому как вы говорите гадкие вещи, которые я терпеть не намерен. Не думайте, что я не понимаю, к чему вы ведете. Решили заработать на скандале себе славу? Не за мой счет.

– Как скажете, – согласился Иванов, и я решил, что пора заканчивать этот балаган:

– Это бесполезно, мастер Сергеев, – торжественно произнёс я. – У нас есть один свидетель. И он сможет подтвердить в суде, что вы спланировали и избавились от Сеченова. Это будет умышленным убийством без смягчающих обстоятельств.

Впрочем, Роман уже увидел того, о ком я говорил. Призрак вплыл в комнату через окно. Душегуб побледнел, вскочил с кресла, опрокинув его. А потом залепетал тоненьким голоском, указывая в сторону Сеченова:

– Он, он…

– Мастер Сеченов существует в межмирье потому, что им движет одно желание: месть, – охотно пояснил я. – И сейчас он вполне может ее осуществить. Призрак очень силен. А жандармы никак не смогут этому помешать. К сожалению, я тоже. Здесь, в кабинете, стоят руны, которые блокируют силу.

– Ты отравил меня, тварь! – прошипел Сеченов, сверля Сергеева полным ненависти взглядом. – Свел в могилу. И я отплачу тебе тем же. Мерзавец!

– Не надо. Я скажу, скажу, – завыл Сергеев, трясясь всем телом.

Я даже подумал, как бы беднягу не хватил удар.

– Мало сказать. Надо документально это подтвердить, – ответил Дмитрий, на удивление спокойно относящийся к виду призрака. Возможно, уже начал привыкать к этому явлению.

– Под протокол! – скулил душегуб. – Только не подпускайте его ко мне. Прошу вас, мастер некромант.

Сеченов завис в воздухе в полуметре от бледного как лист бумаги Романа. Видимо, сейчас призрак боролся с желанием расправиться с бывшим коллегой. И Сергеев это понял:

– Пишите, мастер Иванов. Я, Роман Сергеев, работал с мастером Сеченовым над проектом «Летний туман», – затараторил он. – И когда эксперименты начали давать положительные результаты, я решил избавиться от коллеги, так как испытывал к нему… оооой…

– Что за «ой»? – флегматично уточнил жандарм.

– Ли… личную неприязнь. Вы правы, я завидовал его успехам. Завидовал и злился. И потому добавил в ее чашку…

В этот момент мужчина вновь уставился на кружку и в его глазах появилось узнавание.

– Я отравил Сеченова, – проговорил ученый помертвевшим голосом.

Я довольно улыбнулся и встал с кресла:

– Вот и отлично. У меня только один вопрос, мастер Сергеев. Все эти годы вас не мучило чувство раскаяния?

Роман уронил голову, но ничего не ответил. И я вышел из кабинета.

Рука руку моет

Я вышел на крыльцо отделения, спустился по ступеням и обогнул здание. Через открытое окно я слышал, как Сергеев дает показания в кабинете Иванова. Выждал, пока жандарм не произнес:

– Напишите внизу «с моих слов написано верно и мною прочитано». И подпишите.

– А мне это зачтется? – робко уточнил Роман.

– Не переживайте, – обнадежил его жандарм. – Сотрудничество со следствием всегда учитывается судом.

Я усмехнулся, тихонько позвал Сеченова. И спустя несколько секунд, призрак оказался возле тотема:

– Спасибо, Павел Филиппович, – произнёс он. – Это, конечно, не смерть…

– Это куда лучше, – заверил я ученого. – Теперь ближайшие пятнадцать лет Сергеев проведет на каторге в Сибири. А это, скажу я вам, куда хуже смерти.

– Ну… – замялся Сеченов. – Наверное.

– Поверьте, – продолжил я. – Роман окажется в месте, где нет привычных ему удобств. Сейчас он считает самым раздражающим для себя событием прилипшие к конфетам фантики. Скоро его реальность изменится. Душегубам приходится несладко. Тем более тем, кто использует яды. К ним суды особенно суровы.

– Так или иначе, я доволен. – согласился со мной Сеченов. – И теперь я ваш должник.

– Значит, скоро сочтемся, – улыбнулся я, и щелчком убрал тотем, отправив призрак ученого в межмирье. А затем развернулся и направился к парковке.

Иванов нагнал меня, когда я уже вышел к крыльцу:

– Благодарю вас за помощь, Павел Филиппович, – начал он. – Признание оформлено и подписано.

За спиной парня хлопнула дверь, и двое жандармов вывели из отделения задержанного ученого. Руки его были скованы за спиной блокирующими силу браслетами.

– Гордитесь собой, господин некромант? – бросил он мне внезапно. – Это ведь вы все устроили. И зачем? Чтобы империя лишилась одного из самых светлых умов?

– Не думаю, что Петроград нуждается в очередном душегубе, – ответил я без улыбки. – И я считаю, что следующей вашей жертвой оказался бы паренек, о котором вы упомянули. Тот, с татуировкой на плече.

– Он бездарность! – взвизгнул Сергеев, видимо, позабыв, что чуть ранее сам говорил, что его напарник далеко не глуп.

– Надеюсь, жизнь будет к вам добра и без синяков докажет, что зависть – плохое чувство, – бросил я и отвел взгляд от негодующего бывшего ученого.

Жандармы повели Сергеева к машине, и я подумал, что вероятно в остроге ему пригодится эта странная резиновая обувь.

– В душе вы поэт, мастер Чехов, – усмехнулся Дмитрий и вынул из кармана пачку сигарет. – Интересное сочетание – адвокат, некромант и лирик.

– Обращайтесь, – коротко поклонился я. – Всегда рад помочь восстановить справедливость. Жаль, что после общения с назначенным защитником, Сергеев, скорее всего, откажется от показаний. Скажет, что они были добыты под давлением. Припомнит призрака, который ему грозил.

Иванов покачал головой:

– Вряд ли. Вероятно, он попытается так сделать, но суд не учтет подобное заявление. Его слово против моего. Поверьте, у меня есть репутация и вполне заслуженная.

– Не стану возражать, – кивнул я.

– К тому же теперь Роман знает, что у нас есть свидетель, который может дать показания. Так Сергеев получит свое наказание.

– И то верно, – согласился я. – Теперь вопрос с Сеченовым решён. Осталось назначить комиссию, и…

– Заседание назначено на завтра, – перебил меня жандарм, и я удивленно поднял бровь:

– Вот как?

Жандарм затянулся дымом и выпустил его в небо с усмешкой:

– Вы не поверите, мастер Чехов, но деньги и обещание дружбы будущего князя открывают доступ к нужным знакомствам. А знакомые могут отказать помощь, когда это надобно.

В его голосе я уловил горечь.

– Вы привыкнете к этому, – спокойно заявил я.

Жандарм окинул меня долгим взглядом и кивнул.

– В том, чтобы иметь титул, есть свои плюсы и минусы. Возможно, вы найдете много не особенно приятных моментов, но выбирать не приходится, когда в ваших жилах течет кровь благородных предков.

– Я как раз мог выбирать, – напомнил мне парень.

– Вас не оставили бы в живых, – парировал я и тут же хмыкнул. – Хотя, я мог бы приобрести одного вредного призрака с привычкой курить гадкие сигареты.

– Вы меня недооцениваете. Я не только вредный. Что бы вы знали, я владею хорошим тенором и мог бы петь вам по ночам.

– Искупитель меня сохрани, – я отмахнулся от шутника и уточнил, – Во сколько заседание?

– В полдень.

Я кивнул:

– Отлично. Тогда до завтра, мастер Иванов.

Достал из кармана телефон, чтобы набрать номер службы такси, но в этот момент жандарм неожиданно уточнил:

– Куда вас отвезти, Павел Филиппович?

– Домой, – ответил я. – Сегодня был сложный день, и мне очень хочется отдохнуть.

Жандарм кивнул, и мы направились к его машине.

– Как думаете, чем закончится завтрашнее заседание? – уточнил Иванов, когда автомобиль выехал с парковки.

– У нас есть все шансы на обжалование завещания, – ответил я. – И признание предыдущего действительным.

Иванов помолчал, обдумывая мои слова:

– А если будет доказан преступный сговор, то княгине Шуйской будет выдвинуто обвинение, – пробормотал он.

– Верно, – подтвердил я. – Если вину Шуйской докажут, вы останетесь единственным наследником. Никого не будет между вами и вашим титулом.

Иванов не ответил. Молча смотрел на дорогу, думая о чем-то своем. Я тоже молчал. Мимо проносился праздный Петроград.

– Иногда я думаю, как живут те, кто ходит по улицам и не ведает, что твориться на изнанке нашего города, – неожиданно мрачно произнес жандарм. – Мало кто из них знает, что на самом деле творится в подворотнях.

– Не могу согласиться, – я вздохнул. – Конечно, большая часть молодой аристократии избалована и живет в выдуманном мире. Но на рабочих окраинах все обстоит иначе.

– Вы знаете, о чем говорите, – кивнул парень. – Вот только они и не гуляют в центре столицы по субботам.

– Это да.

– Иногда я думаю, что если бы не сила, которой мы одарены, наша империя потонула бы в анархии. Представляете, если бы аристократы не владели стихиями?

– Возможно. А есть вероятность, что нашлось бы что-то еще, что помогло бы императору сохранить власть.

– Например?

Я вспомнил людей, которые стояли в очереди в монастырь, чтобы взглянуть на умирающую в хрустальном гробу девочку и поежился.

– К примеру, религия. Или диктатура вооруженной группы фанатиков. Представьте каких-нибудь пьяных матросов, которые ворвались бы во дворец с ружьями наперевес, потому что их боцман сказал, что морской царь требует свержения власти.

– Звучит дико, – хохотнул Дмитрий.

– В каком-нибудь другом мире это вполне может быть реальностью, – предположил я.

– Вы из тех, кто верит в другие миры? – удивленно уточнил парень.

– А вы верите в призраков? – хитро сощурился я.

– Мне не нужно сомневаться в том, что на самом деле есть – резонно заметил жандарм.

– А вы представьте, что не существовало бы некромантов. Совсем. Никогда бы не рождались одаренные тьмой. Призраки все равно проявляли бы себя в старинных особняках, на пустырях и погостах. Но их никто не мог увидеть или удостовериться, что это и впрямь они. Никто не смог бы доказать, что призраки не плод фантазий впечатлительных дам, которые верят спиритическим доскам, купленным в сувенирных лавках.

– Ведь существуют труды…

– Написанные другими некромантами, жившими ранее.

– Никогда не думал об этом в таком ключе, – согласился Иванов. – К слову, меня всегда интересовало, почему вас так мало. Насколько мне известно, в империи официально никогда не было больше пары живущих в одно время некромантов.

– Случайные не выживают, – нехотя сообщил я, а потом все же продолжил, – мы вступаем в силу намного раньше других одаренных. И если кому-то не повезло обрести темный дар в обычной семье, где такого опыта нет ни у кого, то скорее всего его признают одержимым и удавят по-тихому. Или же несчастный сам на себя наложит руки. Потому как некому будет ему объяснить…

Я замолк, поняв, что сказал больше, чем собирался. Иванов не стал просить продолжить. Вместо этого поинтересовался:

– Вы не возражаете, если я закурю?

– Не бережете вы себя, – фыркнул я и опустил стекло, впуская в салон свежий вечерний воздух.

– Вы можете мне не отвечать, Павел Филиппович…

Я подозрительно покосился на жандарма, полагая, что мало кому он позволяет не отвечать на его вопросы.

–… но насколько раньше происходит открытие сил у некроманта в отличие от остальных одаренных?

Отвернувшись, я какое-то время раздумывал, стоит ли говорить о таком с человеком, работа которого заключается в раскрытии чужих секретов. А потом понял, что тайны никакой, по сути, и нет.

– Обычно к пяти годам некромант может слышать и видеть мертвых.

– Это же…

– Управлять ими, конечно, не получается. Призраки могут даже не осознавать кто перед ними. Они ведут свое обычное посмертие, не обращая внимания на ребенка. Хотя встречаются и те, кто понимает и чует юного некроманта.

– Вы прошли через тяжелое испытание, – нахмурился водитель.

– Судьба не дает непосильной ноши, – отозвался я.

Иванов бросил на меня тяжелый взгляд, и я осознал, что он сумел понять то, о чем я не хотел говорить никому.

– Как вы смогли с этим справиться? Как не сошли с ума и выросли нормальным?

– А кто сказал, что я нормальный? – сухо спросил я и добавил, – Кто из нас нормальный, Дмитрий Васильевич? У каждого из нас свои скелеты в шкафу.

– Но не у каждого из нас эти самые скелеты имеют голоса.

Мне нечем было крыть, и я лишь пожал плечами.

Откинулся на спинку кресла и смежил веки. Усталость от долгой работы с силой брала свое. И я даже не заметил, как задремал.

– Приехали, Павел Филиппович.

Голос жандарма вырвал меня из полудремы, и я с неохотой открыл глаза:

– Спасибо, мастер Иванов, – поблагодарил я жандарма и тот кивнул:

– До завтра, мастер Чехов.

Я вышел из салона, закрыл дверь, и машина выехала из арки. Рабочих уже не было, а Ярослав старательно собирал ароматные стружки. Культист тихо насвистывал себе под нос какую-то незатейливую песню, затем осмотрел двор и кучу сора. Ловко поднял ее и отправил в стоявшую в углу бочку.

– Добрый вечер, мастер, – поприветствовал он меня.

– Добрый, – ответил я. – Где все?

– Фома и Любовь Фёдоровна в доме, а лекарь недавно ушел, – ответил призрак. – Довольный был, как кот, которому вручили крынку сметаны.

– А тебя заставили убирать? – полюбопытствовал я, но культист покачал головой:

– Я сам вызвался. Решил внести посильный вклад.

– Спасибо, – произнёс я, но Ярослав только отмахнулся:

– Пустое, мастер. Для разнообразия приятно вволю использовать силу. Вы меня напитали так, что я буквально летаю.

– Напоминай мне, когда голод начнет подступать, – напомнил я.

– Благодарю, – донеслось мне в спину.

Я поднялся по ступеням крыльца, открыл дверь и вошел в холл. Громко произнес:

– Я дома.

Ответом мне была тишина. Только где-то на втором этаже едва слышно бормотал телевизор. Я усмехнулся: значит, Виноградова увлечена новой игрушкой. Даже не вышла, чтобы меня встретить. А вот Фома выглянул из подвала и уточнил:

– Все хорошо, вашество? Как вы прокатились? Все ж баба за рулем… то есть женщина, – тут же поправился он.

– Вот порой я поражаюсь тому, насколько ты подвержен стереотипам, – я покачал головой.

– Вы что-то перепутали, вашество. Я никогда таким не болел. Кости ломали, это было. Но чтобы стервотип какой цеплять – это не про меня.

– Речь о другом, – терпеливо пояснил я. – Вот смотри, сколько в день случается аварий?

– Кто ж их считал, – удивился парень.

– Предположим, что сто на весь город. И как ты думаешь, сколько в этих авариях принимают участие дамы водители?

– Ну… – Фома почесал затылок. – Я редко встречаю водилок женщин.

Я вздохнул и продолжил:

– Сколько дам пьют за рулем? И сколько лихачат?

– Это вы к тому, что они не попадаются?

– Талант водителя не зависит от того мужчина за рулем или женщина. К примеру, я не самый хороший водитель, но это же не означает, что я женщина.

– Все же надо признать, что мужчины справляются лучше во многом…

– Не скажи такого при моей бабушке или при Любови Федоровне, – ухмыльнулся я. – И Арина Родионовна сто очков даст любому помощнику мужского пола. К тому же вспомни лекарку, которая поставила тебя на лапы в том домике в лесу. Чем она хуже Лаврентия Лавовича?

– Ваша правда, – кивнул парень и опять спросил, – так как вы доехали с той девицей за рулем? Я переживал.

– Хорошо доехал, – смирился я и направился в гостиную, где меня ожидал ужин. Быстро поел и пошел к себе в комнату. Сон сморил меня до того, как я упал головой на подушку.

* * *

Утро воскресенья началось поздно. Я забыл поставить будильник и поэтому проснулся только когда на часах было одиннадцать. Быстро встал с кровати, взял оставленный на столе телефон. На экране было несколько пропущенных вызовов от Иванова.

Добрел до ванной, быстро привел себя в порядок, оделся и вышел в комнату. Взял со стола телефон, нашел номер Иванова, нажал на вызов.

– Доброе утро, Павел Филиппович, – послышался из динамика голос жандарма.

– Доброе, – ответил я. – Все в силе. Уже выезжаю.

– Я могу заехать за вами, – начал было Иванов, но я его перебил:

– Спасибо, но я прекрасно знаю адрес. Так что скоро буду.

– Хорошо. Буду ждать.

Жандарм завершил вызов, и я убрал телефон в карман. Вышел из комнаты.

За дверью комнаты Виноградовой слышалось бормотание телевизора. Самого призрака видно не было.

Я спустился на первый этаж, вынул из кармана телефон и хотел было позвонить Фоме, но слуга сам вышел мне навстречу из жилого крыла:

– Доброе утро, вашество, – с улыбкой произнес он.

– Ты мне нужен, – ответил я.

– Поедем куда-то? – деловито осведомился слуга, и я кивнул:

– В полдень, в палате нотариусов на Соборной площади назначено заседание. И нам нужно на него успеть.

– Успеем, – отмахнулся Питерский. – Здесь недалеко.

Он развернулся и направился к выходу. А через несколько минут во дворе послышался шум двигателя. И я вышел на крыльцо.

Ярослав и Чума сидели на лавочке во дворе и щурились, словно греясь в лучах летнего солнца. А машина уже стояла у крыльца.

Я спустился по ступеням, открыл дверь и сел на переднее сиденье. Проверил, все ли взял с собой. И скомандовал:

– Едем.

Слуга кивнул и завел двигатель. И машина выехала из арки.

* * *

Мы прибыли к зданию палаты без четверти двенадцать. И машина Иванова уже стояла на парковке. А сам жандарм ждал меня у дверей здания. Он был одет в парадную форму, которая делала его немного старше.

Я забрал с заднего сиденья завещание и склянку, вышел из авто и направился к крыльцу. Поднялся по ступеням, поздоровался с ожидающим меня нервным Дмитрием.

– Идемте, Павел Филиппович, – произнёс жандарм и потянул на себя ручку двери.

Мы вошли в просторный холл, прошли мимо статуи Немезиды, которая стояла с опущенным мечом и взирала на людей, входящих в здание. Иванов подошел к турникету, показал удостоверение сидевшему на вахте дружиннику:

– На заседание в двенадцать, – произнёс он холодным голосом.

Сотрудник переписал данные, кивнул и нажал на кнопку, пропуская нас в здание. Мы пересекли холл, поднялись по широкой лестнице на второй этаж, свернул в правое крыло. Прошли вдоль ряда дверей, остановились у створки с нужным номером. Глубоко вздохнул, Иванов осенил себя знаком Искупителя. Обернулся ко мне. И я заметил испарину, которая выступила на лбу Дмитрия.