Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 182 (всего у книги 339 страниц)

– К тому же она была отозвана, – спокойно добавил Машуков. – Недавно госпожа Бона Вита решила забрать жалобу.

Я удивленно поднял бровь. Руслан Константинович же продолжил:

– За работу Павла Филипповича также поручились новый начальник охранного отделения и глава кустодиев…

Он сказал это как бы между прочим, но я заметил, как от последней фразы Муравьева поежилась.

– Тогда хочу дать слово Елене Анатольевне Свиридовой.

Девушка встала из-за стола и произнесла:

– Павел Филиппович и правда первоклассный специалист. Иногда мне, адвокату со стажем, даже приходилось обращаться к мастеру Чехову за консультациями. У него практически сто процентов закрытых в пользу клиентов дел.

Муравьева пораженно посмотрела на Свиридову. Этот взгляд мне очень не понравился.

– Вы уверены, Елена Анатольевна? – уточнила она.

Девушка кивнула:

– Уверена.

– Но…

– Мастер Муравьева, – сухо осведомился Машуков. – Мне кажется, или вы пытаетесь оказать давление на свидетеля? К чему эти уточняющие вопросы.

Муравьева зло покосилась на Руслана Константиновича, но тот невозмутимо выдержал этот взгляд. За столом повисло тяжелое молчание. Пока, наконец, председатель не произнесла:

– Тогда, я думаю, что голосование излишне… Павел Филиппович, за нарушение адвокатской этики выношу вам выговор. И советую вам впредь при сложных делах обращаться за помощью к куратору. Приостановка вашей деятельности снимается, можете возвращаться к практике!

Она стукнула молотком по столу, показав, что заседание окончено. И вместе с этим ударом с души у меня словно упал груз размером с гору. И я улыбнулся.

– Благодарю, – только и смог произнести я, не в силах поверить собственному счастью.

Глава 2
Договоры и заговоры

– Я же говорил, что все решится в вашу пользу, – довольно заключил Руслан Константинович, когда мы спускались по лестнице. – Ну? Как ощущения?

Он с интересом взглянул на меня, ожидая ответа.

– Кажется, что с момента приостановки работы прошла целая вечность, – честно признался я. – Хотя все решилось в два заседания.

– Ну, так бывает, когда возникает некая неопределенность в том, что будет завтра, – ответил Машуков. – Хотя и я, и Дамир Васильевич были уверены, что вас допустят к практике.

– У меня были сомнения, – ответил я после паузы. – Дело Самохвалова должно выйти громким.

– Ну, преступники рано или поздно попадают на каторгу, – философски заметил куратор. – Это лишь вопрос времени.

Мы пересекли холл и вышли на крыльцо.

– Пусть все разрешилось в вашу пользу, но я хочу вас попросить впредь быть осмотрительным. Ваша семья занимает высокое положение в обществе, и потому врагов у вас всегда будет достаточно. Да и вы человек неординарный. Многие полагают, что вы даже не совсем человек…

– Только не говорите, что имеете в виду слухи о том, что некромант воскрешает мертвых! – я возвел глаза к небу.

– Признайте, слухи эти очень даже забавные. Кухарка в моем доме рассказывала, что на рынках о вас говорят всякие небылицы. Вроде тех, что вы добрейшей души человек и многих простолюдинов принимаете без оплаты, если они не располагает средствами.

– Вынужден признать, что иногда я и впрямь не беру плату, – я развел руки в стороны.

– А вот это вы напрасно, – наставник погрозил мне пальцем. – Нельзя обесценивать труд адвоката. А не то оглянуться не успеете, как в миске у вас окажется только пара ложек каши, и нечем заплатить цирюльнику.

– Как раз об этом беспокоиться не приходиться, – усмехнулся я. – Продукты к моему порогу приносят постоянно. И стричь меня тоже обещались бесплатно. А дворник договорился показывать некроманта по утрам через арку за небольшое вознаграждение.

– То есть вы берете оплату натурой, – хмыкнул Руслан Константинович. – Неужто и впрямь хотите в политику податься? Не врут слухи?

Хотя наставник все еще продолжал мне улыбаться, взгляд его стал цепким.

– Я бы хотел держаться от всего этого подальше, – честно признался я. – Мне по вкусу заниматься тем, что у меня хорошо получается.

– У вас выходит нравиться людям, – отметил мужчина. – Поверьте, юноша, мало кому удается делать это так мастерски, как вам. Учитывая, что вы темный, а таких в народе принято сторониться.

– Мою бабушку тоже считали справедливой и всегда уважали за неподкупность, – напомнил я.

– Уважать и любить – не одно и то же. После истории с той девчушкой, которая нашлась спящей в монастыре, вы снискали любовь дружинников. Тех, кого не так просто впечатлить, Павел Филиппович…

– Я всего лишь защитил невинного. Если бы телохранитель девочки был виновен, то…

– Вы сделали больше, чем должны были. Вы искали злодея, расследовали… То есть делали не только работу адвоката, но и выполняли чужие обязанности.

– Просто я не мог оставить честного человека в беде, – я пожал плечами.

– Хотел бы я сказать, что понимаю вас.

– А разве нет? – удивился я.

– Вы родились во влиятельной семье. Мне никак не понять, откуда в вас такая любовь к простым людям.

– Моя бабушка неблагородного происхождения, – напомнил я.

При этих словах Руслан Константинович поежился и невольно оглянулся, словно ожидал, что рядом может оказаться княгиня Чехова.

– Обычно люди, которые рождаются без отчества, предпочитают не вспоминать об этом, – негромко проговорил мужчина.

– Возможно, слухи не врут, и некроманты не совсем люди, – предположил я. И добавил: – Бабушка не стыдится своего прошлого. Она гордится тем, чего добилась своим талантом.

– Одного таланта мало. Софья Яковлевна – женщина с характером, – поправил меня наставник. – Этого у нее не отнять. И вы переняли у нее сильные качества натуры. Если однажды вы решитесь заняться политикой, то знайте, что мой голос будет принадлежать вам.

– Буду иметь в виду, – я коротко кивнул.

Руслан Константинович пожал мою ладонь, прощаясь, а потом направился к машине. Я же глубоко вздохнул и улыбнулся. Это дело было разрешено.

В кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Морозова и принял вызов.

– Добрый день, мастер Чехов, – послышался в динамике голос кустодия. – Поздравляю вас с возвращением к защите прав.

– Спасибо, – ответил я. – Не удивлен, что вы уже осведомлены о решении комиссии.

– Такая у меня работа, Павел Филиппович, – произнес Морозов. – Знать все, что происходит в Империи. И теперь, когда вопрос разрешился и у вас появилось свободное время… не могли бы вы уделить минуту и встретиться со стариком?

– Не такой уж вы старик, – поспешно возразил я. – Когда?

– Давайте через час в ресторане «Северный путь».

– Хорошо, – согласился я.

Морозов завершил вызов. Я убрал телефон в карман и хотел было спуститься к машине, как за спиной послышался голос Васильева:

– Поздравляю, Павел Филиппович.

Я обернулся. Дамир Васильевич стоял у дверей и с улыбкой смотрел на меня.

– Признаться, с самого начала я был на вашей стороне и верил в победу, – продолжил он.

– Спасибо, – ответил я.

– Готовы к первому дежурству? – лукаво уточнил Васильев.

– Даже немного соскучился по ним, – честно ответил я.

– Тогда завтра курьер привезет вам скопившиеся дела.

– И много их накопилось? – уточнил я.

– Вы даже не представляете, – ответил Васильев. – Нашлось немало тех, кто пожелал попасть на прием именно к вам. И они готовы были ждать.

– Тогда завтра двери моего офиса будут открыты для всех, кто нуждается в помощи, – произнёс я и взглянул на часы. Васильев понял намек, воровато осмотрелся и, понизив голос, произнёс:

– Можно побеседовать с вами наедине? Это важно, Павел Филиппович.

Глава адвокатской палаты кивнул в сторону моей машины. Выглядел Васильев при этом очень взволнованным. Словно бы он боялся этого разговора. И я кивнул:

– Охотно. Идемте.

Мы спустились с крыльца, подошли к авто. Я занял место на заднем диванчике, Дамир Васильевич сел рядом. Фома хотел было уточнить, как прошло заседание, но осекся. И сообщил:

– Пойду водички куплю, а то что-то жарко сегодня…

Он быстро вышел из машины.

– Хороший человек, – оценил поступок Фомы Васильев. – Понимает вас с полуслова. Такие помощники – редкость в наше время.

– Согласен, – ответил я. – Так, о чем вы хотели поговорить, мастер Васильев?

Глава адвокатской палаты замялся, словно решаясь, а затем произнёс:

– Хотел предупредить вас о Свиридове… Уж не знаю, что заставило Елену Анатольевну изменить показания, но вам очень повезло. Я уверен, что девушка должна была вас утопить. Поэтому Муравьева и переспросила, уверена ли Елена Анатольевна в своих словах.

– Интересно, – протянул я. – А мастер Свиридов отчаянный человек, раз не внял голосу разума.

Я имел в виду свои личные разговоры с судьей, но Васильев понял мои слова по-своему:

– Вы правы, он действует отчаянно. У мастера Свиридова сейчас настали очень тяжелые времена, поэтому он идет ва-банк, невзирая на то, что ваша семья сейчас занимает многие ключевые посты.

Я задумчиво потер подбородок и уточнил:

– Муравьева должна была отстранить меня от практики?

Глава адвокатской палаты едва заметно кивнул и поспешно произнёс:

– Но я вам этого не говорил!

– Спасибо за эту беседу, Дамир Васильевич, – поблагодарил я. Боковым зрением заметил, что Фома не спеша возвращается к машине и продолжил: – А теперь прошу меня простить, у меня еще назначена очень важная встреча…

– Всего доброго, мастер Чехов, – произнёс Дамир Васильевич и вышел из салона. И почти столкнулся с Еленой Анатольевной, которая как раз подошла к машине. Заметив Васильева, девушка улыбнулась, перебросилась с ним парой слов и села в авто. Васильев же направился к своему автомобилю, то и дело украдкой оборачиваясь и косясь в нашу сторону.

Свиридова же закрыла дверь и обратилась ко мне:

– Я сделала все, как вы просили, Павел Филиппович.

– Спасибо, – ответил я.

– Но хочу напомнить: когда несколько дней назад вы приехали ко мне домой и попросили об этой услуге, я сказала, что моя карьера будет похоронена. Потому что отец раздавит меня. И вы ответили…

– Что помогу вам попасть на новую работу, которая не будет зависеть от вашего отца, – спокойно закончил я ее фразу. – Я не просто успокаивал вас, я дал слово дворянина. И исполню свое обещание, можете не переживать…

Несколько дней назад, незадолго до заседания комиссии, Елена Анатольевна позвонила мне и попросила о беседе. Местом встречи она назвала квартиру, где сейчас жила. Это было не в том элитном жилом комплексе, куда мы с Фомой привезли девушку из дома Зимина, и когда мы приехали, я с удивлением отметил, что жилье расположено не в самом престижном районе, да и дом выглядел не особо презентабельно. Не было здесь ни охраны, ни консьержа…

Не успел я нажать на звонок, как дверь открылась, и на пороге появилась Свиридова, словно сидела у порога и ждала, когда я приеду. И я отметил, что выглядит она еще хуже, чем когда я видел ее в конюшне Зимина. Бледное лицо похудело, осунулось, под глазами залегли черные круги. Девушка нервно теребила край манжеты блузки.

– Подходите, – произнесла Свиридова и посторонилась, пропуская меня внутрь.

– Спасибо, – ответил я, проходя в помещение.

Елена быстро закрыла за мной дверь.

Квартира оказалась просторной, но уютной. Стандартной, без дорогого ремонта и перепланировок.

– Конспиративное жилье? – поинтересовался я, осматривая гостиную. Затем указал на застеленный постельным бельем диван и продолжил: – Хочу предупредить вас, что если вы позвали меня, чтобы снова попытаться соблазнить, я буду сопротивляться. Вероятно, даже призову на защиту своей чести призраков…

– Оставьте эти шутки, мастер Чехов, – раздраженно ответила Елена. – Может быть, чаю?

– А вы знаете, где здесь кухня? – осведомился я.

– Это моя квартира. И к слову – единственное жилье, которое у меня есть.

Я удивленно поднял бровь:

– Единственное?

– Эту квартиру я купила на свое имя, втайне от родителей, – пояснила девушка. – Для нечастых встреч с целью поправки здоровья. Проще говоря, ради тайных свиданий. Остальное имущество, как принято, я оформила на имя семьи. И теперь я отлучена от фамилии. Так что…

Девушка обвела ладонью гостиную и продолжила:

– И диван был расстелен не в вашу честь. Просто в последнее время у меня паршивое настроение. Не до уборки, знаете ли…

– Вот оно что! – удивленно протянул я.

Елена Анатольевна кивнула.

– После моего возвращения дела пошли не так, как надо семье. И теперь для получения прощения у меня остался только один путь: оболгать вас на предстоящей комиссии, чтобы вас лишили статуса.

– Но вы этого не хотите? – уточнил я.

И девушка покачала головой:

– В отличие от мастера Свиридова, который давно потерял связь с реальностью, я хорошо поняла, кто вы. И кто за вами стоит. И что за подобный удар в спину меня раздавят если не Чеховы, то Морозовы. А мастер Свиридов не сможет меня прикрыть. Или не захочет.

– Я…

Елена обхватила себя руками и продолжила:

– Анатолий Викторович Свиридов родом из Московии, из старой семьи, и живет по старинным обычаям, где все решает право крови. Для него Чеховы – выскочки из столицы, которые каким-то чудом попали в высшую лигу, но долго в ней не задержатся. Он не понимает расклады сегодняшних дней. Не осознает, что за вами стоят кустодии и «Сыны», и я даже не знаю, кто из этих людей хуже…

– Ума не приложу, где я перешел дорогу вашему отцу, – пробормотал я, и Елена Анатольевна тяжело вздохнула.

– Мастер Свиридов плотно работал с «Черной Сотней», имея долю с каждого из их дел почти по всей Империи. Они с Гагариным покрывали дела монархистов, в том числе и контрабанду, которая приносила сотни тысяч. Отец метил в Верховный Суд, и все дороги были для него закрыты. Нужно было просто выбить ключевых бойцов «Сынов».

– Например, Плута, – пробормотал я.

Девушка кивнула:

– Но тут появились вы. Освободили Плута, затем разворошили гнездо фальшивомонетчиков, подкосив монархистов на улицах. Затем прихлопнули мастерскую, через которую черносотенцы вели дела. А потом – просто ради шутки! – загнали одного из черносотненцев в карточный долг, продав его кустодиям… Знаете, как дальше сложилась судьба банды?

Я пожал плечами, и Свиридова грустно улыбнулась:

– А я думала, что вы в курсе дел на улицах… «Сыны» выставили его стукачом. И теперь добивают своих конкурентов на улицах. Банда распалась и потеряла большинство дел. В том числе и дороги, по которым шла контрабанда.

– А Гагарин и Свиридов лишились денег…

– Все верно, – подтвердила Елена Анатольевна.

Я растерянно смотрел на девушку, и та продолжила, усмехнувшись:

– Сами понимаете, такая протекция никому не нужна. Какой-то стажер за месяц раздавил банду, которая имеет филиалы по всей Империи! И сделал это походя, словно ради шутки.

– И за это мастер Свиридов хотел лишить меня всего, что мне дорого, – догадался я. – И ему нужна ваша помощь.

– Сначала он хотел переманить вас на свою сторону. При помощи Натальи, которая сильно увлеклась вами, а потом и при помощи меня. Теперь же он наверняка пойдет на крайние меры.

Я покачал головой:

– Да уж, ситуация сложилась скверной. Выходит, Муравьева действует по просьбе вашего отца?

– Мастера Свиридова, – поправила меня девушка. – Я не хочу помогать ему, и вам переходить дорогу не желаю. Но тогда моя карьера будет разрушена. Уже сейчас мастер Свиридов лишил меня всех крупных клиентов. А запас денег, припасенных на черный день, очень скоро закончится, даже если я буду экономить.

– Хорошо. Тогда давайте сделаем так, – предложил я. – Вы не будете врать и дадите показания в мою пользу. Я же помогу вам с новой работой.

– Разводить лошадей на конюшне – не мое, – поспешно предупредила меня Свиридова, но я улыбнулся и покачал головой.

– Нет, я говорю о новой организации, которая связана с правозащитной деятельностью. И уверяю вас, до нее не дотянется ни ваш отец, ни его влиятельные друзья. Даю слово дворянина.

Девушка замялась, словно обдумывая предложение. Она прошлась по комнате и выглянула в окно. Мне показалось, что ей нужно время, чтобы принять решение, и потому не торопил собеседницу с ответом.

– А ведь я вам не нравлюсь, – негромко заговорил она. – Это странно, потому что я обычно нравлюсь мужчинам.

– Вероятно все дело в том, что я слишком молод и глуп, – предположил я беспечно. А потом продолжил – уже серьезно: – Я вам не враг, Елена Анатольевна. Пусть у нас с вами не задалось знакомство, но мне хотелось бы, чтобы у нас был шанс стать пусть не друзьями, но хотя бы приятелями.

– Мне нечего вам предложить, – горько выдала Свиридова. – Вы же слышали, что поддержки отца я лишилась. На днях мне будет официально предложено взять фамилию матери. И это в лучшем случае.

– Не думаю, что Анатолий Викторович потребует от вас отказаться от отчества, – нахмурился я.

– Полагаю, так далеко он не зайдет, но жизнь испортить мне он сумеет. Я не была к этому готова, Павел Филиппович. Мне казалось, что семья – это что-то постоянное, и отец не откажется от меня. Тем более, после того как я докажу, что чего-то стою…

Я подошел к Елене Анатольевне и положил руку на ее плечо. Почему-то понял, что обнимать ее не стоит. Другой человек принял бы этот жест как поддержку, но Свиридову подобное проявление эмоций наверняка бы оскорбило.

– Обещаю, что я вам помогу с работой. И дело не в том, что вы посодействуете мне остаться при должности. Просто я знаю, что вы отличный адвокат. Вы – находка для организации, в которой я хочу вас видеть.

– Я буду работать на простолюдинов за еду? – девушка криво усмехнулась.

– Скажем так: происхождение наших клиентов не будет иметь значения. Но каждый из них будет важен.

Княжна качнула головой и сказала:

– Хорошо, я согласна. В любом случае, если мне что-то не понравится, то я смогу пойти работать копателем могил. Оказалось, что махать лопатой я умею…

* * *

Елена Анатольевна взглянула на меня в зеркало заднего вида:

– Хотелось бы узнать, что это за организация.

– Как раз сейчас я еду обсудить подробности про эту контору с одним из членов семьи, – ответил я. – Как только узнаю обо всем – позвоню вам.

Упоминание о членах семьи немного успокоила Елену Анатольевну. Видимо, она поняла, о ком идет речь. И я поспешно добавил:

– Если будете нуждаться в деньгах, то обратитесь ко мне.

– Сделаете меня своей содержанкой? – фыркнула девушка.

Я усмехнулся:

– Такой расклад не устроит ни вас, ни меня. Вы хороший специалист, и я не хочу вас терять. Так что я говорил про финансовую помощь в трудную минуту. Если вам будет комфортно, то мы можем назвать это займом.

Свиридова кивнула:

– Хорошо. Буду ждать звонка.

Она открыла дверь и вышла из авто. А Фома, который дожидался окончания разговора на улице, сел за руль и спокойно уточнил:

– Как прошло заседание, вашество?

– Отлично, – ответил я. – Отделался выговором, но продолжу работать. Завтра первый рабочий день.

Фома радостно улыбнулся:

– Поздравляю, мастер Чехов. Вот я знал, что дело разрешится правдой.

Выглядел Питерский таким радостным, будто это его восстановили в практике. Помощник завел двигатель и уточнил:

– Куда едем?

– В «Северный путь», – ответил я. – Нужно обсудить кое-что с Александром Васильевичем Морозовым.

Парень кивнул, и машина выехала с парковки.

Глава 3
Хороший обед

– Вашество, а как вообще заседание проходило? – полюбопытствовал вдруг Фома.

– Ну, в нужном зале собираются люди, которые принимают участие в заседании, – начал объяснять я. – Председатель комиссии слушает доводы сторон и выносит свое справедливое решение.

– И никаких красивых речей? – уточнил Питерский, и его голос прозвучал немного расстроенно.

– Разбирательство обычно опирается на факты, – ответил я. – Поэтому все прошло быстро.

Фома замолчал, рассеянно глядя на дорогу. В салоне повисла тишина. Я не выдержал и спросил:

– О чем задумался?

– О Елене Анатольевне, – ответил Питерский.

Я удивленно поднял бровь, с интересом ожидая продолжения, и слуга, который, видимо, только теперь понял двусмысленность ситуации, поспешно добавил:

– То есть, не совсем о Елене Анатольевне, вашество, а о том, как быстро она перевоспиталась… Сегодня я ее с трудом узнал. А всего-то пожила чуточку в доме Зимина. Вот она, сила воспитания! Мощь целительной лопаты и трудотерапии.

– Ты только при ней такого не скажи, – усмехнулся я. – Она дама гордая, из старой аристократической семьи. И вряд ли перестанет быть собой даже несмотря на то, что скоро потеряет фамилию.

– Неужто она оказалась не настоящей дочерью судьи? – изумленно уточнил парень, но в его глазах мелькнуло лукавство.

– И такого лучше не говори, – посоветовал я. – Мастер Свиридов отрекся от дочери. Она осталась без поддержки семьи. В нашем мире это означает…

– Что она стала немногим важнее бастарда, – продолжил за меня Питерский. – Тяжело же теперь придется Елене Анатольевне. Она ведь привыкла на всех смотреть свысока и простых людей не считать за человеков.

– Остается надеяться, что она сумеет приспособиться к новому положению, – нахмурившись, ответил я.

Мне и впрямь хотелось верить, что у княжны получится поменять взгляды. В ближайшее время она потеряет привычный для себя статус, и если не перестанет задирать нос, то ей и впрямь будет несладко.

– Значит, вы теперь с ней дружбу водите? – лукаво осведомился помощник.

– Можно сказать и так… – Я пожал плечами.

– Правильно, – одобрил слуга. – Не стоит оставлять за спиной оскорбленных женщин. Они способны навредить так, как ни один мужчина не догадается.

– И где ты этому научился? – спросил я, удивленный этим заявлением.

– Я толковый! И слушать умею, – спокойно ответил парень, бросив на меня хитрый взгляд через зеркало заднего вида. – Да и опыт имею. Я однажды умудрился обидеть старостину жену. Сделал это не нарочно, просто по наивности похвалил ее усы. Ну, не знал я, что такое в бабе замечать не стоит! Так она с той поры мне в глаза улыбалась, а сама исподтишка вредила. То ведро со сломанной дужкой выдаст на полив, то вилы с гнутым черенком. А уж сколько соли она мне добавляла в еду, когда я на нее батрачил. Я со временем понял, что к чему, и по дурости решил извиниться. Сказал, что не такие уж у нее усы и красивые…

– И как ты только выжил? – хмыкнул я.

– Чудом, не иначе, – кивнул парень. – Я тогда совсем мальчишкой был. И лишних жизней у меня было достаточно.

– Сколько бы их у тебя ни было – мой тебе совет: не растрачивай их попусту. Может одной самой нужной и не хватить.

– Это точно, вашество, – усмехнулся водитель, сворачивая к мостовой. – Вот мы и приехали.

– Странное местечко, – заметил я, осматривая здание ресторана.

Оно располагалось в старой части города. Аренда здесь стоила дорого, а значит, и заведение должно было соответствовать. Однако вывеска на сером доме в три этажа оказалась корявым куском дерева, покрытым когда-то краской, которая теперь поблекла и облупилась. Но у крыльца стоял швейцар с пышными усами, облаченный в расшитый красными узорами кафтан. При моем появлении он вытянулся в струну.

– Добрейшего денечка, мастер Чехов. Вас уже ждут.

– А ты знаешь, кто перед тобой? – удивился я, покосившись на свой пиджак, чтобы удостовериться, что на нем нет герба семьи.

– Стыдно не знать, Павел Филиппович! – ответил мужчина и многозначительно покосился на машину. Фома припарковал ее на небольшой стоянке, убедившись, что рядом нет знака платной парковки.

Я вынул из кармана мелкую купюру и подал ее слуге. Тот ловко сунул ее за воротник и тотчас открыл передо мной скрипучую дверь.

Внутри меня ожидал темный холл, наполненный густой тишиной. Тут пахло свежевымытым полом. Я невольно напрягся, вспомнив, что именно такой аромат встречал на только что очищенной от крови площадке для тренировки одаренных.

Из угла выскользнула миловидная девушка в закрытом платье и странном чепце на голове, скрывающем ее волосы.

– Здравы будьте, – она поклонилась мне, изобразив улыбку. – Позвольте вас проводить, Павел Филиппович!

На этот раз я решил не спрашивать, откуда она знает мое имя. Вместо этого предпочел ответить коротким кивком и направиться следом за распорядительницей.

Заведение было пустым. На круглых столах стояли перевернутые стулья, у противоположной от входа стены нашлось пианино, за которым сидел высокий старик – он легко касался клавиш пальцами, извлекая из инструмента приятную мелодию.

Я подошел ближе и сел рядом в предложенное кресло, расположенное у инструмента. Передо мной тут же оказался чайник и чашка с ароматным отваром.

– Желаете отведать наших пирогов? – уточнила девушка.

И прежде чем я успел отказаться, музыкант бросил через плечо:

– Не вздумайте сказать, что не голодны. Тут подают лучшие пироги во всей Империи. Это я вам говорю, как ценитель вкусной еды. И не смотрите, что тут скромная обстановка. Сам Станислав Викторович почитает за честь отведать местных пирогов от Полины.

Я уже иначе взглянул на заведение, отметив то, чего ранее не заметил. По периметру комнаты были разложены тяжелые цепи – довольно внушительные блокираторы силы. Только сейчас я догадался проверить, отзываются ли мои тотемы. Они ощущались, но лишь как что-то зыбкое и далекое.

– Здесь не работают таланты аристократов, – пояснил пианист, убирая пальцы от клавиш.

Он опустил крышку пианино и провел по деревянной поверхности ладонями. А затем обернулся. И я узнал в мужчине главу кустодиев.

– Не знал, что вы музицируете, – произнёс я.

– Бросьте, Павел Филиппович, я всего лишь любитель, – отмахнулся Морозов. – Покойная матушка когда-то отметила, что у меня хороший слух, вот и научила основам. На большее меня, увы, не хватило. Мне было скучно сидеть в классной комнате и изучать нотную грамоту. Я развлекался тем, что мог подобрать мелодию на слух.

– У вас хорошо выходит, – отметил я.

– Вы мне льстите, – улыбнулся Морозов.

И я развел руки в стороны:

– Вам все льстят! Неужели вы еще не привыкли к этому?

– Меня боятся. И потому пытаются мне понравиться. Но вам подобное чуждо. Странное ощущение, если уж откровенно. Я привык к тому, что при мне обычно начинают говорить тише.

– Желаете, чтобы я так делал? – улыбнулся я.

– Нет, – фыркнул кустодий и поднялся со стула. Обошел стул и занять кресло напротив моего. – Если у вас появится повод меня бояться, Павел Филиппович, то это будет означать, что наши с вами дела плохи. Я бы предпочел до такого не доводить.

– Пусть так и будет, – согласился я.

Распорядительница оказалась рядом с нами. Она поставила в центр стола тяжелую доску, на которой лежали крупные ломти пирога, а затем наполнила для Морозова чашку густым настоем.

– Спасибо, дорогая, – уважительно кивнул ей старик. – Проследи, чтобы нам не мешали.

– Конечно…

Девушка поклонилась и ушла. Я проводил ее взглядом и не понял, в какой момент фигура словно растаяла в темноте дальнего угла.

– В таких местах принято проводить переговоры, – поделился Морозов. – Иногда нужно, чтобы никто не смог подслушать важную беседу. Или не напал на важных людей.

– И кто же помешает злодеям? – я посмотрел в сторону, где скрылась Полина.

– Вы все правильно поняли, Полина не просто управляет этим местом. Она хозяйка этого заведения, и без ее ведома здесь с вами не случиться никакой беды. Таких, как она, называют нечистью. Не очень красивое слово, но оно емкое. Означает оно тех, кого люди обычно боятся и обходят стороной. Человеки боятся того, с чем не могут совладать. Опасаются тех, кого не могут убить…

– А Полина – бессмертная? – спросил я, надеясь, что мой голос не дрогнул.

– Ее сложно убить, но возможно. Вот только глупые люди не понимают, что нечисть – неотъемлемая часть мира. Высшие существа хранят в себе магию. И когда нечисть покидает мир, то из него уходит сила.

– Такое возможно? – насторожился я.

– Представьте себе мир, в котором люди не обладают талантами, не способны управлять стихиями. Вокруг живут обычные люди, для которых огневик – это существо из сказки.

Я удивленно поднял бровь:

– Неужели есть такие миры? И в них живут сплошь простолюдины? – я сделал глоток чая, невольно зажмурившись от удовольствия.

– Как можно назвать это жизнью? – с горечью спросил старик. – Просто существование, в котором нет места чуду… Представьте покалеченную птицу, которая продолжают помнить о том, что когда-то у них были крылья. Она видит небо, ощущает ветер, но никогда не поднимется над землей, не ощутит радость полета.

– Вы говорите так, словно бывали в таком мире, – предположил я.

– Я долгое время провел в месте, которое похуже тюрьмы, Павел Филиппович, – мрачно ответил Морозов. – Меня лишили возможности управлять своим талантом. И я не хочу, чтобы весь этот мир однажды стал таким же, как моя маленькая бетонная камера. Миру нужно равновесие. Чтобы рядом с нами жили другие создания без страха быть убитыми. Многие из них помнят, что такое, когда крестьяне идут на них с факелами и вилами.

– Поэтому вы и решили создать организацию по защите прав нечисти, – напомнил я.

– Верно, – улыбнулся старик, и его голубые глаза сверкнули. – Нам нужно создать основные правила. Полагаю, что адвокат сумеет разобраться с правилами, которые необходимо учесть. Нечисть должна иметь права граждан, но с учетом их особенностей. Потому что если у них будут только права, то однажды этих самых прав не станет у людей.

– Понимаю. Но мне надо знать, какие существуют создания и какими силами они обладают.

– Вам несказанно повезло, Павел Филиппович. Потому как один из лучших знатоков нечисти работает на вашу семью. Это Лаврентий Лавович. В его семье не одно поколение занималось исследованием легенд и сказок. И поверьте – в историях, которые составили предки Лаврентия, мало выдумок. Остальную информацию ваш лекарь добудет, если получит пропуск в императорскую библиотеку. И в отдел, которым заведуют кустодии.

– Выходит, что нам повезло. Такие случайности…

– Случайностей не существует, – поправил меня старик, качая головой. – Вы даже представить не можете, сколько должно было произойти событий в разных мирах, чтобы в нашем произошла такая вот «случайность». Каждое наше действие влияет на другие миры. Как взмах крыла бабочки на этой стороне вызывает бурю в иной реальности.

Я вдруг вспомнил, как увидел странную иллюзию однажды утром, когда попросил водителя остановить машину на мосту. Мне тогда показалось, что реальность разошлась, словно разрезанный парус, и мне явилось видение другого мира.

– Чем больше добра вы делаете здесь, тем меньше горя случается с жителями других миров, – продолжил Морозов. – Поэтому вы должны понимать, что на вас ложится большая ответственность.

– А если я не справлюсь? – вдруг оробел я.

– Никто не станет ругать вас за оплошности, – заботливо пообещал Александр Васильевич, напомнив мой разговор с Фомой. – Это дело имперской важности, и вам будут помогать.

– К слову о помощи… – я покосился на пирог, который пока так и не решился отведать. – Мне хотелось бы привлечь к этой работе одного очень хорошего адвоката.