Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 339 страниц)

Все тайное не тайное

Мы пообщались еще десять минут, а затем в кармане пискнул телефон.

– Прошу меня извинить, – произнёс я и вынул аппарат. На экране высвечивалось сообщение от Беловой. С интересом открыл его и прочел:

«Следственная бригада уехала с места».

Дальше был написан адрес, и я довольно улыбнулся. Хитрая Алиса оставила мне жирный намек, что теперь место преступления могу осмотреть уже я. А заодно и поговорить с призраками. Убрал телефон в карман, и поднялся с кресла. С сожалением произнес:

– Прости, но мне нужно идти. Много работы.

– Конечно, – улыбнулась Софья Яковлевна. – Я понимаю. Только не увлекайся. Юность это светлая пора. И в это время лучше, чтобы у тебя была не только работа.

– Хорошо, – пообещал я и вынул из кармана бумажник. Достал из него несколько купюр и положил их на стол. Прощался с бабушкой и направился к выходу, по пути набирая номер Фомы.

Слуга по обычаю сбросил вызов. Но когда я вышел из ресторана, авто уже стояло у крыльца.

– Куда едем, вашество? – обратился ко мне Фома, когда я сел на пассажирское сиденье «Империала».

Пришлось снова искать телефон и диктовать слуге адрес. Фома завел двигатель, и авто выехало на дорогу.

Дом, где нашли Борзова и его друга, располагался в одном из рабочих районов. И дорога к нему заняла почти полтора часа. Наконец Фома свернул в арку одного из доходных домов и остановился у парадной. Обернулся ко мне и произнес:

– Здесь, вашество.

– Спасибо.

Я вышел из авто, поднялся по выщербленным бетонным ступенькам крыльца. Остановился у двери, выискивая на табличке с номерами квартир нужный мне этаж. А затем потянулся было к кнопке домофона, но в этот момент дверь с писком открылась. И на крыльцо вышла женщина лет тридцати, пытаясь выкатить из парадной детскую коляску.

– Позвольте помогу.

Я придержал дверь, помогая женщине выйти. А подоспевший Фома помог спустить коляску с крыльца.

– Спасибо вам, хорошие люди, – улыбнулась женщина. – Долгих вам лет и счастливой жизни.

– Благодарим на добром слове, – ответил слуга.

Жительница дома покатила коляску к детской площадке, мы же вошли в парадную.

Дом был приличным. Стены не были изрисованы похабными надписями, почтовые ящики были целыми, на полу не валялись окурки, пустые бутылки и рекламные буклеты, а на потолке отсутствовали черные следы гари.

– Приличные люди здесь живут, сразу видно, – оценил парадную Фома.

Я только кивнул. Подошел к лифту, нажал кнопку вызова. И створки большой грузовой кабины с писком открылись.

Лифт тоже оказался новым, и на удивление не изгаженным. Только на панели с кнопками маркером были ровно выведены черной краской номера этажей. Я нажал нужную, и кабина медленно поползла наверх.

– Странно это все, – пробормотал я.

– Что именно, вашество? – уточнил слуга.

– Сам дом, – ответил я. – Квартир на этажах немного, значит, жилья гостиничного типа здесь нет. Да и парадная чистая. Прибранная. Дом явно не социальный. Скорее повышенного комфорта, для семейных. И прятаться в таком от розыска… Проще схорониться в Веселом Квартале. Он в паре кварталов отсюда.

Фома нахмурился, словно бы раздумывая. А затем кивнул:

– А ведь верно говорите, вашество.

Лифт с писком остановился, створки кабины разъехались. И мы вышли в холл.

Квартир в коридоре и правда оказалось меньше десятка. Нужную дверь я заметил сразу. Створка крест-накрест была опечатана оградительной лентой. Хорошо, что пломбу Белова поставить «забыла». Впрочем, как и запереть дверь.

Я опустил ручку, приоткрыл створку, и осторожно, стараясь не сорвать ленты, проник в квартиру. И тут же недовольно поморщился от пришедшей в голову мысли:

«С первым нарушением закона вас, мастер адвокат».

Я прошел в комнату, оценив обстановку. Мебели тут было немного: стол, пара табуретов, кровать у стены, застеленная стеганым покрывалом, шкаф для одежды, тумбочка, на которой стоял телевизор. На окнах висели чистые невзрачные шторы, на полу серый, не вытертый еще ковер. Стены были оклеены бежевыми обоями с непритязательным рисунком. Напротив окна в простой деревянной раме висела картина, из числа тех, что продаются уличными художниками по рублю за пару штук. Видимо, приказчик сдавал квартиру посуточно для командировочных.

Везде на полу, столе, диване и кровати, стояли отметки от жандармов, где были найдены улики.

Прошел по комнате. И сразу заметил на потертой столешнице свежий, круглый след. И два таких же круглых следа, но поменьше. А рядом с каждым из них была метка с номером улики.

Щелкнул пальцами, призывая тотем, и активировал «Фонарь Харона». Но в окутавшем комнату тумане не было ни души. Пришлось расширять зону поиска.

Первый призрак обнаружился двумя этажами ниже. И призывать его не было никакого смысла. Вряд ли он видел, что здесь творилось. Разорвал плетение, отменил тотем. И со вздохом подытожил:

– Призраков тут нет. Как и следов душелова. А что это значит?

Я обернулся к Фоме. Слуга стоял в паре шагов от меня, склонив голову и с живым интересом рассматривая пляшущий на стене комнаты солнечный зайчик. Услышав мой вопрос, он вздрогнул, словно выходя из ступора. И переспросил:

– Что? Простите, вашество, задумался.

– Я говорю, призраков в квартире нет, – повторил я. – Как и следов душелова. А это значит.

– Что умерли люди не здесь, – ответил слуга, и я довольно кивнул:

– А затем тела привезли сюда и обставили все как несчастный случай. Ладно, делать нам здесь больше нечего. Давай-ка быстрее отсюда уходить.

Фому дважды просить не пришлось. Он еще раз взглянул на пляшущий на стене солнечный зайчик, а затем развернулся и направился к выходу. Я последовал за ним.

Перед тем как покинуть квартиру, слуга осторожно выглянул в коридор, проверяя, нет ли там людей. А затем вышел из помещения и махнул мне рукой. Я покинул квартиру, прикрыл дверь и направился к лифту.

Грузовая кабина стояла на нашем этаже, так что долго ждать не пришлось. И когда мы вошли внутрь, слуга уточнил:

– Так выходит, они здесь и не жили?

Я кивнул:

– Борзов нашел тело несколько дней назад. И с этого времени, скорее всего, и пропал. А все потому, что именно он и его подельник выкрали и убили девочку. А затем заказчик от них избавился. Потому что Борзов видел человека, который заказал это убийство. И мог рассказать про него на допросе.

– А почему тела спрятали здесь? – снова уточнил Фома.

– Заказчик умен и понимает, что Чехов умеет призывать и допрашивать призраков, – вздохнул я. – Поэтому он решил скрыть настоящее место преступления, где скорее всего и томятся духи погибших бедолаги. Потому девочку привезли в лес уже мертвой. И поэтому тела ее убийц оставили здесь. И это было ошибкой. В Веселом Квартале вряд ли кто-то обратил бы внимание на два трупа, которые умерли от перепоя. Так что тела пролежали бы в квартире несколько дней, пока запах и крысы не заставили бы соседей вызвать жандармов. А если бы через стенку был притон или проститутошная – соседи скорее всего сами бы избавились от тел.

– Да, дела, – протянул слуга.

Створки с писком разъехались, выпуская нас на первом этаже. И мы направились к выходу, торопясь покинуть дом.

Уже на пороге я вынул из кармана телефон, нашел в списке контактов номер Беловой, и нажал на вызов. Алиса взяла трубку быстро:

– Ну, Чехов, чем поделишься? – послышался из динамика ее голос.

– Тем, что тела на квартиру подкинули, – ответил я, спускаясь по ступенькам. – Так что нужно искать приказчика дома, чтобы он вспомнил, кто сдал мертвецам квартиру.

– Спасибо за совет, – произнесла Белова, но в голосе собеседницы я услышал плохо скрытый сарказм.

– Обращайся, – ответил я, отменил вызов. Открыл дверь и сел на пассажирское сиденье. Обернулся к Фоме, который уже занял место за рулем:

– А вот теперь пора возвращаться домой.

Слуга кивнул, завел двигатель, и машина выехала на дорогу.

* * *

Во дворе меня уже поджидали. Машина затормозила у порога, и Фома вышел наружу первым, чтобы загородить меня.

Я понимал, что Иван показался моему помощнику опасным. Рубщик мяса и впрямь был громилой. Он почти на голову был выше Питерского и куда шире в плечах.

– Все хорошо, – поторопился я, выбраться из салона, чтобы не допустить недопонимания. – Это жених нашей клиентки.

Фома заметно расслабился и мне показалось, что волосы на его голове стали длиннее.

– Вашество, мне остаться? – уточнил парень странным урчащим голосом.

Иван с опаской покосился на моего помощника и пробасил:

– Извините, ваше благородие. Пусть уж ваш охранник не изволит беспокоиться. Я пришел, чтобы вам поклониться.

Гость и впрямь поклонился в пояс.

– Никогда не забудут Щукины вашей доброты, господин Чехов. Мы будем рады, если вы станете частым гостем в нашей лавке.

– Ну что вы… – начал было я.

– Это не та ли лавка, откуда намедни вы забрали мясо? – подозрительно уточнил у меня Фома и после кивка просиял. – С радостью будем туда захаживать. До чего ж хорошую вырезку вы подали моему хозяину.

Иван расцвел, тотчас потеряв лихой вид. Он показался моложе и совсем не таким жутким, каким становился, стоило ему нахмуриться.

– Лопатина уже забрала заявление? – спросил я.

– Не только. Она заехала к нам домой и привезла то самое серебро, которое отдала Глаше в виде приданого. Сказала, что не хочет, чтобы мы держали на нее зла. Даже пожелала нам счастья и всяческих хорошестей.

– Дела, – покачал головой Фома.

– И то верно, – согласился гость, – такая дурная баба была…

– Многие поговаривают, что Павел Филиппович изгоняет из сварливых дам скверный характер, – довольно усмехнулся Питерский, а потом вдруг задал вопрос, – А ты, значит, жениться собрался.

– Верно, – громила кивнул. – И супружницу себе нашел замечательную.

Фома забрался в бумажник и протянул парню картонный прямоугольник.

– Вот тут цирюльня отменная. Рекомендую. Еще и скидку сделают, ежели скажешь, что от Питерского, помощника адвокатского пришел.

– Думаешь, надобно? – растерянно пригладив буйные кудри, пробормотал парень.

– Чтобы жена была довольной. И на улице не шарахались.

– Так это ж потому, что я здоровый, – возразил Иван.

– Поверь, приятель, стрижка сделает из тебя приличного человека. Я это точно знаю…

Я лишь диву давался тому, каким убедительным казался Фома. С Иваном мы попрощались и тот пообещал откладывать для нас лучшие куски мяса.

– Ты себе цирюльника нашел? – удивился я, когда гость ушел.

– За каждого нового постоянного клиента мне полагается бесплатная стрижка, – довольно ухмыльнулся парень.

– То есть одна у тебя уже имеется.

– Восемь, – скромно поправил меня парень и взглянул в бумажник. – Осталось две визитки. Нужно еще взять у цирюльника. Вам тоже надобно свои носить. Зря что ли Арина Родионовна их наделала?

– У меня есть визитки? – удивился я.

– Вам и впрямь побольше отдыхать нужно, вашество. Конечно есть.

На пороге нашелся сверток с ломтями копченого мяса, несколько банок паштета и тушенки. Фома цокнул языком:

– Какой замечательный клиент. Знает, как уважить хорошего адвоката.

Мы вошли в дом. Парень направился на второй этаж, чтобы отнести продукты на кухню. А я обратился к Нечаевой.

– Кто-то приходил? Звонил?

– Да, Павел Филиппович, звонили, – девушка раскрыла ежедневник и зачитала, – Софья Яковлевна уточняла, не у себя ли вы.

– Вычеркивай, мы уже встретились, – пояснил я.

– Потом звонила какая-то дама, которая говорила странным голосом.

– Странным? – недоуменно переспросил я.

– Будто она пыталась сделать его ниже. Я даже подумала, что это кто-то известный, кто хочет остаться неузнанным.

– И что она хотела?

– Я поначалу решила, что это госпожа Милованова, – слегка покраснела девушка. – Она немного нервно уточнила, не у себя ли вы. Потребовала ваш личный номер. Но ведь у Регины есть ваш номер, верно?

Мне вдруг отчаянно захотелось соврать. Я даже поразился силе этой эмоции. Вместо ответа рассеянно кивнул и сказал невпопад:

– Вы не голодны?

– Спасибо за заботу, мастер. Иришка сегодня приготовила замечательное мясо с овощами в горшочках. И предложила отведать.

Стало понятно, что девушка заметила, что я не ответил. Она распрямила плечи и продолжила ровным голосом:

– Еще звонили из лекарни по поводу Евсеева. Просили уточнить, кто будет его поручителем при выписке. Старший по дому отказался брать нашего клиента на поруки.

– А жена? – нахмурился я.

– Подала на развод.

– Думаю, так будет лучше для нашего клиента. Евсеев… – тут я задумался, – к слову, как его имя?

– Гоша, вроде, – девушка грустно улыбнулась, – и котов придется отдавать. А я уже к ним привыкла.

Я посмотрел на полосатого питомца, который нагло растянулся на диване и подумал, что тоже успел привыкнуть к пушистикам.

– Последними звонили строители, – будто опомнилась девушка. – Просили назначить день для согласования проекта и выбора материалов.

– Назначьте на субботу.

– В выходные вы не занимаетесь делами, – грозно заявила, появившаяся из стены Любовь Федоровна.

– У вас выходной, – вторила ей Нечаева.

– Сговорились, – я закатил глаза и направился к себе в кабинет.

– Вам надо отвлечься от работы, – девушка пошла за мной и остановилась на пороге. – Быть может, вы могли бы составить мне компанию.

Она потупилась, рассматривая носки своих туфелек.

– У вас планы, в которых найдется место некроманту? – удивился я и неожиданно ощутил, как сердце стало биться чаще.

– Я хотела сходить на выставку. Но в приглашении указано «быть со спутником». Понимаю, если у вас свои планы…

Секретарь покраснела до кончиков ушей и закусила губу.

– С радостью…

– Ну нет так нет…

Произнесли мы одновременно и оба смешались.

– Мне будет приятно пойти с вами, – быстро проговорил я, пока девушка не отказалась от своего приглашения.

– Хорошо.

Я впервые видел свою помощницу такой смущенной. И отчего-то ее личико показался мне особенно милым.

– А что за выставка? – откашлявшись спросил я.

– Вам понравится, – уклончиво ответила Арина и улыбнулась. – Уверена, что вы оцените.

Я запоздало подумал, что Питерскому тоже не помешало бы взять выходной.

– Не возражаете, если мы отправимся не на своей машине? Кажется, у Фомы давно не было свободного дня.

– Так даже будет лучше.

Девушка вновь спрятала от меня глаза и развернулась на каблуках, чтобы уйти в приемную. Я же сел в кресло и отчего-то не переставал улыбаться. Мне впрямь не помешает отдохнуть ото всего и хоть ненадолго перестать быть адвокатом.

– Как прошла встреча? – вывела меня из задумчивости Любовь Федоровна.

Она казалась немного уставшей. Обычно безупречное платье было мятым по подолу. Женщина поправила волосы, скрывая рану, которая сегодня выглядела жутковато.

– У вас все хорошо? – на всякий случай осведомился я.

– Простуду не подхватила несмотря на сквозняк, – отмахнулась женщина. – Но ты не ответил.

– За дело взялся начальник охранки. И это скверно. У него бульдожья хватка.

– Ну, это у вас семейное, – вздохнула призрачная дама.

– Не думаю, что мы с ним похожи, – нахмурился я.

– Дай угадаю, – Виноградова закинула ногу на ногу, – Филипп Чехов упрямый, неутомимый, фанатичный трудоголик, который не умеет отдыхать, верно?

Мне пришлось кивнуть.

– И вы с ним не похожи? – женщина иронично подняла бровь.

– Я бы никогда не бросил своего ребенка после смерти его матери, – я сказал это раньше, чем успел понять, что фраза прозвучала жалко.

– Он любил твою мать? – негромко спросила Виноградова, но с места не сдвинулась.

– Я был слишком мал, чтобы хоть что-то в этом понимать. Мама любила меня. Она часто обнимала меня и сочиняла для меня сказки. К старым и всем знакомым всем детям истории она добавляла свои особенности и повороты.

– Она улыбалась без повода?

– Что? – не понял я.

– Когда женщина счастлива, на ее лице поселяется такое особое выражение, – Любовь Федоровна взмахнула рукой, рисуя какую-то фигуру в воздухе. – Кажется, словно она светится изнутри и уголки ее губ всегда смотрят вверх. Она не вздрагивает от резких звуков, не сжимается от того, что открывается дверь в комнату. И когда к ней подходит особенный мужчина, она старается коснуться его.

– Она часто улыбалась, – задумчиво проговорил я, вспомнив красивое лицо своей матери. – И казалась счастливой.

– А отец? Как он выглядел в это же время?

– Кажется, он часто был рядом, но я почему-то плохо его помню.

Я встал на ноги и подошел к окну. Воспоминания из детства всегда казались мне каким-то туманными. С бабушкой мы не обсуждали мою жизнь до переезда в ее особняк. Она словно боялась узнать правду. Кажется, она беспокоилась, что ее сын был виной смерти невестки.

– А ты не думал, что каждый по-разному переживает горе, – продолжила Виноградова, когда молчание стало тягостным. – Может твой отец пытался справиться с потерей…

– Он быстро нашел ей замену, – резко отозвался я. – И не горевал долго.

– Мне жаль, что тебе пришлось справляться с этим одному, – женщина мягко коснулась моего локтя, и я был благодарен, что она не продолжила говорить.

Потому что не хотел делиться своим самым сокровенным воспоминанием – о том, что мать после смерти еще долго пела мне грустные колыбельные.

Истина где-то рядом

На втором этаже послышался приглушенный шум, и Виноградова недовольно вздохнула.

– Надо проверить, все ли там в порядке. Как там без моего присмотра обойдутся? – пробормотала она, а затем взлетела к потолку, прошла сквозь перекрытие и исчезла из кабинета.

Я же вернулся на свое место, включил компьютер. Пока он загружался, я вынул из кармана телефон. Нашел в списке контактов номер Иванова, и нажал на вызов. В динамике заиграла незатейливая мелодия из сериала про бандитов. Наконец, послышался недовольный голос жандарма:

– Что-то срочное, Павел Филиппович?

– Да. Хотел бы узнать, в каком образовательном заведении училась Софья Николаевна Потемкина, – ответил я.

– Хотел узнать, – повторил за мной парень, – Этот интерес неспроста?

– Я перебираю все факты, чтобы найти зацепки. Мне кажется, что я что-то упускаю.

– Надеюсь, вы не станете скрывать ничего, что поможет следствию, если обнаружите информацию? – без особой надежды уточнил парень.

Я кивнул и лишь потом понял, что собеседник меня не видит. Но ответа Дмитрий не ждал. В динамике раздался шелест перебираемых им листов.

А спустя несколько секунд, Иванов произнес:

– Гимназия имени Ольги Великой. Девушка закончила ее в этом году и готовилась к поступлению в лицей.

– Большое спасибо, – поблагодарил я.

– Это все? – нетерпеливо уточнил жандарм.

– Да.

Трубка замолчала. Иванов решил отменить вызов не попрощавшись. Впрочем, я не обратил на это особого внимания. Мне хватило того, что он ответил и дал мне нужную информацию. С этими мыслями я убрал телефон в карман, и открыл поисковик в сети. Вбил в строке «выпускники этого года гимназии Ольги Великой». Нужные страницы грузились очень долго и я нетерпеливо постукивал пальцами по столешнице, выбивая ритм мелодии, которую я услышал в трубке, когда звонил будущему князю Шуйскому. Но посмотреть результаты я не успел. Потому что в приемной послышался какой-то странный шум, который привлек мое внимание. Я встал из-за стола, вышел из кабинета.

Фома уже стоял на пороге. А Арина Родионовна с интересом выглядывала в окно. Услышав, как хлопнула дверь кабинета, слуга обернулся ко мне. И на лице его расплылась довольная улыбка:

– Можно вас на пару слов, вашество? – уточнил он и сделал приглашающий жест.

Я удивленно поднял бровь, но все же кивнул. И направился за Питерским на крыльцо дома.

Во дворе было пусто. Фома сошел со ступеней и добродушно произнёс:

– Да выходите уже. Я вас уже заметил. И пыхтите вы на редкость громко.

Из-за кустов шиповника появилась та самая троица, которую я видел во дворе не так давно. Они недоверчиво смотрели на Фому, явно не считая, что вели себя громко. Едва они вышли, помощник обернулся его мне. Весь вид Питерского говорил: «Ну вот, вашество. А вы не верили!». Затем он уточнил у главаря, в кепке, которую тот сдвинул набок:

– Узнали чего?

Паренек вышел вперед, подтянул штаны и важно заговорил:

– Ну и задачу вы задали, судари. Пришлось неплохо так поработать.

Фома с готовностью кивнул:

– Понимаю. За то и деньги будут уплочены. Давай-ка ближе к делу.

Паренек сунул в петли штанов большие пальцы и качнулся с пятки на носок.

– В общем, на улицах говорят, что приютных воздушниц нужного возраста и описания в городе всего три. Первая Катерина, – главарь загнул палец. – Неделю назад сбежала из приюта святого Павла. Она сейчас официанткой в одном игорном притоне работает. Еще есть Лизка, из приюта святого Петра. Она в городе, иногда появляется в торговых рядах, чтобы прикупить продуктов. Похоже, трудится на барской кухне. Потому как полюбовницей точно не сгодиться. Она ногу подволакивает после того, как с ограды спрыгнула неудачно. А на лекаря денег нет.

– Это точно не нужные нам девицы, – вздохнул я.

– Но а третья – Святка. Вот ее давно никто не видел.

– Откуда она сбежала? – тут же полюбопытствовал я. – И с кем?

Парень замялся, словно бы вспоминая. А затем произнёс:

– Из приюта святого Николая. Три девки сбежали и в одном притоне жили, снимали угол. А уже несколько дней о Святке ничего не слышно. Как в воду канула. По виду она как раз такая как вы описали: стройная, светлокожая, темные волосы, глаза голубые.

– Наверняка это та, что мне нужна, – пробормотал я и парни довольно переглянулись.

– Вот спасибо вам, – широко улыбнулся Фома и достал из кармана одну купюру. – Вот, как договаривались.

Он протянул деньги долговязому, и купюра быстро поменяли владельца, исчезнув в пальцах с обломанными ногтями. Гости снова вновь переглянулись.

– И еще кое-что на улицах говорят, – нараспев произнёс долговязый. – Про этих сбежавших девок. Но это уже за отдельную плату, господа хорошие.

– Что же? – быстро уточнил я.

Но парень только хитро улыбнулся и покачал головой:

– Э, не, барин. Это так не работает. Мы вам сейчас скажем, а вы нам ответите, что все уже и без нас знали. И денежки заплатить не пожелаете.

– Ну ты хотя бы намекни, о чем речь пойдет, – пробасил Фома.

– О том, что вы не одни девку такую искали, – заговорщическим шепотом ответил приютский. – А вот кто искал, мы без интересу не скажем.

Я задумался. Эту информацию я скорее всего уже знаю. Никита Борзов. Но все же уточнил:

– А сколько людей искали-то?

– Двое, – после недолгих раздумий ответил парень и насупился. – Все, господа хорошие. Больше бесплатно ничего не скажу. Хоть железом жгите.

А вот это уже было интереснее. Выходит, вторым скорее всего был товарищ Борзова.

– Прямо имена знаете? – уточнил я. – Ну, или хотя бы прозвища?

Парень кивнул, и я спросил:

– И сколько вы хотите за эту информацию?

– Рупь, – быстро ответил приютский и поджал губы.

Фома нахмурился и открыл было рот, чтобы начать торговаться, но я только кивнул и достал из кармана купюру:

– Здесь рубль. Назовешь имена – и он твой.

При виде денег, глаза парней жадно загорелись. Фома недовольно покосился на меня, явно не одобряя подобного действия, и грозно предупредил приютских:

– Но ежели обманете…

– Даю честное слово, дядь, – поспешно ответил паренек.

– Ну, раз честное слово, – усмехнулся я. – То слушаем.

– Один огневик – Никита Борзов, который бойцовских собак за городом разводит. Мужик он не злой и нас обычно не обижает. Иногда даже дает монетки на баранки, – ответил долговязый, жадно глядя на купюры. – А второй друг его по приюту. Василий Тихонов. Второй не такой добрый. Ему лучше под ноги не попадаться. Может и пенделя отвесить.

Значит криомастер, которого нашли в той квартире, и был этим самым Тихоновым.

– Ну, держите. Заработали.

Я протянул деньги пацану. И тот попытался было быстро схватить их, но в последнюю секунду я отдернул руку:

– А зачем искали не знаешь?

– Да проигрались они, – нетерпеливо выпалил парень. – Кому не знаю, да и узнавать не буду, барин.

Он насупился и взглянул на меня исподлобья:

– Они в притоне «Черной Сотни» играли. Но там лучше не вынюхивать. Дурное это место, барин. Ежели начнешь расспрашивать, то не ровен час, можно и без головы остаться. А мне, барин, голова еще нужна.

– Чтобы в нее есть, – буркнул второй парень, а третий выдал приятелю подзатыльник.

Я с равнодушным видом пожал плечами и отдал деньги подростку:

– Что же, жаль. Очень жаль. А то я мог бы еще заплатить.

Парень забрал купюру и свернул ее, чтобы сунуть за резинку носка.

– Уж простите, мастер, но и впрямь никто вам не скажет такого, ежели жизнь дорога. Токма мертвый скажет, но кто ж его услышит… – он осекся, видимо догадавшись, что некроманту как раз и услышит.

Потом довольно усмехнувшись парень снял кепку и отвесил поклон:

– Спасибо, господа хорошие. Если надо будет еще чего узнать – обращайтесь. Мы завсегда поможем, ежели звонкой монетой оплатите.

– Пломбир… – хрипло напомнил ему второй парнишка.

– Вы обещали пломбир от лавочника на углу всем троим.

– Всем за мой счет только по порции сегодня. Скажите лавочнику, что я оплачу, – подтвердил Питерский.

Троица развернулась и, шаркая подошвами ботинок, неспешно покинула двор. Фома же обернулся мне и покачал головой:

– Не стоит так делать, вашество. Ежели цену не сбивать, то с каждым разом она будет расти. Того и гляди разбалуются. Да и не к чему им большие деньги за раз. За них могут и поколотить те, кто постарше.

– Об этом я не подумал, – с сожалением ответил я. А затем развернулся и направился в приемную.

Когда я вошел, Арина Родионовна уже сидела за столом, и что-то быстро печатала. Но мне показалось, что девушка только недавно вернулась на свое рабочее место. Наверняка она из любопытства подсматривала за нашими гостями. И мне сложно было ее винить. Мальчишки и впрямь выглядели колоритно.

– Пропавшая девочка – это скорее всего Святка, – произнёс я. – Она и несколько ее друзей сбежали из приюта святого Николая и жили в одном из городских притонов. Но несколько дней назад девочка пропала.

Секретарь оторвалась от своего занятия и с интересом взглянула на меня:

– Вот как? Но зачем?

– Что зачем? – не понял я.

– Зачем искать девочку похожую на Софью и выдавать ее за Потемкину.

– Этого пока не знаю, – ответил я и сел в кресло. – Но как говорил наш преподаватель по уголовному уложению: нужно искать того, кому было выгодно это преступление.

– И как вы думаете? – уточнила секретарь.

Я пожал плечами

– Известно, что исполнителями в поиске были Борзов и его друг Тихонов. Которых сегодня нашли мертвыми. Парни были должны серьезную сумму кому-то из монархистов. И кредитор мог потребовать с них услугу, чтобы погасить долг. Попросить он мог все, что угодно. И наверняка не стал мелочиться.

Вынул из кармана телефон и нашел в списке контактов номер Беловой. Нажал на вызов. Девушка взяла трубку не сразу:

– Добрый день Павел Филиппович, – послышался в динамике голос Алисы, и как мне показалось, прозвучал он чуточку недовольно.

– А что так официально? – удивился я.

– Потому что кто-то очень умный подсказал нашему начальнику, что хорошо бы проверить всех природников, которые выпустились из приюта, где рос Илья Литвинов. Якобы среди них есть тот самый подельник Литвинова. И весь отдел сбивается с ног, опрашивая людей.

«Не всех, а по списку», – хотел было возразить я, но удержался. А Алиса тем временем продолжила:

– Эх, знать бы этого умника. Чтобы поколотить при случае. Ты, Чехов, случайно не знаешь, кто бы это мог быть?

– Понятия не имею, – быстро ответил я.

– Ладно. Чего хотели, мастер Чехов? – голос девушки потеплел.

– Помощь твоя нужна. Нужно найти адрес одного человека.

– Тоже природника? – ехидно уточнила Белова.

– Нет, криомастера. Зовут его Василий Тихонов. Тот второй мертвец, которого наши сегодня в съемной квартире вместе с Борзовым.

– Вот как? Как тебе удалось так быстро узнать его имя?

– У меня свои методы, – хитро ответил я. – Так поможешь узнать?

– Скину сообщением, – произнесла Белова. – Ладно, я приехала к очередному подозреваемому. Мне пора.

Она отменила вызов, и я убрал телефон в карман.

– А зачем вам адрес Тихонова? – уточнила секретарь.

– Потому что Борзов и Тихонов скорее всего прятались на одном адресе. А затем к ним приехал заказчик и избавился от них. И перевез тела на съемную квартиру. А в месте, где умерли эти двое, можно попытаться призвать призраков. И поговорить с ними.

– Удобно, – оценила Нечаева.

Я покосился на висевшие на стене часы:

– Кажется, рабочий день уже закончен. Так что можете собираться домой, Арина Родионовна.

Девушка вздохнула и с видимой неохотой встала из-за стола. Затем набросила бежевый пиджак поверх белой блузки с перламутровыми пуговичками. Затем помощница поправила юбку, взяла с полочки сумочку и вздохнула:

– Вы правы. Мне уже пора.

– Быть может вас подвезти, – зачем-то спросил я.

– Не стоит, Павел Филиппович. Мне полезно прогуляться до остановки. К тому же мне нравится, как позвякивает трамвайчик. Я на нем обычно добираюсь до дома.

Девушка с задумчивой улыбкой подошла к зеркалу и поправила волосы. Мне лично казалось, что она и без этого выглядела прекрасно. Но я вовремя прикусил язык, чтобы не сказать подобного вслух.

– До завтра, Павел Филиппович, – девушка бросила на меня лукавый взгляд, словно прочитала мои мысли.

– До завтра, – ответил я. И секретарь вышла из приемной. Я же направился в свой кабинет.

Я сел в кресло, взглянул на потухший монитор. Нажал на кнопку мыши и открыл сайт гимназии, в которой училась Потемкина. Оформление было красочным и выглядело дорого. Я без особого труда нашел вкладку с выпуском, посмотрел фото выпускников. Всего в классе Потемкиной было два десятка учеников. На общем фото, на пороге лицея стояли, улыбаясь, десять мальчиков и столько же девочек в форме лицея.

Дальше шли отдельные снимки каждого гимназиста с подписями внизу. Я пролистал их, нашел Софью. Она улыбалась в камеру и выглядела на редкость приятной. Темные волосы контрастировали со светлой кожей, а от улыбки на щеках появились милые ямочки. Тут я с удовлетворением заметил под фото ссылку на профиль девушки в сети учебного заведения. Нажал на нее, и на экране открылась страничка лицеистской социальной сети.

В моем учебной заведении тоже были такие же. Обычно в них отмечались достижения, полученные за время учебы. Также туда можно было загружать фото, чем гимназисты и лицеисты активно пользовались. Так после каждой попойки можно было восстановить цепь событий прошедшего мероприятия. Иногда там размещали стишки и куплеты, которые затем стирали, но лицеисты успевали их переписать и распевали потом на переменах, доводя преподавателей до нервных тиков.

В профиле Софьи было указание, что он несколько дней как бездействует. Вся стена была забита соболезнованиями и картинками со свечками, цветами и котятами. Кто-то из учителей приглашал всех скорбящих посетить храм, чтобы помолиться за упокой души погибшей и поговорить о произошедшем со жрецом, если событие не дает покоя. Другой преподаватель предлагал воспользоваться услугами душеправа в случае стархов и дурных предчувствий после произошедшего с Софьей.