Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 119 (всего у книги 339 страниц)

Берсерки

Противник был очень быстрым. И я едва успел призвать зомби со щитом, в которого с разбегу врезался Минин. Удар объятых пламенем кулаков пришелся в щит. Тот с оглушительным треском разлетелся на обугленные щепки, и зомби едва устоял на ногах. И я поспешно призвал призрака пирата, который появился за спиной противника, чтобы удар наверняка вывел моего соперника из строя.

Удар дубинкой пришелся в затылок громилы. И должен был оглушить бойца. Но вышло иначе. Минин замер, обернулся и взмахнул рукой. Кулаки Ивана рассеяли призрака, отправив его в межмирье.

– Убивать! Калечить! Жечь! – прохрипел громила и его губ на траву упала дымящаяся пена.

Я напитал миньона силой, и зомби ударил мечом. Клинок рассек броню, оставив на плече длинный красный след. Мой защитник замахнулся еще раз, но Иван ловко перехватил руку и ударил миньона, оставив в груди мощного существа здоровенную дыру. Зомби задымился, и я поспешно напитал его силой, чтобы он не развеялся.

На лбу выступила испарина. Виски стянул обруч, а в затылке запульсировала тупая боль. Тотемы затрещали, намекая о перегрузке. А мой оппонент даже не вспотел. Объятый огнем кулак ударил миньона, оторвав тому голову. И я поспешно отскочил, призывая горгулью. И высоко в небе появился силуэт. А через секунду каменная статуя ударилась в землю рядом с противником, отбросив Минина.

Я поспешно отдал команду, и горгулья взлетела в воздух. Длинные когти впились в плечи противника. Иван ярко вспыхнул, но миньон держал крепко. Птичка взмыла в воздух, унося Минина. Но Иван среагировал быстро. Боец замерцал, и я набросил на горгулью костяной щит. Вовремя. В воздухе послышался взрыв, который смели защиту, и едва не расколол горгулью на куски. Фениксы над головой Ивана потускнели, словно бы выгорев. Горгулья же дернулась, но все же удержалась в воздухе. А затем спикировала вниз, сжимая в лапах Минина, который только начал приходить в себя. Противник задергался, понимая, что его ждет. Фениксы-тотемы над его головой снова замерцали, перезагружаясь и набирая силу. Но боец не успел. Горгулья со всей скорости врезалась в землю, подминая Минина всем весом, и встав на берегу и расправив крылья. Толстая шкура мигом стала серой, будто миньон был отлит из цемента. Послышался вскрик хруст, а затем все резко стихло. И под горгульей начало медленно растекаться красное пятно.

Я тяжело дышал. Сердце гулко билось в груди. В ушах противно звенело. Рядом послышался вскрик, и я едва успел обернуться, чтобы увидеть, как на месте, где стоял Петр Минин, появилось красное облако. Брызги застыли в сером вихре кокона. А затем осели на землю.

– Партия, – просипел Морозов.

Глава кустодиев был несколько бледнее обычного. Видимо, боец Мининых сумел измотать напарника.

Тяжело дыша, я взглянул на расположившихся поодаль родных. Отец был прямым как палка. Он стоял, высоко подняв голову и убрав руки за спину. На лице его не было ни одной эмоции. Если бы я не знал, что он огневик, то заподозрил, что начальник охранки – некромант. Встретившись со мной взглядом, мужчина едва заметно мне кивнул.

Бабушка казалась накрытой черной тенью. За ее спиной колыхались неясные силуэты. Мне померещилось, что в любую секунду из ее места силы в наш мир могли прорваться призраки. Убранные в прическу волосы растрепались и взметнулись черно-белым облаком вокруг ее головы. Софья Яковлевна скривила губы в усмешке, и я посочувствовал Мининым, которые окажутся перед ней в бою. Никакая сила их не спасет.

– Дуэль прекращена, – послышался за спинами звонкий голос.

На поляну вышел Тимофей. Он был облачен в военную форму без знаков отличия. От былой веселости и благожелательности на его лице не осталось и следа. Парень прошел к лежавшим на траве мертвецам, обернулся ко мне и с холодной вежливостью попросил:

– Можете убрать свою помощницу, Павел Филиппович?

Я кивнул. Отослал прочь горгулью, щелчком пальцев отпустил тотемы.

Парень присел рядом с раздавленным трупом. Призвал свой тотем, и за спиной парня появился сотканный из Света слуга Искупителя. Высокий ангел распахнул огромные крылья, заслонив ими своего хозяина. Проверяющий провел рукой над раздавленным Мининым. От ладони потянулись светлые жгуты, которые коснулись тела Ивана. И мигом почернели.

Парень нахмурился, медленно встал, отряхнул руки и подошел к противнику, с которым бился Морозов, чтобы повторить процедуру. А затем произнес:

– Бой закончен победой семьи Чеховых. Первый раунд за ними.

Секунданты Мининых почти одновременно кивнули, соглашаясь с вердиктом. Но вид у них был подавленный. Тимофей же развернулся и молча покинул поляну. Лишь теперь я заметил между деревьев несколько дружинников в серой форме. Они удалились вслед за проверяющим.

– Интересные у вас бойцы, – протянул Зимин.

До этого момента кустодий спокойно стоял, прислонившись к дереву и скрестив на груди руки. Ничего в нем не выдавало эмоций, которые мужчина испытывал.

– Правила не нарушены, мастер, – ответил один из секундантов. – Бой был равным числом.

– Да никто и не спорит, – миролюбиво отозвался Стас, резко оттолкнулся от ствола ветлы.

Несмотря на то что все понимали, что кустодий не собирается нападать, один из Мининых попятился.

– Не боись. Не зашибу, – по-доброму оскалился Стас. – Пока еще рано.

Зимин подошел к телу Ивана, присел рядом с ним, как до того сделал Тимофей.

– Сильные, быстрые бойцы, которые не ведают страха, – задумчиво пробормотал кустодий, внимательно рассматривая мертвенно-бледное лицо с открытым в беззвучном крике ртом. – Никогда такого не видел в одаренных. И ведь они уже не подростки.

– Правила не были нарушены, – вновь повторил Минин.

Морозов внимательно на него взглянул.

– Тот, кто прав не оправдывается так ретиво, – протянул Александр Васильевич и его лицо исказила жуткая улыбка. – Оставьте. Мы вас не обвиняем. Мертвых не судят.

Минины ожидали, пока кустодий закончит осмотр, но при этом казались едва ли живыми. Зимин же приподнял верхнюю губу погибшего и с интересом взглянул на чуточку длинноватые клыки.

– Очень любопытные берсерки.

Я же обратил внимание на другое. На выжженный на плече мертвеца знак в виде повернутой набок восьмерки. Этот символ показался знакомым.

Стас поднялся с земли и взглянул на Мининых потемневшими глазами. Воздух наполнился морозной свежестью. Изо рта каждого присутствующих вырвался пар.

– Кстати, мастера, вроде бы сейчас право вызова Чеховых, – Стас оглянулся на начальника охранки и тот едва заметно кивнул. – Так вот, я хотел бы вызвать на бой Епифана Минина. Сегодня в полдень. На арене. И постарайтесь не опаздывать. А не то я приду к вашему дому сам.

– Мы все придем, – вторила ему княгиня.

Сказав это, он развернулся и пошел прочь. А следом, с поляны ушли и мы, оставив растерянных Мининых на берегу.

Если наши противники надеялись нас напугать и посеять в рядах панику, то здорово просчитались. Внутри меня клокотала ярость. Потому что вслед за мной тащились два изодранных в клочья призрака. Парни шли, прижимаясь друг у другу и взявшись за руки с видом потерянных щенков. И я молча открыл портал, в который втолкнул их, успев заметить на лице последнего облегченную улыбку.

«Спасибо», – прошелестел в голове голос.

– Не делай так вдали от нашего дома, – негромко сказала мне бабушка, поравнявшись со мной.

– Думаешь, кто-то заметил? – вяло уточнил я. – Тут все пропиталось моей силой.

– Все хорошо, – женщина сжала мою руку. – Никто не обвинил бы тебя в нападении. Но в следующий раз сделай это на месте сразу после того, как они станут мертвы.

Она не сказала «сразу, как их убьешь» и я был ей за это благодарен. На душе было муторно и горько.

– Хороший бой, – произнёс Филипп Петрович, догнав нас.

Я кивнул:

– Ага, спасибо. Только ты не предупредил, что бастарды Мининых какие-то берсерки.

Филипп Петрович скрипнул зубами, а потом тряхнул головой. Я подумал, что не видел на его виске раньше седой пряди. Она белела на фоне остальных темных волос, словно оброненное птицей перо.

– В приютских карточках этого указано не было. Да и настоятельницы приютов о таком не говорили.

– Что наводит на мысли о том, что Минины никогда в этих приютах не были, – холодно заключил Морозов.

Мы обернулись. Александр Васильевич догнал нас и взял Софью Яковлевну под локоть. Она предпочла сделать вид, что не заметила крови на руках нового супруга. Или ей и впрямь было все равно. Женщина положила свои пальцы поверх чужих в ободряющем жесте.

– Считаете, что бумаги подделаны? – уточнил я.

Морозов кивнул. Вытащил из кармана пиджака фляжку, открутил крышку, сделал несколько глотков. И я заметил, что ладони кустодия все и еще едва заметно подрагивали. Ему тоже тяжело дался этот бой.

– Вряд ли они могли контролировать вспышки агрессии, когда в них открылась сила, – продолжил он. – Так что такое было бы сложно скрыть. Ощущение, что сила в них открылась буквально на днях. Они бы не выжили после боя и погибли спустя сутки.

– Выгорели бы, это точно, – мрачно подтвердила княгиня. – Эти парни – смертники. Мясо, которое Минины выпустили, чтобы снести нас с доски, как шахматные фигуры.

– И мы были не готовы к этому, – вынужден был признать я. – Я думал, что наша основная проблема – их численное превосходство.

– Теперь мы знаем, что нас ожидает. И не будем так беспечны. Не стоит ждать от противников честной игры, – заключил князь Чехов.

– Думаю, они попытались вывести из строя одного из самых сильных и наиболее слабого из своих противников. По крайней мере, именно таковыми считали меня и Александра Васильевича.

Морозов нахмурился:

– Полагаю, вы правы, Павел Филиппович, – согласился он после недолгой паузы. – Следующим могут вызвать молодого Шуйского. Надо позвать его на тренировку. Скорее всего вечером ему предстоит крещение огнем.

Мы подошли к воротам дома Чеховых, где Александр Васильевич с нами попрощался:

– Вам стоит отдохнуть после дуэли, – произнёс он и неожиданно подался к Софье Яковлевне, чтобы коснуться губами ее виска. – Ни о чем не беспокойся. Мы со всем справимся.

– А нам еще нужно поговорить с мастером Шуйским. Для полуденного боя нам понадобятся секунданты, – отметил Зимин, который старался не смотреть на своего начальника, явно смущенный происходящим.

– Если хотите, могу выступить, – предложил я, но Александр Васильевич покачал головой:

– Софья Яковлевна уже согласилась стать одним из секундантов. И думаю, Дмитрий будет вторым. Так что не беспокойтесь, мастер Чехов. Отдыхайте

– Хорошо, – согласился я.

Мы попрощались, и Морозов направился в сторону резиденции. А семья прошла на территорию и зашагала к дому. Я же не торопился, отчего-то захотел ненадолго побыть вдали от родных. Все произошедшее еще не успело уложиться в моей голове.

– Павел Филиппович…

Знакомый голос прозвучал за спиной, когда я уже хотел было пройти за ворота и последовать за остальными. Обернулся.

На дорожке стояла Нечаева. Она была босой, с растрепанными волосами и алыми щеками. Никогда не видел ее такой дикой и даже опешил от неожиданности. Девушка остановилась в паре шагов от меня и осматривала с явной тревогой.

– Все обошлось. Вы целы. Не ранены? – ее голос сорвался на хриплый шепот.

Я покачал головой:

– Было нелегко, но…

Девушка подскочила ко мне и замерла, не решаясь двинуться. Мне вдруг померещилось что-то звериное в ее напряжении. Но она все же осторожно, словно боясь навредить, прильнула ко мне и обхватила за шею. Тихо всхлипнула:

– Главное, что вы живы. Все остальное неважно. Совсем неважно.

Мне послышалось, что голос ее треснул.

– Спасибо, – тихо ответил я и нерешительно погладил Нечаеву по волосам.

Мне казалось, что от меня несет кровью и смертью. И в какой-то момент мне захотелось отстраниться, чтобы не испачкать Арину. Но она не отпустила. Прижалась крепче и зашептала, будто беспокоясь, что я ее прерву:

– Ни о чем не жалейте. Не оглядывайтесь. Что бы там не произошло… И неважно, что случится завтра. Вы все еще тот человек, которым были вчера. И таким останетесь навсегда.

Я молчал, не в силах выразить словами то, что ощущал. Вдруг отчетливо вспомнил взгляд призрака, в котором не было осуждения. Лицо отца, который стоял неподвижно и смотрел на меня пылающими глазами. И зажмурился, боясь, что не смогу сдержать предательскую влагу в собственных глазах. Мне не хотелось быть сейчас слабым. И чтобы Арина видела меня таким растерянным.

Вдруг перед внутренним взором промелькнули картинки воспоминаний, которые совершенно точно не были моими. Я видел лес. Такой же, который сейчас раскинулся вокруг нас. Но неуловимо другой. Деревья тянулись к небу могучими стволами, цеплялись за облака ветвями. А между ними в тенях стояла фигура огромной кошки, которая смотрела на меня светящимися глазами. Ее шерсть покрывала кровь, но это меня не пугало. В следующее мгновение видение растаяло. Словно его и не было.

– Я убил человека, – не сразу понял, что сказал это вслух.

– Знаю, – тихо ответила девушка, даже не вздрогнув, а потом зашептала горячо мне в шею, – И вы сделаете это вновь. Чтобы выжить. И не смейте винить себя в этом. Слышите?

– Да, – я распахнул веки.

– Они пришли сюда, чтобы убивать. Или умирать, – сдавленно продолжила Нечаева. – Это их выбор. Их судьба. А вы не умрете.

И на последних словах ее голос стал крепче. Девушка отодвинулась от меня, чтобы заглянуть в лицо. Я заметил, что глаза Арины Родионовны блестят от слез.

– Отец сказал, что объявили о первом бое у озера. Я побежала туда.

– Это опасно…– начал было я.

– Я успела к самому финалу, – продолжила она, словно не слыша меня. – И видела…

– Не стоило, – я мягко погладил ее по волосам.

Арина странно на меня посмотрела, словно решаясь что-то сказать, но закусила губу и качнула головой.

– Мне жаль, что я недостаточно сильна, чтобы стать с вами рядом.

– Не думайте об этом, – заволновался я. – Все хорошо.

– Вы, наверное, очень устали после дуэли, – произнесла Нечаева, словно опомнившись. – Вам нужно отдохнуть, Павел Филиппович.

Она отпустила меня, отошла на пару шагов, убрала руки за спину и взглянула на свои испачканные в траве ступни.

– Вам не стоит приближаться к местам поединков. Вас может случайно зацепить…

– Те люди ведь не были людьми, – сказала она, будто размышляя вслух. – Они были безумны.

– Вы не должны были этого видеть. Прошу, не думайте об этом…

– Хорошо, – внезапно согласилась моя помощница и кивнула для верности.

– Увидимся после полудня? – уточнил я, и Арина Родионовна робко мне улыбнулась.

– С радостью, Павел Филиппович, – тихо произнесла она. – Я пойду. Папенька там, наверное, с ума сходит.

Она развернулась и быстро пошла по дорожке. А я стоял и смотрел ей вслед, пока Нечаева не скрылась из виду. Вздохнул и направился к дому. Поднялся по ступеням крыльца, открыл входную дверь, и застыл на пороге.

В гостиной слышались голоса. И один из них был мне знаком. Я поморщился, и все же вошел в дом.

В гостиной сидели моя мачеха, Софья Яковлевна, и Свиридова. И едва я вошел, на лице Елены Анатольевны мигом проступила тревога:

– Как вы, Павел Филиппович? Целы?

Девушка не дала мне ответить. Вскочила с кресла, подбежала ко мне и крепко стиснула в душных объятиях:

– Искупитель, я так рада, что ты жив, – прошептала она.

Достаточно громко, чтобы это услышали остальные находящиеся в комнате.

Я поморщился:

– Все хорошо, Елена Анатольевна. Не могли бы вы…

Свиридова поспешно отстранилась, отступила на пару шагов и цепко осмотрела мою одежду, как мне показалось на предмет пятен, которые могли перейти на ткань ее платья. Она выглядела безупречно. Я не мог не заметить, как начищены оказались ее элегантные ботинки с острыми носами.

– Простите, Елена Анатольевна, – продолжил я. – Дуэль немного меня измотала. И я хотел бы отдохнуть.

Девушка с готовностью кивнула:

– Понимаю вас, Павел Филиппович, – ответила она. – Понимаю. Если вы не против…

– Не против, – отрезал я. А затем развернулся и направился в свою комнату. И только сейчас мне захотелось смыть чужое прикосновение.

На арене

Я вошел в комнату, затворил за собой дверь. Направился в ванную и повернул вентили на кранах. В емкость с шумом потекла горячая вода. Небольшое помещение наполнили клубы пара. Я же сел на край, вынул из кармана телефон, задумчиво повертел его в руке. Но все же решил отложить звонок. Вместо этого дождался, пока вода наберется.

Неспешно скинул одежду, заметив, что из кармана пиджака выпало что-то. Наклонился и поднял с мраморной плитки полевой цветок, который каким-то чудом остался не смятым. Отчего-то я легко представил, как в мой карман его опускают пальцы Арины Родионовны. Больше было некому. Совершенно точно такого бы не сделала Свиридова. Она даже не наклонилась бы за растением, чтобы сорвать. Цветок пах тонко, почти неощутимо. Я забрался в ванну, рассеянно продолжая вдыхать аромат.

Горячая вода быстро сняла усталость. А веки стали тяжелыми. И я задремал, устроив голову на валике из полотенца, которое утроил на бортике ванны. Вопреки нехорошим предчувствиям дурные сны меня не мучили. Я видел что-то светлое, отчего на душе становилось тепло. Словно вокруг меня кто-то наложил множество мурчащих котов и те забирали себе все переживания.

Проснулся я, когда слегка продрог. И я с удивлением заметил, что вместе с остывающей водой ушли волнения о том, что случилось утром у озера. И как я не пытался, никак не мог воспроизвести эмоции, которые ощущал во время боя. Словно все, что произошло на дуэли, было не по-настоящему, а просто мне пригрезилось. Не то, чтобы я жаждал помнить о случившемся.

– Наверное, здесь не обошлось без магии Арины Родионовны, – пробормотал я, наблюдая, как на поверхности воды плавает потемневший от влаги цветок. Я тяжело выбрался из ванной. Вытерся полотенцем, облачился в свежую одежду и распахнул окно, впустив в комнату прохладный воздух.

На часах было десять утра. До дуэли, на которую я собирался попасть, оставалась еще пара часов. Я сел кресло и включил телефон. С удивлением заметил, что на экране было два пропущенных вызова с моего домашнего номера. В душе зародилось чувство тревоги. В животе зашевелился ледяной ком, а волосы на затылке приподнялись. Неужели дома что-то случилось? Я быстро нажал на кнопку вызова.

Трубку не брали долго. И с каждым гудком тревога все росла. Но наконец в динамике послышался знакомый голос:

– Звонят и звонят. А толку никакого. Все равно меня никто не слышит. А Фома вышел и не может вам ничего сказать…

– Это я, Любовь Фёдоровна, – быстро произнес в трубку. – Что у вас случилось?

В динамике на несколько секунд воцарилось молчание. А затем Виноградова встревоженно произнесла:

– Павел Филиппович, я узнала, что такое Императорская охота. И что у вас разбирательство с Миниными. И что сегодня был первый бой. Искупитель, я так рада, что вы живы. Так рада!

– Надеюсь, вы не рассказали про это Фоме? – с нарастающей тревогой уточнил я.

– Что ты! – быстро ответила призрак. – Зачем ему лишние переживания? Сначала я сама должна была все понять. Убедиться, что с тобой все в порядке.

– Узнали про Императорскую Охоту из этой вашей призрачной сети? – полюбопытствовал я, чтобы сменить тему разговора.

– У меня было много времени, – уклончиво ответила призрак. – Это какой-то ужас! Никогда не подумала бы, что все может быть настолько опасно.

– Все в порядке, – успокоил я Виноградову. – Все сложилось удачно. И остался жив. А у вас как дела?

– В целом хорошо, – ответила призрак. – Ремонт уже почти закончен. Фома строго следит за всем. А этот… новый призрак, которого я отказываюсь называть по имени, скитается по двору. Но рабочих не пугает и не трогает. Во всяком случае, очень старается. Еще приходил Лаврентий Лавович. Пытался разузнать, где вы и как надолго уехали. Потом посветил Фомушке в глаза. Охнул, когда его Питерский ногой пнул.

– Зачем? – удивился я.

– Но он сам виноват. Незачем было нависать над нашим котиком и колотить молотком по коленке. Он проверял, как у него работают рефлексы. Фома решил, что это что-то неприличное, и начал бурчать, как он это обычно делает. Но я его успокоила, сказав, что это лекарское слово.

– А как вы узнали о сегодняшнем бое? – не удержавшись, все же уточнил я.

– Слышала крики двоих Мининых в межмирье, – спокойно произнесла Любовь Фёдоровна. – Безумные и громкие. Правда, они быстро затихли. Видимо, один из некромантов отправил их на другую сторону.

– Все так, – согласился я. – Кстати о межмирье. Вы можете связаться с призраками из приютов? Мне нужно узнать кое-что.

– Могу попытаться, – осторожно ответила Виноградова. – Нет ничего невозможного. На крайний случай, мы можем съездить туда с Фомушкой.

– Отлично. Вы бы меня этим очень обязали, – признался я.

– А как там ваши домашние? – вежливо спросила бухгалтер, но в ее голосе мне послышалось напряжение. – Никто не пострадал?

– Все живы и здоровы.

– Вот и славно, – вздохнула женщина. – Я очень переживаю. И не потому, что ты можешь умереть вне дома.

– Знаю, – я ободряюще улыбнулся, хоть и понимал, что через трубку телефона этого не понять.

– Береги себя. И… остальных тоже.

– Все будет хорошо, – сказал я.

В дверь постучали:

– Павел Филиппович, – послышался из коридора голос бабушки. – Завтрак готов. Было бы славно собраться за столом.

От упоминания о еде, желудок напомнил, что перекусить с утра я так и не успел. И я поспешно:

– Я вам позвоню, Любовь Фёдоровна. Как только узнаю адреса и названия приютов.

– Буду ждать.

Завершил вызов, встал с кресла и направился к двери.

* * *

Все уже собрались в гостиной. И я с облегчением отметил, что Свиридова покинула наш дом. Прошел к столу, сел в кресло и расправил на коленях льняную салфетку, в уголке которой виднелся вензель первой буквы нашей фамилии.

Завтрак уже был подан. Я сам налил в чашку чай. Пододвинул ближе пустую тарелку.

– Как ты? – обратился ко мне отец, который казался несколько бледнее обычного.

– После боя? – уточнил я, перекладывая на тарелку с большого блюда кружевной блинчик. – Пришел в себя. Ситуация была нестандартная. Хорошо, что мы сумели справиться. И нас больше не захватят врасплох.

– Те берсерки… – начал было отец, но я его перебил:

– Кстати, про бастардов Мининых. Мне нужны адреса и названия приютов, в которых их воспитывали.

Я взял небольшую вазочку и зачерпнул ложкой ароматное варенье.

– Нашла эту баночку в кладовке, – призналась бабушка, чтобы дать князю время для раздумий. – Этим ягодам лет тридцать, не меньше.

– На вид они прекрасны, – похвалил я и положил в рот блинчик.

Софья Яковлевна готовила великолепно. И выпечка ей особенно удавалась. Запив угощение чаем, я с интересом посмотрел на отца.

Филипп Петрович хмурился.

– Хочешь проверить?

Я кивнул:

– Есть свидетели, которые могут сказать больше, чем настоятельница или воспитанники. И врать не станут. Их не надо будет подкупать или запугивать.

– Ты давал клятву, – напомнил отец. – И нарушать ее не стоит.

– Я и не буду нарушать, – ответил я. – Мне просто нужно узнать про бастардов, которых приняли в семью Мининых. И все.

Чехов переглянулся со своей супругой. Которая едва заметно пожала плечами.

– Обязательно надо спрашивать разрешение? – раздраженно уточнил я, не в силах сдержаться.

– В семье мы все решаем вместе, – высокомерно обронила Маргарита Ивановна.

– В вашей семье вы можете принимать любые решения. Но в нашей извольте учитывать мнение остальных носителей фамилии, – холодно процедил я.

Женщина поджала губы, но, к моему удивлению, не стала продолжать спор. Обычно мы не могли найти с ней общий язык. Быть может, оттого, что с самого первого дня появления в доме отца она подчеркнуто меня игнорировала. Или все дело было в том, что раз за разом предлагала отдать меня в военный лагерь, когда я начал страдать ночными кошмарами. Даже принесла в дом брошюрки с описаниями закрытых заведений, куда обычно отправляли бастардов и сирот. Я отчетливо помнил, как после каждого моего «кошмара» она настаивала на том, что там меня научат быть мужчиной.

– Мне нужны названия приютов, – твердо повторил я.

– Приют святого Фёдора, Павловский городской, и Северский, – ответил начальник охранки.

– Всего три? – удивленно уточнил я.

– Некоторые дети были на попечении родителей. С полным содержанием, – подтвердил князь.

Я взял с блюда еще один блинчик, обмакнул его в варенье и отправил в рот:

– Тогда мне нужны еще и адреса семей, – прожевав, продолжил я. – Уверен, у тебя они тоже есть.

– Ладно, – на удивление быстро согласился отец. – Ты получишь всю доступную информацию.

Я доел завтрак и хотел было встать из-за стола, но в этот момент в разговор вновь вмешалась Маргарита:

– Елена Анатольевна очень расстроилась, что ей не удалось с тобой поговорить. Она места себе не находила. Переживала. И ушла очень расстроенная.

– Меня должно это беспокоить? – осведомился я, приподняв бровь.

– Елена из уважаемой семьи. Старшая дочь судьи. И при этом достойная девушка с безупречной репутацией, – чопорно заявила женщина.

Я отодвинул пустую тарелку, вытер губы салфеткой и заговорил, чеканя каждое слово:

– Наверняка это все очень важно, но бой с берсерками порядком меня измотал. И после возвращения я желал отдохнуть. Принять ванну и поспать. Меньше всего мне хотелось развлекать избалованную девицу, которую вы пустили в наш дом.

– Он такой же мой, как и ваш, Павел Филиппович, – возмутилась Маргарита.

– Конечно, – язвительно отозвался я и подошел к каминной полке и развернул рамку со снимком матери так, чтобы изображение было видно всем. – вы ведь супруга князя. Только это не дает вам право навязывать его сыну посторонних девиц.

– Хватит, – весомо произнес Филипп Петрович, ни к кому из нас не обращаясь.

– Маргарита Ивановна, не нужно наседать на мальчика, – прервала Софья Яковлевна и бросил на меня предупреждающий взгляд. – И тебе, Паша, не стоит искать повод для ссоры. Мы все взрослые люди. И вполне можем провести несколько дней в одном доме без скандалов. Тем более, тут есть те, кто будет только рад, если мы вцепимся в глотки друг друга.

– Простите, – вежливо кивнула Маргарита, возвращаясь к завтраку.

Я ловко воспользовался возникшей паузой. Негромко произнес «ну, мне пора», и отправился к себе в комнату. Закрыл за собой дверь, вынул из кармана и сотовый, и быстро набрал номер домашнего телефона. В этот раз Виноградова взяла трубку практически сразу:

– Павел, надеюсь, что это ты… – начала она, но я ее перебил:

– Любовь Фёдоровна, Приют святого Фёдора, Павловский городской, и Северский.

– Хорошо, попробую узнать, – ответила призрак и тут же предупредила. – Но на это потребуется какое-то время.

– Времени не очень много, – признался я. – Здесь тринадцать бастардов, которые ведут себя несколько… странно.

– Ну ладно. Я попытаюсь, – растерянно произнесла призрак и тут же с любопытством уточнила. – А неадекватно это как?

Я открыл было рот и вдруг с ужасом понял, что не могу объяснить внятно. Мысли путались как клубок гнилых ниток, и я никак не мог собрать их в кучу, чтобы рассказать. Скорее всего, так и действовала клятва.

– Я… Не могу сказать, – с трудом произнёс я, ощущая, как голову сдавливает огненный обруч.

– Хорошо. Я постараюсь, – пообещала призрак.

– Спасибо, – поблагодарил я Виноградову, растирая пальцами виски.

– Пока не за что, – ответила та и добавила. – Береги себя. И возвращайся домой живым. Мне столько нужно тебе рассказать…

– Вы новый сериал начали смотреть? – пошутил я, чтобы развеять мрачную атмосферу. – Или Фома носит вам «Холеру инфо»?

– Все смеешься, – проворчала женщина, но голос ее был теплым. – Останься живым. Больше ни о чем не прошу.

– Я постараюсь, – произнёс я и завершил вызов. Взглянул на часы. Одиннадцать. Пора собираться на дуэль.

Я пригладил волосы, посетовав на самого себя, что не подстригся перед поездкой. Отросшие пряди немного мешались. С этими мыслями я вышел из комнаты.

К моему удивлению, на и дуэль собрался не только я. Вся семья была уже в сборе и сидела за столом гостиной.

– Ты можешь не идти, – произнёс отец, когда я оказался на первом этаже.

Я удивленно посмотрел на Филиппа Петровича.

– Полуденная дуэль обязательна для посещения, – пояснила за него бабушка. – На ней должны присутствовать все совершеннолетние гости резиденции. Кроме тех, кто недавно принимал участие в бою.

– Так что ты можешь не идти, – закончил отец. Но я покачал головой:

– Мне нужно поговорить с Александром Васильевичем. И пригласить на тренировку князя Шуйского.

– Парень еще не догадывается, в какое осиное гнездо он сунулся, – пробормотала Маргарита Ивановна.

Чехов качнул головой:

– Не стоит недооценивать его. Сдается мне, что этот парень далеко пойдет.

– Идем? – предложил я, желая скорее оказаться на воздухе.

Мы вышли из дома и молча направились к резиденции.

* * *

Арена меня впечатлила. Она походила на воронку. В самом центре расположилась круглая площадка, щедро посыпанная песком. Ее окружал забор, сколоченный из свежеструганных досок в рост человека. Вокруг арены на возвышении были установлены лавки для зрителей, и даже роскошная ложа с троном для Императора.

Нашей семье, как и семье Мининых, был выделен целый сектор. Соперники были уже в сборе. Сидели на своих местах, глядя на нас с нескрываемой злобой.

Мы едва успели занять свои места как в свою ложу вышел сам Император. Сегодня он надел белоснежную рубашку с широкими рукавами и черные военные брюки, заправленные в ботинки с высокой шнуровкой. Его сопровождало несколько человек. Среди них я узнал Тимофея и Иванова. Парни расположились по сторонам трона. И все присутствующие поспешно встали, приветствуя великого мастера аплодисментами.

– Мы собрались, чтобы стать свидетелями дуэли, – громко провозгласил он. – пусть восторжествует справедливость.

Станислав Викторович махнул рукой и сел в кресло. Откинулся на спинку, и дал знак к началу.

Зимин сбросил куртку, оставшись в свободной рубахе и таких же штанах. Затем спокойно зашагал к арене и легко перемахнул через борт, очутившись на площадке. Отчего-то он показался мне куда меньше, чем вблизи. Быть может, дело было в том, что его противник казался богатырем.

Епифан брел неспешно, загребая босыми ступнями светлый песок. Его неровно остриженные волосы торчали во все стороны, напоминая гнездо. Бычья шея не поместилась в ворот рубахи, и ткань оказалась надорвана, видимо для удобства.

Соперники вышли на центр арены. Встали друг напротив друга. Кустодий с живым интересом разглядывал бастарда Мининых. А тот стоял как и те, с кем мы бились утром, опустив голову, и едва слышно что-то бормоча себе под нос. Я подумал, что вероятно он молился. Да только слов было не разобрать.