Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 339 страниц)

– Чехов, ты труп обратно подкинул? – послышался в динамике приглушенный голос девушки. – Мне бригаду на место преступления отправить надо.

– Да, все нормально, – ответил я.

– Отлично. Отпечатки сотри, чтобы бригада ненужных пальчиков не нашла.

Я улыбнулся:

– Сделаю, мастер жандарм. Что со Степаном?

– Постановление уже отправлено в острог. Так что скоро он будет на свободе, – едва слышно прошептала Алиса. – А теперь все. Давай, быстро вали оттуда.

Девушка сбросила вызов. Я убрал телефон в карман и произнес, обращаясь к Фоме:

– Ну, на сегодня дела закончены. Пора домой.

Когда мы направились к машине, я увидел тени собак, которые держались на безопасном расстоянии. Также из тьмы выплыл призрак, который пронесся мимо меня, размахивая руками. На повороте он подлетел в воздух и упал навзничь на раскрошенный асфальт. Потом испарился, чтобы вновь оказаться поодаль и рвануть мимо меня. Похоже бедолагу сбил автомобиль на том самом повороте. Теперь он обречен повторять свой последний путь раз за разом.

– Что-то не так? – осведомился Фома и подозрительно глянул в темноту.

Собаки тотчас ретировались и рванули прочь.

* * *

В особняк мы прибыли уже ночью. Слуга высадил меня у двери жилого крыла и уехал парковать машину. Я же поднялся по крыльцу, отпер замок и вошёл в дом.

– Где пропадал? – послышался в темноте голос Виноградовой.

Я прошел в гостиную, сел в кресло и односложно ответил:

– Дела.

– Дела у твоего отца, – хихикнула в ответ призрак. – А у тебя так. Делишки.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но передумал вступать в спор. Призрак же подлетел ко мне и села в кресло напротив:

– Иришка приезжала. Искала тебя. Ждала. Но не нашла. И поэтому оставила записку на столе в кухне.

– И что она написала? – нехотя уточнил я.

– Павел Филиппович, вы говорите обидные вещи, – фыркнула призрак. – Думаешь, я стала бы читать письмо, которое адресовано не мне?

– Уверен, – ответил я.

Женщина вздохнула:

– Ладно. Ты угадал. Я случайно увидела, что написано в записке. Ужин в духовке. Приду завтра утром для готовки завтрака.

Я только кивнул.

– А ещё, мне кажется, девочка была очень расстроена, что не увиделась с котом, – продолжила призрак.

– Каким? – не понял я.

– Ну как «каким»? – женщина, казалось, даже удивилась моему вопросу. – Нашим домашним котом – Фомой.

– Думаю, завтра у нее появится такая возможность, – ответил я, решив не спорить. – А сейчас не могли бы вы подать ужин.

– Ты что, человек, с ума сошел? – возмутилась призрак. – Я тебе не прислуга.

Я вздохнул и с неохотой встал с кресла. И призрак произнесла:

– Ладно. Так и быть. Добрая я сегодня.

– Спасибо вам большое, – поблагодарил я Любовь Федоровну, но она не ответила. Молча поднялась на ноги и улетела в сторону кухни. А вскоре там послышался звон посуды.

Вернулась она через пять минут, держа перед собой поднос.

– Вот, – она поставила тарелки передо мной. – Прошу. Приятного аппетита.

– Благодарю.

Дважды просить меня не пришлось. И я, забыв о приличиях, жадно набросился на еду, с удовольствием отметив, что готовила Иришка очень вкусно. Любовь Федоровна же молчала. Просто села в кресло, наблюдая, как я поглощаю пищу.

– Ты прямо как дикое животное, Павел Филиппович, – отметила она, когда с едой было покончено.

– Простите, – с деланным сожалением ответил я и отставил в сторону тарелку. – Где мои манеры.

– Вот и я про то, – вздохнув, согласилась призрак. Поставила пустую посуду на поднос и удалилась на кухню. Я же откинулся на спинку кресла.

В кармане зазвонил телефон и я чертыхнулся. Кому неймется среди ночи? Вытащил аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Васильева, о котором я уже успел забыть. Нажал на кнопку приёма вызова и поднес трубку к уху:

– У аппарата.

– Павел Филиппович, надеюсь, я вас не разбудил, – послышался в динамике возбуждённый голос главы адвокатской палаты. – Мне только что звонил Степан. Он уже дома. Его доставили из лазарета прямо домой на воронке. И я даже не знаю, как выразить вам мою благодарность.

Я улыбнулся:

– Что вы, Дамир Васильевич. Это моя работа. Надеюсь, с ним все нормально.

– Со Степаном все хорошо. Если вы не против, я хотел бы завтра посетить ваш кабинет, – продолжил мужчина.

– Конечно, – ответил я. – Если не затруднит, буду ждать вас после полудня. Утром у меня запись.

– Растете, – похвалил меня мужчина и я не решился сказать, что это клиенты, которых перенесли с сегодняшнего дня.

Любовь Федоровна вошла в гостиную и поставила передо мной заварочный чайник и чашку. Я благодарно кивнул призраку и произнес:

– А сейчас, если у вас нет ничего срочного, я хотел бы отправиться отдыхать. У меня сегодня было много дел.

– Да, конечно, – спохватился глава адвокатской палаты. – До завтра, Павел Филиппович. Ещё раз большое спасибо.

– До завтра, – ответил я и нажал на отбой вызова.

Налил в кружку чай, сделал глоток и довольно улыбнулся. Дело Васильева было закрыто.

Чего хотят женщины

Утро началось с приглушенного женского голоса за дверью комнаты. Этот назойливый звук настойчиво проникал в разум, прогоняя остатки чуткого сна. Я с неохотой открыл глаза, взял со стола телефон. Вздохнул. До звонка будильника было ещё полчаса. Встал с кровати и побрел в ванну. А затем быстро оделся и вышел из комнаты. И как только я приоткрыл дверь, как ноздри удали едва заметный запах табачного дыма. Удивительное дело! Кто же решил курить в доме?

Ответ на вопрос я нашел в гостиной. У открытого окна сидела в кресле Виноградова. Она задумчиво смотрела на набережную невидящими глазами, напевала какой-то незатейливый мотив и время от времени подносила к губам мундштук с дымящейся в нем папиросой. Она казалась почти живой. Женщина перестала быть прозрачной. Ее волосы растрепались, словно прическу не могли удержать несколько длинных шпилек. На маленьком столике перед хозяйкой дома стояла тяжелая хрустальная пепельница, в которой лежало несколько тонких папиросных окурков.

– А что у нас здесь происходит? – спросил я.

Любовь Федоровна вздрогнула, словно бы очнувшись от глубокого транса. Обернулась ко мне и рассеянно уточнила:

– Что?

Затем ее мутный взгляд прояснился, и Любовь Федоровна нахмурилась.

– Я немного… задумалась, – она взмахнула рукой, и дым завертелся воронкой, направившись в окно.

– Так вот зачем вы проветриваете комнаты, – догадался я.

– Иногда, – не стала спорить Виноградова. – Я все привожу в порядок и не вижу проблем в своей маленькой слабости.

– Не знал, что вы курите.

– Был такой грешок при жизни, – она пожала плечами. – И иногда я позволяю себе папироску-другую. Меня это успокаивает.

– Вы нервничаете? – уточнил я. Прошел в комнату, и занял второе кресло рядом с призрачной дамой.

– Знаешь, Павел… – женщина поднесла ко рту мундштук и втянула в несуществующие легкие дым.

Тот причудливым образом завернулся в узел внутри призрачного тела, а потом выскользнул наружу и поплыл на улицу.

– Когда я была жива, то не вела робкую скучную жизнь. Я была той, к чьему мнению прислушивались. Той, кому хотели нравиться. Мне поставляли эти папиросы, когда против империи ввели санкции. Из-за кордона не привозили ничего. Но мне приносили к порогу все, что я любила. И отличные духи, и бутылки с хорошим вином, и шелковые платья, и кружевное белье. Я не нуждалась ни в чем. Этот мундштук мне изготовил ювелир в подарок. Ему я помогала добывать лом драгоценных металлов и камни по сходной цене. Паренек меня боготворил.

Я поразился тому, как ловко курила призрачная дама. Кольца дыма скользили под потолком и выбирались наружу, словно по проложенной дорожке.

– В моих ломбардах всегда толпились несчастные, которые готовы были продать семейные драгоценности за пару купюр. Смута многих сделала нищими, а других – богатыми. Я помню вчерашних важных дам, которые морщили нос в моем присутствии. Но когда пришли темные времена, они же приползали к порогу этого дома и умоляли помочь им. Некоторые приносили своих детей…

– Зачем? – отчего-то шепотом спросил я.

– Чтобы получить денег, – равнодушно ответила женщина.

– А куда этих детей…

– Я не покупала детей. И не продавала их, – Любовь Федоровна посмотрела на меня с мрачной кривой усмешкой. – Быть может, душа у меня и темная, но не подлая.

Мне нечего было сказать, и я молчал, ожидая продолжения. Точно зная, что Виноградова хочет выговориться.

– Мне много раз предлагали руку и сердце, – произнесла женщина. – Разные были мужчины. Но не из простых. Никто бы из обычных не решился подступиться к самой Виноградовой, – женщина покосилась на меня, словно проверяя, не стану ли я ухмыляться. – Хотя однажды был странный тип, который приехал на тройке лошадей. Карета была восхитительная. И цветов много. Красные розы, от которых у меня оскомина до сей поры.

– Важный был господин?

– Глупый, – отмахнулась Любовь Федоровна. – Никто бы в здравом уме не стал в открытую свататься ко мне.

– Вы красивая женщина, – возразил я.

– Ты чем слушал, Чехов? – улыбнулась собеседница. – Я не законопослушная подданая империи. Я из тех, кого уважали, но не звали в гостиные приличных домов. Со мной здоровались украдкой, если встречались в светлое время суток. Но чаще отворачивались, притворяясь, что не замечают. А вот вечером, в тенях, эти же самые аристократы целовали мне руку и просили об услугах.

– Дела, – я пожал плечами, не зная, что сказать.

– Тому бедолаге быстро пояснили, кто такая Виноградова. Парень не поверил.

– И что было дальше?

– Проверил. И убедился, – мрачно сообщила женщина и затушила бесполезную папиросу. – А потом решил меня спасти.

– От чего?

– От мира, – она грустно покачала головой и произнесла с неизъяснимой тоской. – Наивный дуралей. Он решил, что я принцесса, которую надо вырвать из лап дракона. Вытащить из вражеского замка.

– Не удалось? – мягко уточнил я.

– Он не знал, что я сама дракон. И замок принадлежит мне, – Любовь Федоровна вынула из пачки очередную папиросу.

Задумчиво размяла ее тонкими пальцами, словно решая, стоит ли зажигать ее.

– Что с ним случилось? – спросил я, когда пауза затянулась.

– С кем? – Любовь Федоровна будто очнулась ото сна и заозиралась.

– С тем, кто приезжал к вам на карете, – напомнил я.

– Родион был молод, богат, наивен и горяч. Сочетание качеств, от которых у юных дев кружится голова. Вот только я не была юной. И уж точно не собиралась влюбляться.

– Получилось? – задал я новый вопрос, беспокоясь, что Виноградова вновь забудется.

– Теперь я в этом не уверена, – собеседница отбросила бесполезную пачку. – Тогда мне казалось, что сердце мое каменное. И я легко обвела вокруг пальца Родиона.

– Что вы сделали? – мне вдруг подумалось, что я напрасно копаюсь в прошлом и стоит закрыть эту дверь.

Кажется, Виноградова тоже была не рада моему любопытству. Но все же она вздохнула и привычным движением поправила прядь волос, скрывающую рану на лбу. А потом заговорила:

– Я его погубила. Мальчик влюбился в монстра. И сам стал тем, от кого собирался меня спасать.

– И как вам это удалось?

– Без особого труда, – хозяйка дома поднялась на ноги и поправила призрачное платье, которое ненадолго показалось мне и впрямь настоящим. – Как женщина может погубить мужчину? Отравить его безответной любовью. А потом добить романом с другим мужчиной.

– Вы нашли себе поклонника?

– Мне не нужен был поклонник, Павел. Мне понадобилось, чтобы об этом узнал Родион. И когда эта информация дошла до его ушей, мальчик обезумел. Наделал глупостей. И… погиб.

Призрак подошла к подоконнику и обратила мое внимание на горшок с розами, который до того был прикрыт шторой.

– Ты решил подарить мне цветы, – она грустно улыбнулась. – Те, которые дарил мне Родион, стали дикими. Именно они переродились в шиповник под окнами дома. Но каким-то странным образом они сделались светлее. Будто вся кровь, которая хранится в красных розах вытекла в землю. Или в бетон…

Женщина тряхнула головой и на мгновенье рана на ее лбу открылась.

– Зачем вы курите? – решил я сменить тему. – Ведь не ощущаете запаха табака. Или вкуса дыма.

– Я помню его. Этого порой хватает.

Мне показалось, что женщина говорит не о папиросах. Она задумчиво гладила розовые лепестки цветов, которые под ее прикосновениями покачивались и, кажется, светлели.

В дверь позвонили. Я посмотрел на часы, поняв, что сейчас еще слишком рано для посетителей.

– Скорее всего, это Дарья, – пояснила Любовь Федоровна.

И точно. С делами последних дней я совсем забыл про то, что на днях у меня была назначена встреча по поводу покупки дома. Я с неохотой поднялся с кресла и направился к выходу.

– Вашество, к вам гости, – сообщил Фома, когда я спустился на первый этаж.

В холле стояла Дарья и при моем появлении виновато развела в стороны руки:

– Доброе утро, Павел Филиппович. Простите, что я так рано. Не хотела вас беспокоить, но…

– Оставьте, – отмахнулся я и пригласил владелицу дома внутрь. – Хорошо, что пришли пораньше. Я как раз не спал и Любовь Федоровна…

Девушка побледнела при упоминании призрака и заозиралась. За ее спиной показался Матвей и смущенно поздоровался со мной.

– Вы уж простите, ваша светлость, – парень коротко поклонился. – Я решил помочь тяжесть эту тащить. Да и Дарья говорила, что вы хотите купить у нее дом.

– Все так, – кивнул я. – И часть будет отдана наличными. Хорошо, что ты решил проводить сестру.

– Не верил, что кто-то поможет нам избавиться от этого дома. И от тетушки, – парень просиял, а потом охнул.

Я видел, что Любовь Федоровна отвесила ему подзатыльник. Но Матвей лишь ощутил удар. И теперь озирался по сторонам в поисках источника удара. А затем вдруг понял. И побледнел:

– Она здесь? – ошарашенно и почему-то понизив голос уточнил он. – Прямо сейчас? Днем?

– Этот мальчишка всегда был дурачком, – заявила Виноградова. – Не удивлюсь, если моя сестра пару раз уронила его головой вниз. Потому он и ведет себя как…

– Призраки могут появляться в любое время суток, – ответил я, перебивая пояснения Любовь Федоровны. – Ночью их проще услышать, потому что в темноте люди не шумят.

– О как. Спасибо, Павел Филиппович, буду знать, – парень прошел в приемную, поставил сейф на пол и произнес. – Вот он.

– Как попросить ее о помощи? – пролепетала Дарья. – Или сначала заключим сделку?

– Любовь Федоровна все сделает без условий, – пояснил было я, но призрачная дама меня перебила:

– Еще чего! – возмутилась она. – Условие есть. Если она не продаст мне… то есть нам дом, я устрою ей сладкую жизнь.

Я спрятал улыбку за ладонью.

– Я договорюсь с другими призраками… – разорялась Виноградова, – и они не дадут этой девке покоя, пока она не вернется и не будет ползать передо мной на коленях и умолять меня забрать мой дом! Мой дом!

– Мы хотим продать этот дом, – заявил Матвей, сам не понимая, что этим прервал начавшуюся истерику своей почившей тетки. – И продать его вам. И деньги вы предлагаете приличные. Не как те мошенники, которые приходили к сестре.

– Тоже их видели? – насторожился я.

Виноградова тем временем стала прозрачной и воздух в комнате качнулся.

– Они опять приходили. Но теперь уже ко мне в бар, – парень нахмурился. – Сразу видно, что люди они нехорошие. Мутные какие-то. И ждать добра от них не стоит.

В этот момент замок сейфа щелкнул и диск на нем крутанулся. Все присутствующие повернули головы в сторону металлической коробки и уставились на него как на восьмое чудо света.

Словно в сказке дверца ящика дрогнула и медленно отворилась. Внутри на полочке лежала колба из тонкого стекла, наполненная жидкостью. Я шагнул было, чтобы вынуть ее, но на меня зашипела Виноградова.

– Отойди. Стекло с трещиной. Старый пройдоха решил подстраховаться…

Мимо меня пронесся эмалированный таз, который встал на пол. Затем колба выскользнула из сейфа и тотчас с жалобным звоном лопнула, разлетевшись на крупные осколки. Жидкость зависла над тазом и медленно опустилась внутрь емкости. Признаюсь, выглядело это эффектно.

– Искупитель! – изумленно выдохнула Дарья.

– Меня зовут немного иначе, – проворчала Виноградова и, подхватив таз, направилась прочь. – Но спасибо. Очень приятно, когда тебя сравнивают с Создателем. Пойду утилизирую кислоту. А ты пока вынь документы и отдай их моим родственничкам.

Дарья вынула документы и бегло их осмотрела. Глаза ее засияли и она неожиданно бросилась к брату и обняла его.

– Матвеюшка, тут все документы. И на твой бар и на дома. И на участок за городом.

Она вдруг задрожала, и я не сразу понял, что девушка плачет. Стало неловко, и я вышел из приемной, чтобы оставить гостей в одиночестве.

– В кого ты такой наивный? – проворчала Любовь Федоровна, которая внезапно оказалась рядом со мной. – А если гости решили бы что-нибудь утащить у тебя?

– Да что там можно стащить? – я пожал плечами.

– Чехов, тебя еще учить да учить, – она скользнула в приемную и тут же вышла обратно. – Действительно. Прямо смотреть противно, – она скривилась, – Дашка плачет, а Матвейка ее успокаивает. И выглядит это премерзко. Я прям рада, что после сделки этих сопливых людей больше в нашей жизни не будет.

Я не стал напоминать, что жизни у Виноградовой нет. Она прислушалась и потянула меня за рукав.

– Они перестали распускать сопли. Пошли покупать наш дом.

Сопротивляться призраку я не стал. Потому вернулся к гостям. Дарья утирала платком заплаканное лицо. Растроганный парень мял в ладонях кепку.

– Павел Филиппович, вы наш спаситель.

– Что? – возмутилась Виноградова и сделала это так громко, что стекла в окнах звякнули.

– И Любовь Федоровна, – спохватилась Дарья. – Чтобы мы без вас делали.

– По миру пошли, – фыркнула призрачная дама.

Я понял, что она успела ознакомиться с документами и точно знала, что за бумаги были спасены от кислоты.

– Мы решили, что не станем брать с вас за дом ту сумму, которую вы предложили, – уверенно заявил Матвей. – В этих документах больше, чем мы рассчитывали. Мы оба теперь довольно зажиточные люди.

– Да, – закивала Дарья.

– Пусть не дурят, – проворчала Виноградова. – Детям будет что оставить. Небось все свое добро профукают.

– Не хочу, чтобы потом сделку признали незаконной, – я решил мягко отказаться от благотворительности. – Поверьте, найдутся доброжелатели, которые могут предположить, что я вас вынудил отдать мне дом за копейки. Обвинят меня в неподобающем поведении. Пойдут слухи…

– О, – протянула Дарья и они с братом переглянулись. – Мы не хотим проблем для вас, мастер Чехов.

– А потому давайте составим договор купли-продажи. Если вы не передумали, конечно.

– Не передумали. – твердо заявил Матвей. – Однако, я предлагаю вам и вашим друзьям в любое время посещать мой бар и обслуживаться там бесплатно.

– Про тетушку, конечно, все забыли, – проворчала Любовь Федоровна, но не выглядела недовольной.

Она стояла за плечом Дарьи, когда та читала и подписывала договор. Мне показалось, что женщина тихонько погладила племянницу по плечу. Но потом отстранилась и встала у окна. Я смотрел на ее прямую спину и думал, что никогда не видел призрачную даму такой удовлетворенной.

Я выписал чек и прибавил к нему второй, подписанный другой владелицей.

– Деньги в тумбочке, – глухо сказала Виноградова, когда я посмотрел на нее.

На полке и впрямь нашелся мешок, в котором лежало несколько стопок купюр, перетянутых аптечными резинками. Резинки, к слову, были свежими и не рассыпались от времени.

Пересчитывать наличные никто не захотел. Настаивать я не стал. Виноградова на это лишь повела плечами, словно не захотела вновь учить меня обращаться с деньгами.

Договор был оформлен как положено. Дарья, казалось, совершенно не удивилась, когда в документе появилась подпись, которую сделала Любовь Федоровна. Я поставил рядом свой росчерк. После этого мы попрощались и гости нас покинули. Они были довольными. Забрать сейф они не захотели и предложили его оставить. Виноградова просто подхватила его и утащила в подвал. Потом вернулась и долго смотрела вслед уходящим родичам. Даже вышла на порог, сделала несколько шагов и внезапно стала мерцать, словно видеозапись на размагниченной пленке. Она не сдавалась и попыталась двинуться с места. Но увязла в воздухе и замерла. Я подошел к Любовь Федоровне и попытался положить руку ей на плечо. Мне почти удалось физически ощутить напряжённого от борьбы призрака, отчего я опешил. Женщина обернулась и на ее лице появилось раненое выражение. Но лишь на мгновенье, а потом хозяйка дома толкнула мою ладонь и сипло приказала:

– Не вздумай меня жалеть, мальчик. Поверь, мне этого не нужно.

Она ушла в дом и захлопнула дверь. А я подумал, что никогда не пойму женщин.