Текст книги ""Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ)"

Автор книги: Илья Романов

Соавторы: Павел Барчук,Сергей Орлов,Марина Рябченкова,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 169 (всего у книги 339 страниц)

– Оно мне совершенно не мешало, – пожала плечами девушка.

– И за визит бабушки мне тоже стоит попросить прощения.

– Напрасно, – усмехнулась Арина. – Уверена, что Софья Яковлевна приехала потому, что посчитала это необходимым… И от вас ее решение не зависело.

– Вы правы, – признал я. – Она всегда поступает так, как хочет.

– Мы прекрасно провели время. Я угостила княгиню чаем, она поделилась со мной рецептом пышек, которые обещала приготовить на обед в выходные…

Под конец фразы голос девушки стал почти неслышным. Я понял, что она не уверена, что я все еще хочу видеть ее с родителями на званом обеде в доме некромантки. Поэтому твердо спросил:

– Надеюсь, вы не передумали?

Она покачала головой.

– Не передумала… Хотя еще не предупредила родителей.

От этой мысли мне сделалось слегка не по себе. И я уточнил:

– Они ведь не станут возражать?

– Матушке вы понравились. Хотя раньше она беспокоилась о вашей семье – по слухам, у Чеховых суровый нрав… Но после того как они встретились с вами в резиденции, все изменилось. Ваша бабушка оказалась вовсе не холодной и высокомерной, а ваш батюшка даже в тяжелом состоянии вел себя очень достойно. Это много о нем говорит!

Я улыбнулся:

– Хорошо. К слову, о семье… Отец и бабушка наверху.

– Ой! – девушка испуганно обернулась, словно ожидала, что кто-то из моей родни стоит на пороге приемной.

– Мы решили вместе дождаться пробуждения Виноградовой.

Арина нахмурилась.

– А я точно буду к месту? – спросила она неуверенно.

Я наклонился и мягко коснулся ее губ своими. Девушка обхватила мою голову ладонями и зарылась пальцами в волосы. Ее сила потоком ворвалась в меня, смешиваясь с тьмой, и мне вновь показалось, что я приподнялся над полом. Неожиданно Арина отшатнулась и уставилась на меня дикими глазами.

– Здесь ваши родственники, – напомнила она.

– Простите… – растерялся я.

Девушка наскоро пригладила мои волосы и поправила воротник рубашки.

– Нам стоило пройти в ваш кабинет. Вы плохо на меня влияете, Павел Филиппович!

– Согласен, – вздохнул я, и девушка улыбнулась.

– Продолжайте в том же духе. А теперь идемте.

Она протянула мне руку. Я сжал ее, и мы направились к лестнице.

Глава 14 Повестка

Я поднял саквояж, который девушка уронила на пол чуть ранее, и мы направились по лестнице.

– Это мои вещи, – пояснила Арина. – Ваш батюшка сказал, что мне может понадобиться сменная одежда. И я не стала уточнять зачем.

– Я благодарен вам за это, Арина Родионовна, – достаточно громко сказал Филипп Петрович, когда мы оказались на втором этаже.

Он подошел к нам и взял руку моей спутницы, чтобы коснуться губами ее пальцев.

– Знаю, что попросил у вас слишком много, но мы не можем доверять посторонним, – произнёс он.

– Конечно… – смущенно ответила Нечаева. – Я должна сказать вам «спасибо» за кулон. Этот жест много для меня значит.

– Как и для всей нашей семьи, – ответил князь, и я невольно отметил, насколько уверенно он держится.

Филипп Петрович был не просто главой рода. Он был еще и начальником охранки, хоть и бывшим, и умел держать лицо в любой ситуации. Никто бы и не догадался, что совсем недавно он здесь открывал душу. А еще он умел произвести хорошее первое впечатление.

– Мы вынуждены просить вас помочь нам, Арина Родионовна, – продолжил Чехов. – Люб… Людмила Федоровна может проснуться не в самом добром расположении духа. Насколько я знаю, вы владеете белой силой, и у вас есть талант, который способен помочь Виноградовой прийти в себя.

Он замолчал, позволив девушке не спеша осознать услышанное. Она слегка напряглась, и, сама того не замечая, прильнула ко мне в поисках защиты.

Княгиня поспешно отодвинула Филиппа Петровича и оказалась напротив нас.

– Прошу простить моего сына, – с улыбкой произнесла она. – Он иногда забывает о дипломатии. Это особенность всех Чеховых, и я прошу прощения, если он вас смутил. Но зная ваших родителей, мы понимаем, что вы унаследовали их таланты. Лаврентий Лавович сейчас пытается прийти в себя. Я уже позвонила своему лекарю, но он не знаком с нашей болезной и может напугать ее. Вы же для нее не посторонняя, а почти часть семьи.

От этих слов Нечаева робко улыбнулась. И я заметил, как напряжение начало спадать.

– Все в порядке, – сказала она.

– Вы можете отправиться в мою комнату, – предложил я. – Там вы можете переодеться. А я займу гостевую. Когда Лаврентий вернется, мы сможем разместиться по соседству.

– Думаю, было бы лучшим решением, если бы мужчины не мешали нам, – внезапно предложила бабушка. – Мы с Ариной Родионовной приготовим что-нибудь полезное для нашей болезной. И когда она придет в себя, то увидит всего лишь двух безобидных женщин, и почувствует заботу, которую они о ней проявляют…

– Софья Яковлевна, ну какая же вы безобидная? – с деланным укором возразил я.

Княгиня возмущенно подбоченилась, а потом продолжила:

– Я умею быть милой! Если твоя соседка потеряла память, ей будет полезнее оказаться в обществе женщин. Поверь, так будет лучше…

– Полагаю, что так и впрямь будет лучше, – подтвердила Нечаева. – К тому же Людмила Федоровна всегда отзывалась о княгине Чеховой исключительно с уважением.

Бабушка довольно улыбнулась.

– Правда? – кокетливо уточнила она. – Как приятно! Мужчинам не понять, насколько важна женская дружба. Они даже уверяют, что мы не умеем приятельствовать.

Отец закатил глаза, а потом мы обменялись с ним понимающими взглядами.

– Пожалуй, нам стоит спуститься в приемную, – предложил я, и князь с готовностью кивнул.

Бабушка махнула нам рукой и выхватила у меня саквояж, о котором я уже успел позабыть.

– Позвольте, я сама! – обеспокоенно предложила Арина.

Но багаж уже перекочевал к призрачному миньону, который с важным видом двинулся в сторону моей комнаты.

– У тебя же там ничего не разбросано? – запоздало поинтересовался отец.

Я потер лицо ладонями, пытаясь представить, как дамы отреагируют на брошенное на полу ванной полотенце и разобранную кровать. Я привык, что Виноградова все это время обеспечивала порядок во всем доме, включая мою комнату.

– Ничего ужасного, – отмахнулся я.

– Мужчины… – донесся из-за приоткрытой двери укоряющий голос бабушки.

– Пойдем отсюда подальше, – предложил Филипп. – И сделать это лучше поскорее. Поверь, я слишком хорошо помню, чем обычно заканчиваются отповеди нашей родственницы.

Уговаривать меня не пришлось. Мы быстро спустились по ступеням, и отец оценивающе осмотрел приемную.

– А тут у тебя неплохо, – заявил он и отшатнулся, наткнувшись взглядом на полотно Залежного. – Жуткая картина!

Я пожал плечами.

– Подарок от довольного клиента…

– Уж не того ли художника, которого обвинили в краже собаки? Я слышал, что он с ней побирался с гитарой наперевес, верно? – с подозрением уточнил Филипп Петрович.

Я усмехнулся:

– Все было совсем не так. Его оговорили, не был этот парень никаким гитаристом.

– Разве он не жил в цыганском поселке? – удивленно спросил отец. – Мне всегда казалось, что все обитающие там танцуют и поют.

– И еще у них живут ручные медведи? – с иронией уточнил я. – Не думал, что ты мыслишь так стереотипно…

– Да не в этом дело! – возразил князь. – Там поселился довольно специфический народ. Они пытались высаживать всякие дурманящие растения, но вызванные туда природники из жандармерии сделали почву непригодной для подобных посадок. Так эти олухи принялись выращивать грибы! И не самые безобидные, к слову… Пришлось отделу вновь отправляться туда.

– Может, стоит расселить этот поселок? – предложил я.

– А ты попробуй, – ухмыльнулся отец. – Местные вцепились в этот клочок земли, считая, что могут там промышлять разными делами без пригляда жандармерии. Но, справедливости ради, стоит признать, что там и впрямь очень уединенное местечко.

– А что, если открыть там какой-нибудь тренировочный лагерь? – предложил я.

– И кто станет мотаться туда ради подобного? – с усмешкой спросил отец. – Рано или поздно, возвращаясь с такой тренировки, можно остаться без денег. И ценностей. И телефона… И при этом тебя не будут грабить – местные просто заболтают тебя так, что ты сам отдашь им все, только бы они отвязались… Говорю же: довольно специфическое место!

Я покачал головой:

– Не знаю. Но собачке, которую Залежный выкупил за рубль, там было хорошо.

– Собачке, говоришь… – задумчиво протянул князь, потирая подбородок. – Быть может, там разместить питомник для служебных собак? Там хватит места для дрессировки и выгула.

– Хорошая идея, – одобрил я. – Владельцы домов будут рады получить за свою собственность хоть какие-то деньги. А те, кто самовольно въехал в чужие помещения, будут вынуждены искать другие места обитания.

– Это хорошая мысль, – кивнул Филипп. – Нужно ее обдумать. Обсудить с разными людьми и подать в Императорскую канцелярию бумагу.

Он прошелся вдоль стены, рассматривая другие картины.

– Любопытно… выглядит красиво, – произнёс он. – Не знал, что у тебя такой вкус.

– Это полотна принадлежат Виноградовой.

Отец прошел в мой кабинет и встал у окна.

– Яблоковой, – поправил меня он, глядя во двор. – Привыкай называть ее новым именем. А то скажешь при ком-то ее настоящее имя – и придется объяснять, что ты имел в виду. И даже Арина Родионовна не сможет тебе помочь.

Я вошел в комнату и прикрыл за собой дверь, чтобы нас никто не мог услышать.

– Что ты знаешь о ней? – спросил я, скрестив руки на груди.

– Все, что должен, – сухо ответил князь, повторив мой жест.

– Мне стоит беспокоиться?

– Я не желаю тебе зла, Павел Филиппович. Ты должен это понимать.

Я потер переносицу, чтобы не сказать чего-то неуместного.

– Ты выбрал профессию, которую я никогда бы не пожелал для своего сына, – продолжил князь. – Но мы оба понимаем, что указывать тебе что-либо прав у меня нет. Я потерял это право тогда, когда ты покинул мой дом. И у меня не хватило смелости забрать тебя обратно.

– Смелости? – удивился я.

– Мне было страшно, Павел, – ответил мужчина спустя несколько секунд напряженной тишины. – Я понимал, что не справлюсь, и не смогу дать тебе заботы и любви, которую должен дарить ребенку родитель… Мне пришлось убеждать себя, что причина кроется в том, что времена тогда были лихие… Но они всегда были нелегкими! Мне всегда угрожали. Я знал, что будет нелегко, когда выбирал эту профессию. На практике все вышло куда серьезнее, но все же наивностью я не страдал. Твоя бабушка смогла меня подготовить. Она помогла мне, а я не сумел стать для тебя таким же маяком. У меня никогда не получится этого изменить – ты всегда будешь ждать от меня подвоха…

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Но, похоже, Филипп и не ждал от меня слов. Он склонил голову к плечу, пристально рассматривая меня.

– Знаешь, я никогда не замечал, насколько мы похожи, – сказал он после затянувшейся паузы. – Я всегда видел в тебе только твою мать – тот же цвет глаз, та же улыбка… Но сейчас я вижу перед собой тебя повзрослевшего и понимаю, что у нас много общего.

– Дед тоже проверял мою маму перед тем, как предложить ей семейную реликвию? – тихо уточнил я.

В ответ на это отец горько усмехнулся:

– Да, он сделал это. И если бы ты знал, как же меня это разозлило! Помню, что высказал ему свои претензии, и я при этом не вел себя так сдержанно, как ты. А он сказал мне то, что я повторю тебе, сын… Он мне ответил: «Я не могу позволить кому-то обмануть твои надежды. Можешь ненавидеть меня – мне придется это пережить. Но однажды ты сделаешь то же самое для своего ребенка».

– Ты сделал это для себя, – возразил я. – Для семьи, которая не может себе позволить…

Князь шагнул ко мне и крепко ухватил меня за плечи.

– Ты не понимаешь, сын, – произнес он. – Мы можем себе позволить все, что посчитаем нужным. Все, кроме измены Империи… И я поддержал бы любой твой выбор, даже если бы ты надумал взять в жены простолюдинку. Но и ее я бы проверил, чтобы знать наверняка, что девушка не пытается тебя использовать…

– Проверил? – сипло спросил я.

– Проверил. И мне помог наш новый родственник.

– Морозов, – догадался я. – Он тоже желает мне добра, верно?

Отец кивнул:

– У него есть для этого веские причины. Однажды ты сделаешь то же самое для своего ребенка. И он тоже будет на тебя злиться. Таков путь.

– Однажды я это проверю, – пообещал я.

Во входную дверь постучали, прервав наш разговор. И я недовольно поморщился, отметив про себя, что в отличие от остальных сегодняшних гостей, этот хотя бы не забыл о правилах приличия.

Послышались тяжелые шаги Фомы, а затем щелкнул замок. И в приемной раздались приглушенные голоса. Через несколько минут на пороге кабинета появился Фома. И вид у слуги был недовольный:

– Вашество, к вам прибыл курьер, – пробасил он. – Привез какое-то письмо.

– Какое? – не понял я.

Но слуга только покачал головой:

– Не говорит. Хотя я его вежливо спросил, откуда он его принес. Сказал лишь, что должен вручить документ под расписку. Наверное, что-то очень важное.

– Скорее всего, это бумага из Адвокатской палаты, – произнес отец, и я повернулся к нему, ожидая пояснений.

– Я же говорил, что не смог до тебя дозвониться, – заявил Филипп Петрович. – И приехал к тебе потому, что мне стало известно: заседание по твоему делу перенесено на сегодня.

От этой информации у меня неприятно засосало под ложечкой. По спине пробежали большие холодные мурашки. Я вынул из кармана телефон, но он не реагировал на нажатие кнопок, только показывал значок пустой батареи.

– И что же ты сразу не сказал? – спросил я.

Чехов виновато развел руки в стороны:

– Я сказал! Но не смог рассказать подробности, потому что утро в вашем доме было богато на события. Вероятно, ты привык к подобному, а у меня жизнь не настолько насыщенная, и у меня совершенно вылетело из головы… Прости, обычно я такие вещи не забываю.

Я быстро уточнил:

– Когда заседание?

Филипп Петрович вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат.

– В три часа. Успеваем.

– Пригласи курьера, – попросил я Фому. Слуга кивнул и вышел из кабинета. Я же обратился к отцу:

– Ты знаешь, кто будет на заседании?

Он нахмурился припоминая фамилии.

– Васильев, Суворов, твой куратор, Муравьева от Министерства Юстиции… – начал перечислять Чехов. – К слову, весьма неприятная особа. Но справедливая, впрочем…

Я довольно кивнул:

– Вроде бы никому из них дорогу я не переходил… Скажи, у семьи нет проблем с этими людьми?

– Не припомню такого. Хотя, моя должность многим как кость в горле. Но ты правда думаешь, что кто-то решит тебе испортить карьеру? Если бы я знал, что существует такой простой путь увести тебя с адвокатуры…

– Не смешно, – вздохнул я.

– А кто смеется? – удивился отец.

В дверь робко постучали.

– Войдите, – отозвался я.

В кабинет вошел парень лет двадцати. В руках он неуверенно мял фуражку со значком курьерской службы, в проеме за его спиной маячил мрачный Фома.

Гость с опаской взглянул на стоящего у окна Филиппа Петровича и прошел к столу.

– Павел Филиппович, вам повестка. Приглашение на разбирательство, – неуверенно произнёс он, то и дело косясь на князя.

– Не бойтесь, он не кусается, – улыбнулся я, пытаясь успокоить парня.

– Не сегодня, – подтвердил отец и криво усмехнулся.

Курьер побледнел настолько, что я забеспокоился, что он сейчас потеряет сознание.

– Давайте, где подписать? – отвлек я внимание на себя.

– Да, сейчас…

Курьер достал из сумки письмо с гербом и печатью Адвокатской палаты. К нему крепились два небольших листа. Я взял ручку, поставил подпись в месте галочки и оторвал лист от конверта, оставив себе копию уведомления о вручении.

– Спасибо, – сказал курьер. Спрятал лист в сумку и добавил: – До свидания.

Он резко развернулся и поспешно покинул кабинет, по пути едва не врезавшись в Фому.

– Видимо, у парня непорядки с прошлым, – отметил отец. – Раз он знает меня, и один мой вид вызывает у него опасения…

Я пожал плечами. Выдвинул ящик стола, вынул из него нож и вскрыл конверт. Достал письмо, пробежал взглядом по тексту. Пробормотал:

– Интересно, почему разбирательство перенесли? И почему меня уведомили только сегодня?

– Сие тайна великая есть, – загадочно ответил отец.

– Что там, вашество? – уточнил с порога Фома, переминаясь с ноги на ногу.

Я положил на стол уведомление, взглянул на висящие на стене часы. До разбирательства оставалось еще четыре часа.

– Приглашение. Так что сегодня нам придется ехать в Адвокатскую палату.

– Ну, это не страшно, вашество, – парень неуверенно улыбнулся.

– Ты сам в порядке? – спросил я.

– Конечно…

Питерский избегал взгляда князя, переживая, что тот спросит о чем-то. Но старший Чехов сделал вид, что ничего необычного на втором этаже не произошло, и обратился ко мне:

– Хотел тебя отвезти сам, но увы: мне пришлось вместе с Шуйским позаимствовать у тебя немного горячительного, чтобы снять напряжение… А вести машину в таком состоянии я не решусь.

– А как же Шуйский? – спохватился я. – Он же уехал после того, как выпил!

– У арки его ждал водитель на семейном авто. Похоже, твой новый приятель после вчерашних возлияний тоже решил не рисковать. Это хороший знак. Почему-то я считал его более дерзким, а парень неглуп.

– Прикажете подать машину? – деловито осведомился слуга, но я покачал головой:

– Не сейчас. Время еще есть. Достаточно, чтобы привести себя в порядок и отрепетировать речь перед комиссией.

Фома кивнул:

– Скажете, когда нам нужно будет ехать, и я подгоню машину…

Он вышел из кабинета, оставив нас вдвоем.

– Хороший парень этот Фома, – произнес отец, когда Питерский нас покинул.

Я понимал, что он хотел расспросить меня об особенностях происхождения слуги, который на его глазах обернулся огромным котом, но, видимо, князь решил, что время для этого разговора не самое удачное.

– Плохих не держим, – ответил я с явным облегчением оттого, что сейчас нет нужды все пояснять. – А теперь прошу меня простить, мне нужно подготовиться к заседанию…

Глава 15 Заседание

Я подошел к своей комнате и осторожно постучал в дверной косяк. Почти сразу же дверь распахнулась, и на пороге показалась бабушка.

– Скажи, что пришел извиниться за беспорядок! – заявила она, пряча улыбку.

– И не собирался, – фыркнул я. – Как холостяк, я имею право на разбросанные вещи в личных покоях.

– Вот что значит – адвокат. И не прижмешь к стеночке без возражений, – княгиня закатила глаза. – Мне хватило этого за всю долгую практику. Но Искупитель решил меня наказать внуком, которого нельзя просто так в чем-то обвинить.

– Что поделать, не повезло тебе, – усмехнулся я. – Не могла бы ты выдать мне костюм и зарядку для телефона?

– Ты решил нас покинуть? – осведомилась она, проходя вглубь комнаты.

– Слушания по моему делу перенесли на сегодня.

– Значит, вам понадобятся мои показания, – заявила Арина Родионова, которая сменила платье на домашний брючный костюм.

– К сожалению, я не могу взять вас с собой. Вы ведь понимаете… – я развел руки в стороны.

– Не переживайте, я на днях успела записать свои показания. Подумала, что ситуация может сложиться так, что я не смогу появиться в палате адвокатов.

Я понял, что девушка решила подстраховаться на случай, если наш визит в Яблоневый Сад окажется не самым благоприятным.

Нечаева вынула из саквояжа тонкую картонную папку и протянула мне:

– Тут мои показания по делу. Вам останется лишь попросить поставить подписи кого-то из свидетелей, которые подтвердят, что я сама заполнила бумаги.

– Моя подойдет? – скромно уточнила Софья Яковлевна.

– Конечно, – я протянул ей документы, и она бегло просмотрела записи.

Все же она никогда не теряла бдительности. Однако Арина Родионовна не обиделась на такое поведение княгини. Чехова подмахнула документы и отдала их мне.

– Повезло тебе с помощницей, – прокомментировала она.

Затем открыла шкаф и вынула чехол с костюмом.

– Ты должен выглядеть так, словно пришел на праздник. Потому это должен быть белый цвет.

– Как скажешь, – кивнул я, забирая одежду, обувь и зарядное устройство для телефона.

– Удачи, Павел Филиппович, – пожелала мне Арина Родионовна. – И спасибо, что предоставили свою комнату. Надеюсь, вам это не доставит неудобств.

– Не переживайте по этому поводу. Полагаю, вы сможете расположиться со всем возможным комфортом.

– Ступай, не мешай нам мыть тебе косточки, – махнула рукой бабушка и быстро мне подмигнула.

Я вышел в гостиную и проследовал в гостевую, которую занимал Лаврентий Лавович.

Тут царил идеальный порядок. Я запоздало подумал, что лекарь сюда заглядывал только затем, чтобы принять душ и сменить одежду. Стиркой занималась Иришка, которая после произошедшего с Виноградовой занялась всеми домашними заботами. Я сделал мысленную пометку выплатить ей премию за переработку. И также подумал, что следует нанять работницу, которая будет относить вещи в прачечную и делать уборку. Потому как отнимать у кухарки время и утомлять ее без меры мне не хотелось. Не хватало еще, чтобы она перестала успевать готовить всякие вкусности, к которым все мы уже привыкли. Тут я наконец осознал, что с пробуждением Любовь Федоровна также станет трапезничать, и невольно улыбнулся, представив, как бухгалтер будет радоваться возможности вновь ощущать вкус. Придется, правда, обсудить с ней ее пристрастие к табаку. Пока она, будучи призраком, баловалась зажженной сигаретой, я мог закрывать на это глаза, но портить здоровье живому человеку было незачем. Оставалось надеяться, что Виноградова проникнется моей заботой и бросит привычку, которое ее тело должно было уже преодолеть.

Я подключил потухший телефон к зарядке и заглянул в ванную, которая тоже оказалась безупречно чистой. Пожалуй, стоит поучиться у лекаря следить за порядком…

Затем я быстро умылся, сменил одежду, оценив выбор княгини – она выдала мне идеальный костюм, в котором было не стыдно показаться на глаза самому императору. Я одернул полы пиджака с гербом семьи, забрал со стола немного зарядившийся телефон и включил аппарат. На небольшом экране мелькнул логотип, а затем послышались оповещения о пришедших сообщениях. Их было много, и я с интересом принялся открывать письма.

Одно было от отца: «Этот абонент звонил вам». Еще одно было от Дамира Васильевича, глава Адвокатской палаты тоже пытался мне дозвониться, и наверняка по той же причине, что и князь Чехов.

Кроме них отметился Шуйский и Морозов. С Дмитрием Васильевичем я сегодня уже успел пообщаться. А вот зачем звонил Александр Васильевич, осталось для меня загадкой. Вряд ли глава кустодиев стал бы беспокоить меня по пустякам. Поэтому я нажал кнопку вызова.

– Добрый день, Павел Филиппович, – послышался из динамика хриплый голос Морозова. – Поздравляю вас с пробуждением одного из ваших близких.

Однако радости в его голосе не слышалось.

– Спасибо, – коротко ответил я.

– Хотелось бы обсудить кое-какие дела, – продолжил Александр Васильевич. – Но это не телефонный разговор. Потому давайте-ка все обсудим при личной встрече.

– У меня сейчас заседание комиссии, – сказал я.

– Знаю. Поэтому давайте встретимся сразу после того, как вы освободитесь.

– Хорошо.

– Поверьте, я не стал бы тревожить вас по пустякам, княжич. Тем более в такой день.

Я прекрасно это понимал. Поэтому ответил:

– Хорошо. Как только закончится задание, я вам позвоню.

– Буду ждать, Павел Филиппович, – произнес Морозов. – Надеюсь, что вы не особенно переживаете о предстоящем заседании?

– Если только немного, – признался я.

– Хотелось бы, чтобы в вашей жизни это было самое волнительное событие. Но к сожалению, никто не застрахован от неприятностей большего масштаба. В любом случае желаю вам удачи и жду звонка.

Глава кустодиев завершил вызов. Я же убрал телефон в карман и вышел из комнаты. Спустился на первый этаж.

К моему удивлению, в приемной меня ждал отец, он сидел на диване и пил чай.

– Я думал, ты уже уехал. Ждешь такси?

– Решил съездить с тобой, – спокойно пояснил он в ответ на мой подозрительный взгляд. – Ты хорошо выглядишь, герб тебе очень идет.

– Хорошо, – растерянно пробормотал я и хотел было вынуть из кармана телефон, чтобы позвонить Фоме, но в этот момент слуга сам вошел в приемную.

– Машина готова, вашество! – пробасил он.

– Я попросил, – пояснил Филипп Петрович. – Пора выезжать, чтобы не заставлять важных людей ждать.

Он хлопнул ладонью по подлокотнику, встал с кресла и направился к выходу. Я последовал за ним.

Машина и впрямь уже стояла у крыльца. Фома обогнул авто и сел за руль. Я уселся впереди, князь устроился на заднем сидении.

– Успел отрепетировать речь? – уточнил Филипп Петрович, когда авто тронулось с места. В его голосе я уловил иронию.

– Успел, – не оборачиваясь ответил я и услышал, как отец сзади громко хмыкнул.

– Даже если Свиридова отзовет свою характеристику, дело, скорее всего, закончится в твою пользу, – заметил он. – Васильев на твоей стороне, Суворов наверняка тоже. Думаю, Морозов также составил о тебе приличный отзыв и передал через нужных людей. Вряд ли Министерство станет ссориться с кустодиями. Я понимаю, что ты не хотел прибегать к посторонней помощи, но так работают социальные связи.

Я промолчал. Возразить было нечем.

– Ты молодец, – внезапно произнёс Филипп Петрович. – Сумел стать тем, о ком говорят с уважением. Это дорого стоит. У меня бы так не получилось.

– Да я особо не старался, – признался я.

– Знаю, – после недолгой паузы ответил Филипп. – И я в твоем возрасте так не умел. Характер сложный. Только спустя годы начинаешь понимать многие вещи, которые помогли бы сделать жизнь проще. И передаешь мудрость детям.

– Но они не хотят тебя слушать потому, что не понимают, – продолжил я за отца.

– А потом сами идут тропой своих отцов, – закончил старший Чехов. – Такой вот парадокс… Кровь не водица. В молодости она слишком горяча и играет большую роль, чем разум. Но я очень рад, что характером ты пошел в мать. Или, быть может, все дело в твоем даре, который сделал тебя спокойнее, нежели я был в твои годы.

Я усмехнулся, но не ответил. Машина катилась по улицам, залитым солнцем. Дорога была почти пустой – видимо, в центр все так же не пускали поток транспорта. Наш автомобиль свернул к высокому зданию палаты, где еще недавно я получал удостоверение. Фома остановился на парковке, повернулся ко мне и пробасил:

– Прибыли, господа!

– Спасибо, – ответил я. – Можешь пойти пообедать, если желаешь. Думаю, успеешь.

Фома пожал плечами, явно несогласный с тем, что стоит набивать живот в городе.

– Ты в порядке? – тихо уточнил я.

– Не извольте беспокоиться, – ответил парень с легкой улыбкой. – Буду вас ждать, вашество.

Я открыл дверь и вышел из авто. Филипп Петрович последовал за мной, и мы вместе направились к крыльцу.

– Знаешь, мне стоило бы проверить и твоего помощника. Но я даже не мог себе представить, насколько он у тебя необычный!

– И такое бывает, – коротко ответил я.

– И мне кажется, что Софья Яковлевна не особенно удивилась, когда этот Питерский обернулся тем зверем. Она знала о его природе?

– Да.

– То есть… все, кроме меня, знали, что в семье завелся кот?

– Все сложно… – я пожал плечами. – Но могу тебя уверить, что клятву семье Фома принес, как и полагается. И его скрытая сторона не мешает ему быть хорошим человеком.

– Ну, раз даже княгиня не возражает против такого, то и я приму как данность, что в твоем доме не будет мышей.

– Не смешно, – фыркнул я.

– Так я и не смеюсь, – ответил отец. И серьезно уточнил: – Выходит, что он шаман? Самый настоящий?

– Можно и так считать…

– Я читал о них сводки, но полагал, что все это сказки… – Филипп Петрович оглянулся, убеждаясь, что нас точно никто не слышит. – Никогда бы не поверил, если бы сам не увидел… Кот! И он мурчал потом, когда Людмила Федоровна очнулась.

– Они с ней близки.

– Это как? – осторожно уточнил мужчина.

– Она считает его членом семьи. И относится как к ребенку, которого у нее никогда не было… К тому же она всегда умилялась факту, что он не совсем человек. Он, правда, никогда не обращался при ней, и не мурчал, но госпожа Яблокова всегда хотела узнать, есть ли у него такая функция.

– Женщины! – вздохнул князь. – Невозможные создания. Тяжело с ними, но и без них никак…

***

Несмотря на то, что мы приехали за приличное время до начала заседания, комиссия уже собралась. У дверей кабинета дежурил секретарь – невысокий худосочный мальчишка в сером костюме. И едва мы подошли к кабинету, он тут же исчез за дверью. Но вернулся он через несколько мгновений и сообщил:

– Вас ждут, Павел Филиппович. Прошу, проходите…

Парень услужливо распахнул передо мной дверь. Отец хлопнул меня по плечу и негромко бросил:

– Все будет хорошо…

И я вдруг понял, что он переживает. Это открытие настолько меня удивило, что я даже не успел подумать – хорошо это или плохо.

– Спасибо, – ответил я и вошел в помещение.

Кабинет был небольшим. В центре стоял длинный стол, за которым уже собрались перечисленные в письме люди. И почти всех я знал, кроме одной женщины, сидящей во главе стола. И почему-то она мне не понравилась. Отец был прав – она казалась неприятной.

Отчего-то она напомнила мне ведьму, какими их рисуют в сказках. С глубоко посаженными глазами, узкими поджатыми губами и крючковатым носом – ее лицо производило отталкивающее впечатление. Волосы, в которых, несмотря на аккуратное окрашивание, виднелась седина, были убраны в небрежный узел на затылке. Не хватало только бородавки на кончике носа, чтобы облик обрёл сказочную правдоподобность. И мне показалось, что легким это слушание не будет.

– Добрый день, – поприветствовал я собравшихся за столом. – Павел Филиппович Чехов. Прибыл на разбирательство по поводу нарушение кодекса адвоката.

Женщина растянула в улыбке тонкие бескровные губы. Но ее выцветшие глаза при этом оставались колючими и холодными:

– Добрый день, Павел Филиппович, – скрипучим голосом произнесла она и указала на свободное кресло. – Прошу, присаживайтесь.

Я прошел к столу и сел в кресло. Женщина же начала:

– Комиссия в составе главы Адвокатской палаты Васильева Дамира Васильевича, заслуженного юриста Империи Михаила Александровича Суворова, заслуженного юриста Машукова Руслана Константиновича и председателя комиссии Муравьевой Инны Михайловны, собралась для разбирательства дела о нарушении кодекса адвоката. Причиной для разбирательства стала жалоба, поданная Антоном Ниловичем Самохваловым. В жалобе заявитель говорит, что нанял Чехова Павла Филипповича для представительства интересов в суде. В ходе разбирательства Павел Филиппович вызвал на заседание свидетеля, показания которого значительно ухудшили положение заявителя.

Муравьева отложила лист и взглянула на меня:

– Все ли, что указано в жалобе, верно?

Я кивнул:

– Все так.

– Тогда позвольте уточнить, почему вы так поступили? Прежде чем вы ответите, Павел Филиппович, хочу вас предупредить: вы совершили очень серьезный проступок. Ваши действия повлекли к тому, что мастер Самохвалов из ответчика по деловому иску стал фигурантом уголовного дела.