Текст книги ""Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"
Автор книги: Генри Крейн
Соавторы: Александра Полстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 327 (всего у книги 332 страниц)
Встреча в Линкольн–Парке. Неожиданно Гарри Брэфорд отказывается от своего обещания. Растерянность Джулии. «Что делать?..» Уэйнрайт вновь пытается убедить своего подзащитного покинуть Санта–Барбару. Его реакция. Ссора. Примирение и первый поцелуй.
Сидя в своем офисе перед чашкой с уже давно остывшим кофе, Джулия размышляла…
Итак, все совершенно понятно: Лили Лайт была не только любовницей, но и сообщницей Джакоби.
Да, несомненно – именно так все и было.
Видимо, Лайт, поняв, что дело ее безнадежно проиграно, и что от Мейсона она не дождется ни цента, решила, что одной ей с этим человеком не справиться, и потому обратилась к хозяину фирмы «Джакоби и К».
А может быть, они были заодно с самого начала?..
Какое теперь это имеет значение!..
Что ж – как говорят, два сапога – пара…
Они ведь стоят друг друга – Лили Лайт и Генри Джакоби, они не уступают друг другу ни в изворотливости, ни в коварности, ни в лицемерии…
Правда, сама Лили уже вышла из игры и, судя по всему – надолго… Если не навсегда. Значит…
Стало быть, остается один только Джакоби.
Вне всякого сомнения, это письмо было написано Лили Лайт или под его диктовку, или же – скорее всего! – им самим. Ведь конверт, по всей вероятности, подписан самим Генри, не зря ведь он стремился подделать почерк своей любовницы.
И, совершенно понятно, что именно Джакоби бросил его в почтовый ящик на Хилтон–стрит.
Его причастность к этому преступлению для Уэйнрайт абсолютно очевидна. Правда, неясно, каким же это образом ему удалось уговорить се выброситься из окна… Это уже совершенно невероятно. Может быть, Мейсон прав, когда утверждает, что таким вот образом она хотела ему отомстить?.. Нет, зная Лили Лайт, это звучит как‑то неубедительно. Да, тут действительно получается какая‑то неувязка.
Как бы то ни было, а Кейт Тиммонс на следующих слушаниях по этому делу будет ставить на то, что ни один человек никогда не сможет уговорить другого выброситься из окна, чтобы насолить третьему.
Это бы выглядело слишком уж фантастически.
Однако очевидно главное: Лили Лайт и Генри Джакоби действовали заодно…
Остается доказать это суду…
И тут Джулия вспомнила о Гарри Брэфорде и о его обещании выступить свидетелем.
Да, конечно, если он подтвердит, что Лайт была любовницей Генри, дело примет совершенно иной оборот – во всяком случае, шансы Мейсона оказаться в глазах общественности Санта–Барбары невиновным значительно улучшатся.
«Надо срочно поговорить с Гарри, – подумала она. – Теперь все зависит только от него. Кто бы мог об этом подумать…»
Рука Джулии потянулась к телефону.
Набрав номер, она принялась терпеливо ждать. Наконец, с того конца провода послышался такой знакомый голос:
– Алло…
Переложив трубку в другую руку, Джулия поприветствовала своего абонента:
– Привет…
Гарри оторопел – Джулия давно уже не звонила ему первой.
– Здравствуй, – несмело произнес он в ответ, а потом, словно желая еще раз удостовериться, что он не ошибся, узнав ее по голосу, переспросил: – Это ты, Джулия?..
– Да, я…
– Ну, здравствуй… Ты получила чек на те деньги, которые в свое время одолжила мне?.. – Спросил он, не найдя никакого более подходящего вопроса.
– Да, еще позавчера…
Действительно, продав свой дом банку, Брэфорд, переселившись в жилище похуже, наконец‑то расплатился с Уэйнрайт.
– Спасибо…
Он заметил в ответ:
– Что ты – ведь это я должен тебя благодарить… Ты так выручила меня.
– Не стоит благодарностей.
После непродолжительной паузы Брэфорд осторожно поинтересовался:
– Ты что‑то хотела?..
– Да, Гарри…
– Слушаю тебя, – произнес тот более окрепшим голосом – по его тону Джулия сразу же поняла, что он уже взял себя в руки.
– Мне необходимо встретиться с тобой, и причем – как можно скорее…
– Но для чего?.. – спросил Брэфорд недоумевающим голосом.
– Мне надо поговорить с тобой…
– А о чем, если не секрет?..
– Прости, но это – не телефонный разговор… – Джулия, посмотрев на зеленое электронное табло настольных часов, сказала. – Сейчас шестнадцать ноль–ноль… Скажем, через полчаса, в «Ориент Экспрессе»…
– О, если можно, только не там…
После этих слов Уэйнрайт улыбнулась, будто бы Гарри мог видеть ее в этот момент.
– Почему?..
Он замялся, не найдя что сказать.
Тогда Джулия предположила:
– Ага, понимаю – по–прежнему боишься, чтобы нас не увидели вместе?..
С того конца послышалось несколько обиженно:
– Послушай… если ты сама знаешь, то зачем спрашиваешь?..
– Чтобы еще раз убедиться в правильности своего предположения относительно современных мужчин, – весело ответила Уэйнрайт. – Значит, договорились: через полчаса… Ну, скажем, где‑нибудь поблизости, в каком‑то малолюдном месте–Гарри предположил:
– Может быть – в парке Линкольна?..
Линкольн–Парк изобиловал приятными темными аллейками с небольшими садовыми скамеечками; людей там обычно было немного…
Когда‑то, в былые времена, еще какой‑то месяц назад они с Гарри так любили прогуливаться вместе по этим малолюдным аллейкам.
У них была даже своя любимая скамейка – сколько часов они провели там!..
– Хорошо. Значит, через полчаса… На нашей скамейке… Надеюсь, ты не забыл?..
– Нет…
Сказав это, Джулия спешно положила трубку на рычаг телефона и, наскоро допив остывший уже кофе, быстро пошла вниз по лестнице, к автостоянке…
Джулию Уэйнрайт всегда отличало редкое качество – способность безнадежно опаздывать на важные деловые встречи в самые ответственные минуты.
Вот и на этот раз ей посчастливилось попасть в автомобильную пробку – это было просто невероятно, потому что в Санта–Барбаре с ее небольшим населением автомобильные пробки случались весьма редко.
Короче говоря, в Линкольн–Парк она пришла не к половине пятого, а только в четверть шестого.
Когда она, запыхавшись, влетела на аллею, где обычно сидела с Гарри, тот уже собирался уходить.
Подсев на гнутую парковую скамеечку, Джулия откинулась на спинку и, извинительно посмотрев на Брэфорда, с виноватой улыбкой произнесла:
– Извини, я опоздала… Но поверь – это не моя вина, Гарри…
Тот спросил несколько обеспокоенно:
– Что‑то случилось?..
Уэйнрайт, вынув из сумочки полусмятую пачку сигарет, с наслаждением закурила.
– Нет, ничего страшного… Дело в том, что я попала в автомобильную пробку сразу же за своим офисом… Представляешь, как не повезло?..
– Да уж… И как это тебя так угораздило?.. Мне в Санта–Барбаре ни разу не удавалось этого…
– Сама не знаю…
Гарри, дождавшись, пока Джулия отдышится, первым начал разговор:
– Джулия, так что же ты хотела?..
Сделав несколько глубоких затяжек, Уэйнрайт стряхнула пепел и, обернувшись к Брэфорду, осторожным тоном произнесла:
– Помнишь, несколько дней назад мы с тобой говорили по поводу дела Мейсона…
Тот наклонил голову в знак согласия.
– Ну да… Джулия продолжала:
– Помнишь, что ты мне сказал тогда?
Гарри изобразил на своем лице замешательство и спросил:
– Что же?..
– Ну, что эта пострадавшая, Лили Лайт, была любовницей Джакоби…
Гарри замахал руками.
– Что ты, что ты… Я этого не говорил…
После этой реплики своего бывшего возлюбленного Джулия посмотрела на него с нескрываемым удивлением и поинтересовалась:
– Ну как же… Не ты ли говорил мне, что однажды днем зашел по каким‑то делам домой к мистеру Генри Джакоби, и тот принял тебя… Ну, так, что ты запомнил этот прием надолго…
– Действительно…
– Ну, в виде не совсем обычном… – продолжала она. – В домашнем халате на голое тело…
– Ну да…
– Что вы беседовали с гостиной, межующей со спальней, и что ты, случайно или неслучайно, – впрочем, это не имеет никакого значения, – короче, что ты заглянул туда и увидел эту самую Лили Лайт… Она лежала на покрывале койки, совсем голая… Не так ли?..
Гарри при этих словах густо покраснел.
– Так…
Джулия, докурив сигарету, тут же потянулась за следующей – она заметно волновалась и искала спасения в никотине.
– Ну, так что?..
После этих слов она вопросительно посмотрела на своего собеседника.
– Да–а-а, – протянул Гарри, – все это было действительно так…
– Вот видишь…
– Но это вовсе не доказывает, что они были постоянными любовниками.
Джулия, изобразив на своем лице презрительную гримасу, сказала:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что они лечебным массажем там занимались?..
В ответ Гарри лишь передернул плечами.
– Не знаю…
– Тогда – чем же еще?.. Беседовали на морально–нравственные темы? Или обсуждали перипетии последних выборов Президента… Ведь наверняка они там трахались.
После этих слов Джулии Уэйнрайт Гарри Брэфорд густо покраснел.
«Боже, – подумала Джулия, – какой же он стеснительный… А ведь ему уже двадцать пять лет… Нет, это просто невероятно, как измельчал теперь тип мужчины… То Мейсон мне заявляет, что ему, видите ли, неудобно, когда нас видят в одном обществе, то он отказывается отобедать со мной за одним столиком… А этот мальчик и вообще покраснел…»
Вопросительно глянув на своего не в меру щепетильного собеседника, Джулия спросила:
– Ну, так что скажешь?.. Гарри отвел глаза.
– Дело в том, – начал он, – что я, как говорится, со свечкой не стоял… Я не видел, что они занимались именно сексом…
Джулия начала медленно выходить из себя.
Нет, она не была ни вульгарной, ни распущенной – просто такая стыдливость двадцатипятилетнего мужчины, который, говоря со своей бывшей любовницей о сексе, отводит глаза, начинала выводить ее из себя… Глянув Гарри в глаза, она спросила:
– А то чем же?..
Тот вновь передернул плечами.
– Не знаю…
– Но ведь ты сам только что со мной согласился, – начала было Джулия, однако Брэфорд несмело перебил свою собеседницу:
– Джулия, ты ошибаешься…
Та удивленно подняла брови.
– Я?..
Гарри, кивнув, сказал:
– Ну да…
Гарри, который и без того всегда отличался крайней застенчивостью, теперь и вовсе сник. По всему было заметно, что эта беседа явно не доставляет ему никакого удовольствия…
Вопросительно посмотрев на Брэфорда, Джулия Уэйнрайт поинтересовалась:
– Ив чем же?..
– Я вовсе не утверждал, что Джакоби и Лили Лайт были любовниками…
– Но ты…
Тот сделал короткий жест рукой.
– Постой, не перебивай меня…
Несколько успокоившись, Джулия изобразила на своем лице глубочайшее внимание.
– Слушаю тебя внимательно… Молодой человек продолжал:
– Так вот. да, я действительно видел, что она лежала на покрывале… – Гарри запнулся, подыскивая нужное выражение, чтобы наиболее точно определить внешний облик Лили Лайт. – Ну… обнаженной.
– Ну, и…
– Но это вовсе не говорит о том, что они были любовниками, – закончил он.
Выбросив недокуренную сигарету в мусорный бак, Джулия сказала:
– Ну, хорошо. Хорошо, пусть они не были любовниками. Пусть будет по–твоему…
Гарри опустил голову.
– Джулия, я не понимаю, для чего ты позвонила мне… Неужели только для того, чтобы выяснить, кто и чей любовник?..
После этих слов она улыбнулась.
– Допустим…
Вопросительно посмотрев на свою собеседницу, Брэфорд спросил:
– Но для чего тебе это надо?..
– Дело в том, – начала Уэйнрайт, – дело в том, Гарри, что этот факт может очень пригодиться следствию по делу Мейсона…
– Каким же это образом?..
Услышав этот вопрос, Уэйнрайт вновь досадливо посмотрела на Брэфорда.
– Неужели непонятно?..
Тот честно округлил глаза.
– Нет…
– Ну, понимаешь, дело в том… Послушай, ты ведь в курсе этого процесса?..
– В Санта–Барбаре о нем только и говорят… – ответил Брэфорд.
– Тогда ты наверняка должен знать о загадочном письме, которое Лили Лайт написала до своей попытки самоубийства… Так ведь?..
Брэфорд наклонил голову в знак согласия.
– Ну да… А при чем же тут мистер Генри Джакоби, не понимаю…
– У меня есть серьезные подозрения, что это письмо написано им…
– Им?..
– Ну, может быть, его написала сама Лили Лайт, а Джакоби только отредактировал… Во всяком случае, письмо было опущено в почтовый ящик четырнадцатого, и как утверждают почтовые сотрудники – где‑то между двумя и пятью часами дня…
– Ну и что?..
– А Лили Лайт выбросилась из окна гостиницы «Эдельвейс» рано утром…
– Тогда не понимаю: при чем же тут мистер Генри Джакоби?..
Уэйнрайт всегда поражало то обстоятельство, что Гарри, которого этот самый хозяин фирмы «Джакоби и К» так сильно подставил, по–прежнему называет его исключительно «мистер Генри Джакоби». И потому, глянув своему собеседнику в глаза, она спросила:
– Не понимаю… В твоем голосе столько уважения к этому прохвосту… Он ведь тебя так крупно подставил, на десять тысяч… Почему же тогда ты все время так упорно именуешь его в столь уважительной манере?..
Гарри не ответил на этот вопрос, сделав вид, что не расслышал его.
– Ладно, – вымолвила Уэйнрайт, – мы с тобой отвлеклись от темы… Так вот: для меня совершенно очевидно, что это письмо составлено Генри. Очевидно и то, что они находились в сговоре…
Говоря это, Уэйнрайт размышляла: стоит или не стоит рассказывать Брэфорду о своей давешней беседе с Джакоби, о его постыдном предложении сделать из Мейсона хорошую дойную корову, постоянно шантажируя того какими‑то компрометирующими данными относительно связи последнего с Лили Лайт.
И, видимо, для того, чтобы окончательно убедить молодого человека, решила выложить перед ним все свои козыри.
– Гарри, а ты знаешь, незадолго до этого драматического события Генри Джакоби, – она произнесла это имя как‑то издевательски, причем это получилось у нее совершенно невольно, – Генри Джакоби предлагал мне вот что…
Рассказ Джулии был краток, но обстоятелен. Она не упустила ни того, что хозяин фирмы «Джакоби и К» предложил ей поделить прибыль, полученную от шантажа Мейсона, пополам, ни того, что за отказ действовать подобным образом «этот грязный проходимец» Генри Джакоби пригрозил ей штрафом на сумму сто тысяч долларов…
Гарри, надо отдать ему должное, слушал рассказ Джулии очень внимательно. Окончив, та спросила:
– Ну, теперь, надеюсь, тебе все понятно?.. Задумчиво покачав головой, Брэфорд произнес:
– Да…
– Ну, и что ты на все это скажешь?..
– Скажу только, что Джакоби, вне всякого сомнения – очень низкий человек.
Джулия перебила его восклицанием:
– Да он просто отпетый подонок, этот твой мистер Генри Джакоби!.. По нему давно уже плачет Федеральная тюрьма!.. Хотела бы я посмотреть на адвоката, который бы взялся его защищать!.. Ведь это – закоренелый преступник!..
– Однако все это будет очень непросто доказать, Джулия…
После этих слов на скамейке зависла небольшая пауза. Первым нарушила ее Уэйнрайт:
– Поэтому я и решила поговорить с тобой сегодня. Понимаешь?..
Гарри кивнул, но, как показалось Джулии, как‑то очень невесело.
– Ну да…
– Понимаешь теперь, чего я хочу от тебя добиться, Гарри?..
Тот наклонил голову набок.
– Догадываюсь…
– Ну, и что ты можешь мне сказать?..
– Хочешь предложить мне, чтобы я выступил свидетелем по этому делу?..
Джулия кивнула.
– Вот именно…
После этой реплики своей бывшей возлюбленной Брэфорд на минуточку задумался, после чего очень тихо, едва слышно произнес:
– Джулия… Понимаешь, я очень долго думал над всем этим…
– Ну, и что?..
Гарри продолжал говорить, но каким‑то безвольным, замогильным голосом – каждое слово давалось ему с большими усилиями:
– Да, долго думал… Прости, но мне очень неудобно говорить тебе об этом…
«Черт бы его побрал, – мысленно выругалась Джулия, – черт бы побрал этого мальчика!.. Неужели теперь он откажется от своего обещания?..»
К сожалению для Джулии, ее худшие опасения подтвердились…
Гарри, стараясь не встречаться с ней взглядом, тихо сказал:
– Да, я очень долго думал… И я пожалел о том, что дал тебе такое обещание…
– Но почему?..
– Понимаешь… – Гарри вновь запнулся, – понимаешь… Это может вызвать нежелательные кривотолки в городе…
– Что?..
– Да… Нежелательные для нас обоих…
Уэйнрайт поджала губы.
– Не понимаю, о чем это ты…
– Дело в том, что тот же Кейт Тиммонс, представляющий на процессе обвинения, обязательно скажет, что я никак не гожусь в свидетели…
– Откуда ты знаешь, что скажет на процессе окружной прокурор?.. – спросила Джулия с нескрываемым вызовом. – Ты что – обладаешь даром провидения?
– Нет…
– Тогда я решительно не понимаю тебя… Гарри насупился.
– Нет…
Больше всего в этот момент ему хотелось подняться и уйти. Он уже сто раз пожалел, что согласился на эту встречу…
Однако Джулия не отставала.
– Тогда – что же?..
Брэфорд принялся сосредоточенно изучать носки своих ботинок – он по–прежнему не смел поднять глаз на свою бывшую возлюбленную…
– Что же?.. Разве ты не обещал мне, что при необходимости сможешь сказать то же самое на судебном процессе?..
Вид у Джулии был очень решительный – Брэфорду ничего больше не оставалось, как согласиться.
– Ну да…
– Разве ты не говорил мне, что сделаешь это не ради Мейсона, но ради меня?..
И вновь Гарри кивнул.
– Говорил…
Пожав плечами, Джулия спросила:
– Тогда я никак не могу взять в толк – что же тебя сдерживает?..
Гарри понуро молчал.
– Что заставило тебя так круто переменить решение, Гарри?.. Неужели ты не можешь понять, что Мейсон совершенно невиновен, что его просто подставили… Подставили эти проходимцы Лили Лайт и ее любовник. Этот самый Генри Джакоби… Надеюсь, мне ты веришь?..
– Верю… – чуть слышно, одними только губами прошептал Брэфорд.
– Тогда в чем же дело?
– Понимаешь ли, Джулия, – начал он заплетающимся языком, – я недавно говорил с одним человеком, и он мне сказал…
Прищурившись, Уэйнрайт быстро перебила его:
– С одним человеком?.. Тот нехотя кивнул.
– Ну да…
– И что же сказал тебе этот человек?..
Задав этот вопрос, Джулия вопросительно посмотрела на своего собеседника. Тот молчал.
Тогда Уэйнрайт вновь повторила свой вопрос:
– Что же сказал тебе этот доброжелатель?.. Что молодой и порядочный человек, вроде тебя, должен, зная важные обстоятельства этого дела, оставаться в стороне?.. Когда подсудимый, который, по сути, невиновен, может попасть за решетку?.. Кстати, знаешь, что может ожидать Мейсона, если жюри присяжных признает его виновным?.. – спросила Уэйнрайт.
Гарри наконец‑то поднял на нее глаза.
– Что?..
– Пожизненное заключение – вот что. А минимум – лет десять или пятнадцать строгой изоляции… Интересно, как ты будешь чувствовать себя после этого?.. Будешь ли спать по ночам, сможешь ли прямо и открыто смотреть в глаза СиСи, Идеи, Крузу…
Вновь стыдливо опустив взгляд долу, Гарри виновато изрек:
– Извини… Но я никак не могу этого сделать, Джулия…
Та спросила резким тоном:
– Это еще почему?..
– Потому… Потому, что это может… – пролепетал Брэфорд и тут же умолк.
Вид у него был очень удрученный.
По всему было заметно, что теперь в нем борются два противоречивых чувства: совестливость, чувство долга и чувство вины перед Мейсоном и его адвокатом, и какие‑то свои соображения…
Но какие?..
Джулия за время знакомства с Гарри неплохо изучила его.
Она знала, что Гарри, как никто другой, подвержен чужому влиянию, и потому поняла, что эти соображения Брэфорду вполне мог кто‑нибудь внушить…
Но кто же?..
Посмотрев на своего молодого собеседника суровым взглядом, она сказала:
– Ладно, попробуем подойти к этому вопросу с другой стороны… Послушай, Гарри… Если не секрет, конечно – кто же этот неизвестный доброжелатель, который посоветовал тебе держать язык за зубами?..
Гарри, оглядевшись по сторонам, будто бы этот разговор мог кто‑то подслушать, тихо–тихо, одними только губами произнес:
– А ты никому не расскажешь?..
Джулия всем своим видом изобразила, что это известие останется в глубочайшей тайне.
– Нет, что ты…
– И это не будет фигурировать на процессе, который ты ведешь?..
– Ни в коем разе… Так кто же этот человек, Гарри?.. Скажи мне.
Она уговаривала его, как маленького ребенка – он же в это время, не смея посмотреть ей в глаза, сосредоточенно ковырял землю носком ботинка…
– Гарри, очень прошу тебя – скажи мне, что это за человек!..
Ответ Брэфорда последовал лишь спустя несколько секунд:
– Мистер Джакоби…
Сказал – и тут же осекся…
Джулии даже показалось, что Гарри испугался собственной смелости…
– Генри Джакоби?..
Брэфорд коротко кивнул.
– Да… Только никому об этом не говори… Обещаешь мне?..
– Обещаю…
– Точно не скажешь?..
Уэйнрайт, посмотрев на Гарри, как на несмышленого мальчика, произнесла:
– Нет, Гарри, спи спокойно – о твоей тайне никто не узнает… Я ведь, в отличие от некоторых, всегда держу свое слово…
И вновь на скамейке зависла долгая и томительная пауза. Джулия, вынув из пачки последнюю сигарету, нервно прикурила.
Генри Джакоби?..
Ну да, конечно же он!
И как это она сразу не догадалась?!
Собственно говоря, можно было об этом и не спрашивать – все и так понятно.
Как говорит в подобных случаях окружной прокурор Кейт Тиммонс – «дело шито белыми нитками»…
А теперь вот этот самый Кейт Тиммонс шьет дело Мейсону…
Тьфу, что за дурацкая игра слов?!
Ладно, шутки в сторону.
Надо выяснить у Гарри все, что сказал ему Генри Джакоби…
Конечно, надо приложить максимум усилий – ведь наверняка он пытался запугать этого неопытного молодого человека…
Сделав несколько глубоких затяжек, Джулия, внимательно посмотрев на Гарри, спросила:
– Он сам решился на встречу с тобой?..
Тот кивнул.
– Да.
– Когда это произошло?..
– Он позвонил мне сегодня утром и сказал, что хочет со мной встретиться…
– Ну, и…
– Мы встретились в «Ориент Экспрессе», – продолжал Брэфорд.
Джулия с горькой усмешкой подумала: «В последнее время это заведение начинает привлекать к себе не только влюбленных и тех, кто любит почесать языком относительно подробностей из жизни, но и подонков–шантажистов вроде Джакоби и таких несмышленых жертв, как Гарри… Да, представляю, о чем они говорили…»
Брэфорд, словно угадав ход мыслей Джулии Уэйнрайт, сказал:
– Да, мы встретились в «Ориент Экспресс» во время обеденного перерыва…
«Стало быть, это произошло сразу после того, как я наведалась в контору Джакоби», – быстро подумала она.
– Ну, и что же?..
– Он начал с угроз.
Передернув плечами, Джулия заметила:
– Не сомневаюсь… Я‑то считаю, на что он способен, этот мерзавец…
– Он сказал, что все знает, и что в моем положении лучше всего держать язык за зубами…
– То есть?
– Ну, сказал, чтобы я помалкивал относительно того, что я когда‑то видел у него в спальне Лили Лайт, – продолжал тот.
Докурив сигарету, Джулия аккуратно затушила ее и выбросила в мусорку.
– Ну, а ты?..
Гарри только вздохнул.
– Я… Я сперва попытался ему возражать, но Джакоби сказал, что моим показаниям все равно никто не поверит, что им – грош цена…
– Почему же это?.. Почему ты веришь не мне, профессиональному адвокату, а какому‑то грязному проходимцу?..
Гарри попытался было оправдаться:
– Его аргументы показались мне убедительными… Да, Джулия…
Та вопросительно посмотрела на Брэфорда.
– Аргументы?..
– Ну да…
И какие же аргументы привел тебе этот грязный подонок?.. – спросила Уэйнрайт, заводясь все больше и больше.
Ее молодой собеседник вновь замялся.
– Мне неудобно тебе об этом говорить…
– Почему это?..
– Потому что они касаются не только меня, но и тебя…
– Вот как?..
Коротко кивнув, Гарри продолжил:
– Он сказал, что ты… Ну, ты – моя постоянная любовница, и потому я не могу выступать в качестве свидетеля…
В ответ Уэйнрайт только с преувеличенным сокрушением покачала головой.
– Любовница?..
– Ну да…
– Ай–яй–яй!.. Любовница, говоришь?.. Ну и что, если даже и так?.. – произнесла она, вспомнив, что приблизительно так же ответил ей в свое время сам
Генри Джакоби, когда она сказала, что имеет неоспоримые доказательства того, что Лили Лайт была его, Джакоби любовницей… Гарри вновь насупился.
– Да… Он сказал, что мне никто не поверит, и что таким образом я выставлю на всеобщее посмешище не только себя, но и тебя…
«Однако, каков мерзавец!.. – подумала Джулия. Конечно, эта оценка относилась не к ее молодому и боязливому собеседнику, а к Джакоби. – Каков негодяй!.. Знал ведь, на что надо надавить при беседе с этим мальчишкой… Да, я явно недооценивала способностей Генри… Боюсь, что мне предстоит еще много неприятных минут…»
– Ну, и что ты?.. – спросила Джулия. Спросила – и сразу же пожалела о том, что сделала это: она и без того прекрасно представляла ответную реакцию Брэфорда…
– Я… Я, все как следует взвесив, решил, что мне не стоит проходить на этом процессе в качестве свидетеля, – ответил тот.
– Но Мейсон Кэпвелл… Он ведь невиновен!.. И единственный человек, который в настоящий момент может помочь ему своими показаниями – это ты, Гарри!.. – воскликнула Уэйнрайт. – А потом… Ты же говорил, что ради меня…
– А теперь я решил, что ради тебя этого делать не стоит, – спокойно ответил Брэфорд.
«Да, у этого молодого человека, однако, очень странные представления о чести и достоинстве, – подумала Джулия. – Если он уже что‑то вбил себе в голову… Боюсь, что ничего не получится».
Однако она попробовала усовестить его еще раз. Пристально посмотрев Брэфорду в глаза, Уэйнрайт строго произнесла:
– Гарри!.. Ведь из‑за твоего молчания может пострадать невинный человек! Подумай, что ты делаешь!..
– Я все уже обдумал… Мне очень жаль, Джулия, но я беру свои слова обратно: я не буду выступать в суде в качестве свидетеля… – сделав небольшую паузу, он добавил: – И потом, подумай сама: как это будет выглядеть со стороны…
– То есть…
– Ну, получится, что я, случайно увидев, можно сказать – в замочную скважину, то, чего не должен был видеть, спешу поведать об этом всему миру!..
Тяжело вздохнув, Джулия подумала: «Да, теперь он наверняка не изменит своего решения… Чертов Джакоби – прекрасно знал, на какой струне ему следует сыграть в беседе…»
Уэйнрайт и не пыталась продолжить свои уговоры. Она прекрасно знала, что никакие уговоры не помогут ни ей, ни Мейсону…
Однако Джулия не питала к Гарри никакой враждебности – даже то небольшое раздражение, которое то и дело появлялось у нее во время беседы с ним, теперь уже окончательно улетучилось.
Посмотрев на молодого человека с искренним сожалением, она сказала:
– Что ж, очень жаль…
– Чего?.. – спросил Брэфорд таким тоном, будто бы и не понимал, что же именно теперь имеет в виду его бывшая возлюбленная.
– Очень жаль, что ты оказался не тем человеком, которого я все время стремилась в тебе видеть, – произнесла она, вставая с лавочки.
– А кем ты хотела меня видеть?.. – печально поинтересовался тот.
Поднявшись, Джулия бросила через плечо:
– Настоящим мужчиной.
После чего, не прощаясь, направилась к стоявшему у выхода из парка своему «олдсмобилю»…
Джулия, захлопнув за собой дверку, хотела было уже завести машину, но вдруг раздумала. Найдя в бардачке пачку сигарет, она вскрыла ее и, с наслаждением закурив, задумалась…
Теперешнее состояние Джулии Уэйнрайт можно было охарактеризовать как состояние полнейшей, безысходной растерянности…
Она так надеялась, что Гарри выступит на суде свидетелем…
И она ошиблась в нем…
Впрочем, сама виновата – не надо было намекать этому мерзавцу Джакоби, что у нее есть свидетель, который сможет рассказать на судебном слушании по делу Кэпвелла о связи потерпевшей с хозяином "Джако".
Джакоби оказался куда более хитрым, коварным и расчетливым, чем даже предполагала Джулия.
Да, сама виновата.
Теперь вот придется выпутываться.
Перед ней со всей остротой встал вопрос: «Что делать?..»
Попытаться еще раз поговорить с Гарри?..
Нет, теперь этот молодой человек наверняка будет всячески избегать встречаться с ней – она знала это наверняка.
Попробовать встретиться с Джакоби?..
Но для чего?.. Чтобы еще раз обменяться колкостями и на прощание выслушать очередные обещания подать на нее в суд за невыполнение своих обязательств перед фирмой?..
Джулия понимала, что теперь Генри обязательно начнет ее преследовать – она прекрасно разбиралась в законодательстве, и знала, что подобного рода процессы, когда работодатель подает в суд за невыполнение контракта, могут тянуться годами…
Однако главное было даже не это, а то, что адвокат, на которого подают в суд, по законам штата Калифорния, не мог исполнять своих обязанностей – его лицензия могла быть временно аннулирована – вплоть до вынесения судебного решения. Правда, если жюри присяжных признавало иск неправомерным, истец платил ответчику громадную неустойку, однако, в сложившейся ситуации и это никак не утешало Джулию Уэйнрайт…
Да, Мейсон был невиновен.
Он просто не мог этого сделать – Джулия могла дать голову на отсечение, что его так жестоко подставили Лили и Джакоби.
Но как это доказать суду?..
Никак, к сожалению.
Для доказательств причастности Джакоби к этому делу у нее нет необходимых аргументов… Стало быть. Стало быть, надо еще раз попытаться поговорить с Мейсоном…
Докурив сигарету почти до фильтра, Джулия отправилась домой…
Было уже половина девятого, когда Уэйнрайт, снедаемая своими сомнениями и раздумьями, решила позвонить Кэпвеллу и назначить ему встречу.
Набрав номер Мейсона, она принялась терпеливо ждать ответа.
Наконец, из трубки послышалось:
– Алло…
Это был голос Мейсона.
– Добрый вечер…
Тот поприветствовал ее в ответ:
– Добрый…
– Извини, что звоню вечером…
– Ничего, я ведь еще не сплю…
Джулия посчитала невежливым сразу же перейти к своему предложению встретиться и поговорить, и потому вежливости ради спросила:
– Чем ты сейчас занимаешься?.. Наверное, смотришь телевизор?..
– Нет, я давно не смотрю этот ящик… Ничего хорошего там не узнаешь. Во всяком случае, умнее после просмотра телевидения не станешь…
– Что же ты делаешь?.. – осторожно поинтересовалась Джулия.
– Читаю. Вот, кстати, отличная цитата. – В трубке послышался шорох переворачиваемых страниц. – Послушай: «В животном существе зло вызывает зло, и животное, не имея никакой возможности удерживаться от вызванного в нем зла, старается отплатить злом на зло, не видя того, что зло неизбежно увеличивает зло. Человек же, имея совершенный разум, не может не видеть того, что зло неизбежно увеличивает зло, и потому должен бы удержаться от воздаяния злом на зло, но очень часто животная природа человека берет верх над его разумной природой, и человек тот самый разум, который, по идее, должен удерживать его от того, чтобы он воздавал злом на зло, употребляет лишь на оправдание содеянного им зла, называя это возмездием, наказанием. Многие люди говорят, что можно и даже должно воздать злом за зло для того, чтобы исправлять людей. Это неправда. Люди в подобных случаях просто обманывают себя, и притом делают это совершенно сознательно. Люди платят злом за зло вовсе не для того, чтобы исправлять людей, а для того, чтобы мстить своим обидчикам. Исправлять зло нельзя тем, что делаешь зло. То, что делает животное, то, что делает маленький несмышленый ребенок, то, что делает дурачок и иногда – взрослый под влиянием боли и раздражения, то есть огрызается и хочет сделать больно тому, кто, в свою очередь, сделал ему больно, это признается законным правом людей, называющих себя столпами общества. Разумный человек не может не понимать того, что всякое зло уничтожается противным ему добром, как огонь уничтожается водой, и вдруг начинает делать прямо противоположное тому, что велит ему разум. И государственные законы, будто бы произведение мудрости людей, внушает ему, что так и надо. Наказанием, угрозой, можно только лишь запугать человека, на какое‑то время удержать его от зла, но никак не исправить. Наказание всегда жестоко–мучительно. Ведь если бы оно не было жестоким и мучительным, то наверняка бы не назначалось. Но заблудшие люди придумывают оправдание своему чувству мести или желанием оградить себя от опасности, и это самое чувство мести приписали Богу, уверяя людей, что Бог наказывает людей за их дурные дела. Большая часть несчастий людей проистекает оттого, что грешные люди признают за собой право наказания. Только люди, совершенно одурманенные властолюбием, могут серьезно верить в то, что посредством наказания можно улучшить жизнь людей. Стоит только лишь отрешиться от суеверия о том, что наказание исправляет людей, для того, чтобы ясно видеть, что изменения в жизни людей могут происходить только от внутреннего, душевного изменения самих людей, а никак не от того зла, которое они стремятся принести другим людям. Люди придумали хитроумные рассуждения о том, для чего же они наказывают других людей. А на самом деле они почти всегда наказывают только потому, что считают наказание выгодным для себя. Такие люди по злости, по желанию выместить обиду по ложному представлению об ограждении себя от зла, совершают это самое зло, а потом, чтобы как‑нибудь оправдаться, уверяют людей и прежде всего – самих себя, что делают это только потому, что хотят исправить тех, кому сами причинили зло. Потому, что нельзя, чтобы одни люди улучшали жизнь других людей. Наказывать человека за его дурные дела – это все равно, что греть огонь. Всякий человек, сделавший дурное, уже наказан собой; он наказан тем, что лишен спокойствия днем и ночью и постоянно мучается совестью. Если же он не мучается совестью, то все наказания, которые могут наложить на него люди, не исправят, а только озлобят его. Действительное наказание за каждое дурное дело – это то, которое совершается в душе каждого преступника и состоит в уменьшении его способности пользоваться благами жизни. Каждый человек может только сам себе улучшить жизнь. И наказание вредно не потому, что оно озлобляет того, кого наказывают, но еще и потому, что необычайно развращает того, кто исполняет это наказание…
