Текст книги ""Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"
Автор книги: Генри Крейн
Соавторы: Александра Полстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 219 (всего у книги 332 страниц)
– Вы хотели длительного брака?
– Да.
Вполне удовлетворившись этим ответом, Мейсон перешел к другой теме.
– Мисс Кристенсен, вы готовы ответить на вопросы, касающиеся ваших интимных отношений в тот вечер?
Она уверенно кивнула:
– Да.
– В таком случае, расскажите мне о тех наручниках, которые обнаружили эксперты, когда проводили обыск в доме Максвелла. Почему они оказались в спальне?
– Это была наша игрушка. Лоуренс подарил мне их на день Святого Валентина. Он сказал, что это подарок влюбленного мужчины.
Мейсон выдержал паузу.
– Значит, наручники были преподнесены вам самим мистером Максвеллом. С какой целью? Чтобы вы использовали их во время занятий любовью?
Она на мгновение задумалась, и Мейсон уже стал мысленно ругать себя за то, что обратился к этой теме. Однако молчание Вирджинии длилось недолго.
– Да, – спокойно ответила она. – Лоуренсу это нравилось. В жизни он всегда был сильным, доминирующим мужчиной. Точно также он вел себя в делах. Однако в постели ему хотелось, чтобы кто‑нибудь доминировал над ним. Ему, нравилось то, что я делаю. Это была просто игра.
Очередная волна шума покатилась по залу заседаний, что мешало дальнейшему проведению допроса. Судья наклонилась к микрофону и, не пытаясь особенно сдерживаться, выкрикнула:
– А ну‑ка ведите себя пристойно!
Шум мгновенно стих, потому что дело близилось к развязке, и никому не хотелось оказаться за дверью.
– Мисс Кристенсен, разъясните, пожалуйста, суду, как чувствовал себя Максвелл в постели. Говорил ли он, что у него возникают какие‑то проблемы, что у него одышка? Не рассказывал ли он вам о том, что у него наступают легкие помутнения сознания в моменты оргазма?
Она пожала плечами.
– Нет, все было в порядке. Да, он, действительно, тяжело дышал. Однако это вполне естественно для занятий любовью. Я не думаю, что есть мужчины, которые пытаются сдерживаться в такие моменты. Он вел себя совершенно обычно для человека его возраста.
– А у вас уже был опыт занятий любовью с людьми, состояние здоровья которых было похожим на состояние здоровья мистера Максвелла?
Она уверенно кивнула:
– Да.
– С кем же?
– С известным суду Джозефом Макинтайром.
Только спустя несколько мгновений Мейсон понял, что этот вопрос был совершенно излишним. Не было никакой необходимости лишний раз напоминать суду присяжных заседателей о том, что у Вирджинии уже были связи с богатыми пожилыми мужчинами. Поэтому он поторопился вновь вернуться к выяснению обстоятельств последнего вечера жизни Лоуренса Максвелла.
– Как долго вы занимались с ним любовью в тот раз?
Она ненадолго задумалась.
– Ну, может быть, час, или час с четвертью. Я не брала с собой в постель секундомер.
На губах ее появилась легкая усмешка. На галерке для журналистов Джонни и Дик перебросились парой фраз:
– Слушай, а ты способен заниматься любовью час с четвертью?
– Я уже вообще забыл, когда этим занимался.
– Почему?
– Ты что, забыл, я же собрался разводиться с женой.
– Почему обязательно с женой?
– Потому что с другими мне некогда. Это только миллионеры, которым не надо думать о хлебе насущном, могут менять девчонок, как вышедшую из моды обувь.
– Этому парню можно позавидовать. Трахаться целый час и после этого еще не жаловаться на сердце и одышку, это просто невероятно…
– Да, не то что мы с тобой…
– Мисс Кристенсен, – продолжил Мейсон, – что было после того, как вы закончили заниматься любовью?
Ни на мгновение не задумываясь, она ответила:
– Я поцеловала его и, проследив, чтобы он принял лекарства от насморка, отправилась домой.
Мейсон едва заметно поморщился. Ей совершенно не было смысла упоминать об этом злополучном лекарстве. Это могло только насторожить присяжных заседателей.
– Когда вы узнали, что мистер Максвелл умер?
– Только на следующий день.
Ее ответ звучал вполне убедительно, и Мейсон стал немного успокаиваться. Хоть тут‑то она не подкачала.
– А когда вы узнали, что получите деньги по завещанию мистера Максвелла?
Она спокойно улыбнулась.
– Когда об этом сказали мне вы.
Мейсон решил, что на этом его миссию можно считать законченной. Если не считать двух–трех мелких проколов, допрос Вирджинии прошел нормально. Она вела себя вполне спокойно, уверенно отвечала на вопросы, и ее поведение говорило о непоколебимой уверенности в собственной невиновности.
Пока что Вирджиния вполне уверенно выполняла те указания, которые дал ей Мейсон перед началом этого заседания. Однако самое тяжелое было впереди. Сейчас за Вирджинию должен был взяться помощник окружного прокурора.
Мейсону хотелось оттянуть этот момент как можно дальше. Однако приходилось отступить перед неизбежностью.
– Ваша честь, я закончил допрос свидетельницы, – сказал адвокат.
Судья Кингстон кивнула.
– Хорошо, мистер Кэпвелл, можете сесть. Господин Мессина, приступайте к допросу свидетельницы.
Помощник окружного прокурора, хмуро слушавший рассказ Вирджинии Кристенсен, оживился и, направившись к стойке, за которой сидела обвиняемая, произнес:
– Ну что ж, вы вполне убедительно изложили некоторые аспекты ваших взаимоотношений с мистером Максвеллом. Меня же интересует не это. Сейчас я хотел бы узнать о ваших отношениях с доктором Робертом Бертраном и мистером Джозефом Макинтайром. Итак, судя по вашим показаниям и по той информации, которая стала нам известна ранее в ходе судебного разбирательства, до того, как встретиться с Лоуренсом Максвеллом, вы поддерживали отношения именно с этими мужчинами. Напомните нам еще раз, в какой последовательности это было?
Вирджиния смущенно опустила голову.
– Вначале я встречалась с Джозефом, а потом с доктором Бертраном, – упавшим голосом ответила она.
Мейсон понял, что наступает кульминационный момент. Если помощнику окружного прокурора удастся переломить ход следствия, то все пойдет насмарку. Именно этого он боялся.
Обвинитель, действительно обратился к более болезненным и невыясненным до конца обстоятельствам, сейчас у Вирджинии не было никакой возможности получить помощь со стороны. Ей приходилось самой давать ответы на все вопросы. Но, хотя бы взглядом, Мейсон мог ей помочь.
Словно почувствовав его мысли, Вирджиния подняла голову и с надеждой посмотрела на Мейсона. Он ободряюще улыбнулся и едва заметно кивнул.
Вирджиния поняла намек и в дальнейшем каждый раз, когда помощник окружного прокурора задавал ей особенно трудный вопрос, украдкой бросала взгляды на своего адвоката.
Помощник окружного прокурора продолжал допрос.
– Значит, непосредственно перед тем, как начать роман с Лоуренсом Максвеллом, у вас были отношения с доктором Робертом Бертраном, – сказал он. – Как долго они продолжались?
Вирджиния на мгновение задумалась.
– Около семи месяцев.
Мессина кивнул.
– Хорошо. А теперь скажите суду, сколько времени прошло с того момента, как вы расстались с Робертом Бертраном и до встречи с Лоуренсом Максвеллом?
Вирджиния ненадолго задумалась.
– Около четырех месяцев.
Помощник окружного прокурора уцепился за эти слова, как будто именно в них заключалось совершенное Вирджинией Кристенсен преступление.
– Итак, – повысив голос, воскликнул он, – за это время вы пытались познакомиться с мистером Максвеллом. Вы постоянно искали встречи с ним в галереях, музеях, на приемах и вечеринках.
Это, действительно, выглядело, как обвинение, и Вирджиния недоуменно хлопала глазами. Мейсон почувствовал, что Мессина загнал его подзащитную в угол, откуда она не сможет выбраться без посторонней помощи. Поэтому он вскочил с места и, яростно вскинув вверх руку, воскликнул:
– Я возражаю, ваша честь! Обвинитель пытается воздействовать на чувства мисс Кристенсен. Он подталкивает ее к неверным умозаключениям.
Судья Кингстон, которая заинтересованно следила за ходом допроса, на сей раз приняла сторону обвинения.
– Господин адвокат, я не услышала ничего подобного. Ваше возражение отвергнуто. Обвинитель, можете продолжать.
Стук молотка возвестил о том, что над головой Вирджинии Кристенсен начинают сгущаться тучи.
Агрессивное поведение помощника окружного прокурора свидетельствовало о том, что он перехватил инициативу и теперь постарается не упустить ее.
– Я еще раз повторяю вопрос, мисс Кристенсен, – жестко произнес он. – Вы узнали от своего прежнего возлюбленного, доктора Роберта Бертрана, который был лечащим врачом Лоуренса Максвелла, о том, что у покойного миллионера было больное сердце. Это стало для вас побудительным мотивом к действию, и вы начали искать знакомства с мистером Максвеллом, пользуясь своими внешними данными. Это правда?
Услышав такую гневную обвинительную тираду, Мейсон поежился и словно вжался в кресло. Он не знал, что мог бы ответить на месте Вирджинии. Ситуация, по его мнению, усугублялась еще и тем, что подзащитная словно забыла о существовании своего адвоката и даже не взглянула в его сторону.
Но, слава богу, она ответила так, как было нужно.
– Нут, я не знала о существовании Лоуренса Максвелла до тех пор, пока мы с ним не познакомились, – совершенно спокойно ответила она и только после этого посмотрела на Мейсона.
Он стал так обрадованно трясти головой, что обратил на себя внимание окружающих. Почувствовав на себе несколько любопытных взглядов, Мейсон тут же успокоился и даже прикрыл глаза рукой, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов.
Помощник окружного прокурора весьма скептически отнесся к последнему заявлению обвиняемой, о чем свидетельствовал сардонический тон, которым был задан его следующий вопрос.
– Мисс Кристенсен, позвольте мне усомниться в том, что вы говорите правду. Неужели вы никогда раньше не встречали фотографии Лоуренса Максвелла в газетах?
Она безразлично пожала плечами.
– Я не читаю газеты.
Несмотря на агрессивность тона прокурора, ответ выглядел настолько обыденным и обычным, что мало у кого возникло сомнение в искренности Вирджинии, тем не менее Терренс Мессина продолжал ставить под сомнение истинность ее утверждений.
– Итак, вы можете поклясться на Библии, – сказал он, – что только благодаря случайному совпадению вы встречались и с мистером Лоуренсом Максвеллом, который умер от смертоносного сочетания секса и кокаина, и с доктором Робертом Бертраном, который лечил его от наркотического отравления?
Вирджиния подняла голову и свысока посмотрела на помощника окружного прокурора. Едва заметно улыбаясь, она ответила:
– А что в этом удивительного? Бриджпорт – очень маленький город. Мне кажется все это вполне естественным. Скажу больше, я даже встречалась с мужчиной, который встречался с женщиной, с которой встречались вы.
В зале возник оживленный шум, потому что слова Вирджинии Кристенсен попали в точку. Бриджпорт был, действительно, маленьким городом, где невозможно было скрыть от соседа, какая болезнь у вашей собаки. Не выдержали даже некоторые из присяжных заседателей. Наклонившись друг к другу, они стали перешептываться.
Мейсону было даже жаль смотреть на судью Кингстон, которая, застонав едва ли не в полный голос, повернулась к обвиняемой.
– Мисс Кристенсен, вы можете просто отвечать на вопросы, которые вам задают? Без комментариев.
Едва справившись с радостной улыбкой, Вирджиния откинулась на спинку кресла и слегка снисходительно ответила:
– Я просто пытаюсь объяснить, как все было на самом деле. Мне показалось, что так будет лучше.
– М–да, – разочарованно протянула судья и, повернувшись к окружному прокурору, махнула рукой.
– Ладно, продолжайте.
Терренс Мессина вернулся на свое место и, немного покопавшись в документах, вытащил оттуда протокол с результатами экспертизы.
– Мисс Кристенсен, в тот вечер, когда умер мистер Максвелл, вы смотрели с ним сделанную накануне запись порнографического характера?
Вот это уже было опасно. Мейсон понял, что нельзя терять ни секунды, потому что по законам штата Нью–Джерси даже один такой факт может быть основанием для возбуждения уголовного дела. В интересах его клиентки было всячески избегать упоминания о подобных вещах.
Поэтому Мейсон вскочил с места и поднял вверх руку.
– Ваша честь, я возражаю против использования обвинителем термина «порнографический».
Миссис Кингстон еще ничего не успела возразить, как помощник окружного прокурора согласился с доводами защиты.
– Хорошо, назовем это записью эротического характера.
Этот вопрос ничуть не смутил Вирджинию. Она вновь снисходительно улыбнулась.
– Лоуренс говорил, зачем смотреть на то, как занимаются сексом незнакомые люди, когда можно смотреть на друзей.
Ее ответ прозвучал настолько двусмысленно и даже вызывающе, что публика не могла оставить такое без внимания. Возмущенный гул прокатился по залу, затихнув где‑то в задних рядах. Правда, нельзя было не отметить, что многие при этом улыбались.
– Что было после того, как вы закончили заниматься любовью?
Вирджиния пожала плечами.
– Я ведь уже говорила. Я поцеловала Лоуренса, проследила за тем, чтобы он принял лекарство и, накрыв его одеялом, ушла.
– Почему же в таком случае видеомагнитофон остался невыключенным?
Вирджиния развела руками.
– Наверное, он просто забыл.
Помощник окружного прокурора вскочил со своего места и с неожиданной яростью воскликнул:
– А я вам скажу, как все обстояло на самом деле. Это вы забыли выключить видеомагнитофон, потому что ваш друг мистер Максвелл уже скончался. И вы просто торопились поскорее покинуть дом.
Это был уже не вопрос, а настоящее оскорбление. Во всяком случае, адвокат мог представить это поведение помощника окружного прокурора именно в таком свете. Чем он и не преминул воспользоваться.
– Ваша честь, – вскочил Мейсон, – я подчеркиваю грубое поведение господина обвинителя. Это недопустимо. Вина моей подзащитной еще не доказана, и право делать выводы принадлежит присяжным заседателям.
Судья Кингстон благосклонно взглянула на Мейсона.
– Я поддерживаю возражение защиты, – сказала она.
Повернувшись к Мессине, она строго покачала головой.
– Господин обвинитель, держите себя в руках. Можете продолжить.
Мессина кивнул и, чуть понизив голос, спросил:
– Вы часто занимались любовью в наручниках?
Вирджиния на мгновение задумалась.
– Это зависело только от Лоуренса, от его желания. Я готова была делать все, что он захочет. Иногда он хотел заниматься любовью в наручниках, иногда нет. Все зависело от настроения. Но вообще‑то ему это нравилось, и мы довольно часто прибегали к такому способу.
Мессина удовлетворенно кивнул.
– Об этом говорят и многочисленные ссадины на запястьях покойного, об упоминаниях которых вы, господа присяжные заседатели, можете найти в протоколе судебно–медицинской экспертизы.
Он вновь повернулся к Вирджинии.
– Скажите, мисс Кристенсен, а в тот вечер все было, как обычно?
Она непонимающе посмотрела на Мессину.
– Что вы имеете в виду?
– Вы говорили, что в начале одели на него наручники, а затем стали заниматься сексом.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, все обстояло не так. Мы сначала занялись любовью, а потом я одела на него наручники.
Помощник окружного прокурора недовольно поморщился и, боком повернувшись к Вирджинии, обронил:
– Большое спасибо за то, что вы меня поправили. Я сформулирую вопрос по–другому. Вы как‑нибудь по–другому проявляли свою доминирующую роль над партнером?
– Как это?
– Может быть, вы били его? Вы использовали какие‑либо предметы для того, чтобы причинять мистеру Максвеллу физическую боль?
Направленность его вопросов вновь начала приобретать опасный для Вирджинии характер, и Мейсон поспешил ей на помощь.
– Я возражаю! – крикнул он с места. – Специфика сексуальных отношений между моей подзащитной и покойным Лоуренсом Максвеллом не имеет отношений к выдвинутому против моей подзащитной обвинению.
Судья Кингстон надолго задумалась, но не найдя никакого определенного ответа на этот вопрос, обратилась к помощнику окружного прокурора:
– Что вы можете ответить, мистер Мессина?
Тот гордо поднял голову.
– Я думаю, что господин защитник напрасно волнуется. Я собираюсь выяснять не подробности сексуальных игр Вирджинии Кристенсен и Лоуренса Максвелла, а только обстоятельства, которые привели к его смерти.
Очевидно, слова обвинителя звучали достаточно убедительно, потому что судья Кингстон, еще немного подумав, сказала:
– Возражение защиты отвергнуто. Мисс Кристенсен, – она повернулась к обвиняемой, – отвечайте на вопросы обвинителя, но кратко и четко.
Помощник окружного прокурора удовлетворенно скрестил руки на груди и остановился рядом с массивным дубовым ограждением, за которым сидели двенадцать присяжных заседателей.
– Мне повторить вопрос? – спросил он. Вирджиния отрицательно покачала головой.
– Нет. Я все хорошо слышала. Я никогда не причиняла боли Лоуренсу.
Мессина не унимался.
– Вы унижали его?
Она спокойно смотрела обвинителю в глаза.
– Нет, никогда.
Тот возбуждался все сильнее и сильнее, бросая слова, словно камни в грешницу.
– Тогда как вы объясните использование наручников? В доме мистера Максвелла обнаружили еще кое–какие игрушки, свидетельствующие о том, что вы причиняли ему физические страдания. Об этом же говорят и результаты судебно–медицинской экспертизы. У него были обнаружены следы не только на руках, но и на лодыжках. А также на спине и груди.
Мисс Кристенсен медленно покачала головой.
– Я никогда не делала этого намеренно. Это нельзя было назвать болью в обычном понимании этого слова. Лоуренс просто любил играть. У нас были приняты именно такие правила игры.
Хотя она держалась достаточно спокойно и уверенно, Мейсон чувствовал, как затылок у него покрывается потом, холодным потом. Вопросы помощника окружного прокурора были отнюдь не случайными. Он медленно, но целенаправленно вел Вирджинию к признанию собственной вины.
Он немного сменил тему, заставив Мейсона насторожиться еще больше.
– Мисс Кристенсен, судя по показаниям свидетелей и отдельным фактам из вашей жизни, у вас есть слабость к богатым пожилым мужчинам. Это правда?
Вопрос, действительно, был хитрым, и Вирджиния с надеждой взглянула на своего адвоката.
Мейсон едва заметно кивнул. Ей, действительно, следовало это признать, однако, очень осторожно.
Но обвиняемая не стала ничего скрывать:
– Да, я люблю уверенных в себе мужчин, которые не бояться экспериментировать.
– Уточните.
Вирджиния немного помолчала.
– К сожалению, молодые мужчины обычно не обладают тем запасом опыта и достаточными денежными средствами, которые позволяют не бояться чего‑то необычного. К этому склонны, скорее, мужчины в возрасте. Именно такие, какие приходят ко мне в галерею.
– То есть вы хотите сказать, что у вас достаточно элитарная галерея, куда приходит избранная публика?
Вирджиния уверенно кивнула:
– Да.
– Вы установили высокую цену за вход в вашу галерею?
– Да. Сюда приходят люди с деньгами. Я же не обязана просить у них налоговую декларацию.
Помощник окружного прокурора саркастически улыбнулся.
– То есть вы хотите сказать, что и доктор Бертран, и мистер Лоуренс Максвелл, и Джозеф Макинтайр были вашими любовниками только потому, что это совпадение?
Вирджиния наморщила лоб.
– Я не совсем поняла, что вы хотите этим сказать. Скорее всего, это действительно было совпадением.
Обвинитель торжествующе вскинул руку и повернулся лицом к залу.
– Итак, господа, вы слышали. Это было простое совпадение. И у Джозефа Макинтайра, и у Лоуренса Максвелла было плохое сердце, оба они были богаты и оба включили мисс Вирджинию Кристенсен в свое завещание, – победоносно закончил он.
Вирджиния поторопилась возразить.
– Я ничего не знала о том, что у Лоуренса слабое сердце. Он говорил мне только о том, что у него легкая аритмия. По моему убеждению, это не означало, что он болен.
Помощник окружного прокурора вернулся и с сардонической улыбкой воскликнул:
– Что ж, я даже готов сделать вид, что поверил вам. Возможно, вы ничего не знали о сердечном заболевании мистера Максвелла, однако вам было хорошо известно, какое сердце у Джозефа Макинтайра.
Это был, действительно, непреложный факт, и Вирджинии ничего не оставалось, как признать его.
– Да, – потупив глаза, ответила она.
Мейсон в душе молился богу, умоляя его смилостивиться. Если дело пойдет так дальше, то спустя несколько мгновений помощник окружного прокурора сможет доказать присяжным коварный умысел в действиях его подзащитной. Допрос шел по сценарию, разработанному Мессиной.
Мейсон сидел, низко опустив голову и прикрыв рукой глаза. Сейчас ему приходилось испытывать самые тяжелые минуты за все время этого судебного процесса. Он никак не мог помочь своей подзащитной, и это ощущение собственного бессилия заставляло его кусать губы.
– Я могу рассказать вам, мисс Кристенсен, что было дальше в ваших отношениях с мистером Макинтайром, – не скрывая своего торжества, продолжал помощник окружного прокурора. – После того, как он сделал операцию на сердце, и ему поставили искусственный клапан, здоровье вашего бывшего возлюбленного пришло в норму. То есть ваши шансы на то, чтобы быстро овладеть завещанным вам наследством, свелись к нулю. Что же вы сделали после этого? Вы его бросили, он вам больше стал не нужен. Это так?
Мессина был уверен в том, что загнанная в угол, Вирджиния Кристенсен не станет ничего отрицать. Именно сейчас должен был наступить момент истины.
И он наступил. В уголках глаз Вирджинии проскользнули С1езы, и слабым сдавленным голосом она ответила:
– Я ушла от него совсем по другой причине.
– По какой же? – продолжал давить на нее помощник окружного прокурора.
На ее лице было написано такое смятение, как будто она собиралась вот–вот признаться в уголовном преступлении. Вирджиния беспомощно переводила взгляд с Мейсона на помощника окружного прокурора, но, почувствовав, что поддержки ей ожидать неоткуда, в конце концов ответила:
– Мы больше не могли оставаться вместе, потому что я застала его в постели.
Она низко опустила голову и умолкла, едва слышно всхлипывая.
Обвинитель даже позволил себе покуражиться.
– Ну конечно, для такой сексуально раскрепощенной женщины как вы, это весьма уважительная причина. Извините, мисс Кристенсен, но при всем желании я бы не мог вам поверить.
Вирджиния торопливо достала из сумочки носовой платок и вытерла промокшие глаза.
– Это правда, – всхлипывая, ответила она. – Я не могла конкурировать…
Кривляясь, помощник окружного прокурора подошел к тяжелому дубовому ограждению, за которым сидела свидетельница.
– Это звучит очень интригующе, мисс Кристенсен. Интересно, что же такого делала с Джозефом Макинтайром в постели та, другая, из‑за чего вы не могли с ней конкурировать? Она что, полосовала его бритвой?
Мейсон весь съежился, ожидая, что спустя несколько мгновений его подзащитная потеряет самообладание, и обвинитель совершенно справедливо сможет сделать вывод о ее виновности.
Однако случилось совсем наоборот.
– Я застала его в постели с мужчиной… – едва слышно ответила Вирджиния.
Это сообщение было настолько ошеломляющим, что в зале воцарилась полная тишина. Никто не мог предположить такого неожиданного поворота.
Не ожидал этого и помощник окружного прокурора. Он растерянно хлопал глазами, руки его бессильно опустились, на лице было написано глубокое разочарование.
Однако он попытался опровергнуть слова обвиняемой.
– Это звучит не слишком убедительно…
Не слишком убедительными звучали слова самого Мессины. Но сейчас ему нужна была пауза для того, чтобы собраться с мыслями и продумать план дальнейших действий.
Обреченно покачав головой, Вирджиния ответила:
– Я и сама бы этому не поверила. Мне казалось, что он совсем не такой. Я ничего не знала об этой стороне его натуры. После того, как это случилось, я почувствовала себя преданной, мне нечего было ему сказать, нечего предложить. И поэтому я ушла. Я не стала ничего объяснять, потому что была не в силах сделать это. Ему было легче думать, что я ушла из‑за денег. На самом деле я бросила его по другой причине. Теперь вы знаете из‑за чего.
Обвинитель вновь попытался поставить под сомнение ее слова.
– Мистера Макинтайра здесь нет, – тяжело вздохнув, сказал он и развел руками, – поэтому вы взяли на себя смелость говорить о нем все, что угодно. Ну, разумеется, ведь он же не может защитить себя.
Вирджиния смело вскинула голову.
– Джозеф здесь. Спросите у него об этом сами.
Взволнованный гул пронесся по залу, и все посмотрели в дальний угол, где у самого окна, прикрыв лицо рукой, сидел Джозеф Макинтайр.
Самым последним повернулся помощник окружного прокурора. Он все еще надеялся на то, что Джозеф Макинтайр опровергнет слова Вирджинии Кристенсен. В этом был его последний шанс.
Но надежде Терренса Мессины не суждено было сбыться. Под взглядами десятков обращенных на него любопытных глаз Джозеф Макинтайр медленно поднялся со своего места и, не в силах вымолвить ни слова, лишь кивнул пристально смотревшему на него Терренсу Мессине.
– Вирджиния сказала правду…
Еще раз растерянно кивнув, Макинтайр, едва переставляя ноги, направился к выходу. Он выглядел таким подавленным и уничтоженным, что Мейсону сразу стало жалко этого сгорбленного, мгновенно пестревшего как будто еще на десять лет, человека. Щеки Джозефа Макинтайра подергивались, руки дрожали. У него был такой вид, как будто вживленный ему сердечный клапан мгновенно отказал. Втянув голову в плечи и держась рукой за стену, Джозеф Макинтайр прошел к двери и еще раз оглянулся.
Чтобы не встречаться с ним взглядом, Вирджиния тут же опустила голову.
Стоявший у выхода полисмен услужливо распахнул двери, и Макинтайр покинул зал судебного заседания. Все это происходило в такой мрачной скованной тишине, что даже Мейсону был слышен каждый шаркающий шаг Макинтайра.
Когда двери за ним с громким скрипом захлопнулись, собравшаяся публика и журналисты мгновенно обратились на обвиняемую.
Это исчезновение Джозефа Макинтайра было более красноречивым, чем любой возможный ответ, который он мог бы дать на слова Вирджинии Кристенсен. Но теперь и публика, и присяжные заседатели смотрели на обвиняемую совершенно другими глазами. Она вновь стала, по их представлениям, мученицей, жертвой, а это не могло не сыграть в ее пользу.
Даже некоторые присяжные заседатели стали ободряюще кивать ей головами, демонстрируя свое сочувствие и понимание.
А она смотрела на зал глазами, полными слез. По ее щекам стекали крупные капли влаги, оставляя за собой широкие ручейки. Даже не пытаясь прикрыть лицо руками, Вирджиния лишь беззвучно вздрагивала.
Это был переломный момент. Теперь уже ни у кого не могло оставаться сомнений в том, что Вирджиния Кристенсен не виновна в смерти Лоуренса Максвелла.
Теперь даже ее главному непримиримому врагу – помощнику окружного прокурора Бриджпорта Терренсу Мессине стало ясно, что он бессилен что‑либо сделать. Он проиграл, и проиграл окончательно и безнадежно. Кто был в этом виноват – сам ли Мессина, приезжий ли адвокат Мейсон Кэпвелл, либо обвиняемая Вирджиния Кристенсен, было уже не столь важно. Затевая эту кашу с Джозефом Макинтайром, помощник окружного прокурора не подозревал, чем это обернется.
Воцарившаяся, после того как Джозеф Макинтайр покинул зал, тишина становилась уже просто гнетущей, и судья Кингстон, дабы прервать неловкую паузу, обратилась к помощнику окружного прокурора:
– Господин обвинитель, у вас есть еще вопросы к мисс Кристенсен? – спросила она, уже заранее зная ответ.
Тот отрицательно покачал головой.
– У стороны обвинения больше нет вопросов.
Втянув голову в плечи, Мессина двинулся к своему месту. Когда он уселся, Вирджиния Кристенсен носовым платком вытерла мокрое лицо и, облегченно вздохнув, откинулась на спинку кресла.
После того, как обвиняемая дала показания, которые несомненно произвели глубокое впечатление как на присутствующих в зале публику и журналистов, так и на двенадцать присяжных заседателей, которые должны были решить ее судьбу, заседание суда можно было закрывать. Никакой необходимости в том, чтобы выяснять еще какие‑нибудь подробности, не было.
Тем не менее, дабы соблюсти необходимые судебные процедуры, миссис Кингстон обратилась к адвокату:
– Мистер Кэпвелл, у вас есть еще какие‑нибудь вопросы к мисс Кристенсен? – спросила она.
Мейсон спокойно встал и, поправив пиджак, сказал:
– Нет, ваша честь.
Судья Кингстон понимающе кивнула:
– Хорошо, можете садиться. Я объявляю перерыв заседания суда до вынесения присяжными заседателями вердикта.
Публика, вовсю дав волю чувствам, стала покидать зал заседаний. Коридоры и залы во Дворце правосудия были полны. Присутствовавшие на сегодняшнем заседании оживленно обменивались мнениями по поводу ожидаемого приговора, но в целом среди них царило редкое единодушие. Это не внушало мысль о том, что присяжные заседатели вынесут обвинительный приговор.
Перерыв длился не слишком долго. Очевидно, присяжные заседатели испытывали достаточно редкое для таких случаев единодушие и не слишком колебались с вынесением вердикта. Тем не менее, когда двенадцать горожан, избранных для вынесения приговора, вышли из комнаты для совещаний в зал, места для публики и галерка, на которой собрались журналисты, были заполнены до отказа. Среди зрителей были и секретарша покойного Лоуренса Максвелла Кэтлин Фримэн, и его бывший лечащий врач Роберт Бертран, и Элизабет Тимберлейн.
По лицу Кэтлин Фримэн не трудно было догадаться, какого приговора она желает для своей соперницы.
Наконец, все заняли свои места, и лишь кресло судьи Флоренс Кингстон пустовало. В зале воцарилось тягостное молчание. Журналисты изредка перебрасывались фразами, стараясь не упустить самый важный момент.
Впрочем, процесс уже прошел свою пиковую точку, и сейчас осталось лишь формально зафиксировать его исход.
Наконец, массивная дверь отворилась, и секретарь предупредительно вскочил.
– Прошу всех встать.
Флоренс Кингстон неторопливо прошествовала к своему месту и последний раз на этом процессе взяла в руки деревянный молоток.
Стук гулко разнесся под сводами старинного зала, после чего собравшиеся услышали голос судьи Кингстон:
– Дамы и господа, на протяжении четырех дней вы были свидетелями судебного процесса по делу в обвинении Вирджинии Кристенсен в убийстве Лоуренса Максвелла. Вы выслушали доводы обвинения и защиты, ознакомились с показаниями свидетелей и самой обвиняемой, на основании фактов, полученных в ходе предварительного следствия и подробностей, которые выяснились уже на самом судебном процессе, присяжные заседатели должны были вынести свой вердикт, надеюсь, что они судили беспристрастно и объективно. В ожидании вынесения приговора мне остается только надеяться на справедливость нашей судебной системы, которая всем дает шанс.
Повернувшись к дубовому ограждению, за которым на широких скамьях сидели присяжные, она спросила:
