Текст книги ""Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"
Автор книги: Генри Крейн
Соавторы: Александра Полстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 131 (всего у книги 332 страниц)
Иден пытается помочь Крузу. Шансы Сантаны на спасение равны нулю. Доктор Роулингс ставит капкан на крупного зверя. Планы Джины рухнули. Выступая на страже закона, нет–нет да и нарушишь закон.
Сантана устало поднялась с дивана, услышав звонок в дверь. Едва она открыла, как в комнату влетела Иден. На ее лице была написана такая суровая решительность, что Сантана поначалу даже перепугалась.
– Что ты делаешь? – растерянно пробормотала она.
Иден резко развернулась и в упор посмотрела на Сантану.
– Я хотела бы задать тебе тот же самый вопрос.
Сантана изумленно посмотрела на Иден, которая с горячностью бросила прямо в лицо своей сопернице:
– Как ты посмела унизить Круза? Ты изменила ему и как ни в чем не бывало явилась домой.
Иден еще не успела ничего толком сказать, а Сантана уже билась на грани истерики.
– Это… это не правда! – запальчиво выкрикнула она. – Я вообще не понимаю тебя.
Иден, словно судья, бросила в лицо Сантане обвинение:
– Ты лжешь! Ты провела ночь с Кейтом Тиммонсом в президентском номере. Ты ведешь себя как дешевая уличная потаскуха, Сантана.
Сантана, которая до этого молча выслушивала все обвинения Иден, при слове «потаскуха» возмущенно вскричала:
– Что ты себе позволяешь, Иден? По какому праву ты оскорбляешь меня в моем же доме?
Но Иден это не смутило.
– Своим романом с Кейтом Тиммонсом ты, в первую очередь, оскорбляешь Круза. Сантана, я не охочусь за твоим мужем, я преследую совершенно другие цели. Мне невыносимо смотреть, как ты унижаешь достоинство прекрасного человека. Я окажу Крузу одну небольшую дружескую услугу – он навсегда избавится от такой жены, которая стремится любой ценой причинить своему мужу боль. Круз спас меня от Керка. Сейчас настала моя очередь. И я помогу ему.
Этот страстный монолог заставил Сантану униженно опустить голову.
– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросила она.
Иден чуть подалась вперед и с жаром произнесла:
– Я разоблачу вас. Раньше у меня были подозрения, но не было доказательств. Сейчас ситуация изменилась. Сантана, твоя судьба в настоящий момент зависит не только от меня, но и от тебя самой. Доказательства есть.
Сантана еще попыталась возразить.
– Все, что ты сказала, это не правда. Ты блефуешь, Иден, у тебя нет никаких доказательств.
Глаза Иден вспыхнули мстительным огнем.
– Ах, так? – едко сказала она. – В таком случае, я сейчас ухожу, а об остальном ты узнаешь из газет. Думаю, что тебе это не слишком понравится.
Сантана снова опустила голову.
– Значит, тебе это нужно?
Но неожиданно для нее, Иден отрицательно покачала головой.
– Нет, я не такой человек, как ты думаешь. Я не из тех людей, кто получает удовольствие от скандалов и разоблачений. Я согласна на сделку.
У Сантаны не было никаких иных возможностей, кроме как принять предложение Иден.
– Каковы условия сделки? – судорожно сглатывая, спросила она.
– Ты собираешь свои вещи и завтра утром уезжаешь, навсегда забывая о Крузе и Брэндоне. Потом ты можешь публично продолжать свой роман с Кейтом Тиммонсом. Мне от тебя требуется одно – ты должна пообещать уйти от Круза, Ты сделаешь это и тем самым получишь гарантии моего невмешательства.
Несмотря на энергичный и решительный тон голоса Иден, Сантана все еще сопротивлялась.
– Я не могу. Ты не понимаешь, Иден. Но это невозможно. Брэндон – мой сын.
Иден не стала выслушивать до конца невнятные объяснения.
– Ты должна сделать это, если не хочешь, чтобы Брэндон узнал о том, чем ты занимаешься, – резко рубанула Иден. – А я обещаю сохранять молчание. Это выгодная сделка, уверяю тебя. Я надеюсь, что завтра утром ты навсегда покинешь этот дом.
Оставив Сантану на грани истерики, Иден вышла, громко хлопнув дверью.
Сантана в полуневменяемом состоянии рухнула на диван. Сейчас у нее оставался единственный выход – искать спасения. Может быть, Кейт поможет?..
Когда Келли вернулась в свою палату, она застала совершенно неожиданную для себя сцену. Элис со сборником американской поэзии в руках сидела на кровати, а рядом с ней стоял Пол Уитни. Собственно ничего удивительного в этом бы не было, если бы Элис вдруг не начала читать стихи. Голос ее был слабым, неуверенным, однако она говорила! Элис медленно читала стихи:
Я сказал, что душа не больше, чем тело.
И я сказал, что тело не больше, чем душа.
И никто, даже бог, не выше,
Чем каждый из нас для себя.
И тот, кто идет без любви хоть минуту,
На похороны свои он идет,
Завернутый в собственный саван.
И я или ты, без полушки в кармане,
Можем купить все лучшие блага на земле.
И глазом увидеть стручок гороха —
Это превосходит всю мудрость веков.
В каждом деле, в каждой работе
Юноше открыты пути для геройства.
И каждая пылинка ничтожная
Может стать центром вселенной.
И мужчине, и женщине я говорю:
Да будет ваша душа безмятежна
Перед миллионом вселенных.
Я говорю всем людям:
Не пытайте о боге.
Даже мне, кому все любопытно,
Не любопытен бог.
(Не сказать никакими словами,
Как мало тревожит меня мысль о боге и смерти.)
В каждой вещи я вижу бога.
Но совсем не понимаю его.
Не могу я также поверить,
Что есть кто‑нибудь чудесней меня.
К чему мне мечтать о том,
Чтобы увидеть бога яснее,
Чем этот день.
В сутках такого нет часа,
В каждом часе нет такой секунды,
Когда б ни видел я бога.
Я нахожу письма от бога
На улице и в каждом есть его подпись,
Но пусть они останутся, где они были,
Ибо я зная, куда ни пойду,
Мне будут доставлять аккуратно
Такие же во веки веков.
Она прочла стихотворение и дважды повторила имя автора:
– Уолт Уитмен… Уолт Уитмен.
Затаив дыхание, Пол и Келли слушали Элис. Это был очень важный психологический момент. Раньше она почти не разговаривала. А если и пыталась что‑то сказать, то только отдельные слова. И вдруг такое! Пусть медленно, пусть неуверенно, но она говорит!
Элис пролистала несколько страниц и снова начала читать:
В чем мы безвинны, в чем мы виноваты?
Все на свете смертны, все жертвы под мечом.
Кто объяснения даст? Откуда храбрость?
Все это убежденное сомнение.
Весь этот зов немой и слух оглохший.
То, что в любой беде и даже в смерти
Вселяет в слабых страсть.
Быть, не робеть, не пасть.
Всех прозорливей тот
И тот исполнен радости и силы,
Кто смертность не клянет
И в злоключеньи – в заключеньи —
Может подняться над собой
Как море в бездне,
Которое стремясь освободиться,
Сражается. Но в берегах оставшись
В смирении своем спасает свой объем.
Поэтому лишь тот, кто сильно чувствует,
Не суетится,
Так птица, что поет,
Становится стройнее и красивей,
Хотя она в плену, в ее руладах
Мы слышим – наслажденья не достойна.
Лишь в радости достоинства живого.
Пусть смертно естество,
В нем будущность всего.
Она закрыла книгу и смущенно посмотрела на Келли.
– Элис, – потрясенно прошептала Келли, – это замечательно. Чудо свершилось! Она говорит! – Я должна немедленно сказать об этом медсестре.
Она тут же бросилась в коридор.
Там проходил другой спектакль. Медсестра, миссис Гейнор, не уступавшая объемами своей коллеге миссис Ролсон, со снисходительной улыбкой смотрела на Перла, который, наверное, питая особую страсть к Ричарду Никсону и его супруге Бет, изображал сценку из их семейной жизни. Театрально протянув руку к миссис Гейнор, он воскликнул:
– Бэтти, как ты могла? Подумай о репутации клиники! Принимая таблетки, мы не можем настаивать на их полном запрете, – с этими словами он комично пытался вырвать из рук сестры Гейнор пузырек с таблетками.
Услышав шум в коридоре, из своего кабинета вышел доктор Роулингс. Сунув руки в карман халата, он медленно подошел к месту представления и пристальным взглядом уставился на Перла. Не замечая его, Перл продолжал препираться с медсестрой:
– Бет, ты должна понимать, что таблетки несут радость и облегчение организму, но не всякому организму. Например, мой не любит таблетки в желтой упаковке. А организм нашего государственного секретаря не принимает пилюли красного цвета.
Роулингс скептически ухмыльнулся. Когда Перл закончил свою речь, Келли нерешительно сказала:
– Сестра, вы не могли бы зайти на секунду в нашу палату.
Однако в этот момент доктор Роулингс подошел к медсестре и многозначительно произнес:
– Миссис Гейнор, сегодня вечером в клинику придет посыльный. Он доставит очень важные для меня документы из Бостона. Я попрошу вас сразу принести их в мой кабинет.
Сделав вид, что не обращает на Перла никакого внимания, Роулингс гордо прошествовал по коридору и, спустя мгновение, скрылся за углом.
Хотя все это было весьма демонстративно исполнено, Перл все‑таки клюнул на эту удочку. Слово «Бостон» подействовало на него магически. Он тут же решил, что документы, которые должны принести доктору Роулингсу, не менее важны для него, Перла. Возможно, они как‑то связаны с судьбой Брайана и помогут Перлу в его делах. План действия на сегодняшний вечер уже вырисовывался у него в голове. Ему просто необходимо будет проникнуть в архив Роулингса и найти там эти документы. А что с ними делать, станет ясно потом.
Перл совершенно не задумывался о том, что доктор Роулингс может просто–напросто поймать его. Осторожность и бдительность покинули его. Возможно, это было связано с тем, что Перла выпустили из изолятора, а может быть все улучшающееся состояние Келли так обрадовало его. В любом случае факт оставался фактом – Перл намеревался в очередной раз посетить архив доктора Роулингса, не подозревая о том, что его ждет ловушка.
Покинув дом Сантаны, Иден Кэпвелл вернулась в машину, где ее ждала Джина.
– Ну что? – нетерпеливо спросила ее Джина. – Ты рассказала Сантане о том, что ее ожидает?
Иден решительно кивнула.
– Да. И, по–моему, то, что я ей предложила, это не худший вариант.
Джина слушала ее с напряженным вниманием, чуть подавшись вперед.
– А какие условия ты ей предложила?
– Она должна немедленно убраться из города, оставив Брэндона и Круза. Иначе я немедленно сообщу все в газеты. Если ей так хочется, она может продолжать свой затянувшийся роман с окружным прокурором. Но Круз не должен выглядеть при этом мужем–рогоносцем. Я этого не допущу.
Джина удовлетворенно улыбнулась.
– И какой же срок ты дала ей на раздумье?
– Никакого, – отрезала Иден. – Она должна немедленно собрать вещи и умотать отсюда, чтобы завтра утром ее не было в городе.
Джина на мгновение задумалась.
– Тебе кажется, что она согласится на твои условия?
Иден слегка нахмурилась.
– Я думаю, у нее нет другого выхода. Если только… Если только у нас будут доказательства.
Джина успокаивающе подняла руку.
– Будут. И еще какие. За это можешь не беспокоиться. Сейчас я тебе продемонстрирую это. Поехали ко мне домой. Сейчас ты убедишься во всем собственными глазами. Правда, не думаю, что это доставит тебе удовольствие. Однако, у нас нет другого выхода. Если ты намерена освободить Круза от Сантаны, тебе придется убедиться в этом своими глазами.
Иден решительно повернула ключ в замке зажигания.
– Едем.
Джина открыла дверь своей квартиры и, войдя в небольшую гостиную, в сердцах воскликнула:
– Черт побери! Проклятая забывчивость!
Иден вошла следом за ней и недоуменно посмотрела на Джину.
– О чем ты?
Та показала на приоткрытую оконную раму.
– Опять окно забыла закрыть. Хотя, честно говоря, я не припоминаю, чтобы я вообще его открывала. Утро было довольно свежим, а я, как ты знаешь, растение тепличное и не люблю холода, – недовольно бурча, она закрыла окно и поправила занавеску.
Иден с каким‑то мрачным любопытством осмотрелась по сторонам. Обстановка в квартире Джины Кэпвелл была не то, чтобы скромной, но и совсем не богатой. Широкая кровать в спальне, неплохая мебель современного дизайна, столик на изогнутых ножках – вот, пожалуй, и все. Когда Джина захлопнула окно, Иден, с явно выраженным подтекстом, сказала:
– Не расстраивайся, зато хоть квартира проветрилась.
Джина ухмыльнулась.
– Давай обойдемся без намеков, мы приехали сюда не за этим.
Иден подошла к столу, на котором рядом с небольшим телевизором стоял видеомагнитофон. Рядом лежала видеокассета, которую Иден задумчиво повертела в руках.
– Ты говорила об этом? – спросила она у Джины. Та почему‑то смутилась.
– Нет, нет, это не то.
Джина торопливо выхватила видеокассету из рук Иден и сунула ее в сумочку. Иден не знала, что на этой пленке записаны события, происшедшие в тот роковой день, когда Келли Перкинс и Дилон Хартли встретились в президентском номере отеля «Кэпвелл».
– Нет, нет, это не то, – торопливо сказала Джина. – Та кассета, которая интересует тебя, сейчас стоит в видеомагнитофоне.
Чтобы скрыть свое смущение, Джина сделала вид, что сильно увлечена разглядыванием видеомагнитофона.
– Так, сейчас я включу, – пробормотала она. Иден молча ждала.
– Я нахожусь в состоянии панического ужаса, – выпрямившись, неожиданно произнесла Джина. – Неужели эта женщина воспитывает Брэндона? Как Круз может закрывать глаза на поведение этой проститутки? Мне никогда не нравилась Сантана. Сейчас ты убедишься в том, что интуиция меня не подвела. Я всегда подозревала за ней самое худшее.
Иден подумала, что роль гневного обличителя чьих‑то пороков не слишком подходит Джине, но решила, что сейчас не стоит отпускать едкие замечания по этому поводу.
– Джина, включи, пожалуйста, видеомагнитофон, – сдержанно сказала она.
Джина поняла, что она несколько перебарщивает, а потому умолкла.
– Хорошо.
Иден тяжело вздохнула.
– Вообще‑то твое любопытство, видимо, принесло мне пользу, – тихо сказала она.
– И не малую, – добавила Джина с радостной улыбкой. – Но мне не понятен твой тон. Ты как будто чего‑то боишься.
Иден поморщилась.
– Но ты же знаешь, что я не любительница подобных зрелищ. Ты не будешь возражать, если я только один раз взгляну на это? Думаю, что двух–трех секунд будет достаточно для того, чтобы убедиться в правоте твоих слов.
Джина пожала плечами.
– Что ж, как скажешь. Хотя, на твоем месте я, возможно, поступила бы точно также. В любом случае, это настоящий харткор, зрелище первоклассное.
Она нажала на кнопку воспроизведения.
На этот раз у Сантаны не было другого выхода, кроме как направиться в президентский номер отеля «Кэпвелл». Сейчас у нее оставалась лишь одна надежда – на то, что Кейт Тиммонс сможет найти какой‑то выход или подсказать, как действовать. Кроме всех прочих неприятностей, которые на нее обрушились, у Сантаны кончились успокаивающие таблетки.
Но это было еще не все. В довершение к прочим бедам, обрушившимся на Сантану, Тиммонса в номере не оказалось. Она уже пребывала в состоянии паники, когда из лифта, с портфелем в руке, вышел окружной прокурор.
– Ох, Кейт, – выдохнула она. – Слава богу. Я уж не знала, где тебя искать. Наконец‑то ты пришел.
Он сунул ключ в замок.
– Я видел Круза и едва не сознался ему во всех смертных грехах, – сказал он, открывая дверь. – Ты рассказала ему о нас?
– Конечно, нет! – возбужденно воскликнула она.
Они вошли в номер, и Тиммонс, вопреки своему обыкновению, почему‑то закрыл дверь на ключ.
– Очень хорошо, – с улыбкой сказал он. – Раз ты ничего ему не говорила, то, значит, все сошло с рук. Это меня радует.
Она швырнула сумочку на диван.
– Нет, Кейт, не сошло. У Иден, каким‑то образом, появились доказательства того, что между нами сегодня было. Она угрожала мне разоблачениями. Ты представляешь, что это такое?
С победоносной улыбкой Тиммонс открыл портфель и достал оттуда видеокассету. Потрясая ею перед лицом Сантаны, он радостно произнес:
– Скажи спасибо Джине Кэпвелл, начинающему режиссеру–любителю.
Он с удовлетворением поцеловал ее в щеку. Сантана отшатнулась и испуганно посмотрела на предмет, который держал в руке окружной прокурор.
– Что это? Он рассмеялся.
– Сейчас увидишь.
С этими словами Тиммонс сунул в видеомагнитофон кассету.
– Я переставил кассеты, – сказал он. – Зачем смущать невинное сознание миссис Иден Кэпвелл, заставляя ее смотреть зрелище подобного рода.
Джина нажала на кнопку произведения и, в предвкушении грандиозного зрелища, торжествующе посмотрела на Иден. Однако вместо ожидаемой сцены любовных ласк между Сантаной и Тиммонсом, на экране появился забавный гусенок в купальном костюме, который озабоченно прохаживался по золотому песку пляжа.
– Куда же я подевал свои тапочки? – вопрошал он. Иден недоуменно уставилась на Джину.
– Я, конечно, понимаю, что иногда бывает полезно посмеяться, – осуждающим тоном сказала она, – однако сейчас не время шутить. Если ты считаешь это шуткой, то это глупая шутка, Джина.
Джина очумелым взглядом посмотрела на экран телевизора и в сердцах воскликнула:
– Я не врала! Я бы не стала приглашать тебя на просмотр Диснеевского мультфильма.
Иден сокрушенно кивнула.
– Да, хотелось бы верить. Ты выглядела весьма убедительно, когда рассказывала мне о доказательствах, которые у тебя есть. Однако я пока не вижу их.
Джина недоуменно вытащила из магнитофона ленту и, повертев ее в руках, швырнула на диван.
– Кто‑то подменил кассету, – озабоченно сказала она.
Иден тряхнула головой.
– А ты что, уже успела раззвонить всем окружающим об этой пленке? Ну, говори, кто еще, кроме меня, об этом знал?
Джина стала отчаянно трясти головой.
– Да нет, никто не знает. Хотя… подожди, подожди секунду, – она направилась к окну. – Я же не открывала сегодня окно, этого не может быть.
Она ощупала задвижки и с негодованием воскликнула:
– Черт побери, да здесь же замки сломаны. Кто‑то влез ко мне в квартиру. Черт…
Она потрясенно взмахнула рукой.
– Я знаю, это Кейт Тиммонс. Черт побери, когда же я научусь держать язык за зубами? Я наверняка наболтала ему лишнего.
Но Иден не собиралась выслушивать эти самоуничижительные речи.
– Ладно, забудь об этом, – махнула она рукой. – Я сама найду способ, как расправиться с Сантаной. Она от меня не уйдет.
С этими словами Иден решительно направилась к двери и покинула квартиру Джины Кэпвелл.
Окружной прокурор прильнул к экрану телевизора, а Сантана нервно расхаживала по комнате, прикрыв лицо руками. Она испытывала безумный стыд. Но Тиммонс продолжал просматривать запись. С улыбкой ткнув пальцем в экран, он сказал:
– Смотри, тебе не кажется, что мне надо сбросить пару килограммов? А вот ты в этом эпизоде была просто бесподобна.
Она метнулась к магнитофону и дрожащей рукой нажала на кнопку.
– Прекрати, Кейт, это невыносимо. Я не могу смотреть на это.
Дрожа от нервного возбуждения, она едва могла дождаться, когда магнитофон выдаст кассету назад и с размахом швырнула ее в угол.
– Это отвратительно.
Тиммонс самодовольно рассмеялся.
– А вчера тебе это нравилось. У тебя было совершенно иное мнение.
Схватив себя за голову, словно пытаясь унять неимоверную головную боль, она завизжала:
– Я не желаю говорить об этом! А тем более смотреть эту пленку. Я хочу уйти.
Она метнулась к двери, но Тиммонс удержал ее в крепких объятиях.
– Сантана, успокойся, – умиротворяюще произнес он. – Мы ведь желали быть вместе. Нам просто необходима была эта встреча. И пусть эта идиотская пленка не станет причиной нашей очередной ссоры.
Она потрясенно покачала головой.
– Но это невыносимо. Я не могу так больше.
Обняв ее за плечи, он повел ее к зеркалу.
– Подойди сюда, взгляни. Я хочу кое‑что показать тебе. Видишь, ты дрожишь как лист на ветру. У тебя путаются мысли.
Он стал шептать ей прямо на ухо:
– Вчера ночью я видел перед собой красивую, страстную женщину. Вчера ты была счастлива. Вчера ты сделала и меня самым счастливым человеком на свете.
Он вдруг резко развернул ее лицом к себе и, пристально глядя ей в глаза, сказал:
– Ведь мы мечтали друг о друге. Мы были нужны друг другу, как никто другой на этом свете.
Она едва нашла в себе силы прошептать:
– Нет, Кейт.
Он повысил голос:
– Да забудь ты об этой кассете. Все твои страхи напрасны, ведь мы любим друг друга. И больше ничего не должно пугать нас.
Губы Сантаны задрожали.
– Но Иден покажет пленку Крузу, – едва слышно вымолвила она.
Тиммонс скептически усмехнулся.
– Неужели?
Однако упоминание имени мужа Сантаны заставило его опустить руки.
– Ты боишься Круза, – возбужденно сказала она. Тиммонс ничего не ответил. Это лишь убедило Сантану в ее правоте. Она снова потеряла самообладание.
– Что, я права? Я так и знала. Но ты правильно делаешь, что боишься его. Потому что он убьет тебя, если узнает обо всем.
Окружной прокурор брезгливо поморщился.
– Я не боюсь Круза. Да и вообще, он ничего не сможет мне сделать. Мы находимся в разных весовых категориях.
Но Сантану было уже трудно остановить. Она металась по комнате, разбрасывая слова, словно капли раскаленного металла.
– Он отомстит тебе за то, что ты воспользовался моей беззащитностью. Он тебя просто растопчет. Он сотрет тебя в порошок.
– Да что ты говоришь? – вызывающе произнес Тиммонс. – Да, я трясусь от страха. Видишь, как у меня дрожат коленки.
Она внезапно умолкла и, тяжело дыша, опустила голову.
– Ну, что ты молчишь? – мстительно сказал Тиммонс. – Похоже, тебе больше нечего сказать? В таком случае, тебе и делать здесь больше нечего. Уходи. Поезжай домой.
Она подавленно молчала. Тиммонс подошел к ней и злобно заорал ей прямо в лицо:
– Убирайся! Я не хочу тебя видеть!
С этими словами он грубо схватил ее за плечи и швырнул на диван. Сантана едва не упала. Не сводя с Тиммонса наполненных невыразимым ужасом глаз, она торопливо нащупала сумочку, лежавшую на диване, и метнулась к двери. Тиммонс, наверное, ощущал себя верховным владыкой, повелевающим судьбами людей, когда наигранным жестом вытянул руку и громко, внятно воскликнул:
– Убирайся отсюда, Сантана!
Когда Круз вернулся домой, Сантаны не было. Он устало бросил пиджак на спинку дивана и прошел к своему столу. Нажав на кнопку воспроизведения записи автоответчика, он несколько раз подряд прослушал запись.
– Не звони, мы с мамой рано ляжем спать. Увидимся утром. Я люблю тебя.
Круз, конечно, допускал, что он мог уснуть ночью и не услышать трели телефонного звонка. Однако все это выглядело как‑то неправдоподобно. Спал он обычно чутко, всегда реагируя на малейший шум – этому его приучила многолетняя служба в полиции. Ночные дежурства требовали особого внимания и, даже если выдавалась возможность немного поспать или просто отдохнуть, приходилось все время быть начеку.
Он был убежден в том, что наверняка услышал даже самый тихий, самый слабый телефонный звонок. Но ведь стояла полная тишина. Даже под утро он так и не уснул по–настоящему.
Первоначальные сомнения, которые он испытывал по поводу приведенного Сантаной объяснения, теперь превратились почти в уверенность в том, что она солгала. Солгала в очередной раз. Впрочем, это нетрудно проверить. Нужно лишь позвонить матери Сантаны, Розе Андрейд.
Несколько мгновений Круз колебался. Он испытывал неимоверный стыд от того, что вынужден не удовольствоваться объяснениями собственной супруги, а искать подтверждение или опровержение ее слов у других. То, что в данном случае ему придется иметь дело с Розой, не облегчало, а лишь усложняло задачу. Роза очень переживала за дочь, и любой, даже самый малый намек на ее супружескую неверность, мог привести к непредсказуемым последствиям.
Но к сожалению, у Круза не оставалось другого выхода. Тяжело вздохнув, он поднял трубку телефонного аппарата и набрал номер дома Кэпвеллов. Дождавшись, пока к телефону позовут его тещу, он сказал:
– Здравствуй, Роза. Это я, Круз. Как дела?
Они разговаривали по–испански.
– Спасибо, у нас тоже все неплохо. Сантана сказала, что Рубен уехал из города… Ах, вот как?.. Нет, я просто так позвонил. Я хотел спросить, это правда… – он запнулся, так и не осмелившись задать интересовавший его вопрос. – Может, тебе нужна какая‑нибудь помощь? Хорошо, завтра вечером я подъеду… Но она мне ничего об этом не говорила. Да, хорошо, не буду отрывать тебя от дел, Роза. До свидания. Всего хорошего.
Нахмурившись, он положил трубку.
Полицейская машина с воем, сиреной преследовала промчавшийся на красный свет светофора небольшой черный автомобиль. Наконец, спустя несколько десятков метров, машина затормозила и съехала на обочину. С патрульной машины вышел полицейский и, освещая себе дорогу фонариком, приблизился к задержанной машине. За рулем сидела, низко склонив голову, молодая женщина в ярко–желтом платье с пышной копной иссиня–черных волос на голове.
– Служба дорожной полиции, – представился полисмен. – Сержант Райдер. Мадам, вы нарушили правила, проехав на красный свет. Предъявите ваши водительские права и документы на машину.
Она подняла голову и переспросила:
– Водительские права?
– О, миссис Кастильо! – воскликнул полицейский. – Я вас и не узнал. Вам плохо?
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, нет, со мной все в порядке.
В полутьме, уже опустившейся на город, полисмен не заметил, что на сиденье рядом с Сантаной лежит пузырек с таблетками.
Уверенно подняв голову, Кейт Тиммонс вошел в зал ресторана «Ориент Экспресс». Сегодня вечером здесь было довольно много народу и ему не сразу удалось обнаружить свободный столик. Увидев проходившую мимо Иден Кэпвелл, он довольно бесцеремонно ухватил ее за руку.
– Здравствуйте, миссис Кэпвелл.
Она решительно убрала его руку, но не ушла, а вежливо и предупредительно обратилась к нему холодным официальным тоном:
– Добрый вечер, мистер Тиммонс. Я проведу вас за ваш столик. Вы сегодня вечером один?
Он широко улыбнулся.
– Увы, да.
Она развела руками.
– К сожалению, вам не повезло. Сегодня вечером все столики на одного заняты.
Она уже собиралась покинуть его, но в этот момент Тиммонс спросил:
– Может быть, вы составите мне компанию?
Она решительно покачала головой.
– Нет, не смогу.
Он криво усмехнулся.
– Вы недовольны тем, что я не совершил ничего противозаконного?
Она смерила его презрительным взглядом.
– Вы поступили гораздо хуже.
Он удивленно спросил:
– А что такого я сделал? Хотелось бы встретиться с тем, кто меня обвиняет.
Она холодно отвернулась.
– Нет, в другой раз.
Он безразлично пожал плечами.
– Ну что ж, в таком случае, я заеду в какой‑нибудь другой ресторан. Возможно, мне там повезет больше, чем здесь. Кстати, – он остановился в двери, – ко мне заезжал Круз. Его интересовала система слежения, установленная в президентском номере вашего отеля. Он надеялся получить пленку с записью последних минут жизни Дилона Хартли. Я просмотрел архивы и не обнаружил там никаких записей. Окружной прокурор не давал санкций на прекращение съемок.
Иден недоуменно посмотрела на него.
– Что это значит? Тиммонс лукаво улыбнулся.
– Не знаю. В жизни, порой, случаются необъяснимые вещи. Эта пленка, к сожалению, бесследно исчезла.
Иден смотрела на окружного прокурора неподвижным взглядом.
– Понятно, – без особого энтузиазма ответила она. – Спасибо за информацию. Но доказать вину или невиновность можно и другим способом.
Он ухмыльнулся и, загадочно прищурив глаза, вышел из зала.
Перл вместе с Келли подкрался к двери кабинета доктора Роулингса и, достав из волос шпильку, разогнул ее. Келли опасливо осмотрелась по сторонам. В коридоре было тихо. Просунув тонкую стальную шпильку в замок, Перл стал осторожно поворачивать его.
– А почему ты веришь в существование еще одной папки? – спросила Келли. – Ты думаешь, что у доктора Роулингса есть еще одна история болезни.
Озабоченно повозившись с замком, он сказал:
– Разве ты не слышала? Ведь Роулингс сказал, что ждет важные документы из Бостона.
Келли непонимающе посмотрела на него.
– Но ведь это совсем не означает, что он привезет старое дело Брайена?
Перл нетерпеливо помотал головой.
– Оно существует, иначе смерть Брайена невозможно объяснить простым логическим путем. Понимаешь, Келли, в его письмах не было упоминания о предполагаемом самоубийстве. Они написаны ровно и совершенно неэмоционально. Отсутствие эмоций – это показатель стабильности подсознания.
Он радостно ей улыбнулся, когда дверной замок щелкнул.
– Ага, путь свободен, – радостно прошептал Перл, потирая руки.
Он вошел в дверь и, на мгновение задержавшись у порога, обернулся.
– Запомни, Келли, если услышишь какой‑нибудь шум, сделаешь два удара по дверному косяку.
Она испуганно закусила губу.
– Перл, я нервничаю.
Он, едва слышно, рассмеялся.
– Какое совпадение. Я тоже.
С этими словами он проник в кабинет и тихонько закрыл за собой дверь. Оказавшись у стола Роулингса, он включил настольную лампу. Документов на столе не было. Озабоченно повертев головой, Перл направился к двери во внутреннее помещение кабинета, где у Роулингса находился архив. Как ни странно, дверь оказалась открытой. Но это не смутило Перла. Он метнулся к большому железному шкафу и стал один за другим выдвигать ящики.
В этот момент тихонько скрипнула дверь стенного шкафа, в котором Роулингс обычно хранил одежду. Оттуда показалась невысокая фигура в брюках, белой рубашке и с галстуком на шее.
Осторожно сняв со стола тяжелую стеклянную банку с леденцами, доктор Роулингс направился к двери в архив.
Перл был так увлечен архивом, что не услышал, как дверь позади него открылась. Он рылся в папках и наконец обнаружил одну из них, на которой было написано «Леонард Капник». Внизу четким разборчивым подчерком было приписано «Майкл Брэдфорд Болдуин». Прочитав надпись, Перл потрясенно прошептал:
– О нет.
В этот момент доктор Роулингс тихо подобрался к нему сзади и с силой опустил стеклянную банку с леденцами на голову Перла. Потеряв сознание, тот безжизненно рухнул на пол.
Услышав за дверью шум, Келли стала дергать за ручку.
– Перл, Перл, – звала она. Однако дверь была закрыта.
– Перл, с тобой все в порядке? – перепуганно воскликнула она. – Перл!
Не обращая внимания на шум за дверью, Роулингс быстро подошел к телефону и поднял трубку.
– Сестра, позовите санитаров. Пусть они захватят с собой смирительную рубашку. Капник ворвался ко мне в кабинет и пытался избить меня.
