Текст книги ""Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"

Автор книги: Генри Крейн

Соавторы: Александра Полстон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 284 (всего у книги 332 страниц)

СиСи резко рубанул воздух рукой:

– Отлично, я даже и мечтать не мог о том, что они поступят столь опрометчиво.

София перепуганно взглянула на него:

– О чем ты?

– Мы устроим на причале засаду и выследим, куда скрылся их сообщник, – уверенно заявил он.

Но Локридж тут же протестующе воскликнул:

– Это исключено!

СиСи нахмурился:

– Почему? Ведь это не представляет никакого труда. На своем причале я знаю каждую доску. Там совершенно спокойно может спрятаться наш человек и через десять минут, после того как ты передашь преступникам деньги, мы уже будем знать кто они и где скрываются, и что они сделают в этом случае.

– Нет, нет. Я слишком дорожу жизнью своей жены. А любой сбой в осуществлении их планов может привести к тому, что они начнут вымещать злобу на Августе. Я не могу согласиться на это.

СиСи вскипел.

– Не будь дураком, Лайонелл! Не вздумай отдавать деньги до тех пор, пока не увидишь Августу. Ведь они могут обмануть тебя и ты не увидишь ни ее ни денег, – позабыв о приличиях, вскричал он.

Однако это ни в чем не убедило Лайонелла. Он защищался, словно в последнем окопе:

– Ты же слышал, СиСи, – воскликнул он. – Я настаивал, а он сказал, что варианты недопустимы. Они не изменят условия.

СиСи понял, что глоткой Локриджа не возьмешь.

– Хорошо, Лайонелл, – немного успокоившись, сказал он. – Но я не пущу тебя на причал одного.

Локридж упрямо мотнул головой:

– Пустишь.

СиСи застонал и всплеснул руками.

– О Боже, Лайонелл! Неужели ты думаешь, что я тебя отпущу на причал одного с такими деньгами. Не смеши нас. Мы идем на причал вместе или ты не получишь деньги!

Локридж ошеломленно умолк и спустя несколько мгновений обреченным голосом протянул:

– Похоже, у меня нет выбора.

Ченнинг–старший удовлетворенно кивнул:

– Вот именно. Такие дела в одиночку не делают. Даже София подтвердит тебе это.

Она смущенно опустила глаза:

– СиСи, тебе конечно виднее, однако, я на твоем месте не стала бы так настаивать. Все‑таки, мне кажется, что в словах Лайонелла больше резона. Если ты не хочешь, чтобы Августа пострадала, тебе не стоит устраивать на пристани засаду. И вообще, пусть Лайонелл поступает так, как хочет. В конце концов Августа его супруга. Пусть даже и бывшая.

СиСи яростно сверкнул глазами:

– А деньги – мои! И не в прошлом, а в настоящем. И вообще, у нас остается мало времени – пора действовать. Пошли.

– Черт побери! – выругалась Джина. – Как я ненавижу эти костыли. Нельзя даже спокойно войти в ванную.

Едва развернувшись в малюсенькой комнатке, большую часть которой занимала чугунная ванна. Джина сняла с полки под зеркалом несколько коробочек с косметикой и, продолжая чертыхаться, вернулась в комнату. Кое‑как разобравшись с макияжем, она одела легкий летний костюм и в изнеможении растянулась на постели.

– Надеюсь, тюрьма научит тебя хорошим манерам, – вслух произнесла она, обращаясь мыслями к Сантане. – Ты будешь знать, как стрелять в других. Дура несчастная. А еще надеялась вернуть себе Брэндона. Кто тебе теперь поверит?

Тихий стук в дверь прервал ее размышления.

– Интересно, кто бы это мог быть? – пробормотала Джина, опираясь на костыли.

Доковыляв до двери, она настороженно спросила:

– Кто там?

Услышав голос племянницы, она успокоилась.

– Это я, тетя Джина. Открой, сказала Хейли. Джина мгновенно натянула на лицо радушную улыбку и распахнула дверь.

– А это ты, Хейли! – воскликнула она с выражением безграничной радости. – Проходи. Вот уж кого не ожидала увидеть, так это тебя.

Та скромно потупила взгляд:

– Здравствуйте, тетя Джина.

– Заходи, заходи, не стесняйся. Я уже думала, что ты забыла о моем существовании. Как занялась своими делами на радиостанции, так носа и не кажешь. Уж не забыла ли ты о том, что у тебя есть тетка?

Хейли выглядела так, будто, еще мгновение, и она бросится наутек. Такого смущения в глазах племянницы Джина еще никогда не видала.

– Тетя Джина, нам нужно поговорить, – сдавленным голосом произнесла она.

Джина захлопнула за племянницей дверь и, опираясь на костыли, последовала за ней в комнату. Тон, которым с ней разговаривала Хейли, не обещал ей ничего хорошего. В таких случаях Джина старалась не терять лицо.

– Отлично! – с восторгом воскликнула она. – Я тоже давно хотела поговорить с тобой. После того, как ты поссорилась и рассталась с Тэдом, между нами многое осталось недоговоренным. У меня вообще сложилось такое впечатление, что наша размолвка с тобой вызвана простым недоразумением. Мы должны, наконец, решить все наши проблемы, – кудахтала она. – К тому же, неплохо было бы, если бы ты рассказала о последних событиях в твоей жизни. А то я ничего не знаю, кроме того, что из‑за этой сумасшедшей Сантаны, рухнула отличная идея – этот радиомарафон. Мне очень жаль, что так получилось. Но, как видишь, пострадала не только ты, но и я. Еще не известно – все ли у меня в порядке с ногой. Как ты сама понимаешь, мне не хотелось бы на всю жизнь остаться калекой.

Судя по выражению лица Хейли, она не прониклась жалостью к тетке. Губы ее были плотно сжаты, а глаза сверкали каким‑то мрачным огнем. Джина уже морально была готова изворачиваться.

– У меня есть к тебе один вопрос, – наконец процедила Хейли. – Только пообещай, что ответишь мне на него честно.

Джина бодрым тоном воскликнула:

– Разумеется, а когда я тебе врала?

Хейли отвернулась и после несколько затянувшейся паузы спросила:

– То, в чем обвиняла тебя Сантана, правда?

После этого Хейли резко обернулась и с настороженным вниманием посмотрела на Джину. Та переспросила:

– А в чем меня обвиняла Сантана? Ты имеешь в виду этот вздор, который она несла вчера на пляже?

Хейли поморщилась:

– Тетя Джина, по–моему, это был вовсе не вздор. Она говорила, что ты подменяла ее таблетки от аллергии на наркотики.

Джина почувствовала, как предательская краска заливает ее лицо. На сей раз пришел ее черед смущаться. Чтобы скрыть свое напряжение. Джина сделала грозный вид.

– Конечно нет, – с показным возмущением воскликнула она. – Все это полнейшая ерунда. Как ты могла поверить этому бреду сумасшедшей психопатки? Вспомни, что еще она там городила. Будто все кругом обманули ее, все ненавидят ее и так далее, и тому подобное. Не понимаю, как ты могла в это поверить. Все это продукт ее больного воображения. Ты же была там.

Хейли с сомнением покачала головой:

– Но, похоже, многие поверили ей.

Джина взбешенно махнула рукой:

– Я знаю, кто ей поверил. Только Кэпвеллы. И то, потому что они все сумасшедшие. Они все меня ненавидят.

Хейли напряженно подалась вперед:

– Все вокруг говорят, что ты ненавидишь Сантану и хочешь вернуть себе Брэндона. Многие уверены в том, что ты могла пойти ради этого даже на то, чтобы подменить Сантане таблетки от аллергии наркотиками.

Джина не удержалась:

– Чушь! – рявкнула она. – Все это полная ерунда. Я не верю, что ты серьезно воспринимаешь слова этой сумасшедшей. Клянусь тебе, что я на такое не способна. Мне не нужно было прибегать к такому, чтобы вернуть себе Брэндона. Сантана сама наделала столько глупостей и абсолютно непредсказуемых поступков, что любому в этом городе совершенно очевидно, что она неспособна быть матерью Брэндона.

Хейли не уступала:

– Но ведь именно Круз и Сантана смогли спасти Брэндона от тяжелой болезни.

Джина фыркнула:

– Ну и что? Это еще ни о чем не говорит. Когда Брэндон воспитывался у меня, он никогда не болел и не чувствовал себя одиноким и брошенным. Все эти неприятности с ним начались только после того, как СиСи вернул мальчика Сантане. Это была самая крупная ошибка с его стороны после того, как он выгнал меня из дома. Наверно, он думал, что легко найдет замену для меня. Однако, жизнь показала всем, кто был прав, а кто нет. Я вырастила Брэндона, я воспитала его, и только я могу считаться его настоящей матерью. Да он и сам, до сих пор, не относиться к Сантане и Крузу, как к своим родителям. Мамой он называет меня, а папой СиСи. У меня не было необходимости подсовывать Сантане наркотики. Она сама пришла к этому. Вспомни – она же закатывала Крузу истерику по каждому поводу. Ей казалось, что ее никто не любит, что все от нее отворачиваются. А знаешь почему? Потому, что она обыкновенная нимфоманка. Круз был занят на работе и потому, не мог проводить с ней целые дни и ночи в постели. Конечно, это вздорная бабенка начала бросаться из крайности в крайность. Сначала ей понадобились любовники, потом наркотики.

После этого оживленного монолога Джина устало затихла.

– Надеюсь, я смогла убедить тебя хоть в чем‑то? – тяжело дыша, сказала она. – Хейли, ты должна верить не рехнувшейся на почве секса и наркотиков Сантане, а мне, своей тетке. Разве я когда‑нибудь обманывала тебя?

Хейли не слишком уверенно кивнула:

– Наверно.

Почувствовав, что ее племянница колеблется, Джина решила последним решительным рывком убедить ее в своей правоте.

– Не забывай о том, что мы родственницы и должны доверять друг другу, – горячо заговорила она. – Ты должна всегда помнить, что в этом городе кроме меня у тебя никого нет. Если ты не станешь доверять мне, то тебе придется остаться в одиночестве. После того, как Тэд отвернулся от тебя и уехал, тебе не к кому обратиться. Помни о том, что я никогда не бросала тебя в беде. А если между нами и были какие‑то недоразумения, то происходили они лишь из‑за того, что ты не хотела довериться мне. Вспомни свои слова при нашей последней встрече. Не знаю, кто тебя надоумил, но ты совершенно напрасно обвиняла меня во всех смертных грехах.

Хейли смущенно опустила голову:

– Ян вправду думала, что наш разрыв с Тэдом объясняется тем, что ты заставила меня скрыть наши родственные отношения. Мне казалось, что все неприятности с Тэдом объясняются именно этим.

Джина обиженно посмотрела на племянницу:

– Ты вообразила будто я намеренно свела тебя с Тэдом и заставила скрыть, что я твоя тетка. А на самом деле все было не так. Мне хотелось, чтобы у тебя было как можно меньше проблем. Вспомни, ты приехала в этот город не имея ни гроша в кармане и единственной возможностью хоть как‑то зарабатывать себе на жизнь у тебя была работа в доме Кэпвеллов. Ну и что, что ты начинала с горничной. В этом не было ничего страшного. Они бы даже на такую работу тебя не взяли, если бы узнали, что ты моя племянница.

Хейли попробовала робко возразить:

– Но…

Джина уже вошла в раж и не стала ее слушать:

– Никаких но! – резко воскликнула она. – Подумай, что ожидало бы тебя в противном случае. Самое большее, на что ты могла рассчитывать, это место посудомойки в каком‑нибудь захудалом мексиканском баре. Тебя бы даже в «Ориент Экспресс» на кухню не взяли. И все из‑за того, что СиСи Кэпвелл несправедливо отнесся ко мне. Они ненавидят меня только за то, что я поступала всегда наперекор им. Конечно, СиСи, который привык править в своем доме железной рукой, это не могло понравиться. Его бы больше устроило, если бы я всегда смотрела ему в рот и целовала пятки. Наверное, именно так сейчас поступает София. Что‑то уж слишком подозрительная идиллия царит в их отношениях, наверняка, она решила добиться его благосклонности любым способом. А СиСи понимает только одно – беспрекословное подчинение. Ну ничего, у него еще будет возможность убедиться в том, что не все здесь пляшут под его дудку.

Хейли подавленно молчала. Наконец, спустя несколько мгновений, она сдержанно сказала:

– Мне нелегко доверять тебе, Джина, хотя я знаю, что ты не такая ужасная, как тебя рисуют другие. Но мне нужно было услышать твой ответ.

Джина выглядела воодушевленно.

– Ты правильно сделала, что пришла ко мне и решила спросить обо всем именно меня. Я была бы очень рада, если бы каждый раз, когда возникают подобные вопросы, ты обращалась ко мне, а не искала объяснений у посторонних людей. Они все равно не смогут сказать тебе правды. Для них все, чтобы я ни делала, будет проявлением какого‑то воображаемого коварства или подлости. Они все хотят облить меня грязью и только потому, что я всегда шагала по жизни независимо с гордо поднятой головой. Даже сейчас, когда я вынуждена жить в этой конуре, я не иду на поклон к СиСи Кэпвеллу. Я знаю, что могу сама справиться со своими трудностями. Мне к этому не привыкать. Когда СиСи выгнал меня из дома, и я осталась совсем одна, и мне нельзя было полагаться ни на чью помощь, я справилась со всем. И сейчас уверена, что меня ждет блестящее будущее. Кстати, – она на мгновение умолкла и сделала серьезное лицо. – Я рада, что Брэндон будет жить в доме Кэпвеллов.

Хейли воззрилась на тетку с неподдельным изумлением на лице.

– Но почему? – ошарашено спросила она. – Ведь ты же ненавидишь Кэпвеллов. Неужели это доставляет тебе удовольствие?

Ни секунды не сомневаясь. Джина тут же выпалила:

– Если от этих людей зависит счастье моего ребенка, я способна простить им многое, – лицемерно сказала она. – У меня еще есть надежда вернуть его.

Услышанное было для Хейли такой неожиданностью, что она невольно отступила на шаг.

– Как вернуть? Но ведь СиСи, наверняка, никогда тебе не отдаст его. На что ты надеешься?

Джина криво улыбнулась:

– Я не могу тебе сейчас объяснить подробнее… Ну, у меня есть план.

Хейли не отставала:

– Какой план?

Джина подозрительно оглянулась по сторонам, будто боялась, что окружной прокурор, уходя, оставил где‑нибудь за ширмой подслушивающее устройство или записывающий магнитофон.

– Ну хорошо, – тихо ответила она. – Поскольку ты моя родственница, я кое о чем расскажу тебе. Только ты должна поклясться, что об этом больше никто не узнает.

Хейли растерянно развела руками:

– Ну хорошо, я клянусь. Ты ведь сама говорила, что мы должны доверять друг другу.

Джина поторопилась исправить ошибку.

– Да, да, конечно. Вот поэтому я тебе и расскажу об этом. Точные детали мне и самой еще не известны. Но если попытаться объяснить все в двух словах, то ситуация выглядит следующим образом. Как ты, наверное, знаешь, дочь СиСи Кэпвелла Келли долгое время находилась в психиатрической лечебнице. Она попала туда вскоре после того, как попыталась выбросить в окно Дилана Хартли, брата Ника. Ты помнишь Ника?

Хейли на мгновение задумалась.

– Кажется, он вчера был на пляже и пытался уговорить Сантану отдать ему пистолет.

– Да, – кивнула Джина.

– А кто он такой?

Джина неопределенно пожала плечами:

– В общем, я не знаю, чем он занимается сейчас – по–моему, занимается проеданием накопленного, а раньше он был довольно известным журналистом. Его материалы появлялись даже в «Нью–Йорк Таймс». Он занимался, как это называется – «разгребанием грязи». Ну, знаешь, копался во всяких темных историях, пытался вытащить на свет божий разную гадость. В общем, что скрывать, я не люблю таких людей. Их всегда интересует чужое грязное белье при том, что у них самих рыло в пуху. Я уверена, что Ник совсем не агнец божий.

– Почему?

– Видишь ли, мне кажется, что его повышенный интерес к Келли Кэпвелл объяснялся не только его высокими романтическими чувствами, скорее даже не столько ими. Думаю, что у него был корыстный интерес. Все‑таки денежки Кэпвеллов мало кого могут оставить равнодушным. Скорее всего. Ник хотел воспользоваться шансом, чтобы отхватить свой кусок пирога с семейного стола Кэпвеллов. В общем, как бы то ни было, его брат Дилан тоже не мог остаться равнодушным к Келли. Он пришел к ней в гости в президентский номер отеля «Кэпвелл», который Келли сняла в тот вечер, и между ними произошла ссора. Я не знаю подробности и что там с ними произошло, из‑за чего они поругались, но факт остается фактом – Келли вытолкнула Дилана из окна и он разбился. Вообще‑то, по всем законам, ее сразу должны были отправить под суд, но она была в таком шоке, что родители легко смогли ее выдать за умалишенную и поместили в клинику доктора Роулингса. Судья Конвей, которая вела ее дело, решила, что судебное заседание может пройти только тогда, когда Келли будет в состоянии отвечать перед законом. Ну так вот, – Джина торжествующе улыбнулась. – Когда настанет этот момент и Келли сможет предстать перед судом, никто не сможет ей помочь кроме меня. Только я выручу Келли. И, разумеется, я сделаю это не просто так. Ради дочери СиСи придется кое–чем поступиться. Я думаю, что он с готовностью согласится с моим предложением. Во всяком случае, он ничего не потеряет, а сможет только приобрести.

Хейли изумленно смотрела на тетку:

– Джина, я не перестаю удивляться твоей предприимчивости. После того, что произошло между тобой и СиСи, ты все еще надеешься вернуть его себе.

Глаза Джины сияли как алмазы.

– Я буду ему верной женой и хорошей матерью для Брэндона. СиСи не пожалеет, если доверится мне.

– Ну что ж, – задумчиво протянула Хейли. – Мне остается только пожелать тебе удачи. Но, тетя Джина, тебе нелегко будет сделать это.

Джина усмехнулась:

– Еще бы. Путь к вершине всегда долог. Однако, я уверена в своих силах. Меня не остановят даже пули таких сумасшедших, как Сантана. Я знаю, что мне нужно и добьюсь своей цели. Но мне легче будет сделать это, если я буду знать, что ты на моей стороне. Хейли, – она доверительно посмотрела в глаза племяннице. – В этом городе мы должны доверять только друг другу.

Хейли наконец сдалась.

– Да, ты права, – подавленным голосом сказала она. – Раньше я как‑то не задумывалась над этим, но теперь мне все стало ясно. Мы с тобой остались одни и должны поддерживать друг друга. Тогда у нас все получится.

На лице Джины появилась сияющая улыбка.

– Я ужасно рада, что нам удалось понять друг друга. Наконец‑то, мы с тобой сделали шаг навстречу друг другу.

Хейли низко опустила голову.

– Да.

Скорее всего, если бы рядом с Хейли был Тэд или кто‑нибудь другой, с кем бы она могла поделиться всеми своими мыслями, она не стала бы так слепо доверять тетке. За те несколько месяцев самостоятельной жизни, которые Хейли провела в Санта–Барбаре, она уже начала кое‑что понимать. Она знала, что Джина не такой уж беззащитный ягненок, каким иногда пыталась себя представить.

Хейли допускала, что Джина способна на нечестность и не всегда говорила правду. Однако в нынешней ситуации у Хейли не оставалось другого выхода. Ей просто не на кого было опереться.

Утром в зале ресторана «Ориент Экспресс», как обычно, было не слишком много народа. Перл специально выбрал именно это время, чтобы пополнить изрядно истощившиеся запасы пиши в своем убежище. Не запирая Элис в доме Локриджа, Перл обещал ей вернуться спустя четверть часа.

Он быстро направился к метрдотелю и, протянув ему бумажку со списком блюд, сказал:

– Будьте добры, заверните мне все это. Я беру продукты с собой.

Метрдотель тут же кивнул:

Подождите несколько минут. Если не возражаете, все это будет упаковано в пластиковую коробку. Перл широко улыбнулся:

– Хоть в две. Главное, чтобы я мог унести его в руках.

– Не беспокойтесь, все будет сделано.

В ожидании возвращения метрдотеля Перл уселся у стойки бара и, нетерпеливо барабаня пальцами по деревянной крышке, стал оглядывать зал. Лишь пара посетителей в дальнем углу напоминала о том, что ресторан работает. Очевидно, летняя жара вызывала у жителей Санта–Барбары снижение аппетита.

Это было Перлу на руку. Ему совершенно не хотелось сейчас попадаться на глаза кому‑либо из своих знакомых.

Наконец, в зале появился метрдотель с двумя большими пластиковыми коробками.

– Ваш заказ.

Перл протянул ему две двадцатки и, загрузившись продуктами, уже собирался уходить, когда неожиданное появление в зале Кортни Кэпвелл заставило его потрясен но застыть на месте.

– Вот черт, – пробормотал Перл отворачиваясь. – Что она здесь делает?

Увидев Перла, она неуверенным шагом направилась к нему. Растерянность обоих была столь велика, что они оба забыли поздороваться.

– Ты… Ты уже уходишь? – безнадежно глядя ему в глаза, прошептала Кортни.

Он с виноватым видом пожал плечами.

– Да, мне пора.

Разговор не клеился, потому Перл обратился к другой теме:

– Как ты прекрасна, Кортни, в этот прекрасный, светлый и радостный день, – сделав большие глаза, сказал он. – Мы так давно не виделись, что я уже стал забывать твое лицо.

Разумеется, это не могло понравиться ей.

– Вот как, – грустно протянула Кортни.

Перл понял, что сделал глупость и поторопился исправить ошибку, но было уже поздно.

– Кортни, я хотел сказать… – все с той же виноватой улыбкой начал он.

Однако она резко оборвала его:

– Не надо, Перл. Я поняла, что ты хотел сказать. Думаю, что теперь не стоит извиняться.

Он умолк, низко опустив глаза. Эта случайная встреча привела обоих в такое смущение, что, наверное, лучше было бы сразу расстаться.

– Дядя СиСи сказал мне, что ты в городе, а Келли уехала, – нерешительно произнесла Кортни. – Я даже не знала о том, что ты вернулся.

Он не нашел ничего другого, как пожать плечами:

– Да.

Отчуждение, царившее между ними было столь велико, что помимо воли Кортни, на глазах у нее проступили слезы. Она понимала, что Перл отдалился от нее на столько, что восстановить существовавшие между ними отношения будет почти невозможно. К тому же, она была совершенно уверена в том, что Перл и Келли испытывают по отношению друг к другу совершенно определенные чувства. И места в сердце Перла уже для нее наверняка не осталось. Это и приводило ее в такое отчаяние.

Правда, в глубине души она еще надеялась что‑то вернуть. Наверно, потому и продолжала этот разговор:

– Так, что Келли не звонила? От нее не слышно ничего? – с плохо скрытой надеждой спросила она.

На сей раз у Перла вообще не нашлось никакого ответа. Он стоял словно истукан, теребя в руках коробки с продуктами и не решался ничего сказать. Кортни пришлось ответить за него:

– Дядя СиСи ничего не говорит, но я знаю, что он спрятал ее куда‑то до того времени, когда удастся найти доказательства ее невиновности. Странно, что ты не с ней.

На сей раз Перл, наконец, собрался с силами:

– А почему я должен быть с ней? – не слишком уверенно сказал он. – У меня и здесь еще достаточно дел.

Она решила, что этот разговор становится слишком тягостным, а потому, без обиняков спросила:

– Ты специально скрывался от меня. Перл?

Он почувствовал, как краска стыда заливает его лицо. Когда вопрос задается так откровенно, на него нельзя не ответить.

– О, прости меня, – опустив глаза еле слышно произнес он. – У меня не было возможности позвонить тебе, хотя и следовало…

Он подался вперед, чтобы слова его были более убедительны, однако Кортни тут же решительно отступила в сторону.

– Ты хочешь сказать, что был занят? – со злой иронией спросила она.

Перл что‑то пролепетал, пытаясь объясниться, однако она его уже не слушала. Выхватив из сумочки сложенную пополам газету, она развернула ее и сунула ему под нос.

– Ты видел это?

Газетная статья в «Санта–Барбара Экспресс», снабженная заголовком «Из психиатрической клиники исчезла пациентка» сопровождалась крупным снимком Элис.

Перл тяжело вздохнул и отвернулся.

– Конечно видел. Именно об этом я и хотел поговорить с тобой. – Он подозрительно оглянулся по сторонам. – Но только не здесь, иначе нас с тобой ждут неприятности. Думаю, что нам не стоит здесь задерживаться.

Сунув газету себе подмышку и кивком головы пригласив Кортни следовать за ним. Перл направился к двери. Однако, у порога он наткнулся на окружного прокурора, который смерил Перла подозрительным взглядом и, с ехидной улыбочкой на устах, произнес:

– Доброе утро.

Перл тут же сделал глупое лицо.

– А, здравствуйте, – с идиотской улыбкой на устах воскликнул он. – Мистер окружной прокурор, если я не ошибаюсь.

Тиммонс бегло оглядел зал и вновь пристально уставился на Перла.

– Вы не видели здесь Мейсона Кэпвелла? – рассеянно спросил он.

Перл безразлично пожал плечами:

– Я? Нет. Может быть Кортни видела? Ты не видела, дорогая?

Она смущенно опустила глаза и отрицательно покачала головой.

– Вот видите, – обрадованно сказал Перл. – Мы не видели. Извините, и ничем не можем помочь.

Тиммонс так подозрительно смотрел на Перла, что настойчивое упоминание им имени Мейсона, могло вызвать лишь недоумение. Сложилось такое впечатление, что окружной прокурор завел разговор О Мейсоне только для отвода глаз, а по–настоящему интересующей его темой было нечто совершенно иное.

– Странно, – пробормотал он. – Я должен был встретиться здесь с Мейсоном, но, похоже, он сюда еще не приходил.

Почувствовав, что его поведение начинает вызывать подозрение, окружной прокурор, наконец, заговорил по существу.

– Мы можем поговорить?

Перл изобразил на лице крайнее изумление.

– Со мной?

– Да, – подтвердил Тиммонс. – С вами.

Перл изумленно пожал плечами:

– Пожалуйста, никаких проблем. Кортни, ты не могла бы оставить нас вдвоем с мистером окружным прокурором, похоже, у него ко мне конфиденциальный разговор.

Она обиженно опустила голову и вышла за дверь.

– Я подожду тебя на улице, Перл.

Когда они остались вдвоем, Перл решил, что в данной ситуации лучше всего изображать из себя полного дурачка.

– Так чем могу помочь вам, советник? – глуповато кривляясь спросил он. – По–моему, моя скромная персона вряд ли чем‑то может интересовать вас.

Тиммонс ухмыльнулся.

– Скажи‑ка мне, приятель, где Келли? Отец где‑то прячет ее. Мне нужно это знать.

Перл сделал страшные глаза и заговорщицки оглянулся по сторонам:

– К сожалению, господин окружной прокурор, я ничего о Келли не знаю. Но, торжественно обещаю вам, если мне станет что‑то известно, я обязательно сообщу об этом вам.

Он так лукаво взглянул на Тиммонса, что тот едва сдержался от острого желания двинуть в зубы этому фигляру. Глаза окружного прокурора тут же налились кровью, а голос приобрел металлический оттенок.

– Не пытайся провести меня, дружок, – сухо сказал он. – Тебе ведь известно, что Келли уже в состоянии предстать перед судом.

Перл стал слезливо канючить:

– Послушайте, господин прокурор, я ничего не знаю, ничего не видел, ничего не слышал. Что происходит вокруг меня мало интересует. У меня есть своя работа. Я должен присматривать за домом и хозяйством. И потом, – он выразительно поднял пластиковые коробки, которые держал в руках. – Я зверски хочу есть. Если вы будете по–прежнему приставать ко мне с расспросами, я заработаю себе язву желудка. Так, что прошу извинить меня.

Не дожидаясь ответа, он покинул зал ресторана, оставив окружного прокурора в еще больших подозрениях, нежели прежде. Проводив фигуру Перла весьма выразительным брезгливым взглядом, он направился к стойке и с недовольным видом уселся на высокий стул. Спустя несколько минут в зале появился Мейсон Кэпвелл и, заметив за стойкой скучающего окружного прокурора, полной внутреннего достоинства походкой, отправился к нему.

Услышав за своей спиной шаги, Тиммонс обернулся. Лицо его выражало крайнюю степень неудовлетворенности.

– Здравствуй, Кейт, – спокойно сказал Мейсон, – приношу свои извинения за опоздание.

Тиммонс скептически окинул взглядом ослепительно белый костюм своего бывшего заместителя и, с плохо замаскированным раздражением, произнес:

– Здравствуй, Мейсон. Я рад тебя видеть. Но ты был не слишком любезен по телефону.

Мейсон произнес извиняющимся тоном:

– К сожалению, в тот момент, когда ты звонил, я был занят. Твой звонок отвлек меня от важного дела. Но теперь, думаю, это не столь важно. Так чем я могу быть тебе полезен?

Спокойное, даже в чем‑то величавое поведение Мейсона совершенно не вязалось с суетливым дерганьем окружного прокурора.

– Прежде всего, – нервно размахивая руками, сказал Тиммонс. – Я бы хотел спросить тебя об одной важной вещи. Ты подумал о всей серьезности своего заявления о работе моей службы?

Ни секунды не сомневаясь Мейсон ответил:

– Разумеется, и не только о твоей службе. Но и о твоих грязных делишках, Кейт. Я очень хорошо обо всем этом подумал. Поэтому мое заявление уже находится на твоем столе.

Окружной прокурор невпопад рассмеялся:

– А зачем ты это сделал, Мейсон?

Мейсон спокойно выдержал его насмешливый взгляд и без малейшей тени сомнения в голосе заявил:

– Просто я устал тешить свое эго. Я нашел новый путь. Он выведет меня из тьмы к свету. Теперь мне чужды все пустые амбиции всех карьеристов. Когда‑то, Кейт, я был таким же как ты. Мне постоянно хотелось чего‑то добиваться, кому‑то что‑то доказывать, пытаться выглядеть лучше, чем я есть на самом деле. Я демонстрировал служебное рвение, но не потому, что мне слишком нравилось мое дело, а потому, что я хотел выглядеть лучше других. Теперь все это позади. Я покончил с этой тщетной суетой. Все, чем я раньше занимался, больше не интересует меня.

Окружной прокурор слушал речь Мейсона широко раскрыв рот от удивления. Когда тот умолк, Тиммонс разочарованно махнул рукой.

– Прекрати говорить со мной таким образом. Я не репортер, Мейсон, меня на это не купишь. Понятно? Лучше скажи мне зачем ты связался с Лили Лайт? В чем дело? Она платит тебе больше чем я?

Мейсон благосклонно улыбнулся:

– Кейт, ты скептично настроен, но меня это не пугает.

Тиммонс насмешливо взглянул на него.

– От чего же? Не от того ли, что ты сам скептик?

На это Мейсон кротко возразил:

– Встречаются скептики, которые считают, что все началось с них самих. Они сомневаются в существовании не ангелов или бесов, но людей и коров. Для них собственные друзья – созданный ими миф: они породили своих родителей. Эта дикая фантазия кое–кому приходится по вкусу. Многие считают, что человек преуспеет, если он верит в себя и только в себя. Некоторые тоску по сверхчеловеку и ищут его в зеркале. Тебе, Кейт, наверно знакомы писатели, стремящиеся запечатлеть себя вместо того, чтобы творить жизнь для всех. Эти люди находятся на грани ужасной пустоты. Когда добрый мир вокруг нас объявлен выдумкой и вычеркнут, друзья стали тенью и пошатнулись основания мира: когда человек не верящий ни во что и ни в кого остается один в своем кошмаре, тогда с мстительной иронией запылает над ним мстительный лозунг индивидуализма. Звезды станут точками во мгле его сознания, а на его дверях будет ужасная надпись – «ОН ВЕРИТ В СЕБЯ».

Тиммонс ошалело хлопал глазами.

– Мейсон, ты это всерьез? Тот убежденно кивнул:

– Абсолютно. Карьеризм и индивидуализм неразделимы. Но индивидуализм хорош лишь в теории. И хромает на практике.

Окружной прокурор ухмыльнулся.

– С чего это вдруг ты стал нападать на индивидуализм? По–моему раньше ты придерживался совсем другого мнения и в этом ничем не отличался от нас, простых грешных. Или с тех, как ты стал святым, считаешь, что человек не должен верить в свои силы?

Мейсон возразил:

– Я могу пояснить тебе это на примере. Человек может верить, что он всегда пребывает во сне. Очевидно, нет убедительного доказательства, что он бодрствует, так как нет доказательства, которое могло быть дано и во сне. Но если человек поджигает город, приговаривая, что его скоро позовут завтракать, а все это ему только снится, то мы отправим его вместе с другими мыслителями в соответствующее заведение. Человек, недоверяющий своим ощущениям и человек, доверяющий только им равно безумны. Но их безумие выдает не ошибка в рассуждении, а главная ошибка всей их жизни. Они заперты в ящике с нарисованными внутри солнцем и звездами. Они не могут выйти оттуда – один к небесной радости и здоровью, другой – даже к радости земной. Их теории вполне логичны, даже бесконечно логичны, как монетка бесконечно кругла. Но бывает жалкая бесконечность, низкая и ущербная вечность.