Текст книги ""Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"
Автор книги: Генри Крейн
Соавторы: Александра Полстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 172 (всего у книги 332 страниц)
Окно во всю стену. Неразрешимый тупик. Вечеринка переносится. Жуткое подобие улыбки на лице Боба Саймака. Жареная утка, баранья ножка и разговор о любви.
Едва слышно щелкнул выключатель, и огромный зал залил ровный свет. Дэвид и Шейла замерли на пороге номера.
– Боже, как восхитительно! – не в силах скрыть, изумление, воскликнула Шейла.
– Да, он себе может позволить такое, – отпарировал Дэвид.
Они переступили порог номера, предоставленного им Самуэлем Лагранжем.
– Это действительно восхитительно, – оглядываясь по сторонам, вновь повторила Шейла.
И на самом деле, все, что находилось в этом огромном пятикомнатном номере, могло привести в трепет.
Изысканная мебель, изысканные ткань, светильники, люстры, ковры – все было дорогим и красивым. Огромную стену закрывала тяжелая портьера, ткань которой тускло поблескивала.
– А что там? – Шейла кивнула головой на портьеру.
Дэвид Лоран уверенно взял со стола небольшой пульт и нажал кнопку. Тяжелые портьеры, как крылья птицы, разъехались в стороны. Огромное, во всю стену окно, за которым сверкал и переливался тысячами огней Лас–Вегас, раскрылось перед ними. Шейла вновь не смогла скрыть своего восхищения.
– Превосходно! Я хотела бы жить в таком номере.
– Что ж, по–моему, этот наш миллионер так и сказал, мы можем жить здесь, сколько угодно, и все за его счет. Представляешь, мы можем жить здесь на целый миллион, – Дэвид ехидно улыбнулся.
– Нет, нет, этого не надо делать.
– Я думаю, что мы и не сможем это сделать. Ведь у нас с тобой, Шейла, много дел.
– Да, – Шейла удрученно кивнула головой, – дел у нас с тобой невпроворот. И, по–моему, наши дела зашли в тупик, неразрешимый тупик.
Дэвид не знал, что ответить, начал расхаживать по номеру, переходя из комнаты в комнату, прикасаясь к вещам, как будто они могли принести в его душу успокоение, подарить надежду. Но лицо его все равно оставалось грустным. Было видно, что он о чем‑то мучительно думает.
Шейла, едва взглянув на мужа, сразу догадалась, о чем он думает. Она подошла к нему, положила руки на плечи.
– Дэвид, давай не будем думать о том, что нас ожидает впереди. Давай наслаждаться жизнью.
– Знаешь, я бы хотел вот так, как ты, легко и просто отдаться событиям, которые нас ждут. Но я не могу.
– Перестань, Дэвид, ты сам себя загоняешь в тупик, сам себя ставишь в безвыходную ситуацию.
– Нет, это не я загоняю нас с тобой в тупик – это жизнь загнала нас в западню. Устроила нам страшный капкан. Если бы мы не проигрались…
– Дэвид, хватит об этом, – Шейла явно нервничала.
Она прошлась по комнате, остановилась перед огромным зеркалом и начала рассматривать свое отражение. Она склонила голову набок, потом растрепала волосы, вновь их поправила.
– По–моему, я в этом платье выгляжу изумительно. Тебе так не кажется, Дэвид?
Дэвид вместо ответа пожал плечами и отвернулся.
Ему было не очень приятно смотреть на Шейлу, которая радуется чужому подарку. Сам он никогда не дарил ей подобных дорогих вещей и поэтому чувствовал себя неудобно, его мучила совесть. И вдруг его прорвало.
– Но почему, почему, черт возьми, я не могу подарить тебе такое платье? Пусть оно стоит пять–десять тысяч… Почему я не могу это сделать, а какой‑то мерзавец может себе это позволить. Может вот так просто сделать такой дорогой подарок чужой жене. Представляешь, Шейла, ведь ты для него никто. Он просто забавляется с тобой, как кошка с мышкой. Он, Шейла, просто издевается над нами.
– Нет, Дэвид, по–моему, он это сделал абсолютно искренне. Он хотел отблагодарить меня за то, что я помогла ему выиграть миллион.
– Ты говоришь, помогла? – закричал Дэвид. – Ты не помогла, ты выиграла ему миллион.
– Дэвид, хватит об этом. Мне это, честно признаться, уже изрядно надоело.
– Конечно, а что же еще ты можешь сказать, если расхаживаешь по этим шикарным апартаментам, да еще в его платье. Ведь на тебе его подарок, его деньги.
– Конечно, мне не очень удобно, и чувствую я себя не совсем в своей тарелке. Но, тем не менее, я не вижу здесь ничего плохого, ничего, что могло бы вот так меня огорчать.
– Не видишь? Потому что ты не хочешь видеть, Шейла. Ты не хочешь задуматься о том, в каком унизительном положении мы оказались.
Зазвонил телефон. Шейла глянула на Дэвида. Тот подошел к телефону и поднял трубку.
– Алло, – коротко бросил он.
– Это говорит Боб Саймак, – послышался уверенный голос, – мистер Лоран, я хочу принести вам свои извинения. Мой хозяин перенес вечеринку на сегодня, поэтому было бы очень здорово, если бы вы смогли собраться и сейчас прийти. Мистер Лагранж вас очень ждет. А я хочу еще раз принести свои извинения. Я не знал о намерениях моего хозяина, поэтому пригласил вас на завтра, как и было ранее запланировано.
– Хорошо, я все понял, – ответил Дэвид.
– Так вас ждать? – спросил Боб.
Он спросил так, как будто был уверен на все сто процентов, что Дэвид и Шейла обязательно придут, но при этом он старался как можно более точно выполнить возложенные на него поручения Самуэля Лагранжа.
– Мы придем? – Дэвид обратился к жене. Та сразу же кивнула.
– Мы будем. Спасибо за приглашение, – сказал Дэвид в трубку.
– Извините, – еще раз повторил Боб Саймак, и раздались короткие гудки.
– О, черт! – воскликнул Дэвид. – Видишь, как он с нами. Когда ему заблагорассудится, тогда и приглашает.
– Но, Дэвид, может быть, он действительно передумал. А, может, у него на завтра запланированы другие дела. Так что я не вижу в этом ничего плохого. Тем более что нам с тобой нечем себя занять сегодня вечером.
– Каким вечером? Сейчас уже почти ночь.
– Ну, что ж, – Шейла пожала плечами, – мы немного побудем на этой вечеринке и вернемся. Думаю, так будет лучше.
Она вновь остановилась перед зеркалом и принялась поправлять прическу.
– Меня удивляет та легкость, с которой ты принимаешь приглашения, – промолвил Дэвид.
– А в чем дело? – изумилась Шейла.
– Все‑таки, Самуэль Лагранж мог бы и сам позвонить. Он же многим тебе обязан.
– Какая, в сущности, разница, – беззаботно ответила женщина, – кто передал приглашение? Если бы оно пришло на открытке, тебя это больше устроило?
– Вполне, – ответил Дэвид, – при условии, что она была бы подписана им самим.
– Какая разница? – повторила Шейла. – Главное, что приглашение сделано. Мы чудесно проведем вечер.
– Не вечер, а ночь, – вновь поправил жену Дэвид, – его не интересует, устали ли мы с тобой, хотим ли спать. Ему вздумалось устроить вечеринку, и он поднимает людей из постели, чтобы доставить самому себе удовольствие.
– А я думаю, он хочет доставить удовольствие и нам. Может быть, он сам устал, но решил, что неудобно откладывать приглашение на целый день. Ведь мы можем и уехать, не попрощавшись. Ты же думал об этом, Дэвид?
– Я думаю, Шейла, о том, с какими постными лицами мы будем сидеть на вечеринке. Вот хорошо, у тебя есть шикарное вечернее платье, а я в чем пойду? Я же не прихватил с собой даже приличного костюма, а в этом буду выглядеть хуже последнего официанта.
– Дэвид, успокойся, ты сойдешь за какого‑нибудь богатого чудака. А официанты, они всегда одеваются лучше всех на приемах, поэтому их нетрудно узнать.
Было видно, что Дэвиду Лорану очень хочется пойти на вечеринку, но гордость не давала ему признаться в этом своей жене. Поэтому он, как мог, пытался переложить ответственность за решение на Шейлу.
А она и не противилась этому.
Шейла старательно подкрасила глаза, подвела губы и разглядывала свое отражение в зеркале. Дэвиду это очень не понравилось.
«Ради кого она старается? – думал он. – Неужели хочет пустить пыль в глаза этому Самуэлю Лагранжу?»
– Послушай, Шейла, – наконец сказал Дэвид, окончательно изведенный приготовлениями жены к вечеринке.
– В чем дело? Ты вновь чем‑то недоволен?
– Может, все‑таки, не стоит идти на вечеринку в этом платье?
– Ты что, Дэвид, хочешь, чтобы я пошла в шортах? Это будет верх неприличия.
– Ты тоже будешь выглядеть, как богатая чудачка.
И Шейла, и Дэвид рассмеялись.
– Почему мы друг друга донимаем упреками? – недоумевала женщина. – Чем ты недоволен, Дэвид? Ну, признайся, ты меня ревнуешь?
– И не думал, – Дэвид насупил брови.
– Ревнуешь, ревнуешь, я же вижу. И мне это, честно говоря, приятно.
Наконец‑то, и Дэвид расплылся в улыбке.
– Конечно, ревную. Я даже могу тебе предсказать, – Дэвид заглянул в глаза Шейле, – Самуэль Лагранж сделает так, чтобы я остался в стороне, а сам подойдет к тебе с приставаниями.
– А я, конечно же, буду кокетничать, – подхватила Шейла, – а ты следить за мной и шпионить. А самое главное, ты начнешь злиться. А после, когда мы вернемся, ты начнешь меня упрекать, что я неверная жена. Хотя я, честно тебе скажу, не дам для этого ни малейшего повода.
– Насчет повода посмотрим, – Дэвид попытался обнять Шейлу, но она осторожно отстранила его.
– Ты не помни мне платье. И, пожалуйста, не целуй, у меня уже накрашены губы.
Дэвид недовольно отошел в сторону.
Он и не думал специально собираться на вечеринку. Мужчина уже махнул на все рукой. Единственное, что он сделал – надел свежую рубашку.
– Как я выгляжу? – спросил он у жены.
Та придирчиво осмотрела его и, глубоко вздохнув, сказала:
– Ты всегда выглядишь отлично, особенно, когда ревнуешь меня.
В дверь тихо постучали.
– Открыто, – крикнул Дэвид.
На пороге появился служащий отеля.
– Мистер Лоран, за вами прислана машина.
Дэвид не стал спрашивать, от кого – и так все было ясно. Взяв под руку Шейлу, он торжественно вышел из номера.
Внизу их ожидал огромный роллс–ройс. Шофер услужливо открыл дверцу, и Дэвид с Шейлой, устроившись на заднем сиденье, огляделись. Внутренности салона были чуть поменьше их прежнего номера в этом отеле.
– Да, хорошо быть богатым, – вновь прошептала Шейла.
Дэвида эти слова задели за живое.
– Ты что, упрекаешь меня за то, что у меня нет денег? И я должен довольствоваться подачками твоих знакомых.
– Боже мой, какой он мой знакомый? Мы провели всего лишь десять минут за одним карточным столом.
– Иногда и десяти минут бывает достаточно, чтобы заработать миллион, правда, не для себя.
– Ну, так и не возмущайся, – отрезала Шейла.
– Я констатирую факт.
Автомобиль стремительно мчался по залитой рекламными огнями улице. Но из салона казалось, что он стоит неподвижно, лишь дома и фонари мелькают за окнами.
Наконец, автомобиль остановился у крыльца самого шикарного отеля в этом городе. Водитель вновь распахнул дверь, и Шейла так, как будто ей каждый день доводилось ездить в лимузинах, выпорхнула из машины.
Дэвид еще не успел ступить на тротуар, как по ступенькам к Шейле уже сбежал Боб Саймак.
На его непроницаемом лице было жуткое подобие улыбки. Губы под седоватыми жесткими усами слегка искривились.
– Мистер Лагранж ожидает вас в зале, – вместо приветствия проговорил он и провел супругов в здание.
Дэвид не мог скрыть своего восхищения, проходя через холл. Здесь все сверкало мрамором и полированным металлом, на огромных, сложенных из мрамора плитах–диванах лежали кожаные подушки. В фонтанах журчала вода, из зала доносилась негромкая музыка и шум голосов.
– Я думал, это будет более скромная вечеринка, – склонившись к уху Шейлы, сказал Дэвид.
Боб Саймак хоть и находился в нескольких шагах от них, но, оказалось, услышал его слова.
– Мистер Лоран, здесь собрались самые близкие люди, и вы в том числе.
На невысокой сцене появилась певица. Шейла и Дэвид посмотрели на нее и сразу же узнали, ее часто показывали по телевидению.
– Что, она тоже приглашена? – изумилась Шейла.
– Нет, наверное, миллионер ее нанял, чтобы она развлекала тебя и меня.
Шейла скривила губы.
– Не надо так, Дэвид.
Руки негра–аккомпаниатора легли на клавиши рояля, и полилась музыка. Певица негромко запела. Несколько пар сразу же вышли к сцене танцевать. Дэвид посмотрел на Шейлу. Та, поняв, о чем он думает, кивнула и положила свою руку на плечо мужа.
Дэвид обнял ее, и они медленно закружились в танце.
– Где же сам мистер Лагранж? – тихо спросил Дэвид.
Шейла огляделась по сторонам. Но хозяина вечеринки нигде не было видно.
– Ну, что ж, дорогой, я думаю, он сам подойдет к нам попозже.
Звучала медленная музыка, и они танцевали, словно зачарованные ею. Им казалось, что танцуют не сами они, а музыка несет их.
– Мы так давно с тобой не танцевали, – с грустью наметила Шейла, – а я раньше очень любила танцевать.
– Я тоже любил. Но в последнее время дела, неприятности… Я совсем позабыл о танцах.
Шейла улыбнулась.
– Видишь, не зря мы с тобой приехали сюда, хоть потанцуем. Приятно, когда у тебя есть свободное время.
Дэвид улыбнулся с легким презрением.
– По–моему, теперь у нас свободного времени будет, хоть отбавляй. Не будет только денег, а значит, и танцев.
– Ну, постарайся хоть на сегодняшний вечер не вспоминать неприятного. Нам хорошо, мы вместе и к чему эти неприятные разговоры?
Шейла положила голову на плечо Дэвиду, и он ощутил, как горит ее лицо. Он нежно обнял жену и прижал к себе. Медленная музыка убаюкивала, и Дэвиду показалось, что Шейла уснула. Тогда он склонился к ее уху и прошептал:
– Не спи.
– А я и не думаю спать. Мне очень хорошо и спокойно с тобой. Я чувствую себя в полной безопасности. Только ужасно хочу есть.
– Это от волнения, дорогая. Вот потанцуем и пойдем к столу.
Музыка внезапно оборвалась, и они обернулись к сцене.
Музыканты, сложив инструменты, расходились, а певица передавала микрофон Самуэлю Лагранжу. Тот был в строгом черном смокинге. Его лицо лучилось улыбкой.
– Дамы и господа! Друзья! – начал он, – я очень рад видеть вас сегодня у меня, – он галантно поклонился, – но есть особые гости, которых я хотел бы выделить сегодня среди вас.
И Самуэль Лагранж указал рукой на растерявшихся Дэвида и Шейлу.
– Это супруги Лоран, – громко объявил Самуэль Лагранж.
Все обернулись к ним.
– Я хочу сказать больше, – продолжал Лагранж, – с помощью этой прекрасной женщины я смог увеличить свое состояние на один миллион долларов всего лишь за десять минут.
Все принялись аплодировать. А Самуэль Лагранж жестом пригласил к себе Шейлу. Дэвид остался стоять посреди зала, не зная, следует ему идти вслед за Шейлой или нужно присоединиться к гостям.
– Миссис Лоран, – обратился Самуэль к Шейле, – не откажитесь ли вы сказать пару слов моим гостям.
Шейла от волнения покраснела, но взяла в руки микрофон. В зале вновь зааплодировали.
– Ну, говорите, говорите, – поддержал женщину Лагранж.
– Господа, – негромко произнесла Шейла, – я очень рада этому приглашению. И хочу сказать, что если еще кто‑нибудь из вас рискнет и попросит меня помочь сыграть, я не откажусь и, возможно, удача вновь улыбнется мне, и еще кто‑нибудь из вас сможет увеличить свое состояние на миллион…
Шейла кокетливо улыбнулась и закончила:
– Или уменьшить.
Зал разразился бурными аплодисментами.
Мужчины самодовольно хмыкали, женщины с завистью посматривали на Шейлу.
Она, действительно, была хороша и, безусловно, намного привлекательней женщин, присутствовавших на этой вечеринке. Ее улыбка была искренней и приветливой, а темные глаза доверчиво и с улыбкой смотрели на всех.
– Хороша.
– Какая милая!
– Этот Лагранж знает толк в женщинах.
Послышались возгласы. От этих слов Дэвида даже передернуло, но он сдержался и не обернулся к мужчинам, которые разговаривали за его спиной.
Самуэль Лагранж картинно поднес руку Шейлы к своим губам, низко склонился и поцеловал. Зал вновь зааплодировал. Мистер Лагранж помог Шейле спуститься со сцены, и вновь зазвучала музыка, закружились пары.
Лагранж с Шейлой подошли к Дэвиду.
– Не откажитесь ли вы, мистер Лоран, выпить со мной? – обратился Самуэль к Дэвиду.
Тот согласно кивнул головой.
– Пусть гости танцуют, а мы перейдем в другой зал.
Казалось, теперь никто из гостей не обращает внимания ни на самого хозяина, ни на Шейлу, ни на Дэвида. Втроем они скрылись в соседнем зале.
Мистер Лагранж подвел их к столику, они сели. Вышколенный официант тут же принес шампанское и бокалы.
– Я не помешаю вашему отдыху? – вежливо осведомился мистер Лагранж.
– Что вы! – запротестовала Шейла. – Нам очень лестно побыть в вашем обществе.
– Прекрасно. Давайте посидим, поговорим. Я предлагаю выпить за вашу жену, за миссис Лоран, – и Самуэль поднял свой бокал.
Шейла слегка порозовела, поблагодарила и отпила глоток шампанского.
– Вы не обращайте внимания на меня, я уже поужинал и даже съел свой десерт. И если вы не имеете ничего против, то я выпью с вами еще чашечку кофе. А может, вам лучше поужинать вдвоем? – он пристально посмотрел в глаза Шейле.
– Нисколько. Я буду очень рада, спокойно ответила женщина, – но мне кажется, что у вас есть дела и без нас.
– Позвольте, – запротестовал Лагранж, – я так обязан вам и хочу хоть как‑то отблагодарить вас.
Он подозвал официанта и распорядился подать кофе и коньяк. Потом взглянул на Дэвида – его, по–видимому, занимало состояние души этого мужчины, и он старался понять его поглубже.
– Надеюсь, – сказал он, – мое присутствие не стесняет вас и не портит вам аппетита? Мне очень не хотелось бы быть вам в тягость. Я боюсь оказаться навязчивым, ведь навязчивость признак дурного воспитания, не так ли?
– Не знаю, – пожала плечами Шейла, – я знала некоторых хорошо воспитанных людей, но они все‑таки были ужасно навязчивыми. Конечно, о вас, мистер Лагранж, этого не скажешь.
– Естественно, – воскликнул Самуэль, – люди воспитанные и ненавязчивые молча проходят мимо того, что их удивляет. И самые необычные жизненные проявления они воспринимают без расспросов, и это отличительный признак светского человека. Ведь вы, мистер Лоран, считаете себя светским человеком?
Мистер Лагранж прищурившись, смотрел на Дэвида. Вопрос был задан довольно прямо, и не ответить на него было невозможно.
Дэвид слегка пожал плечами.
– В общем, каждый человек считает себя светским человеком. Во всяком случае, никогда не признается в обратном.
– А я вот, – мистер Лагранж рассмеялся, – хоть и считаю себя светским человеком, но отдаю себе отчет, что не имею никакого житейского опыта. Потому что не могу по–светски безразлично проходить мимо необычных явлений. Вот ваша жена, – он посмотрел на Шейлу, – очень привлекательная женщина. И я не могу молча пройти мимо нее, чтобы не сказать комплимента. Ведь не могу же я, в самом деле, разыгрывать из себя джентльмена–дурака, неспособного отреагировать на красивую женщину. Это, мистер Лоран, слабое удовольствие.
Шейла зарделась от комплимента. А у Дэвида и в самом деле испортился аппетит.
– Вы и сами понимаете, что наша встреча здесь насколько радует меня, настолько и озадачивает. Разжигает мое любопытство, я хотел бы узнать, кто вы, откуда, чем занимаетесь в свободное от игры время.
Шейла уже хотела ответить, но мистер Лагранж остановил ее.
– Ешьте, ради бога, ешьте и пока не отвечайте на мои слова. Предоставьте мне ломать себе голову догадками. Ведь вы, мистер Лоран, мой сверстник. И в самом деле, выглядите светским человеком. Вы, – он призадумался, – наверное, происходите из хорошей семьи. Конечно, в нашем американском понимании из хорошей семьи – значит из буржуазной. И вы, мистер Лоран, если я не ошибаюсь, выбрали непростой путь и идете к цели правильной дорогой. Но это довольно сложный путь, потому что вам необходимо было начать с самого низа, двигаясь вверх, полагаясь на собственную удачу. Так?
Дэвид кивнул.
– В вас, мистер Лоран, сразу же чувствуется джентльмен. Все‑таки молодцы англичане, что придумали это слово – джентльмен. С их легкой руки появилось обозначение для человека, который, не будучи дворянином, достоин быть им, более достоин, чем многие из тех, кого они величали разными титулами.
Шейла как раз в этот момент выбирала, что заказать официанту. Она уже почти остановила свой выбор на утке. Но мистер Лагранж предупредил ее:
– Не заказывайте утку, она плохо зажарена. Лучше распорядитесь подать жареную баранью ножку. Метрдотель меня не обманул, уверяя, что она достаточно долго вымачивалась в молоке. А теперь можно перейти к следующему пункту моих рассуждений.
Самуэль Лагранж сидел, развалившись в кресле, так, как будто находился за письменным, а не за обеденным столом.
– По–моему, в этой жизни, мистер Лоран, можно купить все…
– Извините, но я так не думаю, – возразил Дэвид. Но Самуэль не обратил внимания на его слова.
– Так считаю я. А на ваш взгляд, мистер Лоран, чего нельзя купить за деньги?
Дэвид задумался.
– По–моему, за деньги нельзя купить талант. Самуэль Лагранж рассмеялся.
– Что вы, за большие деньги можно купить десять талантов, а если понадобится, то и больше. Я могу купить любого художника, и он будет рисовать мой портрет. Могу купить любого музыканта – и буду слушать музыку. Все зависит от суммы и от таланта. Также как и в магазине: покупаете хорошую вещь, платите много, покупаете похуже – платите меньше. Единственное, мистер Лоран, чего нельзя купить в жизни, так это удачу. Удача или есть, или ее нет.
Дэвиду хотелось бы возразить, но возражать было нечего, и поэтому он поспешил перевести разговор на другую тему.
– А вам, мистер Лагранж, никогда не бывает скучно?
– От чего? – изумился собеседник, – мне, в общем‑то, скучно никогда не бывает. Я всегда нахожу, чем занять ум и руки.
– Нет, я имею в виду немного другое. У каждого человека должна быть мечта, цель в жизни. Ведь вы сами, мистер Лагранж, говорили об этом. И мне интересно было бы узнать, какова ваша цель в жизни?
– Цель? – рассмеялся Самуэль Лагранж, – это слишком возвышенное слово. Цель должна быть недостижима. А я, честно говоря, не знаю, чего бы такого я уже не добился в жизни.
Такое признание смутило Дэвида.
«Он чертовски самоуверен, – подумал мистер Лоран, – и это меня раздражает. Но в целом‑то, он прав. Ведь, в самом деле, чего ему еще желать от жизни? У него есть все – деньги, слава, успех, наверное, множество женщин. Ну, и что? Пусть все это у него будет. Пусть мы с Шейлой коснемся такой жизни всего лишь один раз. Ведь это ничего не изменит, лишь придаст нам жизненного опыта.
– А вы любите друг друга? – внезапно спросил Самуэль Лагранж у Шейлы.
Та даже перестала есть от такого неожиданного вопроса, и застыла с вилкой в руке. На всякий случай, она переспросила.
– Вы спрашиваете, любим ли мы друг друга?
Самуэль Лагранж повторил свой вопрос.
– Конечно же, любим, – рассмеялась, наконец, Шейла, – ведь правда, Дэвид?
– Конечно, неужели этого не видно? – изумился мистер Лоран.
– Да, вы знаете толк в вопросах любви, – протяжно произнес Самуэль Лагранж, – это мне ясно и без ваших заверений. И все‑таки, вы, – он посмотрел на Шейлу, – по–моему, относитесь к тем людям, которых больше любят, чем они любят сами. Разве я не прав?
Шейла задумалась. Такое ей никогда не приходило в голову. Но сейчас она поняла, что Самуэль прав. Она, в самом деле, никогда не отдавала себя другому человеку всю, без остатка. Всегда в ее душе оставался уголок, где могла спрятаться сама. А от других всегда требовала безраздельной любви.
– А вы сами, мистер Лагранж, к какой категории людей относитесь? – спросила женщина.
– Я отношусь к тем, кто умеет любить.
Наконец‑то, и Дэвид, и Шейла приступили к десерту.
Самуэль молча смотрел за тем, как Шейла пользуется ножом и вилкой. Его губы искривились в легкой улыбке, но сделать замечание он не смел.
Шейла спохватилась и постаралась есть, прижимая локти к бокам. Тогда Самуэль Лагранж не выдержал и рассмеялся.
– Американцев всегда можно узнать по тому, как они орудуют ножом и вилкой.
– Что? Я делаю что‑нибудь не так? – спросила Шейла.
– Нет, что вы. Я не хотел вас обидеть, но все почему‑то считают, что только европейцы держат вилку в левой руке, а нож в правой. А про американцев рассказывают небылицы, как будто они сперва порежут все в своей тарелке на мелкие кусочки, а потом, взяв вилку в правую руку, начинают есть…
Докончить свою сентенцию Самуэлю Лагранжу не дал Боб Саймак. Он подошел к их столику, склонился к хозяину и сказал:
– Мистер Лагранж, вас срочно к телефону. Нью–Йорк.
Самуэль Лагранж извинился.
– Это действительно серьезно, я должен ненадолго покинуть вас.
– Мы встретимся в зале, – сказала ему на прощание Шейла.
И Самуэль Лагранж удалился в сопровождении Боба Саймака. Тот следовал за ним по пятам, то и дело бросая по сторонам короткие взгляды, словно бы и в самом деле опасался за жизнь своего хозяина.
– Все‑таки, странный он человек, – задумчиво произнесла Шейла, допивая кофе.
– Не вижу ничего странного. Обыкновенный самовлюбленный миллионер, в меру умен, в меру развязен. И ничего сверхъестественного в нем нет.
– А я и не говорила, Дэвид, что он сверхъестественный человек. Просто деньги создают вокруг людей сияющий ореол. А если посмотреть вблизи, когда ты и сам попадешь в его сияние, то видишь самого обыкновенного человека со всеми его хорошими и плохими качествами.
– Мне кажется, он тебе нравится, – заметил Дэвид.
– С чего ты взял? Конечно, он мне не неприятен и, конечно же, он интересный мужчина, но не больше. Дэвид, слышишь, не больше.
– Ты так уверяешь меня в этом, Шейла, что я начинаю сомневаться.
– В чем? – спросила женщина.
– В твоей разборчивости, дорогая. Ведь почему‑то ни к кому больше в огромном зале казино не обратились с просьбой сыграть партию в покер. Почему он выбрал именно тебя?
– Ты хочешь сказать, Дэвид, что я выгляжу слишком доступной и…
– Вот именно и, – ответил Дэвид.
– Ну, знаешь ли, дорогой, мне кажется, ты переходишь дозволенную черту.
– Ладно, Шейла, успокойся, я пошутил. Действительно, разговор с ним меня немного разозлил. Я ведь абсолютно уверен, что талант купить нельзя. А он настолько самоуверен, что думает, будто может купить все за свои деньги. Но поверь, это не так.
– Я верю, – Шейла положила свою ладонь на руку Дэвида, – я верю, что невозможно купить любовь, я верю, что невозможно купить талант. И, наверное, еще много чего невозможно купить ни за какие деньги. Например, Дэвид, я уверена, что невозможно купить тебя или меня.
Шейла посмотрела в глаза мужу. Тот немного смутился.
– Знаешь, а я как раз кое в чем и не уверен.
– Перестань, Дэвид, мне уже надоели твои упреки и опасения. Не все так плохо. Черт с ними с деньгами. Неважно, что их у нас нет. Главное, что мы вместе, главное, что я тебе не безразлична. А ты небезразличен мне.
– Конечно, Шейла, ты мне небезразлична, но порой твое поведение ставит меня в тупик. Мне делается не по себе, когда я вижу, как какой‑то самодовольный хлыщ пристает к тебе.
– Да он не пристает, – – попыталась успокоить мужа Шейла, – он просто любезный человек. Я думаю, на его месте ты бы вел себя точно так же. И к тому же, он просто благодарен нам, пытаясь сделать для нас то немногое, что может…
– Извини, Шейла, для тебя сделать. И я уверен, сделать он может гораздо больше, если бы захотел. Но, к сожалению, он не хочет помочь нам. Не хочет помочь ни в чем.
– Дэвид, ты считаешь, что он должен был дать мне деньги? Но ведь это крайне неприлично.
– Может быть, на первый взгляд это и неприлично, но все же ты выиграла целый миллион. И было бы неплохо, если бы он с нами поделился.
– Дэвид, перестань. А то я обижусь и уйду. Брошу все – и уйду отсюда.
– Ладно, Шейла, успокойся, не нервничай. Это ни к чему хорошему не приведет. Я действительно уверен, что Самуэлю Лагранжу стоило бы поделиться с нами. Стоило бы. Я, например, – Дэвид отвернулся и произнес очень тихо, – я бы, поверь, поделился с нами.
– И сколько же бы ты дал?
Дэвид даже немного покраснел, его пальцы дрогнули, и он высвободил свою руку.
– Не знаю, вот ответить тебе на этот вопрос не могу. Но думаю, что порядком. Ведь все‑таки миллион – большие деньги.
– Вот видишь, ты даже не знаешь, сколько бы ты дал.
– Почему не знаю? В принципе, я дал бы какую‑то часть.
– Ладно, Дэвид, больше об этом не будем говорить, не будем растравлять себе чувства. Мы вкусно поели, пьем вино. Пойдем, потанцуем, музыка играет хорошую мелодию, и певица поет просто замечательно. Пойдем, – Шейла поднялась.
Дэвид вскочил, помог ей выйти из‑за стола и они под руку двинулись в соседний зал, откуда слышалась негромкая музыка и где певица, стоя посредине зала, пела о любви. Руки Шейлы опустились на плечи Дэвида, он обнял ее за талию, и они медленно закружились в танце.
