Текст книги ""Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"

Автор книги: Генри Крейн

Соавторы: Александра Полстон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 253 (всего у книги 332 страниц)

Рамон улыбнулся и сказал: «Вся эта земля твоя. Вся, сколько видит глаз. Не для того, чтобы использовать, но для того, чтобы запомнить». Я засмеялся, однако Рамон, казалось, был очень серьезен. Он улыбался, но было похоже, что он действительно дарит мне всю эту землю. «Действительно, почему бы и нет?» спросил он, словно читая мои мысли. А я наполовину в шутку ответил: «Я принимаю подарок». Потом мы несколько минут молчали. Мыслей у меня в голове, честно говоря, вообще никаких не было. Я смутно чувствовал, что вскоре со мной что‑то должно произойти и разговаривать мне не хотелось. Слова мне казались не точными, а их значения слишком расплывчатыми. Никогда прежде у меня такого чувства не возникало, но стоило мне осознать необычность своего настроения, как я поспешно заговорил: «Что мне делать с этим холмом, Рамон?»

Рамон по–прежнему улыбался: «Запечатлей каждую деталь в своей памяти. Сюда ты будешь приходить в сновидениях». Тогда я полностью предался созерцанию.

Медные отсветы заходящего солнца ложились на все вокруг. Камни, трава, кусты – все словно было залито золотом.

Потом Рамон вдруг неожиданно заговорил о моих сновидениях. «Что ты видишь во сне?» – спросил он. Я сказал, что бывает по–разному. Иногда я – у себя дома, иногда – со своими друзьями. В общем, каждый раз по–разному. «А какое время дня тебе чаще является во снах? День или ночь?» – спросил Рамон. Я сказал, что это каждый раз бывает по–разному. Тогда он вдруг предложил: «Я могу научить тебя попадать во сне в любое место и в любое время. Ты будешь видеть все это так отчетливо, словно все происходит наяву. Тебе просто нужно избрать вполне определенный объект, который должен находиться в том месте, куда ты хочешь попасть. На этом объекте нужно сосредоточить внимание. Например, ты можешь выбрать на этой вершине какой‑нибудь вполне конкретный камень и смотреть на него до тех пор, пока он прочно не отпечатается в твоей памяти. И потом ты сможешь попадать сюда в сновидениях, просто вызвав образ этого камня или, скажем, какого‑нибудь куста, или чего угодно другого. Задача путешествий в сновидениях значительно упрощается, если вызываешь образ. Если тебе не хочется по каким‑либо причинам попадать именно сюда, можешь воспользоваться каким‑нибудь другим местом. Нужно сначала сосредоточиться на каком‑то объекте, а потом мозг сам отыщет этот объект».

Я попробовал поступать, как он мне советовал. И оказалось, что таким образом действительно можно вернуться в любое место и любое время. Правда, как ни странно, это получилось у меня только несколько раз, пока я все еще поддерживал отношения с Рамоном.

Наше общение принесло мне немало познаний. Но об этом я расскажу как‑нибудь попозже.

Келли слушала его рассказ с любопытством.

– А чем же закончился этот вечер в пустыне?

Перл пожал плечами.

– В общем, больше ничего особенного не произошло. Просто я почувствовал невероятный прилив сил. Как будто это место было напоено какой‑то целебной магией. Я чувствовал такую невероятную бодрость и легкость, словно выпил чудодейственного эликсира. Я чувствовал себя обновленным и счастливым. Меня не беспокоил холодный вечерний ветер. Мне не было холодно. Я просто сидел и смотрел. Вершина холма находилась на довольно приличной высоте. На западе, с той стороны, откуда мы приехали, открывался впечатляющий вид. Я видел огромное пространство: низкие огромные холмы, постепенно переходившие в плоскую поверхность пустыни, протянувшейся до самого горизонта. С севера на восток пролегали хребты коричневых горных вершин. На юге лежали какие‑то бесконечные цепи холмов и низин, а вдали виднелся синеватый горный массив. Меня охватило невероятное чувство покоя. Я испытал изумительное ощущение прекрасного самочувствия и совершенно новое для себя состояние: мой мозг словно отключился, я был счастлив, я чувствовал себя совершенно здоровым, меня буквально затопило странное спокойствие. Мягкий ветерок, который дул с запада, волной пробегал вдоль моего тела, но холодно от этого не становилось. Я чувствовал его дуновение на лице. Это было похоже на мягкие волны прибоя, который окатывал меня, отступал и снова окатывал. Я пребывал тогда в странном состоянии. Оно не походило ни на одно из состояний, знакомых мне по моей прежней жизни. Тогда я заплакал. Но не от печали и не от жалости к себе. Я заплакал от радости, от какой‑то неизъяснимой и невыразимой радости… Мне хотелось остаться в этом месте навсегда. Я, наверное, так бы и поступил, но в это время явился Рамон и, взяв меня за руку, поднял меня с земли. «Ну, ладно, хватит. Ты достаточно отдохнул», – сказал он, весело улыбаясь. Потом мы спустились с вершины холма и шли к машине медленно и молча. Ничего подобного я с тех пор ни разу не испытывал. Думаю, что вряд ли мне придется испытать что‑либо подобное и в будущем. К моему великому сожалению, из Лос–Анджелеса мне пришлось уехать, и с тех пор я больше не встречался с Рамоном. Когда‑нибудь я тебе еще расскажу о том, чему он меня научил. Ну, что? Помог тебе мой рассказ немного отвлечься?

Лицо Келли прояснилось.

– Да. Ты натолкнул меня на важную мысль. Я сейчас тоже попробую сосредоточиться и вызвать в памяти какой‑нибудь образ того вечера. Может быть, это поможет мне вспомнить о тех событиях, которые случились в тот злополучный вечер.

Перл кивнул.

– Правильно. Только постарайся не вспоминать цепь событий, а сконцентрироваться на чем‑то одном, конкретном. Тогда мозг сам вызовет в памяти цепочку ассоциаций. И не пугайся, если тебе не удастся сделать этого сразу. Постепенно, одну маленькую цепочку за другой, ты сможешь вытащить всю картину. Я верю в то, что тебе удастся это сделать. Попробуй сосредоточиться, у тебя все должно получиться.

Несколько минут Келли молчала, мучительно пытаясь вызвать в памяти хоть что‑нибудь, что позволило бы ей вспомнить происшедшее в президентском номере отеля «Кэпвелл». Наконец, с выражением мучительного бессилия она помотала головой.

– Нет. Не знаю, не помню, не могу… Я только уверена в том, что это было нечто ужасное. По–моему, он угрожал мне.

Перл вскочил с дивана.

– Вот–вот. Постарайся вспомнить об этом. Чего он хотел от тебя? Может быть, у него было какое‑то оружие? Ты помнишь о чем‑нибудь подобном?

Келли наморщила лоб.

– Не знаю.

Перл расхаживал по каюте, забыв об изнурительной жаре. В тоне его голоса звучала озабоченность.

– Может быть, если бы тебе удалось вспомнить, что Дилан угрожал тебе оружием, или нашлись свидетели, которые подтвердили бы это, на суде тебе удалось бы подтвердить свою невиновность.

Келли тоже поднялась.

– Такое, конечно, возможно. Однако это вряд ли поможет вернуть мне память. А это самое главное.

– Да, – задумчиво произнес Перл. – Память – это самое главное. Жаль, что меня не было тогда рядом с Брайаном… Именно поэтому мне тоже нужны свидетели. Может быть, жена доктора Роулингса поможет мне.

Келли сочувственно взглянула на него.

– Знаешь, наши ситуации чем‑то похожи. Ведь ты разыскиваешь бывшую супругу Роулингса, несмотря на то, что Брайан давно мертв. Тебе нужно узнать, что же с ним тогда случилось, чтобы не обвинять себя в его смерти.

Перл мягко улыбнулся.

– Что ж, наверное, ты права. Может быть, если мы сможем остаться вместе подольше, мы поможем друг другу логически мыслить…

Ирония, прозвучавшая в его словах, не осталась для Келли незамеченной.

– Перестань, Перл!.. – рассмеялась она. – Вряд ли я смогу чему‑то научить тебя. Это я должна быть благодарна тебе за то, что ты пытаешься прийти ко мне на помощь.

Перл покачал головой.

– Келли, ты не меньше помогаешь мне.

Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот обмен взаимными признаниями, если бы наверху, на палубе, не раздались шаги.

– Что там такое? – встревоженно спросила Келли. Перл направился к двери.

– Не знаю, по–моему, это Оуэн.

Словно в подтверждение его слов, через несколько секунд дверь каюты распахнулась, и по лестнице сбежал насмерть перепуганный Мур. Казалось, что ему только что явился призрак доктора Роулингса.

– Что случилось, Оуэн? – воскликнул Перл. – За тобой гонятся?

Тот замахал руками.

– Пока еще нет, но боюсь, что скоро и это произойдет.

Перл попытался успокоить его.

– Не надо так трястись, Оуэн. Нас ведь еще не посадили в мексиканскую тюрьму. По–моему, вокруг все тихо и спокойно. Что может произойти, когда вокруг стоит такая жара?

– Нет, нет… – побелевшими от страха губами проговорил Мур. – За нами уже наблюдают…

Лицо Перла озабоченно вы тянулось.

– Кто?

Мур ткнул рукой в сторону маленького иллюминатора на стене.

– Посмотри сам.

Перл осторожно выглянул в окошко.

– Да, кажется, мы попали в неприятную ситуацию… Что ж, этого следовало ожидать. Наивно было бы думать, что такой яхтой не заинтересуются.

Келли подошла к нему и испуганно спросила:

– А что там такое?

– В нашу сторону направляется патрульный катер. Похоже, что это береговая охрана, – сказал Перл. – Надо приготовиться к встрече с властями.

Оуэн стал метаться по каюте, жалобно причитая:

– Что мы будем делать? У нас даже нет никаких документов… Нас обязательно отправят в тюрьму… Перл, придумай что‑нибудь…

Тот схватил девушку за руку.

– Келли, пошли со мной! Надо устроить этим парням в форме радушную встречу. У них не должно быть на наш счет никаких излишних подозрений…

Полицейский, дежуривший в зале суда, вывел Сантану из общей комнаты и направился с ней по коридору.

Увидев их, окружной прокурор, который сидел на стуле в большом холле, тут же вскочил.

– Джулия разговаривала с тобой? – обратился он к Сантане. – Ты знаешь о том, что тебя ожидает?

Она демонстративно отвернулась.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Не думаю, что от этого была бы хоть какая‑то польза. Полисмен, делайте свое дело.

Полицейский взял ее под локоть, и попытался было пройти дальше, однако Тиммонс загородил ему дорогу и предостерегающе поднял руку.

– Эл… – посмотрел он на полицейского. – Ты не мог бы оставить нас на несколько минут? Мне нужно поговорить с обвиняемой.

Полицейский попытался было что‑то сказать, но Тиммонс столь решительно кивнул головой, что ему не оставалось ничего иного, как оставить окружного прокурора и Сантану наедине.

– Хорошо. Я подожду за углом, – сказал он, удаляясь. – Вот и отлично.

Окружной прокурор подождал, пока фигура полицейского исчезнет за поворотом, и натянуто улыбнулся.

– Ну, что ж, Сантана. Я думаю, что ты не слишком обидишься на меня за эту минуту.

Она с презрением посмотрела на него.

– Кейт, а ты не боишься оставаться наедине со мной? По–моему, ты слишком быстро забыл о том, что произошло всего лишь несколько минут назад.

Он развел руками.

– Извини, мне очень жаль, что так получилось. Я не хотел, чтобы дело повернулось таким образом. Ты же об этом знаешь.

Сантана медленно покачала головой.

– Ты – дьявол!..

Тиммонс тяжело вздохнул, изображая на лице глубокое сочувствие и раскаяние.

– Я еще раз повторяю – мне очень жаль, что так произошло. Ты не должна обвинять меня в этом.

Сантана нервно усмехнулась.

– Интересно, а кого же мне обвинять?

Тиммонс пожал плечами.

– Ты сама во всем виновата. К сожалению, тебе не хватило самообладания и выдержки. Ты все испортила.

Не обращая внимания на его слова, она смерила Кейта ненавидящим взглядом.

Тиммонс почувствовал, как его пробирает дрожь.

– Нет, – холодно сказала Сантана. – Ты заранее это знал. Могу поклясться перед богом, что ты именно на это и надеялся. А, может быть… Может быть, даже так и задумал. Зачем ты подставил меня?

Неубедительность оправданий окружного прокурора была столь очевидна и для него самого, что ему не оставалось ничего иного, как развести руками.

– Сантана, давай не будем заниматься взаимными обвинениями. Я не для этого встретился с тобой. Меньше всего мне хотелось бы сейчас устраивать здесь сцену. Мне кажется, что у нас есть более важная тема для разговора.

Она горько рассмеялась.

– Ты подтверждаешь самые худшие мои опасения. Кейт, неужели ты не способен даже вот так, наедине со мной, посмотреть правде в глаза? Признайся, что ты струсил. А может быть, ты и не мог поступить как‑то иначе? Тебе не давал покоя Круз. За что ты его так ненавидишь?

Окружной прокурор поморщился.

– Это старая история. Я сейчас не хочу вспоминать об этом. Да, в общем, сейчас это не имеет особого значения.

– Ну, разумеется! – язвительно воскликнула она. – Сейчас тебе, наверное, куда приятнее вспоминать о том, как ты соблазнил меня, а потом подставил и бросил. И теперь я сама, в одиночку, должна выкарабкиваться из всего этого…

Сантана снова начала терять контроль над собой.

– Потише, потише… – успокоил ее Тиммонс. – Не надо привлекать к себе излишнего внимания. У нас есть всего лишь несколько минут. Лучше поговорим о том, как ты использовала меня.

Сантана оторопела от возмущения.

– Что? Я использовала тебя? После того, что случилось здесь, в суде, ты имеешь наглость утверждать, что это я во всем виновата?

Тиммонс криво улыбнулся.

– Я искренне относился к тебе. А ты ко мне – нет. Ты хотела с моей помощью вернуть внимание собственного мужа. Это опасный способ. Он чреват самыми непредсказуемыми последствиями. Надеюсь, что теперь‑то ты получила возможность убедиться в этом.

Сантана гордо вскинула голову.

– А я и не скрывала этого! По–моему, я говорила тебе об этом тысячу раз. Если бы ты напряг свой убогий умишко, то мог бы вспомнить об этом. Заводя роман с тобой, я надеялась на то, что Круз, вечно озабоченный какими‑то делами на службе, обратит внимание на собственную жену. Я делала это столь демонстративно, что лишь слепой не мог бы этого заметить.

– Но, похоже, что твой муж оказался слепым… – с неуместной здесь иронией заметил окружной прокурор. – Мне очень жаль, что оказалось именно так. И еще мне очень жаль, что я был последним средством, к которому ты прибегла в этой попытке завоевать ускользавшее внимание мужа. По–моему, это с самого начала было обречено на провал. Твой муж думал не о служебных делах, а об Иден Кэпвелл.

Сантана взбешенно воскликнула:

– Это ты сбил Иден!

Тиммонс протестующе вскинул руку.

– Ничего подобного! За рулем сидела ты. Попробуй ты утверждать такое даже перед божьим судом, тебя подняли бы на смех.

Но Сантана не унималась.

– Это ты повернул машину в ее сторону! Ты дергал за руль, и поэтому машина съехала на обочину! Что, может быть, ты и теперь скажешь, что это неправда?

Но Тиммонс выглядел, как и прежде, самоуверенным и убежденным в собственной правоте. Казалось, что горячие слова Сантаны не произвели на него ни малейшего впечатления.

– Если бы я не съехал на обочину, – сухо ответил он, – то мы бы разбились. Вспомни, в каком состоянии ты была в тот вечер. По–моему, у тебя было что‑то с нервами… Ты гнала машину, не разбирая дороги.

Сантана сокрушенно взмахнула рукой.

– Да лучше бы мы разбились!..

Окружной прокурор на мгновение умолк.

В этом разговоре Сантана была, конечно, выше его. Тиммонс и сам это прекрасно понимал. А потому, ему приходилось изворачиваться.

– Знаешь, Сантана, упреки тебе сейчас не помогут. Они бесполезны, – сказал он, кротко глядя в глаза Сантане. – Они бесполезны… Все, что ты сейчас сможешь добиться, это только ухудшить свое положение.

Сантана горько рассмеялась.

– Да. Ничего другого я от тебя и не ожидала. Конечно, ты предпочел бы сейчас увидеть мое раскаяние. Наверное, тебе хотелось бы, чтобы я ползала у тебя в ногах, умоляла о снисхождении… Нет уж, спасибо! Такое уже было… Я, как дура, бегала к тебе, пытаясь найти помощь. А ты уверял меня в том, что сделаешь все, чтобы дело ограничилось лишь одним единственным судебным разбирательством. Что, ты уже забыл свои слова о том, как я должна поверить тебе, должна немного потерпеть?.. Я поверила!.. Я подписала это идиотское признание, эту вонючую бумажку, которой место лишь в общественном туалете! Ведь там нет ни единого слова правды! Что, разве я во всем виновата? Это я сделала так, что Иден осталась лежать на обочине? Ты же говорил мне, что все будет хорошо! А теперь? Я уже одной ногой нахожусь в тюрьме… Ах, извините, я ошиблась!.. – она перешла на более едкий тон. – Ведь я же настоящая преступница… К тому же еще и полусумасшедшая. Меня ведь должны обследовать у психиатра, и еще неизвестно, что он скажет. Ты, наверное, ожидал, что я начну каяться? Особенно после того, как ты выставил меня в суде настоящей убийцей… У вас с Джиной это очень хорошо получилось. У вас, вообще, все стало хорошо получаться. Я смотрю – вы спелись. Да, я была глупа. Чего же иного можно было ожидать? Ведь вы с Джиной – самые гнусные интриганы в этом городе. Жаль, что я не поняла этого раньше!

Тиммонс попытался сохранить хорошую мину.

– Ты несправедлива, Сантана. Но я готов извинить тебя. В твоем состоянии немудрено проявлять такую горячность. Я совершенно не виноват в том, что произошло сегодня на судебном заседании.

Сантана побледнела.

– Ах, вот как! – со злостью воскликнула она. – Как интересно получается! Ты никогда, ни в чем и нигде не виноват!.. Все время ошибки и глупости совершают другие, а ты останешься чистеньким.

Тиммонс усмехнулся.

– Да я говорю совершенно не о том. Просто у Джины сегодня слишком сильно разыгралось воображение. А я, увы, не мог помешать ей в этом.

Сантана всплеснула руками.

– Тебе ничего не стоило остановить ее. По–моему, еще никто не лишал тебя должности окружного прокурора. Это было вполне в твоих силах.

Тиммонс понял, что наступил благоприятный момент для перехода в контрнаступление. Выдержав чувствительную паузу, он сказал:

– А зачем мне нужно было делать это? Может быть, вы с Джиной заранее сговорились?

Сантана на мгновение замерла.

– Ты – выродок! – с ненавистью проговорила она. – Ни в одном твоем слове нет ни крупицы правды. Ты лжешь на каждом шагу. Неужели ты думаешь, что это останется безнаказанным? Клянусь, что я запомню это до конца жизни! Молись, чтобы я не вышла из тюрьмы!

Тиммонс едва заметно вздрогнул.

Несмотря на то, что он был сейчас стороной победившей, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что когда‑нибудь в один прекрасный момент все может измениться.

– Не забывай о том, что я пока еще окружной прокурор, – сквозь зубы процедил он. – Я позабочусь о том, чтобы ты оставалась в тюрьме подольше. Можешь не беспокоиться, мне это удастся.

После этого он отвернулся, чтобы дать понять, что разговор закончен.

– Эл!.. – крикнул Тиммонс – Можешь уводить ее. Миссис Кастильо с нетерпением ожидают в полицейском участке.

Когда окружной прокурор зашагал по коридору в противоположную сторону, Сантана бросила вслед ему беглый взгляд и едва слышно сказала:

– Ты напрасно на это надеешься. Я еще устрою и тебе, и Джине веселую жизнь. Вы будете знать о том, кто такая Сантана…

Круз молча стоял у окна в кабинете судьи Уайли, после того, как участники судебного заседания покинули комнату. Вместе с ним осталась лишь Иден.

Он выглядел каким‑то по–особенному беспомощным, из‑за чего сердце Иден разрывалось на части.

Она тихо подошла к нему сзади и остановилась за его спиной.

Круз оглянулся.

– Ты еще здесь?

В его голосе не было тепла, которое он обычно не скрывал в разговорах с Иден.

– Отправляйся домой. Тебе здесь нечего делать.

Иден чуть заметно подалась вперед.

– Может быть, тебе тоже не стоит оставаться здесь? Судебное заседание закончилось. Все разошлись. Ты уже ничего не сможешь изменить.

Круз хмуро посмотрел на Иден и отвернулся. Барабаня пальцами по подоконнику, он медленно произнес:

– Я должен быть рядом с ней. Сейчас Сантане предстоит очень трудный момент. Это трудно для любого человека, а для нее вдвойне.

– Почему?

– У нее слишком слабая психика. Не знаю, как скажется на ней первое знакомство с тюрьмой.

Иден тяжело вздохнула и опустила голову.

– Ты хочешь увидеть, как ее будут отводить в камеру? Я думаю, что тебе не стоит это делать. Это не пойдет на пользу ни тебе, ни ей.

– Нет. Я должен быть рядом с Сантаной, – упрямо повторил Круз. – Так ей будет легче.

Иден робко попыталась возразить.

– Я думаю, что Пол вполне может позаботиться о ней. Навести ее вечером. Может быть, пойдем отсюда?

Круз отрицательно покачал головой. Иден не сводила с него взгляда.

– Хорошо, – сказала она. – Через минуту меня не будет…

Она намеренно не договорила фразу до конца, давая понять, что хочет как можно дольше побыть с ним вместе.

После несколько затянувшейся паузы Круз повернулся к Иден.

– Я знаю, что ты хочешь мне сказать, – глухо произнес Кастильо. – Тебя удивляет мое поведение. Да, я не ошибся?

Она покачала головой.

– Круз, разве ты в состоянии ей помочь? Решение вынесено, все уже происходит помимо твоей воли. Ты не сможешь ничего сделать, даже если захочешь. Ты уже не в силах…

В глазах Круза было столько боли и унижения, что Иден осеклась на полуслове.

– Вот именно, – едва слышно произнес он. – Какой я после этого мужчина? Я не могу помочь даже собственной жене…

Иден не скрывала своей любви. Ей казалось, что сейчас наступил именно тот момент, когда необходимо продемонстрировать свои чувства.

– Ты же знаешь, каким мужчиной я считаю тебя, – выразительно сказала она. – И не нужно заниматься самобичеванием.

Круз расстроенно махнул рукой.

– Я должен был предвидеть это, должен! Нельзя было этого допустить!

На глазах Иден проступили слезы.

– Скажи, как?

Круз возбужденно воскликнул:

– Ты считаешь меня хорошим человеком! Иден, я не совершал ошибок! Но я не мешал другим запутаться в них!.. Чем мне гордиться? Равнодушием? Как я мог так жить? – он снова обернулся к Иден. – Как мне объяснить все происшедшее самому себе? Я бездействовал тогда, когда нужно было принимать самые решительные меры!.. Я все время чего‑то ждал, пытался решить все мирно и тихо. Разве это достойно мужчины?

Иден порывисто шагнула вперед.

– Я прощаю тебе все.

Но Круза эти слова ничуть не успокоили.

– Ты думаешь, что я ничего не знал насчет любовных отношений, существовавших между Сантаной и Кейтом?

Иден ошеломленно молчала.

– Как? – наконец, смогла вымолвить она. – Тебе было известно?

Кастильо обреченно махнул рукой.

– Да. Я же не полный идиот. Ведь все это происходило на глазах всего города. Мне все говорили о том, что моя жена и окружной прокурор отнюдь не скрывают своих отношений. Да я и сам все это прекрасно видел. Как можно было не видеть такое? Но я предпочитал не замечать неловкую ложь с ее стороны и даже то, что она не ночует дома. Все ее объяснения были шиты белыми нитками. Для того чтобы убедиться в этом, не стоило даже предпринимать каких‑либо усилий. Достаточно было один раз заглянуть ей в глаза. Сантана никогда не выдерживала прямого взгляда. Но вся нелепица и чушь, которую она несла, устраивала меня. Так мне было проще. Сантана считала, что мне все безразлично, но это было не так. Просто я не мог допустить и мысли о том, что такому мужу, как я, изменяет жена, – он на мгновение задумался. – А, кроме того, я постоянно чувствовал себя виноватым перед ней. Сколько раз я приходил домой и сообщал, что сегодня я видел Иден, теперь мы друзья, у нас все в порядке, мы спокойно разговаривали… Представляешь, каково ей было выслушивать от меня такое? Теперь‑то я понимаю, что она ревновала. Но раньше я надеялся на то, что все уладится само собой.

Иден виновато потупила глаза.

– Но ведь ты не изменял ей. Ты можешь упрекать себя в чем угодно, но только не в этом. У Сантаны ни разу не было повода обвинить тебя в супружеской неверности.

Лицо Кастильо исказила болезненная гримаса.

– Да. На деле я ей никогда не изменял. Но в мыслях – всегда… В жизни все, конечно, было по–другому. Как будто мне могли дать медаль за формальную верность жене.

Он расстроенно умолк.

Иден почувствовала такой прилив жалости, что ей захотелось крепко обнять Круза и прижаться к его груди. Однако она вовремя удержалась.

– Ты напрасно упрекаешь себя, – дрожащим голосом сказала Иден. – Все люди время от времени совершают ошибки, за которые не дают медалей.

Кастильо безнадежно покачал головой.

– Я помню, какой она была в семнадцать лет: ужасно наивной, даже не по годам. Она ловила каждое мое слово, безоговорочно верила мне. Я всегда желал ей только добра. Я так хотел сделать ее счастливой…

Тиммонс вышел в холл здания Верховного Суда. Увидев медленно шагавшего окружного прокурора, к нему направились Ник Хартли и Роза Андрейд. Роза выглядела бледнее обычного. Это было и не удивительно после того, что ей удалось только что услышать в кабинете судьи Уайли.

– Мистер Тиммонс, – обратилась она к окружному прокурору, – что теперь будет с Сантаной? Ее отвезут в тюрьму?

Он сделал озабоченное лицо.

– Ей предъявят формальное обвинение, и затем мы заберем ее для психиатрического обследования.

Ник удрученно покачал головой.

– А нельзя ли сделать так, чтобы ее выпустили под залог? Ведь еще не доказано, что Сантана – преступница. Это было лишь предварительное слушание. Никакого обвинительного приговора не вынесено.

Тиммонс пожал плечами.

– Судья Уайли отказывалась обсуждать это, пока не получено подтверждение о том, что она не опасна для окружающих.

Роза неожиданно резко спросила:

– И для вас, сэр?

Окружной прокурор недоуменно поднял брови.

– Прошу прощения, мэм.

Роза гордо вскинула голову.

– Я хочу убедиться в том, что вы не станете вмешиваться в дела моей дочери.

Тиммонс едва подавил мстительную улыбку.

– Я окружной прокурор, мэм, и не хочу ничего обещать. Вы сами понимаете, что как государственный обвинитель, я должен требовать точного соблюдения закона. В противном случае, я не заслуживаю того места, на котором сижу.

Стоявшая неподалеку Джина Кэпвелл, ухмыльнулась. Ей, знавшей об этом деле больше других, была хорошо известна цена этим высокопарным словам окружного прокурора. Роза с горечью отвернулась.

– А где Круз? – спросила она у Ника.

Он успокаивающе положил руку ей на плечо.

– Я думаю, что нам не стоит сейчас трогать Круза. В первую очередь, мы должны поговорить с адвокатом Сантаны – Джулией Уэйнрайт.

В их разговор вмешался Кейт Тиммонс.

– Джулия сейчас в участке, – сказал он.

Роза посмотрела на него с плохо скрытым недоверием.

– Мистер Тиммонс, насколько я понимаю, судебное заседание по делу моей дочери состоится спустя несколько дней. Я бы хотела знать, кто будет выступать на нем от имени стороны обвинения?

Тиммонс надменно посмотрел на нее.

– По–моему, вы не расслышали, мэм. Об этом уже говорила судья Уайли. Государственный обвинитель еще не назначен. Это будет решаться в ближайшие несколько дней. У меня же по этому поводу нет твердой уверенности. Дело повернулось так, что я вынужден выступать в качестве свидетеля. Поэтому вам придется немного потерпеть. Все будет зависеть от судьи Уайли.

Роза отнюдь не собиралась сдаваться на милость окружного прокурора.

– Моя дочь никого не собиралась убивать, – уверенно сказала она. – Вина Сантаны отнюдь не доказана. То, что ее обвиняют в умышленном наезде, это всего лишь предположение, которое, по–моему мнению, не имеет под собой никаких оснований. Я прекрасно знаю свою дочь, она на это не способна. Если же вы думаете по–другому, то вам придется иметь дело со мной.

Ее жесткий тон заставил Тиммонса умолкнуть. Однако в разговор на сей раз вмешалась Джина Кэпвелл.

– Как бы то ни было, однако у судьи Уайли на этот счет свое мнение, – многозначительно сказала Джина. – Насколько мне удалось заметить, она уверена в том, что Сантана совершила наезд умышленно. К тому же, показания свидетелей говорят о том, что Сантана была в невменяемом состоянии. Так что, ей еще надо пройти обследование у психиатра.

Роза уже намеревалась дать решительный отпор этим, по ее убеждению, наговорам, однако в этот момент в холле появилась Сантана. Сопровождаемая полицейским, который крепко держал ее под локоть, она медленно вышла из коридора. Роза тут же бросилась к ней.

– Доченька, как ты себя чувствуешь?

Не отвечая ни слова, та с ненавистью смотрела на Джину. Бывшая супруга СиСи Кэпвелла высокомерно отвернулась. Сантана на мгновение остановилась, а затем, резко толкнув от себя полицейского, бросилась к Джине. Схватив ее за плечи, она принялась разъяренно кричать:

– Мерзавка, тебе даром это не пройдет! Я еще доберусь до тебя! Что ты наболтала судье? Гнусная тварь, я знаю, чего ты добиваешься!

Джина хоть и выглядела перепуганной до смерти, стала отбиваться.

– Уберите от меня эту психопатку! Куда смотрит полиция? Почему убийцам позволяют бросаться на свидетелей? На помощь! – визжала она, размахивая руками.

Сантана пыталась дотянуться до ее горла.

– Я тебя задушу. Тебе никогда не удастся овладеть Брэндоном. Пусть меня посадят в тюрьму до конца моих дней, однако тебе не придется радоваться.

Ник бросился разнимать дерущихся женщин, однако Сантана вцепилась в Джину, как клещ. Она прижала ее к стене, стараясь сомкнуть пальцы рук на ее глотке.

Круз и Иден вышли из кабинета судьи Уайли и медленно шагали по коридору, когда из холла донеслись отчаянные вопли Джины:

– Помогите, на помощь!

– Что там такое? – обеспокоенно воскликнула Иден. – Круз, по–моему, там что‑то неладное с Сантаной.

Он бросился в холл. Нику, наконец, удалось схватить Сантану за руки и оттащить от Джины. Брыкаясь и размахивая кулаками, она пыталась вырваться и снова добраться до ненавистной соперницы.

– Я не отдам тебе Брэндона! – кричала она. – Я отдала своему сыну столько, что имею на него полное право. Он обязан своей жизнью только мне. А ты не имеешь на него никакого права. Ты ничего не получишь! Я доберусь до тебя даже из тюрьмы!

Круз влетел в холл и, бросившись к Джине, оттащил ее в сторону.

– Я прошу зафиксировать, – оскорбленно верещала та, – Сантана напала на свидетельницу. Она уже вообще с ума сошла.

Ник крепко держал Санталу.

– Не надо, не надо, – уговаривал он ее, – успокойся. Сейчас ты можешь только повредить себе этим. Она не заслуживает того.

Поправив платье, Джина снова возмущенно воскликнула:

– Она набросилась на меня! Все, кто здесь присутствует, были свидетелями этого. Ее надо держать подальше от людей. Сумасшедшая.

Тяжело дыша. Круз смотрел на жену. Ее глаза по–прежнему сверкали ненавистью.

– Джина, ты еще пожалеешь о том, что сказала судье, – злобно проговорила Сантана.

Сантана еще раз попыталась дернуться, однако Ник и пришедший ему на помощь полицейский, крепко держали се под руки. Почувствовав, что на этот раз у нее ничего не получится, Сантана как‑то бессильно обмякла и опустила голову. Роза со слезами на глазах успокаивала ее.

– Не обращай внимания на слова Джины, – говорила она. – Тебе сейчас нужно взять себя в руки. Ты слышишь меня, Сантана?

Словно опомнившись, та кивнула головой. Иден, которая вслед за Крузом вбежала в холл, замерла, увидев, как Сантана перевела на нее полный злобной ненависти взгляд. Стало ясно, что Сантана считает виновной в своих бедах не только Джину, но и ее, Иден. Окружной прокурор так внимательно посмотрел на Джину, словно боялся, что Сантана оторвала у нее кусок.