Текст книги ""Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"

Автор книги: Генри Крейн

Соавторы: Александра Полстон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 308 (всего у книги 332 страниц)

Тиммонс подошел к бару, достал оттуда опорожненную на половину бутылку виски и налил себе в бокал. Слушая обвинявшие его слова Кастильо, он маленькими глотками отпивал из бокала крепкий напиток.

– О чем это ты?

Круз не сводил с него пристального взгляда.

– Ты боишься, Кейт. Полиция начала потихоньку подбираться к тебе. Я думаю, что Джина скоро станет моим союзником, во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.

Тиммонс зло сощурился.

– Советую тебе не слишком полагаться на свои впечатления. Джина относится к тебе с такой же любовью, как и к твоей супруге. Убирайся отсюда.

Круз дышал так тяжело, будто в доме Тиммонса не хватало кислорода.

– Скоро я посажу тебя, – враждебно сказал он. – Очень скоро, я уверен в этом.

Глаза Тиммонса стали наливаться кровью.

– Убирайся отсюда, – повторил он с глухой угрозой.

После дуэли взглядов Круз, наконец, повернулся и зашагал к двери. Окружной прокурор при этом демонстративно отвернулся. Когда шаги Кастильо еще не стихли на лестнице, Тиммонс разъяренно швырнул бокал с недопитым виски в дверь, салютуя уходу Круза звоном разбитого стекла.

Пока полицейские одевали наручники на доктора Роулингса, Перл с фонариком в руке заглядывал за полуразрушенную стену.

– Здесь его нет, – обескуражено произнес он. У Роулингса глаза поползли на лоб.

– Этого не может быть, – потрясенно произнес он. – Этого не может быть. Я сам закладывал эту стену. Это невозможно. Брайан должен быть там.

– Пусто, здесь ничего нет, – отозвался из‑за стены Перл. – Совершеннейшая пустота, и никаких следов.

Кортни стояла рядом с ним, пытаясь заглянуть за кирпичные развалины.

– Да, но, Перл…

– Кортни! – возбужденно воскликнул Перл. – Ты понимаешь, что это означает?

Она радостно улыбнулась.

– Да. Наверное, Брайан жив?

– Да, – подхватил Перл, – жив. Ты считаешь, что он жив?

Он стал обрадованно трясти девушку за плечи, крича, как ненормальный:

– Он жив, жив! Поверить не могу, он жив! Кортни, ударь меня, чтобы я не сошел с ума. Я не мог на это и надеяться.

В истерике расхохотавшись, он закрыл лицо руками и, выпрямившись, откинул голову назад.

– Не может быть, – то и дело повторял Роулингс. – Это невозможно.

Чтобы еще раз убедиться в том, что они не ошиблись, Кортни взяла у Перла фонарик и еще раз посветила на обломки кирпичной стены.

– Смотри, что это?

Она вдруг нагнулась и вытащила из‑под кусков битого кирпича кусок сыромятной кожи с застежкой. Сырость сделала свое дело, и застежка была уже почти насквозь проржавевшей.

– Что это такое? – спросила Кортни.

– Где? Покажи, – взвился Перл.

Он повертел найденный в развалинах предмет перед глазами и вдруг обрадованно воскликнул:

– Это же собачий ошейник!

Она тут же подтвердила:

– Да, это ошейник.

Доктор в истерике рассмеялся.

– Чертов пес.

– Какой пес? – тут же метнулся к нему Перл.

– Он жил у нас в институте, – запинаясь, объяснил Роулингс, – очевидно, он забрался в подвал и откопал Брайана, пока стена была еще сырая. Как же его звали? Я сейчас, наверное, и не вспомню. У него была какая‑то странная кличка из рыцарских романов.

Роулингс умолк и, покорно подчинившись жесту полицейского, который указал ему на выход, поплелся к лестнице.

– Кортни, ты не представляешь, как я счастлив! – воскликнул Перл, заключая девушку в свои объятия. – Ты понимаешь, что это означает для меня? Если Брайан жив, то я должен обязательно найти его.

– А ты веришь в то, что он смог благополучно выбраться отсюда? – спросила она.

– Верю, – сквозь слезы сказал Перл. – Огромная тяжесть свалилась у меня с сердца. Теперь я знаю, что мои поиски были ненапрасными, и я доведу это дело до конца, мы обязательно встретимся.

Этот небольшой домик на усаженной невысокими деревьями улице, ничем не отличался от сотен и тысяч других таких же домов. Такие же дощатые стены, такое же невысокое крыльцо, дверь с отверстием внизу для собаки, закрытые жалюзи окна.

Худой изможденный мужчина с длинными, давно не стриженными волосами и густой щетиной на лице лежал, прикрывшись одеялом на большой кровати в скромно обставленной комнате. Видавшая виды мебель, не слишком ухоженные стены говорили о том, что в этом доме давно не знали достатка.

Забавный лохматый пес нырнул в дверь, неся в зубах свернутую в трубку газету. Остановившись рядом с постелью, он встал на задние лапы и положил газету рядом с хозяином.

Мужчина открыл глаза и, подняв руку, слабо потрепал собаку но загривку. После этого он приподнялся на локти и взял со стоявшего рядом с изголовьем кровати столика пузырек с таблетками. Его слабый голос прозвучал в вечерней тишине еле слышно.

– Персиваль, ложись рядом…

ГЛАВА 19

Перл может навестить психиатрическую больницу в качестве гостя. СиСи Кэпвелл не особенно любезно обходится с приезжей проповедницей. Джина не без удовольствия изображает невесту Кейта Тиммонса. Такой женщине, как Иден, от жизни требуется слишком многое. Пациенты клиники доктора Роулингса могут вздохнуть свободно. Жозефина Тиммонс умерла.

В общей комнате клиники доктора Роулингса собралось несколько человек. Все утро обслуживающий персонал больницы вел себя как‑то по–особенному возбужденно. Медсестры и санитары то и дело обсуждали что‑то и шушукались по углам. Пациенты почувствовали надвигающиеся в жизни больницы перемены, когда состоялся обычный обход, который проводил доктор Роулингс. По давно установленным строгим правилам, главный врач клиники ежедневно во главе процессии навещал палаты, занимаясь в основном раздачей наказаний за реальные или вымышленные прегрешения.

Сегодня все было тихо, да и медсестры с санитарами немного присмирели. На больных никто не кричал, О них вообще как будто забыли.

Оуэн Мур, который в отличие от многих остальных обитателей больницы испытывал повышенный интерес к происходящему вокруг, наконец, смог узнать в чем дело.

С радостной улыбкой на лице он вбежал в общую комнату и воскликнул:

– Доктора Роулингса арестовали! Он больше никогда не вернется в нашу больницу!

Пациенты недоверчиво смерили его взглядами.

– Да?

По старой привычке Оуэн оглянулся, чтобы убедиться в том, что его никто не подслушивает из обслуживающего персонала и, сделав страшные глаза, стал кивать головой.

– Да, да, я ведь все это не выдумал, об этом только что говорили старшая сестра Гейнор и сестра Коллинз.

Пациенты не выразили никакого энтузиазма по поводу сообщения, сделанного Оуэном и уныло опустили головы.

– Ну и что? – протянул один из них. – Нет доктора Роулингса, так придет кто‑нибудь еще. Нас все равно отсюда не выпустят.

Оуэн ошеломленно пожал плечами.

– Да как вы не понимаете, без него нам будет гораздо легче. Никто не станет нас наказывать, запирать в карцере, кормить хлебом и водой.

– Хорошо бы…

– Так и будет, – повторил Оуэн.

Словно в подтверждение его слов из коридора донесся знакомый голос:

– Сограждане американцы!

Не веря своим ушам, Оуэн обернулся и увидел, как по коридору, театрально размахивая руками, шагает Перл в сопровождении Кортни и полицейского инспектора Пола Уитни.

– Перл, ты еще жив? – обрадовано вскричал Мур. – Я уже и не надеялся тебя увидеть.

Перл снова решил вспомнить о временах, проведенных в стенах этого заведения. Шамкая, он принялся изображать Ричарда Никсона:

– Ну да, разумеется, с тех пор, как я расстался с президентским креслом, в этом мире многое изменилось.

Он вытащил из кармана пиджака газету и протянул ее Муру:

– Смотри, мир в 1986 году, ты только почитай, такой сенсации не было со времен Уотергейта.

Оуэн ошеломленно смотрел на аршинный заголовок в «Санта–Барбара–экспресс».

– Это правда! – с торжествующей улыбкой закричал он. – Я же говорил вам, что это правда!

Перл рассмеялся:

– Вот именно, старого психа Роулингса больше здесь не будет.

Пациенты стали шумно галдеть, обмениваясь друг с другом мнениями по поводу столь знаменательного события. Привлеченные шумом в общей комнате, туда потянулись и другие пациенты. Среди них была и Элис. Увидев ее, Оуэн схватил девушку за руку и потащил на середину комнаты, где, размахивая газетой, шумно витийствовал Перл:

– Я всегда знал, что перемены неизбежны, они обязательно должны были наступить. И вот этот прекрасный день настал! Доктор Роулингс в наручниках препровожден в тюрьму, и его ожидает много неприятностей из‑за того, что он натворил здесь.

Увидев Элис, он бросился к ней.

– Дорогая моя, как же я рад тебя видеть! Ты представляешь, мы это сделали, сделали! Роулингс под замком, за решеткой. Мы еще посмотрим на него. А знаешь, что самое замечательное во всей этой истории? Есть маленькая надежда, что мой брат жив!

Она недоверчиво посмотрела на Кортни, которая с радостной улыбкой кивнула.

– Да, – подтвердил Перл, – я сейчас объясню тебе. Когда мы ворвались в подвал и проломили стену, то ничего не нашли, там было пусто. Брайан исчез, понимаешь?

Она все еще недоверчиво взирала на окрыленного Перла. Видя ее смущение, Кортни обняла Элис за плечи.

– Это правда, все было именно так, – сказала она. – Мы провели там довольно долгое время, а потом в подвале появился доктор Роулингс. Он пытался угрожать Перлу пистолетом и говорил, что убьет нас обоих и похоронит вместе с Брайаном. Но у него ничего не вышло.

– Вот именно, – подхватил Перл, – этот старый негодяй теперь сполна поплатится за свои гнусности. А знаешь, что мы нашли в подвале? Собачий ошейник.

Элис вдруг вскинула голову и, запинаясь, произнесла:

– Пе… Персиваль?

– Правильно, конечно. Ты сказала, что когда Роулингс угрожал Брайану, лаяла собака.

Девушка стала прыгать от радости, хлопая в ладоши.

– Это я, я его выпустила! – кричала она.

– Ты его выпустила?

– Да, – кивнула Элис.

У него на глазах проступили слезы.

– Так значит, ты спасла моему брату жизнь. Элис, это собака сломала кирпичную стенку. Конечно, это звучит довольно странно, но ничего удивительного в этом нет. Кладка была сырая, и стена не успела как следует застыть. Значит, Брайан сейчас где‑то на свободе! – забыв о грусти, воскликнул он. – И все это благодаря тебе. Спасибо, Элис, спасибо.

Он обнял девушку и прижал к себе.

– Спасибо тебе, – сказала она, отступив после этого на шаг назад. – Ну зачем же благодарить меня?

Перл вдруг ошеломленно умолк и заглянул ей в глаза.

– Погоди, что ты сказала?

Она скромно потупила взор.

– Спасибо, что помог мне.

Ее негромкий голос звучал вполне уверенно, и это произвело на Перла не меньшее впечатление, чем то открытие, которое он сделал в подвале церкви Норд–Кумберленд–Черч в Бостоне.

– Вы слышали? – вне себя от радости воскликнул он. – Вы слышали, что она сказала?

– Все до единого слова, – сказала Кортни.

Не веря своим ушам, Перл наклонился к Элис.

– Повтори, пожалуйста, что ты сказала. Еще раз повтори, все это звучит для меня как музыка.

– Вы мои настоящие друзья, – уже почти не запинаясь, сказала она. – Я вам очень благодарна.

– Мы все твои друзья.

С этими словами Перл снова заключил ее в свои объятия.

В это утро СиСи Кэпвелл завтракал в одиночестве. Сидя за большим столом во внутреннем дворике дома, он налил в высокий стакан апельсинового сока и уже приготовился выпить, когда услышал за спиной голос Лили Лайт.

– Доброе утро, мистер Кэпвелл.

Недовольно нахмурившись, Ченнинг–старший поставил бокал на стол и обернулся.

– Вы еще здесь? – не здороваясь, сказал он. – Сударыня, по–моему, я вам дал ясно понять, чтобы вы покинули дом для гостей.

Он снова демонстративно повернулся к ней спиной и продолжил прерванный завтрак. Однако от Лили Лайт не так‑то просто было отделаться.

– Да, я слышала о том, что вы говорили вчера, но Мейсон велел мне подождать, он хочет еще раз поговорить с вами.

Намазывая джемом тонкую булку, СиСи ответил:

– Вряд ли Мейсон сможет меня переубедить. Так что, извините. И вообще, мне не хочется сейчас видеть вас. Боюсь, что разговор с вами испортит мне пищеварение.

Она с недоумением развела руками.

– Почему вы так боитесь меня, мистер Кэпвелл?

СиСи был до того удивлен этим вопросом, что на мгновение прекратил свое занятие и обернулся.

– Прошу прощения, что вы сказали?

– Вы всячески избегаете разговора со мной. Если бы мы поговорили по–настоящему, вы бы поняли, что я не хочу вам зла.

Словно и не замечая обращенного на нее взгляда СиСи, мисс Лайт подошла к столу, за которым он сидел и с благостным выражением лица сказала:

– Все, что я делаю, направлено лишь на то, чтобы приносить людям радость и светлые чувства.

СиСи едва удержался от колкости.

– О каких это светлых чувствах вы толкуете? Я что, по–вашему, должен радоваться из‑за того, что вы организовали форменную травлю посетителей моего казино? Если дело пойдет так и дальше, то вы скоро станете распинать их на крестах. Но в первую очередь этой приятной процедуре подвергнусь, очевидно, я. После этого вы говорите, что не желаете мне зла и пробуждаете в людях светлые чувства? – саркастически спросил он, откидываясь на спинку стула.

Мисс Лайт отнюдь не выглядела обескураженной этими словами, напротив, она, казалось, даже была воодушевлена.

– Ну что ж, – как ни в чем ни бывало сказала она, – если ваше казино закроется, то доходы, возможно, уменьшатся, но вы выиграете в большем.

СиСи скептически усмехнулся.

– Опять вы начнете толковать мне о спасении души, покое, пути к истине.

Он уже позабыл о своем завтраке и в раздражении бросал словами:

– Прибыль не может измеряться абстрактными категориями. Спасение души, конечно, важная вещь, но никакого отношения к бизнесу она не имеет. Тем более, к бизнесу, основанному на абсолютной законности.

Разумеется, Лили могла прибегнуть лишь к новым абстрактным увещеваниям.

– Не бойтесь взглянуть на себя, – кротко сказала она, – вы бы сильно выиграли от этого духовно. Ведь этот бизнес основан на человеческих страстях и низменных пороках, и если вы пытаетесь извлечь прибыль из этой низости, то таким образом больше обкрадываете себя. Ни одна душа не может вынести такого издевательства, а ведь вам уже пора подумать об этом.

Ченнинг–старший до того рассердился, что вскочил со стула и, махнув рукой, стал расхаживать по двору.

– Оставьте в покое мое духовное развитие, и еще, мне не нравится, что вы изображаете меня источником зла. Между прочим, я могу расценить ваши нападки на меня как злостную клевету и подать на вас в суд. Вы распространяете среди своих правоверных поклонников разнообразные вымыслы обо мне, я не собираюсь этого терпеть. Если вы сейчас же не прекратите эти гнусные нападки, я распоряжусь, чтобы вас немедленно вышвырнули отсюда. Проповеди, призывающие к нравственной чистоте и благородству, не имеют ничего общего с диффамацией. А если вы забыли о том, зачем прибыли сюда, то я напомню вам об этом.

– Но я могу объяснить вам свою позицию. Азартные игры – это зло, и поэтому у людей сразу возникают ассоциации с вашим именем, когда я говорю им о своем намерении вести борьбу за закрытие вашего казино до конца. А если вам не нравится образ, который при этом возникает…

– С моим образом все было в порядке, – резко воскликнул СиСи, – пока вы не стали забрасывать его грязью. А если вы сегодня снова станете это делать, я пришлю к вам судебных исполнителей, и поверьте, повестка в суд это не самое худшее, что вас ожидает в подобном случае.

Лили яростно сверкнула глазами.

– Я сделаю все возможное, чтобы довести свою точку зрения до слушателей, – громко и решительно произнесла она. – За те несколько дней, которые я нахожусь в Санта–Барбаре вы, мистер Кэпвелл, уже имели возможность убедиться в том, что меня не останавливают ни угрозы, ни запугивания. Если я поставила перед собой цель, то я добиваюсь ее достижения несмотря ни на что. Я понимаю, что вам очень не нравится моя позиция, однако это ни коим образом не может повлиять на мои убеждения. Если я считаю это казино источником зла, я не буду молчать об этом.

СиСи ошеломленно обернулся.

– Погодите, погодите, если я вас правильно понял, то вы выступаете за свободу слова?

Она гордо вскинула голову:

– Конечно. Это неотъемлемое конституционное право каждого гражданина Соединенных Штатов, и я намерена воспользоваться им в полной мере. А то, что это кого‑то задевает, – она развела руками, – что ж, мне очень жаль, но я не могу не делать того, что обязана. Таков мой долг перед богом и людьми.

СиСи саркастически рассмеялся.

– Мисс Лили Лайт, – официальным сухим тоном сказал он, – я очень рад совпадению наших позиций. Я тоже выступаю за то, чтобы каждый гражданин этой великой и свободной страны пользовался всеми правами, которые предоставлены ему Конституцией США. Но помимо свободы слова, собраний и манифестаций каждый гражданин Америки имеет право и на свободу предпринимательства. А если вы забыли об этом, то я вам с удовольствием напоминаю. Частная собственность, инициатива и предприимчивость – вот что является той основой, опираясь на которую мы уже двести лет движемся к будущему.

Лили непонимающе повела головой.

– Но ведь это не имеет отношения…

– Имеет, – рявкнул СиСи, – свобода предпринимательства – вот единственное право, которое сейчас волнует меня, и вот почему я не позволю какой‑то фанатичке вмешиваться в мои дела и разводить демагогию.

Лили снова обратилась к увещеваниям.

– Если бы вы были откровенны со мной, если бы вы послушали, о чем я говорю на своих собраниях… – нудным голосом начала она.

Однако СиСи снова оборвал ее:

– Я слушаю, слушаю, и все, что слышу, все больше убеждает меня в одном – вам давно пора убраться отсюда.

Ченнинг–старший до того разнервничался, что сопровождал каждое свое слово обвиняющими жестами.

– В вашей деятельности вы должны обращаться только к сердцам и душам, а организация массовых пикетов и демонстраций говорит мне о том, что вы стараетесь превратиться в некое подобие плохого профсоюзного лидера, который предпочитает вывести доверившихся ему людей на улицу, а не сесть за стол переговоров и найти взаимоприемлемый вариант. Вы играете на истерике толпы, а потом гоните это стадо бессловесных ягнят туда, куда вам выгодно. Вам стоит немедленно убраться из этого города, пока я не взялся за вас по–настоящему.

Увлеченный своей обличительной речью, СиСи не заметил, как во дворе появился Мейсон, и, остановившись за его спиной, слушал речь отца.

– Папа, а по–моему, ты боишься, – вызывающе сказал он, когда СиСи умолк.

Ченнинг–старший обернулся и, смерив сына рассерженным взглядом, воскликнул:

– Вот как, Мейсон? Интересно, чего же это я боюсь? Похоже, что вы с мисс Лайт лучше меня знаете обо всем, что со мной происходит. Может быть, лучше мне вообще доверить вам ведение собственных дел? Я представляю, во что превратится моя корпорация, если ее возглавит такой человек, как мисс Лайт.

– Несмотря на внешнее проявление своего гнева, – спокойно ответил Мейсон, – втайне ты боишься, что если Лили не уйдет, ты тоже обратишься в истинную веру. Ты боишься, что в таком случае тебе придется бросить все твои мирские заботы и обратиться душой к богу, к истине, к свету? Ты боишься отказаться от благ и комфорта, которые приносят тебе деньги. Наверное, умом ты все это хорошо понимаешь, но сердцем еще не готов к этому. Я прав, отец?

Позабыв о своем величавом достоинстве, СиСи расхохотался.

– Вы мне нравитесь, господа, – наконец, немного успокоившись, сказал он. – Судя по вашим словам, я уже почти обратился в истинную веру, осталось только заказать себе белый костюм вроде того, что ты напялил на себя, Мейсон, и с плакатом в руке присоединиться к демонстрации протеста на набережной напротив моего казино. Ты знаешь что, сынок, я подумаю об этом. Это ничего, если вам придется подождать лет сорок?

Припадая на раненую ногу, Джина выбралась из машины, которую окружной прокурор остановил перед небольшим двухэтажным домиком на тихой улочке в пригороде Санта–Барбары.

– Кейт, зачем ты меня сюда привез? – недоуменно спросила она.

– Мы приехали в дом моей бабушки Жозефины.

– А я думала, что она в больнице. Ведь ты вчера ездил к ней в больницу, да?

Угрюмо склонив голову, окружной прокурор зашагал к дому.

– Ее перевезли сюда. Врачи говорят, что ей сейчас лучше находиться в родных стенах. За ней присматриваем медсестра.

Опираясь на палку. Джина с трудом поднималась по скрипучему крыльцу. Пока Тиммонс открывал дверь, она оглянулась по сторонам и насмешливо сказала:

– Ну вот, ехали, ехали к бабушке с пирожками, а волка‑то нигде и не видно. Разве что волк это ты.

Тиммонс отнюдь не был настроен шутить.

– Пожалуйста, – умоляюще протянул он, – оставь свой извечный сарказм, мне сейчас не до этого.

Джина прошла в дом и стала с любопытством разглядывать, увешенные старыми фотографиями, гравюрами и акварельными рисунками, стены. Обстановка в доме очень напоминала о послевоенных годах – здесь было очень много настоящей деревянной мебели, серебряных и медных безделушек, вроде маленькой скульптурки слона, с помощью хобота делающего пируэт. И запах был какой‑то особенный, не такой, как в домах, где много электроники и синтетических материалов.

– Да, наверное, так пахли дома наших родителей, – вполголоса заметила Джина, пока Тиммонс, не решаясь подняться на второй этаж, расхаживал по гостиной. – Интересно, зачем мы сюда приехали?

Окружной прокурор раздраженно махнул рукой:

– Я ведь тебе уже говорил, надо.

Джина хмыкнула:

– Что значит надо? Ты бы хоть объяснил что‑нибудь. Я же ничего не понимаю. Ты притащил меня сюда, запихнув в свою машину словно тюфяк. Если хочешь воспользоваться моими услугами, то хотя бы расскажи, что я должна делать.

Тиммонс криво усмехнулся:

– Да ничего особенного тебе не придется делать, так ерунда. Просто я хочу, чтобы ты была моей невестой.

От неожиданности Джина едва не потеряла равновесие и, торопливо нащупав рукой диван, присела на вышитую подушку.

– Кейт, что я слышу? Неужели ты снова хочешь меня использовать?

Сегодня Кейт выглядел каким‑то не по–обычному естественным и даже немного застенчивым.

– Ну пожалуйста, сделай мне одолжение, – грустно сказал он, – тебе ведь это ничего не стоит.

Джина изучила его проницательным взглядом.

– Ты делаешь это ради своей бабушки?

– Да, – с теплотой ответил он. – Она больна. По–моему, ей становится все хуже и хуже. Вряд ли она долго протянет. Думаю, что врачи и сами поняли это, а потому решили отправить ее домой. Знаешь, ведь приятнее умереть в своей собственной постели, чем рядом с кафельными стенами палаты. Я не думаю, что мое появление вместе с тобой может продлить ей жизнь, но, возможно, хоть немного ободрит.

Он печально опустил голову и отвернулся.

– Вот как? – не слишком оптимистично спросила Джина. – А я‑то думала, что все это не очень серьезно.

Тиммонс немного помолчал.

– Все это слишком серьезно, – глухим голосом, наконец, промолвил он. – Ей осталось не слишком много. Ее очень беспокоит, как я буду жить дальше, с кем свяжу свою жизнь. Вот я и подумал, что неплохо было бы навестить ее вместе с тобой. Она наверняка почувствует себя лучше, если увидит даму, на которой я собрался жениться.

Грустная улыбка вновь озарила его лицо.

– Ну что ж, – пожав плечами, сказала Джина, – я готова. Но меня волнует один вопрос.

– Какой?

– Ты взял обручальное кольцо?

Даже в такой ситуации Джина не расставалась с чувством юмора. Окружной прокурор по–театральному закатил глаза и хлопнул себя ладонью по лбу.

– О, боже мой, – подхватывая ее слегка иронический тон, воскликнул он.

– Вот видишь, – с притворной укоризной сказала она, – если бы не твоя дырявая память, то мы вполне бы могли сойти за обрученную пару. А так, увы, – она развела руками, – ободок от шары не подойдет, если ты хочешь, чтобы я убедительно сыграла твою невесту.

Тиммонс шумно вздохнул.

– Ну ладно, Джина, перестанем шутить, это все очень серьезно. Бабушка сейчас находится в комнате наверху, она умирает, а мы тут с тобой начинаем разыгрывать спектакль по поводу того, как лучше выглядеть.

Он подавленно умолк и отвернулся. Джина почувствовала, что немного переиграла. Поднимаясь с дивана, она поправила платье и посерьезневшим голосом сказала:

– Извини, Кейт. Я, конечно, сыграю эту роль, сделаю все, что смогу.

Тиммонс подошел к ней и с благодарностью сказал:

– Спасибо, ты меня очень выручишь.

В знак признательности он нежно обнял ее и поцеловал в шею.

– Между прочим, это не так уж и трудно, – сказала она. – В конце концов, мы ведь не совсем чужие.

Тиммонс не слишком естественно рассмеялся.

– Да, наверное, ты права. Хотя я не очень уверен в этом.

Джина уже собиралась возмутиться по поводу последних слов Кейта, однако, почувствовав ее настроение, он мгновенно сказал:

– Я все‑таки поднимусь наверх и узнаю, когда мы сможем заглянуть к ней. Там сейчас медицинская сестра.

Не дожидаясь ответа, он стал подниматься по широкой дубовой лестнице на второй этаж. В этот момент дверь комнаты перед ним распахнулась, и оттуда вышла пожилая женщина среднего роста в белом халате.

– Здравствуйте, сестра, – сказал Тиммонс, – мы могли бы сейчас навестить ее?

Та мгновение раздумывала, а затем кивнула:

– Хорошо, вы можете войти, но, пожалуйста, только на несколько минут. Миссис Тиммонс очень слаба.

Кейт спустился в гостиную и, подойдя к Джине, взял ее за руку.

– Ты готова? Сестра сказала, что мы можем навестить ее на несколько минут.

Джина торопливо поправила платье и прическу.

– Ну как? Я хорошо выгляжу? Презентабельно? – с лучезарной улыбкой спросила она.

Тиммонс смерил ее фигуру внимательным взглядом.

– Прекрасно. Идем.

Иден остановила машину рядом в домом Круза Кастильо и, подняв крышку багажника, вытащила оттуда два увесистых чемодана.

– Бог ты мой, сколько же тут всего, – пробормотала она, захлопывая багажник. – Наверное, еще раз пять придется сходить.

Проклиная себя в душе за любовь к комфорту, нарядам и украшениям, Иден тащила свой тяжкий груз к порогу дома. С облегчением поставив чемоданы на крыльце рядом с дверью, она нажала на кнопку звонка. Долгое время никто не отзывался. Иден озабоченно взглянула на часы.

– Странно, куда же он подевался? Я же сказала ему, чтобы он дожидался меня.

Она снова и снова нажимала на кнопку до тех пор, пока спустя несколько минут, дверь не открылась. Очевидно, Круз только что принимал ванну, потому что волосы его были все еще слипшимися от воды, а торс он обмотал широким махровым полотенцем.

– А, это ты, – радостно воскликнул он, – привет.

– Привет! Как видишь, я въезжаю.

Он кивнул, вытирая рукой мокрое лицо.

– Да вижу.

Иден шагнула через порог.

– Интересно, кто‑нибудь внесет мои чемоданы? – тоном капризной старой леди протянула она. – Я еще не успела поселиться в вашей гостинице, а она мне уже не нравится. Никто не встретил меня у порога, мой лимузин до сих пор не поставили на стоянку, что у вас здесь творится?

Круз мгновенно принял правила игры.

– Извините, мадам, у нас маловато коридорных. Но, уверяю, вам здесь очень рады и примут по всем правилам гостеприимства.

Перетаскивая через порог чемоданы, Иден шутливо воскликнула:

– Именно на это я и надеюсь. Между прочим, мне нужен всего лишь один коридорный, но хороший.

Круз горделиво выпятил грудь.

– Сегодня вам повезло, мэм. Он перед вами.

Она втащила чемоданы в прихожую и захлопнула за собой дверь.

– Вот и прекрасно.

Лукаво улыбаясь, она обвила руками его шею и прижалась носом к щеке. Круз блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Спустя несколько мгновений он не без удивления почувствовал, как руки Иден скользят по его спине, опускаясь все ниже и ниже. Спустя несколько секунд непрочный узел на полотенце, прикрывавшем его торс и бедра, был развязан, и эта своеобразная набедренная повязка упала на пол.

– Что вы делаете, мэм? – с притворным ужасом в голосе воскликнул Круз.

– Восхищаюсь, – односложно ответила она и стала медленно расстегивать пуговицу на своем платье.

– Но ведь я всего лишь мелкая прислуга в этом отеле, – с улыбкой возразил он.

Она хитро засмеялась:

– Молодой человек, вы когда‑нибудь читали роман «Любовник леди Чаттерлей»? Если не читали, то я вынуждена вам напомнить – каждая женщина, даже пожилая, имеет право на юного возлюбленного.

– Вы проповедуете свободу нравов? – также рассмеялся он.

Иден медленно раздевалась.

– Я выступаю за свободу любви, – таинственным приглушенным голосом сказала она. – За свободу той любви, которая сметает на своем пути все препятствия и для которой не существует ни ханжеской стыдливости, ни вечной боязни перед мнением окружающих. Для меня, главное, сама любовь, а не то, что о ней думают.

Стараясь совладать с мгновенно охватившим его желанием, Круз опустил глаза.

– Я тоже за любовь.

Когда на пол один за другим упали все предметы нижнего белья Иден, он подхватил ее на руки и понес на диван в гостиную.

– Проводите меня в мою палату, – попросила Элис.

– Конечно, – кивнул Перл. – Кортни, Пол, идемте. После этого он повернулся к пациентам, которые заполонили общую комнату, радостно обсуждая последние события.

– Итак, законопослушные граждане Соединенных Штатов, к вам обращается ваш президент. Своим распоряжением я снял с работы главного врача вашей клиники. Он будет отправлен на перевоспитание в одно из специальных учреждений на территории отдаленного штата Аляска. Я распоряжусь, чтобы за ним был организован особый присмотр. Вам же, мои дорогие соотечественники, я посылаю свой прощальный привет и отбываю по делам в Белый дом. К сожалению, за время моего отсутствия в овальном кабинете, обстановка в нашей стране сильно изменилась. Я вынужден предпринять срочные меры, требующие моего пристального внимания. Если у вас будут возникать какие‑то проблемы, звоните в приемную Белого дома. Я распоряжусь, чтобы там постоянно дежурила моя супруга. Первая леди всегда будет рада выслушать вас. Итак, всего хорошего.

Произнеся эту патетическую речь, Перл церемонно поклонился и взмахнул зажатой в руке кепкой–бейсболкой так, словно это был настоящий президентский цилиндр. К нему подбежал Оуэн Мур.

– Перл, – озабоченно сказал он, – ты ведь не обижаешься на меня, правда? Я же помог тебе.

– Ну разумеется, – ответил он, – какие проблемы? Думаю, что тебя, Оуэн, и всех твоих друзей ожидают в ближайшем будущем большие перемены. Вполне возможно, что ты скоро вновь окажешься на свободе. Но на этот раз, на вполне законных основаниях. И никакой доктор Роулингс не сможет насильно удерживать тебя в этих стенах.

Мур мгновенно побледнел.

– Это правда? – сдавленным голосом произнес он. – Неужели я могу надеяться на свободу?

Перл ободряюще похлопал его по плечу.

– Оуэн, уверяю тебя, ты совершенно нормальный человек, и тебе здесь абсолютно нечего делать. Думаю, что скоро все прояснится. Тебе нужно только немного подождать. Договорились?

Тот стал радостно трясти головой.