Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 275 страниц)
Последний раз они виделись почти полгода назад, и тогда Эдвин была чем-то сильно занята и всего раз повидалась с дочерью.
И сейчас смотрела на нее через силу.
Роксана проглотила колючий комок в горле.
— Немедленно иди к себе, — похоже, Эдвин решила не тратить на нее время и отворила дверь, чтобы последовать за Нарциссой. В комнату невесомой струйкой вплыла праздничная музыка. — Поговорим завтра, — она повернулась, чтобы уйти.
— Я хочу быть на свадьбе! — выпалила Роксана.
Эдвин резко остановилась — даже горностай на ее плечах выглядел удивленным, когда она медленно обернулась к дочери и прикрыла дверь.
— С какой, интересно, стати? — шелковым голосом осведомилась Эдвин. — Столько времени тебе было наплевать на свою семью, а теперь ты хочешь как ни в чем ни бывало втереться в наш успех?
От такого лицемерия у девушки даже дыхание перехватило.
— Наплевать?! — вспыхнула Роксана. — Черт возьми, да ты сама не писала мне несколько месяцев, мама!
— И что же?
Гневные слова, готовые вот-вот сорваться с губ, растворились в этих ледяных словах. Роксана уже и забыла, какая Эдвин холодная и жестокая.
— Я хочу быть на свадьбе! — повторила она и, к своему ужасу, почувствовала, как на глазах выступили слезы. Не хватало еще расплакаться. — Люциус...
— Я запрещаю тебе появляться внизу.
Вот и все.
Без каких-либо объяснений.
Так захлопывают дверь у человека перед носом. Коротко и твердо. Кричи, не кричи...
От злости Роксана даже забыла, что хотела сказать.
— Да что я такого нахрен сделала?! — наконец крикнула она, беспомощно разведя руки. — Что, раз ты меня даже выслушать не хочешь?! — страшно захотелось топнуть ногой.
— Что ты такого сделала? — вкрадчивым голосом переспросила Эдвин, отпуская дверную ручку и подступая к дочери. — Ты опозорила нашу семью в Норвегии. Ты сбежала с собственной помолвки. Ты обозвала младшего Влада Цепеша... — повторить крепкое словечко она так и не смогла, — ... кровососом, причем на торжественном приеме в его собственном замке, — сливочные щеки покрыл едва заметный румянец. С каждым новым обвинением она подступала все ближе. — Ты уже дважды применяла магию без позволения. Ты разговариваешь как какое-то отребье. Ты ведешь себя... не как женщина, не то что молодая Малфой! Ты открыто общаешься с грязнокровками, — женщина понизила голос и сделала резкий жест рукой, отчего голова соболя соскользнула с ее плеча, и на Роксану уставились стеклянные глазки зверька. Казалось, что даже он ее не одобрял, хотя вообще был давно мертв и болтался на руках у стареющей аристократки. — Не смей спрашивать меня о том, что ты такого натворила! — Эдвин вдруг схватила ее за тонкое голое предплечье и толкнула к двери. — Марш к себе в комнату, и чтобы ни звука!
— Мама!
— Все наши гости уверены, что ты сейчас во Франции! Как мне прикажешь объяснить твое возвращение?
— Попробуй сказать им, что я тоже здесь живу!
— Молчать! Не заставляй меня... — Эдвин опустила глаза и наконец заметила наряд дочери. Что-то дрогнуло в ее прекрасном лице, взгляд голубых глаз провалился. Роксана невольно отступила назад, но мать вдруг схватила ее за локоть и дернула на себя.
«Останутся синяки», — подумала девочка.
— Это еще что такое? Что за вид?! Где ты взяла эту дрянь? — она схватила черный невесомый шифон в кулак, и Роксана испугалась, что она сейчас его порвет, но Эдвин разжала руку.
— Купила, — храбро заявила девушка. — Ты, наверное, не заметила, но за несколько лет я выросла из своих старых платьев!
— Ты потратила наши деньги на... на магловские тряпки?!
— Эти тряпки сшиты известным ди...
Эхо пощечины разлетелось по комнате.
Роксана схватилась за ушибленную щеку, смаргивая невольно выступившие слезы, и в ужасе увидела, как из ридикюля на локте матери вылетела волшебная палочка.
— Мама...
— Я говорила тебе, что сделаю, если увижу их на тебе еще раз?
— Я прошу тебя...
— Диффиндо!
— Мама!
Роксана вскрикнула, почувствовав, как лезвие режущего заклинания проходит в миллиметре от кожи. Ткань треснула, и тугой лиф платья скользнул вниз. Роксана подхватила его свободной рукой, не переставая умолять мать не делать этого, но, невзирая на мольбы дочери и ее попытки высвободиться, Эдвин с силой махала палочкой так, словно у нее в руке была сабля или кнут. Роксана кричала, плакала и ругалась, но роскошное черное платье, усеянное сияющими алмазиками, уже жалкими лоскутками опало на пол вокруг ее ног, и его было не вернуть, а сама девушка осталась стоять посреди комнаты в одном белье, вздрагивая от страха, и с алым пятном на щеке.
— Истинная Малфой не позволит себе явиться на свадьбу старшего брата в маггловских тряпках. А также не позволит своей дочери явиться в них, — сказала Эдвин, бережно пряча палочку в ридикюль. — А теперь ступай. И чтобы я не слышала ни звука. Тобби!
Раздался хлопок, и в комнате появился согнувшийся от старости эльф в куске старой бархатной гардины с золотой кисточкой на плече. Он был почти совсем лысым, только за ушами пучками росли пушистые пепельные волосы, почти такие же белые, как у хозяйки и ее дочери. При виде Эдвин он тут же склонился чуть ли не до пола и так и замер.
— Что желает моя госпожа?
— Проводи мисс Малфой в ее покои, она очень устала, — твердо сказала Эдвин. — И проследи, чтобы она не покидала их до самого утра, — женщина распахнула дверь, впуская в комнату голоса гостей, доносящиеся с первого этажа. — А если попытается уйти — немедленно сообщи мне, — эльф еще раз поклонился и она вышла.
***
Услышав долгожданное посапывание, Роксана тихонько повернула дверную ручку и выглянула в щелку.
Все, что она смогла увидеть — это коротенькие ноги эльфа, по-детски свисающие со слишком высокого для него стула, и длинный нос. Услышав скрип двери, эльф недовольно всхрапнул, промямлил что-то и снова захрапел.
Девушка аккуратно потянула дверь на себя и на цыпочках пробежала к раскрытому рюкзаку, который лежал на ее постели.
На тумбочке рядом лежало письмо, которое она получила примерно пятнадцать минут назад.
«Привет, киса!
Я — просто дерьмо. И мне стыдно. То есть нам всем. Потому что мы все — дерьмо. Но стыдно нам не поэтому.
Если что, тот мудак все-таки остался жив, так что мы не при делах. Прости, что так долго не отвечал на твои письма. Ты, наверное, слыхала, что мы с ребятами теперь охрененно круты. Одна богатая благодетельная задница выписала нам чек на кругленькую сумму. Не знаю, с какого черта. :D Короче, детка, второго числа мы с парнями даем маленький концертик в Каледонском лесу, может, слыхала или видела наши афиши? Там еще всякая муть про событие века и бла-бла-бла... хрень, в общем.
Зачем я тебе об этом пишу? Я не забыл, что это из-за нас тебя выперли из Дурмстранга (хотя эта школа — полный отстой, но все равно). Я возвращаю тебе долг и присылаю билетик. Сейчас ты их уже хрен где достанешь, так что пляши, киса. Будет отличная тусовка. Я знаю, о чем ты думаешь. Расцелуешь меня после. Буду ждать тебя под сценой. Донаган»
Комната Роксаны напоминала музей: огромное воздушное пространство, голубые и сливочные тона, потолок в лепнине, тяжелые шторы в пол и зеркальный светлый паркет, по которому можно было бы кататься на коньках, как по льду, если бы не ковер размером с лесную полянку, высокие лазурные стены, огромные картины в тяжелых рамах, всюду хрупкие столики со всякой ценной чушью, в виде тоненьких фарфоровых волшебниц, хрустальных гиппогрифов и яиц феникса, инкрустированных драгоценными камнями.
Всё это было до тошноты роскошно и помпезно и было бы совершенно непригодно для жизни, если пребывание Роксаны, пускай и нечастое, не оставило на комнате свой, особенный след.
Подобно птицам, вырвавшимся из клетки, магловские книги занимали все горизонтальные поверхности в комнате. Казалось, что они вот-вот все вместе снимутся с места и стаей упорхнут в широко распахнутое окно. Фавориты с оторванными обложками и разорванными корешками лежали под кроватью, подальше от чужих глаз. Вперемешку с книгами повсюду валялись музыкальные пластинки, безликие черные кассеты, некоторые с безнадежно выпущенной лентой и одежда. Одежды было столько, что можно было подумать, будто гигантский платяной шкаф, стоящий за расписной китайской ширмой, стошнило, и его содержимое, вырвавшись из деревянного чрева, облепило всю комнату, повиснув на светильниках и статуях.
Кстати о них.
Не так давно Роксана выяснила, что статуи, украшающие ее комнату, докладывали матери, чем её дочь занимается в течение дня, после чего Роксана в лучшем случае целыми днями сидела под домашним арестом, а в худшем — смотрела, как горят в камине её книги и пластинки. Поэтому сейчас мраморные предатели были обезоружены и должным образом осквернены: благородный лик девы Морганы ле Фэй закрывала мохнатая дурмстрангская мантия, на особенно исполнительного Этельреда Вспыльчивого Роксана намотала вязаный шарф, который тот время от времени недоуменно ощупывал каменной рукой, Лаверна де Монморанси, двуликая фаворитка французского короля, словно в насмешку занимавшая место рядом с туалетным столиком, была занавешена чудовищным синим свитером с русалкой, который Роксане тысячу лет назад связала бабушка Малфой, а на умные глаза Герпина Злобного, чей бюст возвышался прямо рядом с кроватью, был надет кружевной черный бюстгальтер.
Кроме этого, между картинами с изображением предков и видных деятелей магии, пестрели глянцевые плакаты с логотипами многочисленных магловских рок-групп, а над кроватью был натянут стяг "Диких сестричек" — самой отвязной и самой запрещенной в чистокровном обществе рок-группы, чей солист, Мирон Вогтейл и был причиной тому, что сейчас бардак в комнате Роксаны Малфой достиг своего предела.
Времени было мало. В любой момент в комнату могла нагрянуть мать и обрадовать её каким-нибудь наказанием, которое пришло к ней между третьим и шестым бокалом вина. Паникуя, Роксана спешно натянула свою любимую, чёрную футболку с логотипом "The Beatles", поверх неё — теплую, серую спортивную толстовку, впрыгнула в рваные джинсы с металлическим ремнем, схватила с тумбочки разноцветный флаер и письмо, сложила их вчетверо и, секунду поколебавшись, засунула под резинку лифчика.
Застегнув толстовку и заправив под шапку длинные волосы, она с удовольствием повертелась перед зеркалом. Да, так даже не понятно, девушка она или парень. Идеальная маскировка.
Она вернулась к перевернутой постели — в поисках собственного же тайника с магловскими деньгами пришлось перерыть все ящики в шкафу и вспороть гигантский матрас.
На куче смятого шелкового белья лежал старый холщевый рюкзак с разинутым ртом, в который Роксана то и дело бросала какую-нибудь нужную в дороге вещь. Рядом с ним, на подушке лежал громоздкий волшебный плеер, доставшийся Роксане при очень странных и довольно глупых обстоятельствах. Когда она полезла под кровать в поисках запропастившихся кед, приборчик помигал экраном и захлопал крышкой.
Вскинув голову, девушка сдула упавшую на лицо белую прядь и прошипела:
— Не сейчас, Рори! Я не забуду тебя, не волнуйся.
Плеер захлопнул крышку и потух.
Роксана зашнуровала кеды, сунула плеер в рюкзак, застегнула молнию, вскинула его на плечи и влезла на широкий подоконник.
Смородиновый августовский вечер ласково поцеловал девушку в волосы целой палитрой летних ароматов. Роксана подергала самодельный канат, который соорудила из найденных в шкафу простыней. Его кончик, зависший на уровне первого этажа, затрепыхался и с такого расстояния показался ей неоправданно далеким.
Она с сомнением взглянула на пышные заросли пурпурных роз под своим окном.
Отступать было некуда и незачем, так что она устроилась поудобнее и случайно сбросила вниз одну из книг, лежащих на подоконнике среди кучи пустых оберток из-под "шоколадных лягушек". Магловский детектив пролетел, казалось бы, целую вечность и шлепнулся на траву.
«Вот и я так шлепнусь...»
Роксана невольно сглотнула.
Было бы ужасно несправедливо все испортить в последний момент и сорваться с окна собственной комнаты при попытке бегства.
Даже не столько несправедливо... сколько по-идиотски.
Если бы не все дерзкие побеги, которые она предпринимала на своем недолгом веку, родители не заблокировали бы камин. Вылазку на матч по квиддичу они еще как-то пережили, но вот посещение Роксаной концерта известных магловских музыкантов, чья эмблема сейчас красовалась у неё на футболке, они ей не простили. И теперь из всех возможных путей отступления у неё осталось только окно — видимо предки посчитали, что высота в три этажа лучше любого защитного заклинания. Хаха три раза.
Роксана подергала веревку из простыней, проверяя её на прочность и несколько раз обвязала вокруг столбика кровати. Снова подергала, потянула, даже повисела на ней. Узел оказался достаточно крепким.
Летняя ночь лилась в окно и манила к себе со страшной силой, втягивала в волнующий полумрак, призывала нарушить все на свете и убежать с собой по долгой дороге.
Оглянувшись на запертую дверь с красно-фиолетовой афишей «Диких сестричек», Роксана представила реакцию матери, когда та узнает, что её дочь в очередной раз сбежала из дому.
Роксана глубоко вздохнула, решительно направилась к окну, снова влезла на подоконник, на сей раз запретив себе смотреть вниз, крепко намотала самодельный канат на руки и повернулась спиной к окну, огромными глазами глядя на хлипкий столбик, от которого сейчас зависела ее жизнь. И концерт.
Сейчас ей чудилось, будто под ней не три этажа, а тридцать три.
Она сделала еще один глубокий вдох, встала на колени и очень медленно спустила вниз одну ногу. Потом так же медленно — вторую, упираясь в подоконник животом и грудью. Руки задрожали, приняв на себя часть веса. Глубоко дыша через нос, Роксана заерзала и окончательно вылезла за окно, упершись коленями в холодную наружную стену дома.
Сердце стучало как ненормальное, от страха тряслись поджилки, но она упрямо ползла и ползла вниз, чувствуя, как сумка с ее ценным имуществом оттягивает плечи.
«Надо же, какая страшная!» — отрешенно подумала она, когда, преодолевая второй этаж, столкнулась нос к носу с каменной горгульей, сидевшей на стене. Увидев Роксану, горгулья состроила ей злобную рожицу и снова окаменела. Роксана показала ей язык.
Внезапно где-то наверху раздался чудовищный треск, и Роксана, не успев даже толком перепугаться, слетела на несколько метров вниз, словно кто-то внизу резко дернул за веревку.
Повисла тишина, нарушаемая потрескиванием ткани.
Роксана робко вскинула голову.
В этот самый миг на третьем этаже что-то загрохотало, все внутри подхватилось, и уже через секунду она с треском рухнула в колючие розовые заросли, больно приземлившись прямо на задницу.
Земля оказалась намного ближе, чем она думала.
Казалось, что даже праздник в доме остановился, и все прислушались к звукам снаружи. Через пару минут кусты закачались и затрещали, и Роксана вывалилась из них, чертыхаясь и отряхиваясь. Неожиданно наверху снова что-то хрустнуло, и на девочку просыпались остатки кровати вместе с канатом. Роксана выругалась и отряхнулась.
Дверь, ведущая из внутреннего двора в кухню, вдруг отворилась, и на улицу выскочил многострадальный эльф-охранник наперевес с керосиновым фонарем. Роксана вскинула голову, испуганно ахнула и припустилась наутек, к границе участка.
Увидев ее, эльф завопил и тоже сорвался с места, бешено встряхивая лампой и размешивая матовым светом густые летние сумерки.
Из темноты выросло тюремное кружево железной изгороди, сквозь которое из мрачного леса, окружившего особняк, просачивался липкий туман. Роксана бежала так, как не бегала никогда, даже когда после матча по квиддичу в Дурмстранге год назад между женским и мужским отделениями началась драка и все мутузили друг друга флагами. Подпрыгнув, она ухватилась за прутья на изгороди, привычным движением всунула ногу между узких решеток, оттолкнулась и, перемахнув через забор, приземлилась на подгнившую траву, на миг с головой утонув в тумане. Ступни немедленно вспыхнули от боли. Переведя дыхание, Роксана снова бросилась бежать, а когда уже отбежала на достаточно безопасное расстояние, замедлила бег и обернулась.
Свет фонаря маячил позади, раздвигая лучиками плотный полумрак.
Эльф не мог покинуть территорию дома и не мог оставить хозяйку одну в лесу.
И не мог пойти к Эдвин с такими веселыми новостями.
Роксане стало жаль маленького слугу, когда она представила, что мать сделает с ним, когда обо всем узнает. Он же не виноват, что «Дикие сестрички» дают свой концерт именно сейчас, когда его суровая хозяйка решила в воспитательных целях запереть свою дочь в ее же собственной комнате.
