Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 275 страниц)
— Джеймс, можно тебя на секундочку? — пробормотал Хвост, когда Лили закончила с ним и взялась залатать ободранные костяшки на руке Ремуса.
Они вышли в коридор.
Какое-то время Питер помялся, а потом все-таки признался в том, что стал свидетелем убийства.
Джеймс выслушал его рассказ молча, скрестив руки на груди и нахмурив широкие брови.
Когда Питер закончил, он какое-то время смотрел в окно, раздувая ноздри.
— И ты уверен, что это были слизеринцы?
Питер пожал плечами.
— Мне так показалось, я был...
— Я понял, — Джеймс взъерошил волосы. — Ты молодец, что рассказал все, Хвост, — он хлопнул его по плечу. — Это было мужественно с твоей стороны. Но сейчас лучше об этом помалкивай...
Питер с готовностью закивал.
— ... не нужно, чтобы эта новость разлетелась по поезду.
— Я тоже так решил тогда.
— Мы потом все обдумаем, — пообещал Джеймс и вернулся в купе.
...1971 год...
Когда в ее купе вбежали двое хохочущих мальчиков, Лили только плотнее забилась в угол и прижалась лбом к стеклу, глядя, как мимо со страшной скоростью несутся живописные луга. Но она не замечала ни красот природы, ни того, что черноволосый мальчик поглядывал на нее с любопытством и что-то говорил другому. Лили плакала и чувствовала себя очень несчастной в самый счастливый день в своей жизни...
Дверь открылась, впустив веселый шум из соседних купе. Вошел Северус.
Он сел напротив, тревожно глядя на Лили.
— Я не хочу с тобой говорить, — вымолвила она прежде, чем он сказал ей хоть слово.
— Почему?
— Туни н-ненавидит меня. Потому что мы видели то письмо от Дамблдора.
Незнакомые мальчики тоже прислушались, и это рассердило Лили. Занимались бы своими делами.
— И что?
Лили бросила на Северуса неприязненный взгляд. Как он может быть таким равнодушным?!
— А то, что она моя сестра!
Лили постаралась незаметно для посторонних утереть лицо. Северус недовольно буркнул что-то.
— Но мы же едем! — сказал он, и голос его подрагивал от плохо скрываемой радости. — Вот же оно! Мы едем в Хогвартс!
Лили невольно улыбнулась, почувствовав, как его веселье проскользнуло и в ее сердце. Северус сейчас напоминал ярко-зажженную лампочку. Она никогда не видела его таким.
— Было бы здорово, если бы ты поступила в Слизерин! — тут же добавил он, поймав ее улыбку.
— Слизерин?
Один из мальчиков повернулся к ним так резко, словно сидение его ужалило. Лили, недовольная тем, что в их беседу так бесцеремонно ворвались, поджала губы и обернулась, наткнувшись на взгляд больших насмешливых карих глаз за стеклами очков. Худой мальчик криво усмехался, выжидающе глядя на них — шапка волос увеличивала его голову на худой шее чуть ли не вдвое, на лице виднелись следы вытертой крови.
— Кому может понравиться Слизерин? — презрительно фыркнул он. — Я бы сразу ушел из школы, а ты?
Мальчик, к которому он обращался, легонько пожал плечом.
— Вся моя семья училась там.
Лили подавила желание насмешливо хмыкнуть.
— Вот это да! Я-то думал, ты нормальный.
Лили отвернулась к окну, потеряв интерес к разговору, Северус наоборот слушал с нарастающим вниманием. Лили увидела, как быстро раздувались ноздри его крючковатого носа.
— Может, я нарушу традицию. Ты бы куда пошел, будь у тебя выбор?
— «Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы!». Как мой папа.
Северус фыркнул так громко, что Лили подняла глаза.
— Какие-то проблемы? — недружелюбно звякнул голос задаваки.
— Нет, — тут же ответил Северус. Лили испугалась, почувствовав, что он провоцировал ссору, и сердито посмотрела на мальчишек. — Если ты хочешь быть храбрецом, а не умником.
— Ну и куда ты надеешься попасть, раз ты ни то, ни другое?
Северус прерывисто вздохнул, когда его окатило хохотом. Лили подумала, что с большим удовольствием сейчас превратила бы очкарика в жабу, но вместо этого резко поднялась.
— Пойдем, Северус, поищем другое купе, — проговорила она высоким голосом, задыхаясь от злости и, взяв Северуса под руку, потащила из купе.
Мальчики передразнили ее, вызвав в душе кипучую обиду и желание поскорее уйти. Северус странно споткнулся, Лили поняла, что кто-то из них подставил ему подножку.
— Увидимся, Нюниус! — пропел очкарик, прежде чем она развернулась и с силой задвинула тяжелую дверь.
— Они назвали меня Нюниусом! — злился Северус пару минут спустя, когда они шли по коридору в поисках свободных мест. — Да кто они такие, что позволяют себе так разговаривать с незнакомыми людьми?! Как будто им все можно!
— Не обращай внимания! Они именно этого и добиваются, — с достоинством сказала Лили и, увидев купе, в котором в одиночестве ехала круглолицая девочка с длинными косичками, открыла дверь. — Можно? — ласково поинтересовалась она.
Присутствие постороннего немного охладило Северуса, и он молча уселся на сидение, глядя, как Лили знакомится с девочкой по имени Алиса Вуд. Когда они обменялись парой вежливых фраз, в коридоре зазвенел колокольчик — приехала тележка со сладостями. У Лили прямо дух захватило от диковинных названий и странных упаковок.
— Что это такое? — спросила она у пухлой розовощекой продавщицы, ткнув в пятиугольные коробочки, но ответила ей Алиса Вуд, ожидавшая своей очереди.
— Ты что, не знаешь? — страшно удивилась она, выпучив светло-карие глаза.
— Нет, я из семьи маглов, — прямо сказала Лили, разглядывая круглые галлеоны у себя в руках.
— А-а! — понимающе протянула Алиса, кивнула и, взяв Лили под руку, воодушевленно заговорила: — Это — «шоколадные лягушки», но не бойся, они не настоящие, хотя иногда выбираются из коробок, чтобы вернуться в шоколадное болото.
— Шоколадное?
— А это — взрывающаяся жвачка, но я ее не очень люблю. Возьми тыквенные пирожки, они очень вкусные, и лакричные палочки, но ими нельзя колдовать. А еще есть конфеты «Берти Боттс»...
Накупив сладостей, Лили вернулась в купе с новой подругой, которая все еще продолжала ей расписывать достоинства всевкусных бобов, и увидела, что Северус все так же сидит на месте, сжав губы в трубочку, и смотрит в окно.
Лили села рядом с ним и, повертев в руках коробочку с пирожком, тихо сказала:
— Знаешь, Туни опять обозвала меня сегодня.
Северус поднял на нее глаза. Лили чуть-чуть улыбнулась и протянула мальчику «лягушку».
— Расскажешь мне про Шоколадное болото?
...1977 год...
Джеймс почувствовал, как кто-то ласково гладит его по щеке.
— Мы почти приехали.
Он чуть улыбнулся, но глаза не открыл.
Поезд мягко покачивался под ним, гладко подпрыгивая на ходу и отмеряя путь убаюкивающим стуком колес.
Чья-то маленькая нежная рука перебирала его волосы и скользила пальцами по лбу, бровям и губам. Это было так приятно, что Джеймс снова провалился в забытье.
Через какое-то мгновение теплый голос снова втек в липкий сон, и Джеймс приоткрыл глаза.
Он лежал на спине на мягком сидении, голова его покоилась на коленях у Лили.
Это ее руки гладили его по лицу.
Лили улыбнулась, встретившись с ним взглядом.
— Привет, — прошептала она.
— Привет, — хрипло отозвался Джеймс.
Мимо них, за зеркальным черным окном сквозь густые поздние сумерки неслось еще одно купе — и в нем кроме них был еще кое-кто.
Джеймс повернул голову. На соседнем сидении беспробудным сном спал Сириус. Рука его, свесившись с сидения, покачивалась в такт движению поезда.
Вокруг расстилалась тишина. Обычно в это время поезд всегда радостно гудел, предвкушая пир в школе. Сейчас же все щели между дверьми и стенами словно забила плотная тишина.
— Все спят, — прошептала Лили. — Когда ты заснул, проехала тележка, и всем раздали чай с Умиротворяющим бальзамом.
— А ты?
Лили пожала плечиком.
— Я не устала.
Джеймс вспомнил, что в какой-то момент все разбрелись проведать друзей, а он прилег на сидение отдохнуть, на секундочку закрыл глаза... и как в пропасть ухнул. Он сел и спустил ноги на пол.
— Я долго спал? — спросил Джеймс, близоруко щурясь.
— Пару часов, — Лили подала ему очки — надевая их, он увидел, как Лили ненароком зевнула, прикрыв рот ладонью. Джеймса захлестнуло чувство вины. Наверняка она всю дорогу сидела, не шелохнувшись, чтобы его не разбудить.
— Прости, — прошептал он. — Хочешь, я тебя посторожу, и ты тоже поспишь?
— Я не хочу, — Лили замотала головой и легонько улыбнулась. Несмотря на усталость, глаза ее странно сияли.
— Что? — улыбнулся Джеймс.
— Мы с тобой познакомились здесь, — прошептала она.
_____________________________________________________________
На всякий случай: момент из детства Лили и Северуса со всеми загогулинами принадлежит Мадам Роулинг! :*
========== Розовые французские волосы ==========
За помощь с французским спасибо Тане Васильевой.
Великолепная черная карета с витиеватым золотым «М» подкатила к главным воротам Хогвартса, мягко шурша колесами. Остановилась и слегка качнулась вперед.
Прошла пара секунду и мимо с грохотом прокатила вереница других карет, попроще. Разбрызгивая грязь, они спешно въехали в распахнутые ворота, но даже в темноте Роксана увидела, как сидящие внутри ученики припали к окошкам, пытаясь рассмотреть, кто это такой явился.
«Все приехали в школу на поезде, а я как всегда», — подумала Роксана и опустила пурпурную шторку, закрывая вид на черный замок, закутанный в туман. Несмотря на все увещевания, она так и не сменила теплый магловский битник и рваные джинсы на продуваемую всеми ветрами мантию волшебницы из Шармбатона и дурацкие шлюшные колготки.
— Хорошо, что ты прибыла сюда с комфортом и не тряслась в этой дрянной консервной банке, — заметил Люциус, довольно оглядывая свою трость и посматривая украдкой на лицо сестры, скрытое от него капюшоном. Сам он был одет в наглухо застегнутую черную мантию с серебристым ручным шитьем на плечах, гладко выбрит, тщательно причесан и надушен. Роксана слышала, как утром к Нарциссе и Эдвин прибыла целая делегация из салона красоты Сахарессы.
Вечером вся семья идет на какой-то прием.
Вся семья.
Кроме неё.
— В этом поезде совершенно невозможно отдохнуть, некоторые жить не могут без того, чтобы не взорвать бомбу в уборной или не захватить в плен продавщицу сладостей, — Люциус изо всех сил пытался поддерживать эту одностороннюю беседу, но Роксана не реагировала и сидела, отвернувшись к окну.
— Сколько можно, Роксана? — наконец не выдержал он. За тщательно выглаженным голосом вспузырилось серьезное раздражение. — Ты так и будешь молчать?
Роксана хмыкнула.
С того самого дня, как Люциус силой приволок ее в поместье и обрек на заточение в собственной комнате, она перестала общаться с домочадцами, замкнулась в себе, почти перестала есть и только целыми днями слушала музыку Мирона, свернувшись на кровати в клубочек. Его хрипловатый голос смазывал её кровоточащие раны целебным бальзамом. Он был нужен ей. Ей хотелось коснуться его, обнять, поцеловать. Но теперь этого никогда не будет. Никогда.
С этим "никогда" невозможно было смириться.
Наверное ей стало бы легче, если бы она могла порыдать, повздыхать и забыть, но после той страшной ночи в лесу в ней что-то сломалось. Семейный лекарь сказал, что это — шок и со временем пройдет. Но Роксана знала, что он ошибается. Как такое может "пройти"? В один миг её мир, и без того не особо прочный, рухнул. Смерть Мирона, предательство брата, начало войны, ужас теракта — всё это преследовало её днем, а ночью воплощалось в череде мучительных многослойных кошмаров. Паника, толпа, кричащие люди, смерть, поиск выхода и спасения, окровавленный Мирон...
Роксана вскидывалась среди ночи от собственного крика, пот градом бежал по спине, она путалась в мокром одеяле, озиралась в ужасе и ей все казалось, что сейчас её сметут, затопчут, раздавят.
Потом она находила на тумбочке плеер, включала музыку и успокаивалась.
Насколько это возможно.
Одиночество. Вот её удел.
Роксане хотелось сбежать. Из родного дома она теперь не могла выбраться. Но вот новая школа — мелкая граница. Её легче пересечь. Пожалуй, это была единственная причина, по которой она согласилась на весь этот цирк с переводом. Пусть они думают, что она смирилась и позволила собой управлять. Про себя Роксана сразу решила — как только карета Люциуса отъедет достаточно далеко, а преподаватели перестанут за ней следить — она сбежит, найдет родственников Мирона или Донагана, и будет жить с ними в мире маглов.
Осталось только вернуть волшебную палочку.
— ...ты можешь хотя бы посмотреть на меня?!
Люциус сдернул с ее головы капюшон. Роксана дернулась, испуганно вжалась в угол и плотнее натянула на голову простую черную шапочку.
Была еще одна причина, по которой она избегала брата.
В связи со скорым отъездом в Хогвартс, ее вечное недовольство своим внешним видом и характерными малфоевскими лохмами в частности, переросло в яростное желание избавиться от всего этого любым возможным способом.
Совершенно не хотелось, чтобы в новой Школе в нее все тыкали пальцами и думали, что она такая же, как её брат. Что вот она - Малфой, и она на стороне Пожирателей. Роксана решила, что перекрасится в глухой чёрный. В знак траура. К тому же, ей всегда нравился этот цвет. Было в нем что-то непокорное. И привлекательное.
Она тайком заказала по почте зелье для волос и занялась делом, но когда размотала полотенце, с ужасом увидела, что ее белые волосы степного сурка приобрели ужасающий розовый цвет, причем не равномерный, а какой-то пятнистый, с вкраплениями белого, серого, местами черного и даже рыжего. Сами волосы стали похожи на жалкую паклю. Роксана пыталась убрать этот кошмар всеми возможными средствами, но ничего не помогало. Мерлиновы портки, лучше бы они оставались белыми. Чтобы родственнички, чего доброго, не вздумали запереть её дома, перед отъездом она спрятала всё до единого волоска под вязаную шапку с эмблемой "Диких Сестричек". И теперь была похожа скорее на неопрятного уличного пацана, чем на представительницу древней волшебной фамилии.
Но это даже к лучшему. В Дурмстранге она очень долго была пацаном.
— Отец специально выделил Карету, чтобы твое первое путешествие в Хогвартс было приятным. Ты могла бы... — Люциус поджал губы. — Проявить благодарность.
— Он просто боялся, что я спрыгну с поезда, разобьюсь в лепешку, и ему пришлют сову с извещением о моем смерти прямо в кабинет, когда там будет сидеть какой-нибудь важный министерский хуй.
Люциус моргнул. Попытался взять себя в руки.
— Откуда столько негатива? Тебе желают добра! Ты будешь учиться в школе, которую закончили наши родители, я, Нарцисса... в детстве ты очень хотела учиться там, помнишь?
— Да, я хотела, — из-под капюшона на Люциуса хищно зыркнули черные глаза — словно хищный зверек выскочил из норы, чтобы тяпнуть за руку того, кто тыкает в него палкой. — Я очень хотела учиться рядом с тобой, Люциус! А вместо этого что я получила? Остров в северном океане и школу Темной магии!
Люциус терпеливо вздохнул.
— Я понимаю, ты сейчас не управляешь своими эмоциями, но ...
Роксана пинком распахнула дверцу и спрыгнула прямо в лужу.
— Роксана!
Она сунула руки в карманы, и, ссутулившись, зашагала к замку.
— Роксана, подожди!
Она ускорила шаг.
— Роксана, пожалуйста!
Она остановилась на всем ходу.
Этот тон.
Люциус знал, как ею манипулировать.
Роксана медленно, глубоко вздохнула. Обернулась.
Люциус шел ей навстречу, озадаченно разведя руки в стороны. В одной из них болталась ярко-красная сумка Роксаны из кожи Огненного Шара.
Роксана молча вырвала у него свою поклажу и обхватила ее руками, упрямо глядя себе под ноги.
— Не будь такой агрессивной. Сейчас ты мне не веришь и я вижу, что не поверишь, но... все, что я делал — только ради безопасности наших близких и ради тебя, — с этими словами он вынул из внутреннего кармана ее палочку, завернутую в платок. Сердце Роксаны радостно дрогнуло. Она сомкнула пальцы на гладком дереве и почувствовала, как оно дружелюбно потеплело в ответ.
Уголки губ невольно поползли вверх. Она покрутила палочку на ладони — кто-то явно привел ее в порядок — с поверхности пропали все пятна и царапинки, а черное дерево гладко блестело свежим лаком.
— Мы любим тебя, Роксана, — проговорил Люциус, внимательно наблюдая за ней. — Что бы ты там ни думала. Мне жаль, что пострадал твой друг...
Улыбка пропала с губ Роксаны, словно ее сдуло внезапно налетевшим ветром.
— ... но я искренне надеюсь, что теперь ты будешь осмотрительнее выбирать друзей.
— Боюсь, что я никогда не стану достаточно осмотрительной и хорошей по меркам Пожирателя Смерти, — отчеканила она, глядя ему в глаза. Люциус нервно взглянул по сторонам.
— Рокса...
