Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 160 (всего у книги 275 страниц)
В кабинет вошла Мэри Макдональд с подружками из Когтеврана. Болтая с ними, она не глядя бросила сумку на свободный стул рядом с Ремусом. Ремус дернулся от неожиданности, а девчонки шарахнулись от него самым идиотским образом.
— Что? — Ремус посмотрел на них с опаской, так же, как и они на него.
— Да нет, ничего, — Мэри поспешно улыбнулась и схватила свою сумку. — Мы...мы там сядем...
— Прекрасно, — беззвучно бросил Ремус им вслед и отвернулся к окну, из которого открывался вид на Запретный лес.
Ни Джеймс, ни Сириус и ухом не повели.
Это переполнило чашу терпения Лили.
Кучка идиотов, честное слово.
Она схватила свои вещи, бросила убийственный взгляд на Джеймса, который следил за каждым её движением и прошагала мимо него к парте Ремуса.
— Привет, — Ремус удивленно поднял голову, когда Лили обратилась к нему. Взгляд у него был одновременно злой и какой-то... затравленный что-ли. Почти как у Северуса — как будто он каждую секунду ждал пинка. — Ты не против? — она указала на свободный стул.
— Нет, — Ремус удивился ещё больше и в эту секунду его голос прозвучал так же, как и раньше. Это показалось Лили добрым знаком.
Она села и повесила сумку на спинку стула.
Джеймс сидел спиной, только Сириус коротко и быстро глянул, вроде как в сторону, а вроде как и на них.
— Не боишься сидеть рядом со мной? — теперь Ремус снова говорил презрительно, но Лили чувствовала, что он просто защищается. — Говорят, я кусаюсь.
— Не боюсь. Ты, может и кусаешься, но в защите от Темных сил все равно разбираешься лучше меня. Я у тебя спишу, — беззаботно заявила Лили, болтая ногой. — Ты ведь не против?
— Оплата вперед — без особого настроения пошутил он.
— Без вопросов, — она полезла в сумку и положила перед Ремусом последнюю «Шоколадную лягушку» из новогоднего запаса. — Устроит?
Ремус немного погонял шоколадку по парте. Взгляд у него был слегка отсутствующий, трудно было понять, о чем он думает.
— Не хотел я на него кидаться, — тихо сказал он, глядя на Питера. — Я не знаю, почему это со мной происходит. Сегодня утром я был очень зол, а сейчас даже не помню, почему. Целители в Мунго сказали, что это раздвоение личности, — он поморщился. — Вроде как моё сознание подавлялось, потом вырвалось. А теперь снова подавляется. Я плохо помню. Когда они мне это говорили, я лежал связанный и орал, что убью их всех.
Он нервно усмехнулся и Лили тоже улыбнулась.
Джеймс снова оглянулся на них и отвернулся, но его плечи стали напряженнее.
— Ты, наверное, хочешь знать, почему я поссорился с Джеймсом? — протянул вдруг Ремус и колко усмехнулся.
Лили пожала плечами.
— Я с ним тоже не разговариваю.
— Почему? — удивился Ремус. — Тут половина замка говорит, что вас застукали на горячем прямо в большом зале. А другая половина говорит, что вы уже тайно поженились.
Лили только головой покачала и повернулась к нему.
— О вас между прочим тоже повсюду болтают. Такое чувство, будто это «Битлз» распались второй раз, а я ничего не знаю.
Ремус фыркнул — сравнение Лили его насмешило.
Они помолчали.
Лили была уверена, что Ремус ничего не скажет, но она и не затем к нему села.
Просто так бывает, когда понимаешь, что тебе нужно быть где-то и ты оказываешься именно там. И понимаешь, что так будет правильно.
Она вытащила из учебника блокнот, в котором содержалось её личное расписание старосты и начала заполнять его вперед.
— Я не хотел возвращаться в Хогвартс, Лили.
Лили подняла голову и удивленно посмотрела на Люпина.
Он скользил холодным, жестким взглядом по лицам одноклассников.
— Отец меня вынудил. Сказал, что этого хотела моя мать. Хотела, чтобы я выучился здесь. Если бы не это... стал бы я возвращаться сюда после того, что увидел, узнал.
— Что ты узнал?
— Узнал, что я здоров. И это самое лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Лили не нашлась, что на это ответить.
— А меня схватили, упекли в больницу и требуют, чтобы я жил в мире, где все от меня шарахаются и считают опасным, — он кивнул на учеников. — Они боятся даже заговаривать со мной, хотя до них дошли всего лишь слухи. Если бы дошла правда, меня бы тут же отсюда выперли, — он уселся поудобнее и его взгляд снова похолодел. — Может и правда стоит кого-нибудь укусить, чтобы меня наконец выгнали и я вернулся в колонию.
— Укусить? Ремус, ты же человек. Ты не животное, чтобы кусать кого-то.
Ремус хмыкнул.
— Вот поэтому я и не хотел возвращаться сюда, Лили. Я не человек, я животное. Я волк, я обрастаю мехом, бегаю на четырех лапах, охочусь, кусаюсь. Животное можно держать как питомца, жалеть его, играться с ним и искренне верить, что это — настоящая дружба.
— Я верю, — тихо сказала Лили после паузы. — В то, что ты — мой друг. И всегда им был. И мне все равно, что ты обрастаешь мехом и бегаешь на четырех лапах. У всех есть свои недостатки, — иронично заметила она.
Ремус усмехнулся.
— Я не хотел тебя обидеть, Лили. Просто я понял, что моя семья — там. И перестал себя обманывать.
— Семья может быть в нескольких местах. Моя семья — это и мои родители, и Хогвартс. Мои родители — маглы, а я — волшебница, мы разные, но мы все равно любим друг друга.
— Твои родители не шарахаются от тебя, Лили. Ты для них не опасна.
— Сестра шарахается. Она частенько повторяет, что я попаду в ад за своё колдовство.
— А ты? — невольно заинтересовался Ремус.
— А я подкладываю ей ложки в кровать и по ночам превращаю их в мышей, — Лили пожала плечами, посмотрела на Ремуса и они рассмеялись.
Джеймс оглянулся, но теперь не только он обратил на них внимание. Группка слизеринских парней, сбившаяся у окна какое-то время просто неприятно поглядывала на Ремуса, а затем от них откололось несколько человек и направилось прямо к их парте.
— Смотрите-ка, Эванс и Люпин, — нараспев произнес Мальсибер. Он шел впереди остальных, небрежно сунув руки в карманы. Как только он заговорил, в классе сразу стало тише. — Нечасто увидишь такое, — он оглянулся на своих дружков и окинул Ремуса и Лили гадким взглядом. — Грязнокровка и ОБОРОТЕНЬ за одной партой.
В классе стало абсолютно тихо.
Ремус сидел, белее мела и боялся пошевелиться.
А затем раздался оглушительный грохот — это Джеймс вдруг отпихнул свой стул, попер прямо на Мальсибера и подошел так близко, что почти влез на носки его блестящих дерби.
— Забери свои слова, ты понял? — процедил он и сжал челюсти так, что на скулах вздулись желваки. — Ты понял меня, урод?
— У-тю-тю-тю-тю-тю, Поттер, — просюсюкал Мальсибер, неприятно вытянув букву «о» в фамилии Джеймса. Внезапного наступления он ни капельки не испугался и стоял очень прямо. Можно было подумать, будто они собрались поцеловаться. Ну или искусать друг другу лицо. — Какие именно слова? Про грязнокровку? — он склонил голову на одну сторону. — Или оборотня?
— Такими обвинениями не бросаются, Мальсибер, — подал голос Хо Янь — приземистый, круглолицый парень из Когтеврана, гений Травологии и чистокровный волшебник. Мальсибер прищурился, делая вид, что заинтересован. — Люпин не оборотень. Мы все его знаем. Семь лет знаем.
— Ты говоришь не оборотень, а я говорю — да, оборотень, — он бросил взгляд на Ремуса (Лили крепко держала его за руку и чувствовала, как его трясет). — Мой старик работает в Министерстве, вы же знаете. Так вот неделю назад он выяснил, что некий Ремус Джон Люпин.. знаете такого?..был уличен в составе банды оборотня по имени Фенрир Сивый и схвачен при попытке напасть на г...магловский город в горах.
Хлоя Гринграсс ахнула и её тупость каким-то образом отравила всех, кто ещё мог думать — все начали переглядываться, кто-то даже переступил с места на место, словно хотел оказаться ещё дальше от Ремуса.
— Отец сказал, что Дамблдор за него заступился и попросил вернуть его в школу. Нормально, да?
— Интересно, а откуда твой отец узнал об этом? — звонко спросила Лили, вставая из-за стола. — От Министра? Или от самого Сивого? Или, может быть сразу от Ты-Знаешь-Кого?
— Следи за языком, Эванс! — прошипел Мальсибер, сжимая кулаки. Джеймс шевельнулся, но Лили — нет, она стояла очень прямо, скрестив на груди руки и с вызовом глядя на Мальсибера. — Не смей обвинять моего...
— А то что? — губы Лили тронула легкая улыбка. — Меня выгонят из школы, как того первокурсника после случая в мужском туалете Слизерина? Его выгнали, потому что твой отец наплел с три короба у Дамблдора в кабинете. А раз он соврал тогда, значит врет и сейчас. Ремус — не оборотень. И моё слово вернее, в отличие от твоего отца, я никогда не лгу.
— Лили, не надо, — тихо произнес Ремус.
Мальсибер приблизился к Лили, сверкая холодными, темными глазами.
— Ты себе стала много позволять, Эванс, — проговорил он. Лили иронически выгнула бровь. — Или ты думаешь, раз тебя ебет наш доблестный капитан, тебе теперь можно открывать рот в адрес всех чистокровных?
Джеймса сорвало с места, но он был так зол, что промазал и его чары взорвали крышку парты. Все разом ожило, все закричали, пуффендуйки, сидящие за партой с визгами бросились в стороны, а слизеринцы вдруг удивительно слаженно скрутили Джеймса, Сириуса и близнецов Пруэтт. Словно только этого и ждали. А затем Нотт обезоружил его, просто вырвав палочку из руки.
Такая подлость всколыхнула класс.
Завязалась потасовка, замелькали руки, головы, шеи, разноцветные галстуки, сверкнули чьи-то чары.
— Прекратите, сейчас придут преподаватели! — до хрипоты кричала Мэри.
— Я тебе голову оторву! — орал Джеймс, извиваясь в захвате. Нотт и Уоррингтон скручивали ему руки, но даже вдвоем держали с трудом. — Ты, труп, Мальсибер!
Мальсибер хохотнул.
— Что-то не похоже, Поттер, — он дернул палочкой.
Джеймс замычал — на лице у него вспух рубец. Лили бросилась к палочке, брошенной на парте, но Мальсибер оказался проворнее.
— А что, Эванс? — он покрутил её палочку в руке. — Не надоело раздвигать ноги перед этим позером? Хочешь тебя поимеет другой чистокровный волшебник? — он вдруг шагнул к ней, протянув руку к её лицу. — Ты ведь наверное от этого тащи...
Звон пощечины, которую Лили влепила Мальсиберу подействовал на класс, как выстрел.
Даже Джеймс перестал вырываться.
Всё просто застыло.
Лили смотрела на Мальсибера, её глаза полыхали, на щеках от злости выступили розовые пятна.
Мальсибер закрывал щеку холеной белой рукой с фамильным перстнем и смотрел на Лили с такой смесью неверия, ужаса и ненависти, словно она не пощечину ему дала, а пнула под зад в присутствии Волан-де-Морта.
— Ты меня ударила?..
Он медленно убрал руку. Лицо у него было как у человека, готового совершить убийство.
— Ты... паршивая грязнокровка!, — выплюнул он и замахнулся в ответ.
Джеймс взвился, с хрустом выдирая рукав мантии из захвата Уоррингтона, Сириус крикнул что-то, но тут Ремус, который до этого сидел и смотрел на свои подрагивающие руки, в мгновение ока вскочил с места, оттолкнул Лили и перехватил удар Мальсибера, да так, что чуть не отбил себе ладонь, а ему — не сломал запястье.
Кто-то из слизеринок взвизгнул.
На лице у самого Ремуса на долю секунды отразилось ошеломление, словно он сам от себя такого не ожидал. Он взглянул Мальсиберу в лицо и вдруг увидел на его месте другое — с острыми чертами, ледяными желтоватыми глазами и шрамом, пересекающим один из них.
Лука.
Мальсибер. Мальсибер был похож на Луку.
Этого было достаточно, чтобы в его голове щелкнул невидимый тумблер.
Мальсибер об этом тумблере не знал, иначе ни за что не попытался бы вскинуть палочку.
— Ах ты волчья мра... а-ахааа-а!!!
Договорить он не успел, потому что Ремус, точнее, уже не совсем Ремус поймал его вторую руку и вывернул так, что слизеринец заорал в голос.
— Что он делает?! — истошно закричала Хлоя, как будто Ремус просто так с бухты-барахты напал на бедного маленького Генри. — Остановите его кто-нибудь, он же убьет его!
Впрочем, останавливать было некому, так как все слизеринцы и даже пара пуффендуйцев были заняты тем, что пытались оттеснить от Мальсибера Джеймса, Сириуса и близнецов.
Слизеринки метались, Мальсибер кричал, а Ремус смотрел на него, слушал его жалобный хриплый крик и чувствовал, как по телу бежит приятный, возбуждающий ток.
Человеческий вопль. О какой невероятный звук!
Ему захотелось ещё.
Он сжал руку Мальсибера ещё сильнее, так что тот закричал ещё громче.
— Ремус, не надо! — рявкнул откуда-то сбоку Сириус, но тут вдруг полыхнула вспышка, так что и он, и все зажмурились. Ремуса заклинанием отшвырнуло от Мальсибера, он повалился на пол, девчонки взвизгнули вразнобой.
А потом все оглянулись и в классе сразу стало тихо.
На пороге стоял доктор Джекилл и держал в руке волшебную палочку.
Когда стало ясно, что никто на него не кинется, Джекилл торопливо прошел в кабинет.
Притихшие ученики проводили его настороженными взглядами.
Профессор по защите от Темных сил заметно похудел, посерел лицом и осунулся, словно за две недели каникул прожил тысячу несчастных лет.
Осмотрев по пути виноватые, испуганные лица детей, он подошел к Ремусу.
Тот всё ещё лежал на полу и смотрел на профессора так, будто ему явился его призрак.
Он думал, что Джекилл мертв. Он был в этом уверен.
И теперь испытывал запутанное чувство радости и ненависти, взращенное из одного короткого слова: «Валери».
Если он здесь, где, мать его, она?!
Пару секунд они смотрели друг на друга, а затем Джекилл протянул Ремусу руку.
Ремус взглянул на неё и демонстративно поднялся сам, одарив профессора по защите от Темных сил гневным взглядом.
Поднявшись, огляделся. Посмотрел на Мальсибера, который всё ещё держался за вывернутую руку, а потом оглянулся на одноклассников.
На него смотрели как на дикое животное.
Джекилл сделал вид, что ничего не заметил и встал между ним и Мальсибером.
— Что здесь произошло? — он посмотрел сначала на одну сторону, потом на другую.
Сначала протянулась секундная пауза, а затем гриффиндорцы и слизеринцы заговорили разом. Слизеринцы громко шипели и трещали, обвиняя Ремуса, гриффиндорцы рычали, что это Мальсибер начал, когтевранцы беспомощно хлопали крыльями, пуффендуйцы вертели головами и не знали, чью сторону принять и от кого им больше достанется в случае чего. В общем, снова поднялся гвалт.
— Тихо! — крикнул Джекилл, видимо осознав, что так ничего не добьется и посмотрел на крошечную компанию когтевранцев, которые держались на некотором расстоянии от событий. — Мистер Янь, скажите, что здесь стряслось?
Хо поправил квадратные очки:
— Люпин напал на Мальсибера, сэр.
Гриффиндорцы зашумели, слизеринцы оскалились, но Джекилл вскинул руку и всё стихло.
— Но Мальсибер спровоцировал Люпина, сэр.
— Неправда! — закричала Хлоя и слизеринцы активно её поддержали.
— Люпин чуть не оторвал ему руку! — Нотт пронзил воздух указательным пальцем.
— Да, это правда, — рассудительно сказал Хо. — Люпин чуть не сломал руку Мальсиберу. Потому что Мальсибер обозвал Лили Эванс грязнокровкой и хотел ударить.
Джекилл посмотрел на Ремуса. Тот тяжело дышал и челка, падающая на глаза в темных мешках, вздымалась и снова падала на лицо.
— А Мальсибер обозвал Эванс за то, что она вступилась за Люпина после того, как он же обозвал его... оборотнем. Так что Мальсибер действительно его спровоцировал. Сэр. — завершив это запутанное объяснение, Хо бросил на Ремуса осторожный взгляд. По его горящему любопытством лицу, как и по лицам остальных студентов было видно, что именно это сейчас и занимает их мысли.
— Понятно, — Джекилл снова осмотрел класс. — А что с вами, Поттер? — он оглянулся на Джеймса и Джеймс дернул рукой, поправляя сорванный рукав.
— Он тоже вступился за Лили Эванс, профессор, — сообщил бесстрашный Янь, несмотря на то, что слизеринцы уже буравили его недобрым взглядом и вероятность того, что на следующем уроке Травологии Хо укусит заимперинный шмель, росла с каждой секундой.
— А откуда у вас этот след на лице, это ведь чары Релашшио, если я не ошибаюсь? — Джекилл осмотрел Джеймса. Джеймс молчал и сопел. — Насколько мне известно, они входят в список заклинаний, запрещенных в школе во внеурочное время?
— Да он сам применил их и промахнулся, сэр, — заявил Нотт.
— Что ты несешь, урод?! — рявкнул Сириус и все ученики в большинстве своем возмущенно загалдели, а некоторые украдкой переглянулись — это был неловкий момент, ведь все видели, как Джеймс применил какие-то чары и промахнулся.
— Тихо! — второй раз за несколько минут крикнул Джекилл, который, после того как осмотрел обожженную физиономию Джеймса, ощупал руку Мальсибера. — С вами ничего страшного не случилось. Даже вывиха нет, а от синяков нет большого вреда, — он окинул надменное лицо слизеринца быстрым внимательным взглядом.
— А вот за то, что вы позволяете себе грязные высказывания в адрес ваших одноклассников, — он сложил руки за прямой спиной и как будто стал выше ростом. — А также за развязанную драку я снимаю с вас пятьдесят очков.
