Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 126 (всего у книги 275 страниц)
И тогда она, такая маленькая и тонкая, вдруг оказывалась удивительно сильной.
Рывком переворачивая Блэка на постели, она седлала его и в расплавленном серебре раскосых глаз мелькало легкое удивление. И Блэк, всегда такой ёршистый и неуступчивый, проявлял в эти секунды поразительную деликатность: снисходительно усмехался, раскидывал руки и просто предоставлял ей себя.
Мол, вот он я, бери.
И она брала.
Но потом снова верх брал он.
И это противостояние длилось снова и снова, пока они, как два кусочка воска, попавшие на одну жаровню, не сплавлялись в один. И тогда значение имел только горящий между ними фитиль — удовольствие, такое же острое и невыносимое как открытый огонь.
Но далеко не всегда у них было всё хорошо.
Насколько ласковым и страстным мог быть Сириус Блэк, настолько же он мог быть и жестоким.
Он ревновал её к каждому дереву и либо рычал, когда к ней приближались представители мужского пола, либо третировал холодным безразличием, когда она пыталась ткнуть его в эту ревность носом и напоминала о том, что он сам спит, с кем ему заблагорассудится.
Но холодное безразличие было ещё ничего. Куда хуже были мгновения внезапной злости, когда Блэк вспыхивал как порох, накидывался на Роксану со своими язвительными, колкими замечаниями, изводил её — и всё из-за какой-нибудь ерунды.
В последнюю такую вспышку они разругались в пух и прах из-за того, что Роксана разговаривала за завтраком с Генри Мальсибером — типом, который в свое время вел войну с Сириусом и Эдгаром Боунсом на поприще любовных завоеваний.
Когда после завтрака Роксана подошла к Сириусу, Блэк полоснул её этой своей ледяной усмешкой и поинтересовался, в чьей именно спальне она будет ночевать сегодня.
Слово за слово и они начали кричать. Любая другая девчонка на её месте наверняка бы перепугалась, растерялась и попыталась свести разгорающуюся ссору на нет, но только не Роксана.
Они разругались в пух и прах и когда Роксана вечером укладывалась спать в своей комнате, злилась так, что ей хотелось схватить Блэка и разорвать на кусочки. Она не сомневалась, что не простит его в ближайшие две недели.
Правда, не успела она улечься, как её дверь вдруг распахнулась и в спальню вошел Сириус. Не произнеся ни слова, захлопнул за собой дверь, запечатал чарами. Яростно сверкая в темноте глазами, шагнул к постели и рванул себя за ремень.
Роксана даже пикнуть не успела, как он набросился на неё и...
За одну только ночь она получила больше удовольствия, чем за всю свою жизнь.
Иногда с неё спадала пелена дурмана и она видела их со стороны.
Двое подростков.
Почти ещё дети...
Валяются друг на друге в темноте, взмокшие и жадные, вымазанные друг в друге, жадно пожирающие взрослую любовь.
В такие секунды непонятный, неясный страх мелькал в темноте, а пораженная им Роксана ещё долго не могла заснуть и маялась от чего-то, пока не просыпался Сириус.
Его насмешка пугала всех ночных демонов.
Или просто он сам был ночным демоном.
Роксана пыталась понять это, утопая в липком, болезненном и торопливом утреннем сне, пока Сириус тайком выбирался из её комнаты и возвращался в башню Гриффиндора.
А потом наступал день и приходила ломка.
На уроках она откровенно маялась, потому что сидела в одном ряду со слизеринцами, да ещё и на третьей парте, в то время как Блэк сидел позади в ряду справа. И стоило Роксане украдкой оглянуться на него, она неизменно натыкалась на прямой внимательный взгляд из-под упавшей на глаза челки и эту снисходительную усмешку, от которой мурашки бегали по рукам.
Он знал, что вместо того, чтобы записывать за преподавателем лекцию, она вспоминает самые грязные подробности очередной минувшей ночи.
И делал это вместе с ней...
Снова его рука поползла по её ноге и Роксана раздраженно пихнула Сириуса под столом.
— Отстань! — прошипела она.
Блэк тихо рассмеялся.
— Блэк, иди нахрен! Мне надо заниматься! — прозвучало это так жалобно и неубедительно, что она сама себе не поверила. — Я не могу сосредоточиться!
— Брось это дело, пойдем за стеллажи, — прошептал Блэк, прижимаясь к ней. — Я же вижу, тебе тоже хочется...
Роксану окатил озноб.
Она сглотнула и собрала всю волю в кулак.
— Нет.
— Что «нет»? Не хочешь за стеллажи, пойдем в Запретную секцию.
— «Нет», значит нет, мне не хочется! — отчеканила она.
Блэк скользнул взглядом в её пергамент.
— Я вижу, — хмыкнул он. Роксана опустила взгляд.
«...columna formamentum formamentum formamentum...»
Блэк засмеялся и положил ладонь на её пергамент, не дав Роксане исправить.
— Брось, Рокс, мы позанимаемся вечером, обещаю, а сейчас просто пойдем и...
— Я же сказала «НЕТ!», что ещё тебе непонятно?! — взорвалась она.
Повисла небольшая пауза.
Ученики, сидящие за соседними столами, оглянулись.
Факелы, и те затрещали тише.
— Всё понятно, кроме того, какого черта ты так орешь, — невозмутимо отозвался Сириус, после чего вдруг сжал ладонь в кулак, комкая её пергамент и резко встал.
Разозлившись и слегка растерявшись, Роксана смотрела, как он идет к выходу.
Блэк был унижен и отвергнут, а шел так упруго и легко, словно шагал по Елисейским полям в майское утро. Только левую руку, по которой расплывалось злое черное пятно, держал неестественно ровно и прямо.
Роксана засопела, сердито смахнула со стола обиженный комок бумаги и снова взялась за перо, но в ушах стучало так, что она уже совсем ничего не понимала и уж точно ничего не смогла бы написать.
Он обиделся.
Пф-ф, подумаешь!
Ну и пусть обижается.
Пусть вообще катится к черту.
Она решительно схватила чистый лист.
«...columna...»
Черт.
Роксана хлопнула пером по столу и вскочила со стула.
Блэка она догнала уже на выходе и обвила руками за талию, удерживая.
Тот моментально обернулся к ней и втащил за стеллажи.
— Да? — умоляюще выдохнул он между поцелуями.
— Нет, иди к черту! — вкрадчиво прошептала она, оттолкнула его и скрылась за стеллажом.
Совершенно сбитый с толку, Сириус со злости ударил по нему кулаком, так что с верхней полки упала книга, а потом развернулся и вырвался из библиотеки, злой, как тысяча гриндиллоу.
— Рокс, открой дверь!
Дело было поздним вечером. Сириус прекрасно понимал, что все слизеринцы уже сидят по своим норам и наверняка сейчас сбегутся на его крик, но ему было наплевать.
Он совершенно не понимал, в чем дело. Мало того, что она отталкивала его весь день, так теперь, зная, что он придет, ещё и заперла свою дверь! Если она дуется на него за что-то — самое время сказать об этом.
Сириус гневно выдохнул, глядя на серебряную табличку и ещё раз ударил кулаком по двери.
Воображение уже вдоль и поперек исполосовало его голову, наполнив её всякими Мальсиберами и Ноттами в его, то есть, Роксаны, постели.
— Рокс! Открой эту чертову дверь!
Тишина.
— Открой, или я сломаю эту суку! — предупредил он и шарахнул по двери ладонью, теряя терпение. — Раз! Два!
Подействовало. Сначала в комнате послышалась какая-то возня, знакомо скрипнули пружины на кровати, раздались шаркающие шаги, а затем дверь открылась.
На Роксане был необъятный теплый батник, теплые пижамные штаны в клетку и совершенно нероксанистые, толстые вязаные носки. Пучок на макушке разболтался и серебристые волосы Первых Малфоев торчали во все стороны. Болезненно-серое лицо поморщилось, когда она увидела гостя.
Непохоже, чтобы она с кем-то обжималась.
— Ну? — проворчала она, зябко обнимая себя руками.
Сириус решительно вошел в комнату, оттеснив Роксану. Осмотрелся. Вопреки его опасениям, кроме самой Роксаны здесь никого не оказалось. Проигрыватель в углу тихо мурчал голосом Пола Маккартни. Крошечные светлячки, заменявшие в комнате свечи, плавали в уютном полумраке песни «Yesterday». Порядком раздобревший на черновиках и салфетках Патрик сидел на тумбочке и ужинал «Вечерним пророком».
Роксана закрыла дверь и Сириус стремительно обернулся.
— Скажи мне, какого черта происходит, Малфой?
Роксана прошаркала мимо него и повалилась на кровать.
— Ты отказываешься проводить со мной время, шарахаешься от меня, тебя бесит, когда я трогаю тебя! Какого хрена происходит?!
Она страдальчески поморщилась и подтянула колени к груди.
Вид у неё был такой несчастный, что Сириус невольно подрастерял боевой пыл.
— Что с тобой? — недовольно спросил он и слегка забеспокоился, когда она вся сжалась и скомкалась, проваливаясь в складки одеяла. Неожиданно до него дошло. — О, Мерлин, нет, Рокс, скажи, что у тебя не...
— Да, Блэк, у меня месячные, — проворчала она, отворачиваясь.
Сириус постоял немного, справляясь с жестоким ударом, а потом присел рядом.
— Ну может быть мы... могли бы придумать что-нибудь?
Роксана оглянулась и её осунувшееся мрачное лицо на миг тронула слабая улыбка.
— Нет, Блэк, мы не будем ничего придумывать. Тебе вообще лучше уйти.
И она снова отвернулась, мучительно морща лоб, жмурясь и сжимаясь. Казалось, её кто-то грызет изнутри.
— Тебе так плохо? — он провел ладонью по её бедру.
— Да, — страдальчески выдавила она.
— А ты не можешь выпить какое-нибудь зелье?
— Я не знаю, какое зелье надо пить, — с плохо скрываемым бешенством ответила она, не поворачиваясь. — Это просто надо перетерпеть!
Сириус хмыкнул.
Ему всегда казалось, что девчонки преувеличивают свои страдания по этому поводу, но когда он один раз имел неосторожность обмолвиться об этом Марлин, выслушал душераздирающую историю, начавшуюся с фразы: «Представь, что кто-то хватает обеими руками какой-нибудь твой орган и медленно, неторопливо рвет его на две части...»
Он дрогнул, вспомнив об этом.
— Слушай, давай я отведу тебя в крыло?
— Нет! — Роксана вдруг испуганно вскинулась.— Не надо об этом, да? Мне не нужны никакие врачи!
Видимо она ещё не забыла свою слепую ночь в крыле пару месяцев назад.
— А что тебе нужно?
Сириус вдруг испугался, что сейчас она попросит его просто поспать с ней этой ночью — девчонкам это нравилось и они никогда не задумывались о том, что пока они сопят в тепле, он сам не спит, мучается, чередуя руки под их плечами и уговаривает своего дружка лежать смирно хотя бы до утра.
— Ничего, — она снова зажмурилась, положила ладонь на свой пах и свернулась вокруг этого места калачиком. — Обычно я просто сплю и всё. И... мне не нравится, когда меня трогают в такие дни, — она попыталась стряхнуть его руку со своей ноги. Блэк фыркнул. Роксана глянула на него так, словно готова была тоже «схватить его обеими руками и порвать на два куска».
— Что, и завтра мне тоже нельзя к тебе прикасаться? — с плохо скрываемым раздражением спросил он.
— И завтра, и послезавтра, и... короче, до среды даже не думай подкатывать ко мне! — сварливо отозвалась она и сердито отвернулась, потирая живот под складками одежды и страдальчески морщась.
— Слушай, Блэк, проваливай, а? — тоскливо предложила она. — Если ты думаешь, что мне хочется меньше, чем тебе, то ты ошибаешься и когда ты сидишь тут... — она засопела. — Мне только хуже.
— Я же говорю, мы можем придумать что-нибудь. Ты можешь оставаться в одежде, — Сириус в мгновение ока навис над ней и Роксану словно током ударило.
— Нет! Блэк... Сириус, ну пожалуйста, уходи! — она уперлась ему в плечи руками, отталкивая. — Ну!
Недовольно вздохнув, Сириус слез с её постели, но уже у самой двери Роксана снова его окликнула. А когда он оглянулся, она вдруг наоборот отвернулась и спрятала лицо в многочисленных подушках.
— Если тебе так хочется трахаться, иди и трахайся! — проворчала она оттуда. — Я уже говорила тебе, мне все равно, если ты делаешь это с другими, я просто не хочу ничего об этом знать. Понял?
На секунду зверек зыркнул на него из своего убежища.
Пару секунд они просто смотрели друг на друга.
И Сириус вдруг почувствовал себя очень странно. Как будто внутрь ему скользнула холодная змейка и потерялась — уже не вытащишь.
Ему стало невероятно жалко её. Неужели она так боится остаться одна, что готова затолкать его в чужую постель? Или дело в чем-то другом?
Видимо эти мысли отразились у него на лице, потому что её броня мрачности и решимости на секунду сползла, показав крайнее отчаяние, а потом Роксана водрузила её на место.
— Я всё понял. У тебя кровь отлила от мозга и ты несешь всякую херню, — заявил он, отступая к двери.
Роксана швырнула в него одну из подушек. Сириус закрылся от неё дверью и снова заглянул в комнату.
— Эй!
В третий раз Роксана вскинула свою лохматую голову.
— Тыквенные пирожки или шоколадные лягушки?
Сначала раздался смешок, а затем деланно-недовольное:
— Ладно. Неси уже этих чертовых жаб, — и она накрылась пледом.
Через полчаса после этого разговора Сириус уже стучался в дверь Розмерты.
Сначала он просто не знал, куда себя деть. Думал, пойти обратно в башню Гриффиндора, но мысли о том, чтобы просто лечь спать были невыносимыми.
Решил побродить по школе, чтобы немного отвлечься, подумал о том, чтобы заглянуть к парочке старых подружек — вдруг обломится? Но когда ноги сами принесли Сириуса к статуе одноглазой ведьмы, он понял, что будет делать.
Проход между школой и «Сладким королевством» промерз насквозь. Чтобы немного согреться, Сириус пробежал по нему собакой, но когда он выбрался из кондитерской на воздух, ему показалось, что его как кутенка за шкирку окунули в чан с ледяной водой — такой мороз сковал деревушку под вечер. Так что когда он стучался в заднюю дверь «Трех метел», думал уже не столько о прелестях Розмерты, сколько о её горячем гроге или медовухе.
— А тебя не накажут за то, что ты гуляешь в такое позднее время? — игриво спросила Розмерта, повисая на дверном косяке и глядя на замерзшего до костей Сириуса.
— А т-тебя? — спросил Сириус, содрогаясь под порывами ледяного ветра.
Розмерта горько вздохнула она и за воротник втянула его в теплое помещение.
— Пойдем.
— Что, опять поругался со своей подружкой? — спросила Розмерта, завороженно глядя, как двигается кадык на шее Сириуса, по мере того, как Блэк пьет, все дальше откидывая лохматую голову.
Они сидели в её комнате. В её чудесной, восхитительной, теплой комнате, пропахшей яблоками и деревянной стружкой.
Всегда такой лохматый и темный, Сириус каким-то образом ухитрялся очень органично смотреться на фоне пухлого белого покрывала с рюшами и скопища бархатных подушечек.
Выдув до дна кружку горячей медовухи, он уронил руку с пустой кружкой на колено и блаженно вздохнул, облизав губы.
— Слушай, Роуз, — он попытался сосредоточить на ней взгляд, но зрачки его пьяно плыли. — А у тебя есть это... — он икнул. — Зелье?
— Какое? — она ласково погладила его по щеке. — Бодроперцовое?
— Не-ет... — Сириум озадаченно нахмурился, глядя в третье измерение, сжал ладонь Розмерты обеими руками и поцеловал. — Ну это зелье.
Розмерта непонимающе моргнула.
— Ну для этих ваших... дел.
Розмерта понимающе рассмеялась.
— Всё с тобой понятно, Блэк, — она вытащила из ящика туалетного столика какой-то флакончик. — Я могла бы и сама догадаться. Она тебя вытурила. И ты не придумал ничего лучше, чем прибежать ко мне.
— Да ладно тебе, — Сириус обеими руками поймал флакон. — Ты же знаешь, что я тебя... — он икнул. — ...люблю.
Розмерта взялась за расческу и, глядя в зеркало туалетного столика, проследила за тем, как Сириус потянулся к сброшенной куртке. Почему-то когда он не просто сунул зелье в нагрудный карман, но и защелкнул на нем кнопку, Розмерту особенно больно кольнула ревность.
А когда Сириус повернулся к ней, привычным жестом откинув с лица волосы, и на Роуз как-то совершенно по-детски взглянули льдисто-серые глаза, она поняла, что всё это была не шутка. И что у неё действительно нет и никогда не будет сил выставить его за дверь. Что бы он ни натворил.
Как будто уже тогда она знала, что в ближайшие пятнадцать лет всегда будет оставлять своё окно открытым.
На следующее утро, десятого декабря выпал снег.
Сириус уже привык, что в День его рождения всегда выпадает столько снега, словно где-то кто-то неправильно накладывает погодные чары и снегопад никак не может остановиться.
Вот и сегодня. Когда он разлепил глаза и поднялся из теплых объятий Розмерты, увидел, что окно залепило хлопьями белого света — такого яркого, что смотреть больно.
Поцеловав напоследок теплое, круглое плечо, Сириус торопливо оделся, накинул заботливо приготовленную Розмертой теплую мантию и распахнул окно — вниз упал целый сугроб и, кажется, контузил какую-то кошку.
Вдохнув полной грудью, Сириус ещё разок оглянулся на спящую девушку и вылез на пожарную лестницу. Спускаясь вниз, он несколько раз чуть не грохнулся и у него даже появилась мысль, уж не поливает ли Освальд водой эту несчастную лестницу?
На главной улице его встретил Джек Фрост, обхватил за плечи и в его приятной компании Сириус направился к выходу из деревни, но не успел сделать и десяти шагов, как одно из спящих окон распахнулось.
