Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 84 (всего у книги 275 страниц)
— Профессор Грей очень боялась подстрелить тебя, — вкрадчиво молвил Джекилл, наклонившись к нему. — И сделала это в конце-концов только потому, что это был единственный способ тебя остановить. Иначе ты бы стал жертвой других волков, или убежал вместе с ними в лес и тогда мы бы уже никогда тебя не увидели.
Ремус опустил печенье на тарелку. Кровь стучала у него в ушах.
— Я не просил... я не хочу... я не ребенок...
— Конечно, нет! — Джекилл потер лоб. — Дело не совсем в этом. Хотя отчасти и в этом. Видимо, ты...напоминаешь ей одного человека. Одного очень особенного человека.
— Кого?
Джекилл вздохнул ещё раз, только глубже и печальнее.
— Бо. Бо Билла Грей. Её сына.
Ремус уронил плечи.
Нет.
Нет-нет-нет, Мерлин, только не это!!!
— У профессора Грей...есть ребёнок? — сипло спросил он и не узнал свой голос.
Джекилл покивал.
— Был, был ребёнок. Очень давно. Но это не самая приятная история...да и потом, не думаю, что я вправе рассказывать её.
— Пожалуйста, сэр! — Ремус навалился на стол, чуть не опрокинув чашку и поедая глазами погрустневшего преподавателя. — Расскажите, мне...важно это узнать!
— Да я вижу, что важно, — промолвил Джекилл, глядя на Ремуса чуть ли не с жалостью. — Потому и не могу.
Ремус приложил к груди ладонь и замотал головой.
— Сэр, я...
— Ну ладно-ладно! — Джекилл нервно постучал пальцами по столу. — Только ты сначала должен пообещать, что это навсегда останется между нами.
— Конечно! То есть... я обещаю! Даю слово Годрику Гриффиндору.
Это было страшная студенческая клятва. Джекилл наверняка знал, как она обязывает студента Хогвартса и потому поверил ему.
— Ну это ни к чему, я тебе итак верю. — профессор потер ладонью рот. — Хм. Тогда, пожалуй, начну с самого начала. Чтобы ты понимал всё...
Ремус кивнул.
— Видишь ли, Ремус, я и Валери (ты уж прости, но я буду называть её именно так), знакомы с самого детства. Мы родились и выросли в небольшом городке под названием Уиллоу-Крик. Мой отец был местным целителем и мы жили в большом доме, а родители Валери погибли во время первой волшебной войны и она жила с младшим братом в самом бедном районе нашего города. Так вышло, что кроме неё у меня не было других знакомых моего возраста, так как я рос довольно стеснительным ребенком, а с ней никто не дружил — родители запрещали своим отпрыскам общаться с «детьми Грей». Но, несмотря на своё положение, Валери была очень веселой и храброй. Я учил её магии, так как всё своё детство проводил за книгами, а её некому было учить, в то время как Валери время от времени защищала меня от местных хулиганов. Так мы и подружились. Когда нам исполнилось одиннадцать, нам, как и всем, пришли письма из Хогвартса. Я поехал учиться, а Валери осталась дома, потому что кроме неё некому было позаботиться о брате. Пока я постигал вершины науки, она из года в год тратила волшебный потенциал на то, чтобы зачаровывать грязные тарелки в местном трактире и отбиваться чарами от пьяных мужчин. Ты не представляешь, как больно мне было видеть, как она постепенно превращается в одну из этих несчастных девушек, которых я часто видел в нашем городке: одиноких, обозленных, уставших и растерявших всякую надежду. Каждое лето я уговаривал её бросить эту никчемную работу и поехать со мной в Хогвартс, но она не соглашалась и твердила, что обязана поставить Уильяма на ноги. С годами мне было всё страшнее и страшнее оставлять её в этом городе одну. И вот...как-то раз, зимой, когда я учился на шестом курсе, к ней в трактир явился один человек. Тогда была страшная метель и у Валери не было посетителей — она была совсем одна...
Джекилл осекся, уставившись в свою чашку.
Ремус сначала не понял, почему он прервался, а когда понял, к горлу подкатила тошнота.
— Когда прибежала помощь, этот человек уже исчез, — продолжил Джекилл. — Валери была чуть жива и её сразу же отнесли к моему отцу. Помню, это было под Рождество. Венок из роз на двери, звон инструментов, склянок с зельями и Валери на столе, вся в крови... — он покачал головой. — Я две недели не отходил от её постели, моля все известные силы, чтобы она осталась жива. И она действительно осталась жива, хотя долгое время ни с кем не разговаривала, не ела и истончалась просто на глазах. А спустя какое-то время выяснилось, что у неё... — он сделал глубокий, прерывистый вздох и потер лицо. — ...будет ребенок. Конечно, мы сразу же предложили ей избавиться от него, но она отказалась.
— А что же...тот человек? — выпалил Ремус.
— О, он, больше не появлялся в нашем городе, конечно же, — отмахнулся Джекилл. — И Валери никогда не говорила о нем, кроме тех жутких дней, когда она в бреду цеплялась за жизнь. Даже когда родился Бо... — тут Джекилл устремил задумчивый взгляд в окно. — Я думал, она возненавидит этого ребенка. И многие на её месте возненавидели бы. Но, клянусь Мерлином, Ремус, я никогда ещё не встречал женщины, которая так горячо любила бы своё дитя, как любила его Валери. И особенно сильно это проявилось, когда выяснилось, что мальчик болен ликантропией. А выяснилось это в первый же месяц после его появления на свет.
— Значит тот человек, который напал на неё... был оборотнем?
— Получается так. Во всяком случае это объясняет его агрессивность. И бедный Бо, ни в чем не повинный ребёнок, унаследовал его болезнь. Первое его превращение было самым... страшным, что я когда-либо видел в своей жизни. Страшнее этого была только реакция Валери. Мне казалось, что она сошла с ума. Мы пытались забрать у неё малыша, потому что он мог покусать и её, но она не отдавала его, билась, кричала так, мне пришлось оглушить её, а крошечного, беспомощного младенца связать и лишить голоса, чтобы в городе никто не узнал о происходящем. Мы жили в обществе, обуреваемом страшным религиозным фанатизмом и волшебство творилось в городе исподтишка, за плотно закрытыми дверями. Это была самая страшная ночь в моей жизни. И утром, когда все уже поверили в то, что Бо не выживет, он снова стал человеком и заплакал, требуя еды. Так он стал главной тайной нашей семьи. Здоровье Бо оказалось достаточно крепким для трансформаций, единственный, для кого они стали настоящим испытанием, была сама Валери. Для любой матери — страшное испытание — видеть как страдает её ребенок. Я думаю, ты понимаешь, о чем я.
Ремус промолчал. Нет, он не понимал.
Но Джекиллу об этом знать не обязательно.
— А как же вы? — спросил он. — Ведь он мог покусать и вас?
— О, я был вне опасности, — Джекилл слабо махнул рукой. — На тот момент у меня было...средство защиты.
— И что было дальше? — нетерпеливо перебил Ремус. — Что же случилось с Бо?
Джекилл навел палочку на чайник и из носика снова вырвалась струйка пара.
— Я уже сказал тебе: мы жили в непростом обществе. Появление незаконнорожденного ребенка и без того вызвало осуждение. Валери превратилась в объект сплетен и насмешек, а детям запрещали общаться с Бо. Но это было ещё терпимо. Мы собирались уехать из Уиллоу-Крик и перебраться в какую-нибудь волшебную деревушку, однако нам это не удалось. Одна из городских патронесс увидела, как Бо ест сырое мясо.
Что-то колыхнулось у Ремуса в памяти, но он отмахнулся, во все глаза глядя на доктора Джекилла.
— Слухи распространились очень быстро. За домом Валери установилась слежка. А потом, в одно полнолуние в дом ворвались люди, — Джекилл прижимал кулак к губам, устремив рассеянный взгляд в прошлое. — Они атаковали нас, связали Валери и у неё на глазах сожгли мальчика заживо, — Джекилл зажмурился и покачал головой. — А мы все ничего не могли поделать, потому что собралось полгорода и все они были маглами, — Ремусу начало казаться, что он оправдывается и не совсем перед ним. — Сотня маглов-свидетелей, ты сам понимаешь, чем это грозило... мы были...у нас во всех смыслах были связаны руки. Бо умер, так и не вернувшись в человеческое сознание. Валери как-будто сошла с ума, — профессор покачал головой. — Я даже не хочу говорить тебе, что она сделала. После этого она... она как-будто прошла через поцелуй дементора: перестала есть, спать и только сидела на постели, исхудавшая, безучастная ко всему и говорила что-то о Трансильвании.
Ремус боялся пошевелиться. Ему казалось, что он сам сидит не в кабинете защиты от темных сил, а видит перед собой полубезумную девушку с горящими глазами, сидящую на разобранной постели в одной ночной сорочке.
— Потом, когда срок её домашнего ареста закончился, она уехала. Не сказав ни слова — собрала вещи и уехала в Румынию, как раз в то время, когда там бушевали первые бунты колоний. Мне она не писала и о том, что происходит, я узнавал из газет. А потом, спустя пять лет после её побега, в наш старый город вдруг ворвалась банда оборотней под предводительством самого Сивого. И....скажем так, это был Солсбери десятилетней давности, только тогда в живых не оставили никого. Я понял, кто натравил их. Честно говоря, сначала я думал, что Валери разыскивала того человека, а в итоге оказалось, что она вынашивала план мести и с её подачи организация заключила с оборотнями сделку — один город в обмен на покой всех других городов. И, наверное, последующих нападений в самом деле удалось бы избежать, если бы Министерство не устроило облаву на колонию Сивого и не нарушило тем самым договор. Оборотни обвинили волшебников в предательстве и с того момента и до сегодняшнего дня опустошают города графства один за другим. И, по сути, вся эта кровавая резня началась со смерти невинного ребёнка. А точнее, с животной несдержанности, грязи и похоти одного-единственного человека.
Джекилл замолчал. Над столом повисла тишина.
Чай совсем остыл, но он совершенно забыл о нем.
— А что стало с её братом? — сипло спросил Ремус. — Он жив?
— О, я не сказал? Уильям сбежал из дому вместе с табором вампиров, через месяц после того, как с Валери произошло это несчастье. Возможно, он всё ещё жив, но Валери никогда не говорит о нём.
Ремус уставился в свою чашку.
В голове его как-будто побывал торнадо.
— Выходит, профессор Грей видит во мне...своего погибшего сына? И ненавидит за это?
— Ремус, я уже сказал, она не ненавидит тебя. Просто... — он поморщился. — Всё это очень запутанно и болезненно. Вы удивительно похожи, ты и Бо. Оба стали жертвами этой болезни случайно, оба (ты уж меня прости) превратились в изгоев, к тому же, вы родились примерно в одно и то же время и сейчас были бы сверстниками. Да и внешнее сходство, если честно, тоже присутствует. Возможно, она считает, что ты в какой-то степени...
— ...занял его место? — угрюмо спросил Ремус. На него вдруг накатила необъяснимая жуть.
Джекилл кивнул.
— Поэтому я и сказал, что тебе не стоит браться за починку этого лука, — Джекилл снова тронул пакет. Ремус вздрогнул, когда хрустнула оберточная бумага — он уже и забыл про цель своего визита. — Это лук был вырезан из орешника, который вырос над могилой Бо. Когда волшебник или волшебница умирают, энергия не уходит в никуда...кажется об этом писал какой-то магловский учёный. Если волшебная сущность не воплощается в призраке или полтергейсте, тогда её впитывают находящиеся поблизости живые существа — животные или деревья. Может поэтому у маглов и существует так много страшных историй о кладбищах, — добавил он с улыбкой. — Для профессора Грей этот лук имел большое значение, потому что связывал её с Бо, теперь это просто кусок дерева. Волшебная природа, которую он впитал, вышла из него в момент слома и ты никак не вернешь её обратно.
— Но ведь я виноват... неужели я ничего не могу...
— Самое лучшее — просто забыть обо всем этом.
Ремус насупился, но спорить не стал.
У него возникла идея получше.
***
— Побольше усердия, мистер Петтигрю!
Шел урок трансфигурации. Сегодня проходили трансфигурацию конечностей. Тема была достаточно сложная и класс справлялся со скрипом, в то время как Джеймсу и Сириусу задание далось в легкую. В отличие от Питера.
Он поднял голову, когда Макгонагалл остановилась возле их парты. Питер разволновался, покраснел, когда к нему повернулись головы остальных студентов и снова поднял палочку. Наблюдая за его попытками, Сириус рассеяно почесал себя за ухом когтистой лапой, а Джеймс, взглянув на секунду, снова опустил голову и принялся разрисовывать своё копыто маленькими молниями, снитчами и другими, довольно неприличными рисунками.
У Питера так ничего и не вышло. Его рука, которая, по идее должна была превратиться в большую крысиную лапу, поросла редкими волосами, но они мгновенно осыпались, едва он убрал палочку.
Макгонагалл поджала губы и покачала головой, что могло означать только одно: дополнительно тренироваться дома. Лапа Бродяги, когтистая, поросшая шелковистой черной шерстью удостоилась одобрительного кивка.
— А это что такое, мистер Поттер? — поинтересовалась она, указав сухощавой узкой ладонью на его копыто. Джеймс поспешно попытался прикрыть рукой свои художества. — Вам, кажется, было велено превратить предплечье, кисть и пальцы в лапу крупного хищника. А это...
— Творческий подход, профессор, — он поправил очки.
Макгонагалл только головой покачала, кажется, с трудом смиряясь с его неслыханным бунтарством и прошла мимо, а Джеймс, ухмыляясь, вернулся к рисункам.
— Мисс Малфой, чего вы ждете? Раз-два-три, Brachiо Formamentum!
Джеймс поморщился от чересчур громкого голоса.
Голова всё ещё раскалывалась после вчерашнего огневиски, к тому же ночью ему приснился красочный и развернутый эротический сон, в котором главными героями выступали Лили Эванс и Эдгар Боунс, так что Джеймс проснулся слегка очумевшим и даже прогулка по лесу и встреча с десятком боггартов-волков не прочистила ему голову...
— Ты чего, Хвост? — зашипел он, когда Макгонагалл отошла к слизеринцам.
— Ничего, — проворчал Питер. — Я не могу... когда все смотрят... — он нервно оглянулся.
— Ты же не в сортире, Хвост, — лениво проговорил Сириус, сжимая и разжимая мохнатый кулак. — Смотри, это просто, — он навел палочку на свою руку — шерсть медленно осыпалась, пальцы удлинились, когти втянулись — и вот, его рука стала прежней. Ещё один взмах — и снова пальцы стянулись, а когти, наоборот, вытянулись и всё это захлестнула шерсть.
— Прекрасно, мистер Блэк. Пять очков Гриффндору, — оказывается Макгонагалл тоже наблюдала за его манипуляциями. — Мистер Петтигрю, вы бы смотрели внимательнее.
Их одноклассники захлопали, даже близнецы. Сириус польщено улыбнулся, Питер наоборот, насупился и смотрел на его руку так, словно мечтал её оторвать.
— Выпендрился? — спокойно поинтересовался Джеймс, когда все снова занялись чарами.
Сириус перестал улыбаться.
— Да, именно так.
Джеймс покивал.
— Хороший мальчик**. Напомни, чтобы я купил тебе собачьих галетов в Хогсмиде. Потому что в качестве собаки ты нравишься мне гораздо больше.
— Понимаю, мой рогатый друг, — и Сириус похлопал его когтистой лапой по плечу. — Я тоже себе нравлюсь.
— Иди нахер, — рассеяно отозвался Джеймс, дернув плечом и быстро завертел копытом, так, что его рисунок ожил и можно было подумать, что чернильный снитч летит по чернильным облакам.
По замку прокатился гул колокола.
Класс зашумел, принялся отодвигать скамьи, как всегда образовал у двери пробку и высосался в коридор.
Как Джеймс ни старался выйти последним, на выходе столкнулся именно с Лили и когда она выходила, его лицо случайно щекотнул её локон.
Что-то внутри дрогнуло, но Джеймс поспешно прокрутил в голове свой сон и то, что дрогнуло, немедленно скончалось в муках.
Бродягу зачем-то зацепила Макгонагалл и они дожидались его в коридоре.
Джеймс запрыгнул на подоконник и попытался краем мантии счистить с уже человеческой руки чернильные пятна, а мимо прошли близнецы со своим новеньким приемником и за ними шлейфом протянулась песенка Джерри Льюиса «Забирай её».
Какая жестокая ирония.
Дверь кабинета хлопнула и в коридор вышел помрачневший Бродяга.
— Ну, чего она от тебя хотела?
— Ребёнка, — мрачно отозвался Сириус и потер шею, но зашипел от боли и раздраженно превратил свою лапу в руку.
— А серьезно?
— Серьезно. Дежурная проверка: не собираюсь ли я наложить на себя лапы от счастья. Спрашивала, как себя чувствует Блэйк и мой будущий ребёнок. Спрашивала, почему их обоих нет на уроках. Чёрт возьми, — Сириус потрогал шею. — Кровь.
После трансфигурации они отправились на обед, но Ремус не объявился и там.
К тому моменту, как они спустилисьв подземелье, у кабинета зельеварения уже толпился весь класс, но Лунатика не было и там. Джеймс даже начал волноваться — мало ли, что там взбрело бедному влюбленному после такой оплеухи, какую отвесила ему Валери, но подумать об этом ему не дали. Едва они появились в коридоре, подземелье огласил громкий голос:
— Джеймс! Эй, Джеймс!
— Тревога, Сохатый, — пробормотал Сириус и первым обернулся. — Мэри! Привет, дорогая! Я уже соскучился, где же ты была?
— Угу, привет, — присовокупил Джеймс, нехотя поворачиваясь к девушке.
Он видел, что Мэри просто распирает от желания поговорить о вчерашнем, на самом деле он ждал этого разговора и боялся его, но от необходимости посыпать голову пеплом его спас Бродяга:
