Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 204 (всего у книги 275 страниц)
Тот захлопнул книгу и повернулся к нему, чтобы что-то сказать и успел увидеть только искаженное злобой лицо Снейпа, направленную на себя палочку и яркую вспышку оглушающего заклинания.
А потом все потонуло в темноте.
========== Скелеты в шкафу. Часть 2 ==========
В первые секунды, после того, как вращающаяся стена швырнула Роксану в темноту, она ничего не видела и не понимала, просто прижималась спиной к доспехам и слушала свое громкое, частое дыхание. А потом трясущейся рукой вынула палочку и зажгла свет.
Всё оказалось не так страшно, как она думала. Её не выкинуло в яму со змеями и не запечатало в тюрьме — за доспехами скрывалась потайная лестница, ведущая вниз. Очевидно, она из тех, которыми пользуются эльфы, чтобы оставаться для хозяев невидимыми и быстро перемещаться между комнатами. Роксана слышала о таких. Тяжело сглотнув и оглянувшись на пустой шлем доспехов, она пошла вперед и спустилась по каменным ступенькам, настороженно скользя лучом света волшебной палочки по стенам. Лестница вывела её в коридор, вдоль которого тянулись двери. Роксана приоткрыла одну и увидела темную спальню. На кровати виднелся силуэт спящего человека. Длинные светлые волосы разметались по подушке. Словно во сне она толкнула дверь и, не прикрытая ни мантией, ни маскирующими чарами, вошла в комнату Люциуса.
Роксана потушила свет и подошла к его кровати. Люциус спал и во сне казался таким красивым и таким… безмятежным. Несколько минут она просто молча смотрела на его лицо.
Когда ей было страшно в детстве, она прибегала в эту комнату и забиралась под это одеяло.
Люциус обнимал её, утешал и убаюкивал. В детстве она была уверена, что когда-нибудь выйдет за Люциуса замуж.
Роксана молча отвернулась, вышла из комнаты, осторожно прикрыла за собой дверь, постояла возле неё секунду и тихо пошла дальше. За следующей дверью была еще одна темная комната. Там спала Нарцисса. Третья дверь вывела её в кухонную кладовую, сверху-донизу заполненную мешками, корзинами и коробками. Роксана быстро пересекла её, радуясь, что выбралась из эльфийского «задверья», открыла дверь, ведущую в кухню и так и подпрыгнула, увидев, что за длинным кухонным столом кто-то сидит.
Её отец.
***
Пару минут они с Абраксасом смотрели друг другу в глаза. Роксана — с ужасом, вцепившись в дверную ручку, Абраксас — холодно и испытывающе. На отце Роксаны был его любимый теплый бордовый халат поверх пижамы, а на столе перед ним стояла початая бутылка огневиски и стакан. В старой каменной печи негромко потрескивало пламя, отбрасывая пляшущие тени на каменные стены и низкий потолок.
— Здравствуй, Роксана, — наконец сказал Абраксас, не меняя выражения лица. Он сидел, закинув ногу на ногу и упершись вытянутой рукою в стол. Увидев, что дочь не двигается с места и молчит, словно язык проглотив, достал палочку, наколдовал из воздуха еще один стакан и со стуком поставил на стол, рядом со своим. — Что же ты стоишь? Проходи, присаживайся, — будничным тоном предложил он, наливая в стакан огневиски. — В конце концов это и твой дом.
— Ошибаетесь, сэр, — хрипло сказала она. — У меня нет дома уже очень много лет.
Абраксас хмыкнул. Что-то похожее на микроскопическую улыбку тронуло его маленький, плотно сжатый рот.
— Что ж. У тебя есть право так считать. Но, может быть, ты присядешь ненадолго и выпьешь немного со своим отцом? Это не отнимет много времени, и твои друзья не будут сильно беспокоиться.
Роксана сглотнула, почувствовав, что у неё разом похолодели и взмокли ладони.
— А я не буду пить один, — чуть бодрее заметил он, поставил бутылку на стол, взял свой стакан и вперил в Роксану взгляд, который как бы говорил: «Ну?»
Словно во сне Роксана разжала одеревеневшие влажные пальцы, выпустила ручку, медленно подошла к столу и опустилась на краешек стула — подальше от Абраксаса. Пока он наливал виски, она украдкой разглядывала его, пытаясь убедиться, точно ли это её отец. Раньше Абраксас никогда не спускался на кухню и уж точно не глушил огневиски в одиночестве. И не выглядел таким… таким… Да что там, он за всю жизнь не сказал ей столько слов, сколько сказал сейчас! Если не считать того случая, когда они мило поговорили после того, как Люциус силой приволок её домой из Каледонского леса.
Роксана взяла стакан и сделала глоток, глядя отцу в глаза. Он сделал тоже самое. Притворяться, что огневиски для неё непривычно и противно было бы глупо — Абраксас видел её насквозь.
— Давно ты знаешь, что мы пробрались в дом? — тихо спросила она, держась за стакан обеими руками.
— С самого начала. Я знаю этот особняк как свои пять пальцев, каждый дюйм и каждый камень. Если бы я захотел, мог бы запечатать бы вас еще в том коридоре за портретом.
Роксана почувствовала себя идиоткой. А ведь она так искренне радовалась и думала, что смогла обмануть систему. Вот дура.
— Вот как. Почему же не запечатал? — она потянулась за бутылкой.
— А разве не очевидно? — холодно спросил Абраксас, глядя, как колотится о край стакана горлышко бутылки, пока Роксана наливает для себя новую порцию. Руки у неё тряслись и это было куда труднее скрыть, чем цокотящие от страха зубы. — Мне не нужен труп собственной дочери в стене.
— Понятно, — коротко сказала Роксана и со стуком поставила бутылку на стол. — Значит это ты натравил на меня те чертовы доспехи, да? Хотел, чтобы я пришла сюда?
— Нет, — после небольшой паузы отозвался он. — Я не могу ими управлять. Но теперь я даже рад, что позволил вам войти. Видимо, ты должна была попасть в тот коридор и прийти сюда. В последнее время я стал верить в судьбу. И вот ты здесь, и мы можем… поговорить.
— Поговорить, — Роксана недоверчиво улыбнулась. — А нам есть, о чем говорить?
— Что бы там ни было, ты все еще моя дочь. Хоть и сама решила об этом забыть.
— Прости, папа, — издевательски надавила Роксана. Огневиски придало ей смелости и её голос окреп. — Должно быть этот факт вылетел у меня из головы, когда я спасалась бегством от продажи в рабство и уворачивалась от проклятий собственной матери.
Абраксас втянул носом воздух, отводя взгляд.
— Я не буду говорить о том, кто был прав, а кто нет в той ситуации. Теперь это… не имеет значения. Каждый должен нести ответственность за принятые решения. В тот день ты приняла решение и расплачиваешься изгнанием, пусть и добровольным. Это справедливо.
— А как расплатилась Эдвин? — резко спросила Роксана. — Как расплачиваешься ты за все свои решения?
Абраксас молчал, наверное, целую минуту, просто глядя на Роксану в упор. А ей вдруг ни с того ни с сего стало совестно за этот выпад. Хотя она и не понимала, почему.
— Все мы платим свою цену, — вдруг тихо сказал он и взял в руки бутылку. Роксана опустила взгляд, глядя, как он наливает себе огневиски. И по мере того как заполнялся его стакан, её тоже заполняло какое-то неопределенное, тревожное ощущение, напомнившее то, которое захлестнуло её, когда она впервые за долгое время увидела сегодня родной дом. Ощущение противоестественной пустоты и тишины. Как будто в доме уже давно никто не живет.
— Ты, должно быть, слышала о той недавней стычке в Косом переулке, верно? — спросил Абраксас, затыкая бутылку пробкой. — Это освещалось в новостях. Мракоборцы загнали дюжину наших людей в какое-то ателье, заперли и сожгли заживо?..
— Загнали? — вкрадчиво переспросила Роксана. — Вообще-то ваши люди сами спровоцировали толпу, они убили парня прямо посреди улицы и кричали «Смерть грязнокровкам!». И все это слы…
— В том ателье были и другие люди, — Абраксас вскинул сухощавую ладонь. — И многие из них погибли.
— Это война, — Роксана сделала глоток из своего стакана.
— Там была и Нарцисса.
Роксана подавилась и несолидно хрюкнула в стакан.
— Что? — она вытерла нос, в который попало виски.
— Её удалось откачать в больнице святого Мунго, но она пережила сильный шок и отравление дымом, — Абраксас помолчал секунду. — В тот же день она потеряла ребенка.
Роксана медленно опустила стакан на стол, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а по телу прокатывается необъяснимая трясучка.
— Это был мальчик. Мальчик. Мы были уверены, что родится девочка, но, очевидно, обратились к плохому предсказателю. Мы потеряли наследника. После родов он прожил совсем недолго, но она, увы, успела дать ему имя. И потом нам пришлось… приложить усилия, чтобы отобрать его у Нарциссы и похоронить. Целители говорят, она теперь никогда не сможет иметь детей. Я отправил её во Францию, на юг, чтобы она немного пришла в себя, — Абраксас приподнял брови. — Там она попыталась покончить собой — сброситься с обрыва. Люциус её спас, но с тех пор она немного… не в себе. И никто не знает, придет ли в себя.
Одно из поленьев в печи лопнуло, выбросив сноп трескучих искр.
— Это все? — спросила Роксана и после небольшой паузы снова потянулась к бутылке. Она согласна была поддержать игру и сделать вид, что они просто мирно выпивают, потому что нервы уже разгулялись ни к черту и их срочно нужно было чем-то глушить, чтобы они не взяли верх и не заставили убежать отсюда вприпрыжку. Вот только вызвать в себе сочувствие к новостям у неё не получилось.
— Что вы хотите от меня услышать? Вы потеряли внука, фамилии теперь конец, ждете от меня сочувствия? Вы сами сказали, все платят свою цену, — Роксана прерывисто вздохнула. — Это — плата за то, что ты отдал своего старшего сына Темному Лорду, а младшую дочь пытался продать ублюдку-расисту, — она опрокинула стакан залпом, совсем как Сириус и вспомнила, что только что решила больше не пить. — Прости, что не могу посочувствовать, но это… как ты там сказал… справедливо.
Отец ничего не сказал — он смотрел на неё так пристально, словно ждал чего-то. Может быть того, что она вот сейчас бросится на пол у его ног и начнет извиняться, говорить, как всё это жутко, страшно и ужасно, как она сожалеет…
Но таких планов у Роксаны не было. Она не видела этого младенца лично и никогда особенно не любила Нарциссу, так что даже её самоубийство не вызвало бы у неё особой печали. А жутких историй она за свою жизнь наслушалась в избытке. И насмотрелась всякого.
Единственное, что её волновало во всей этой ситуации — это брат.
— А как… Люциус? — слабым голосом спросила Роксана, избегая смотреть на отца. Едва она произнесла это имя, здесь, в своем старом доме, на своей кухне, в то время как на неё смотрел человек, который называл себя её отцом, горло внезапно перехватило и глаза обожгло слезами. Это было дико неожиданно, но Роксана все же взяла себя в руки и подавила эту глупую истерику. — Как… он?
— Он был не в себе первое время и мне пришлось отстранить его от дел, чтобы он не наделал еще больше глупостей, — спокойно сказал Абраксас, глядя на неё все тем же сверлящим, противным взглядом. — Поражение в Косом переулке, потеря наследника и последовавшая за этим попытка самоубийства жены сломали его.
Роксана опустила голову и почесала переносицу. Она не будет реветь. Она, мать его, не будет реветь перед этим человеком.
— Увы, я ничего не мог с этим поделать, — вздохнул Абраксас. — Твой брат никогда не отличался ни твоей силой духа, ни характером, — он отпил из своего стакана, глядя в стену. Роксана подумала, что ослышалась и первые несколько мгновений тупо пялилась на отца, смотрела, как он пьет.
— Что? — Абраксас слегка зашипел и поморщился, со стуком поставил стакан на стол. — Тебя удивляет, что я так сказал, м-м? — он прищурился и чуть наклонил голову. — Ты полагаешь, я не знаю или не замечаю твоих очевидных достоинств?
— Я… думаю, вы и меня не особо знаете, — машинально брякнула Роксана и тут же пожалела об этих словах. Это прозвучало как попытка вызвать жалость, а такой цели она не преследовала. Честно говоря, она вообще не преследовала никаких целей в этот момент и пребывала в легком шоке. Для неё такие слова из уст Абраксаса были равносильны горячему признанию в любви.
Абраксас ответил не сразу, помолчал о чем-то, двигая сомкнутыми губами, а потом усмехнулся, выпрямился, сменив свою позу из деловой на доверительную и положил локти на стол, сцепив пальцы в замок.
— Когда Люциус только родился на свет, я уже возлагал на него огромные надежды. Я был немолод, и в моих руках была мощь, власть и возможность влиять на этот мир. Мне хотелось передать эту возможность своему сыну. Хотелось посмотреть, как он вырастет и станет мужчиной, как возьмет в свои руки мою власть. Как он станет истинным Малфоем, таким, какими были наши предки — могущественные и влиятельные. Шли годы. Я делал все, чтобы вырастить из него такого Малфоя, но чем старше он становился, тем больше я видел, что он превращается не в могущественного и влиятельного волшебника, каким должен был стать мой наследник, а в пугливую, изнеженную девицу. Он рос настолько слабым и трусливым, настолько подверженным материнскому влиянию и непохожим на меня, что я всерьез задался вопросом: а мой ли это сын? Чем дальше — тем больше рушились мои надежды получить в его лице опору для семьи. Я бы мог отдать его в Дурмстранг, но там он бы просто не выжил. И тогда я попытался испытать судьбу во второй раз. Мне нужен был наследник любой ценой, такой наследник, которым я мог бы гордиться и которому мог бы передать тот груз ответственности, который нес на своей спине. Мне нужен был сын.
Роксана подняла на него взгляд и невольно сжала плечи.
Абраксас смотрел на неё с откровенной злостью.
— Нет слов, чтобы описать, как я был разочарован, когда вместо него у меня родилась дочь, — его губы скривились. — Я был зол? Нет. Я был в бешенстве. Помню, как я впервые взял её на руки. — он зачем-то изобразил руками колыбель. — Единственным желанием во мне тогда было — выкинуть орущего младенца в океан!
Роксана почувствовала, как к щекам приливает кровь. Стакан задрожал в руке, а памяти зашумели волны, бьющиеся о каменные утесы Дурмстранга. Зачем он ей все это говорит?! От жуткой обиды и несправедливости у неё на глазах выступили слезы, она едва смогла разомкнуть губы, чтобы отпить из стакана. Рука, сжимавшая стакан, побелела от напряжения. Будь она такой же сильной, как Сириус или Джеймс, он бы наверняка треснул.
— И вот я остался один на один со своей будущей старостью, огромной империей, которую мне не с кем было разделить, трусливым сыном и абсолютно бесполезной дочерью, — безжалостно продолжал отец. — Тогда мне было безразлично, кем она вырастет и что с нею станет. Мне было все равно, умрет она от драконьей оспы через неделю после рождения, или от магловской через год. Я потерял последнюю надежду получить третьего наследника в пожаре, и, кроме того, потерял один из крупнейших особняков моего рода. Один я с трудом удерживал влияние, поэтому бросил все силы на то, чтобы мало-мальски воспитать из Люциуса преемника. Бывали дни, недели, месяцы, когда я вообще забывал о том, что в моем доме, кроме меня, моей жены и нашего сына живет еще и моя дочь.
Пару мгновений Абраксас молча испытывал её взглядом, но Роксана не доставила ему удовольствия плачем. Собрав все силы в кулак, втянула сопли и уставилась на отца самым злющим взглядом, на который была способна. По щекам у неё катились слезы, но в той ненависти, которая в этот момент горела у неё в глазах, можно было бы ковать железо.
— Однако, всё изменилось в тот день, когда ей исполнилось семь лет, — вдруг произнес Абраксас. — Помню, в тот день в нашем доме было много детей. Среди них были дети Кигнуса Блэка. Его старшая дочь Беллатриса часто избивала Люциуса в детстве, и он всегда прибегал жаловаться к Эдвин. И остальные дети, которых третировала эта дьяволица тоже бегали жаловаться к своим матерям. Только не ты, — задумчиво проговорил Абраксас, поглаживая небольшую бородку. — Единственное, что меня в тебе удивляло, так это то, что ты никогда ни на что не жаловалась. Так вот, в день твоего рождения твоя мать как обычно устроила прием. Я разговаривал со своим другом в гостиной, когда краем уха услышал, как эта девица над тобой смеется. Ты стояла перед ней и ревела… а потом вдруг со всей силы наступила Беллатрисе на ногу! — Абраксас отрывисто засмеялся, и Роксана даже подскочила от неожиданности. — Со всей силы, вот так! — он с размаху хлопнул по столу ладонью. — Никогда этого не забуду!
Абраксас вдруг перестал смеяться, вздохнул и уставился на Роксану, как удав на кролика.
