Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 275 страниц)
Роксану словно обухом по голове стукнули.
— Отлично, — она сжала кулаки и зубы, внимательно следя за тем, как он приближается, готовая бежать в любой момент. — Ну и что ты... хочешь?
— Твой плеер.
Роксана уставилась на него.
— Мой...
— Плеер, да. Я слышал утром, у тебя играли «Дикие сестрички», — глаза его лукаво блеснули. — А ты о чем подумала, маленькая извращенка?
— Ах ты...
— Да или нет? Заметь, я пока прошу, но могу и потребовать.
— Я скорее выброшу его в окно, чем отдам тебе, ясно?
— Или плеер, или сама сделаешь мне приятно.
— Что?!
Блэк расплылся в нахальной улыбке, наслаждаясь ее реакцией и тем, как она медленно наливается краской.
— Ты меня не слышала? Меня сегодня буквально стащили с девушки, плюс я лишился секса черт знает на сколько, и просто не протяну так долго.
— Я не собираюсь с тобой спать! — выкрикнула Роксана так громко, как только могла.
Блэк поморщился, глядя в свой стакан.
— Спать? Малфой, я тоже не собираюсь с тобой спать, — он вдруг вскинул на нее взгляд из-под упавшей на глаза пряди. — Ты просто сделаешь мне минет.
Добрых полминуты в классе царила абсолютная тишина.
— Да ты ебнулся вконец, Блэк, — устало пробормотала Роксана, качнув головой, и решительно направилась к двери, но Блэк вдруг стремительным движением перекрыл ей путь.
Шаг в бок — та же история.
Роксана метнулась в сторону и вжалась спиной в шкафчик с зельями, в котором ковырялся Слизнорт.
— Ты просто моральный урод, Блэк. Я не буду этого делать, понятно? Лучше и правда сдохнуть, чем... да как тебе вообще могло прийти такое в голову?
— А почему нет? — его голос превратился во вкрадчивый полушепот. — Я же говорил тебе, в жизни нужно все попробовать! И я не вижу в этом ничего страшного, моя маленькая белобрысая ханжа. Ну подумай сама, разве я могу упустить возможность — сама Малфой будет мне сосать.
Не помня себя, Роксана схватилась за полку у себя за спиной.
Первая склянка с зельем пролетела через полкласса.
Блэк увернулся, и склянка разбилась об угол стола. Зелье брызнуло во все стороны. Часть его попала на свечи, и они полыхнули так, словно в них были вделаны газовые проводки.
— Ты в своем уме?! — возмутился Блэк уже своим прежним тоном, резко обернувшись к ней.
— Да пошел ты нахер, озабоченный! — заорала Роксана, внезапно охрипнув на последнем слове, и схватилась за следующую бутылку.
— Малфой!
— Ты... мерзкий! — она швырнула свой снаряд. Блэк пригнулся и парировал:
— Грубая!
— Отвратительный!
— Брезгливая!
— Грязный!
— Зану-удная!
— Мерзавец!
С каждым новым выкриком она бросала в Блэка новую бутылку, он уворачивался и смеялся. Одна из склянок пролетела в сантиметре от его головы, вторая попала под ноги, третью он поймал в полете, четвертая разбилась об парту и заляпала ее перламутровым зельем.
Класс медленно, но верно возвращался к прежнему состоянию.
Когда Роксана схватилась за очередную бутылку, Блэк вдруг резво метнулся вперед и перехватил ее руки.
— Не будь ты такой дикой, Малфой, тебе бы жилось гораздо легче, поверь мне! — смеялся он, легко подавляя ее попытки высвободиться.
— Пусти! — крикнула она, яростно глядя в насмешливое лицо. — Я сказала, пусти!
— Что тебя так возмущает, Малфой? Я никому не скажу, я не такой идиот, чтобы хвастаться таким сомнительным достижением.
— Ты просто хочешь меня унизить?!
— Да, — просто сказал Блэк. — Но это скорее интимно и волнующе, а вот получить при всех по роже от девушки, с которой ты кувыркался ночью — это действительно унизительно!
— Я что, виновата в том, что ты трахаешься с истеричками?!
— Да ты сама истеричка, милая. И еще у тебя слишком длинный язык, — он склонился к ней и зашептал: — Давай пустим его в дело?
— Что я тебе такого сделала?! — Роксана наконец не выдержала, и голос ее сорвался. Она в самом деле не понимала, за что он так жестоко издевался над ней. — Что, Блэк?
— Что ты сделала? — насмешливые глаза его вдруг нехорошо потемнели. Блэк задергал носом, словно собака, учуявшая врага. Роксана невольно попятилась, но он только крепче сдавил ее руки и дернул на себя. — Ты бесишь меня, Малфой. Ты и все твое святое семейство. В тот день, когда моя мамаша познакомилась с твоей, моя жизнь превратилась в настоящий ад!
— А я-то тут причем?! — Роксана дернула головой.
— Ты, наверное, не в курсе, — Блэк вдруг разжал руки, и кровь с болью хлынула в онемевшие пальцы. — Но пару лет назад наши предки очень хотели, чтобы я на тебе женился.
Мозг как будто сузился до точки, так что лицо Блэка съела чернота.
— Забавно, правда? Мы должны были пожениться в этом году, а теперь стоим здесь. Беседуем вот.
Его слова долетали до Роксаны как сквозь плотную пелену воды. Класс странно раскачивался. Может, все дело было в испарениях зелий, может, в выпитом огневиски, а может, потому, что в голове у нее как будто началось торнадо, и Роксана крепко держалась за парту, чтобы ее тоже не унесло.
— Мы... что? — выдохнула она.
— Я думал, ты в курсе, раз сбежала с нашей помолвки. Правда, я узнал о твоем побеге после того, как сказал матушке, что скорее сдохну, чем женюсь на тебе, — Блэк вдруг невесело дернул уголком губ. — Она была страшно во мне разочарована. Настолько разочарована, что у меня даже осталась парочка шрамов. Но это дело давнишнее. Тем более теперь у нас есть реальный шанс отомстить нашей теперь уже общей замечательной семье.
Роксана подняла голову.
А потом размахнулась и влепила ему пощечину.
Точнее, влепила бы. И она была бы очень хлесткой и звонкой.
Если бы Блэк в последний момент не перехватил ее руку так, что Роксана больно ушибла запястье. Похоже, он не мог допустить, чтобы его драгоценное лицо пострадало еще раз.
В острых глазах-льдинках вдруг загорелось такое огромное пугающее чувство, что Роксана запаниковала и попыталась высвободиться. Она дернула руку на себя, но вырваться не смогла, и началась безмолвная отчаянная борьба. По каким-то неуловимым признакам Роксана поняла, что закончится эта борьба исполнением растреклятого желания, и потому билась так отчаянно, как только могла. Но силы были неравны.
Миг — и она снова прижата к столу, резко и больно. Блэк сжал ее руки у нее же за спиной. Темные волосы упали ему на лицо и легко вздымались от прерывистого частого дыхания. И сердце колотилось так быстро, что Роксана, прижатая к нему без права на попытку освободиться, слышала его торопливый стук как свой.
Страх.
Злость.
Ненависть.
Нельзя сказать, чтобы Роксана жила спокойной жизнью. Но никогда прежде ее не разрывали такие сильные чувства. Ей хотелось вцепиться Блэку в лицо ногтями и завизжать, расцарапать его, разодрать в кровь, добраться до самой его черной душонки и избавить себя от мучений.
И в то же время, когда Блэк случайно прижался к ней, сердце пропустило удар.
Странное и совершенно неуместное в этой ситуации ощущение.
Они смотрели друг другу в глаза. Льдинки были непроницаемы, но сердце, чуть повыше ее собственного, заходилось. Кажется, Блэк догадался, что перегнул палку, потому что неожиданно ослабил хватку...
А потом — взрыв, дым, осколки, и все летит к чертям.
Они целуются, как сумасшедшие, рыча и кусаясь до крови, а вокруг опять: корица, огневиски и потрясающий ледяной аромат.
У него снесло крышу.
А как иначе это объяснить?
Он ненавидел ее.
Черт подери, он ненавидел ее каждой клеточкой.
Так почему он тогда не может остановиться и целует ее, целует, целует и целует...
Он думал, что просто позабавится, глядя, как девчонка будет краснеть и синеть от стыда, а потом отпустит ее с миром. Ему не нужно было от нее ничего. Совершенно ничего! Это же Малфой! Да он бы скорее спрыгнул с Астрономической башни, чем позволил ей до себя дотронуться!
А теперь...
Это же совершенное, чистое безумие!
Сумасшедшее, сладкое безумие...
Ногти оцарапали его бок сквозь рубашку, разливая по мышцам долгий звон. Вся она, все в ней, вся эта бледная до мерзости кожа, и эти отвратительно выбеленные волосы чистокровной до мозга костей ведьмы, и губы...
Мерлин, Сириусу хотелось закусать их до крови, но кровь, которая должна была оказаться чистой и едкой, как хлорка, оказалась на вкус как сама жизнь: соленая и горячая.
Все это было до омерзения сладко.
«Остановись, остановись, остановись!» — тикал его парализованный бесполезный мозг.
Она тоже укусила его, пропуская нижнюю губу между зубами, и теперь уже собственная кровь хлынула в рот. Сириус сорвал ворот ее рубашки. Из-под белой ткани показалось маленькое матовое плечо, и он сам со стоном припал к нему, облизывая и кусая его. Дрожащие от возбуждения руки шарили по всему её телу. Он сорвал её лифчик, втянул в рот торчащий, нежно-розовый сосок.
«Что ты делаешь, безумец, да остановись же!»
Она была слишком маленькой для него. Совершенно не думая, он схватил Малфой и усадил на парту, силой раздвинул ее ноги и снова нетерпеливо припал к ненавистной, сладкой коже, скользя сведенными зубами по ее лицу, прикусывая подбородок, скулу, шею, за ухом, снова шею... да-да-да, сладкая, сладкая, сладкая...
Член у него стоял колом. Сириус прижимался к ней, непроизвольно двигался и терся об неё, чувствуя даже сквозь ткань, какая она невыносимо горячая там. И она отвечала ему, отвечала, подаваясь навстречу, выгибаясь под ним...
«Мерзкая малфоевская гадина, останови это, хотя бы ты останови это безумие, раз я не могу!»
Да, сам он не мог. Ему легче было оторвать себе ногу, руку или даже голову, чем перестать прорываться внутрь этого ненавистного тела.
Он мог бы взять ее в любую секунду, потому что она — здесь, прижата к этому гадскому столу, а он прижат к ней, и нет никакой возможности оторваться, никакой.
Сириус отлепился от её рта и снова присосался к шее, одной рукой горячо обнимая гибкое тело, а другой полез ей под юбку и...
И тут это случилось.
Твердый кончик волшебной палочки воткнулся ему в вену на шее.
Несколько тяжелых ударов замедляющейся крови...
Он сглотнул, отчего стало только больнее, и откинул голову, повинуясь нажиму палочки.
— Отвали! — прорычала Малфой с искренней ненавистью кривя губы, вкус которых все еще был у него на языке.
Ушат ледяной воды на голову.
Сириус отпрянул от нее и врезался в стол.
Малфой тяжело дышала и выглядела совершенно ужасно — лохматая, с мокрыми глазами и губами, в съехавшей набок рубашке... на шее и плечах завтра точно появятся сюрпризы.
И это все сделал он.
Сириус снова рванул к ней, но урвал только одно прикосновение к шее — и его резануло какими-то паршивыми дурмстранговскими чарами.
— Я сказала, отвали!
Когда он очухался, Малфой уже была у двери, но по-прежнему держала его на прицеле.
— Никто... — она подавилась своими словами. Сириус тоже, потому что мысленно все еще находился у нее во рту. — Если ты хоть кому-нибудь...
Она швырнула в него палочку, схватила свою сумку и вылетела из кабинета, грохнув дверью так, что на пол просыпалась каменная крошка из стен. Сириус пару секунд постоял в мучительной звенящей тишине, а потом размахнулся и со всей силы врезал ногой по парте.
Он плохо помнил, как добрался до башни Гриффиндора.
Подземелья, скользкие стены, факелы трещат на стенах.
Камни холодные, а лоб горячий, и пульсирующая кровь распирает каждый гадский капилляр.
Он только что чуть не поимел Роксану Малфой.
И ее кровь, и слюна, и вся она, и весь ее запах теперь в нем.
От одной мысли затошнило так, что он согнулся пополам, но позыв оказался пустым. Конечно. Он ведь ничего не ел.
Мерзкая.
Отвратительная.
Вычищенная поколениями до последнего гена.
Как ты и хотела, матушка.
Снова позыв.
Сириус упал на пол и прислонился спиной к упоительно холодному камню. Если бы стена была живой, она бы сочувственно погладила его по волосам, как это делала миссис Поттер в детстве, когда думала, что он спит.
Что произошло?..
Что с ним случилось такое, что он вдруг просто перестал себя контролировать?!
Сириус тяжело застонал и вцепился в волосы.
Никогда ему еще не было так паршиво.
— Малфой?
Роксана дернулась от звука чужого, не того мужского голоса и обнаружила себя в гостиной Слизерина.
Да, в самом деле.
Она ведь сюда бежала.
Кажется, бежала... время от кабинета до этого момента как будто единорог слизал.
Катон был облачен в странную черную мантию с серебряной вышивкой и перчатки.
Так одевался Люциус, когда они шли на прием.
— Где ты была? — требовательно спросил он, застегивая на своих перчатках пуговки и подходя к ней...
... Блэк идет прямо на нее. Красивый человеческий зверь...
— Уже почти одиннадцать и... почему ты в таком виде? На тебя напали?
Блэйк, сидящая на диване в шелковом изумрудном халатике в окружении подружек, обернулась на слова Нотта и внимательно посмотрела на Роксану. Воспоминание о дневном разговоре всплыло на поверхность... и тут же снова погрузилось в пучину.
— Нигде, — шевельнула губами Роксана. — Никто на меня не напал.
... сильные руки и плечи и шея... сжимать, обнимать, целовать, кусать...
— Это были грязнокровки? — требовательно спрашивал Нотт. — Когда это произошло?
— Нотт, мы опаздываем, — напомнил ему здоровенный парень в точно такой же расшитой мантии и зеркально блестящих черных туфлях. Он сидел, забросив ноги на пуфик, и красиво скучал, вертя палочку между пальцев.
Прямо как...
Роксана зажмурилась.
— Надо отвести ее в крыло, посмотри, в каком она виде! — Нотт попытался взять ее за подбородок, но Роксана шарахнулась от него, как от огня. — Что с тобой?
— Я пойду спать, — хрипло каркнула Роксана и побежала в свою комнату, на лестнице столкнувшись с сальноволосым дружком Катона.
Увидев ее, он чуть прищурил холодные черные глаза и посторонился. Роксана, не поблагодарив, ринулась по лестнице вниз.
Все эти люди как будто знали о ее позоре.
Наверное, просто видели, как бесстыдно полыхала ее кожа...
— Бродяга! Бродяга, ну-ка стой!
Сириус сжал зубы.
Джеймс перехватил его на полпути к спальне, да еще и обхватил рукой за плечи — не вырвешься.
— Как все прошло?
— Чудесно, — прорычал Сириус, поворачиваясь к другу. Джеймс переменился в лице.
— У тебя кровь, ты что, подрался?
Сириус дернул головой и коснулся пальцем нижней губы, которая болезненно пульсировала и наливалась. На пальце осталось несколько капель.
— Лучше бы я вообще сдох... — пробормотал он и вывернулся из рук Сохатого.
Миновав шумную гостиную, Сириус взлетел по лестнице, не оборачиваясь на звук собственного имени, ворвался в душевую в спальне мальчиков и так треснул дверью, что, кажется, что-то сломал.
Зато сразу воцарилась тишина.
Вот так.
Тишина, белый кафель, покой, запах трав. И никто не узнает, что он смертельно отравлен, и ему теперь конец...
Надо успокоиться...
Надо взять себя в руки.
Сириус стянул с себя рубашку и поморщился, когда ткань задела бок.
Посмотрел в зеркало — так и есть — и на плечах, и на боку распухали розовые царапины, из некоторых капельками сочилась кровь.
Что это вообще было такое?!
Он встал под душ прямо в джинсах и обуви, уперся ладонью в стену, зажмурился и коротко ударил по крану.
Ледяная вода обрушилась на спину и голову.
Он чуть не заорал в голос, но выстоял.
Джинсы мгновенно намокли.
Несмотря на холод, голова продолжала горячо пульсировать.
... кожа молочно-бледная, нежная... волосы как крем, как будто светятся... глаза как раскаленный шоколад... крошечная родинка над верхней губой... и губы красные, словно ягоды...
Сириус саданул кулаком по стене.
Гребаная Малфой.
Такая красивая...
Такая восхитительно соблазнительная... дрянь.
И это тело... как будто созданное для его рук.
— Черт... черт, черт, черт!
Сириус заколотил кулаком по мокрой стене, рискуя сломать себе пальцы.
— Уйди из моей головы, — рычал он, не осознавая, что рычит вслух. — Уйди же, уйди, уйди!
Ему до судорог и боли хотелось яростно отдрочить всё это и забыть, как страшный сон. Но он не мог себе это позволить, не мог позволить ей. Ей он не сделает такого одолжения. Он не станет на неё дрочить, пропади она пропадом!
Он простоял под ледяной водой не меньше сорока минут.
Просто стоял, не двигаясь, и упирался в стену руками, крепко сжав зубы, пока мучительное возбуждение не стало постепенно сходить на нет, а вода не превратилась из ледяной в теплую.
Мысли его, до этого напоминающие сумасшедший вихрь, постепенно замедляли ход.
«Это пройдет», — наконец твердо решил он, когда способность трезво мыслить вернулась в охлажденную голову. — «Сучка просто хотела меня завести и отомстить. Будем считать, что у нее получилось. Но на этом все. Все. Больше ни шагу в эту сторону, и все останутся живы».
Имя.
Роксана слышала его в себе, чувствовала, как оно билось в каждой вене.
