Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 149 (всего у книги 275 страниц)
— Вот только почему? В байки о том, как плохо тебе жилось я не поверю, от тебя так и тхнет этой паршивой, — капелька его слюны попала Ремусу на щеку. — Волшебной школой. Что тебе надо здесь теперь, Ремус Люпин после того, как тринадцать лет ты и не вспоминал про своих братьев? Зачем? Ты? Пришел?
Ремус молчал целую вечность.
Секунду или две.
— Я устал… — едва слышно вымолвил он. Ещё никогда ему не было так тяжело держать себя в руках, от ненависти и рвущейся наружу злости на глазах выступили слезы, но Сивый истолковал их иначе. Как и все, кроме одного человека.
— Я устал бороться. И жалею, что не вернулся раньше… — тут ему пришлось собрать всю силу воли, —…отец. Я устал от тех, кто считает меня ничтожеством, устал и больше не выдержал бы там ни минуты.
— Жалеешь, — хмыкнул Сивый. — Устал. — он помолчал ещё немного, глядя на Ремуса, который в свою очередь смотрел на него в упор из-за пелены злых слез, сжав зубы и стиснув кулаки. — Ну что. Хорошо. Ладно. Можешь оставаться. В конце— концов, лучше поздно, чем никогда. Добро пожаловать домой, сынок. Ты молодец, — отпустив его, Сивый шагнул прямо к Валери и легонько похлопал её по щеке. — Ты тоже молодец, дочь моя, спасибо тебе. Устрой его как следует и покажи, что к чему. А теперь идите, — и он отвернулся, ещё разок напоследок взглянув на Ремуса.
Выдержки Ремусу хватило до ближайшего ельника.
Он рвался через лагерь, трясясь от омерзения и ненависти и ему плевать было, кто и что о нем подумает. Отойдя от палаток на приличное расстояние и прорвавшись сквозь колючие снежные лапы, Ремус в сердцах пнул ближайшую ёлку, так что с неё осыпался снег и иголки, ударил обоими кулаками по стволу, раз, другой, третий, сбивая кожу, а потом просто свалился в снег и зашелся сухой истерикой, ударяясь плечом об ствол.
— Мразь, мразь, мразь, как же я ненавижу тебя, — рычал он сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу-у! — он вцепился в волосы и зашелся тупым, отчаянным и почти не слышным воем.
Потому наверное и не услышал её шагов. Валери шла за ним через весь лагерь, но так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ноги её погружались в снег почти беззвучно — настоящий охотник никогда не перестает им быть.
Когда она приблизилась, Ремус перестал всхлипывать и настороженно замер, поглядывая на носки её ботинок.
Валери молча посмотрела на него сверху-вниз, а потом опустилась на корточки и ему на волосы легла теплая, мягкая рука.
Это прикосновение после той, другой, чужой Валери доконало Ремуса.
Черт возьми.
Он сидел и рыдал перед любимой женщиной, как последний сопляк, и ничего не мог с этим поделать.
— Сивый встречает так всех новичков, — говорила Валери, пока Ремус собирал в кучу свои расхристанные чувства. — Тех, кто не выдерживает первой встречи, уводят далеко в горы и бросают голышом. В лесу полным-полно обычных волков и когда они голодны, не побоятся тронуть даже оборотня, — губы Валери тронула горькая, злая усмешка. — У Сивого свое, особенное понимание справедливости.
Ремус вытер нос рукавом и отвернулся, глотая морозный воздух. Валери убрала теплую руку с его головы, а затем вдруг присела рядом.
— Держи, — она протянула Ремусу сэндвич с вяленым мясом и сыром.
Ремус засопел. Что он ей, младенец, что-ли? Может она его ещё с ложечки покормит?
Однако, голод оказался сильнее ущемленного чувства гордости, так что он молча взял предложенное и жадно вгрызся в хлеб, шмыгая носом.
Пока он ел, Валери сидела рядом и молчала. Ремус знал, о чем думает охотница, и хотя мысли эти были более чем соблазнительны, он отверг их, даже не задумавшись.
— Я никуда не уйду, — тихо и яростно произнес он. — Не уйду, слышите вы? Я вас не оставлю один на один с этим психопатом, — Ремус вытер лицо рукавом и помолчал немного, гневно глядя на свой сэндвич. — Спасибо. Вкусно. Очень.
И он отгрыз ещё кусок.
Валери грустно улыбалась, глядя на него.
— Теперь ты и не сможешь уйти, Люпин. Он тебя не отпустит.
— Как он может помнить все это?! — с ненавистью прошипел он. — Я думал, это невозможно!
— Возможно. Но неприемлемо для большинства нормальных людей. Колония Сивого — территория со своими законами.
— Не понимаю.
— Конечно, не понимаешь. Потому что ты всю жизнь борешься с волком внутри тебя и отстаиваешь свое право быть человеком и владеть своей головой. Поэтому тебе так больно перерождаться, поэтому волк, дорвавшись до твоего сознания, захватывает его целиком, отнимая память, — Валери сломала еловую веточку, которую вертела в пальцах. — Сивый со своим волком не борется. Его сознание не разделено, он считает себя волком всегда. Потому и помнит все даже после перерождения. Это влияет на его… сущность. Ты мог это заметить. Потому-то в его колонию и приходят новые и новые оборотни, — тут она посмотрела Ремусу прямо в глаза и чуть-чуть прищурилась. — Все рано или поздно устают бороться и хотят, чтобы Сивый научил их жить в ладу с собой.
Ремус насупился.
— Они приходят, потому что сдаются. Я может и устал, но не сдаюсь. И раз я пообещал, что буду защищать вас, значит так и будет.
Валери усмехнулась, но беззлобно и без всякой насмешки.
— Это очень рыцарственно с твоей стороны, Люпин. Но, судя по всему, пока что это мне придется тебя защищать.
Ремус пропустил обидную реплику мимо ушей.
— Но, если он всё помнит и осознает, как же он до сих пор не понял, что вы — человек?
Валери хмыкнула, приподняв брови.
— В полнолуние он так поглощен охотой, что почти не обращает ни на что внимание. Единственное, что действительно различают оборотни — это запахи, — она слегка пожала плечом и почему-то помрачнела. — А запахом можно управлять. Если так будет нужно, он поверит, что я есть в его стае.
— Как?
Она посмотрела на него и на её лицо вернулась прежняя, холодная и сухая гримаса.
— Неважно. Нам пора возвращаться, — она встала, хлопнув себя по коленям. — Устраивать тебя в новой жизни, Ремус Люпин. Первое, что ты должен запомнить: никаких «профессоров» и «Валери». Пока ты здесь, забудь это имя. Здесь я известна как Иона. И не дай Мерлин ты проговоришься.
— Я понял, — серьезно сказал Ремус.
— Второе, — Валери полезла в маленькую кожаную сумку, висящую у неё на плече. — Все волшебники-оборотни, прибывшие в колонию, первым делом ломают свою палочку. Так они демонстрируют Сивому свою верность и отказ от прежней жизни. Держи, — она вынула из сумки и протянула Ремусу незнакомую светлую палочку. — Сломаешь эту.
— Чья она? — удивился Ремус, принимая подарок.
Валери поджала губы, прозрачно-серые глаза настороженно оглядели притихшие деревья.
— Того, из-за кого мы оказались здесь. Ему она уже не поможет, а тебя спасет. Твоя палочка побудет у меня, так безопаснее. Не вздумай её никому показывать, иначе даже я тебе не помогу.
— Не буду. Профессор, а почему Сивый вам так доверяет?
— У него есть на то причины, много лет назад я оказала ему услугу, — голос её стал жестким и каждое слово звучало так, словно царапало ей горло.
— Какую?
— Это не твое дело, Люпин. Главное слушайся меня и не болтай лишнего. И запомни самое главное: всё, что я буду говорить тебе в колонии предназначено для чужих ушей. У нас будет возможность поговорить, но сейчас сосредоточься на том, чтобы заставить всех поверить в то, как ты рад оказаться здесь. Заставь меня поверить в это, — тут она усмехнулась. — Может быть тогда мы снова поговорим о твоей работе в Отделе.
И она пошла вперед, исчезая среди заснеженных елок.
Ремус припрятал чужую палочку в кармане и куртки и устремился вдогонку, но, прежде чем началось его устройство в «новой жизни», произошел ещё один, довольно значительный момент, определивший впоследствии его существование в колонии Фенрира Сивого.
— Та-ак-та-ак, это вот и есть наш новичок?
Этот резкий, ужасно хриплый и как будто бесконечно простуженный голос окликнул их, когда они проходили между палатками к участку, который в лагере отводился всем новеньким.
Ремус оглянулся и увидел, что от группки мужчин у одного из костров отделился один человек и направился к ним. Это был парень, худой и неприятно-стройный, как девчонка, облаченный в такое же вязанное рубище, как и все здесь. У него были длинные, грязноватые и вьющиеся волосы, собранные на затылке в хвост. На губах юноши плясала до крайности самодовольная и отталкивающая ухмылочка, но самое главное, что сразу бросилось Ремусу в глаза и от чего он постарался отвести взгляд — это жуткие следы когтей, пересекающие смазливое лицо незнакомца так, что один его глаз превратился в узкое, сверкающее бельмо.
— От него же за милю воняет человеком, — громко выкрикнул незнакомец, окатив Ремуса с ног до головы своей насмешкой. — Как-то этот щенок не обделался, когда мы его нашли, ума не приложу.
— Что тебе нужно? — враждебно ощетинилась Валери, едва он подошел к ним.
Парень выгнул губы и дернул угловатыми плечами, всем своим видом демонстрируя оскорбленную невинность.
— Всего лишь хотел поприветствовать его в нашей дружной семье, дорогая сестра. Это элементарная вежливость! — парень подошел намного ближе, чем это было заведено в нормальном обществе, и Ремус слегка попятился, чтобы не столкнуться с ним лбами. По необъяснимым причинам, этот тип вдруг вызвал у него безотчетную злобу. А тот, как будто, и не замечал этого, или наоборот, замечал и ему это нравилось. Весело и немного страшно глядя Ремусу в глаза своим единственным, пронзительно-желтым, уже не вполне человеческим глазом, парень вдруг склонил голову набок и радостно улыбнулся.
— А ещё узнать хотел… — нежно пропел он, не сводя с Ремуса своего жутковатого взгляда. — Как это такой червяк добрался сюда? — голос его стал на октаву тише и опаснее. Незнакомец пустился в обход вокруг Ремуса. Внутри шевельнулось какое-то неприятное чувство де-жавю, но Ремус отмахнулся, не до того было. Он весь застыл, когда парень оказался у него за спиной. Весь его инстинкт кричал обороняться, но пока что для этого не было причин.
— Как это он нашел нашу колонию? Откуда знал, куда ему идти? — вкрадчиво шептал молодой волк. — Почему отец радуется его появлению, как младенец? Что в нем такого особенного? Посмотри на него, он слабый, мелкий, едва держится на ногах, — парень встал в паре дюймов от Ремуса и бросал эти обвинения ему в лицо, по-одному, явно наслаждаясь эффектом. — И воняет человеком. Кем он будет? Воином колонии? Разве что Мамочкой.
Валери собралась было сказать что-то, но Ремус не дал.
Хватит.
— Я пришел… — его снова начало потрясывать. — Из школы Хогвартс. Там меня травили за то, что я взял силой одну из ваших волчиц, — лицо незнакомца дернулось. — Я услышал зов отца в полнолуние и шел по следу. Иона нашла меня в магловской деревне и пообещала проводить, но в буран мы потерялись. А кем я буду здесь, мы узнаем со временем.
Пару мгновений парень сверлил его взглядом, а потом его губы растянулись в безрадостной, змеиной улыбке.
— О да, мы узнаем. Мы узнаем это непременно. А пока… — все так же глядя Ремусу в глаза, он протянул ему ладонь, испещренную шрамами. — Так вы, люди, здороваетесь, верно? Пожимаете руки в знак приятного знакомства?
Прищурившись, Ремус вложил руку в мозолистую ладонь и оборотень так резко и сильно сдавил его пальцы, что они хрустнули и только чудом не сломались.
— Приятно? — гадко прошептал он. — Ещё увидимся, Люпин.
Это прозвучало так неестественно-нежно, словно они договорились о свидании. После этого он ушел обратно к своим, бросив напоследок крайне липкий взгляд на Валери. Ремус отвернулся, испытывая странное желание отряхнуться.
— Лука, — тихо сказала Валери, неприязненно глядя юноше вслед. — Единственный настоящий сын Фенрира Сивого, и главный воин колонии. Держись от него подальше.
* * *
Колония Фенрира Сивого лежала в просторном, лесистом ущелье. Летом в него наверняка стекали все солнечные соки и жизнь здесь буйно цвела и зелено шелестела. Сейчас же всё укрывал толстый слой снега и единственное, что поддерживало жизнь в ущелье — пульсация тоненькой, скованной льдом голубой жилки в несколько метров — всего, что осталось от древнего могучего потока, который некогда вымыл в горах это ущелье.
По вытоптанной, убранной дорожке к берегу то и дело спускались фигурки с ведрами. Кое-кто стирал в ледяной воде одежду, по камням прыгали дети, охотясь на рыбу спицами на резинках. Эта вода была вполне пригодна для пищи, но никто никогда в ней не мылся.
— Для этого есть горячий источник в горах, — строго сказала Валери, когда Ремус однажды вздумал умыться речной водой. — Мы не моемся в той же воде, которую пьем.
Ремус сконфуженно извинился, а девчонки, которые помогали им с Валери носить воду, захихикали, прикрывая ладонями изувеченные шрамами губы. Впрочем, даже эти шрамы не делали их хуже. Ремусу казалось, что он ещё никогда не видел девчонок более симпатичных, чем те, которые жили в лагере. Да и не только девчонок. Все люди, независимо от возраста и пола казались ему в сто раз миловиднее и дружелюбнее, чем все, кого он знал, не считая близких друзей. Все они не капельки не стеснялись следов когтей на своих телах, все были сильны, крепки, полны жизни, мужчины поглаживали бороды, а женщины отбрасывали за спину удивительно длинные и крепкие волосы. Все гордились своими шрамами.
Хотя, встречались и те, кто предпочитал прятать лицо под капюшоном или даже надевать маску. Такие люди были не особенно разговорчивы. Когда Ремус спросил у одной женщины в капюшоне, как пройти к кухне, она просто отвернулась и ушла, а маленькая девочка, которую Ремус защитил от нападок мальчишек, не только не поблагодарила его, а и вовсе убежала.
— Не думала, что тебя это удивит, — прохладно заметила Валери, когда они с Ремусом как-то раз отправились собирать хворост, а иначе — ушли в лес, где можно было спокойно поговорить, не опасаясь, что их услышат чужие уши. Им редко удавалось поговорить, потому что Валери играла свою роль куда лучше и целыми днями была поглощена жизнью колонии. Хотя пару раз Ремус видел, как она уходит куда-то на рассвете. И хотя любопытство и смутная тревога за неё подмывали пойти следом, он не позволял себе шпионить за ней.
— Далеко не всем новичкам посчастливилось жить под опекой Альбуса Дамблдора. Многие хлебнули человеческой ненависти сполна, к тому же, они не могут привыкнуть к тому, что здесь можно не скрывать свои увечья. Ты, наверное, обратил внимание, чем заметнее шрамы, тем больше уважения вызывает их носитель. Луна уже спрашивала у меня, где ты получил такую великолепную отметку, — Валери взмахом ветки указала на след когтей на лице Ремуса — недавнее приобретение после столкновения с злосчастным оборотнем в школьном лесу, только чудом не лишившее его носа или глаза. — Можешь рассказать ей.
Ремус молча улыбнулся, наклоняясь за очередной веткой.
Луной звали четырнадцатилетнюю девочку, которая каждый вечер вместе с другими ребятами атаковала Ремуса, требуя рассказать им что-нибудь новое о мире волшебников. Они жили практически в полной изоляции от каких-либо новостей и появление нового человека «извне» вызвало у многих, а особенно у «молодняка» бурю любопытства. Глядя в их жадные, любопытные глаза, Ремус жалел, что рядом нет Джеймса, или Сириуса. У них куда лучше получается рассказывать.
У Луны были длинные овсяные волосы до пояса, которые она от нечего делать заплетала в мелкие косички, пока сидела рядом с Ремусом на выцветшем пуфике и слушала его истории. Оказалось, ещё в этом году она училась в Хогвартсе, в Пуффендуе. Её покусали этим летом. Она была довольно милой, эта Луна, у неё были добрые глаза, яркие как гречка родинки на впалых щеках, соседствующие с парочкой крупных белых шрамов. И, как узнал Ремус, и что стало для него настоящим шоком, в колонию Сивого её привела Иона-Валери. А иначе — Мама.
— Почему они называют вас «мамой», Валери? — спросил Ремус, отламывая ветки с упавшего дерева и осторожно поглядывая на Грей. Она бродила по снегу рядом, поддевая носком сапога упавшие ветки и оценивая их пригодность. О том, чтобы называть её по имени и наедине между ними пока речи не было, но Ремус решил это сам. В конце-концов, какая она ему здесь профессор. — Вы… вы не говорили мне о чем-то?
Валери молчала очень долго и Ремус уже успел пожалеть о том, что вообще поднял эту тему, как она проговорила, очень тихо и горько:
