Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 110 (всего у книги 275 страниц)
Это действительно был он, не галлюцинация, не двойник, это был ее Мирон, слегка осунувшийся и заметно голодный, но все же это был он, из плоти и крови. И в то же время... в нем что-то изменилось. Он стал как будто еще жестче и холоднее, чем прежде, и взгляд его то и дело застывал, проваливался в черноту, и он неосознанно скалил пожелтевшие клыки.
Услышав его последние слова, Роксана недоверчиво сдвинула брови и отстранилась.
— Люциус? Ты... Мирон, ты ничего не путаешь? Люциус тебя...
— Спас, да, именно так. После того, как все успокоилось, я перебрался в какой-то городок, затаился там и начал собирать новости. Впрочем, они больше сами меня находили. Из газет я узнал, что парни мертвы. Это... — он смежил веки и сглотнул, на скулах его вздулись желваки. Роксана молча ткнулась в его плечо. — Я боялся этого, Рокс... — его глаза вдруг снова стали пустыми. — Боялся когда-нибудь проснуться и понять, что их больше нет. И вот теперь я здесь, снова никто и ничто, но теперь даже их нет рядом.
Он перевернул ее правую руку и провел сухими обветренными губами по ее шраму.
— Спасибо, что не бросила меня. Тогда у меня не было возможности тебя поблагодарить.
Роксана с жалостью погладила темные круги у него под глазами. Его взгляд снова вынырнул на поверхность, и Мирон постарался улыбнуться.
— Три месяца, Вог... — прошептала она, жадно вглядываясь в его лицо. Все еще не верилось, что она действительно говорит с ним. Сколько раз она произносила это имя наедине, сколько звала его про себя. — Ты мог дать хоть какой-нибудь знак, если бы я знала... я бы... почему не пришел за мной?
— Это было условие твоего брата, — холодно молвил он, убирая ее руку от своего лица. — У него были какие-то грандиозные планы на твой счет. Ну да ладно. Хватит об этом. У тебя ведь сегодня День рождения, ты стала совершеннолетней, а мне и подарить-то тебе нечего, — он демонстративно дернул себя за края балахона с капюшоном, под которым скрывался на празднике.
Роксана усмехнулась.
— Я бы не радовалась, Вог.
Мирон приподнял бровь и Роксана пояснила:
— Мои гребанные предки продают меня замуж.
Вог фыркнул.
— Хм. И кто же муж?
— Чистокровный расист с кучей золота, кто же еще.
— Ну надо же, как неожиданно. Когда планируешь сбежать?
— Не знаю. Никогда, наверное, — она жалобно улыбнулась, взглянув на Мирона. — Преврати меня, а? И тогда мне уже никогда не придется выходить замуж, а моя семейка с радостью от меня откажется.
— Это не смешно, — оборвал ее Мирон.
— Да я знаю... — кисло протянула она.
Вог вдруг подвинулся прямо к ней и коснулся губами ее уха.
— Давай сбежим прямо сейчас? Я голоден, а тут неподалеку есть деревушка...
Роксана удивленно взглянула на него.
— ... а в деревушке один симпатичный паб, я сегодня видел, как там продали огневиски четырем школьникам. Может быть, и для нас найдется выпивка? — тут он довольно оскалился, томно притушив свет в угольных глазах. — Иначе я съем тебя.
— Мы не сможем выбраться отсюда ночью, Вог, — улыбнулась она. — Поверь мне, я пыталась. Тут повсюду преподаватели и...
Он вдруг отстранился и обдал ее просто ледяным взглядом.
— Что они с тобой сделали, Малфой? Держись крепче. Мы с тобой давно этого не делали. Может быть больно.
С этими словами Мирон обхватил ее и вывалился за ограду балкона.
Сердце подхватилось с непривычки, Роксана орала не своим голосом и хохотала. Охваченный светом сотен окон замок превращался в пятно, сливался с чернилом ночи, расплывался, все вертелось вверх дном, снизу вверх, ветер, верхушка дерева, вода, и затем они с хохотом повалились на мокрую холодную траву.
— Я успела отвыкнуть от этого способа передвижения, — смеялась она, пока Мирон сипло и как-то пьяно смеялся, выпутывая лицо из ее волос.
Они поднялись, и Роксана поняла, что Вог перенес их под ту же иву, у которой она говорила сегодня днем с Люциусом.
Смеяться резко перехотелось.
Люциус бьет ее по лицу.
Люциус спасает Мирона.
Что происходит? И как с этим разобраться? Голова кругом.
Мирон вдруг обнял её. Роксана испуганно вздрогнула, когда ее обвили непривычно холодные руки. А раньше она никогда не пугалась.
— Я скучал по тебе, — прошептал он.
— А я по тебе, — отозвалась она и прикрыла глаза, когда он поцеловал ее шею.
Ток мириадами вспышек пронесся по телу, плечи ее поднялась и опустились. Мирон неспешно целовал ее шею, плечо и жадно пожимал талию и под скользким шелком платья. Она вцепилась в его ладонь, когда она скользнула слишком низко, Мирон поднес ее руку к губам, небольшой укол — и он облизал ее мизинец.
«Сириус», — мысленно вздохнула она и испуганно поджала плечи, открывая глаза, но в этот же миг и Мирон вдруг разжал руки.
Роксана вывернулась из его объятий, в ужасе прижав ладонь к пылающему лбу.
— Прости... прости, меня, Вог... я не могу.
Только не это, мать твою...
— Я знаю.
Она подняла голову. Мирон двигал челюстью так, словно жевал жвачку, вид у него был одновременно грустный и мрачный.
— Его зовут Сириус?
Она уронила руки, а потом подлетела к нему и стукнула кулачками по каменной груди.
— Мирон, я думала! Ты! Умер! Я успела поверить в это за три месяца, понимаешь? Я не хотела, я... снова и снова, снова и снова мне снилось, как ты умираешь на солнце, я чуть не сошла с ума, и... ты же знаешь, что я никогда бы тебя не предала! — она стукнула его ладонями по груди. — Ты мой лучший друг! А он... я не знаю, что это такое, Мирон, я не понимаю... я так запуталась... — и она сделала то, что так страшно хотела сделать все эти три месяца — уткнулась в тощую грудь Мирона Вогтейла и обхватила его руками.
Он ее не обнял.
Какое-то время они стояли молча.
— Ты ненавидишь меня? — прошептала Роксана, замирая от ужаса и комкая его балахон, а потом услышала какие-то странные звуки и только спустя пару мгновений поняла, что это... смех.
Она подняла голову. Вог смеялся, запрокинув голову, а потом взял лицо Роксаны в ладони, сжав ей щеки так, что она стала похожа на шишугу, звонко чмокнул ее в лоб и так и замер, прижимаясь к нему губами.
— Рокс, в последний раз ты спрашивала у меня это, когда тебе было одиннадцать, и ты потеряла пакет высушенной тентакулы.
Она невольно засмеялась.
— Мирон, забери меня с собой, пожалуйста, — попросила она. — Куда бы ты ни шел, я хочу с тобой.
— Нет.
— Мирон...
— Нет, Рокс, это исключено, со мной ты не пойдешь. Тем более что сейчас это будет очень опасно, я буду заботиться только о своей шкуре, буду прятаться, убегать, жить кое-как, охотиться в конце концов, понимаешь?
— Я...
— К тому же теперь, когда у тебя наконец-то...
Она страдальчески поморщилась.
— ... наладились отношения с людьми, я просто не имею права заставлять тебя коротать время рядом с ходячим мертвецом. Хотя мне и жаль, что все заканчивается так, но именно так это и должно было закончиться. Я знаю, что ты действительно любила меня, когда мы учились вместе, но это было детство, а с ним пора прощаться. Нам обоим. Я болен, а ты здорова.И это нормально, что тебе нужен не друг-вампир, а человек, обычный живой парень, который сможет любить тебя, не боясь заразить, нужна, наконец, нормальная здоровая семья, а не эти ублюдки, которые называют себя твоими родственниками, нужно нарожать кучу сопливых карапузов и научиться жить как все, — тут он вдруг погладил ее по голове. — Хотя для меня ты навсегда останешься той девчонкой, которая спрятала вампира у себя под кроватью.
Роксана шмыгнула носом.
— Сам рожай, понял? — пролепетала она в его балахон. Вог со смехом обнял ее и чуть качнул из стороны в сторону, а она в свою очередь прижалась к нему покрепче и вздохнула, впервые так легко, словно с ее груди сняли железный обруч.
— Что же ты теперь намерен делать? — спросила она, когда Мирон перенес их в Хогсмид. Надо сказать, в этом странном трактире с отрубленной головой кабана на вывеске сегодня собрался весь волшебный сброд. Как будто они специально ждали этого дня, чтобы сюда прийти. В углу зала собрался целый вампирский табор с кучей вещей и отвратительных белокожих детишек, у барной стойки сидела вейла, это было совершенно очевидно, только разве что она была в балахоне с капюшоном, как Мирон, только ноги ее были призывно открыты, и компания грязных оборванных волшебников, сидящих у окна в компании самого что ни на есть настоящего горного тролля в ошейнике и цепях, посматривала на нее и скалила желтые зубы. Вдобавок ко всему этому владелец трактира в честь праздника водрузил на барную стойку засаленный проигрыватель, и из него лилась совершенно неуместная шотландская музыка, едва слышная за стуком стканов и пяным смехом.
— Не знаю пока, — Мирон отпил из своего стакана и громко поставил его на стол. Роксана как всегда в самом начале уговорила себя, что это просто томатный сок, и теперь старалась просто не смотреть на него. — Разыщу Олив, раз ты говоришь, что она и Донни живы. А что дальше? Я не знаю, Рокс, — черные глаза зло скользили по грязному залу. — Единственное, что я когда-либо умел делать — это музыка. Но теперь все не имеет смысла. Эта мразь уничтожила мою музыку и уничтожила меня.
— Нет, Вог! — Роксана наклонилась к нему. — Ты жив, ты бессмертен! И вместе с тобой бессмертна и твоя музыка!
— Рокс, о чем ты говоришь? Дон мертв, парни мертвы, я пустое место!
— Послушай меня, Вог. Даже когда все считали, что ты умер, готовы были идти за тобой, потому что ты давал им надежду. Понимаешь? Маглы, полукровки, вампиры, оборотни, ты объединил людей. И если теперь ты дашь им понять, что ты жив, жив, несмотря ни на что, это внушит им не только надежду, но и желание бороться дальше.
Мирон смотрел на нее, чуть прищурив глаза, а после этих слов отвернулся и окинул взглядом гниющую изнанку волшебного мира.
— Вернись, Вог, — прошептала Роксана, сжав его руку и наклонившись к нему. — Возроди свою музыку так же, как возродился сам.
***
...июнь...
— Коснись меня... вот так... крепче... а теперь подвигай немного... о-ох, черт... поцелуй меня...
Конечно, почему бы и нет? Ему ведь лучше знать.
Он перевернул ее на спину. Она послушно легла и устроилась поудобнее.
— Тебе нравится, когда я делаю так?
Все в ней протестующе дрогнуло, но тут снова мозг затопило облаками, и она расслабилась.
— Да...
— Я хочу, чтобы ты стонала.
Она застонала:
— Да-а...
— Черт возьми, ты просто супер... о-ох...
Что-то громко хлопнуло, глаза обжег яркий белый свет, и заслон облаков в голове колыхнулся... и в него вдруг просочилась тревога...
Нет, что-то не так...
Да нет, глупости, все правильно...
— Улыбнись же мне!
Она улыбнулась, но с трудом, как будто мышцы лица окаменели.
— Раздвинь ноги шире... обними меня... и улыбайся...
Снова хлопок.
Нет, что-то определенно не так.
— Снимай их... только медленно...
Зачем?
— Снимай их...
Еще хлопок.
Нет, я не буду!
— Снимай!
Нет, я...
— ... я не буду! — прорезался ее голос. — Я не хочу!
— Что за?.. Империо! Империо! Вот черт...
Занавес из облаков вдруг взлетел, и Лили с ужасом обнаружила себя на траве в самом гадком и унизительном из возможных положений. Эдгар нависал на ней, волосы свесились ему на лицо, наполовину закрыв то выражение дикого ужаса, которое охватило его в тот момент, когда с ее глаз слетела поволока. А над ними высоко в небе грохотали фейерверки...
Задохнувшись от ужаса, Лили с силой оттолкнула его и попыталась встать, но он больно схватил ее за руки и швырнул обратно.
— Ну уж нет! Мы это закончим! — отчаянно сражаясь с ее брыкающимися и лягающимися ногами, он попытался стащить с нее трусики, но Лили забилась еще отчаяннее, срывая голос и зовя на помощь, но над ними все так же грохотали и хохотали фейерверки.
— Скоро все закончится, не дергайся, — лихорадочно шептал Боунс, вжимая ее в траву, словно это могло заставить ее умолкнуть. — Иначе будет хуже, я тебе не...
— Эй, что здесь происходит?! Эй!!! Вот черт! Алиса... Импедимента!
Невидимая сила отшвырнула от нее Эдгара Боунса вместе с его отвратительным вздыбленным членом, и Лили, зареванная и растрепанная, вся в грязи, боунсовских слюнях и траве, оказалась на свободе, но так и не смогла подняться и просто лежала и рыдала, сотрясаясь всем телом, не в силах даже одернуть платье. Рядом завязалась драка, и тут же чьи-то руки подняли ее из травы. Она узнала Алису...
— Ш-ш-ш, Лили, все хорошо, все закончилось! — Алиса убрала волосы с ее мокрого лица и заставила смотреть на себя. — Он не ранил тебя?! Ответь, он сделал тебе что-нибудь?!
Лили не могла ничего сказать, захлебываясь от ужаса и отвращения, только помотала головой и закрыла лицо содранными грязными ладонями.
Фрэнк впереди повалил Боунса в траву и без помощи палочки просто методично бил его по морде.
Алиса помогла ей встать, но не в меру любвеобильный Эдгар выбил ее коленку, и Лили вскрикнула, едва ступив.
— Фрэнк, помоги! — в отчаянии выкрикнула Алиса. — Фрэнк!..
— Лили, я хочу все объяснить.
— Убирайся.
— Лили...
— Я буду кричать!
— Ты уже рассказала... рассказала им?
Дело было после прощального завтрака. Выпускники, замечательно погулявшие накануне, выносили вещи во двор школы, где их встречали счастливые, гордые родители. Отовсюду доносился смех и звонкие голоса: вчерашние студенты прощались со старыми друзьями, обменивались адресами, радостно шумели.
Эдгар поймал Лили в одном из коридоров как раз тогда, когда она шла к профессору Макгонагалл. Алиса и Фрэнк были совершенно правы, надо было рассказать обо всем до того, как Боунс покинет школу. Потеря диплома и всех рекомендаций — меньшее, чего он заслуживал.
— Лили, ты рассказала или нет? — вскрикнул он, схватив ее за плечи. Она дернулась, и он тут же ослабил хватку. — Прости.
— Не сомневайся, я обязательно расскажу!
— Лили, я прошу... я умоляю тебя, не делай этого.
Она громко хохотнула.
— С какой стати? Ты вообще понимаешь, что ты сделал?!
— Я... я знаю...
— Мало того, что ты, мой друг, мой парень, черт возьми, которому я так доверяла, попытался изнасиловать меня, так ты еще и... — она облизала губы и неверяще усмехнулась, глядя в пустой проход коридора. — Ты же знаешь, что за это дают пожизненный срок в Азкабане, ты спятил, Боунс!
— Я знаю, Лили, но я... я не хотел так, я... у меня не было выхода! — его голос истерично взлетел и снова опал. — Ты... ты будешь ненавидеть меня еще больше, но я все равно скажу, я... — Эд обреченно выдохнул, закрывая глаза. — Лили, я проспорил... мне нужны были деньги, я крупно проигрался, и мы поспорили с парнями, что я пересплю с Лили Эванс, самой красивой и неприступной девчонкой курса!
Лили тяжело сглотнула.
А она думала, что гаже ей уже не станет.
— Я не хотел этого делать, но сумма была... уф, просто огромная, а я... у нас никогда не было денег, все те кнаты, что нам с Мелли удавалось заработать летом, уходили на лекарства маме, а есть еще и Крис, и ему не объяснишь пока, что у нас нет денег на сладости и игрушки... я бы никогда не смог отдать им такую сумму, понимаешь? А тут этот спор, а мы с тобой итак... послушай, я не собирался применять к тебе эти чары. Но ты же сама отталкивала меня... если бы ты согласилась хотя бы раз...
— Может быть, мне тебя пожалеть? — прошипела она, сузив глаза.
Эдгар взлохматил волосы.
— Лили, ты можешь меня ненавидеть, можешь сама применить ко мне какие-нибудь чары, только я прошу тебя, не говори никому. Если об этом узнают, мне конец, я потеряю диплом, рекомендации, репутации конец, меня не то что к Бэгнольд в отдел, меня не возьмут уборщиком во «Флориш и Блоттс». А если я сяду в Азкабан, что станет с мамой, Мелли и Крисом? Ну я прошу тебя, Лил... — и тут он встал на колени, самым натуральным образом бухнулся прямо на пол. Лили опешила. — Пожалуйста...
— Я тоже говорила «пожалуйста», — ее голос резко сел. — Я тоже говорила это, Эд, но тебя это не остановило...
Впалые румяные щеки юноши побелели.
— Лили... — умоляюще застонал он.
— И ты не беспокоился о своей семье, когда поднимал палочку вчера, — холодно ответила она. — Теперь слишком поздно, — с этими словами она отделилась от стены, к которой он ее прижал, и ушла, а Эдгар остался сидеть на пыльном, залитом солнцем полу...
Она наблюдала за ними издалека.
Эдгар шел через внутренний дворик школы, заполненный людьми. Голова его была опущена, руки странно жестикулировали, словно он говорил с невидимым собеседником.
Но когда дворик вдруг огласил радостный детский крик, он поднял голову, радостно улыбнулся и, резко присев на корточки, поймал маленького, не старше пяти лет мальчишку, такого же светловолосого, как он и Амелия. Она сама, несколько напряженная и скованная, подошла к своему близнецу, чуть нахмурилась, тронула его за подбородок и спросила о чем-то — видимо, увидела синяки, оставленные Фрэнком Лонгботтомом, который теперь прожигал спину Эдгара взглядом, стоя рядом с родителями.
