Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 275 страниц)
— Ветер — это не страшно, — он полез за пазуху. — С ветром мы легко справимся, — Сириус вытащил платок и протянул его девочке. — Вот, говорят, хорошо помогает.
Алиса поднесла платок к лицу и окончательно разрыдалась.
Сириус приобнял за плечи безутешную, икающую одноклассницу и вместе с Ремусом повел ее наверх.
— Подумаешь, парочка паршивых грязнокровок... как по мне, так в Хогвартсе теперь стало значительно легче дышать...
Они шли через лес в замок.
Ночь сгустилась, стало холодно, по земле потек загадочный неприятный туман.
Катон, идущий позади в компании слизеринцев, явно знал, что они слышали каждое слово, и потому распинался на всю. Манерный голос просто вибрировал от удовольствия.
— Вы слышите, да? — он с силой втянул воздух носом. — Воздух как будто стал свежее!
Слизеринцы согласно загомонили — послышались смешки.
Джеймсу в голову ударила кровь.
— Джеймс, прошу тебя... — прошипела Лили, наверное, уже в десятый раз и еще крепче сжала его руку. — Пожалуйста!
— Вот только еще потягивает немного... чем бы это, не знаете?
Снова согласный гомон и хохот.
— Давайте обгоним эту впереди, а то в самом деле невыносимая в...
Дальше он сказать ничего не успел, потому что Джеймс вырвал руку из пальцев Лили, развернулся и со всей силы врезал слизеринскому старосте кулаком в лицо. Катон упал, расплескав туман.
Девочки закричали, редкий поток, бредущий к замку, приостановился и совсем замер.
Нотт катался по земле, сжимая свой нос и плакал как девчонка.
— Вставай, — рыкнул Джеймс, нетерпеливо обходя слизеринского старосту по кругу.
— Не надо!
Голос Лили едва пробился сквозь шум. Толпа вокруг них сгущалась, образуя кольцо, но это был, наверное, первый случай, когда Джеймса их присутствие только нервировало. Ужасно хотелось врезать Нотту еще и ногой, желательно по хребту, но лежачих бить нельзя, даже если они — полное дерьмо.
— Ну же, вставай, ублюдок! — крикнул он, выхватывая палочку.
— Поттер, скотина... — голос Катона звучал гнусаво. Он выпрямился, утирая бегущую по губам и подбородку черную жижу. — Ты что наделал?!
Он сунул руку в карман, но Джеймс был быстрее.
Вспышка, хлопок, крики — разреженный заклятиями воздух задрожал как над открытым огнем. Ученики заволновались — напряжение, накопленное на берегу, вспыхнуло. Сейчас могло произойти всё, что угодно.
Джеймс почувствовал, как друзья встали за ним, как стена — несколько слизеринцев тут же вырвались из толпы и бросились Нотту на помощь. Среди них был и Снейп. В их обществе Нотт сразу почувствовал себя увереннее.
— Так-так-так, наш Чемпион спутался с грязнокровкой? — Катон вынул ослепительно-белый платок и вытер блестящее в темноте лицо. — Скажи-ка, она действительно такая грязная?
Воздух лопнул прямо рядом с белобрысой башкой Катона, в ответ Нотт швырнул в него какие-то мерзкие чары, Джеймс упал на землю, бешено взмахнул палочкой.
Он мгновенно вскочил.
— Релассио!
— Рефлекто!
Собственная струя кипятка прыснула обратно. Сириус выпрыгнул вперед и превратил ее в пар.
Катон мерзко захохотал.
— Когда всё закончится, предателей крови не простят, Поттер! — крикнул Нотт. — Помяни мое слово, её ещё будут пытать у тебя на глазах, и не только пытать... — он уставился на Лили, стоящую у него за спиной, и мерзко облизал губы. — Такую сладкую могут и Сивому на десерт остав...
Что случилось в следующий миг Джеймс помнил очень смутно, помнил только чьи-то оглушительные крики и визг. Рассудок вернулся к нему в тот момент, когда он уже прижимал Катона к земле и методично, яростно избивал его, безо всякой магии, кулаками, сбивая костяшки в кровь. Нотт орал, хрипел и хлопал рукой по земле в поисках палочки, вокруг полыхали вспышками чары...
Неведомая сила вдруг отшвырнула Джеймса от Нотта, он врезался в ледяную твердую почву, а, подняв голову, увидел, как Снейп, единственный, не принимающий участия в побоище, опускает свою палочку. Мерзкое лицо его стало еще более противным: вытянулось, осунулось и пожелтело, а вокруг глаз залегли тени, как у вампира в ломке. Казалось, Нюнчик за пару месяцев постарел на много лет.
Джеймс зарычал, схватил с земли свою палочку, сграбастав с нею горсть грязи, но тут его кто-то крепко обхватил за плечи.
— Сохатый, не дури...
— Преподаватели, Сохатый, надо уходить!
Толпа, пару секунд назад такая жадная до крови, уже бежала врассыпную, гася свет, а с холма наоборот, торопливо приближались несколько пучков света — учителя услышали крики и увидели вспышки.
— Уходим, Сохатый, уходим! — Сириус тянул его прочь, Снейп и какой-то темнокожий парень тем временем уже подняли Нотта на ноги. Лицо его было похоже на кровавое месиво, и только светлые глаза бешено сверкали в темноте.
— Ублюдок, я тебе это еще припомню! — выплюнул он.
Джеймс метнулся было к нему со всей резвостью своего животного «я», но Сириус железной хваткой держал его за плечи и тащил в другую сторону.
— Учти, я знаю о том, что случилось в поезде! — заорал Джеймс. — Я знаю, что вы сделали, так что можешь собирать вещи и валить из школы, урод!
— Ты покойник, Поттер! — рычал в ответ Нотт, в то время как его дружки втроем волокли его в сторону деревьев и гасили палочки. — И ты, и твоя подружка, понял?! Береги свою грязнокровку, Поттер, клянусь, она будет первой!
— Что ты сказал?! — Джеймс дернулся, но Сириус и Ремус не пускали его и упорно толкали к деревьям. — Повтори, ублюдок, что ты сказал!!!
Но было уже поздно. Катон наградил его последним, исполненным ненависти взглядом и канул в темноту. Последним, что увидел Джеймс, было выражение ужаса и какой-то непонятной исступленной тоски на желтом лице Снейпа, прежде, чем погасла его палочка.
***
На следующий день после этого маленького происшествия начался жуткий ливень и весь вечер они торчали в башне как чертовы паиньки.
Сохатого, как организатора драки оставили на отработке чуть дольше, чем всех остальных и он все ещё не вернулся из подземелья.
Дрова в камине потрескивали.
Старый граммофон в углу бормотал тягучую, как дождливый день, песню на забытой кем-то пластинке. Сириус валялся в окружении подушек, удобно положив ноги на кофейный столик и мужественно пытался читать. Тепло и усталость окутывали как одеяло, и сладкая полудрема затягивала его все глубже и глубже...
Ремус тоже делал вид, что читает, но взгляд его был неподвижен. Правая нога тряслась все быстрее и быстрее, так что это начинало нервировать.
— Рем, — наконец не выдержал Сириус, не отрываясь от «Практики Щитовых Чар». — Скажи, наконец, эту потрясающую новость вслух, а то тебя порвет на части.
Ремус захлопнул книгу, подержал ее какое-то время между ладоней, чуть заметно покачиваясь взад-вперед, а потом вдруг с силой хлопнул ею по столу.
Питер оторвался от своего журнала.
— Почему? — выпалил Люпин. — Дамблдор знает, кто я... как он мог? Как он мог?!
— Мсье Лунатик, вы не могли бы изъясняться точнее, — Сириус перевернул страницу. Ремус вырвал у него книгу из рук и бросил ее на стол.
Сириус уставился на Лунатика, давая ему понять своим взглядом, что обычно случается с людьми, которые так ведут себя с Сириусом Блэком, а потом вздохнул и вкрадчиво молвил:
— Ну хорошо, я слушаю тебя, сын мой.
— В Хогвартсе — охотник на оборотней! — едва слышно "проорал" Ремус. — Какого черта происходит, Бродяга, объясни мне? Зачем он позвал эту Грей? Ты видел ее сегодня? У нее глаза безумные! Как будто Дамблдор специально... — он осекся на полуслове, глаза его, и без того огромные, расширились еще больше. Он выпрямил спину. — Специально...
— Лунатик, — твердо пресек его бормотание Сириус. — Ты вот сейчас полную херню несешь.
Ремус вскочил и заметался перед камином.
— А что мне еще думать? Сириус, мне подобные сейчас там, за пределами школы нападают на маглов! — он вытянул руку, указывая пальцем на черное окно. — Что мне еще...
— Вот именно, «за пределами», старик. Ты сам сказал, там сейчас черт знает что творится. Потому Дамблдор и позвал к нам эту цыпочку, она защитит нас, — Сириус хмыкнул каким-то своим мыслям и закурил.
— Нас? Или вас?
Сириус терпеливо вздохнул, выдыхая дым.
— Старик, у тебя просто мания величия. Тебя Сохатый покусал? — одна из подушек вдруг вырвалась из-под головы Сириуса и он больно стукнулся головой о быльце.
— Какого?.. — Сириус потер голову, оглянувшись, вернул подушку на место и снова повернулся к Ремусу. — Да, наш дедуля в курсе, что раз в месяц твой пушистый зад скачет по территории. Да, он понимает, что эта ведьма может тебя убить. Но он уверен, что ты каждое полнолуние смирно сидишь в Хижине и носа оттуда не кажешь. Ради Мерлина, не дергайся, Лунатик, пока ты с нами, с тебя ни один волосок не упадет. Я учую красивую телку за милю, так что она со своими стрелами и близко к тебе не подойдет. Учи спокойно свои уроки, сынок, и... съешь что-нибудь. Полегчает.
Как только Ремус сел, в окно настойчиво постучали — мелькнула черная тень, и новый конверт упал поверх кучки остальных на подоконнике.
— Может, все-таки посмотрим, кто это пишет? — с надеждой спросил он, поглядывая на белеющую за плотным стеклом стопку конвертиков.
— Забини, — легкомысленно отозвался Сириус, даже не взглянув на окно.
От звука этого имени Питера словно подбросило. Он почувствовал, как кровь хлынула к щекам, и поспешно отвернулся, делая вид, что занят учебником.
Блэйк Забини.
Наверное, не было в школе ни одного мальчика, который хоть раз бы не оглянулся ей вслед.
К Питеру же она приходила почти в каждый сон...
А сегодня он увидел ее на стадионе утром и всю игру усердно втягивал живот, так что под конец начались колики.
Он поборол желание немедленно подскочить и кинуться к окну и спросил с деланной непринужденностью:
— Интересно, кому она пишет?
— Тебе, конечно, кому же ещё, — отозвался Сириус. — Она влюблена в тебя, Хвост, это точно.
Несмотря на явную издевку, сердце подскочило.
Конечно, Сириус знает о том, что он, Питер, мечтает о Блэйк Забини — с той же безнадежностью, что и многие-многие другие студенты Хогвартса... так зачем же...
Ремус наклонился к Сириусу.
— Вы что... да?
Сириус промычал что-то согласное в ответ.
— Когда?!
— В поезде, — небрежно отозвался Блэк.
Клац.
Эти слова как молоточек ударили по сердцу Питера, и оно рассыпалось в крошку.
Ремус качнул головой и в его несчастном, встревоженном взгляде мелькнуло восхищение.
— Ну ты даешь, Бродяга.
— Кстати, о поезде... — явно наслаждаясь произведенным эффектом, Сириус разлегся на диване, как собака, словно хотел похвастаться тем достоинством, которым... Питеру даже думать об этом не хотелось. — Мне одному интересно, почему Сохатый рассказал о мертвеце в экспрессе Хагриду и даже Нотту, а не нам?
Если Блэк решил сегодня добить его, Питера, то у него это официально получилось.
А он ведь только-только забыл о том, как легко и просто Джеймс присвоил себе его поступок...
А тут на тебе.
— ... а я говорю тебе, что это Нотт! Он что, просто так его обвинил при всех?!
— Вот именно, Бродяга, вот именно, при всех! Убийца, скорее всего, тоже был там и все слышал!
— Гениально, он что, хочет, чтобы его во сне прикончили?
— Сириус, ну ты сам подумай, зачем он сказал это Хагриду? Это ведь все равно, что Дамблдору в ухо нашептать!
— Я не понимаю только одно: зачем все это делать в одиночку?! Почему нельзя было сразу сказать все нам?!
— Может, он... — Питер замялся, когда они оба одновременно повернулись к нему. — Может, он просто боялся, что по школе поползут слухи, и ему от... отомстят?
Сириус фыркнул и перестал злиться.
— Хвост, только последнее дерьмо станет бояться этих ушлепков.
— Не стоит их недооценивать, Сириус. Но меня, если честно, волнует другое: что имел в виду Нотт, когда говорил про Лили? Про то, что она будет первой?
— Понятия не имею. Но если он тронет ее хотя бы пальцем, Джеймс его убьет, — совершенно серьезно сказал Сириус, взъерошил волосы и вдруг пружинисто вскочил с дивана. — Ладно, завтра же прижмем Сохатого к стенке, пусть все выложит как на блюдечке. Хватит секретов.
С этими словами он пошел в спальню мальчиков, прихватив свою сумку. И даже не взглянул на горку конвертов за окном...
Сириус осмотрел комнату и снова сунул подушку под голову.
Поборов желание швырнуть напоследок чем-нибудь еще и в Питера, Джеймс обернулся под мантией в оленя. Красная комната привычно выкрасилась в насыщенный фиолетовый цвет.
Где-то в подполе пробежала мышь, Сириус перевернул страницу, все трое дышали вразнобой, у Питера урчало в животе, наверху кто-то разговаривал, запах табака был таким сильным, что Джеймс мотнул рогатой головой.
Стараясь не стучать копытами, он поднялся по винтовой лестнице, ведущей в спальню девочек. Возле двери снова обернулся собой и приоткрыл заветную дверь...
Лили сидела на своей постели, спиной к нему, в розовой футболке и клетчатых пижамных штанах. Волосы ее были собраны на макушке в растрепанный узел и торчали вокруг головы пушистым золотистым облачком, мягко касаясь обнаженной беззащитной шеи. Джеймсу захотелось скользнуть по ней губами и зашептать что-нибудь грязное на маленькое розовое ушко...
Она сегодня была просто сама не своя. И говорить отказывалась наотрез, а потом ещё и спряталась здесь. Если Эванс думает, что его может остановить заколдованная лестница — она его слишком плохо знает.
Джеймс закрыл дверь. Лили подскочила и обернулась.
— Ты...т...как ты поднялся по лестнице?!
— Ш-ш! — Джеймс осмотрелся, но пологи на остальных кроватях были плотно задернуты. — Тебе лучше этого не знать! — он игриво дернул бровью, но Лили даже не улыбнулась. Наоборот, вся как-то съежилась, сжалась в комок и снова обняла колени руками.
— Ну что с тобой? — он присел на край ее постели. Лили опустила голову и уткнулась лбом в скрещенные руки. — Эванс, что стряслось? Это из-за той драки?
Лили замотала опущенной головой.
— Слушай, если тебя напугал этот ушлепок, можешь не волноваться, он тебя и пальцем не тронет! Он знает, что за это я ему всю руку вырву. И ногу. И яйца.
Лили съежилась еще сильнее. Не девушка, а узел из нервов, честное слово.
— Лили-и, — Джеймс боднул её, но Лили только отвернулась, мученически морща лицо. Тогда он не выдержал, схватил её за щиколотки и силой выпрямил её ноги, так что Лили шлепнулась на подушку.
— Ой, Джеймс, что ты...
— Выкладывай, что там у тебя, — приказал он, плюхаясь рядом и подпирая голову кулаком.
— Я не могу тебе этого сказать... — ломким голосом проговорила она. — Это слишком... слишком страшно и глупо.
— Да теперь ты просто обязана сказать!
Лили снова поморщилась и закрыла лицо ладонями.
Глядя на нее, Джеймс вдруг ни с того ни с сего вспомнил, как лет в семь обнаружил у себя стояк, сначала носился с ним как слоненок с хоботом, а потом двое суток собирался с духом — чтобы рассказать все отцу.
Глупо, конечно, но Лили сейчас выглядела точь-в-точь, как он тогда.
— Я не знаю, как сказать... — прошептала она наконец и вытаращилась на него.
— Говори как есть, — предложил он.
Целую минуту Лили решалась, громко сопя, а затем порывисто села, снова подтянула тощие коленки к груди и обхватила их руками.
— Джеймс, я... я чувствую себя страшно виноватой, — казалось, что у каждого слова была куча острых углов, и потому выходили они тяжело и неохотно. — В тот день в поезде...
Ну вот. Самые главные и страшные слова и застряли.
— Что в тот день? — спросил Джеймс, простодушно глядя на нее простодушными карими глазами.
Она собралась с силами.
— Джеймс, я... я выбирала, кого спасти, — прошептала Лили. — В одном купе... — она зажмурилась. — Ехали двое: мальчик и девочка. Маглы. Я... у меня была всего пара секунд, я... я выбрала её. Она была такая маленькая, я сделала это инстинктивно. А мальчика почти сразу вывели, — Лили набралась смелости и взглянула Джеймсу в глаза. Он слушал ее очень внимательно, но гнева или неприязни, которых так боялась Лили, в его взгляде не было. Он просто слушал и все. — Это был тот парень с фотографии. Дж... — в горле защипало. Лили поспешно сглотнула и облизала губы. — Миддлстоун. Он умер из-за того, что я... я выбрала не его, — руки ослабели, налившись свинцом вины, досады и страха. — Это моя вина... моя, понимаешь? Из-за меня умер человек.
Повисла пауза.
Ну вот и все.
Кровь билась в ушах.
Джеймс глубоко вздохнул.
Она рывком подняла голову. Сердце ее падало от ужаса.
— Лили, — Джеймс покачал головой и усмехнулся, а когда посмотрел на нее, в его глазах было столько нежности и сочувствия, что Лили остолбенела. — Ну какая же ты глупая, это просто охренеть.
Всего одно слово.
Но оно взяло и вытянуло у нее из груди гнилой и зазубренный шип.
— Мне не верится, что ты даже в этом нашла свою вину, — Джеймс горько вздохнул. — Ты любишь в себе копаться, Эванс, это точно.
— Джеймс, — Лили выпуталась из его рук. Ей казалось, что до него просто не дошел весь ужас ее открытия. — Ты, наверное, не понял...
